Король Генрих Восьмой, 5-3

АКТ ПЯТЫЙ
СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Зал заседаний Совета.

(Входят лорд-канцлер. Занимает место во главе стола слева. Место Крэнмера остаётся свободным. Суффолк, Норфолк, Суррей, Чемберлен, Гардинер усаживаются по обе стороны стола. Кромвель, в качестве секретаря – в конце стола. Привратник – у дверей.)

КАНЦЛЕР:
Наш секретарь начало даст Совету:
Что на повестке? Пусть объявит свету.

КРОМВЕЛЬ:
Архиепископ наш Кентерберийский
Явиться должен на Совет английский.

ГАРДИНЕР:
Он вызван был заранее сюда?

КРОМВЕЛЬ:
Да.

НОРФОЛК:
Кто замер у дверей, склонившись низко?

ПИВРАТНИК:
Уж полчаса как ждёт архиепископ.

КАНЦЛЕР:
Прошу его немедля пригласить.

ПРИВРАТНИК:
Вас, преподобие, позволено впустить.

(Крэнмер входит и направляется к столу заседаний.)

КАНЦЛЕР:
Душа и сердце ныне протестуют,
Что ваше место за столом пустует.
Слаб человек, а потому бывает,
Что ангел нас хранитель покидает.
И мы, мирской отдавшись, суете,
Становимся  для Господа не те.
Ты, кто учить нас мудрости привык,
Погряз в грехах как злостный еретик,
А, значит, вреден королю и праву,
Коль попираешь Родину и нравы.

ГАРД ИНЕР:
Коль благодати, лорды, захотим,
То мы немедля ересь укротим.
Мы удила и шпоры приготовим
И скакуна, надеюсь, успокоим.
Ни сан, ни жалость пусть вас не смущают,
Зараза вспыхнуть бунтом обещает,
Тогда лекарства будут бесполезны.
Крутой должна быть воля и железной!
Германия примером пусть послужит,
Где бунтари теперь с законом дружат.

КРЭНМЕР:
Кто может прямо мне в глаза сказать,
Что не стремился я себя отдать
Служению и церкви, и отчизне?
Иной не представляю, лорды, жизни.
Найдёте ль сердце вы ещё такое,
В котором нет ничуточки покоя,
Когда б в стране творился беспредел,
А я б на всё без участи глядел?
Я предан сердцем только королю,
И преданность доказывал свою.
Лишь те, кто зависть лакомством считают,
Меня, как псы дворовые кусают.
Лицом к лицу  перед угрозой встану,
И отражать атаки не устану.

СУФФОЛК:
Вы – член Совета, потому сдаётся,
Что смельчака такого не найдётся.

ГАРДИНЕР:
Поскольку нам сегодня не до вас,
Отложим впрок мы этот судный час.
А чтобы суд был оный беспристрастен,
Вас в Тауэр король сослать согласен.
В той башне сан ваш ничего не значит,
Там обвинитель выступит иначе.
А коль такое с вами приключится,
Придётся вам немало удивиться.

КРЭНМЕР:
О, лорд Винчестер, вы – избыток чести:
Глаголет друг, присяжный – жаждет мести.
Лицу духовному почётней милосердье, -
Ни честолюбия ущербного усердье.
Далёк священник от меча и плахи,
Напутствует молитвою – не страхом.
Не вижу я ни в чём своей вины.
Вы дефицитом совести больны.
Но к сану уважение имея,
Я препираться, более не смею.

ГАРДИНЕР:
За ярким блеском вычурного слова
Еретика Совет увидел снова.

КРОМВЕЛЬ:
Милорд Винчестер, слишком вы жестоки.
Господь нас всех накажет за пороки.
Но если даже случай подтвердится,
Не следует над узником глумиться.

ГАРДИНЕР:
Вам, секретарь, не следует встревать.
Вы тот, кому здесь нечего сказать.

КРОМВЕЛЬ:
Как следует, милорд вас понимать?

ГАРДИНЕР:
Вы ереси безбожной фигуранты,
И оба откровенные сектанты.

КРОМВЕЛЬ:
Что вы несёте? Я не понимаю!

ГАРДИНЕР:
Над ересью завесу открываю.

КРОМВЕЛЬ:
Когда бы честность ваша процветала,
Ни страха паства б, ни забот не знала.

ГАРДИНЕР:
Вы о священнике глаголете не лестно.

КРОМВЕЛЬ:
Один кураж у вас – и это все известно.

КАНЦЛЕР:
Вы, лорды,  как проказливые дети!
Не стыдно ль вам скандалить на Совете?
ГАРДИНЕР:
Я высказал, что жаждал.

КРОМВЕЛЬ:
Надеюсь, и меня услышал каждый.

КАНЦЛЕР:
Что ж – по итогам прений стало ясно:
Вас заключить мы в Тауэр согласны.
Пока король не вынесет указ,
Нет права выпускать на волю вас.
Я верно, лорды, излагаю мненье?

ВСЕ:
Да. Таково решенье.

КРЭНМЕР:
Ужель не заслужил я снисхожденья?
Ужели Тауэр и нет другого мненья?

ГАРДИНЕР:
Пустому вы не отдавайтесь ражу.
Довольно слов!
Быстрей зовите стражу.

(Входит стража.)

КРЭНМЕР:
Мне, как изменнику, назначили конвой?
У вас не всё в порядке с головой.

ГАРДИНЕР:
Берите заключённого, берите!
И в Тауэр быстрее отведите!

КРЭНМЕР:
Но коли так, тогда кольцо возьмите,
Оно от государя, посмотрите.
Теперь король судья мне, а не лорды,
Кто потерял и честь свою и гордость.

КАНЦЛЕР:
Действительно – кольцо от государя.

СУРРЕЙ:
Такие перстни просто так не дарят.

СУФФОЛК:
То не поддельный камень, настоящий!
Вы убедитесь в этой сути вящей.
Не я ли, господа, предупреждал:
Не троньте камень, чтобы не упал!
НОРФОЛК:
И гнев теперь падёт на нас, и срам.
Не даст король его мизинца нам.

КАНЦЛЕР:
Как королю он дорог – очевидно!
Пути из пропасти, по-моему, не видно.

КРОМВЕЛЬ:
На пастыря крамолу собирая,
Мы чёрту отдались – не слугам рая.
Ужели не смогли предусмотреть,
Что в адовом огне нам всем гореть?

(Входит король, бросает на всех неодобрительный взгляд, усаживается на своё место.)

ГАРДИНЕР:
Мы небу благодарность воздаём,
Что есть Господь всевидящий на нём.
Он мудрого монарха ниспослал,
Нет справедливей божьего посла.
Монарх-судья сегодня нас рассудит,
Накажет зло. Всё так оно и будет!

КОРОЛЬ:
Епископа Винчестерского речь
Нас похвалой старается завлечь.
Но не поддамся ныне этим ласкам,
Сорву с лица угодливую маску.
Как спаниель, виляешь ты хвостом,
Чтоб укусить, при случае, потом.
Ведь всё творишь одной корысти ради,
Как был, так и остался кровожаден.
(Обращаясь к Крэнмеру):
А ты, добряк, за стол садись широкий!
Тому, кто первый хмуро скосит око,
Не поздоровится сегодня и потом,
Забудет он про сан свой за столом.

СУРРЕЙ:
Я, государь, не спал ночей…

КОРОЛЬ:
Не тратьте попусту речей.
Я полагал, что мой Совет
Умами озаряет свет.
А на поверку оказалось:
В Совете мудрых не осталось.
По чину лорд – других не ниже,
А к государю – прочих ближе
Стоял, как сторож у дверей,
Не лорд он будто, а лакей.
Кто вам позволил забываться?
Над дворянином измываться?
Дозволив лорда обсуждать,
Его не мыслил унижать.
Вы правосудие забыли,
Не правом – злом его судили.
Гляжу – до правды далеко  вам,
Пока я жив, не быть такому.

КАНЦЛЕР:
Я оправдать Совет намерен,
Здесь злобы нет, я в том уверен.
Его хотели взять под стражу,
Чтоб дать ему подумать, скажем,
И оправдаться в  полной мере.
А там окрылись бы и двери.
Так думал я, по крайней мере.

КОРОЛЬ:
Ну, коли так, то я согласен,
Ваш гнев к товарищу напрасен,
Его опять в среду примите,
Коллегой снова назовите.
Монарх ему давно обязан,
И сердцем накрепко привязан.
Прошу вас, лорды, не стесняться,
В знак примирения обняться.
Молю вас, лорд Кентербери,
Сегодня чудо сотворить:
Новорождённую принцессу
Подвергнуть крестному процессу:
В купельку крошку опустить,
И божьим словом окрестить.
Я всем прилюдно объявляю:
Отцом вас крёстным назначаю.

КРЭНМЕР:
Такая честь не по плечу,
Я выше ангела взлечу.
Как может подданный несчастный
Столь уповать на жест прекрасный?

КОРОЛЬ:
Да полно вам себя корить.
Придётся серебро дарить:
Серебряные ложки
За ручки и за ножки.
Помогут вам, сомненья нет,
Мадам Норфолк, мадам Дорсет.
Надеюсь, всё обсудите,
И возражать не будете.
Винчестер, Крэнмер, обнимитесь,
И в лоно дружбы возвратитесь.

ГАРДИНЕР:
Я обнимаю от души.

КРЭНМЕР:
О, Небо, распри заверши!

КОРОЛЬ:
Я вижу слёзы на глазах
И слово дружбы на устах.
Недаром говорится:
Кто проклял, тот не злится.
Совет прошу я распустить,
Малютку надо окрестить.
Как говорили в старину:
Не вас сдружил я, а страну.
Развеем  наши ссоры,
Забудем про укоры.

(Уходят.)