Но избави нас от лукавого. Часть 1 Майдан. Гл. 11

Бабушка крестила ее в двенадцатилетнем возрасте тайком от родителей.
- Душа моя за тебя, Светонька, извелась. Некрещенный человек легкая добыча для любого зла. Всякая нечисть может к нему пристать, да и царствия небесного ему не видать.
- Ба, да что ты все свое? – отмахивалась умненькая девочка, - мама с папой говорят, что Бога нет, и что религию придумали, чтобы легче было управлять людьми. Вот узнают, что ты мне навязываешь свои представления о Боге, не разрешат здесь гостить.
- Боюсь я, - обреченно вздыхала та, - когда Божья воля свершится, поздно креститься-то будет. Виноваты, конечно, взрослые, а страдает дитя. И уверуешь, да грех не искупишь. Не напрасно деток еще в колыбельках крестят. Мама-то твоя крещеная, и за нее я не волнуюсь. Все сомнения ее временные, а Бог все-равно хранит.
На бабушку в такие минуты больно было смотреть. И однажды, Светка, под влиянием какой-то обиды на родителей, сама предложила бабушке окрестить ее.
Что из этого получилось, потом страшно было вспоминать.
Беда была в том, что Светка решила покреститься, не предупредив родителей, но и лгать им не собиралась. По закону подлости у мамы с папой нашелся повод заехать к бабушке аккурат после того, как они вернулись из церкви.
День был выходной. Улицы, дворы, дома, тополя безмятежно купались в ярких брызгах солнечных лучей, и тени вымуштрованными псами смиренно жались к их подножиям. Грозы, так точно, ничего не предвещало.
Бабушка, что-то напевая, разогревала обед, когда Светка выскочив на звонок в прихожую, открыла дверь. Новенький золотой крестик на шее девочки, торжественно отразившись в висящем на стене зеркале, солнечным приветным зайчиком прямо с разбега запрыгнул маме в глаза.
- Что это у тебя? – испуганно зашептала она, и пока отец замешкался с засовом на двери, наступая на Светку, оттеснила ее в угол кухни.
- Мама, я взрослая, - заявила девочка, но почему-то тоже шепотом, - имею право сама решать. Завтра мы с ба пойдем к причастию.
- Сними немедленно! – от страха глаза ее так и вылезли из орбит, а лицо приобрело зеленоватый оттенок.
Бабушка, забыв про обед, растерянно наблюдала за происходящим.
- Хорошо-хорошо, только успокойся, - Светка начала стаскивать цепочку через голову, но было поздно.
Отец появился внезапно и с высоты своего роста все увидел.
Крайнее бешенство перекосило и сплющило его лицо в уродливую гримасу. Глаза сильно закатились, а вместо ожидаемого крика изо рта полезла пена. Отец как-то неестественно выгнувшись, тяжело осел на пол.
Прежде ничего подобного с ним не случалось.
- Ты убила его! Убийца! – кричала невменяемая мать на застывших от ужаса то ли бабушку, то ли Светку.
Отца с приступом эпилепсии увезли тогда в больницу, а Светка в тот же день была водворена под домашний арест. Так она не попала к причастию, а бабушка с тех пор стала для родителей врагом номер один.

Отец теперь смотрел куда-то поверх и сквозь Светки, словно дочери больше не было. Взгляд был злым и непроницаемо ледяным. От такого взгляда она чувствовала себя оскверненной, опозоренной. Мама металась между ними, раненой птицей заглядывая обоим в глаза, и однажды не выдержала:
- Я так больше не могу! У меня тоже жизнь единственная, – она почему-то обратилась к Светлане, - Свет! Я не могу потерять отца, я боюсь остаться одна. Пожалей меня, поживи у бабушки!
Мать предала ее? Она выбрала отца…, обреченно сиротливым комочком сжалось сердце. Светлана даже вещи не смогла собрать. Взяла только зубную щетку и навсегда перешагнула порог дома, где от напряжения в последнее время даже лампочки лопались. Ей хотелось просто исчезнуть, в никуда!
Но тогда у нее была бабушка, которая умела без устали, в любое время дня и ночи врачевать детские раны.
Мама приехала к ним только однажды. Это был внезапный порыв что-то исправить, а может быть, исповедаться, повиниться.
- Свекровь ведь меня предупреждала, что он еще ребенком при виде икон впадал в истерику, в исступлении колотился о пол.
- Но когда я вас благословляла иконой, он даже к ней приложился. Кто бы мог подумать?.. – сокрушалась в ответ бабушка.
- Он очень жениться хотел, мам! – но шутка получилась кислой. – Ну, зачем ты Свету покрестила? Ты же жизнь нашу разрушила!..
- Зато душу девочке спасла, - упрямо возразила та.
- Я беременная, мам, и это мой последний шанс родить и сохранить семью, мне ведь лет уже не мало. А вокруг него бабы до сих пор хороводятся….
- Иди с Богом! – прервала разговор бабушка, едва заметив, как в Светкиных глазах блеснули слезы. - Я Светочку ни вам, и никому в обиду не дам. Сама подниму и в люди выведу.
И подняла.

Кролик рассеяно листал календарь, который прислал ему накануне Деп, вероятно, в продолжение их последнего разговора.
Он был потомок Бандеры! И если раньше Кролик визжал бы от счастья, то сейчас другой более важный, основной инстинкт продолжения рода, подавил все остальное! В голову не шла даже новинка сезона – бородатая леди.
Проклятый священник! Кроль почти физически почувствовал, как из его рук выскользнул нежный шелк ее кожи! Мышцы рефлекторно передернулись. Живая, горячая, зрелая, как она расцвела за год!
Всецело завладев его сознанием, она, таким образом, делала ему вызов, поэтому вернуть беглянку, было делом принципа и чести! Это была его! Его добыча!
Глаза машинально бродили по строчкам печатного издания:
Сотни страниц мелкого шрифта…. Только числа и факты, факты и даты, населенные пункты Волыни, Галичины…. Все, начиная с сентября одна тысяча девятьсот тридцать девятого по июль одна тысяча девятьсот сорок пятого года.
Подвиги его деда! Подвиги-отчет последователей его идеологии:
«…16 июля 1942 г в Клевани провокация против поляков. На польском языке подготовлены противонемецкие листовки. Немцы расстреляли несколько десятков поляков….»
«…13 ноября 1942 г. Обирки, польское село около Луцка. Украинская полиция под командой националиста Сачковского, бывшего учителя, напала на село из-за сотрудничества с советскими партизанами. Женщин, детей и стариков согнали в одну долу, там их поубивали, а затем сожгли. Семнадцать человек вывезли в Клевань и там расстреляли…».
«…ноябрь 1942 г., околица села Вирка. Украинские националисты замучили Яна Зелинского, положив его связанным в костер…»
«…9 ноября 1943 г., польское село Паросле в районе Сарны. Притворяясь советскими партизанами, окружили все дома и убили в них польское население. Всего было убито сто семьдесят три человека. Грудных младенцев прибили к столам кухонными ножами, с нескольких человек содрали кожу, женщин изнасиловали, у некоторых обрезали груди, у многих обрезали уши, носы, выкололи глаза, обрезали головы. После резни устроили у местного старосты пьянку. Прибили годовалого ребенка штыком к столу и засунули ему в рот надкушенный квашеный огурец…».
Ммм! Квашеный огурчик! Кролик вспомнил, что скоро время ужина. Засосало под ложечкой, заурчало в утробе. Страницы замелькали быстрей:
«…11 марта 1943 г. украинское село Литогоща возле Ковел….»
«…22 марта 1943 г., село Радовичи Ковельского района…»
«…март 1943 г. Загорцы, Дубненского района….»
«…март 1943 г. В околице Гуты Степанской Костопольского района обманом выкрали восемнадцать польских девушек, которых после изнасилования поубивали. Тела девушек сложили в один ряд и на них положили ленту с надписью: «Так должны погибать ляшки (польки)…».
«…март 1943 г., село Мосты, Костопольского района…».
«…март 1943 г., село Банасовка, Луцкого района. Замучены двадцать четыре поляка, их тела выбросили в колодец…».
«…март 1943 г., населенный пункт Антоновка, Сарненский район… привязали к столбу, выковыряли глаза, а потом живого перерезали пилой…».
«…11 июля 1943 г., село Бискупичи, район Владимира Волынского. Зверски убили семью Владимира Яскулы. Ворвались в хату, когда все спали. Топорами убили родителей, а пятерых детей положили рядом, обложили соломой из матрасов и подожгли…»
Кролик ненадолго задумался. Это ли не доказательство, что человека создал не Бог, а Сатана, Антихрист! Что нет и не существует никаких христианских добродетелей – милосердия, благородства, любви к ближнему, жалости, а, следовательно, нет такой веры, как христианская. В человеке доминирует ненависть, кровожадность, пренебрежение человеческой жизнью.
Он перелистнул страницу:
«…12 июля 1943 г. Колония Мария Воля возле Владимира Волынского. Убивали поляков, используя огнестрельное оружие, топоры, вилы, ножи, дрючки. Всего убили около двухсот человек (сорок пять семей). Часть людей, около тридцати человек, бросили в колодец и там добили камнями. Убегающих, догоняли и тоже убивали. Во время этой резни приказали украинцу Владиславу Дидуху убить жену польку и двух детей. Когда он не выполнил приказание, убили его и семью. Восемнадцать детей в возрасте от трех до двенадцати лет, которые спрятались в поле, переловили, посадили на телегу, завезли в село Чесный Крест и там всех убили. Пробивали вилами, рубили топорами. Акцией руководил Квасницкий...»
Квасницкий? Не жидовская ли фамилия? Кролик поморщился. Вернулся на титульную страницу. Эпиграф к изданию гласил:
«Народе! Знай! Москва, Польша, Мадяри! Жидва – це твои вороги. Нищ их! Ляхив, жидив, комунистив, знищуй без милосердя!..» - вот слова не мальчика, но мужа! Его великого деда, Степана Бандеры.

А он, Кролик, сидит тут! Нюни распустил! Тьфу! Того и гляди, о любви завоет!
Нет! Девчонку надо быстро хватать в охапку и тащить в свою нору! А здесь уж он разберется, что с ней делать!

Как пес бежал он по ее следу. Вот здесь она молилась, вот по этой траектории шла к амвону, вот здесь упала. Наконец, затыкая нос от запаха вездесущего ладана, боясь расчихаться, он прокрался в келью священника.
Девушка спала крепко, безмятежно, похоже, помыслы ее были чисты, а дыхание было так тихо, так кротко, так непорочно, точно она и не дышала вовсе. Остановился в полушаге, застыл точно перед картиной Рафаэля. Мадонна! Золото волос, белоснежная кожа….
Давно ли? Давно ль он стал поклонником женской красоты?
И сейчас он готов был поклясться, что красивей русских женщин не видел во всем мире. Разве что украинки и белоруски могли составить им конкуренцию. Закралась крамольная мысль: а что если пленить непокорную Россию через русских женщин!
Осталось только взять то, что уже по праву принадлежит ему. Медлить было нельзя. Рука потянулась к прикрытой локонами, едва заметно вздымавшейся, вожделенной груди.
О, Сатана! Его точно садануло током! Он отскочил бешено крутясь волчком и скуля. Что это?
Не может быть! На ней был серебряный крестик?!
И чем ясней с каждым мгновением он понимал, что она недосягаема, тем горячей становилось желание. Он пожирал ее глазами, готовый немедленно перегрызть эту нежную шею вместе с символом Христа. Пусть мертвой, но он должен был получить ее! Он всегда получал желаемое.
Кролик был взбешен! Проклятый священник надел ей заговоренный намоленный крест! Ну, все! Теперь ему тут не жить!

Бабушка виновато молчала. Молчала….
Лучше бы жаловалась, упрекала, просила. Но она молчала….
Светлана открыла глаза. Где она? Что сейчас: день, ночь, вечер? Казалось, будто она проспала целую вечность.
Мышцы наполнялись приятной бодростью, в кои-то веки она выспалась! Девушка осмотрелась, нашла аккуратно сложенную на стуле свою одежду в чистом хорошем состоянии, поднялась и начала одеваться.
- Проснулась, болезная? – услышала за спиной скрипучий женский голос, - батюшка распорядился без обеда не отпускать.
- Эээ, - замялась Светлана.
- Да Матрена я, просто Матрена. И тебя помыла, и одежду твою почистила, простирнула, пока ты тут спала.
- Ааа! Спасибо…. А я Светлана. Матрена, а какое сегодня число?
- Ииии, милая, проспала ты два дня без малого. А сегодня с утра двадцать восьмое февраля как наступило.
Светлана беспомощно опустилась на стул. Двадцать восьмое…. Но какое теперь это имеет значение, если для нее жизнь остановилась? И это уже необратимо! Она с тоской посмотрела на кровать, с которой только что так бодро поднялась. Уснуть бы сразу летаргическим сном!
Матрена поняла ее растерянность по-своему.
- Щас принесу обед. А ты сходи-ка умойся. Тут вот душ, - она показала на едва заметную дверцу в стене. Чистое полотенце в шкафике найдешь, да и прокладки там тоже.
Светка покраснела. Хочется–не хочется, а Матрена права, надо умыться и поесть.
После щей, и котлета буквально растаяла во рту. Она уже доедала щедро сдобренные сливочным маслом макароны, когда вошел батюшка.
- Здравствуйте Вам!
- Здравствуйте, - вторила Светлана, невольно отводя глаза.
- Матренушка, - попросил, присаживаясь за стол напротив девушки, - принеси-ка и мне щец.
Та, кивнув, шустро выскочила.
- Вкусно? – лучась морщинками, он так по-доброму улыбнулся, что Светлана поддавшись обаянию, тут же оттаяла, кивнула.
- Вот, я тут…, спасибо Вам, - она осторожно, чтобы не порвать цепочку, начала снимать крестик.
- Стой-стой! – замахал руками батюшка, - не снимай его никогда! Это подарок! Мое тебе благословение. Пусть хранит тебя.
Глаза, так напоминавшие Гаврюшины, смотрели светло и приветливо.
И словно давно нарвавший фурункул лопнул в душе, слова хлынули сами собой накопившейся обидой, страхом, болью:
- Батюшка, но Бог не любит, он не борется за меня! Почему?
- Бог всегда стоит у твоей двери, но только ты сама решаешь, отворить ли. – начал по-книжному заученно, но тут же настроившись на ее волну, смягчился. - Да и не жди любви, ты сама полюби, матушка. Пусть Бог войдет в душу, как в храм, чистый, светлый, добродетельный. За человеческую душу борется только Дьявол, соблазнами, искушениями да посылами завлекает, а к Богу человек приходит сам, своими путями. Сложные это бывают пути, тернистые и извилистые, через испытания и грех. Выбор всегда за человеком. Ты вовремя пришла в храм, даже если помыслы у тебя были нехорошими, срамными, И Бог спас тебя. Бог. А дальше решай сама.
- Но ведь прежде, чем прийти сюда, я обратилась к отцу Филарету за помощью, – пазл в голове никак не хотел складываться, - и там, у него в палатке, я получила это задание….
- Таак…, Филарет значит…, - батюшка отставил в сторону тарелку со щами, нахмурился, - дело-то серьезней, чем я полагал….
Светлана вся превратилась в слух. Неужели она все-таки получит ответ на все свои вопросы и сомнения.
- Похоже, вляпалась ты в нехорошую историю, дочка, - наконец, вымолвил он, - исповедоваться и причаститься надо тебе для начала.
- Я никогда не причащалась, - призналась она.
- Крещеный человек хоть раз да причащается христовых тайн.
- А мы с бабушкой так и не сходили к причастию после крещения, - Светлане так хотелось рассказать все, что накопилось за двадцать пять лет жизни. И она начала и не могла остановиться - все говорила и говорила. Он понял и не перебивал.
- Воот! - тяжело выдохнула девушка, - бабушка винила себя во всем. А теперь..., - она жалостливо всхлипнула, - она попала в ад....
Последнее слово зловеще повисло в воздухе, и Светлана не заметила, как заплакала - горько и безутешно. Батюшка только успевал одну за другой подавать ей салфетки, а она машинально все промокала и промокала лицо.
Он не мешал ей выплакаться, и Светлане даже казалось, что она одна, наедине со своей душой. Это было удивительное состояние, словно она наводила порядок внутри себя, выметая все наболевшее, весь негатив.
- Я причащу тебя, матушка, тебе сразу станет легче, душа откроется свету.
- Но как мне помочь бабушке? Она же ни в чем не виновата! Она хотела защитить меня. Не знаю, в чем ее грех.
- Давай говорить начистоту, душенька. Уж не знаю, в какую параллель тебя закрутило, но оказалась ты в руках нечисти. Филарет не святой отец, он давно отлучен от церкви и предан анафеме. Униат он, сектант, с Дьяволом дружбу водит. Народ баламутит, страну и веру продает, к греху народ призывает, прикрываясь красивыми словами: правдой и справедливостью. Ты оказалась беззащитной перед ним. Да и мало кто устоял бы против его хитростей. Они ведь самым дорогим шантажируют, в смятение душу повергают. Могут любой, дорогой сердцу, образ создать.
- Но… Но это была точно бабушка, и голос ее и она же все знала о нас…. – Светка напрягла извилины, - правда, почему-то Томой называла меня несколько раз….
- Нет, и не может быть при жизни встреч с загробным миром, матушка. Нам не дано знать, где души наших близких. Мы только молиться за них можем. Только молиться.
- Господи! Я и молитв-то почти не знаю. Только «Отче наш».
- А ты своими словами проси. Только от чистого сердца, искренне. Бог-то и услышит. И бабушке на том свете радостно будет.
- Правда? – Светка почувствовала, как камень упал с души, и стало необычайно легко. Ну, почему она поверила этому мерзкому Кролику? Бабушка не может быть в аду. Нет! Нет! И нет!
Душа поверив, словно обрела опору, и теперь могла бороться дальше.
Светлана дотронулась до крестика, от него исходило тепло, умиротворение.
- Правда, доченька. Правда! А правда там, где Бог!
- Вот так же и Филарет говорил….
- Говорил, да не подразумевал. Пустые его слова, ничем не подкрепленные. Дьявол использует религию в борьбе именем бога. Прикрываются Богом служители дьявола. Послушай вот, что скажу: во всех аспектах бытия перед человеком вновь и вновь возникает вопрос: кому посвятить свою душу. Творцу, дающему жизнь с избытком на земле и вечную радость в небесах, или дьяволу, действующему незаконным и обманным образом и спекулирующему на низменных человеческих качествах? Сегодня во всей остроте и неотвратимости перед каждым жителем планеты стоит выбор: открыты врата рая и ада – куда направить свои стопы, кому поклониться? Творец в лице Сына Своего Иисуса Христа призывает: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас».
- Щи-то остыли, - беззлобно посетовала вошедшая Матрена.
- Прости, Матренушка. Да я и холодных похлебаю, - и он с хорошим аппетитом съел тарелку щей в один присест на глазах изумленных женщин.
- Меня, кстати, Андрей зовут. Отец Андрей.

Когда-то совсем малышом Данька подобрал в подъезде щенка, и к ужасу родителей принес его домой. Животинке, которому он уже и имя успел придумать, такое незамысловатое - Дружок, разрешили погостить буквально до первой лужи в прихожей. Но когда еще тут же прибавилась художественно оформленная кучка, мама в предобморочном состоянии схватилась за сердце, а папа, усадив ее на диван, не обращая внимания на мольбы и слезы сына, выдворил несчастного за пределы квартиры. Данька тогда свалился с температурой, но и это не помогло. Мама была патологически брезгливой. Позже эта брезгливость передалась и ему. Он был типичным чистоплюем.
Но только сейчас это не имело никакого значения.
Эти внезапно обретенные дети заполнили пустоту в душе, и теперь он ловил себя на том, что как никогда раньше, с радостью спешит домой после работы, вдохновенно бегает по магазинам, скупая детские вещички и игрушки для малышей, наряды для Анзурат. С улыбкой наблюдал, как лезут любопытные носики в пакеты, как все меньше дичится Анзурат.
Языковой барьер уже не был таким непреодолимым. По крайней мере, он знал теперь еще, что девочку зовут Майда, а мальчика Бача. И все больше утверждался в необходимости усыновить всех троих.

- Парень, тебе что, делать нефиг? – присвистнул дежурный полицейский, как только Данил озвучил проблему в ближайшем районном отделении, - даже не пытайся решить эту задачу. Не по зубам она!
- Слушай, друг, - не сдался Данил, - мне бы только документы им сделать. Пойми! Малых надо врачу показать, педиатру, там страховку требуют. Садик опять же, школа! Куда мне обратиться?
- Тебе, прости Господи, самому к врачу надо! – лейтенант смотрел на него, действительно, как на тяжело больного, - это тебе не щенков подобрать! У них же, наверняка, родители есть, а их еще найти надо, даже для того, чтобы прав лишить. А если они еще и граждане Таджикистана, как ты почему-то утверждаешь, то скорей всего, нелегально тут, работают на какого-нибудь барона цыганского без документов, без языка. Даже куда депортировать не известно!
- Так узнайте все! Люди же не иголки! Переводчика найдите!
- Слушай, не учи меня, а! – устало ответил тот, - не можем мы ничем помочь. Мой тебе совет: отвези попрошаек на то место, откуда взял. Все эти места крышуются хозяевами, которые и принимают их здесь, в России, предоставляют кров и еду. Там свои законы, не наши! Они нашим не подчиняются.
- Вот так значит? – возмутился Данил, - а то, что девушка избита, может быть, изнасилована, то, что младенцу какие-то таблетки суют, чтобы он спал все время, это кого-нибудь волнует? И как это, они живут по своим законам в чужой стране?
- По нашим законам ты сам залетишь! Как теперь установить, кто избил девушку, изнасиловал? Ты лично их похитил, вот и будешь отвечать! Они же на тебя заяву и накатают!
- Но дети подтвердят, что я их не трогал.
- Они подтвердят то, что им хозяин прикажет! Наивный, чесслово! Взрослый вроде мужик…, а влип по самую макушку!
- Чушь какая-то! – уже не очень уверенно сказал Данька, - и что теперь делать?
- Хочешь совет? Отвези их туда, где взял!
- Попробуйте еще в органы опеки обратиться, - неожиданно вмешалась в разговор женщина-полицейский, подошедшая во время разговора. – Но судя по всему, Вы действительно вляпались в очень неприятную историю. Они хоть здоровы? Мало того, что наркотой торгуют, так еще и чесотку со вшами везут!
Почему-то женщине он поверил больше.
Обескураженный, Данька, растеряв весь свой боевой пыл, плелся домой. Неужели придется отвезти их на место? По всему выходило, что это самое разумное решение. Ну, выгнали же его родители когда-то за дверь Дружка, и ничего, забылось.

Раскрасневшаяся, Анзурат встретила его с тряпкой в руках. Девушка была одета в обычные джинсы, идеально севшие на ее фигурку, и свободного кроя рубашку, вероятно надетую специально для уборки. Он отметил, как заблестели ее глаза, что в жестах ее, движениях, появилась уверенность. Она стала меньше смущаться и шарахаться его.
- Привет, Анзурат! – поздоровался, пытаясь усилием воли привести мысли в порядок, - а где Майда и Бача?
Она, показала на дверь комнаты, где играли дети. Похоже, на время уборки им запрещено было передвигаться по квартире.
И тут же, словно собака, уловив нотки безысходности, напряглась.
Вот именно, как собака…. Понимает, но не говорит. Он даже не мог посоветоваться с ней. И если бы она только знала, насколько у него тупиковая ситуация.
- Знаешь, - Данила осенило, - давай-ка язык учить!
- Хозяин кушать?
Только сейчас он сообразил, почему в доме так уютно. Просто хорошо пахло свежеприготовленным обедом. А ведь он привык все сам. Даже Светка в редкие их встречи не заморачивалась готовками.
Ай да Анзурат! Вот что значит восточная женщина!
Мало того, что хорошая хозяйка, так еще и полна таинственности!
Полушутя подчинившись, он пошел мыть руки! В конце концов, не портить же себе аппетит плохими мыслями. Не хватало только заработать несварение желудка.
Разве уже что-то плохое случилось? Дети здесь в безопасности. Врачей он вызовет из платной клиники, сам займется образованием Анзурат. Например, русский язык можно начать учить прямо сейчас.
Девушка, поставила перед ним тарелку с дымящимся супом и выскользнула за дверь.
- Нет! Так не пойдет! – Данил притащил ее обратно, усадил за стол.
- Тут русские законы! И ты, и дети будете есть со мной вместе.
Она кивала. Что-то понимает?
- Начнем учить язык! – воспользовался он ее вниманием. – Это ложка!
- Ложка, - повторила она, смущенно пряча глаза.
- Лозка! – в дверях показалась проказливая мордашка Майды и тут же спряталась в ее ладошках.
- Молодцы! – похвалил Данил.

Окончание: http://www.proza.ru/2015/06/24/1187