Но избави нас от лукавого. Часть 1 Майдан. Глава 1

Вынырнув из подземки, Светлана тут же растворилась в широких объятиях городских улиц. Бодрящая свежесть хрустящего морозца приятно обожгла, тронула румянцем лицо.
Новый день заспешил ей навстречу, открывая зеленую улицу первым же светофором на пешеходном переходе.
- Семнадцать-тринадцать-восемь…, - торопили, мигая секунды на табло. А девушка уже мчалась к следующему перекрестку, и сердце, волнуясь, отсчитывало приближение перемен.
Все должно получиться! Главное, не опоздать на собеседование и поскорее поймать свою удачу.
Второй, третий перекресток….
Зеленый!.. Снова зеленый! Словно кто-то свыше помогал ей.
«Ангел мой, будь со мной!» – вспомнился кстати бабушкин оберег на успех. Светлане хотелось верить, что даже после смерти бабушкина душа где-то рядом – хранит и оберегает ее.
Маршрут был знакомым. Несколько лет Светлана училась в этом районе города на кафедре журналистики Питерского Универа. И теперь, если повезет, она будет здесь и работать.

Ну вот, осталось только перебежать на другую сторону дороги и войти в заветную дверь редакции.
Светлана занесла было ногу на проезжую часть, но едва сохранив равновесие, отшатнулась назад. Строгим кроваво-красным глазом на нее удивленно взирал светофор, а вместо офиса популярного питерского журнала, на противоположной стороне улицы уютно расположился городской скверик.
Проскочила!? Неприятный холодок сомнения проник в сердце.
Где хоть она? Усилием воли Светлана, подавила в себе зачатки паники и отыскала табличку с названием улицы и номером дома.
«Большая Безымянная -13» - значилось черным по белому.
Мурашки ознобом пробежали по коже, ураганом взъерошились волосы. Свободной рукой девушка ухватилась за съезжающий берет.
Да где же она?!
Светлана родилась и выросла в Петербурге, но никогда не слышала о такой улице.
Одномоментно превратившись в чужой и таинственный, город начинал сводить с ума.
Меж тем, вокруг суетились-спешили по делам прохожие, дисциплинированными потоками двигались машины, и жизнь шла своим чередом. Не могут же все вокруг разом заблудиться или массово сойти с ума однажды предрассветным утром в центре Петербурга!
«Язык до Киева доведет!» - любила приговаривать бабушка.
До Киева Светлана не планировала, но кровь из носа, нужно было успеть на собеседование.
Длинный, тощий и сутулый он появился из ниоткуда, казалось, выпав прямо из мрачной серой стены старинного здания, и как бы невзначай оказался у нее на пути.
- Простите! Вы не подскажете, как пройти на улицу Правды? – выпалила от неожиданности Светлана, вертевшуюся в голове фразу.
Слова, слетев с языка, казалось, обреченно застыли в воздухе, не имея никакой возможности проникнуть сквозь стену дыма сигареты, которую незнакомец не выпускал изо рта.
Но для нее, журналистки, не существовало никаких, даже мистических преград. Профессиональный взгляд зацепился за нервно подрагивающие гибкие женоподобные пальцы, держащие сигарету, надменный изгиб напоминающих сытых пиявок, рельефно выдающихся полных губ. А из-под козырька кепки, низко надвинутой на лоб, два колючих буравчика невыразительных водянистых глаз просверливали ее буквально с макушки до пят.
- Черт возьми! Где здесь метро? – внезапно вырвавшееся возмущение, снова отчаянно наткнулось на невидимую стену.
Две скользкие пиявки губ искривились в злой голодной усмешке. Незнакомец затянулся глубже и вдруг шагнул вплотную, руша все мыслимые и немыслимые стены и преграды, все зоны личного пространства, все приличия. Светлана чуть не задохнулась в облаке едкого вонючего дыма.
- Пойдем, покажу, - он почти коснулся губами ее уха. Совсем близко из приоткрытого рта сверкнули по-кроличьи уродливо торчащие вперед два резца.
Человек-кролик! Жар кипятком прошиб до корней волос. Ей хотелось убежать, но ноги будто одеревенели, хотелось кричать, но во рту пересохло так, что губы только беспомощно шевелились, не в состоянии издать ни звука.
Тем временем, он развернулся и, не оглядываясь на девушку, слегка прихрамывая, уверенно зашагал в только ему известном направлении. Это был шанс избавиться от свалившейся на нее этим утром чертовщины. Только Светлана, отмерев, вопреки всякому здравому смыслу, послушно пошла за ним, завороженно наблюдая за разлетающимися полами длинного черного пальто.
«Большая Безымянная - 13», - краем глаза она выхватила табличку на очередном доме.
Это было уже совсем не смешно. Куда она попала? В какую аномальную зону Петербурга? Может быть где-то именно здесь разлом земной коры?
Постепенно любопытство вытесняло страх.
Да и почему она, взрослая девушка, должна чего-то бояться среди белого дня в оживленном районе города? Хотя… Почему-то именно в толпе она острее чувствовала одиночество. Одиночество стало ее постоянным спутником после смерти бабушки, а сиротство постоянной щемящей болью. Никто не мог заменить ей бабушку.
За размышлениями Светлана не заметила, как они спустились в подземный переход, и она, едва успела затормозить, чтобы не уткнуться в спину странного незнакомца.
 Как Вас там! Куда мы идем? – как можно громче, насколько хватило смелости, крикнула она. - Я же на собеседование опаздываю!
- Мы и идем на собеседование!
- Черт! Черт! Да кто Вы такой?
- Я, он самый и есть! – гордо заявил Кролик неожиданно нормальным человеческим и даже слегка хвастливым голосом.
Они были одни - она и странный мужчина, в узкой каменной кишке тоннеля. Ситуация могла была бы показаться пикантной, если бы не была столь несуразной.
Захотелось элементарно вдохнуть глоток свежего воздуха, но взгляд натыкался только в стены.
- Это вовсе не смешно! – тщетно прогоняя предательски выползающие из всех закоулков души дурные предчувствия, вспылила она. - Откуда Вы про меня знаете? Вы мой конкурент? Где здесь выход?
- Я не шучу, Свет! Впрочем, ты уверена, что ты свет, а не тьма? Человек часто и сам не знает, чего в нем больше…. Лучше я буду называть тебя Томой. Мы не любим Свет и свет! – раздуваясь от собственного остроумия, говорил он, - Тьма наша стихия, наша сила, наша власть!
И вдоволь насладившись ее растерянностью, важным голосом заявил:
- А выход здесь!
Он достал не то отмычку, не то ключ, вставил его прямо в стену, повернул и жестом пригласил войти в образовавшийся проем.
- Прошу!
- Еще чего! Идите Вы к черту! – отмерев и сделав шаг назад, выпалила она. И тут же рассердилась на себя:
«Вот же ЧЕРТ!».
Светлана не могла понять, почему это слово буквально репейником прилипло к ней. Она терпеть не могла ругаться. А черта еще в детстве ей строго-настрого запретила поминать суеверная бабушка. Эх, бабушка…
- Бабушка!?…
Она не верила своим глазам….
Там, за этим чертовым проемом в стене, стояла и грустно смотрела на нее… бабушка.
- Баабушкаа!
Берет скользнул набок. Светлана сдернула и вытерла им моментально вспотевший лоб.
- Иди, я обниму тебя, внучка!
- Ты ж… умерла, бабушка…, – Светка, мгновенно оказавшись рядом, забыв обо всем, едва сдерживая слезы, гладила ее по седым вискам, сухеньким плечам. - Почему ты здесь?
- Это моя оболочка умерла, девочка. А душа… Душа мается. Грех на мне! Страшные пытки терплю. Нет мне упокоения. Если ты не поможешь, замучают они меня, не отпустят.
- Что же нужно сделать, бабушка? – с готовностью и решимостью спросила Светлана. Она больше ничего не боялась.
- Ничего особенного, - встрял Кролик, вещая голосом университетского преподавателя по психологии журналистики. – Ты же хочешь сделать карьеру? Вот и будешь работать! Просто работать - делать свое дело.
- Для этого мне еще собеседование надо пройти…, - громко вздохнула Светлана.
- Согласишься помогать, пройдешь собеседование. Деньги…, нет, очень хорошие деньги, будешь получать. Только говорить и писать будешь то, что тебе скажут. И здесь придется поступаться с принципами, даже врать.
- Врать? – Светка посмотрела на понурую бабушку, которая никогда не разрешала ей врать, но та почему-то отвела взгляд.
- Врать, это, по-вашему, профессионально?
- Да! И врать надо именно профессионально! – вдохновенно поведал голос. - Главное, подать ложь вовремя и под нужным соусом!
- Какой соус? Никакая приправа не поможет, если нет неопровержимых правдивых фактов! Народ не дурак, чтобы глотать голословную ложь.
- Ошибаешься! И народ дурак, и нет никаких проблем одурачить его еще больше! Можно, например, просто сделать информационный вброс без всяких фактов. Как это сделал Колин Пауэлл, предъявив простую пробирку, как доказательство присутствия химического оружия в Ираке. А можно использовать и более современные технологии.
- Какие? – вырвался дурацкий вопрос.
- Ты, наверное, и не слышала о таком оружии, как психотронное. Многие считают его фантастикой и безумием, но оно существует и уже прошло испытания.
- По-моему басни, попахивающие психиатрией, - усмехнулась Светлана, но тут же, увидев страдальческое лицо бабушки, прикусила язык.
- Нет! Удивляюсь я на русский народ! – в сердцах воскликнул невидимка, - в девяностых, казалось бы, в стране хуже некуда – разруха, безработица, преступность, пустые прилавки, сбережения накрылись, а они только чуть выкарабкались, уже и насмехаются! Недооцениваете вы наше могущество! Весь мир нагнули и до вас доберемся. Недолго осталось! И вы сами же изнутри нам поможете! Ты вот, например!
- Чем? - осторожно спросила Светка, поддерживая одной рукой слабеющую бабушку. Ей только что предложили, не много-не мало, предать Родину.
- С тебя достаточно будет пропаганды, - обнаглел этот Черт знает кто.
И прошипел зло:
- Ты бы поменьше спрашивала. Не за ради Христа (тьфу-тьфу-тьфу, через правое плечо) работать будешь.
- Я просто не верю, что ложью можно манипулировать сознанием людей! Что человек может врать, переступая в себе все нравственные ценности.
- У тебя что по психологии было? – презрительно отреагировал Кроль, и нравоучительно продолжил голосом преподавателя по психологии журналистики, - ээ, ложь это целое искусство, и тебе предстоит овладеть им в совершенстве. Надеюсь, ты слышала о таком понятии, как толерантность?
- Ну, да. Это терпимость к другим мнениям, - поддавшись влиянию голоса, точно студентка-отличница на экзамене, отрапортовала девушка.
- Вот именно – мнениям! Не лжи, а мнениям! Почувствуй разницу! А в современном значении толерантность это и условие, и следствие прекращения мыслительного процесса. Народ будет видеть и слышать только то, что ему вешают на уши! И такого духовного рабства над народом, как сейчас, не удавалось достичь ни одному тоталитарному режиму, ни одной секте или антисистеме.
- Значит ли это, что под толерантностью, как терпимостью к чужим мнениям, образу жизни, вероисповеданию, скрывается соглашательство с отклонениями в поведении от общепринятых норм, а главное, равнодушие к их неблагоприятному влиянию? А проще отказ от совести….
- Не глупа! – Кроль прищелкнул языком. - Я не ошибся в тебе, Тома! Сможешь помочь своей бабушке облегчить страдания, при этом получишь престижную желанную работу. Разве не разумно совместить приятное с полезным?
- И тогда я смогу забрать бабушку отсюда? – она чувствовала, как внутри нее все просто разрывается от боли и жалости.
- Отсюда никогда никого нельзя забрать! – с сакральным торжеством произнес голос, - Это навечно!
- Но?... – опешила от такой наглости Светлана.
- Мы переведем ее на низший, самый почетный этаж системы. Даже в раю нет таких привилегий как там. Да-да, здесь тоже двойные стандарты. Все, как в жизни!
- Сомнительная привилегия – вслух подумала Светлана, - и зачем вам все это надо?
- Мы обычно не разъясняем нашим служителям свои цели, мы даем только инструкции. Поговорили и довольно. Ты не должна думать, сомневаться, спрашивать, только тогда выживешь.
- Выживешь? Вы полагаете, что существует бессмертие?
- Нет... Ты определенно мне нравишься!.. – Кролик довольно прихрюкнул, - На Земле уже сейчас не хватает на всех ни пресной воды, ни леса, ни здоровой пищи, ни энергоресурсов, ни даже воздуха и солнечного света. Этим должны пользоваться только избранные, а их не может быть много. Поэтому Мир должен быть погружен в хаос и войны, эпидемии, болезни, разврат и мерзость.
То, что я сейчас тебе скажу, ты забудешь, как только выйдешь отсюда, но когда потребуешься, будешь помогать разрушать русский мир изнутри. Представь, как несправедливо, что российский народ один пользуется такой большой и богатой территорией земли. Слишком много Света от России, слишком крепки духовные ценности, традиции и память. Уничтожить их – главная наша цель.
Люди должны забыть свою историю, корни, поверить в инновационную ложь. Все ценности, которые были заложены кодом рода, должны превратиться в мусор! Надо запустить программу самоуничтожения - погрузить души в ненависть, злобу. И вот для этого ты будешь врать так, чтобы мир содрогался, корчился в судорогах, в крови тонул! Идет информационная война, Тома! Тебе придется выбрать!
Похоже, выбора-то ей как раз и не оставляли. И если верить Кролю, выбора не оставляли никому. Мир должен был жить по законам безумия и тьмы и точка. Светлана содрогнулась и явственно почувствовала, как под рукой мелко затряслись бабушкины плечи.
- Господи! – девушка сглотнула комок в горле, - что за грех ты совершила, бабушка? Неужели только такой ценой его можно искупить?
- Тома, я… - начала та шуршащим, каким-то чужим голосом.
- Я Света, бабушка! Све-та!!! Ты забыла мое имя?
- Тома, тебя по ошибке назвали Светой. В этом мире нет места свету. Победит только Тьма, а Света будет все меньше, его скоро не станет совсем. Поверь мне! Я хочу тебе добра!
- Слушай бабушку, детка, - вмешался тихо стоявший за спиной Кролик.
Жестом фокусника, щелкнув пальцами, он включил киноэкран прямо на стене.
- Вот с чего мы начнем разрушение России!
Изображение, словно в 3D формате, окружило ее со всех сторон, и Светлана почувствовала, как оказалась участницей происходящего на экране.

Перед ней простиралась смутно знакомая городская площадь. Нет, она никогда не бывала там, но почему-то была уверена, что как-то причастна к этому месту. Площадь заполнялась людьми, которые что-то выкрикивали, что-то требовали и возмущались. Она пыталась разобрать ускользающий смысл слов, вглядывалась в лица, но те были скрыты масками, из-под которых только зловеще сверкали полные ненависти глаза. Толпа бесчинствовала, тесня ее с площади.
Точно в театральном действе менялись декорации. Откуда-то появились автомобильные покрышки, которые жгли эти обезумевшие люди. И языки пламени бешено плясали в глазах, и дым, черный и едкий разъедал нос и глотку.
Но этот хаос был кем-то задуман и управляем, кто-то очень умный хитрый дирижировал им как оркестром. Кто-то кинул в толпу идею, неосуществимую и абсурдную, но ради нее люди сметали все на своем пути: они набрасывались агрессивной толпой на милицейские наряды, громили камнями и жгли их, атаковали здания.
И среди них, крестя всю массу людей разом, был священник:
- Бог там, где правда! – расслышала Светлана.
И словно по команде запрыгала, заколыхалась под флагами с фашистскими крестами целая площадь:
- Хто не скаче! Тот москаль!
И факелы поднялись к самому небу, осветив огромный, во весь рост, портрет! Это было изображение Степана Бандеры, известного украинского фашиста-карателя. Но вдруг он подмигнул ей, и она узнала в нем… Кролика!..
И дальше все было точно в кошмаре. Гибли люди, падая, обагряли землю своей кровью. Как зомби Светлана смотрела на панораму кровавых действ: людей жгли какие-то обезумевшие озверевшие двуногие оборотни, их зверски убивали из мощных орудий, ставили на колени, насиловали, пытали и хоронили заживо.
Реки крови, стон, вой, проклятия сотрясали душу.
Что за кошмарный сценарий? Кому только в голову могло прийти такое? Пожалуй, только шизофренику, одержимому сразу всеми маниями!
- Что это? – потрясенная, с трудом выдавила она из себя, - похоже на Великую Отечественную войну, но время!.. Но что-то не сходится.
- Нет такой войны! Забудь! – тонкие пальцы щелкнули еще раз и изображение пропало.
- Я ее и не помню, и не знаю этой войны. Но мы же победили и разгромили в той войне фашизм.
- Каждый по-своему был прав в той войне! Каждый имеет право на свое мнение, – нравоучительно поведал Кролик. – То, что ты видела, только начало нашего плана.
- Бабушка, - словно оглоушенная Светлана все не могла прийти в себя, - что он такое говорит? А как же наша Победа? А как же Девятое мая? Ветераны? Память? Минута молчания? Ты помнишь, как мы праздновали этот день! Ты говорила, что это наш главный праздник! Как же Россия, бабушка?
Старенькая женщина сгорбилась, и казалось, стала еще меньше:
- Слушайся их, Тома! – грустно прошелестела она. - От нас все равно ничего не зависит.
- Но ты же меня не так воспитывала, не так учила! Не знаю, какой грех ты совершила, но помню только доброе и самое хорошее! Ты же говорила, что сама Богородица хранит Россию!
- Девка Мария? – зверски сверкнув глазами-буравчиками, прокартавил Кролик, - эта старая проститутка?! Думай лучше о своей бабке! А Россия это проклятое непокорное место на земле. Если бы не Россия, мы уже осуществили бы свой план! И мы уничтожим ее! На кусочки разорвем! Обезглавим! Обескровим! Ославим! Это мой личный план – «ООО»!
- Я помню и люблю тебя, бабушка, но как я могу предать то, что и тебе всегда было дорого?
- Может быть, ты права, внучка, - бабушка слегка расправила плечи, - тебе жить… Но… нет-нет, не думай обо мне. Не думай.
- Если бы ты знала, что только о тебе я и думаю, и люблю, и скучаю…
- Ну-ну! Что карга лепишь? – вмешался Кроль, - где еще твоя внучка такие деньги срубит?
Он, как факир, вынул из рукава какой-то документ и протянул Свете:
- Вот сюда тисни свой пальчик!
- Но я не…, - Светлана с ужасом наблюдала, как рука, словно отделившись от ее тела, послушно потянулась к листу.

- Не думай…, думай-думай-думай… обо мне, Тома! – убаюкивал голос бабушки.
- Я Света! Света! Свет-ла-на!!!
- Светлана! Романова! Вы что тут, уснули? Проходите на собеседование!
- Спасибо! – встрепенувшись, она подскочила со стула, и шагнула навстречу карьере, жизни, судьбе.

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/06/24/1146