Фиалки дипломатического перевода

От любви до ненависти, как известно – один шаг. А вот расстояние от ненависти до любви изменяется в одно чудо, почти волшебство, сотканное из терпения и слов. Рассказ опубликован в швейцарском русскоязычном журнале "В ЗАГРАНКЕ" (редактор - Светлана ЛИНС). Пройдите по ссылке - там и текст, и комментарии
Для тех, кому не удалось пройти по ссылке, полный текст – тут.
 

                ФИАЛКИ ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПЕРЕВОДА
            
     Дима и Дина вышли на тропу войны. О чем повздорили, забыли, но процесс удался. Донимая Дину, Дима бледнел от пяток до ушей. Донимая Диму, Дина краснела от ушей до пяток. Издавая зубовный скрежет, бледнолицые активно сражались против краснокожих.

     Никто не хотел уступать! Гремел гром, блистали молнии. Кипела кровь. Трубка мира пылилась без дела. Ненависть трепетала живее кончика тигрового хвоста. Швырялись копья, жужжали стрелы, вжикали взад-вперед бумеранги. Выполняя функцию косы, нашедшей на камень, томагавки мстительно томагавкали.

    Цепная реакция набирала обороты. Войдя во вкус, неуживчивые подбирались к скальпам – по всем правилам этикета индейских племён. 

    Не в силах переносить сие варварство, моя утонченная натура нервно похрустывала диетическими сухариками Дины, заедая их калорийной колбасой Димы. Ясно одно: если в клавиатуре мозга западают клавиши, воинственно настроенным требуются парламентеры!

    Дима – без пяти минут будущий муж! Дина – без пяти минут подружка невесты. Оба – главные действующие на  моей будущей свадьбе! И оба способны укокошить друг друга прямо перед лицом широкой общественности.

    Как можно перевернуть вверх дном мою розовую мечту? Не могу же я менять подружку невесты – или… страшно подумать… жениха? 

    Дабы не омрачить вожделенного свадебного Мендельсона непредвиденным траурным Бетховеном, я нацелилась на сотворение добра. Пора внести оттенок цивилизации в дикие страсти! Дипломатия мирила  страны! Я, как посол доброй воли, помирю близких мне людей! Зарыв топор войны, мы выйдем на тропу радости, разведем руками грозовые тучи, раскурим трубку мира – и дружно продекламируем Лонгфелло:

                «Я устал от ваших распрей,
                Я устал от ваших споров,
                От борьбы кровопролитной,
                От молитв о кровной мести.
                Ваша сила – лишь в согласьи.
                А бессилие – в разладе.
                Примиритеся, о дети!
                Будьте братьями друг другу!»

          И мы будем! Если выживем и доживем!

    – Прими мои соболезнования! – с пеной у рта прошипела  Дина. – В каждой сволочи можно найти что-то интересное, но твой будущий муж – сплошное ходячее недоразумение! Голый ноль на пустом месте! У него всё не так! Начиная и заканчивая! Он не годится никуда! Даже в геморрой!

   …Находясь в эпицентре стихийного бедствия, важно сосредоточиться на хороших манерах и не забывать о дипломатии. Пока Лонгфелло отдыхает, можно подстелить дипломатическую соломку, подобрать приличную упаковку и преподнести как…  Ну, хотя бы как  букетик… словесных фиалок. Разве фиалками разбрасываются? Это же не древесные опилки! И не злостные томагавки…    

    – Димочка, любимый, прими мои поздравления! – дипломатический перевод – высшая степень человеколюбия. – Дина cчитает, что ты – сплошное ходячее восхищение. У тебя всё – так! Начиная и заканчивая! Дина говорит, что твой богатый внутренний мир потрясающе гармонирует с твоими аристократическими манерами. Подобные мужчины встречались только в старину – и только при дворе. В наше время они вообще на вес золота! Короче, любимый… Ты – ра-ри-тет: редчайший экземпляр  доблести, рыцарского отношения к женщине… Разве Дина не права?!
 
     Фиалки ввели любимого Диму в состояние временного онемения, что  дало возможность вставить в букет дипломатического перевода еще пару цветочков.

   – А ещё  Дина сказала… – вообразив, что сказала бы Дина, я ужаснулась, но тут же вырулила в высокую дипломатию. – Дина сказала: ни  один человек не молчит так симпатично и тактично, как это делаешь ты!

        …Неужели переборщила с фиалками?.. 

    Мой будущий муж замер с открытым ртом. Пользуясь паузой, в  распахнутую ротовую полость влетела бойкая зеленая муха.

    – Я за себя не отвечаю! – рявкнул Дима, выплевывая муху вместе с тактом и симпатией. – Передай этой своей… больной на голову… Пускай прикроет поддувало! Достала до почек-печенок и всего остального! Чья бы корова не мычала, ее драгоценное внимание меня не колышет! Если она… как-там-ее-зовут… мило улыбается, значит, такую свинью подложила, что сама от удовольствия хрюкает!

    Короче, отсталые индейские племена усиленно долбили туннель раздора. Охрипшие томагавки не желали вести цивилизованный образ жизни. Тропа войны стервенела от топота негативных эмоций. Индейское кино сулило новые ужасы, но я тоже не лыком шита: управлять ситуацией – можно и нужно! Укрощая бесчинствующих строптивых, важно перелицевать оскорбительное – в удобоваримое, неуправляемое – в управляемое…   
 
   – Диночка, дорогая, хочешь узнать великую тайну? – предусмотрительность, разумность и любезность – главные составные дипломатического воздействия. – На самом деле Дима к тебе страшно расположен,  просто стесняется показать! Мужчины – такие капризные… Им ничего не стоит ляпнуть гадость, ввести в конфуз… Вначале – сказать, потом – подумать… Хоть верь, хоть нет, Дима считает тебя неординарной личностью, заслуживающей уважения. А как ты скромна! Дима поражен твоими достоинствами! Сам сказал!

    Мой  без-пяти-минут-будущий-муж много чего сказал… Но не всем всё знать.

   – Надо же, как мило! – фыркнула неординарная личность. – То ли я такая дура, то ли он такой умный! Сейчас зарыдаю от умиления! Как-как он сказал?! Да ты что! Вот так и…  Ой! Ну, раз сказал, значит, так оно и есть.  Достоинств у меня, уж точно, навалом… Кстати, этот… как-там-его… Он тоже иногда ничего. Если б рот не открывал. Или открывал только, чтобы жевать! А приходите ко мне в гости? Я вареников с картошкой налепила. Целую выварку. Выбросить –  жалко. Пускай, так и быть, этот… как его… Димка сожрет, если не подавится. Он же вареники заглатывает поэтичнее, чем уж – лягушек. Не прожевывая! А сметану всасывает, как скоростной пылесос! И сколько ж эт-то надо прямых кишок, чтобы столько жрачки усвоить?!
 
   Укрощая строптивых, истинный дипломат проявляет личное мужество и добивается результата, транслируя фиалки прямо в телефонную трубку.

    – Алло, Дима? Мы приглашены к Дине. На вареники со сметаной! Дина обожает гостей: мужчины с хорошим аппетитом вызывают в ней материнские чувства. Вот это подруга!
 
    – Ты с этой подругой – осторожнее! – вознегодовал без-пяти-минут-будущий-муж. – Чего к этой фурии домой тащиться? Эта… как-ее-там… делает страшные посылы зла! Вытащить ее из болота, отчистить от  ядохимикатов, – не поможет! Если она… как-ее-там… будет заглядывать в рот, я подавлюсь! А будет крутиться рядом, утоплюсь! Такую страшидлу на морском песочке встретишь – долго будешь заикаться, а представить в постели эту жабу со стеклянными глазами… Б-р-р-р! Можно стать импотентом! Купи-ка ты ей… вибратор вместо метлы! Пускай тесто замешивает. На вареники со змеиным ядом!

      Даже без специфических средств замеса вареники впечатляли качеством-количеством. 

    –  Иногда кое-что умеет! – с постной физиономией буркнул Дима, тоскливо лицезрея тридцатый вареник, не протиснувшийся в переполненный желудок. Наверное, так глядел Собакевич на облепленную сахаром лягушку, но кто отгрыз кусок тарелки? Собакевич? Лонгфелло? Монтигомо – Ястребиный Коготь?

    Да уж. Кому легко?! Конфликты всегда присутствовали! Курсируя от краснокожих – к бледнолицым и наоборот, я ощущала себя гигантом дипломатической мысли: 

                «Погрузитесь в эту реку,
                Смойте краски боевые, 
                Смойте с пальцев пятна крови,
                Закопайте в землю луки,
                Трубки сделайте из камня,
                Тростников для них нарвите,
                Ярко перьями украсьте,
                Закурите трубку Мира
                И живите впредь, как братья...»

    – Дима от тебя без ума! – штудируя Лонгфелло, не так уж сложно  покорять индейскую стихию. – Ты прекрасная хозяйка! Духовно неотразимая! Индейно неповторимая!  Непонятно, почему все представители сильного пола не становятся в очередь к твоему сердцу?

    Вдохновленные краснокожие рванули к косметологам – бороться с красным носом, прыщами, целлюлитом. Заодно был украшен вигвам, испечены пирожки, накручены голубцы, настроганы драники.

     Снизошедшие бледнолицые соизволили избавить краснокожих от огромной кастрюли борща, но до трубки мира было далеко. Дальше, чем до банкротства Абрамовича.

      Невзирая на Лонгфелло и дипломатические фиалки, зловредные бледнолицые продолжали угрызать краснокожих. Хоть бумеранг на голове теши!

    –  Эта… как-там-ее-зовут… Когда в зеркало смотрится, от неё зеркало отворачивается: думает, война уже началася! А как она… как-там-ее…  одевается?! Застрелиться-закопаться! Сплошное безобразие: одно платье висит мешком, второе – метет улицы, третье – вообще комбинашка, четвертое – тряпка тряпкой…  А эти зубки… Выбить их, пока не поздно! А этот язычок…  Вырвать его вместе со змеиным жалом! Интересно, какой самоубийца женится на этом венике на коротких ножках? Кто на это решится?! Ну, разве что  под страхом смерти, с пистолетом у виска... А  дети? Несчастные будущие  детишки!   
 
    – Дина, дорогая! Дима сказал, что зеркала радуются твоему отражению! – не отступала я, потирая припухшую от дипломатии голову. – Из тебя выйдет отменная жена и великолепная мать!

    – Как можно в здравом уме полюбить фонарный столб? – негодовала краснокожая Дина, удачно перекрасившая скальп в цвет пламенеющей индейской соломы. – Этот… как-там-его-зовут… хоть что-то умеет делать?! До каких пор  книжная полочка на одном честном слове будет болтаться?!

    – Любимый! Дина  сказала, что у тебя золотые  руки! – переводила я,  нежно отдирая любимого от дивана. – Докажи и покажи, на что ты способен!
 
    Под влиянием борща, вареников и, конечно же, Лонгфелло… Чего только не докажешь!

    Прикрутив полочку, несговорчивые бледнолицые вошли во вкус доказательств: прочистили канализацию, сменили кран в душевой, установили фильтр для воды,

    Терпение и труд – всё перетрут! Дипломатия мирила страны! Я, как посол доброй воли, помирила близких мне людей! Дима с Диной прекрасно поладили! Осознав благородные цели, в туннеле раздора воссияла заря светлого будущего.
 
    Зарыв топор войны, мы вышли на тропу радости, развели руками грозовые тучи, раскурили трубку мира и, как планировалось, дружно продекламировали Лонгфелло:

                «Смывши краски боевые,
                Вышли воины на берег,
                В землю палицы зарыли,
                Погребли в земле доспехи»...

    Глубоко вникая в индейские реалии, я подтвердила свой дипломатический уровень! Счастливый финал индейского кино ошеломлял: сраженные обоюдными достоинствами, индейские племена  устремились навстречу свадебному Мендельсону!
 
    Свадьба состоялась по всем правилам этикета индейских племен. Никто не погиб на поле брани. Томагавки с бумерангами плясали «Чунга-Чангу». Копья со стрелами кружились в вальсе. Свадебный вигвам почтительно вкушал индейские вареники с картошкой и сметаной. Трубка мира благоухала дипломатическими фиалками. Вся широкая общественность благодарила Лонгфелло. 

    Усмиренный  бледнолицый жених влюбленно глядел на присмиревшую краснокожую невесту.  А как же я?

    А я была подружкой невесты  на их свадьбе. И в  мою честь они назвали дочку.
 
    Обнимая томик Лонгфелло (а кого же еще обнимать?), я безумно радовалась своему плодотворному влиянию. Фиалковый нимб над моей головой трещал, как индейский костер.

    Я так радовалась, так радовалась… Что даже… устала смеяться.
               
Зинаида Вилькорицкая (Мадам Вилькори)
Иллюстрация замечательного художника Юрия Мацика.