Немец

Имя-отчество у него Дмитрий Александрович и фамилия самая обычная для Слободской Украины, а «по уличному» он Немец. Сейчас это «в меру упитанный»  пенсионер с пенсией чуть выше средней и роста тоже выше среднего. Последнее обстоятельство создает впечатление, что смотрит Александрович на мир и людей в нем свысока - так ли оно и есть на самом деле, понять трудно, а спрашивать у него бесполезно – на вопросы «не по делу» ответа не будет. У Александровича солидная, как и он сам, усадьба почти в центре районного поселка, отличающаяся от соседних отсутствием цветов, кустов и деревьев перед домом и навсегда примкнутой к забору откидной скамейкой у двухметровых глухих ворот. Почему так, хозяин однажды все-таки проговорился любопытным соседям - он лишил поселковую молодежь удовольствия шуметь на его скамейке и обрывать его цветы-ягоды.

     Взамен возможного непотребства пространство от забора до проезжей части тихой улицы Садовой зажато в бордюрную раму и заасфальтировано под стоянку для двух колесных, еще советских, тракторов и максимально полного «шлейфа прицепных орудий» к ним. Более габаритные прицепы, «заводские» и самодельные, выстроены на лужку в самом низу плавно сбегающего к безымянной речушке огорода. Весь этот, по местному «реманент», пронумерован тщательно выписанными цифрами и находится в идеальном состоянии вплоть до выкрашенных известью колес. Мой дом с садом-огородом через речку напротив, и вся эта красота напоминает мне о народно-партийных забавах прежних лет - колхозных семинарах по подготовке техники к посевным и прочим кампаниям, и о моей хозяйственной нерадивости.

    Если кто подумал, что Александрович, его жена и очень взрослый неженатый сын много работают, тот ошибся - работают они не больше, чем их соседи. Кажется, даже меньше – по ухоженному огороду катается на трех сразу велосипедах поливальная установка, распыляя подогретую летним солнцем воду из поставленного «на попа» куска той самой газопроводной трубы, которую так азартно делят Украина и Россия. Забота о паре буренок и их приплоде облегчена тем, что навоз из коровника выносится наружу хитрым транспортером, похожим на тот, что можно видеть на шахтном терриконе. На пастбище буренки не ходят – у них просторный выгул с автопоилками и неограниченным по количеству сеном, сползающим от сенника к кормушке по наклонному лотку. Неограниченным, но не лишним – пока не съедено сено в кормушке, новой порции скотинка не получает.

    Какие неординарности таятся внутри обширного дворового пространства, я могу только догадываться, опираясь в своих догадках исключительно на обильные слухи. Если мне (или любому другому) нужен «по делу» Александрович, приходится покрутиться перед глазком видеокамеры, и он выйдет с наушником от плеера в ухе, сопровождаемый не проявляющей никаких эмоций овчаркой. После короткого ритуального «как семья, как дети» и изложения сути визита, Александрович скажет, через сколько минут или часов он будет на моем огороде, и во что мне обойдется вспашка одной «сотки». Торг неуместен, любая попытка скорректировать цену будет означать окончание неудачных переговоров.

    Подъехав, Александрович глушит двигатель, неспешно вынимает из кронштейна на кабине складной «сажень» и через пяток минут мы с ним знаем площадь моего огорода до третьего знака. Калькулятор в его руке высвечивает сумму, я отдаю деньги, получаю сдачу почти до копеек и ухожу в дом – контроль пахаря, кажется, обижает, да и смотреть особо не за чем - через часок огород будет аккуратной ровной грядкой.

    Ближе к весне мои козы приканчивают припасенный с осени корм. Сено купить не проблема, можно у того же Александровича. «Тюк» у него в полтора раза тяжелее и в два раза дороже, чем у других, а сено с запахами земляники и чабреца – то самое сено, о котором говорят «как чай». Никаких вариантов, вроде «в долг» или «до завтра», быть не может даже для постоянных клиентов - когда однажды по рассеянности я приехал без денег, сено Александрович вынес и помог уложить, а загруженный прицеп до оплаты оставил под присмотром уже знакомой вам собаки. «Сначала деньги, потом …» - это для Александровича святое. Было смешно, но ожидаемо, и поэтому необидно.

   Впрочем, случалось ему и поступаться принципами.

   Зима была снежная, дорога от «трассы» к селу, где жили мои родители, чистилась плохо и автобусы не ходили. Нагостевавшись, уже в сумерках  вышел я на ту самую трассу. Место удобное, даже руку поднимать не надо - ехать я мог только в райцентр, а останавливается у нас каждый, чтобы, не дай Бог, не проскочить мимо кума, свата или брата - к тому же в районе все друг с другом, хоть шапочно, но знакомы.

   Притормозил Дмитрий Александрович - забыл сказать, мой одногодок и тогда товарищ по работе. - А я, говорит, остановился потому, что тебя узнал…- Что, спрашиваю, с такой будкой и злодия боишься? – Да не в том дело - одна остановка и трогание с места все равно, что семь минут работы двигателя, а сцепление как изнашивается…- Понятно, говорю, буду знать. И сколько теперь за проезд с износом платят?  - Да ладно тебе, я не копеечный, свои люди тем более.

   Машина у него «двадцать первая», еще с оленем. «Брал» он ее в семидесятые, естественно, «на руках». Ездит на ней и сегодня, выглядит она новее новой, а расход и стоимость бензина его не волнуют, как не волнуют и любые иные явления, от него не зависящие. С этой машиной связан  другой эпизод с отходом  Александровича от обычных для него стандартов.

    На очередные (для Украины, точнее, перманентные) выборы нанял я его водителем на избирательный участок - выпал в тот раз мне хлопотный жребий быть председателем комиссии. Прельстила меня не престижность «Волги», а известная всему поселку простота расчетов с Александровичем за автоуслуги – умеренная почасовая оплата за отработанное время, причем учет последнего добросовестно ведет сам водитель.

    Все шло как обычно – поездили, сколько надо,  в окружную комиссию в соседний городок, потом голосование на дому откатали, а после подсчета голосов я позвонил Александровичу, он отдыхал дома, и мы поехали сдавать опечатанные документы. Но в окружной «как обычно» закончилось – документы принимали в тот раз дотошно и поэтому крайне медленно, и, по самым оптимистичным прогнозам, пара суток ожидания нам была обеспечена. Вопреки распространенному мнению, лишних денег предизбиркомам не дают. Машину ни при каком раскладе отпустить я не мог, так как ее багажник был теперь сейфом, а салон нашим домом. К тому же, любое отклонение от маршрута с итоговыми протоколами прописано в УК неприятными статьями, о чем напомнил мне сопровождающий нас милиционер, поэтому оставалось только ждать и подсчитывать дополнительные транспортные расходы. Более приятным было то, что в машине оказалась хорошая подборка ретроэстрады, и компания в тот раз подобралась весьма жизнерадостная. Александрович ловко оттеснил соседей по несчастью с самого удобного места в заброшенном парке, и днем с высокого правого берега нам радовала глаза река в обрамлении золотой осени, а ночь мы провели у костерка, подкладывая в него заготовленный тем же Александровичем валежник, и ведя умные разговоры «под пиво и не только».

   Дома мы оказались поздним вечером следующего дня. К моему изумлению и легкому стыду, на мои заверения  в том, что «стояние на бугре» будет оплачено отдельно, Александрович махнул рукой, объяснив отказ коротко - «Не договаривались».

   Читатели ждут логического завершения рассказа? У меня его нет, разве что подойдут слова майора-отставника, одного из соседей нашего героя  – Случись война, в разведку я бы его не пустил, но рыть окопы и строить блиндажи послал бы обязательно.