Поосторожнее, воображение

Виктор Матюк

Поосторожнее, воображение

Поосторожнее, воображение, ты оставляешь мир наивысших устремлений,
Впереди камни преткновения и совсем иная суть земного бытия!
Прошлое скроется в непостижимой вышине, оно через миг иль два сгорит в огне,
И ты скажешь ему чисто по-мужски, что расстаёшься с ним без плача и тоски!
Жаль лишь стоптанные на туфлях каблуки, но они и вправду были не с той ноги,
Но на ходу легки, не то, что увесистые кулаки у местной публики, которая считает рублики,
Заплаченные за пряники и бублики! Надо бы остепениться и на семь замков тотчас закрыться,
Но продолжаю молиться об отпущении своих грехов, в оправданье нахожу немало слов
И хочется и колется и мама не велит, её слова, как кол внутри всю ночь стоит,
А душа до утра молчит, но ей хочется вслух произнести: «Тащить грешную плоть не надо
В раскрытые настежь врата гремящего ада! Ты можешь легко сбиться с пути!
Лучше лишний раз промолчи и себя напрасно не губи!» Она любит ночную прохладу,
Вдруг раздался грохот упавших наземь стропил,
Под ними бывший отчий дом едва ли нас не похоронил!
Враг хохочет, он уже давно секиру точит, и голову пришлым людям до рассвета морочит,
На виду торчит и ничего вслух  не говорит этот наглый паразит! Эму весь мир открыт,
Что он в этот миг нам изобразит? Душа горит, а сердце плачет, собака на прохожих лает,
Она на свой вкус себе супостата выбирает и не считает, когда и кто всю ночь играл в домино?
Море несбыточных мечтаний уплыло, оно само в морские щели заползло, но придворное зло
Со двора окончательно не ушло, оно живёт бок обок, и знает все наши грехи назубок!
Притихло диво в краю счастливом, и лишь воображение изредка вызывает смущение,
Оно рассеется в одно мгновение, когда иссякнет моё терпение!
Мысль падает с потолка, наподобие давнишнего греха, коль она на помине легка!
Враги палили с пушек, а стаи напуганных лягушек переворачивались брюшком вверх,
Кто же тот человек, что истину с огромного постамента наземь сверг? Трещит в печи сухое полено
И оно кричит попеременно, что нас жизнь перегибает через колено, а имя тому мужику – Ленин!
Он родился в тридесятом царстве, но жил в этом государстве, мстил за убийцу-брата,
Покушавшегося на царя когда-то! Он шатался по рядам торговым и был студентом бестолковым,
Много уничтожил народу и любой откровенно радовались его уходу! Сверкает летняя Луна,
Мне родина одна отцом и матерью дана, их мечты недолговечны, они - наивны и скоротечны!
Царь и дальше правил, и своё отечество прославил, приговор прозвучал, как смерть,
Чтобы отныне и впредь никто не пытался на его голову набросить тонкую сеть!
Душа пробуждена от наваждений и сна! Мысль от зависти дрожит, и тут же в сторону бежит,
Карта бита – нечем крыть! Плоть с вечера знобит! Путь к истине закрыт! Хватит ныть,
Все интриги взяты из старинной книги, к ней сходятся все нити моего воображения,
Надо действовать без промедления, иначе хватишь горя, и тебя бабы тут же опозорят!
Они мыкаются без торговли, нет денег на кровлю, в доме лужа, но где же им найти себе мужа?
Был один, но он простужен и никому больной мужик в доме не нужен!
К тому же он ещё и контужен! Одним словом, бродяга, без отчизны и без стяга!
За пояс заткнута пустая баклага, в сумке – перо и бумага, а руках - посох сучковатый,
В правом ухе - клок пожелтевшей ваты! Он слыл мужем верным, не посещал таверну,
Но любил красавиц с длинными ногами, их раздвигал сапогами и дома, и в храме,
И уж потом общался с богами! Жена билась головой об стену, изо рта выливалась белая пена,
Из-за него она когда-то оставила сцену, а какого хрена? Ей были нужны существенные перемены,
Как кобыле свежее сено! Чуть позже она вспомнит первую брачную ночь в скрипучем ложе,
Грехи невзначай подытожит, но правду мужу в глаза сказать не сможет! Мысль в другой стороне,
Баба по старой привычке лежит на спине, постель залита холодным лунным светом,
Она медлит с ответом, набивает себе цену, и откровенно тянет время! В чём проблема?
Потеряно драгоценное семя, время сдуло пену с яви и нет ни любви, ни прежнего идеала,
Девица слегка задрожала и едва ли не упала, зацепившись за упавшее на пол цветное покрывало,
Она дала волю словам и выражениям, он знал цену словам, был умён не по годам,
Тот мужчина был внимателен, он сразу отослал падшую женщину к отцу и матери!
Пусть они воспитывают любимую дочь, хватит ему воду в ступе толочь,
На дворе тёмная и промозглая ночь, кто знает, как беспутной женщине помочь?
Что она за птица, и какие у неё ягодицы? Не между ними ли страсть гнездится?
Скрипят старые половицы до утра, надежда до рассвета не умерла,
Вдруг белая струя внезапно закапала с конца, на всё воля Творца!
Милая моя, ты бы от меня родила малое дитя? Ответить можешь немного погодя!
С ответом не тороплю, надеюсь и жду, что в мути женских хныканий упрев,
Ты умеришь собственный гнев на милость, мне счастье намедни приснились!
Девица лежит без рубашки, рядом с ней на полу валяются заморские мужские подтяжки,
А худенькие ляжки лежат на белой простыне, баба готова стоять на голове,
Только бы мне было приятно, одно непонятно: баба с виду опрятная пошла на попятную,
Загнала себя в пятый угол, я же ещё не стал её супругом и потому на всё плюю
И слёзы об ушедшей любви напрасно не лью! Иногда бывает в койке плохо,
За письменным столом на ум не идут строфы, но нет катастрофы в деле том,
Лишь редкий крик и постоянный стон звучат в небе голубом! С каждым годом
Худые женщины выходят из моды, но в пекарнях пекут калачи, их едят даже в Твери,
А москвичи сидят, как псы на цепи, попробуй, слово против власти им скажи
И тут же сдашь свои последние рубежи! Жить и вправду было плохо,
Но до конца не кончилась та эпоха, была оттепель пятьдесят третьего
И больше не было ничего! Живут привольно богачи, ты на них не смотри, они ходят по барам,
И не пользуются залежалым товаром, им всё достаётся на шару! С лёгким паром, господа!
Закон – тайга! Мы же с улыбкой воспринимаем свои прежние ошибки, больше стало тюрем,
Жена сменили окна, занавешенные тюлем, на новые, белые и бардовые, но все соседи
Грызутся как в одной берлоге старые медведи, и даже дети приобщаются к шпионской сети!
Тепло перешло в холод, быт на три части расколот, по голове бьёт кузнечный молот,
Ерунда для тех, кто наивен и молод, острый серп прошёлся по яйцам,
Но не заметил ни стыд, ни срам, а бесстрастный взгляд оставил в стороне старинный храм,
Пусть грешники молятся там и взывают по ночам к всесильным небесам, авось, они помогут нам!
Нам любой враг не страшен, мы сеем и пашем, но убираем с чужих пашен, много разной мрази
Надо было бы смыть с унитаза, но от них избавляются с помощью особой мази! Не помогает она,
В болотной тине гибнут весомые поступки и дела, процветает клевета, ей нет ни края, ни конца!
Лучше закрыть уста и бесстыжие глаза, чтобы не видеть ни черта! Жизнь пуста без интриг,
И похожа на краткий, но беспредельный миг, где для живых – одно, а для мертвых – другое,
Одни смотрят вверх, а другие – вниз, мой дух вопросами окружён, еда ли не плачет он,
И потому в раздумья погружен и совсем не замечает он вблизи себя колокольный перезвон!
Когда-то грешное тело вконец истлеет, а людская молва наши кости перемелет,
Правда смешается с ложью по воле божьей! Пока что сплю на высокой подушке,
На столе недопитая с вечера чекушка, по воле рока мыслитель наивный и одинокий
Обивает мысленно высокие пороги, болят усталые ноги от долгой дороги! Никому нет дела,
Что ты погружён в творчество всецело, трудись на творческой ниве, потряхивай изредка гривой,
Время на месте не стоит, оставь множество прежних обид для других,
Ты полного совершенства ещё не достиг! Послушай, старик, ты жизнь не растратил до конца,
Но увидел немало греха, он тебе под ноги падал прямо с треснувшего потолка! Привет! Пока!
Господа, прошу зазря не беспокоить старика! Рядом с ним два пожилых мудака пляшут гопака!
Беда на помине легка! В их возрасте не те силы и не те скорости, оба слушают свежие новости,
Когда роются в сухом хворосте! Страстей струение меняет наше общее настроение,
Уши заткнуты ватою, я же сажусь на точку пятую, а баба поддатая ждёт нового ходатая
Из дальнего села, но она ему, судя по всему, и не любовница, и не жена!
Его домагания на провал были обречены заранее, не жизнь, а истязание,
Появляются новые задания, идущие из глубины нашего подсознания, возникают миражи
В сельской тиши и советы: «Не убей! Не укради и не согреши!» и они будоражат сонные камыши!
Какие-то дикари придумывают новые миры, но там нет ни одной знакомой с детства черты,
За которые можешь спокойно ухватиться ты, чтобы дальше безбоязненно идти!
Кому и какое дело, что с тобой когда-то было, и сохранил ли ты мощь и силы для великих побед?
Ты ладно скроен, силён, но сед, по натуре – домосед, даль расплывчата, словно девичью уста,
Что ушли от тебя раз и навсегда! Болит всё, что ниже пояса, мне жить и страшно, и боязно,
И потому хожу без пояса, вот приду домой, и само собой на семь замков закроюсь я,
Плоть оболгана из-за детородного органа, но до конца не сокрушена!
Бьётся о крутой берег  морская волна и пенится набегающая волна,
Ничто ещё не утрачено, будущее только невзначай обозначено,
Я же ломлюсь в двери те же самые, о которые лоб намедни прошибал,
Но вовнутрь до сих пор не попал! В памяти наступил полный провал!
Высохли глазные впадины у рвача и жадины, тайны бытия до конца ещё никем не разгаданы,
Всё до нас украдено, нет времени разобраться с болью в лысом темени!
Вхожу спьяну в чью-то прихожую и вижу там женщину, внешне похожую на незнакомку ту,
Которую повсюду с раннего детства ищу, но найти не могу, изредка о ней грущу,
Если случайно найду, то впредь никуда от себя не отпущу! Дело близится к утру,
А крест Господень надо поднимать строго в полдень, преодолевать все трудности на своём пути,
И дальше едва ли не ползти, но судьба оскалилась и намекнула на неудачную половую связь,
Да, вчера кое-кто нарвался на отказ, но что возьмёшь с глупца, растратившие свои силы до конца?
Цель была близка, но чей-то голос, прозвучавший с потолка, спугнул непуганого зверька,
Ему бежать пришлось, я же давно не бегал кросс! Авось, с новой силой вспыхнет жизнь,
Откуда здесь странные мысли взялись? Неужто упали с покатых крыш? Жизнь незнакомая
Вдали от отчего дома загрызает мелкое насекомое, где же моё искомое? Тоска и истома
Выгнали его из приличной семьи и ухоженного дома! Не те нынче скорости,
Не тот жар в тлеющем хворосте, хотя медленное старение
Никак не оказало влияние на форму и строение женских ног
И видит бог, что в лучшею сторону сразу стал меняться мой слог!
Мы праведно жить не умеем, так же быстро истлеем, сеем, веем, повеваем,
Но смысла бытия не понимаем! Была капризная и статная жена, но легкомысленна она,
Зачем себя обременять будничной работой, когда вкалывать неохота! Нет прока от неё,
Никто не платит гроша медного за несуразное бытие, пока не выросла женилка,
Я, молча, спал на старой соломенной подстилке, а потом, когда за открытым настежь окном
Сверкнула молния, и прогремел гром, захотелось даже днём спать на белых глаженых простынях,
Пришлось второпях, искать убежище такое, где свободно разместятся двое!
Душа плохо лечится, она ориентируется на местности, но не разбирается в русской словесности!
Оглядев окрестности, зажала нервы в горсти, ей не терпится в свободное плавание быстрее уйти,
Но в голову лезет всякая нелепица! Сыро и темно, надоело жить нелепо и грешно и уже давно!
Во дворе мужики стучат в домино, погода сырая и я терпение теряю, оно - следствие одичания!
В поле бродит скот, прихожане смотрят священнику в рот, а он им благословение не даёт!
Жарковато! Гул церковного набата слышен далеко, но не видны изъяны и пороки,
Мы же никого осуждать не будем, чёрт - не брат женатым людям! Что знали, всё забудем,
Я тихо глаголю, что хочу погулять вволю с бабой голой, но где её взять – то шлюха, то ****ь?
Приличных баб надо поискать, да и не все могут ноги строго раздвигать! Других нам не надо,
Что кроме лжи, обмана и ада среди них ты встретишь, проблески света стремглав заметишь,
Присядешь на берегу морском, посмотришь на девиц, что ходят босиком мокрым бережком,
Как рыбы косяком и крик отчаяния сменит долгое молчание, но не замедляется процесс старения,
Моё воображение выходит из доверия! Жизнь однообразная и серая вызывает чувство ужаса,
Дорожает хлеб и колбаса, хотя за душой нет ни гроша, ни копия, вот что думаю я:
Не на земле наше место, были бы мы сделаны из другого теста, тогда бы хитрость лисья
Переворошила бы мои мысли, словно промозглый ветер прошлогодние листья, исчез бы шок,
А бог понял бы мой намёк: печален будет наш итог! Какое имеет значение процесс старения
На общественное мнение? Коль построен дом, и вся семья сидит за обеденным столом,
Не страшна стужа за окном! Сколько бы дьявол нам голову не морочил и беды ни прочил,
Я свои мысли к седлу приторочил, но сроки познания бытия лично я явно просрочил!
Не познаны науки, всю жизнь были чем-то заняты руки, лишь иногда от скуки болела голова
И дребезжание оконного стекла напоминало, что жизнь на рысях промчалась,
Сомнение в голову закралось невзначай: иди новую бабу на пороге дома встречай,
Ты их себе по росту подбирал, но уважал за ум и красоту! Не терял время попусту,
Может быть, в грядущих временах будешь жить как монах, но на первых порах
В душе появится страх, что воздух порохом пропах, а дух свободы вообще зачах!
Об этом напоминают слёзы на очах, трах, бах! Неужто крах во всех мыслях и делах?
Сидишь в тишине и мнишь себя уже на крутом вираже, медленно меняется эпоха,
На столе валяются вчерашние крохи, жить и вправду плохо, но мне на жизнь плевать,
Коль в пятом углу давно уже стоит старенькая кровать! С ней не буду горевать? Как пить дать!
Если своих баб любить не сможем, другим хотя бы материально поможем,
Грехи сообща подытожим, и с болью и дрожь уляжемся на общее ложе, чтобы там
Дать волю слащавым словам, прийтись взглядом по ногам той бабы, что лежит рядом,
Она сильно хочет и потому над твоим хозяйством хлопочет, а выбившись из сил ,
Я на себя её обязанности тут же взгромоздил! Страсть к ноге приторочил, поднял над полем пыль,
Но об одном в тот миг забыл: все богини, как поганки перед бабами с Таганки!
В суете забываю о возрасте, жизнь сгорает во влажном хворосте, но ты живёшь наедине,
Что-то доказываешь себе, но судьба об этом слышать не хочет, баба вёдрами на кухне грохочет!
Иногда такие номера отмочит, что в курятнике жалобно закудахчет старый кочет!
Чем она недовольна, баба наглая и своевольная, да, ей не хватает тепла, но и её красота
Меня с ума не свела! Включаю скоростью пятую, и машу в огороде штыковой лопатою,
Кляну судьбу заклятую, и соображаю на ходу, в чью впадину свои яйца положу,
Когда к выводу приду, что не живу, а доживаю и зря переспелые плоды без особой на то нужды
В чужом саду срываю! В нашем крае я многих женщин близко знаю, они трудятся в поле
И мечтают о воле, лучшей судьбе и доле! Мужик без бабы выжить не сможет,
Его эта мысль тревожит постоянно, он пытается мыслить пространно, но ему боязно,
Что страсть, расположившись ниже пояса, даст полёт своей фантазии и покинет край земли,
А на какие шиши он будет жить, вдоволь есть и водку пить?
Чтобы быть свидетелем свободного полёта, надо иметь почву для оплота,
Но где возьму я два крыла, коль душа от злобы долу снизошла? Знаю с пелёнок,
Что даже золотой телёнок тебе кричит вдогонку, что преодолев холод и пургу,
Ты замёрзнешь на прошлогоднем снегу, а тот алмаз, что будоражил тебя не раз,
Давно уже угас! Всему виною неуёмная страсть, он был создан из чистой воды
И оказался невиданной красоты, но со временем она была утрачена, иная стезя ему назначена!
Проснувшись с бодуна, чувствую, как болит и ноет спина, а на хрена мне эта боль нужна?
Здесь чистый воздух и опрятная земля, во бля, в кармане вновь нет ни рубля,
Рядом мелькают веси и города, они же на меня смотрят свысока, я фуражку снял с виска
И произнёс: «Привет! Пока, бывшие товарищи, а нынче – господа! Вам всем труба!»
На хрена мне это? Начну вести жизнь анахорета, буду ходить с золотым лорнетом,
И носить золотые кресты и браслеты, ещё не конец света, на носу – жаркое лето!
Впереди знойные ночи, но страсть любви короче, протри бесстыжие очи от горьких слёз,
На кого ты стал похож? Подумай всерьёз, каким будет последний итог? Плоть недолго скалилась,
Душа в грехах на паперти раскаялась, у неё жуткий кариес, уже далёко зашёл процесс,
Зуб надо удалять сразу и весь! Прикрываю скрипучую форточку, баба медленно снимает кофточку,
Я же молчу, и ничего ей не говорю, в ночную темень зрю, как пень посреди комнаты стою!
Вести себя строже, себе дороже, о, всесильный и милостивый боже,
Я данной тебя клятвой пренебрег, не потому что остолоп, вовсе нет,
А ты мне сказал всю правду прямо и в лоб и вот тот итог, о котором говорить боюсь,
Хотя не трус и знаю все божьи заповеди наизусть! Чахнет дух, кующий рабство,
Всему виною гульба и ****ство! Баба без лифчика, расплылись в сторону её жирные бока,
А из под её глаз искры во все стороны летят, что можно ещё про простую сельскую бабу сказать,
Если они и не шлюха, и не ****ь? Хотя о ней разное люди по всей округе говорят!
Перед ней трудно мужику устоять, сразу наступает несварение желудка
И ему на смену приходит помутнение рассудка! Вместо члена – мякоть, хочется кричать и плакать,
Он падает долу, а я о бренной жизни наедине с ним полночи глаголю! Никого не неволю,
Никого силком не заставляю откусить кусок от общего каравая, был бы хер твёрдым,
Не тыкали бы его мордою в тину и в грязь! Не о том мой рассказ! Я сотворил идола из глины
И пошёл с ними по миру искать золотую середину и ищу поныне прежние святыни,
Старая одежда отлегла от меня, на ветру полыхают остатки прежнего огня,
Но я живу на незапамятной волне, здесь легко дышится мне, зрачки расширены вдоль и поперёк,
Срок действия лекарства давно уже истёк! Трудно быть анахоретом,
Надо шары в лузу запускать дуплетом и при этом вести образ трезвый,
Хотя от пресного тошнит, а как дальше жить? Надежда теплится, что изменится цвет лица,
По голове гуляет нелепица, покамест терпится, значит, можно жить и пуще прежнего любить
Эпоху Возрождения, хочется на корню изменить свои прежние убеждения, ты же гол и необут,
И тебя нигде не ждут, огонь любви давно уже задут! Ты стремился стать равным богу,
Но не все вещи взял с собой в дорогу и стал маршировать с былым в ногу, выбрал в жёны ****ь
И пошла людская молва по всей округе гулять, у неё походка твёрдая и баба она с виду гордая!
Не велики потери от её ухода, авось, смилостивится матушка-природа и под тобой обнаружится
Лишь маленькая лужица, седая голова слегка закружится, но стоит чуть-чуть ей поднатужиться,
Как твой посох устремится к прямизне и яркий свет забрызжет в открытом настежь окне!
Не буду впредь с профурами спать, а с дуррами можно самую малость подождать,
Пока не куплю общую тетрадь, чтобы туда свои новые впечатления до утра успеть записать!
Жара невыносимая, облако из гари и дыма пронеслось мимо, мысль прячется за семью морями,
Я же сплю за дубовыми дверями и только в храме думаю о бессмертии,
Освободившись от земной круговерти! Трудно жить и наравне с другими быть вне календаря,
Невдалеке от взрывов содрогается земля, стонут реки и рыдают поля, и вопль отчаянья
Пронизывает плоть нечаянно! Мне не пришлось замерзать на снегу и хребет ломать врагу,
Я же просто живу и в ногу со временем неспешно бреду, ставлю палочки влюблённой парочке.
В общей тетради появляются жирные галочки! Бабы сами лягут, но не упадут, малость подождут,
Когда на праведный суд их поведут, потом хлопнут дверями и исчезнут за вышками и лагерями,
Там, за семью морями, оказавшись в глубокой яме без старых тапочек и без новенькой пижамы,
Тьма сгустится над нами, там холодно ночами, будешь спать в чуме, словно в корабельном трюме,
Мир сузился под небом чукотским и суздальским, там море клещей и нет совсем врачей!
Никто не варит щи, чёрствый хлеб всю зиму грызи и молчи, а то стиснутся клещи
И в явь воплотится сон вещий! Никто из местных не бубнит и жизнь не торопит,
Один только хлопец не жил, а плакал и тужил, он свою душу вдребезги разбил,
Пацан  не загадывал желания, и трудно переживал все муки и страдания!
Он рассорился с женой, тянул срок за разбой, этот ссыльный раньше жил в городе текстильном,
Грязном и пыльном, потом бытие ему хребет стремглав  размололо, как проросшее зерно
И поехало, и пошло, он прошёл через болота и топи, таёжные тропы узнал сполна,
И всегда рядом с ним была она, любовница и жена! Жизнь не складывалась в быту,
Крошки до вечера не было во рту, он повсюду чувствовал пустоту, волосы развевались на ветру
И только ближе к утру, баба прикасалась к нему локтем, от него исходил запах масла и дёгтя!
Перед ним квадрат окна, а вдали небесная вышина! Вдоль железной дороги живут земные боги,
У них берлоги намного больше наших, хотя они не сеют и не пашут, но под чужую дудку пляшут!
Мы же ходим на парашу, едим овсяную кашу, и чем становимся старше,
Нам вдвойне обиднее и неприятнее думать не только о себе, но и о роке и судьбе!
Всё смешалось в безымянной голове, я нищ наполовину, но до сих пор ищу свою половину
Среди гор и пустыней, натыкаюсь на ветку черноплодной рябины, глядь, и нет моей гордыни!
Только небосвод синий в моей увесистой корзине, чуть ниже, под потолком,
Сильно дует сквозняком, как бы потом не оказаться за бортом, закончены занятия спортом!
Взгляд рыскает углами и гасит едва разгорающееся там пламя,
Ночь темна, ничего не видно из окна, странная тишина, никого не встретишь, ни одной души,
Ничего не заметишь, в какую сторону не взгляни! Ты душу себе не тереби, читай Экклезиаст,
Он тебя новизной с головы до пят обдаст! Только бандитам нынче все пути открыты,
Мы же с жизнью квиты, немощами вдоль и поперёк разбиты, играют на стене светотени,
Проходят мимо ночные явления, словно сказочные приведения! В царстве чуждых душ и тел
Не могу ограничить собственный предел, брошено родительское гнездовье,
В нём нет прежней любви, ты страсти свои угомони! В мирском быту спину бог весть на кого гну,
Продолжаю боль нести в своей маленькой горсти, в квартире, в которой слегка припущена штора,
Нет сквозняка, и штукатурка не падает на голову с побеленного потолка! Дождь трое суток идёт,
Он вскорости пройдёт, сердце к молодой девице льнёт и просится в полёт, хрен его разберёт,
Почему его знобит так, что оно не может сделать первый шаг, слышен уличный мат
Из тёмной  подворотни, пришлось дверь за собой прикрыть плотно, и вот мы вновь одни
Коротаем холодные ночи и дни посреди опустошённой мраком земли!
Ничего кроме мышиной возни не замечаем, на одни и те же грабли безбоязненно наступаем,
На лаврах долго не почиваем, не живём, а страдаем! Простому человеку яркий свет бьёт по векам,
Я же облизываю корку с солоноватых женских губ, сам по себе я однолюб, иногда бываю груб,
И не могу до утра забыть их вкус! Я с той девицей накоротке,
Она слывёт красавицей в нашем маленьком городке, ночами вертится на одном каблуке,
И ходит на танцы в бабушкином старомодном цветном платке! Я к ней и эдак, и так,
Она долго не соглашалась никак, пока ей не подкинул четвертак, она остановились в трёх шагах
И манит взглядом к себе, я же вышел из дому налегке, в лёгком полушубке,
Без портсигара и без трубки! На карту поставлено всё, ё-моё, ну где наше не пропадало,
Баба юбку выше головы задрала, но, слава богу, всё обошлось без скандала! Мы сыграли в карты,
И в минуты азарта нам не хватало толики фарта, в комнате жарко и даже парко, она сказала мне:
«Приляг! Поспи на белых простынных! Пусть тебя страсть пылким жаром обдаст,
Хватит по ночам читать протёртый до дыр Экклезиаст!» На этот раз белая простыня
Едва не вынырнула из-под меня, под ней полыхает море страсти и огня, чуть ли плача,
Душа о святости судачит, но никто грешную плоть не переиначит и вехами её путь не обозначит!
Страсть под рукой, а над головой завис небосвод голубой, в миг любой на дороге столбовой
Можно встретиться с роком и судьбой! Было бы желание продолжать испытания,
Я же подле бабы греюсь, и всё больше вхожу во вкус, ушли тоска и грусть, я же лишаюсь чувств,
Страсть вновь проснулось, ширинка сама расстегнулась,  появился терпкий привкус во рту,
Не всё гладко в быту, но в миг любви никто не замечает тлен и мишуру!
Жизнь наладится к утру, горе перемелется в муку, а что остаётся делать старику,
И дальше терпеть невыносимую муку, опустивши долу руки? Мы падали вниз по кривой,
Ничего не могли поделать с собой, судьба страсть рукой поманила, а потом обо всём забыла,
Мало ли что она говорила и кому? Судя по всему, в этом мире нет покоя никому!
Я упал между ног твоих, зов любви прозвучал и стремглав затих, мне дорог страсти миг,
Коль ты апогея оргазма достиг! На столе стоит прокисшее молоко,
На полу валяется спортивное трико, я живу и люблю всем бедам назло,
А во дворе мужики полночи стучат в домино! Они разойдутся на заре,
Когда огни угаснут на последнем фонаре, ты не рыдала и никого не совращала,
Не думала и не гадала, что страсть быстро вылезет наружу,
Оступится и упадёт в огромную и грязную лужу! Я – обезоружен, вновь на поле боя был контужен,
Чувствую себя неважно, кричу протяжно на псину дворовую, наглую и здоровую!
Мне она кажется двухголовою! Нет простора, то в гору, то под гору, то скандалы, то ссоры,
В эту пору не пойдёшь в демисезонном пальто, надо надеть ещё кое-что,
Гремит на лодке ржавая уключина, шапка набекрень нахлобучена, жизнь не изучена до конца,
А душа измучена по воле Творца! С неё довольно и того,
А вот грешное естество не уважает никого, оно живёт в дурмане, читает странные романы,
Возникает множество восклицаний по поводу сумасшествия, но женщина с неба сошедшая
Ни в чём не виновата, она грешила когда-то, но это было в начале пути, боже, прости
За обиды и ратные труды и попытайся плоть спасти от адских мук, она отбилась от рук!
Капли из виноградной лозы чисты, как глоток ключевой воды,  а капля горькой слезы
Подобна соку из бузины, она возникла из ниоткуда, высохла через сутки,
Вместе с ней исчезли прибаутки! С утра ничего не было в желудке, сижу в дождевике,
Одет налегке, невдалеке грустный пейзаж, опустевший и покинутый отдыхающими пляж,
И на этот раз не обошлось без звучных фраз! Всё с ног на голову поставлено в жизни людей,
Но нет опоры верней, чем сто подруг и друзей, которых все гонят взашей из земли своей!
Стоит слова молитвы тихо произнести, как ярче господний свет горит на твоём полночном пути,
Но в один из дней на душе моей становится грустно и тяжело, странная ноша тащит на дно
Вспотевшую плоть и грустное чело, страха перед грядущим вовсе нет, но каждый человек
Замедляет собственный бег без чужой подсказки, изредка сгущает краски земного бытия,
Всё сильнее по горам и долам петляет моя стезя! Не прошло ни одного дня,
Чтобы воспоминания не тревожили меня пуще полыхающего всю ночь огня! Где же светило?
Оно до сих пор смотрит уныло на детей своих, но у него уже никогда не будет других!
С натуры срисованы стройные фигуры, но бабы-дурры водят Шуры-муры, гасят в храмах свечи
И ведут до утра непристойные речи! Мужики ходят косяком
И целая дюжина у одной из них под каблуком! Когда он стал стариком,
За раскрытым настежь окном сверкнула молния, и грянул гром, а воздух пропах дождём!
Тихий речной затон встал на дыбы, вот если бы мы были настолько умны, то увидели бы черты
Светотеней и в одно мгновение трезво оценили незнакомые вещи, их голос зловещий
Всюду клевещет на край дремучих озёр, куда тучи приплывают из-за заснеженных гор!
Греха доставало, его было немало, время миновало и вроде бы ничего не бывало,
Нет белоснежного покрывала, на котором любимая женщина так горько рыдала
И клятвенно слова любви мне на ухо сквозь слёзы шептала, всё прошло,
Но не вернулось в душу прежнее тепло! Со временем от души отлегло
И само по накатанной плоскости потекло горемычное зло, до порога дома дошло
И оступилось, вновь гроза разразилась, небо затмилось, но жизнь никак не изменилась!
Неужто это мне приснилось? Обрублено одно крыло, сердце пламенем стремглав обожгло,
И вот закончилось кино! Жизнь так обломала, свергла с пьедестала, и чтобы не показалось мало,
Упущенное сразу наверстала! Тут же бросаю усталый и изнеможённый взгляд
На исписанную мелким почерком толстую в клеточку тетрадь,
Там кое-где каракули стройными шеренгами стоят по много часов подряд,
Но упрямо молчат и слова о себе пришлым людям не говорят, они идут наугад,
Им уже не будет дороги назад! Это надо во всеуслышание признать! Дребезжит стекло,
На дворе темно, природа мертва, кругом идёт шальная голова, она перечеркнула знак родства
И пошли по степи гулять ёмкие фразы и слова, сузилось пространство, жизнь лишена шанса
В последний раз проехаться на дилижансе! Душа в трансе, она смотрит в дикое поле очень строго,
Обращает взор в сторону бога, и ищет весомого предлога, чтобы изменить проторённую дорогу
На новую стезю, и потому промозглому ветру подставляет свою проржавевшую насквозь корму!
Мир брови пристально хмурит, глаза слегка щурит, и свои пороки зрит в миниатюре,
Коль дело обстоит так, и тьма толкает страсть всякий раз идти наугад,
Мы грешные помыслы зароем в земле, опосля споём, как пели в Октябре:
«Мы новый мир построим, сами выберем  условия для грядущего бытия!»
Помутнела синева, пожухла полевая трава, на ветер улетели знакомые с детства слова,
А судьба моя заново прописана в книге Бытия! Неужто я молился зря за Отца и Сына,
В этом мире все Триедино, вот только одна гордыня упрямо игнорирует Господние святыни!
Под толчками правой руки ложатся контуры очередной строки на белоснежную бумагу,
И слов разбойничья ватага говорит, что ересь, страсти доверяясь, живёт спустя рукава,
Хотя между ними нет заметного родства, но болит голова, наземь падает пожухлая листва!
Толще становится строка, она, как всегда, радует взгляд старика, он по праву старшинства
Меняет фразы и слова, а плоть прошибает жар и её бросает мигом в пот, но жуткий холод
Мешает жить пагубно тем, кто наивен и молод! Идёт пар от наспех вспаханной пашни,
Вот-вот закончится бой рукопашный, вспомнится день вчерашний, раздвинется небесная синева
И в мировое пространство выпорхнут только что написанные на пожелтевшей бумаге слова!
Их хозяин – слуга и барин, сидит в кресле, ему там тесно, большой живот и маленький фаллос,
Вот и всё, что от лихого мужика осталось! Былые желания прочь разбежались
И рядом никого не осталось! В идеале каждой твари должно быть по паре,
Наши бабы детей нарожали, но до финишной черты не добежали, на полпути упали,
Признаки упавшей ниже плинтуса морали спрашивают строго с потомков бога! В качестве залога
Оставлена душа, но она доверилась скрипу пера и жизнь наперекосяк сама стремглав пошла!
Пот струится с чела, точно так же, как вчера! На кирпичной мостовой стоит высокий постовой,
Он – мужик в доску свой, рядом с ним сидит сизокрылый голубь, а невдалеке чей-то голос кричит,
Что ветхий старик упал в прорубь! Что ему там было нужно? Он кричит натужно,
Что в городе южном страсть была мертва, перепутала дурья башка все термины и слова!
Вот-вот и мы завоем, но нужную мысль приведём под конвоем в забытые богом места,
Тлен и суета приходят сюда неспроста, они не берут в расчёт, что жизнь фонтаном бьёт
В стареющем естестве, странные разводы появились на вытоптанной намедни траве!
В суете да не в обиде, здесь места святые, но думы чужие едва слышно проходят к вишне,
Климат никудышный что-то шепчет природе на ухо чуть слышно, боится сказать что-то лишнее,
А она, засучив рукава, ищет дальнего родства между землёй и небом,
Авось, ближе к обеду истина отыщется, знакомая песня едва слышится,
 Невдалеке спелая рожь колышется, а мне не пишется и не дышится!
Наглый взгляд опять упирается в скрипучую и старую кровать,
Ему на грехи наплевать, что ему ответить? Он в праведники давно уже не метит!
Ему солнце светит весь день, воздух прохладен, нам мир даден затем, чтобы тлен и суета
Грешную душу покинули раз и навсегда! Не пройдена последняя верста,
Приступом не взята неприступная с виду ледяная гора, мир, как на ладони,
Но и грех давно уже готов к обороне! Гарцуют кони лихие, им нужны позиции передовые,
Лошадям не впервые мчатся по зелёному лугу, и мять копытами свежескошенную траву!
Украдкой строю догадки, а бабы на любовь падкие кривят уста и перевирают слова,
Пока из кромешной тьмы не появимся мы, нас двое, бывших защитников Спарты и Трои!
Одиночество душу беспокоит, но волноваться лишний раз даже нам не стоит!
В мире земном надо жить вдвоём, чтобы и ночью, и днём не видеть сплошную темень за окном,
Пусть страсть обжигает поцелуем огневым, тогда я почувствую себя воистину живым
И слегка хмельным! Мы же за ценой не постоим, женщина – загадка выглядит пёстрой и яркой,
Она, как тёмная лошадка, которой ты даришь цветы, но, увы, долго ждёшь в ответ теплоты!
Пока ты лазил по подвалам, нежная роза внезапно увяла, остался трактирный смрад,
Теперь приходится его вдыхать, коль бог за тебя решил, что ты специально с ней согрешил,
Чтобы лишить свою душу белоснежных крыл! Видишь, люди землю плугами пашут,
Перерезают межу нашу, жарковато, ноги, словно из ваты, свист птиц заглушает гул набата!
Увесистый плуг трудно выпустить из натруженных и мозолистых рук,
Вдруг странный и протяжный звук выпорхнул из-под сапог, ах, ох, сломался слог,
Он сладко облизнулся, но до конца ещё заново не проснулся! Здесь всё давно уже цветёт,
Изредка бывает недород, вот тогда даже горький плод сладкий привкус счастья принесёт!
Если появится враг, кнут зажат в кулак, им мужик часто припугивал баб, он в этом деле мастак,
Маленький сверчок внезапно запрыгнул на чужой шесток, его жара за холку не берёт,
Он живёт без мирских забот уже который год! Посылает суету ко всем чертям,
А по утрам приобщается к нам обсудить происходящие события земного бытия!
Через пашню переползла степная змея, наступать на неё никак нельзя,
Она выскользнет из-под кованого сапога и что тогда? Считай, заживо пропала правая нога!
Нам трудиться до седьмого пота приказал намедни бог, всю информацию переварил мозг,
У ручья пророс зелёный мох, а у степного камня отметины былых эпох напоминают о боях,
Проходивших в этих степях! Невдалеке лежит тысячелетний серый гранит, а мой рассудок
Уже трое суток подряд пришлые воображения по ночам теребят! Что они хотят? Им никто не рад!
На земле сума и палка, прожитую жизнь не жалко, но судьба – нахалка стоит за спиною
И вынуждает долги платить с лихвою! Слава, героям! Жара достигла плоти, я же на работе,
На мне костюм из коверкота, солнце садится устало за горизонт, время безмолвия настало,
У степного ручья валяется старенький зонт, не бери меня на понт, папаша, здесь родина наша!
Я стою на страже её заповедных границ, падаю ниц у её межи, мне пришлось жить в груши,
Вдали от дома, но и здесь мне всё до боли знакомо! Невдалеке белая постель,
Но не она - цель моего бытия, а истина та, что из открытого настежь окна совсем не видна!
В трепете солнечных пятен голос истины мне непонятен, с виду он опрятен и статен,
Умён и не развратен, он уже много лет пытается сберечь яркий свет,
Падающий от затухающих церковных свеч! Рядом стоит посох сучковатый,
Невдалеке лежит солдат поддатый, он не может встать с кровати,
Он умирает от жизни голодной, когда-то был храбрым и сумасбродным в жизни походной!
Жил с женщиной одной, но она оказалось упавшей с неба звездой
И нищета неспешно в его дом вошла, изгнала богатство со двора,
Лишила семью духовного тепла, теперь жалкие отрепья он носит вместо прежнего великолепья!
Он может в любой момент ослепнуть, последний раз в толпе блеснуть и опосля во тьме утонуть!
Его там бывшие соратники давно уже ждут, нет преграды для потухшего взгляда,
Ему жить на белом свете надоело, зачем думать о пище мирской и в грех окунаться с головой?
Домой! Домой! Он всегда слыл лошадью ломовой, смирился с судьбой, щетиной зарос,
Она покрыла щёки, брови и нос, словно старые камни позеленевший к весне мох!
Я порадовался всё ж: искоренена на краткое время ложь и люди думают всерьёз, сидя в креслах,
О муках крестных! В деревнях окрестных бродит лето, где-то трещит осина, а я гну спину
На нового дворянина, позарившегося на мою фанаберию и гордыню!
Дело не требует огласки, речной залив зарос молодой ряской, баба слезами и лаской
Исправляет сложный жизненный путь, изредка выставляет напоказ свою приятную с виду грудь!
Вторая половина любит запах полевого жасмина, жизнь завершила очередной полукруг
И уверенно смотрит на юг! Шипит утюг на рабочем столе, не по себе мне,
Вначале этот дом обходили печали, вдалеке выли злобные шакалы,
А здесь продолжался любовный процесс! Серые тени лихо пляшут за широкой спиной,
Странное чудище выходит из просеки лесной, там холод ледяной, он смешивается со слюной,
Пустыня пустынь и над головой необычайная синь небес, под ногами горькая полынь,
Там редкая зелень есть, но гремучая смесь на виду, приходится искушать судьбу,
Если передвигаешься пешим ходом по тонкому льду и в дождь, и в пургу,
Чтобы не замёрзнуть на снегу! Птицы замерзают на лету, горечь обжигает рот,
Что грядущий вечер мне принесёт? С утра схожу в храм, там буду обращаться к всесильным богам,
Пусть небеса помогут нам, в сыром краю я постоянно Спасителя молю унять боль душевную мою,
Во все колокола звоню, но не могу дозвониться до своего воображения, оно без смущения
Меняет ежеминутно моё настроение! Давно минул месяц медовый и жизнь бестолковая
Не впервые обратила взгляд на поля пустые и пороки земные,
Мне бы с воображением наговориться, узнать последние новости из столицы,
И начать жизнь с заглавной страницы, а потом на семь замков закрыться,
Ведь желания и миражи продолжают в душу и сердце нагло ломиться!
От них никуда мне не скрыться! Мои руки согнуты в локте, выпушены когти на всякий случай,
Зверьё выходит из леса дремучего на охоту, мне бы иные заботы, жить бы стало лучшего,
Однако ночная темень уменьшается понемногу, свет падает ближе к порогу,
А ноги сами просятся в дорогу! Сколько не пройдено вёрст? Жизнь, как недописанный холст,
С виду он наивен и прост, но уж слишком пёстр! Мир любви пленителен и сладок,
Но сколько пришлось перенести мне нападок от грешниц тех,
Чей след простыл в городской подворотне, над головой нет новых звёзд,
Не соблюдаю пост, времени излишек, лоб болит из-за множества набитых шишек!
Былые промахи сводятся к нулю, коль ты в ответ услышишь: «Я тебя люблю!»
Страсть сползает с шеи, чёрный флаг весит на рее, уходят прочь высокие идеи,
Я же прилагаю  неимоверные усилия за дни и ночи земного бытия, борюсь с нечистой силой я,
Но узкая стезя затмевает просторы от затуманенного взора! Кругом зелено,
Здесь дичи для охоты не меряно, но постель не застелена, места глухие – моя стихия!
Пусть в другом месте полыхают страсти земные, к былому нет возврата, брат не отвечает за брата,
Пусть мой ковчег рассекает воду и вздымает снег, ему навстречу бежит грядущий век!
Он проснулся  после дурного сна, ему вся окраина сила с пристани видна,
Я же иду по росе босиком и долго беседую с местным священником о том и сём!
Божья мысль солнечным лучом пронизывает чело за открытым настежь окном,
Чтобы потом сделать зов крылатый, но я же не их глашатай и потому сам выбираю свою стезю!
Погляжу на всю округу, вокруг да около похожу, и вспомню времена лихие, в годы молодые
Все грехи земные были живы, выглядели наивно и строптиво! Потряхивая длинной гривой,
Они гонят к работе тебя без перерыва, на душе обидно и паршиво, но лично ты
Зависишь полностью от рока и судьбы! Спрячь мысли свои в дырявую суму,
И тебе станет смешно самому, почему подчас не радует наш глаз даже граненый алмаз?
Мы по течению жизни плывём и ночью, и днём, под нами дряхлый речной паром,
Но на нём далеко не уплывёшь, вот так и живёшь, к горлу приставлен острый нож,
Что посеешь, то пожнёшь! Отбыв срок, отгулял денёк и присел в тенёк, всему – своё время,
Всему – свой срок, ересь летит через рот, мусор выброшен за борт,
Слова и фразы повторены три раза, они напоминают трухлявые сваи,
Забитые наспех одним слепцом, он в тот миг к свету развернулся лицом,
Но не успел поговорить с творцом о первозданном грехе своём! К чему мы идём?
Куда плывём? Дверь в дом стремглав раскрылась и через неё новая беда без спроса ввалилась,
Жизнь исказилась на корню, пришлось заново вспомнить всю родню, а золотая середина орёт:
«Взгляни на старинную лепнину, там узоры старинные, и ты единый кто смотрит на неё!
Не осталось следов глубоких после людей одиноких, пробиравшихся боком и ползком
В тот злополучный дом, где намедни был ментовский шмон!»
Разум счастливый, что мыслит неторопливо и кровь ещё течёт по топорщащимся жилым,
Живы будем, не помрём, сведём с прошлым счёты и оставим все мирские заботы!
Надо идти прямо, обходить рытвины и ямы, я же упрямо иду наперкосяк,
Хотя там стоит запрещающий дорожный знак! Нега без конца разрывает скорбящие сердца,
Жизнь висела на волоске, а истекшая любовь гуляет вдалеке, а каково оно мне – жить наедине?
Странные слова ловит слух, что-то невнятно шепчет дух, сухо во рту, старик продрог на ветру,
Хотя холодно в его дому, ему невмоготу жить самому! В печи трещат дрова, слегка болит голова,
Головная боль не проходит сама, некому мозг от сутолоки бытия отвлечь,
Надоедает досужая и бестолковая речь, куда себя мне деть? В голову лезет разный бред,
Гаснет за окном едва заметный полночный свет, мы же горды и упрямы,
Не обходим стороной ни рытвины, ни ямы! Собраны чемоданы, но никто не прощается с нами!
Соседям трын-трава, что попираются чужие права, у них не болит голова,
Я же привык жить вместе с народом, а ему по боку долгожданная свобода!
Он не зная брода лезет в студеную воду, ему всё ни слава богу, всем Европа выходит боком,
Он мчится туда галопом, но из соседнего лога наплывает нежданная тревога, не та дорога,
Не тот путь, на нем пришлось немало горя достопочтенной публике хлебнуть!
Бог видит нас насквозь, как бы нам вновь не пришлось жить с совестью врозь!
У зла острые клычища, оно первым съело деревенского баяниста, не всё там чисто, как кажется,
Кто-то и вправду куражится, истина с делом не вяжется! Люд незнатный, голодный и потный,
Околачивается среди толпы безработных, всех не перечислю, много пробелов в думах и мыслях!
Роюсь натощак в доморощенных словах, сам зачах, строю жизнь на мощах и костях,
Человек мелкий нагладил на брюках стрелки и успел вымыть перед работой грязные тарелки!
Из-за порванных брюк по пути на работу пришлось сделать огромный крюк,
Плачет маленький внук, он совсем отбился от рук, под ногами скрипит обожжённый кирпич!
С меня магарыч тому, кто строил и возводил, и своим ремеслом всю жизнь дорожил!
Город погружается во тьму, рядом никого не видно, извозчик смеётся ехидно,
Ему и вправду обидно, что всем зазорно и стыдно, а ему нет,
Рано утром на землю брызнет божий свет! Воздух дымом уже пропах,
Неприятный запах всюду, впредь грешить не буду, никто не думает о сословии низшем,
А чем оно дышит? Никто об этом правду не напишет!
Господа, надо жить той жизнью, что нам дана, другой не будет никогда.
Только ветер шальной поиздевается над грешной плотью и душой,
Потом протрубит отбой, пронзит людской завистью твой мозг и плоть
И пусть в последствиях бытия разбирается господь, а судьба и рок на лаврах почивают!
Они за нас решают: куда и как направить наш каждый шаг? Жизнь – не феерия,
Бывшая любовница вышла из доверия, впереди стезя – полного недоверия всем и вся!
Помню, тогда была зима, когда свежим ветром с моря подуло, поясницу продуло,
Нечего ждать от земной жизни, кроме ссор, распрей и дороговизны! Неужто я такой капризный?
Крутится жизни колесо, оно размалывает кости и проросшее зерно, но плывёт мой утлый чёлн
По воле огромных океанских волн, бог весть, куда, но есть ли в том нужда?
Гудят телефонные провода над головой, совсем седой, мне не по пути с новой бедой,
А разум шальной сбился с ног в предчувствии тревог, но видит бог, что куда-то мчась,
Мой сапог в грязи не увяз! Бескрайняя степь предо мной, грядущая дорога покрыта сединой,
Там одна и та же тьма, можно легко сойти с ума, но трудно выйти из-за богатого стола,
Когда твоя чаша до краёв полна! Крепись, старина! Прошли добрые времена, а мелкая шпана
Пьёт водку из горла, он дробит и рушит, вот-вот на голову небесный свод обрушит,
Раньше околачивала ***м груши, сейчас считает мёртвые души! Не видать ни суши, ни болот,
Алеет восход, просыпается хмельной народ, его труба вновь зовёт в очередной поход!
Кто ему в гроб последний гвоздь забьёт? Люд незнатный смотрит в сторону аристократов,
А они не имеют понятия, что можно делать, а чего нельзя? Пока были мощь и силы,
Мы жили и не тужили, вдоволь ели, вдоволь пили, обноски не носили,
Заново обрели крылья, мало прилагали усилий, дабы в дали безбрежной
Задребезжал рассвет безмятежный, дивный и нежный!
Скользкая стезя мимо бед стремглав прошла, и вот нет ни кола, ни двора,
А с меня, как с гуся вода – своих проблем больше чем до хрена!
Где сел, там встал, но недолго фраер танцевал, недолго музыка играла,
Пришлось жизнь начинать сначала! Маленький шплинт был убит в один краткий миг,
Он замертво упал на белоснежную простыню, я же разговор к тому клоню,
Что тоже изредка грешу и ночами плохо сплю! Язык чешу без толку и ухожу в самоволку!
Нагрешил с лихвой мужик седой, с белоснежной длинной бородой,
Он словно чумной шёл по стезе лесной и без перерыва  спорил с роком и судьбой!
Смотрел в их сторону горделиво и везде совал своё свиное рыло! Ему бы в руки взять кадило,
Чтобы оно потолок пуще прежнего задымило, тогда бы молодая попадья
Стала к нему набиваться в друзья! Ей не нужен я. ей нужна моя длинная борода!
Ничто не скрашивает быт, везде сквозит, голова от мирских обид и днём, и ночью болит,
Карта бита – нечем крыть! О прошлом предстоит напрочь забыть, кручусь в земном аду,
 Как карась в пруду, соображаю на ходу, как жить ночами, когда полно греха за плечами!
Полна изба пирогами, а душа мирскими грехами! В толпе городской проходит миг земной,
Когда-то и я стану землёй ледяной или прогоревшей золой!
Угаснет огнедышащее пламя, поникнет долу родовое знамя,
И только в местном храме женщина в белоснежной панаме вспомнит о днях былых
И в тот же миг к ней вернётся худощавый с виду старик! Он прилетит с небес, но он не воскрес,
На нём теперь серебряный крест, ему господь святость ниспослал, он сам грешить устал!
У него открылся дар прорицателя, он полагает, что его по прошествии времени никто не узнает,
Он был в долгом путешествии и прожигал дни свои, пока мысли с земли его обратно не привели
В тот деревенский дом, где холод и стужа за окном, но он всегда выглядел молодцом,
И всё было при нём! Он блестел, словно яркая звезда среди скопления небесных тел,
Почти поседел, всему приходит предел! Грехов несметное число дикой травой заросло,
И поехало, и пошло гулять по трущобам твердолобое зло, вспотело высокое чело,
Дело до драки ещё не дошло, в вечернем тумане скрылось старинное село,
Он в серой пелене, кто-то машет платочком мне, я же бегу по ямам и кочкам,
Болят почки, привстав на носки, едва ли не плачу от тоски! Брошенная фраза, как зараза
Распространяется мгновенно, всё тленно, но вы живёте неприметно,
Ведёте беседы беспредметные, их бы пнуть ногой и хотя бы так помочь душе больной
Встать вровень с Магомедовой горой, за которой спрятались горы чуть пониже,
А внизу страсти бесстыжие! Спросонок не пойму, какой мне приснился ребёнок,
Он что-то кричит мне, мои же мысли о доме и о войне! Нет одного крыла,
От прошлого осталась одна зола, пришла пора скуки и тоски, не хочется вставать не с той ноги!
Волосы встают на дыбы от артиллерийской полночной стрельбы,  она двух шагах ходьбы!
Как не суди и как не ряди, но до Путеводной звезды ещё идти полжизни, но нет смысла
Давать свободу сокровенным мыслям, они под дождём вконец раскисли, слегка увяли и пожухли!
Здесь – не джунгли и не тайга, но матерные слова летят из-под кованого сапога молодого бойца,
Он забыл слова Творца: не убей, не укради и праведно всю жизнь живи!
Держава борется с лукавым и отстаивает собственное право на существование,
Никто не мог предвидеть заранее миг тот, что какой-то идиот с войной сюда придёт?
Грешны душа и плоть, а сколько у них забот? Дел невпроворот, но грядёт пора пробуждения,
Петля, захлестнувшая горло туго – наша давнишняя подруга не выпускает из круга памяти,
Вблизи и камни, и столбы, они олицетворяют все твои грехи! Свой воз вези в пустыню
И там избавься от гордыни! Там нет храмов, но под яркими солнечными лучами
Святость набегает волнами на душу и плоть, здесь в былые времена жил господь!
Погодь! На небе немало угасающих звёзд и ни одну их них никто не спас,
А кто же позаботится о нас? Уходит временная связь бог весть куда, меняются нравы и времена,
Только людская хула до сих пор ещё жива! Она позарилась на новое платье,
И шлёт свои проклятья бывшим сёстрам и братьям по вере, тому есть немало примеров!
Пышный пучок травы пожух, увы, так и от людской молвы умираем мы!
Порваны последние штаны, для починки старых деньги нужны, нам беды не страшны,
Но упреки жены хуже белены! Пройдут годы, старое выйдет из моды, чтобы дать дорогу
Тривиальному и земному желанию, жена вступает в пререкания, её слова, как ветер,
Затихают лишь под вечер! Встревожено воображение, не уходит прегрешение,
В душе засела обида, прошлое улыбнулось для вида, и душа не отворилась,
Вновь на семь замков закрылась, ей что-то намедни приснилось! Она в комок сжалась,
Праздная публики сбежалась и донимает запросами, а под входными дверными откосами
Старик дымит папиросой, он босой и слегка раскосый, о чем-то поспорил с толпой,
Теперь ходит сам не свой! Развёл пепел от угаснувшего костра, тот горел вчера,
А сегодня дождевая вода то пепелище залила! Нет тепла, впереди холода, где брать средства,
Чтоб не болела голова, её заела нужда! Слава богу, что удалось дожить до седых волос!
Мельтешиться брось! Разрешится твой вопрос! Ты вновь сможешь жизнь вдоволь насладиться,
Если есть к чему стремиться! Вскорости иссякнешь ты, как горный поток, падающий из высоты,
Пожухнут мечты, будут сожжены все мосты между прошлым и грядущим, но будет ли лучше?
Не знаю! Живу и на лаврах почиваю, соки жизни перегоняют кровь, но мысль вновь бьют не в глаз,
А в бровь: у неё нет слов для удивления, грядёт светопреставление,
Я вновь куда-то мысленно лечу, кулаком по столу из последних сил стучу
И едва ли не кричу: «Я насладиться этим мигом хочу, но мне мирские заботы не по плечу!»
Слова молитвы тихо шепчу, как сорока стрекочу рано поутру, не живу, а доживаю, дни считаю,
Но своих планов никому не раскрываю! Изредка перед сном глубоко зевну,
Малость прикорну и тут же отхожу ко сну! Снится мне глубокий овраг и высокий утёс,
Жизнь вновь во сне мчится под откос, стезя грешного бытия проходила вблизи стройных берёз,
Но что-то с ней стряслось! Пришла молодость в маске, сказала пару слов для острастки,
А потом угомонилась, кого-то застыдилась, в иной образ воплотилась и стремглав ушла
В дремучие онежские леса! Там жизнь бьёт ключом, но лютый холод за окном!
Бьюсь, как птица в клетке, прыгаю с ветки на ветку, бегаю от соседки до соседки,
Но нет света в розетке! А без света, тьма, можно стремглав сойти с ума,
Брожу среди старинных построек, присел в баре за пустующий столик,
Послушал старинный шансон, в него я с детства был в приморском городе влюблен!
Перед глазами асфальтное полотно, настолько ровно укатано оно, что хоть бери и снимай кино!
Льдинку сосёшь, воды нет, а тебе невтерпеж утомить жажду свою, досужие мысли прочь гоню,
Мягко стелю, но жёстко спать! Не время умирать, время ложиться в кровать! Спать! Спать! Спать!
Завтра очередная рать! Ангел с местного собора смотрит в мою сторону с укором,
Споры и раздоры на руку скорые, молчат наедине, но собравшись в кучу, сразу поднимают бучу!
Незримую силу не сохранила тягучая и жгучая текила, все, кто её пили,
Тут же теряли мощь и силу, кто-то зубы скалил, а кто первую попытку оставил
Быстро взобраться на голые скалы, блекнут бесконечные дали, потеряны новые сандалии,
А у молоденькой крали страсти вороные бросились врассыпную, я вместе с ней горюю,
Но говорю всуе о любви никчемной, наивной и пустой, она в суете мирской связалась с попсой!
Глотка пыль мне щекочет, а она страсть пьет, сколько хочет и зачем она голову людям морочит?
Чувство шальное никак душу не успокоит, изредка спать завалится, а по утрам скалится так,
Что мысли летят врассыпную, кое-кто вскочил уже на кобылу вороную, а кое-кто оседлал гнедую,
Я же в ночном колпаке выскочило из дому налегке, в одном старомодном тоненьком пиджаке,
Холодно мне, мне бы в загривок счастью вцепиться, но не в кого по уши влюбиться,
А куда торопиться, вся жизнь впереди, ты душу мою, господи, лишний раз не тереби!
Встань на перепутье, на обочине цветут незабудки, пусто в желудке,
Старик пищи не видел целые сутки, зато ходил в кожаном манто и слушал до утра прибаутки!
Внутри стужи, а снаружи и того намного хуже, там замёрзшие лужи, они разум грузят так,
Что не хочется никак на земле пьяным валяться, и чувств лишаться! Надоело без дела болтаться,
Но чем заняться? По переулкам скромным бродит лето, издержки былой любви остались где-то,
Новая страсть не за горами, предстоит венчание в божьем храме!
Воображение не говорит по существу, оно, как ветер, который громоздит опавшую листву
И срывает новые листья на ходу, швыряет их на узкую стезю, на которой до сих пор стою,
Миражи громко спорят со мною, они заодно с роком и судьбою!
Окунувшись в дела с головою, что-то говорю жаре и зною, не ставлю весомых задач перед собою,
А повернувшись к ним спиною, вхожу в дебри ада, они совсем рядом, далеко ходить не надо!
Велики грехов масштабы, всему виною пьянки, кутежи и бабы! Ждёшь очередного чуда,
А ему прийти откуда? Бросаешь монету, авось, ближе к лету в дом войдёт женщина раздетая,
И твоя песня будет спета, что-то шепчешь одной губою, холодный ветер проносится над головою,
Ты ему в след кричишь: «Слава героям! Мне нужна деревенская тишь,
И пусть дождь часто не капает с крыш! Подскажи: как с бабой быстро развестись
В деревенской глуши, где всю ночь шумят огромные камыши?»
Воображение на три части раскололось и каждая подаёт собственный голос,
Одна обращается с мольбою к павшим героям,
А две другие вместе с разноголосой толпою вторят морскому прибою! Ночь с кровавой луною
Следует по пяткам следом за тобою, когда же я уроки бытия сполна усвою?
Не надо напрасных тревог, по коже волнам прошёлся мороз, был бы ближе бог,
Он бы избавил душу от напастей и тревог, разве за всеми уследишь,
Когда над головой простирается небесная высь? Посторонись! Ты между небом и землёй завис!
Крепче держись за постылую жизнь, другой не будет никогда, пусть льются из нутра слова,
Они, как талая вода, уходят в землю навсегда
И не без греха возвращаются в богом забытые места!
Суета сует – всё суета! Гаснет свет, мочи больше нет: со стороны смотреть на каждодневный грех!
В миг единый воображение издаёт крик орлиный, оно летит на одном крыле
И его тень  неслышно скользит по земле! Обгоревший крест стоит на земле, он весь в золе,
Он под моим окном, а в проёме дверном дырявый мешок, его туда принёс молоденький инок,
Он сбился с ног в поисках небесной благодати! Над ним издевались отставные солдаты,
Отслужившие когда-то двадцать пять лет в строю, он с честью выполнил миссию свою!
Ему невтерпёж пригвоздить к земле всеобщую ложь, к её горлу приставлен острый нож,
Но что с безбожников возьмёшь? Живёшь и не знаешь, на чьи грабли ты вновь наступаешь,
По незнакомой стезе идёшь, сочный цветок в поле не сорвёшь, хотя невтерпёж! Ну что ж
Нам грош цена в базарный день, мы всю жизнь работали за трудодень, теперь нам лень
Потеть весь день за пятак медный! Намедни и я заметил, что моя путеводная звезда
Со своего маршрута в сторону сошла, но не рухнула в бездну, оплатила  грехи безвозмездные,
Но не все, кое-что спрятала в одном рукаве и промолвила не со зла, что безгрешно бы жила,
Если бы не была в безбожника по уши влюблена! Вот так на грех взираешь,
Жизнь в грязи мараешь, но от намеченного пути никак не отступаешь,
Горло высохло от жары и зноя, потеряно зря самое дорогое – время,
Рассыпано по земле проросшее семя, но в какую почву упало оно? Не знаю точно,
Где дало оно плоды свои? Здесь издавна жили прапрадеды мои, я вырос в той же деревне,
Захаживал в старую харчевню, ел и пил, с бабами грешил, но однажды полюбил раз и навсегда!
Дурья ты башка! Чем она тебя взяла и почему с ума свела? Сорок лет назад был приятен аромат
Любви и страсти, новые рыболовные снасти поймали мимолётное счастье,
Но не приструнили его к ноге, теперь живу, как бездомный, ночами тёмными едва не рыдаю,
Порой о судьбе забываю, но живу с оглядкой и удивляюсь дороге гладкой у горожан тех,
Кто проповедует заведомый грех! Скрипят половицы, приятно стонут молодые девицы,
Им бы мужику в загривок вцепиться, по уши в будущего хахаля влюбиться, а там, как карта ляжет
И на какой путь господь укажет! Он по рукам и ногам грех не свяжет,
А только на ошибки своим перстом грешникам укажет, но небеса их не простят,
Как и ровно сорок лет тому назад! Пламень жгучий и ветер знойный и колючий
По лицу, что мочи бьют, и новые препоны создают, в одной руке они сжимают кнут,
Но грех тут как тут! О воображениях забудь, не важна их суть! Пусть окрепнет грудь,
Тогда можно отправиться в многодневный путь в поисках счастья земного,
Но можно лишиться крова над головой, ты же весь седой, немощный и больной!
Ровно год назад ты был не женат и холост, но не вовремя услышал девичий голос,
Поддался греху, та баба была у всех на виду, она встала перед тобой на колени,
Заплясали вокруг мужика светотени грядущих миражей, и проснулась страсть в душе твоей!
Она прогнали святость взашей, подальше от приличных людей!
Зачем мы лишний раз руки пачкаем? Плачут двое, они обращаются к небу с мольбою,
Гладь, а никого из ангелов не видать! Я расстроен, нет, не потому что неизлечимо болен,
Я просто-напросто влюблён, и страсти со всех сторон, как тираны или сказочные великаны,
Напоминают о любви словами пространными! Живу, скорбя, мне бы не замкнуться
Ине уйти в себя, петляет бесконечная стезя среди городского пустыря, а с меня, как гуся вода!
На пол падает горькая слеза, судорога пухлые губы свела, но не со зла из яиц сделала омлет,
Погас яркий свет, темна грунтовая дорога, а гири стопудовые давят на ноги! Путаются слоги,
Мелькают многозначные числа, и нет никакого смысла не спать до утра,
Надо трудиться от темна и до темна, пусть поёт издёрганная гитарная струна!
Губы обида свела, пот струится со лба, куда грунтовая дорога мои мысли завела?
Посылка ясна, но она наивна и страшна, словно свет, брезжащий из чужого окна,
Где кто-то прячется от тебя, все мы были рабами, а потом решили стать господами,
Но космические пришельцы встретили наши мечты на безвестном нам перешейке
И тут такое началось, сдвинулась с места земная ось! На родных высотах, топях и болотах
Одни и те же хлопоты и много не переделанной работы! На столе штоф пузатый,
Я пью на именинах свата, малость поддатый, нищий и не богатый, но помню все буквы алфавита,
Его жизнь тоже была вдребезги разбита, остались долги по беспроцентному кредиту!
Мозги забиты другим, но мы за ценой не постоим, многим из семейства двуногих
Посоветуем покинуть тёплые берлоги и уносить подальше ноги из злополучных мест!
Лучше сбежать в один присест, чем навсегда потерять свою совесть и честь!
Куда-то бегу, но не прощаю врагу кровь на белоснежном снегу, он вмешался в мою судьбу,
Пришёл как тать, грабить моих братьев и их убивать! Нельзя убийц прощать!
Что за жизнь? Даже бабу членом не удивишь! Шумит камыш, деревья гнутся,
Некому тебе в ответ улыбнуться, зачем мне божье благословенье на сношение,
Если в моей печи ещё трещат сухие поленья? Хочется нагуляться вволю, по лесам,  горам и полю.
Там и вправду для мыслей раздолье! Мне бы сохранить здоровье,
И не принимать женские условия, у них в изголовье спят кавказские ишаки,
Мне же как-то не с руки подниматься не с той ноги и показывать женщине стоптанные каблуки!
У земного бродяги есть заплаты, ему не хватает честно заработанной зарплаты,
Но чем богаты, тому и рады! Мне плевать на все преграды бытия, да, грешен я,
Мои сапоги в пыли, они немало верст по земле прошли, пили вино из трёхлитровой бутыли,
Прикладывались к чужой баклаге, умело излагали мысли на клочке пожелтевшей бумаги!
Горы и пляжи, где нет ни одного солдата, стоящего на страже,
Но немало прочей заразы шляется вокруг, грехами забит кованый сундук!
От прежней любви остался лишь пустой звук, она отбилась от рук,
Присела на сломанный сук и вдруг раздался душераздирающий звук! Лопнул трёхлетний бамбук,
Пришлось вспомнить чреду лет лихих, но не зацикливаться на них, поговорить о предках святых,
Мы потомки людей неслыханной силы, они вновь заживо восстали из глубокой могилы!
С какой бабой в кровать не ляжешь, из-за её толстых ляжек, получишь растяжение своих связок.
Момент постижения истины тяжек, ходишь по дому без подтяжек, нет тебе поблажек никаких
И только множество грехов земных тащат твои мысли вниз! Голову задрав, немного выше став,
Стою в чёрных очках и презираю мерзкий страх, а баба на сносях хватает мужа ниже торса
И орёт, что у него член стёрся! Она продавщица из местного ОРСа, разрушены все мосты,
Нет ни прежней страсти, ни былой красоты! Увы, под покровом мрака
В свой двор возвращается постаревший от безделья гуляка, его там знает каждая цепная собака!
Он извивается, как на шарнирах, его штаны в огромных дырах, от него пахнет скипидаром,
Он торгует на базаре, он не такой старый, как кажется, изредка куражится, но больные яйца
Беспокоит две ночи и три дня! Что за херня? Мысль одна и та- всё в беспокойстве, всё в заботе:
Ну что вы так мало едите и пьёте? Воображение, как серое кольцо едва заметного дыма
Проплыло мимо и исчезло среди мирской суеты, не заметив красоты простой человеческой души!
Огонь, не угасшей доселе мечты, возник из пустоты Паскаля, и вновь открылись погасшие миражи,
Что блуждали вдали от твоей обетованной земли! Воображение вскачь понеслось,
 Круто свернуло под высокий откос, и вдруг остановилось в тени стройных молоденьких берёз!
Там дети строят башни и им жить вдали от насиженных мест совсем не страшно,
Они легко вспоминают день вчерашний, я же мечтаю о грядущем, но не затем,
Чтобы что-то доказывать людям всем, а зачем? Всё – тлен, всё – суета, впереди одна
И та же пустота! Истина простая мне ложь напоминает, её ветер с уст моих срывает
И под ноги бросает, а напоследок напоминает, что мой давнишний предок был гулякой
И он когда-то яркий свет высекал из повседневного мрака! Нынче он в шалаше ютится
И продолжает го о непреступные крепостные стены головою биться, к чему стремится
Поседевший так рано мужик? Он вправе стремиться к почестям и славе, но не в этой державе,
Где распри и скандалы, вперёд не глядя, подходят и спереди, и сзади
И бьют наотмашь прямо под дых! Среди стен родных ты истину, наконец, постиг:
Нет решений простых в делах мирских, их благозвучье сбилось в кучу и подобно змее гремучей
Гонит воображение взашей, подальше от толпы пришлых людей! Истины наивны и просты,
Их надобно согреть в горсти и тогда всё, что ты видишь кругом, окажется под твоим каблуком!
К сожалению, темень за окном! Звучит язвительный бабий смех, он как на голову снег,
Дела брошены наспех, чтобы совершить новый грех! Один за всех и все за одного!
То-то и оно! Жить не запретишь грешно! Святые порывы, как слова ложатся красноречиво
В реку строптивого бытия, рядом извилистая стезя, а вокруг неё одна и та пожухлая степная трава!
Придорожная грязь для нас не указ! Был шанс для исправления, всё решают в жизни мгновения,
Прежде мы предавались сокровенной надежде, нынче всё по-другому,
Никто не верит слову святому, люди, прожившие в блуде, больше всего
Доверяют своему управдому! Там находят искомое число, но вольность не даётся даром,
Чтобы истина стала нужным товаром, надо преодолеть ей все преграды на многотрудном пути
И саму себя в силе и ловкости превзойти! Неисповедимы господние пути! Всё это так,
Но если ты не знатен и не богат, тогда ушат холодной воды отрезвит твои мозги! К бабке не ходи!
За собой постель сложи, а потом беги на все четыре стороны,
По полям разбросаны острые бороны, на них сидят чёрные вороны, они смотрят по сторонам,
И не замечают златоглавый храм, завещанный прадедами нам! Взгляд оставляет след,
А на нём торчит столетний скелет, он спокойно лежит на правом локте, словно дремлет во сне,
Покуда себя бичевать не буду, взгляну на огромный мир, который символом любви и страсти был!
Я в том мире слишком долго жил, вот бог и карает за грех, но он обвиняет в нём всех!
Мать его ети! Боже, ты нас прости! Неисповедимы твои пути! У тебя тепло, а здесь холодно,
 Но ещё светло, правда, запотевает оконное стекло! Кажись, время уже подошло сказать кое-кому,
Что нам былые утехи уже ни к чему! Они у всех на слуху! Не всё ли равно, что кто-то жил грешно
И безбожно пил вино, его художник усадил на огромное полотно,
А всех святых убрал с очей своих! Нет путей иных, как идти по дороге короткой за вином и водкой
Качающейся походкой, а потом надраться, как свинья, пусть стезя ходит окрест,
Ей ниспослан тяжкий крест - уходить из отжитых мест туда, где под крылом грача
Вот-вот погаснет вечерняя свеча, что была намедни зажжена! Когда тухнет вечерняя свеча,
Сливаются слова, не шумит на деревьях листва, и только голова ждёт огненного поцелуя
От женщины той, о которой повсеместно тоскую! Её не люблю я,
Но отказать ей в ласках - силы нет, гаснет холодный полночный свет,
Ухожу домой сам не свой – с пустой сумой, когда наступает рассвет,
Луна уже уснула, бризом с моря подуло, снимаю измятые брюки со стула,
Болит голова и ноет печень, деньги спёли, лечиться нечем, но ещё не вечер,
День светел, внезапно поднялся ураганный ветер, дождь смешался с колючим снегом,
Авось, к обеду смилостивится над нами всесильное небо! Бичую себя, вспоминаю мать и отца,
На всё воля Творца! Его голос проходи сквозь мокрый волос и доходит до головы, но увы,
Кроме людской молвы нечего не видят предрассветные сны! Растаяла ночь в огне рассвета,
Была любовь, и её нет, по воле божества уходит та стезя, что ведёт к блаженству,
Но не знаю я, как добиться полного совершенства? Позади и дальше море лжи и фальши
И нет ни одной преданной души! На горе стоят разграбленные гаражи,
Ничего от них не осталось,  среди них моя молодость робко затерялась!
Пахнет пылью и тленом, разит палённым полёном и садним калёным железом,
Куда я еду? Куда я лезу? Уж лучше сидел бы в кресле, если не сидится на одном месте,
В знак протеста необходимо не проходить мимо чудных миражей и сказок,
Лучше окунуться в мир догадок, тот миг наивен и сладок! Я же сгорбленный и лысый
Смотрю дальше и выше необозримой дали, особо не вникаю в мелкие детали, вижу белую спинку
Молодой и статной блондинки! Сойтись бы с ней в поединке, но годы не те,
Приходится жить наедине в чужой стороне! Здесь всё не по мне! Живу вяло,
Падает наземь сползающее одеяло, страсти мало, взгляд упёрся в скрипящее стропило
И всё, что ранее было, мельком прошло и уселось на самое дно глубокого колодца!
Не видно солнца, инее видно конца той стезе, что ниспослана по воле Творца!
Не задержишь долго взгляда там, где взрываются снаряды уже много месяцев кряду,
Жужжат пули даже в июне, а хули нам пули, нас дробь не берёт,
А остальное по большому счёту не ****! Пусть ещё немало лет пройдёт, мы выживем,
И не уйдём с этих мест насовсем, а зачем? Везде одна и та же суета и тлен! Жизнь дала крен
В одну сторону, на всю округу каркают чёрные вороны, язык шершавый болтает о славе,
Весь грех от лукавого! Мы же втихаря вспоминаем жуткие холода небезызвестного нам января,
Тогда с утра дула пурга, выли непроходимые снега,
Заиндевевшие рамы спорили с уличными фонарями, кто из них умнее и кто горячее?
Опять-таки в спор вынуждено вмешались местные мужики, они по пьяни развязали языки,
Дабы не умереть от горя и тоски! Согнул и я колени, присел на старый стул от избытка лени
 Решил закончить своё стихотворение, иссякло моё воображение! Кусок пакли во рту засел,
 И мне перечить он посмел! Всему есть предел, всему есть конец,
Мороз по коже спереди и сзади тоже, а чуть-чуть попозже остановится на соседней меже,
Покрутится на одном каблуке и уйдёт восвояси, нарушив и оборвав прежние связи!
Всё гудит кругом, воет студёный ветер за окном, стужа входит напролом в старенький дом,
Её остриё направлено в сердце моё! Тычу пальцем в нависшие тучи, они черны и колючи,
Восток дымился, там скандал разразился, грянул гром небесный и сразу исчез узор чудесный!
На исходе день воскресный, сегодня подают хлеб пресный, рассудите сами, что только с годами
Мы осознаём сами, что благодаря отцу и маме наша изба было сполна полна пирогами!
Ныне кругом одно унынье, везде повсеместная жуть, напрасным был труд, но грехи не ждут,
Они когда-нибудь сами к нам на поклон придут, если окончательно не отобьются от рук!
Халтурщик странный в одеждах рваных размышляет пространно о сути земного бытия,
Но в его года лично бы я на ветре не бросал бы слова, не сгорая от стыда, его поступь горда,
И он уверен в себе, как никогда! Падает с небосвода Путеводная звезда, пришла её чреда
Уходить раз и навсегда, но куда? Туда, где царит запустенье, и бушуют лютые холода!
Беда не приходит одна! Тлен и суета её сопровождают по свету всегда! Мне мерещатся тени
 С тонкой кожей из шагрени, и толпы восторжённый рёв, с ней проведено немало вечеров,
Но итог сбился с ног и он таков, что ясно без лишних слов: не разжимая уст, понимаешь, что грусть
Приходит и уходит, она вокруг да около бродит, но веского повода не находит, чтобы вдаль
Убрать тоску и печаль! Рассудите сами, мысли валялись под столом годами,
А теперь они самовольно влезли в открытую настежь дверь!
Отсель грозить мы будем шведу, но к обеду мысли другие избороздили глубины морские,
На голове проседь, её посеребрила назойливая осень, нынче не слышно птичьих стай,
Безлюдным становится этот райский край! Птица не садится у окна с раннего утра,
Только к вечеру у гаснущего костра появляются певчие голоса! Они тушат не сразу,
Что приготовят ко второму разу, возможно, руки бичевой свяжут или сказки на ночь расскажут!
Ложатся на бумагу слова, словно дров штабеля, жизнь не начнёшь с нуля, но здесь моя земля,
Здесь вырос я, всё знаю окрест, я без ума от этих заповедных мест! Здесь звенели бубенцы отар,
Здесь мне песни напевал поседевший раньше времени овчар, а дым кошар дарил особый угар
Для души и плоти, ох ты бля, моя родимая земля ты свой путь прошла до абсолютного нуля!
Куда свой нос не сунь, куда не плюнь, везде блики придорожных луж,
В голову весь вечер лезет разная чушь, здесь глухомань такая, что нет у неё ни конца, ни края!
Она отрезвляет и думы навевает о тленности жития, лично я бытием разбит, голоден и не брит,
Рев стоит вблизи огромных корыт, а один бык косится вбок,
Пристально смотрит на порванный сапог, вот вам болт, никто эти земли у нас не заберёт,
Иду домой знакомой с детства тропой, гордый, но злой! Так было прошлой весной,
Нынче заброшено отцовское дело, мне  ходить по этой земле осточертело, стону то и дело,
Изредка поворачиваюсь вспять, ноги болят, но я пытаюсь с коленей встать, мне некому помогать,
Пытаюсь свои немощи от дотошной публики скрывать! Такова судьба, высекаю искры из кремния,
Когда ищу подходящие слова, в их гущу не сунется вражеская нога! Мыслей моих полёт
Попутный ветер донес до полуденных широт, и вот всплывает тень с кнутом,
Она напоминает мне наездника верхом, он внезапно скрылся за углом, а там дверной проём!
Там отчий дом, но я давно не был в нём! Вздохи божества перемололи мои слова,
От них осталась одна труха, и больше нет ни черта, там одна пустота! Здесь мой последний приют,
Меня мои предки невдалеке ждут и тихо к себе зовут, а мысли одной надеждой живут,
Что поймут истину и суть! В путь, господа! Нас зовёт труба на ратные и доблестные дела!

г. Мариуполь
21 июня 2015 г.