По мотивам рассказа А. М. Горького Сердце Данко -

   
Как  только   рассвело,   Бакалой   позвал  Гэрицу .
   Бакалой  :   « Садись   на  моего   старенького   Гранчи,   а  то,  твой   жеребчик  -  Масхари,  что-то   захромал   на  заднюю   правую .  Ты   должен   найти   табор   Януша   Мачвана ,  Спрячься   в  том   лесу   в   ветвях   большого   дерева   и   смотри,   может ,     прячет   Януш    наших   цыган   у  себя ,   ведь   мы  не   можем   найти  их  уже   три   дня» , - и  Бакалой  стеганул   плёткой  лошадь  и   перекрестил  удаляющегося  Гэрицу .                Гэрица    ехал   по  дороге  вдоль  поля,    колосившегося    рожью,   и  молодые   колосья  покачивались  на  ветру,   вспыхивали     жёлтым  маревом  на  жарком   июльском   солнце,   и,  казалось,  что  каждый   колосок –  это  маленькое   солнышко,    излучавшее   свой   свет,    заставляя  жмуриться  синеглазых      васильков,  робко  вытянувших  кое-где  головки   с  причудливыми   ажурными   лепестками.               
Гэрица :  - « Сколько   у  нас   в  таборе  молодых  и   сильных   цыган,   а   отец    меня   послал   в  дорогу!                Конечно,    каждый   живёт,   как   хочет,   только,   страшно   смотреть,   как   бьют,   убивают,  да   сажают   в   тюрьму   цыган,   за   то,   что   они   воруют   коней!»               

Солнце  уже  стояло  высоко   в   зените,  весело  пели  птицы,  и  Гэрица   пел   вместе   с  ними,  а   голос   у  него   был   звонкий,  сильный,  а   старенький   Грэнчи,   шёл,  словно   плясал,   выстукивая  копытами   незатейливую  мелодию.               

Гэрица :  (  поёт)               
 Ай    вияцил   муро  ило,               
Кэ   Бакалой,   о  дад  муро,               
Ай   ся   ле  Ром,    аба   ви   ме ,               
Касави  бути   кэрде -               
Кай   барярдям   кадо   мангхо,

Ай,   барриля   шукар   вучо,               
 Ся   стрефял   по   кхаморо,

Те   авел    аменгэ   бахтало!               
 Впереди   показалась   опушка  леса,  вся  залитая  солнцем  и  выстланная  изумрудной  мягкой  травой.  Кудрявые   белоснежные  берёзы,  словно   манили  его   тонкими   ветвями  в  свою  прохладную  тень. Гранчи   громко   заржал,  и  Гэрица  остановил  лошадь.  В  тени  густого  дерева,  привязанная  заботливой   рукой  к  его   стволу,  щипала   травку,   отгоняя    пушистым   хвостом,   заплетённым   в   косички,    назойливых  мух,  стояла   белая  кобылица.               
Гэрица  :« Я  же  видел  её  во  сне!    Она  же  приходила   ко  мне  во  сне!»,-   и      Гэрица  ущипнул  себя -  нет,  он  не  спал! Он  поднял  голову  и  увидел,  как  по  колосившемуся   полю   шла    Она…    Огромный    букет    синеглазых   васильков  прижимался  к  её  белоснежной,  с  вышитыми   узорами  кофточке,  почти   закрывая  всё  лицо,  но  в  нём   всё   встрепенулось -  Он  узнал  Её!..   Эти    глаза,  эти  губы  видел  он  каждую  ночь  в  своих   снах. Она   снова  пришла!  Он  снова  видит  Её!   Сердце   у  него  стучало  так,  как  стучит   большой   молот    о   наковальню   в   кузнице   у  Бакалоя. Девушка,  как  и  в  прошлый  раз,    ничуть   не  смутившись,  подошла  поближе  и  остановилась.  Она  прямо   смотрела   ему  в  глаза,  и  у  него, зашумело   в  голове!   Он,  вдруг,  увидел  в  её  огромных,   широко  открытых  глазах   своё  отражение. Они   снова   стояли  и  смотрели  друг  на  друга,  и,  скорее  всего,  и  эта  встреча  закончилась  бы,  как  и  первая,  если  бы  Гэрица,  вдруг, робко   не  сказал :                Гэрица : « Ты  кто?» -                Рубина :« А  ты  кто»,-  сказала  в  ответ  девушка  необычайно  красивым,  низким,  как  у  валторны,  голосом.  –                Гэрица : « Я – Гэрица,  сын  Бакалоя». -                Рубина : « А  я  - Рубина,  дочь  Януша».                Они  ещё  несколько  мгновений  смотрели  друг  на  друга,  а  затем  девушка  вскочила  на  свою  кобылицу,  и  бросила  озорной,    манящий     взгляд  на  Гэрицу,  который,  видимо,  означал « Догоняй,  если  сможешь!» Гэрица,  конечно  же,  вскочил   на  коня  и  бросился  вслед   за   ней,  хотя  было  абсолютно  ясно,  что  старенькому  Гранчи  никак  не  догнать    белогривую   красавицу.                Рубина  с  раннего  детства  ездила  на  лошади  и  слыла  искусной  наездницей. Она  привычно  пустила  кобылку  галопом, встречный  ветерок   остужал  её   разгорячённое  лицо,   но    она  не  улыбалась.    Сегодня   утром   она   убежала  в  поле,  и,    вспоминая  вчерашний  разговор   с  отцом,  плакала   и   рыдала,  падая  в  густую  душистую   рожь.               
Рубина : – « Ни  за  что  на  свете  не  пойду  за  этого  урода  Лангало,  пусть,  хоть  убьёт   меня,  отец! Придумал  же : « Надо  выходить  замуж   за  родственника,  чтобы   богатство  в  семье  оставалось!»,  а я  не  хочу,  чтобы   у  меня  дети  с  хвостами  рождались!  Да  и  противен  он  мне! Ни-за- что!», - повторяла,  причитая  девчонка.                Не   оборачиваясь  на  скаку,  боковым  зрением  она  видела,  что  Гэрица   отстаёт  шагов  на  тридцать,  и  незаметным  движением  заставила  лошадку  сбавить  ход. С  той,  с  самой  первой  встречи,  с  самого  первого  взгляда,  Рубина  просто  потеряла  покой,  ныло  её  сердечко,  ей  хотелось  опять    встретить  его  где-нибудь  на  лесной   тропинке,  или  в  поле. Ещё   никто  в  жизни   так  не  смотрел  на  неё,  ещё  никогда  и  нигде  не  встречала  она  такого  красивого  цыгана. В голове  у  неё  был  полный  ералаш,  мысли,   метались, как  молнии  перед  грозой .                Рубина :  - «  Нет!   я   не   позволю  отцу   надругаться   над   своей  молодостью.  Я  сама  вправе  распорядиться  своей  судьбой!»                Рубина,  вдруг,  поняла,  что  с  первого  взгляда  полюбила  этого  парня  с  таким  красивым  именем –                Рубина :  « Гэрица -  какое   красивое  имя!  Это   Бог  мне   его   послал!» .                Такой  умелой  наезднице  ничего  не  стоило   на  полном  скаку  соскользнуть  с  лошади  и  упасть  в  траву,  изображая  падение  и   лёгкий  обморок.  Бедный  Гэрица,  соскочив  с  коня,  пытался  ей  помочь :  он  дрожащими  руками  ощупал  её  руки,  ноги -  ни  одного  стона.  На  лице  тоже  не  было  ни  ссадин,  ни  царапин.  Рубина   лежала  на  траве  с  закрытыми  глазами.  Он  снял  свой  кушак,  свернул  его  несколько  раз  и  подложил  ей  под  голову.  Лицо  её  показалось  ему  горячим,  и  он  отстегнул  от  седла  фляжку  с  ключевой  водой,  намочил  свой  нашейный  платок  и  приложил  к  её  пылающему  лбу. Гэрица    осторожно  приподнял  её  голову  и  поднёс   фляжку   с  водой  к  её  стиснутым  губам.  Она  разжала   губы  и  сделала  глоток,  затем  ещё. Он,  стоя  на  коленях,  одной   рукой   держал  её  за  голову,  в  другой  -  фляжка  с  водой,  и  их  лица   были  совсем   близко.  Их  дыхание  сливалось   воедино.  Рубина   открыла   глаза,   и  в  них   сразу  же   засветился   солнечный  лучик,  пробивавшийся  сквозь  ветки  деревьев.  Неожиданно  девчонка   ухватила  Гэрицу  двумя  руками  за  голову  и,  притянув   к  себе,  поцеловала  в  губы. Их  губы  слились  в  неумелом,    долгом   и  страстном  поцелуе. Казалось,  остановилось  время,  и  всё   вокруг   замерло. Так,  не  прерывая  поцелуя,  они   поднялись  с  травы.  Рубина   решительно,  одним  движением  руки ,   сорвала  с  себя   белоснежную  кофту,  и,  как  бы,  выпрыгнула   из  своей   широченной  юбки,  переступив  через  неё  босыми  ножками. Юбка   осталась   лежать  на  зелёной  траве  алым  пятном,  а  когда  сверху   на  неё  упала  белая  кофта,  получился   натюрморт,  достойный   кисти   художника.  Девчонка   подошла  к  Гэрице,  и,  глядя  на  него  широко  открытыми  глазами,  стала   расстёгивать  пуговички  на  его   красной  рубашке,  и  рубашка  легко   полетела   на  траву,  примостившись   рядом  с  нарядом  Рубины.   Гэрица  заворожено   смотрел   на  Рубину,  и  стук  его  сердца   был   слышен  на  весь  лес.  Где  найти  слова,  чтобы  описать  эту  нетронутую  девственную  красоту,  подаренную    этим   Детям  Природы   самим   Господом  Богом?   Может,  проще   обратиться  к  статуям  Родена,  или  полотнам  Рафаэля?  Они   стояли   друг  перед   другом,  как  Адам  и  Ева,  и  сама  Природа,  жаждущая   трепета  обновления, напоённая   ароматом   любви  и   страсти ,   ликовала  и  толкала  их  в  объятия,  и  они   подчинялись  зову  природы.  Они   ласкали   друг  друга  пылко,  страстно,    и  неловко.  В  лесу  не   было   слышно  привычного  птичьего  гомона,  и  только  нежное   эхо,   скользя   по  изумрудным   кронам   деревьев,   уносило  в  лесную   даль   и  девичий    крик,   и  плач,   и  звонкий,  как  серебряный  колокольчик,   девичий  смех.                Рубина : – « Ты   всегда   будешь  только  мой,  а  Я  -  всегда   буду  только  твоя!  Клянусь!», -                и  девчонка  произнесла   по -   цыгански   несколько   слов,  что  означало,  вероятно,   самую  страшную  клятву,  затем,   она  легко   вскочила   на  свою  кобылицу  и  ускакала   в  вглубь   леса,   прокричав  на   скаку :                Рубина : « Ищи  меня  в  таборе  у  Мачвана  Януша!..».