- Я прошу вас, позвольте мне остаться! - взмолилась Виктория, увидев вошедшую в палату медсестру. Та приложила палец к губам и, кивнув, улыбнулась. Мол, не о чем беспокоиться, останетесь. Она быстро проверила капельницу и работу подключённых к лежащему на кровати мужчине аппаратов. Вообще-то это была реанимация, здесь нельзя было находиться посторонним, но... Эту историю знали все. И с разрешения заведующего отделением пошли на уступки. Убедившись, что всё в порядке, она вышла, оставив Викторию, которую выгнать из палаты не могла никакая сила на свете. Она за последние несколько дней выходила оттуда лишь трижды на несколько часов, повидать детей, всех четверых. Но с ними всё было в порядке, о них заботились, а она сейчас гораздо нужнее была Вадиму.
Когда она пришла в себя в больнице, первый её вопрос был: «Что с Вадимом?» Она смутно помнила, что Алёшка бросился к Кириллу, и она с Вадимом попытались закрыть их от преступников... И выстрел... И Вадим, упавший, как подкошенный. И — провал. И вот теперь — больница. Что с Вадимом? Она заметалась по постели и застонала, припоминая детали случившегося. Находившаяся рядом медсестра попыталась успокаивающим шёпотом отвлечь её, потому что пациентка из-за истощения всю ночь провела без сознания, и была всё ещё крайне слаба но Виктория не отставала. И пришлось ей рассказать, что молодой человек, вместе с которым её доставили сюда, находится в тяжёлом состоянии. У него было огнестрельное ранение, была сделана операция, исход которой предсказать весьма сложно, потому что пуля застряла в позвоночнике, и он к тому же потерял много крови. Пулю-то извлекли, но операция была крайне сложной, длилась несколько часов, и пациент сейчас находится в коме.
- Что?! - Виктория сделала движение, чтоб встать с кровати, но девушка удержала её решительным жестом.
- Не двигайтесь, вы ещё очень слабы и даже немного истощены! Вы что, думаете, вас пустят в реанимацию? Поймите, всё, чем вы можете ему сейчас помочь, это молиться. Больше ничего. Все мы под Богом ходим. Могу сказать, что его прооперировал хороший хирург. Ас своего дела, но... Он не волшебник.
- Вы хотите сказать, что... Всё настолько серьёзно?
Медсестре не хватило духу обманывать эту девушку, с такой мольбой глядящую на неё, и она кивнула. В конце концов, лучше горькая правда, чем... У неё будет время принять это.
- Нет! - отказывалась верить Виктория. - Этого не может быть! Он выживет, слышите меня?! Он будет жить!!! - она была на грани истерики.
Медсестра вздохнула. Жить-то он, может, и будет, но в каком состоянии, вот вопрос... К тому же... Медсестра сочла, что об этом надо проинформировать. Если эта девушка знает пострадавшего, может, сможет помочь решить сложный вопрос.
- У вашего... ммммм... знакомого... Очень редкая группа крови. При ранении он её много потерял, поэтому необходимо переливание, а у нас весьма ограниченные запасы данной группы и резуса. Точнее, почти нет такой — третьей отрицательной. И на станции переливания нам сказали, что у них тоже редко бывает такая. Они поставлены в известность, что нам нужна кровь такой группы, но... Она нужна срочно. Сейчас, понимаете? Мы сделали ему небольшое переливание, но... Процедуру нужно повторить. Даже несмотря на то, что он без сознания. Нельзя терять время.
Виктория задрожала. Она понимала. Она отлично всё понимала. Жизни Вадима угрожает опасность. Он может умереть. Эта мысль вызывала головокружение и почти лишала дыхания. Нет. Нет, только не это. Она не сможет жить без него. Ибо он и есть её дыхание, её жизнь. Даже многолетняя разлука теперь не казалась трагедией. Она по крайней мере знала, что он жив и у него всё хорошо. А теперь... Теперь он, можно сказать, рядом с ней, но... может умереть... Она боялась даже думать об этом, впервые в жизни ощущая полное бессилие перед обстоятельствами. Такого не было даже несколько лет назад, когда она не могла ходить. Но тогда у неё была надежда. Были Сергей и Кирилл, на чью помощь она могла рассчитывать. А сейчас... Сейчас жизнь родного человека зависела от профессионализма чужих людей и... Кровь. Медсестра сказала, нужна кровь. Виктория точно помнила, что у Эмилии и Олежки вторая положительная, как и у неё. Но в памяти вдруг всплыла запись из медицинской карточки Алёшки: «Группа крови третья, резус-фактор — отрицательный.» Не может быть... Но в любом случае, он совсем ещё маленький ребёнок и не может быть донором...
Мысли кружились водоворотом. Она снова сделала движение встать, но почувствовала слабость. И тогда попросила:
- Мне очень нужно позвонить. Пожалуйста. Мои друзья беспокоятся обо мне, и с ними мои дети, а телефона у меня нет. Я вас очень прошу, дайте мне телефон на пару минут.
Девушка кивнула, достала без лишних слов из кармана халата телефон и отдала Виктории. Та по памяти набрала номер Кирилла. Он откликнулся почти мгновенно.
- Привет, Кирилл, это я. Не могу долго говорить, просто приедь ко мне, привези телефон. И немного вещей.
- Сестрёнка, ну как ты, мы все тут с ума сходим... Нам не разрешили в больнице быть, сказали, пока бессмысленно, хотя Кристинка хотела поехать вместе с... - он запнулся, не договорив.
- С кем? - Виктория уловила, что он не договаривает что-то важное. Интуиция никогда не подводила её. Она кое-что предположила, но боялась додумать мысль... Кроме того, всё её мысли были сейчас только о Вадиме...
- Вик... Дело в том, что Вадим приехал не один, а с...
- Ты можешь приехать с ней? - она поняла его без лишних слов.
- Ты правда этого хочешь?
- Да. Настала пора исправлять ошибки.
- Но ты уверена, что после всего...
- Сейчас самый подходящий момент. И если можно, привези остальных, ну или хоть кого-то... Я очень скучаю... - слёзы покатились по её щекам.
- Хорошо. Валя мне поможет. Жди. Скоро буду, - он нажал отбой.
Виктория постаралась унять дрожь. Ей предстоит познакомиться и наладить контакт с дочерью Вадима. Очень хотелось верить, что сложностей не возникнет. Впрочем, хватит бегать от себя. Пришла пора налаживать мосты.
Они приехали буквально через полчаса — Кирилл вёл за руку Иришку и нёс Эмилию, а Валя несла Олежку. Вопреки наставлениям медсестры и уговорам соседок по палате, Виктория вышла в коридор и встала у окна. Совсем скоро она увидит дочку Вадима... Господи, как же она будет смотреть в глаза ребёнку, для которого отец — средоточие вселенной, и который сейчас находится на грани смерти?! Говорил ли ей Кирилл что-то о Вадиме, поняла ли она?..
Она не успела додумать, услышав его голос за спиной. Обернулась, и глаза засияли, когда увидела их всех. Бросилась к Кириллу, обняла, расцеловала его и детей, и вдруг заметила Иришку, державшуюся за его руку. У неё перехватило дыхание, когда заметила, насколько девочка похожа на отца и на Эмилию. Иришка тоже внимательно разглядывала Викторию. А когда та наклонилась к ней и взяла за руку, девочка вдруг расплакалась и обняла её за шею:
- Скажите, ведь мой папа не умрёт, правда? Я не хочу, чтобы он умер, иначе я останусь совсем одна... Не хочу, не хочу... - она ревела и не могла остановиться. У всех присутствующих тоже выступили слёзы на глазах. Виктория не могла и не хотела разнять руки девочки, и ей пришлось взять её на руки. Ей не было тяжело, важнее было то, что девочка пошла на контакт. У Кирилла и Валентины не хватило смелости хоть слово произнести, видя эту сцену. А Эмилия и Олежка у них на руках тоже притихли, глядя на мать.
А она тихонько зашептала Иришке на ушко:
- Тшшшшш, всё будет хорошо, слышишь? Тебя ведь Иришка зовут? - спросила Виктория, поражаясь тому, как девочка похожа на Вадима и на Эмилию. Иришка кивнула. - Я тебе обещаю, Иришка, что с твоим папой всё будет хорошо, он непременно выздоровеет!
Девочка всхлипывала, а Виктория, не спуская её с рук, укачивала, как маленькую, хотя сама не могла унять внутренней дрожи. Она ведь не очень была уверена в своих словах, но... Невозможно было обмануть надежду ребёнка.
- Мне дядя Кирилл сказал, что папу ранили, и теперь его увидеть нельзя, - снова всхлипнула Иришка.
- Да, пока нельзя, но папа обязательно поправится, слышишь меня? - Виктория постаралась вложить в эти слова всю силу убеждения. - Ты знаешь, кто я?
- Папа мне говорил, что мы сюда приехали, чтобы найти Вику. Это ведь вы, да? - Виктория кивнула, а девочка, понемногу успокаиваясь, продолжала: - Он ещё говорил, что когда-то вас знал, и что вы... Сможете стать моей мамой... - она прошептала это еле слышно, потому что вдруг испугалась: а что, если маме Наташе, той, которая на небе, не понравятся её слова?
- Солнышко, послушай меня, - Виктория даже не пыталась разомкнуть её рук, лишь гладила по волосам и продолжала укачивать, как маленькую. - Твой папа сказал тебе правду, мы с ним действительно давно знаем друг друга. И я очень хотела бы если не сразу стать для тебя мамой, то... Для начала подружиться. Ты согласна? - она не столько увидела, сколько почувствовала, что девочка кивнула. - Мы ведь попробуем, правда? Ради папы?
- Да, попробуем! - прошептала Иришка и наконец разняла руки. - А с ним правда всё будет хорошо? Честно-честно?
- Малыш... Понимаешь, папу серьёзно ранили, сейчас у него сложное состояние после операции, но надо верить и молиться, чтобы всё было хорошо!
- Его ранили, когда он мальчика пытался спасти, да?
- Да, - не было смысла обманывать эту чуткую, интуитивно настроенную девочку.
- А он правда выздоровеет? - Иришка, похоже, нуждалась в безоговорочной надежде, и это можно было понять — отец был и есть для неё свет в окошке. Иной вариант развития событий она не хотела и не могла принять.
- Я уверена, что врачи сделают всё возможное. И мы, конечно, поможем. Ты знаешь... Иногда сила любви творит чудеса. И мы вместе попробуем сделать, чтобы папа поскорее выздоровел. На данный момент мы можем только молиться.
- Я умею молиться, - кивнула девочка. - Меня няня научила. Правда, она далеко сейчас. У неё заболел внук, и она уехала в Израиль. Но мы вчера говорили — мне тётя Кристина разрешила, и няня Лида мне сказала, что скоро постарается приехать.
- Ну вот, значит, ты можешь помочь папе уже сейчас. Поверь, это очень много. А няню мы подождём вместе, согласна?
- Да, - улыбнулась девочка. А у Виктории от вида этой улыбки перехватило дыхание — какая же она родная, улыбка Вадима... - А его совсем нельзя увидеть? Ну хоть на секундочку! - умоляюще проговорила Иришка, шмыгнув носом.
- Нет, малыш, пока нельзя. Совсем никому. Но я тебе обещаю — всё будет хорошо. Ты мне веришь? - девочка кивнула. Да, она верила. - Мы подойдём к Кириллу? - они стояли в стороне и наблюдали за ними, не смея нарушить единение беседы. Виктории, похоже, удалось успокоить девочку. Это дорогого стоило.
Кирилла до сих пор сотрясала дрожь, когда он вспоминал, что произошло, когда он вернулся домой с Алёшкой на руках, но без Вадима и Викульки. Обе женщины, большая и маленькая, накинулись на него с расспросами. Его и не удивило, что Иришка не спит.
- Папа, папа, где мой папа, почему его нет с вами? - кричала девочка, требуя ответа, словно чувствуя, что произошло что-то нехорошее. Кирилл передал Алёшку Кристине и присел перед Иришкой на корточки, взял её ладошки в свои:
- Иришка, послушай... Дело в том, что... Так получилось... Твоего папу увезли в больницу, он ранен...
- Ранен? - Иришка задрожала, да и Кристина не сдержала вскрика. - Он умрёт, да?!
- Нет, нет, послушай меня! Его увезли в больницу, да, но... Он будет жить, слышишь? Я тебе обещаю, всё будет хорошо! - он не мог открыть ребёнку истинного положения вещей, не подозревая, насколько она на одной волне с отцом.
- Вы... вы только мальчика привезли, а где... Вика?
- Она... Её тоже увезли в больницу, но там уж точно ничего серьёзного, просто она, судя по всему, мало ела и много нервничала в эти дни, а увидев, что случилось с Вадимом, потеряла сознание.
- Папочка, мой папочка... - рыдала Иришка и не могла успокоиться. Кирилл тогда взял её на руки и отнёс в комнату, к брату и сестре, но даже они не избавили девочку от страха, что отец в опасности. Он был частью её, и теперь её сердечком завладел липкий, противный страх. Папа может умереть. - Почему вы не защитили его, почему его ранили, почему? - вдруг закричала она. А Кирилл потерял дар речи. Как оправдаться перед ней, ведь он и правда чувствовал свою вину... Но всё произошло так молниеносно, что...
- Понимаешь, Иришка, мы не подозревали, что у этих людей есть оружие, всё произошло так быстро...
- Дядя Кирилл...
- А?
- А можно будет увидеть его ну хоть на минуточку?
- Не знаю, малыш. Папе будут делать сложную операцию, но потом, если доктор разрешит... Как только, - поправился Кирилл, - доктор разрешит, я в ту же минуту отвезу тебя к нему!
Это послужило для девочки хоть слабым, но утешением. Но она всё равно долго не могла успокоиться и не принимала ничьи попытки отвлечь её. Кристина жалела, что и Вики с ними нет. Ведь Иришка сказала, что они с Вадимом приехали, чтоб найти её, а значит, Вадим сумел объяснить дочери, что когда-то знал её, и она хорошая, и девочка сумела принять этот факт. А остальных она не знала, и её поведение отчасти можно было понять. Но похоже, что-то ещё её гложило, несмотря на нерадостные вести об отце. Кристина решила попробовать поговорить с девочкой. Алёшка после всех событий этого бурного, насыщенного дня, быстро уснул и даже не успел потребовать присутствия матери, во многом благодаря которой пережил последние дни. Кирилл занялся малышами, кормил и играл, вскоре они тоже должны были уснуть.
Кристина вошла в спальню, где сидела Иришка, обнимала мишку и тихонько, но так горько и безутешно плакала, что у Кристины защемило сердце. И она вознесла горячую мольбу небу, чтоб с Вадимом всё было хорошо, чтоб он поскорее поправился. Есть в этом мире люди, которые без него не смогут жить. В буквальном смысле. Это Вика и его дети. Присев на корточки перед девочкой, Кристина заглянула ей в глаза.
- Иришка, ну успокойся, я тебя прошу! Папа обязательно поправится, ты слышишь меня? - ох, как же Кристине хотелось, чтоб всё происходящее оказалось страшным сном...
- Папа мне обещал, что всё будет хорошо, а его ранили, - она разревелась с новой силой, так, что еле могла говорить. - А ещё он мне обещал...
- Что? Может, я смогу сделать? Он обещал тебе город и море показать? Мы можем завтра погулять...
- Нет. Папа сказал, что когда вернётся, мы позвоним няне, а теперь...
- А где ваша няня? - Кристина быстро сообразила, что это наверняка близкий им человек, которая, скорее всего, заботится об Иришке с самого рождения.
- Она... Она в Израиле сейчас... Уже давно... У неё там внук заболел, и она уехала помочь. Мы говорим иногда, она обещала, что скоро вернётся, - доверчиво объяснила девочка, утирая слёзы. А Кристина, слушая её, пыталась посчитать, сколько же часов разницы между Владивостоком и Тель-Авивом. Похоже, столько же, что и с Москвой, то есть, сейчас там день в разгаре. И разговор с няней мог бы утешить девочку, вот только не будет ли няня в шоке от её новостей... Но Кристине показалось, что разговор с человеком, который близок девочке почти так же, как и Вадим, пойдёт ей на пользу.
- Хочешь, мы ей позвоним?
- Прямо сейчас? - уточнила девочка с ноткой недоверия.
- Ну конечно! Только нужно знать номер телефона...
- У папы в чемодане есть блокнот, - Иришка подошла к объёмному чемодану из тёмно-коричневой кожи. Кристина помогла его открыть, и в боковом кармане Иришка нашла упомянутый блокнот. Он сам раскрылся на нужной странице. Кристина увидела запись «няня Лида» и поняла, что это то, что им нужно. Кивнув, она поманила девочку к себе, взяв телефонную трубку. Они устроились на диване, и Кристина набрала указанный номер.
Услышав звук соединения, тут же передала трубку Иришке, и та через пару мгновений, закричала в трубку:
- Няня Лида, няня Лида, это ты? - на том конце провода послышался женский голос в ответ на слова девочки, и она, выслушав собеседницу, спросила: - Няня Лида, как дела? Ты скоро вернёшься домой? Хотя мы сейчас не дома... - ей снова что-то ответили, и она пояснила: - Мы уехали во Владивосток, - тут девочка снова расплакалась — она же не могла предположить, что поездка, которую они с отцом так ждали, обернётся трагедией... - Няня Лида, я так соскучилась, так хочу увидеть тебя, потому что... - ей снова ответили что-то, и она залилась слезами пуще прежнего. - Я не могу дать ему трубку. Папы нет, он... Нет, он не в душе, он... Няня Лида, папа в больнице, его ранили... - девочка захлебнулась слезами, произнеся эту фразу, и Кристине пришлось перехватить трубку.
- Алло? - произнесла она в трубку. - Здравствуйте, меня Кристина зовут, я подруга Вики... - Кристина запнулась, подумав, что женщина может не знать, кто такая Вика. Но отреагировала молниеносно:
- Да-да, здравствуйте, я всё поняла, я знаю, кто она и что значит для Вадима. Что такое Иришка сказала? Что с Вадимом случилось? - Лидия Петровна старалась держать себя в руках, но звенящий от волнения голос выдавал её. Мысленно она вернулась на несколько лет назад, представив растерзанное тело сына в ущелье... Вадим сумел если не заменить его, то отчасти восполнить пустоту её сердца...
- Вы не волнуйтесь, я прошу вас! - проговорила Кристина, стараясь подобрать правильные слова. - Но... Так получилось... Вадим действительно ранен, его увезли в больницу, это сложная история... Но он пытался спасти ребёнка от преступников. Ребёнка, которого Вика усыновила. Сейчас долго обо всём рассказывать, но...
На том конце провода в ответ на новости Кристины послышался лишь ошарашенный вздох. Кристина не видела, что Лидия Петровна закрыла глаза и мысленно приказала себе успокоиться. Всё хорошо. С Вадимом непременно всё будет хорошо. Иного просто быть не может... Бог не может допустить, чтобы она потеряла и второго сына. Он же был на шаг от счастья, ну почему всё так... Она постаралась говорить ровно и спокойно:
- Вы мне скажите только... Он успел поговорить с Викой? Он так ждал эту поездку, но ему всё время что-то мешало из Москвы вырваться...
- Нет, поговорить они не успели. Вика была с ребёнком у тех, кто их удерживал. Вадим узнал об этом и не стал дожидаться полиции. Но я думаю, и так понятно, что он ради неё сделал то, чего никто не сделал бы...
- Вы правы. Я вас попрошу — поберегите Иришку. Она же... Он же её сам растил и... - Лидия Петровна не сдержалась и расплакалась — её сердце рвалось к ним, особенно к Вадиму, который в тот момент лежал на операционном столе...
- Вы не волнуйтесь о девочке. Мы о ней позаботимся непременно. Но если вы на Святой Земле, то... Сходите в храм. Там вы как нигде близки к Богу. Он должен всех нас услышать, чтоб Вадим поскорее поправился!
- Я так и сделаю, - пообещала Лидия Петровна, уже сейчас вознося Богу горячую мольбу — она не может потерять Вадима... Не только она, он нужен им всем — и Вике, и Иришке, и теперь у него, похоже, есть ещё и сын... Лидия Петровна пока ничего не подозревала о близнецах. Она снова попросила передать трубку Иришке. Девочка к тому моменту немного успокоилась и снова взяла трубку.
- Няня Лида, я так боюсь за папу, я не хочу остаться без него, не хочу, чтобы... он умер... - на этих словах она снова всхлипнула.
- Иришка, солнышко моё, - Лидия Петровна старалась говорить спокойно, чтоб не передать свой страх и опасение ребёнку. Боже, ну за что им это всё, опять подумалось ей... - Папа непременно поправится, ты слышишь меня? А я... Я постараюсь приехать при малейшей возможности. Моему внуку уже гораздо лучше. Думаю, я через неделю или две смогу приехать, - пообещала Лидия Петровна, молясь, чтоб к тому времени состояние Вадима стабилизировалось. Ей без разницы, куда было лететь — до Москвы или Владивостока. Она должна быть с ними. Трудностями или долгой дорогой её не напугать. Самое главное — чтоб с Вадимом всё было хорошо. А все детали случившегося она узнает на месте. - Ты будь умницей, хорошо? Слушайся взрослых, - попросила няня, чувствуя, что девушка, с которой она говорила, хорошая и способна позаботиться о ней. Да и Вика, судя по всему, оказалась именно такой, какой её описывал Вадим — доброй, великодушной и отзывчивой. Оказывается, ей даже разрешили усыновить ребёнка... И если она сумела полюбить чужого ребёнка, то непременно найдёт в сердце место для дочери любимого человека.
- Хорошо, няня Лида, - пообещала девочка. И решила с ней поделиться радостью: - А знаешь, у меня, оказывается, есть братик и сестричка!
- Что? - на мгновение Лидия Петровна потеряла дар речи. Она даже грешным делом подумала, что девочка на фоне всего пережитого что-то путает. Но Иришка уверенно продолжала:
- Да-да, я говорю правду! С ними даже папа успел познакомиться, прежде чем... Их зовут Эмилия и Олежка. Няня Лида, они такие хорошие и забавные! С ними мне не будет скучно и грустно папу ждать... - и всё же девочка не сдержала тяжкий вздох.
- Иришка, солнышко, а... - Лидия Петровна всё же осмелилась уточнить, - а папа не говорил, откуда они взялись, сколько им лет и кто их мама?
- Им скоро год, - с готовностью ответила Иришка. - А мама — Вика. Ну, та вот, к которой мы ехали...
- Я поняла, - только и смогла вымолвить Лидия Петровна, у неё от новостей голова шла кругом. У Вадима от Вики есть дети... Плюс ещё, как она успела узнать, приёмный мальчик... Выходит, у них теперь четверо... Вот это поворот судьбы... А Вадим ведь даже ничего не знал, не подозревал. Но, выходит, не зря рвался туда, прислушиваясь к себе. Ну да, сопоставила сроки Лидия Петровна, вспомнив отпуск в Турции почти два года назад. Всё правильно.
- Знаешь, няня Лида, а у моей сестрёнки улыбка как у меня, - протараторила Иришка.
- Могу себе представить! - няня улыбнулась, понимая, что и вторая дочь — копия Вадима. Ну надо же, снова поразилась она мысленно, Вика, несмотря на все проблемы со здоровьем, не побоялась выносить и родить двойню. Это было достойно восхищения и уважения. А уж то, что ей дали усыновить и третьего малыша, вокруг которого развернулась драма, детали которой пока ей были неизвестны, было показателем, что она была умна и целеустремлённа. И ей вовсе не были помехой её физические ограничения. Господи, скорее бы Вадим поправился и всё вернулось на круги своя... - Иришка, радость моя, я тебя ещё раз попрошу — будь умницей и помни, с папой всё будет хорошо, и что я тебя очень-очень люблю! А я постараюсь поскорее приехать, обещаю.
- Няня, я буду очень-очень ждать! Я тебя тоже сильно люблю! - Иришка опустила трубку на рычаг и посмотрела на Кристину, которая улыбалась ей.
- Ну что, ты довольна, поговорила с няней?
- Да, очень! - просияла девочка. - Спасибо большое!
- Ну что ты! - Кристина обняла её. - Я хочу, чтобы ты знала — если что-то нужно, ты только скажи. Ещё хочешь что-то? Не стесняйся.
- А можно... Можно ванну с пеной?
- Ну конечно! - рассмеялась Кристина, беря её за руку.
- Пена у меня есть, в чемодане.
Иришка снова подошла к чемодану, открыла его и нашла там бутылку с пеной, своей любимой, ванильно-земляничной, и отдала Кристине. Разговор с няней немного успокоил и воодушевил её, хотя тревога за отца не оставляла.
- Ну пошли, - улыбнулась Кристина. - Всё остальное я дам.
Пока они плескались в ванной, няня сидела у телефона за много тысяч километров от них, обуреваемая смесью чувств. С одной стороны, сильная тревога за Вадима. С другой — радость за него же и Вику. Теперь-то они точно никуда друг от друга не денутся. Четверо детей! Это казалось фантастикой. Ну что, в полку внуков прибыло, посмеялась она про себя. Причём, прибавление было неожиданным и существенным. Дай только Бог, чтоб Вадим выкарабкался... Что же там произошло, что, что...
Она и так планировала уже сроки отъезда. Внук, слава Богу, почти поправился. Правда, ему требовался определённый, усиленный режим питания. Но с этим легко справится и приходящая няня, если оставить подробное описание диеты. А ей сейчас просто необходимо быть рядом с Иришкой и Вадимом. Неважно, сколько времени и сил отнимет перелёт. Да, она понимала, что он там не один, но... За все годы, что они прожили бок о бок, он стал ей настоящим сыном, и сейчас, зная, что жизнь его в опасности, она сходила с ума от тревоги. Перед глазами, словно в калейдоскопе, пронеслись моменты — Вадим в церкви молится за здоровье жены и будущего ребёнка... Первая встреча с Иришкой... Её первые шаги ему навстречу... Его рассказ о Вике и обо всём, что их связывало... И вот теперь, когда счастье было уже совсем рядом... Ну за что им это всё... Лидия Петровна не сомневалась, что, как бы там ни было, а Вика его не оставит. Любовь способна творить чудеса...
Но в эту ночь Иришка и Лидия Петровна на разных концах Земли спали плохо. Кристина почти всю ночь просидела у кровати девочки, держа её за руку, потому что Иришка часто тревожно всхлипывала во сне, зовя то маму, то папу, и в эти моменты сердце Кристины готово было выскочить из груди. Вадим просто обязан выкарабкаться. Ради всех, кто его любит... А Лидия Петровна сидела на уютной крытой веранде, смотрела на звёздное небо и вспоминала разговор с Иришкой и девушкой Кристиной. Не спалось ей. Тревога смешивалась с радостью. И всё же слава Богу, не было того предательского непроходящего чувства, что случится что-то непоправимое, как тогда, много лет назад, когда тело сына, как она позже узнала, оказалось в ущелье. Значит, сейчас всё будет хорошо. Пусть не сразу, но будет!
Утро во Владивостоке было шумным и суматошным. Дети проснулись все одновременно. Нужно было всех переодеть, умыть и накормить. Хорошо, что Валя пришла на помощь. Алёшка постоянно звал маму, обошёл все комнаты, не обнаружил её нигде и устроил истерику — отказывался есть и одеваться. Все уговоры были бесполезны. Ни попытки отвлечь его игрушками, ни уговоры, действия не возымели. Пока не подошла Иришка, держа в руках своего мишку. Он увидел огромную, улыбающуюся зверюгу, и невольно расплылся в улыбке сам. Согласился даже поесть, но не доверил это ни Кристине, ни Валентине, а только Иришке. Она смеялась и потихоньку, ложка за ложкой, давала ему кашу. А мишку посадили рядом. Двойняшек кормили Кристина и Валя. Кирилл рано утром уехал в редакцию, чтоб передать отснятый материал. Обещал, что надолго не задержится. Виктория позвонила ему как раз в тот момент, когда он подъехал к дому. Вот они и успели рекордно быстро собраться и сорваться с места.
Наблюдая сейчас за Викулькой и Иришкой, Кирилл понял очевидное — Вадим и Виктория связаны неразрывными узами. Всегда были ими связаны, с первого момента. А теперь их объединяют ещё и дети. Вадим не раздумывая бросился под пули ради ребёнка, которого, как он знал, любит Викулька, и которого он сам посчитал своим. И вот теперь Кирилл видел, как Виктория и Иришка обнимаются и о чём-то шепчутся — скорее всего, Вика утешает девочку. А та доверчиво ей внимает. Как хорошо, что они быстро нашли общий язык. Жаль только, что поводом к тому отчасти послужила беда, случившаяся с Вадимом...
Когда они подошли ко всем остальным, Иришка наконец сообразила, что до сих пор сидит на руках у Виктории и сделала движение слезть. Виктория аккуратно опустила девочку, а та произнесла:
- Ой... Вам наверное тяжело было...
- Нет, совсем нет, - улыбнулась Виктория. Она бы с радостью понесла этот груз по жизни — всех их... Всех четверых. Главное сейчас — чтоб Вадим поправился. Кирилл посмотрел в её глаза и увидел там страх — страх за жизнь любимого человека... Она без слов взяла из его рук младшую дочь, потянувшуюся к ней и произносившую нараспев: «Мамммм, маммммм...» Конечно, они по ней соскучились — несколько дней — целая жизнь. Виктория отметила, что у Эмилии прорезались два новых зуба. Они наверное дают жару Кристине по ночам... Виктория испытала угрызение совести и чувство благодарности к подруге одновременно. Она свалила на них все свои проблемы и детей заодно, помчавшись выручать Алёшку. Но Кирилл с Кристиной восприняли это как должное, и это переполняло сердце Виктории горячей благодарностью за их поддержку и понимание. Как же ей повезло, что они есть! Ведь сейчас ей как никогда нужна их поддержка — она не оставит Вадима, а дети не могут быть тут, с ней...
- Вик... - Кирилл внимательно посмотрел на неё. - Как Вадим?
- Когда я очнулась, медсестра мне сказала, что он после операции в коме. Пуля задела позвоночник. Её извлекли, но пока нельзя судить, насколько серьёзными могут быть последствия. Сказали, что нужно переливание крови, но у него редкая группа, у них нет такой, - слёзы потекли по её лицу. - Я точно знаю, что у меня, Эмилии и Олежки другая группа, не подходит она им. А то я, не задумываясь, отдала бы свою по капле, но...
- Вик, не переживай, мы придумаем что-нибудь! - пытался ободрить её Кирилл, передав пакет с вещами и сунув в руку телефон. Она убрала его в карман. Иришка стояла рядом и внимательно их слушала. Олежка заёрзал на руках няни и потянулся к матери. Она подхватила и его. Слава Богу, сила рук позволяла удерживать обоих. Целовала их в макушки и тихонько плакала. Невольно ловила себя на мысли, что без Вадима она жить не сможет... А Иришка стояла рядом, прислушиваясь к каждому их слову, ловя каждое движение.
- Кровь? - переспросила она. - Моему папе нужна кровь? - переспросила она. - А я... Я могу дать свою? - смелое решение этой девочки поражало. Ради любимого отца она была готова отдать всё, что, впрочем, не было удивительно. Виктория посмотрела на неё и покачала головой:
- Нет, малыш. Боюсь, ты не сможешь помочь. Пойми, солнышко, ты ещё очень маленькая и вряд ли врачи разрешат тебе...
- Но почему? Я же не болею! - упорствовала девочка. Её желание помочь отцу вызывало неподдельное восхищение. - А моему папе нужна кровь! - она искренне не понимала, почему ей нельзя внести свою лепту в его спасение, ведь всё было так просто...
Тут все услышали шаги за спиной, дружно обернулись и увидели идущую к ним медсестру. Это была та самая, кто утром объяснил Виктории всю ситуацию с Вадимом и дала свой телефон. Она остановилась возле них, с улыбкой наблюдая за Викторией, держащей на руках детей.
- Я искала вас, - посмотрела на неё девушка, а потом оглядела всех присутствующих. - Дело в том, что... Вашему... мммм... другу стало хуже. Мы делаем всё возможное, но... - Я вам уже говорила — нужно переливание, а у нас...
- Послушайте, - решился предложить Кирилл. Похоже, выхода у них и правда не было... - Вот это — дочь Вадима, - он взял Иришку за плечи. - Младшие тоже, но группа крови у них, как у матери, вы сказали, не подойдёт. Но... Может быть...
Медсестра посмотрела на девочку, но тут же покачала головой:
- Нет. Девочка мала и боюсь, что...
- Но ведь вы же сами сказали, что выхода нет и запасов крови этой группы у вас тоже нет! - вступила в разговор Виктория, понимая, что это, похоже, их единственный шанс. - Вы же можете взять анализ на проверку, у вас наверняка есть лаборатория и...
- Да, есть, - кивнула медсестра. - Но доктор вряд ли разрешит... Ну поймите, по закону мы не имеем права!..
- По закону... - вздохнула Виктория. - А ради спасения человеческой жизни? Ведь от этого никто не пострадает! - Виктория снова затряслась в рыданиях, и Кирилл забрал у неё Олежку и Эмилию. - Ну пожалуйста! Я вас прошу! Ну проверьте хотя бы совместимость крови!
Медсестра замешкалась. Закон законом, но тут на кон поставлена жизнь человека, да не просто человека, а похоже, многодетного отца. Ну что же, наверное иногда нет выбора и приходится нарушать человеческие законы, ведь, как ни крути, а заповедь «не навреди» тут соблюдена. Они всё сделают для безопасного переливания, если группа крови девочки совпадёт с отцовской...
Хорошо, - решилась медсестра. - Пойдёмте со мной, - кивнула она Виктории и Иришке. - А вы, - она посмотрела на Кирилла и Валю с младшими детьми, - отправляйтесь-ка пока домой, вас будут держать в курсе событий, но вам тут нельзя долго находиться, тем более, с маленькими детьми.
Виктория расцеловала детей и Кирилла с Валентиной, успевших ей прошептать, что всё будет хорошо. И она верила в это. Всем своим существом верила, всей силой испытываемой к Вадиму любви. А потому взяла Иришку за руку, прошептав ей: «Не бойся, малыш, я с тобой!» Иришка улыбнулась, кивнула и крепче схватилась за её руку. Они пошли за медсестрой в кабинет доктора, где им опять пришлось выдержать битву — он категорически отказался брать кровь у маленького ребёнка, аргументируя это тем, что не хочет брать на себя ответственность за жизнь маленькой пациентки. Целенаправленная атака на него пошла с трёх сторон: Иришка умоляла спасти отца, медсестра убеждала, что выбора у них нет, а Виктория молила о спасении жизни любимого человека.
Доктор обхватил голову руками и вздохнул, глядя на девочку: похоже, она крепкая и здоровая, да и не возьмут они у неё слишком много, но это и правда шанс на спасение для пациента... И махнул рукой:
- Хорошо, возьмите у неё кровь на анализ, проверьте совместимость, и если... То бегом ко мне. Сделаем напрямую, а вы, - он кивнул на Викторию, - будете рядом с дочерью, только... Возьмите на посту у медсестры халат, перчатки и бахилы, скажите, моё распоряжение. В палату реанимации без этого нельзя. Туда вообще посторонним нельзя, но... Случай неординарный, и потому... Нам нельзя терять времени и упускать возможность, - серьёзно посмотрел на неё этот представительный седоватый мужчина поверх своих очков в тонкой металлической оправе.
- Доктор... - осмелилась спросить Виктория. - Скажите, а... Как он? Он ведь поправится, правда?
Мужчина внимательно посмотрел на умоляюще глядевшую на него Викторию и кашлянул.
- Знаете... Если честно и объективно, то... Вы знаете, пуля попала в позвоночник. Мы её извлекли, но... Пока не берусь делать точные прогнозы... Сами понимаете... - он старался смягчить формулировку, потому что видел, как стоящая рядом Иришка, прижимаясь к Виктории, впитывала каждое слово. - В общем, возможно, что нижняя часть тела останется обездвиженной.
- Нет, - недоверчиво покачала головой Виктория. - Не может быть, слышите?! Не верю! - рука, обнимающая девочку, предательски задрожала.
- Тем не менее, - выразительно посмотрел на неё врач. - Но сейчас гораздо важнее просто вывести его из кризиса, потому что он помимо прочего потерял много крови. А теперь идите. Нам нельзя терять время.
Результатов анализа пришлось ждать около двух часов, это были самые тягостные минуты в жизни Виктории, хотя она старалась не показать этого Иришке. Они сидели в холле, Виктория на стуле, Иришка у неё на руках. Такое было впечатление, что девочка боялась отпустить её от себя хоть на мгновение. Этих двух женщин, большую и маленькую, объединяла любовь к Вадиму, и такое было впечатление, что они сейчас старались передать ему всю энергию этой любви. «Ты только живи...» - мысленно шептала Виктория, обнимая девочку, частичку Вадима, невольно укоряя себя за то, что когда-то сбежала из пансионата без объяснений и... Но что толку было думать об этом сейчас... На кону жизнь любимого человека и надо сделать всё, чтоб его спасти. Найти лекарства, врачей... Она подумала о Саше и Сергее. Когда-то они поставили на ноги её, а теперь... Дай Бог, чтоб смогли помочь Вадиму. Но всё это после... После того, как жизнь его будет вне опасности. Тогда они всё обсудят. А сейчас... Господи, как же медленно тянется время, тягостно и невыносимо вот это ожидание, когда каждая секунда бесценна...
Наконец они обе увидели идущую к ним медсестру. Она улыбалась очень даже обнадёживающе. Поравнялась с ними и сказала:
- Идёмте. Совместимость анализов идеальна. Но прежде вот, - она протянула им пакет с медицинскими халатами, шапочками, перчатками и бахилами. Виктория безропотно облачилась и помогла Иришке. Обе еле сдерживали торжествующий крик. У них получилось! Ну, почти... Кровь подходит для переливания, а это даёт реальный шанс на спасение жизни Вадима. Пока они шли по коридору к реанимации, Виктория тихонько осведомилась у девочки:
- Ты не боишься? - а вдруг она при виде шприцов истерики устраивает... Ведь наверняка это первый подобный опыт в её жизни... Но Иришка мужественно покачала головой:
- Нет, не боюсь. Ни капельки. Жаль вот только, мишки со мной нет, - опечалилась она на миг. Но тут же посмотрела на Викторию: - Мама Вика, ты же останешься со мной?
Это обращение прозвучало так просто и естественно в устах девочки, что у Виктории перехватило от волнения дыхание, и она лишь крепче сжала её руку:
- Ну конечно, я с тобой останусь! Мне ведь разрешили!
- Ну тогда я точно ничего не боюсь! - смело заявила Иришка.
Перед входом в реанимацию её посадили на каталку. И всё же, когда они вошли внутрь, она растерялась, глядя во все глаза на жужжащие аппараты и людей, лежащих без единого движения, среди которых был и Вадим... Всего в палате реанимации было четверо пациентов. Она чуть было не расплакалась опять, словно понимая, какая ответственная миссия ей предстоит. Но потом её подвезли вплотную к кровати отца, и она, глядя на него, тихонько прошептала: «Папочка, папочка...» А Виктория, глядя на Вадима и сжимая руку девочки, глотала слёзы. Только бы всё прошло хорошо...
Ей не позволили к нему подойти, хотя он был вот тут, рядом — только руку протяни... Она стояла рядом с Иришкой, держала её руку в своей левой, а правой гладила по голове. Девочка старалась держаться молодцом. Только когда иголка шприца вошла в вену девочки, она зажмурилась от неприятного ощущения и сильнее сжала руку Виктории. На протяжении всего периода переливания от них не отходила медсестра, чётко контролируя процесс. А Виктория, стараясь унять дрожь в ногах, переводила взгляд с дочери на отца и мысленно молила Бога о помощи.
Процедура была недолгой, они не могли взять много крови у ребёнка за один раз. Когда Иришку вывезли из реанимации, она дремала, и Виктория упросила врача дать ей побыть с Вадимом хоть пять минут. Тот кивнул, хотя это было грубое нарушение правил:
- Хорошо. Но только не больше десяти минут. Вы и сами на ногах еле держитесь. А к вечеру вам нужно отвезти девочку домой. Сейчас она поспит, мы её покормим и... Но вы должны будете вернуться сюда, вы всё же наша пациентка.
- Доктор, но я... Нормально себя чувствую и...
- Не спорить! - строго предупредил доктор. - Иначе больше никаких поблажек. Подумайте о себе и о других детях, которые у вас есть!
- Хорошо, но... Можно я... Буду тут, с ним? Я умоляю вас, доктор, пожалуйста...
- Вы разве не понимаете, что это реанимация? - он сделал акцент на последнем слове. - Здесь запрещено находиться посторонним!
- Доктор, я... Ну я вас очень прошу, пожалуйста, - слёзы текли по её лицу, а она их совершенно не замечала. - Мне важно быть с ним, чувствовать его, понимаете? - она говорила с такой горячей убеждённостью, что врач растерялся. Он знал, что больных порой спасают не только лекарства, но и присутствие родных, но тут всё же реанимация, не положено... Но после нескольких секунд, показавшихся Виктории вечностью, кивнул:
- Только обещайте мне — просто будете сидеть рядом и не двигаться. Категорически запрещаю что-то трогать, понятно? - строго посмотрел он на неё. Она безропотно кивнула. Главная битва выиграна, даже две — переливание прошло успешно и ей позволили быть с ним. - А теперь идите к дочери. Вы вернётесь сюда, обещаю, но... Будьте благоразумны.
Что-то ёкнуло в сердце доктора при виде этой молодой женщины. У него дочь была чуть моложе её, недавно вышла замуж, и он понимал, что, если бы, не дай Бог, что-то случилось в его семье, он вёл бы себя так же, как и эта женщина. Иногда любовь близких творит чудеса. А всё, что было возможно в смысле медицинской помощи, они уже сделали. По крайней мере, на данном этапе. А дальше... Оставалось только уповать, чтоб пациент поскорее пришёл в себя.
Уйдя из реанимации, Виктория, несмотря на слабость, решила сходить в магазин и купить немного еды для Иришки — ей после переливания требовалось поесть. Лучше домашней еды ничего нет, но сейчас было важно восстановить основной запас сил. Когда Виктория вошла в палату, где очнулась несколько часов назад, увидела на своей кровати девочку. Они с доктором договаривались, что поместят её сюда — в отделении количество мест было ограничено.
В ответ на скрип двери Иришка повернула голову и улыбнулась, увидев Викторию.
- Как ты чувствуешь себя? - спросила Виктория, присаживаясь на край кровати и поглаживая её по волосам.
- Хорошо! - Иришка подняла вверх большой палец, а Виктория тихонько засмеялась.
- Попробуй привстать, - она приподняла девочку на постели. - Голова не кружится?
- Нет, - покачала она головой, устраиваясь в постели поудобнее. - А папа? Как папа? Ему помогло то, что я дала ему свою кровь? Он очнулся?
- Нет, не очнулся. Но ему несомненно лучше. И всё благодаря тебе. Ты настоящая умница! Горжусь тобой! - Виктория привлекла девочку к себе и поцеловала в макушку. - Вот, я принесла тебе поесть, - она кивнула на пакет. - Посиди тут, пожалуйста, я пойду в столовую, попрошу горячего чая для тебя. Подождёшь?
Девочка кивнула. Виктория вышла за дверь, а когда вернулась, увидела, что Иришка уже достала из пакета пирожное и ест его. Она протянула ей кружку с чаем.
- Пей, но аккуратно, он горячий, - она придерживала кружку, пока Иришка отхлёбывала чай маленькими глотками.
- А мы скоро поедем домой? - спросила Иришка. - Ну то есть, не домой, а...
- Скоро, - кивнула Виктория, поняв, что девочка имеет в виду. - Ты главное поешь, - она достала ещё одно пирожное, облитое шоколадом, и вдруг приостановилась, посмотрев на девочку: - У тебя нет аллергии на шоколад?
- Неа, нету. Я знаю, о чём вы. У нас в садике есть ребята, у которых аллергия на шоколад или клубнику, или лекарства какие-то, но у меня нет. Хотя няня и не разрешает мне есть слишком много сладкого, - но сейчас её никто не ограничивал, и она уплетала с аппетитом второе пирожное, запивая чаем.
- Тебя растил папа и няня, верно? - осмелилась спросить Виктория.
- Да... Потому что мамы у меня нету... Я её не знаю и не помню, папа сказал, что она... Умерла, когда я была совсем маленькой... И теперь моя мама — ангел на небе. Я её совсем не помню... Совсем-совсем, - взгляд девочки стал неподвижным, словно ушедшим себя.
- Малышка, я понимаю, как тебе тяжело... - Виктория осмелилась погладить девочку по щеке, и та не пыталась противиться. - Знаешь... Я хоть и выросла с матерью, но... Получилось так, что она меня совсем не любила, и отец тоже. Так бывает. Получается, я тоже не знала материнской любви, но... Мне очень повезло, когда я встретила твоего папу.
- Вы очень любили его? - спросила девочка, на которую рассказ Виктории произвёл впечатление. Ну как мама может не любить ребёнка? Выходит, ей очень повезло, потому что у неё есть самый лучший в мире папа, который любит её за двоих...
- Да, очень. И до сих пор люблю, и всегда буду любить. Мне очень повезло, что он есть.
- Но он мне сказал, что вы ссорились...
- Ссорились, да, - не думала отрицать Виктория. - Бывает, что по каким-то причинам люди не понимают друг друга. Вот так с нами произошло, и мы расстались.
- И потом он встретил мою маму, да?
- Да. Но если мой папа любил вас, то... Наверное, мою маму он не любил? Разве можно любить двоих?
- Малыш, ты подрастёшь и поймёшь, что любовь разная бывает. Я уверена, что твой папа очень любил твою маму, потому что такие умные и прекрасные детки, как ты, рождаются только от большой любви, - сейчас было очень важно убедить в этом девочку. - А я... Я могу сказать, что очень тебя люблю, просто потому, что ты — вот такая, какая есть, что ты — дочь своего папы.
- А разве так бывает?
- Бывает. Просто... Сила моей любви к твоему папе такая, что... Её на всех хватает — и на него, и на Эмилию, и на Олежку, и... на тебя.
- Когда мы собирались сюда лететь, папа мне так и сказал, что вы можете быть самой лучшей мамой для меня, - Иришка снова загрустила, вспомнив, где сейчас отец и почему. А Виктории на глаза снова навернулись слёзы — в который раз за этот день... Как же всё-таки они с Вадимом способны чувствовать друг друга и угадывать мысли... Только почему-то всё время им что-то мешает обрести друг друга... Точнее, мешало. Теперь ничто не помешает. Главное — чтобы он поскорее пришёл в себя, всё остальное решаемо и преодолимо!
- Малыш, не волнуйся и не грусти, с папой всё будет хорошо! А теперь давай-ка попробуем встать с постели.
Девочка села на кровати, потом свесила ноги и в конце концов встала. Виктория поддержала её за руки.
- Ну как? Не кружится голова?
- Нет, совсем не кружится, - о проведённой процедуре напоминал лишь кусочек пластыря на сгибе локтя.
- Давай я помогу тебе одеться, - сказала Виктория, беря одежду девочки со спинки кровати.
- Нет, - возразила Иришка. - Я сама. Я большая уже.
- Ну хорошо, - рассмеялась Виктория. - Одевайся. А я пока фрукты вымою и такси вызову, чтоб домой ехать. Тебе пока не надо в автобус, ты слаба всё-таки.
Как будто они всегда друг друга знали, как будто всегда были матерью и дочерью, так слаженны и наполнены пониманием были их жесты, действия, взгляды... Они ехали в такси, ели яблоки и Иришка рассказывала о том, как ходит в садик, упомянула о прогулках на пруду и про мальчика Мишу и уточку с перебитой лапкой, которую они видели, когда познакомились.
- В тот день мой папа рассказал мне, что у меня нет мамы потому, что она умерла... - Виктория не ожидала столь откровенного признания, а потому вздрогнула. Сердечко этого ребёнка отягощено нешуточным грузом — она растёт с пониманием, что никогда не знала и не узнает свою родную маму... Она снова вспомнила тот день в аптеке и умоляющий голос Натальи: «Поехали со мной, пожалуйста...»
Неужели бывают в жизни вот такие невероятные совпадения, и эта девочка, дочь Вадима, та самая, которой Виктория когда-то передала плюшевого мишку? Она до сих пор помнила его улыбающуюся мордаху. В это сложно, почти невозможно было поверить, но... Не может быть в жизни столько совпадений...
- Иришка, солнышко, я уверена, что твоя мама была очень хорошей и больше всего хотела бы жить для того, чтобы любить тебя и видеть, как ты растёшь, но... Бывает так, что...
- Бог тоже захотел, чтобы она была рядом с ним, да?
- Да, - воспоминания не давали Виктории покоя. Она помнила и письмо Вадима с признанием, и те события... Но всё ещё не могла поверить... Даже сейчас, когда эта девочка, такая на первый взгляд взрослая и рассудительная, сидела рядом, доверчиво прижавшись к ней.
Доехали они довольно быстро, Иришка попросила разрешения самостоятельно передать деньги водителю и была необычайно горда собой. А Виктория не могла сдержать улыбку, хотя сердце было не на месте от того, что пришлось оставить Вадима... Он там, совсем один. Хотя доктор и сказал перед тем, как они уехали, что пациенту после переливания значительно лучше и есть все шансы, что скоро он придёт в себя. Но также не исключил возможность, что понадобится ещё переливание. Категорически дав при этом понять, что девочку в доноры они больше не возьмут. Они и так нарушили закон, хоть и во благо. Кроме того, должно пройти какое-то время, чтоб организм девочки восстановился после переливания. Непрестанно думая об этом, Виктория не могла не восхищаться поступком Вадима, который не задумываясь поставил свою жизнь под удар ради неё и мальчика, которого совсем не знал. Ну разве что только по рассказу Кирилла. И это лучше всех слов, которые он мог бы сказать ей при встрече, свидетельствовало о силе его любви к ней.
Казались невероятными все нити, связывающие их даже тогда, когда они были разлучены волей обстоятельств — она практически была свидетельницей появления на свет его дочки... Снова вспомнив тот момент, когда она принесла в больницу мишку и вскоре поспешно сбежала, словно кто-то гнался за ней, Виктория понимала, что тогда было просто не время встречаться с ним. Должно было пройти время. Время, чтоб они научились ценить то, что им дано. Свои чувства и возможность быть вместе. Жаль только, что жизнь Вадима для этого поставлена на грань... Но Виктория верила, что всё будет хорошо. Иначе просто не могло быть. Не должно было быть. Иначе жизнь теряла смысл...
Когда они с Иришкой переступили порог квартиры Кирилла, были атакованы со всех сторон расспросами, как всё прошло и как чувствует себя Вадим.
- Хорошо! - поставила всех в известность Иришка. - Доктор обещал, что с папой всё будет хорошо, а я даже не чувствую, что крови во мне стало меньше.
Кирилл, Кристина и Валентина засмеялись, а Виктория хранила молчание. Не было сил говорить, двигаться... Хотелось просто обнять детей — всех сразу... Сполоснув руки в ванной, она прошла в комнату, где на время обосновались дети, и вздрогнула, увидев, что дети играют на полу кучей разбросанных игрушек, и рядом с Алёшкой сидит мишка... Тот самый мишка... В том не было ни единого сомнения... Дети увидели мать и завизжали от радости, бросились к ней все разом, но Алёшка оказался проворнее всех. Она подхватила его и заревела — неудержимо горько и навзрыд. Сказалось напряжение всех последних дней, когда она приказывала себе быть сильной и ничего не бояться. Просто есть предел даже неистощимому, казалось бы, запасу душевных сил.
Алёшка глядел на мать непонимающе, как и Эмилия с Олежкой, которые тоже добрались до дивана, куда она села, и окружили её. Взрослые стояли в дверях и не решались нарушить этот всплеск хоть словом, понимая, что хотя бы вот таким образом ей нужно избавиться от напряжения. Иришка тоже притихла, глядя на эту сцену. Она в отличие от остальных успела заметить, что Виктория расплакалась, едва взглянув на её мишку. Может, он не понравился ей?
Она осмелилась подойти к ней и тихонько шепнула на ухо:
- Вам мишка не понравился, да? Вы на него только посмотрели и заплакали...
Виктория заплакала ещё горше, обняв одной рукой девочку, обхватившую её за шею. Но потом взяла себя в руки и спросила:
- Это ведь твой, правда?
- Да, это... Подарок феи, - пролепетала девочка.
- Чей? - переспросила Виктория, вытирая слёзы с лица. Быть не может, но это правда — второго такого медведя наверное просто нет... В своё время он предназначался именно этой девочке, дочери Вадима и Натальи. У Виктории было сейчас непередаваемое ощущение, что замкнулся круг Судьбы.
- Мне папа рассказывал, что... В тот день, когда я родилась, мою маму в больницу привезла какая-то тётенька, а потом эта тётенька передала маме вот эту игрушку для меня. Папа хотел повидать её, но сказал, что не удалось. Мама тоже не знала, как её зовут, и потому называла доброй феей. А потом... Моя мамочка умерла... А мишка остался со мной. Я очень люблю его... И когда узнала, откуда он, то... - девочка замерла в нерешительности, думая, надо ли говорить.
- То что? - спросила Виктория, внимательно глядя на неё. Вадим превосходно справился с воспитанием дочери. Сейчас к чувству бесконечной любви, которую она испытывала к нему, примешивалось ещё и искреннее восхищение как к человеку.
- Я очень хотела, чтобы фея стала моей мамой, - выпалила девочка. - Я знаю, что она хорошая. Сама не понимаю, почему так, просто знаю. Но папа сказал, что это невозможно, потому что мы не знаем, кто она и откуда и как её зовут, и вообще, может, у неё есть муж и куча детей... - Иришка улыбнулась, произнося последнюю фразу интонацией отца, и все остальные тоже не сдержали улыбки. А Виктория еле сдержала новый поток слёз, слушая девочку. И решилась наконец всё расставить по местам:
- Знаешь, малыш... Иногда в жизни бывают забавные случайности, которые со временем забываются, а потом вдруг оказывается, что именно они сыграли большую роль... Теперь ты можешь узнать, кем была та тётенька, которая отвезла твою маму в больницу, и которую вы обе так красиво называете феей. Это была самая обычная девушка, которая приехала по работе в Москву. Но ей удалось совершить одно доброе дело. Быть может, самое важное в своей жизни... Она помогла одной прекрасной девочке и её маме, но навестить их смогла только один раз, почему и решила оставить подарок на память о себе. К мишке ещё записка была прикреплена...
- Записка... Да, папа говорил, есть, она, кажется, хранится в его письменном столе у нас дома, в Москве... - проговорила девочка. - А вы откуда... Откуда знаете про записку? - посмотрела она на Викторию.
- Потому что... Так получилось, я и есть та самая фея... Мне жаль тебя разочаровывать, но как ты сама видишь, я вовсе не фея, и насчёт кучи детей вы с папой, как ни странно, оказались правы, но... Я хочу, чтобы ты знала одно, хочу повторить то, что сказала там, в больнице — я очень люблю тебя и твоего папу. И если ты согласна, что вот такая фея станет тебе мамой, то...
- Вы?! - в первый момент она словно ушам не поверила. - Это правда вы? - Виктория кивнула, чувствуя, как в глазах снова защипало от слёз. - Я так и знала! - вскричала вдруг девочка. - Я знала, что моё желание обязательно исполнится! Мы с няней ходили в церковь, и я просила, чтоб она подарила мне такую маму, как добрая фея, поскольку мою Бог на небо забрал. Вот тогда-то папа и сказал, что...
- Невероятно... - пробормотал Кирилл, слушая рассказ девочки. - У меня нет иных определений, это просто... судьба... Возразите мне, если считаете иначе.
Но аргументов для возражения ни у кого не нашлось. Всё, чему они раньше не могли найти объяснение раньше, и что выяснилось сейчас, казалось невероятным.
- А потом мы с папой ездили в Питер, и я загадала желание, бросив в фонтан монетку, - продолжала девочка, всё ещё не смея поверить, что такие желания и вправду могут исполниться.
- Тоже связанное с феей? - спросил, подмигнув, Кирилл.
- Ага, - на полном серьёзе подтвердила Иришка. - А потом... Потом и папа тоже ходил к фонтану... Но я не знаю, что он загадал...
- Зато я догадываюсь, - улыбнулась Кристина. Эта невероятная история на всех произвела огромное впечатление. А виной всему был медведь с широкой улыбкой на забавной мордашке... И все подумали об одном — это непостижимо, но Вика с Вадимом и вправду повязаны какими-то невидимыми узами... И вряд ли что-то сможет их разорвать... Это больше, чем любовь, гораздо больше, этому не подобрать слов и определений.
- Знаешь, что... - Кирилл посмотрел на Иришку. - Твой папа ведь пока не знает, что Вика и фея — одно лицо. И вот когда он поправится, и ты сможешь его увидеть, то обрадуешь.
Все засмеялись, представив реакцию Вадима. Это был очень счастливый вечер, несмотря на все печальные обстоятельства. Они ужинали, играли с детьми и старались не думать обо всём, через что пришлось пройти в последнее время. Только все замечали, что Виктория в основном молчит, а порой и взгляд становился ушедшим в себя. Было понятно, что она думает в эти моменты о Вадиме, переживает и мысленно она там, рядом с ним... Хотя и побыть с детьми для неё, безусловно, было важно и нужно. Наладить контакт с Иришкой, понежничать со всеми четверыми и уделить им максимум внимания. После ужина она настояла, что сама искупает всех и уложит спать. А также шепнула Кириллу и Кристине, что они заслужили право на передышку, и что обсудить всё произошедшее они ещё успеют. Ведь с тех пор, как она бросилась на выручку Алёшке, они толком и не говорили. Оно вроде было и не особо нужно, их связывало взаимопонимание без слов. И всё же Виктории было важно выразить им всем свою благодарность, хотя глубина её была неизмерима. Они сделали для неё то, на что способен далеко не каждый друг. Сделали без лишних слов и просьб... Это дорогого стоило.
День был сложным для всех, поэтому никто из детей особо не возражал, когда пришло время укладываться спать. Даже Алёшка, весьма капризный в этом отношении, принял «позицию большинства», тем более, ему было достаточно того, что он видит мать и слышит её голос. Она по просьбе Иришки почитала им книжку, и вся банда озорников один за другим сдалась, погрузившись в царство снов. А она долго ещё сидела, вслушиваясь в ровное дыхание каждого и думая обо всём, что случилось в последние два дня — столько горестей и радости одновременно... И Вадим... Самое главное сейчас, чтоб он пришёл в себя, и как можно скорее. Только тогда, как сказал доктор, можно будет объективно судить о его состоянии. Так хотелось верить в чудо...
С этой мыслью она тихонько встала, чтоб не потревожить детей, разделась и юркнула в постель, предварительно заведя будильник. Завтра с утра надо быть в больнице. Хоть больно и не хочется оставлять детей, но о них позаботятся, а она нужна Вадиму. Она упросит врача любой ценой быть там, рядом с ним... С этой мыслью она провалилась в сон, глубокий и без сновидений...
Утром, едва запищал будильник, она тут же его выключила и, стараясь не шуметь, дабы не потревожить детей, встала и выскользнула из комнаты. Хотела было пойти в ванную, но тут же вспомнила, что тут, в квартире Кирилла, нет её вещей. Придётся пойти в свою квартиру. Она там не была с того дня, как похоронили Вячеслава Михайловича. Вроде и немного времени прошло с тех пор, но казалось, целая жизнь... Столько разнообразных событий нахлынуло... Надев то, в чём пришла вчера, она нашла в прихожей блокнот и ручку, написала, что идёт в свою квартиру переодеться и принять душ, а потом к Вадиму. Как же ей всё-таки повезло, что Кристина взяла небольшой отпуск на работе и может сейчас помочь ей с детьми... Ну и Валя всегда на подхвате, но одна с четырьмя она точно не справилась бы.
Положив лист на тумбочку в прихожей, Виктория обулась, накинула пальто и постаралась как можно тише покинуть квартиру, хотя дверь пришлось захлопнуть. Дома она быстро пошла в душ, после чего оделась и уже на пороге её застал звонок мобильного.
- Да, - откликнулась она.
- Виктория, это Иван Сергеевич, лечащий врач вашего... мммм... знакомого, Вадима Шаганова.
- Да-да, говорите, я слушаю, - она почему-то задрожала, словно предчувствуя неважные вести. - Я как раз собиралась к вам... Ну, то есть, в больницу...
- Дело в том, что... В общем, ему снова требуется переливание. Организм сильный, борется, но... Однако я вам уже говорил, что у него редкая группа, и...
- Иван Сергеевич, но есть же варианты...
- Только не дочь. Ей нельзя, она ещё не успела восстановиться.
-Но послушайте...
- У вас есть друзья, которые могли бы помочь?
- Я точно не знаю, у кого из них какая группа, но... У моего приёмного сына точно третья отрицательная, это в медицинской карте указано.
- Сколько лет сыну? - ухватился за этот шанс доктор, но услышав ответ:
- Два года, - отчаянно воспротивился:
- Нет, вы слышите меня?! Нет, нет и ещё раз нет! Он даже меньше этой девочки, мы не можем рисковать!
- Но это же шанс! - Виктория использовала всю силу убеждения, но доктор был непоколебим — мальчик чересчур мал. И нужно искать альтернативные варианты. Может, им повезёт и появится донор... разговор так и закончился ничем, доктор лишь дал согласие на то, что она может ненадолго зайти к Вадиму при соблюдении всех правил предосторожности.
...И вот она сидела у его кровати, не отводя взгляда от родного лица и в душе почему-то было горькое чувство поражения. Хотелось зареветь в голос, но она себя сдерживала, хотя поводов для слёз было хоть отбавляй... Смерть Елены Петровны была страшным ударом — как ни стараешься себя подготовить, зная о неутешительном диагнозе, а она всегда настигает неожиданно.
Виктория до сих пор помнила, как Вячеслав Михайлович со слезами в голосе сообщил ей: «Лены больше нет...» Тягостные похороны и безобразная сцена с участием Юльки, которая пришла вовсе не мать оплакать, а свою долю наследства потребовать. Виктория была слишком погружена в тот момент в скорбь, чтоб опасность почувствовать. То, что случилось несколько дней спустя, стало шоком. Вроде был обычный день. Она понимала, насколько тяжело Вячеславу Михайловичу было оставаться одному после смерти любимой женщины, и она согласилась на его предложение хоть немного пожить в её квартире, чтоб он мог видеть Алёшку. Она собрала минимум вещей своих и детей, и они переехали. А в тот день ей позвонила медсестра из детской поликлиники и попросила привести Эмилию и Олежку на прививку. Их надо было сделать чуть ранее, но они немного приболели, и сроки пришлось перенести.
Как странно, что она ничего не почувствовала в тот день, не почувствовала, что видит Вячеслава Михайловича в последний раз... Он тогда ещё очень буднично улыбнулся и сказал ей тепло: «Иди с Богом, дочка, и ни о чём не беспокойся...» Она с лёгким сердцем оставила на его попечение Алёшку, и даже не могла представить, что вернётся домой и застанет ужасающую картину — дверь в квартиру открыта, повсюду разбросаны вещи, и самое главное, Вячеслав Михайлович, лежащий на полу в комнате... Это потом эксперты скажут, что он пытался сдержать натиск и не пустить преступников дальше прихожей, но силы были не равны, и на входе в комнату его толкнули, он ударился о стоящий тут письменный стол и...
Она плохо помнила, как ревели дети, напуганные увиденным, как сама в панике звонила Кириллу, обнаружив, что старшего сына в кроватке нет. Её преследовало чувство вины — не надо было уходить, не надо, не надо... И всё могло быть иначе, и Вячеслав Михайлович был бы жив... Она корила себя за то, что не обратила внимания на очередную записку — явно от Юльки — найденную в почтовом ящике, где было написано что-то вроде: «Всё равно будет так, как я хочу...» Виктория не сочла этот бред серьёзным, а зря... Если б она уже тогда обратилась в милицию, Вячеслав Михайлович был бы жив. И бесполезны были все уговоры Кристины и Кирилла, что иногда от судьбы не уйти, и срок, ею отмеренный, не изменить. Виктория винила себя, и её было не переубедить.
В день его похорон она не могла не говорить, ни плакать, ни двигаться толком, её словно сковало холодом от ощущения горя и вины и совсем не утешала мысль, что там, в другой жизни, этот достойнейший человек, не пожалевший жизни ради ребёнка, снова соединился с женщиной, которую любил. На похоронах было много людей — его родня, друзья, коллеги... Увидев, как много людей его ценило, Виктория ещё острее ощутила эту потерю. Что бы там ни говорили, а есть в жизни утраты невосполнимые. И она себя никогда не простит за то, что интуиция подвела в самый важный момент, когда она просто обязана была почувствовать опасность. Вячеслава Михайловича больше нет... И о судьбе Алёшки ничего неизвестно... Виктория сходила с ума от этой неизвестности. Ведь всем известно, в каких кругах вращается Юлька, и они могут сотворить с мальчиком что угодно...
Те дни были самые страшные в её жизни, страшнее даже тех месяцев, когда она не видела его после того, как Елена Петровна забрала его из отделения отказников в больнице. Тогда она знала, что бабушка вполне надёжная и обеспечит внуку уход, будет любить и заботиться. А сейчас... Мысль, что сын в руках хронических наркоманов, сводила с ума... Ему ведь нужен постоянный уход, внимание, массажи и специальные упражнения... Да они наверное и кормить его толком не будут... Она всё делала на автомате, хоть и понимала прекрасно, что Эмилия и Олежка чувствуют её душевное состояние, и оно отчасти передаётся им. Они тоже были капризными в те дни, но у них к тому же резались зубы. Валя и Кристина наперебой уговаривали её прийти в себя и взять в руки, но как это сделать, если она ничего не знает об Алёшке, и эти люди могут сделать с ним что угодно...
А потому в тот день, когда она возвращалась домой после похорон и увидела в почтовом ящике очередную записку, где был адрес местонахождения с предупреждением, чтоб она молчала, но выполнила их условия, она буквально потеряла голову и помчалась туда, даже не предупредив никого. Она знала, что Валя и Кирилл с Кристиной позаботятся об Олежке и Эмилии, а она сейчас нужна Алёшке, нужна, как никогда...
Увидев её, он бросился ей на руки с криком «мама!», что вызвало на лице Юльки, явно бывшей под кайфом, кривую усмешку. Она сразу дала понять, чтоб Виктория с ребёнком, которого они, не стесняясь, называли лишь средством для получения денег, не вздумала сбежать. Пригрозили оружием. Но она не была дурой и не собиралась рисковать ни своей жизнью, ни тем более, жизнью ребёнка. Не оружия испугалась. Просто понимала, что в таком состоянии они и правда способны на всё. Поначалу надеялась достучаться до них, но это оказалось невозможно. Никакие разумные доводы на них не действовали, и оказалось весьма опасно пытаться защитить покойных Елену Петровну и Вячеслава Михайловича. Про первую они говорили лишь в оскорбительных выражениях, что она сама виновата во всём, что с ней случилось, потому что пожалела хотя бы части наследства для родной дочери. А насчёт Вячеслава Михайловича они упорно твердили, что не трогали его, и вообще, «мужик сам виноват», не надо было им мешать — они бы только взяли, что надо, и ушли.
В общем, в головах преступников не было и тени сострадания или раскаяния, только жажда наживы для того, чтоб кайф продлился как можно дольше. Говорить и убеждать в чём-то было делом бесполезным. Но они не возражали, когда Виктория попросила разрешения готовить еду ребёнку — остатки их разума позволяли не допустить, чтоб с ним что-то случилось. Они сказали, чтоб она в таком случае готовила на всех. Небольшой запас продуктов в доме был — простые овощи, крупа, консервы. На специальное питание для Алёшки рассчитывать не приходилось, но он на удивление это воспринимал спокойно. Ему важнее был факт присутствия Виктории рядом, а не всех этих страшных людей. Временами капризничал, но Виктория быстро отвлекала его чем-то. Она находилась отчасти в ступоре, словно не веря, что всё происходит наяву — слишком свежи были раны от потери Елены Петровны и Вячеслава Михайловича, а теперь ещё и это... Юлька и её дружки требовали показать им завещание, грозясь, что в клочки его порвут и не слышали разумных доводов, что документа на руках у Виктории нет, она объяснила им как могла условия завещания, но они и слушать не хотели. Им хотелось, как они выражались, свой кусок пирога. И было совершенно неважно, какой ценой он им достанется. В расчёт не принимались ничьи чувства и желания, только их собственные. Да и трудно было назвать это чувствами. Скорее, то было похоже на животный инстинкт, попытку присвоить себе чужое, доказав силой, что оно не чужое, а моё.
Она в те дни жила только лишь, пожалуй, верой в чудо. Оно и случилось — их с Алёшкой спасли, но... Ей до сих пор казалось невероятным, что там оказался и Вадим. Каким образом? Как он узнал? И приехал так быстро... И не пожалел себя, спасая её... Это говорило лучше всяких слов о силе его любви к ней, хотя она предпочла бы обойтись без этой жертвы. И теперь, сидя рядом с ним и следя за тем, как он дышит и жалея, что не приходит в себя, она молила Бога о ещё одном чуде... Он должен поправиться. Ради них всех. Судьба не может так посмеяться над ними, чтоб, едва его обретя, она тут же его потеряла... Она осмелилась придвинуться поближе и накрыть его руку своей. Ей показалось, или его губы и вправду дрогнули в попытке улыбнуться? «Ваденька, родной, открой глаза, посмотри на меня...» - молила она мысленно, не отводя от него взгляда, буквально впитывая в себя родной облик. Чувствует ли он, что она вот тут, с ним рядом? Она настолько переключила себя на его волну, что не замечала ничего вокруг, да и тишину в палате реанимации нарушал лишь писк подключённых аппаратов...
А потому вздрогнула, ощутив чью-то руку на своём плече. Это была молоденькая медсестра, которая тихонько шепнула:
- Вас хочет видеть доктор...
- Да, сейчас... - она с видимым сожалением поднялась с места. Ей не хотелось оставлять Вадима ни на минуту, казалось, она отсюда выйдет — и её сюда не пустят больше...
Едва она вошла в ординаторскую, лечащий врач Вадима посмотрел на неё долгим взглядом и произнёс, вздохнув:
- У нас, похоже, нет выхода...
- Что?.. - выдохнула Виктория. - Ему хуже, доктор?
- Не то, чтобы хуже, но... В общем, переливание всё же нужно, ну а поскольку донора у нас так и нет, и кровь иных групп ему, увы, не подходит, то мы вынуждены использовать предложенный вами вариант, взять кровь у вашего приёмного сына. Немного, но это необходимо. Вы сможете привезти его или попросить кого-то, чтоб...
- Да, смогу, сейчас позвоню, няня привезёт.
- Он у вас ничем не болел в последнее время, никаких инфекционных заболеваний?
- Нет. Только... Я не знаю, будет ли это помехой, но... У него лёгкая форма ДЦП..
- Это... - доктор поначалу растерялся, но тут же уточнил: - Тонус мышц слишком высокий?
- Нет. Мы много и часто занимаемся, у него хорошая подвижность, так что...
- Ну и прекрасно. Мы не будем его долго мучить. Прежде, конечно, возьмём анализ на совместимость, ну а там... В общем, звоните, пусть мальчика доставят. У Вадима Борисовича не особо хорошие анализы, потому и решено провести ещё одно небольшое переливание. Думаю, оно исправит ситуацию.
- Доктор, скажите, а почему... Почему он до сих пор не пришёл в себя?
- Этого мы знать не можем. Единственное, что служит утешением — результаты проведённых исследований электроэнцефалограммы и МРТ в пределах нормы. А значит, есть все шансы, что...
Далее словно вся Вселенная способствовала тому, чтоб Вадим пришёл в себя. Валя после звонка и просьбы Виктории в рекордно быстрые сроки приехала с Алёшкой в больницу, который залился радостным смехом при виде матери. И даже когда она с ним на руках прошла в процедурную, он не испугался, только с недоверием посмотрел на медсестру, словно спрашивая: «Ты что собралась делать со мной?!» Задрожал и захныкал, увидев шприц в её руке, но Виктория зашептала ему на ушко что-то нежное, и он покорно вытянул руку. Медсестра ловко перетянула худенькое предплечье жгутом, быстро нащупала вену, ввела иголку, набрала шприц, отсоединила его от иголки, проворно подвела второй, а потом третий... Он даже не пикнул на удивление. Только внимательно следил за всеми манипуляциями, что для медсестры было удивительно, а для Виктории — не очень, ведь она знала, что Саша научил мальчика при необходимости быть терпеливым и молчаливым.
Всякий раз, когда они теперь встречались, Алёшка бросался ему на руки с радостным криком: «Сашааааааа!!!» и немедленно протягивал свои руки, зная, что за этим последует. Медсестра помнила наставление доктора — не более пятидесяти миллилитров, для ребёнка это и без того чересчур много. Быстро завершив процесс забора крови, она вынула иголку из вены и прижала к ней стерильную вату, смоченную в спирте. Мальчик лишь слегка поморщился от неприятного ощущения и резкого запаха.
- Ты умничка, сынок! - похвалила его Виктория, придерживая руку. - Теперь с нашим папой точно всё будет хорошо, я уверена. Не знаю, почему так уверена, но... Просто так чувствую... И теперь вы действительно кровные отец и сын, только наоборот, ты дал свою кровь для него... - это совпадение, что у них одинаковая группа и резус-фактор, до сих пор казалось невероятным.
Её попросили немного подождать, но когда стало известно, что Алёшка, как и Иришка, оказался идеальным донором для Вадима, доктор настоял, что она должна поехать домой и отдохнуть. Никакие возражения не принимались.
- Вы сделали всё, что могли. Сейчас мы проведём процедуру переливания, а вы подумайте о том, что больше нужны детям. Вон у вас их сколько, - в это сложно было поверить, глядя на неё. Предупреждая её вопрос, он тут же добавил: - Мы будем держать вас в курсе. Сегодня я к тому же остаюсь на ночное дежурство, так что...
- Доктор... Ну пожалуйста... Позвольте мне приехать после того, как я уложу детей спать! - взмолилась она, понимая, что это верх наглости и злоупотребление его добротой, но... Ей физически было необходимо быть рядом с Вадимом. - Я вас очень прошу!
- Ну что же делать с вами... - вздохнул он, ловя себя на мысли, что иногда любовь способна творить чудеса, а именно оно им было сейчас так необходимо! Каким бы циником его ни сделала профессия, всё же он был человек глубоко верующий. А тут ситуация была такова, что... - Ладно, - наконец решился он. - Центральный вход закрывают ровно в 22.00. Ради исключительного случая я попрошу охранника оставить дверь открытой до 22.30. Если не успеете, то... Не обессудьте.
Она кивнула, понимая, что он и так нарушил за последние два дня множество правил, и всё для того, чтоб спасти её любимого человека. Алёшка задремал у неё на руках, пока они с Валей ожидали вызванное такси. Валентина всё же попыталась убедить её:
- Может, вы дома останетесь, а в больницу завтра с утра отправитесь?
- Валь... Не переубеждай меня! Да, я чувствую, детям меня не хватает, и мне без них сложно, порой буквально задыхаюсь, но понимаю, что Вадиму я сейчас нужнее. Я должна быть с ним, пойми, пожалуйста! И прошу — если сегодня у тебя нет ничего срочного вечером и если Кристина позволит, останься на ночь, помоги ей, если что. А я вернусь сюда, - Виктория говорила так, что становилось понятно — своего решения она не изменит.
- Да я-то останусь, - не возражала Валентина.
- Ну вот и прекрасно.
Тут на телефон Виктории пришло оповещение, что их ждёт у ворот больницы такси. Когда они добрались до дома, их там встретили восторженно вопящие дети и встревоженная Кристина с вопросом, как всё прошло. Всё-таки Алёшка гораздо меньше Иришки и...
- Всё хорошо, - обнадёживающе улыбнулась Виктория, передавая Алёшку Кристине и обнимая остальных детей. Иришка подняла на неё встревоженные глаза, она-то лучше всех остальных детей понимала, что происходит:
- Как мой папа?
Виктория наклонилась к ней и улыбнулась:
- Доктор пообещал, что всё будет хорошо! Алёшка, как и ты, дал ему немного своей крови, так что... Скоро папа придёт в себя, я уверена, - она сама не знала, почему так сказала, но ей очень хотелось в это верить... И надо было избавить девочку от сомнений и страхов.
Она весь вечер провела с ними — играла, кормила, купала, когда все улеглись, читала книжку, украдкой глядя на время. Нет, она ни в коем случае не жалела о времени, проведённом с детьми. Каждый из них дарил ей столько радости и открывал в душе безудержные шлюзы любви, что не хотелось оставлять никого из них ни на минуту. Но она нужна Вадиму. Даже больше, чем Иришке и Алёшке, которые уснули, не выпуская её рук из своих маленьких ладошек. Дети, которые спасли жизнь Вадиму. Это не заставляло любить их больше. Просто потому что больше любить, чем она уже любила, было наверное невозможно. Но нельзя было унять волну бесконечной нежности при взгляде на них — таких отважных и смелых. Они не осознавали в полной мере важности своего поступка, зато это прекрасно понимала Виктория. Если бы не они, один Бог знает, что было бы с Вадимом. А теперь есть реальный шанс, что он поправится. Так сказал доктор, и у Виктории не было оснований ему не доверять.
Она уловила минутку, чтоб позвонить в больницу, и ей сказали, что Вадим пока в себя не пришёл, но переливание перенёс хорошо. Это обнадёживало. О показателях анализов, сказал доктор, можно будет судить только утром. Тут следовало набраться терпения. Что же касалось его общего состояния после перенесённой сложной операции на позвоночнике, то Виктории сказали, что судить о её успешном исходе можно будет лишь тогда, когда он придёт в себя, как и что чувствовать будет. Вот было ещё одно веское основание желать чуда...
Часы показали половину десятого, когда она осторожно высвободила свою левую руку из ладошки сына и правую из ладошки Иришки и тихонько встала, стараясь никого из четверых не потревожить. Выйдя в коридор, прикрыла дверь комнаты, на время ставшей детской в квартире Кирилла и Кристины. Они встретили её на кухне, уговорили поесть хоть немного в ожидании такси. Спорить уже никто не пытался — понимали, что бесполезно. Лишь дали понять, чтоб она не переживала за детей. Это было самое главное для неё. Она вымолвила: «Спасибо!» со слезами на глазах и попыталась сбивчиво объяснить, почему ей так важно было быть сейчас рядом с Вадимом. Кристина молча обняла её:
- Ничего не говори. И так всё понятно. Всё будет хорошо, слышишь?! - эти слова за последние дни произносились несчётное количество раз. - С детьми всё будет в порядке. Езжай. И целуй от нас Вадима, - улыбнулась Кристина, смахивая слёзы с лица.
Такси притормозило у ворот больницы в четверть одиннадцатого вечера. Она заплатила водителю, вышла и почти бегом бросилась ко входу, благо, дорожка была освещена и расчищена от наледи. Влетела в холл первого этажа и увидела охранника, кивнула ему в знак приветствия, пытаясь перевести дух, а он спросил:
- Это о вас говорил врач из хирургии?
- Да, - выдохнула она. - Обо мне.
- Хорошо, идите.
Она снова почти бегом бросилась по лестнице, но перед входом в отделение ей пришлось раздеться и набросить на себя халат и бахилы. После чего она вошла внутрь. Её увидела медсестра на посту, спросила, не она ли к Шаганову, и когда Виктория кивнула, она махнула рукой, мол, идите.
У кровати Вадима так и стоял предназначенный для неё стул. Она опустилась на него и с трудом сдержала себя, чтоб не взять его за руку. Лишь улыбнулась и прошептала: «Я здесь, любовь моя, я с тобой!» и всё же не удержалась от нежного жеста, погладив его по волосам. И вдруг... Его веки дрогнули, послышался стон, и она поспешно отдёрнула руку, полагая, что это ей чудится. Но нет. Он хоть и с трудом, но приоткрыл глаза и, увидев родное лицо сквозь пелену тумана, попытался заговорить:
- Что... что слу... случилось, а? У меня башка... по швам... трещит... Викулька... любовь моя... мы с тобой... на вечеринке были, да? - он, похоже, не понимал, где находится и не помнил, что произошло, но главное — очнулся и узнал её! Это была победа!!! Ей хотелось плакать и кричать от счастья, а заодно запустить в небо красочный фейерверк. Но она лишь снова погладила его по волосам и снова тихонько прошептала:
- Тшшшшшш, Ваденька, тшшшшшш, любовь моя, не говори ничего, тебе нельзя пока, спи, а я останусь тут, с тобой. Я люблю тебя, слышишь? Больше жизни люблю...
Он послушно, как ребёнок, закрыл глаза, она накрыла его руку своей, чувствуя её тепло, от которого всё её существо наполнилось невыразимым счастьем. Когда его дыхание стало спокойным и ровным, она решилась на минуту выйти из палаты и сообщить сестре, что пациент Шаганов пришёл в себя. Об этом тотчас сообщили доктору, и тот немедленно пришёл взглянуть на пациента. А потом сказал Виктории:
- Ну что ж, поздравляю! Вы сотворили чудо! Да-да, если б не ваша вера, то наш профессионализм тут мало бы что значил... Я же говорил вам, что любовь иногда творит чудеса? А он очнулся, услышав ваш голос. И это не кадр из дешёвой мелодрамы. Это наша с вами жизнь. Утром мы ещё раз повторим все обследования и анализы, но я почему-то уверен, что всё будет прекрасно!
- Доктор, вы... вы позволите мне тут остаться, быть с ним?
- Я думаю, лучшей сиделки, чем вы, ему не найти, - улыбнулся доктор, кивнув. - Но не изводите себя. До утра он вряд ли проснётся.
- Пусть так. Я хочу быть с ним, когда он проснётся, - настаивала она на своём. И спорить с ней было делом бесполезным. Чудо произошло, и она заслужила право побыть рядом с любимым человеком в нарушение всех правил. Хотя эти самые правила доктор редко позволял себе нарушать, но тут случай казался исключительным. Даже не казался, а был таковым на самом деле. Ведь подробности этой истории постепенно разнеслись по отделению и вызывала восхищение полная самоотдача этой молодой женщины во имя любимого человека, пострадавшего от рук преступников-наркоманов, которые сейчас ожидали суда в СИЗО.
Следствие по делу шло полным ходом. Иногда следовало отступить от этических норм во имя спасения жизни. В данном случае эта формула сработала во всей красе. И им оставалось теперь лишь молить Бога о стабильности и о том, чтоб с опорно-двигательным аппаратом пациента всё было в порядке. Но об этом судить можно будет лишь со временем. А пока доктор вышел, а Виктория снова села на стул рядом с ним. Она не спала всю ночь, да ей не особо этого хотелось, она лишь периодически вставала, чтоб сделать несколько шагов по палате и размять мышцы. Вадим проснулся в шестом часу утра. За это время дважды заходила медсестра и, проверяя, всё ли в порядке, ободряюще кивала Виктории.
А когда он снова открыл глаза, Виктория не сдержала счастливой улыбки, взяла его руку в свою и подалась вперёд, чтоб он видел, что она тут, рядом.
- Ты... - прошептал он пересохшими губами. - А я думал, мне приснилось... Викулька, прости меня... Я был такой дурак... - у него перехватило дыхание, и он кашлянул, а она зашептала:
- Нет, Ваденька, нет. Ну что ты... Конечно, я здесь, я с тобой, я люблю тебя...
- Я не... сказал тебе... про дочь...
- Тшшшш, всё хорошо, не волнуйся, с ней всё хорошо, мы познакомились и даже подружились, - улыбнулась она. Казалось странным вот так запросто разговаривать с ним после всего... - Она умница. Ты вырастил прекрасную дочь. И ты ни в чём не виноват передо мной, а вот я... Скрыла от тебя... Наших детей...
- Нет... Это всё я... Не спорь... Если бы я сказал... Сказал тебе о дочери... Ничего... Ничего не было бы... А я... Струсил и... Снова потерял тебя...
- Нет, Ваденька, нет, нет! Прошу, не говори так! Ты... Ты сделал то, на что не каждый отважится... Лежи, прошу тебя, не двигайся! - она заметила его попытку привстать, несмотря на то, что он вряд ли смог бы даже две секунды пробыть в таком положении. И им ведь неизвестна пока объективная картина после проведённой операции.
- Да что... Случилось... Ты мне... можешь... объяснить?
- Ты совсем ничего не помнишь? Вы с Кириллом поехали в...
- Да... Это я помню... Мы вошли в дом, где прятали тебя и... Там что-то произошло... - он зажмурился, припоминая. - Мальчик... Алёшка, да? Он побежал к Кириллу и... Я бросился к нему... Но почему я здесь? Это же.. больница, - он обвёл глазами обстановку — стены, потолок, аппаратуру.
- Да, ты в больнице, потому что... Тебя ранили, и весьма серьёзно. Скажи, как ты чувствуешь себя?
- Голова немного... болит... И в глазах будто двоится... И такое ощущение, что... ног нет...
- Ног нет? - пришла в ужас Виктория от его слов.
- Ну. Не то, чтобы... совсем нет, а... Очень они... Тяжёлые... Словно свинцом налитые... Оттого и впечатление, будто... нет их, - он постарался максимально точно описать свои ощущения, и она втайне вздохнула с облегчением. Главное — есть ощущение, остальное можно поправить. Как хорошо, что есть Саша и Сергей... Ну а то, что голова болит и в глазах двоится — неудивительно после нескольких дней комы и перенесённой операции. Но теперь, когда он пришёл в себя и даже говорил с ней, она знала главное — он будет жить. А с остальным они справятся. Не выпуская его руки, она уговорила его снова закрыть глаза и поспать, хотя он пытался возражать, что хочет видеть её и говорить с ней. Но она убедила, что ему достаточно знать и чувствовать, что она тут, рядом, и никуда не собирается уходить. Так естественно случился их разговор, будто иначе и быть не могло. Наверное потому, что настоящей любви не нужны оправдания. Она сама по себе может оправдать практически всё...
Вадим всё-таки задремал, не выпуская руки Виктории. А она и не хотела шевелиться, лишь беззвучно молилась и благодарила Бога за то, что он пришёл в себя. Выйдя через некоторое время в коридор, она позвонила домой и узнала, что с детьми всё в порядке, а также сообщила радостную весть про Вадима, хоть и предупредила, что он пока слишком слаб. Объективная картина его состояния выяснится со временем. И все трое — и Виктория, и Кирилл с Кристиной — снова подумали об одном: как хорошо, что есть Сергей и Саша, они обязательно помогут по необходимости... Узнав хорошие новости, все вздохнули с облегчением — после всех трагедий и потерь последних недель, это была величайшая радость. И каждому хотелось верить в то, что теперь ничто не помешает счастью Вадима и Виктории, которые должны наконец стать полноценной семьёй. А к преодолению трудностей обоим не привыкать, так что... Они вместе, а всё остальное решаемо. Их любовь сотворила, пожалуй, величайшее чудо. Они снова обрели друг друга и цена этого, похоже, не особо имела значения, потому что они знали главное — их любовь жива. И неважно, через что пришлось пройти.
Наутро в палату к Вадиму наведались медсестра с доктором, чтоб провести необходимые обследования. Чуть позже медсестра сказала, что анализы для его случая практически идеальные. Что касалось вновь проведённых исследований МРТ и ЭЭГ, а также рентгена позвоночника, то и здесь картина была вполне обнадёживающей. К счастью, при операции не были задеты нервные окончания позвоночника и спинной мозг, что давало надежду, что Вадим со временем встанет на ноги. Конечно, понадобится определённая терапия и массаж, но результат того стоил. Прогноз был утешительный, и это главное. Но Вадима утомили все проведённые манипуляции, и он снова задремал, когда его привезли на каталке с процедуры МРТ. Виктория не смела отойти от него. Пока не время. Но доктор сказал, если пациент такими темпами будет идти на поправку, то через пару дней его переведут в простую палату. Виктория наблюдала за ним, спящим — теперь уже не бессознательно, а просто безмятежно спящим — и горячо благодарила судьбу за чудо. Её любимый человек, отец её детей, её воздух и смысл жизни, жив и идёт на поправку. Бог услышал их молитвы. А всё остальное они преодолеют. Вместе.
Глава 21. Любовь спасёт...
© Copyright: Виктория Золотая, 2015
Свидетельство о публикации №215062401630
Свидетельство о публикации №215062401630
Рецензии
Вот это да.... Мало им было испытаний на судьбу, так ещё и такая беда.. Дай Бог, Вадим выживет и всё с ним будет хорошо... Уверена, они с Викой вместе всё преодолеют, ведь большая любовь на то и любовь...
Татьяна Онищук 14.07.2015 11:02 • Заявить о нарушении
Татьяна Онищук 14.07.2015 11:02 • Заявить о нарушении
Испытания укрепляют чувства, если это настоящие чувства. Вы правы - любовь способна преодолеть очень многое, практически всё...
Виктория Золотая 14.07.2015 11:59 Заявить о нарушении
Виктория Золотая 14.07.2015 11:59 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.