Золотые серьги

           "Которой рекой плыть, ту и воду пить" (русск. пог.)

           Мы были молодой семьёй. Мужа Юру я добыла на Дальнем Востоке -
поймала, как золотую рыбку. Там он был корабельным коком и ходил
 в загранки. Здесь у нас родился первый ребёнок, и почти сразу мужа забрали в армию. Жили с дочкой бедно, трудно - ждали папу. Папа по нас тоже сильно,
 скучал, писал нежные письма и бросил курить, чтобы высылать нам те три
рубля, которые солдату выдавали на сигареты.  Служил он в Караганде. Наконец, через два года,  он вернулся.
 
      Работал Юра в столовой поваром-бригадиром. Получал очень мало.
Иногда подворовывал - приносил несколько булочек. И искренне недоуме-
вал - почему у него всё время недостачи? Его подчинённые - опытные бабы,
 обворовывали  его по-чёрному - тащили всё, что могли. Директор и главбух
привыкли, что люди на таких должностях, как у мужа, брали себе и делились с ними.
    У этого же бригадира не то, что прибыли нет - концы не сходятся!
   - А почему тебе муж золотые серёжки не купит? - глумились бабы  надо
 мной, когда я заходила к мужу на работу. У самих-то у них золота только
в носу не было.
   - На что он мне купит золотые серёжки? - Грустно, как с лучшими подру-
гами, делилась с ними я своей бедой - У Юры опять недостача! - и принимала
их сочувствие за чистую монету.
    Наконец директору столовой этот детский сад надоел: держать на таком
хлебном месте непонятливого человека?
    - Пойдёшь на базар торговать шашлыком! - сказали они мужу, и поставили
 на его место бригадира бывалого ворюгу, который знает что - почём. Тот себе и на  более скромном месте выстроил коттедж за городом, и завёл целое стадо
свиней.
       Юра - человек не конфликтный. Чтобы посмотреть, что и как делается,
 в свой выходной день пошёл на рынок к шашлычнику, который торговал
 от их столовой, Виктору.
     - Представляешь, что случилось? - Рассказывал он мне вечером, - я посмотрел, что делать, как - вижу, что смогу. А холод такой! Но выходной день. Народу много. Предложил я Виктору на бутылку скинуться - тот не поддержал. Я своих денег наскрёб, купил. Компанию составить Виктор не отказался. Выпили. Веселее стало, а теплее - нет. Собрался я домой идти. А тут - комиссия! И обнаружили они в шашлыке недостачу мяса! Но при чём тут я?
      До суда мы были спокойны - ведь муж к тому делу не имел никакого
отношения - не нанизывал, не торговал, не работал! Пришёл посмотреть, поучиться. Ему предстояла так же стоять на базаре. И что мы должны
были думать о советском правосудии, когда услышали приговор: два
года условно! С лишением права работать в торговле. При этом жить он
должен был в какой-то казарме, а работать - на оборонном заводе!
    Юра - и завод? Это были понятия несовместимые! Что он там может
 делать? Его в тупик ставила даже необходимость забить в стену гвоздь!
Для таких сложных операций приходилось звать соседа. Всё-таки к шли-
фовальному станку его приспособили. Там он стал получать в четыре
раза больше, чем в столовой на командной должности!
      И... купил мне, наконец,  золотые серёжки.

     - И почему тебя раньше не посадили? - Шутила я.
    Мужу же это было обидно  не только потому, что правосудие над нами
надругалось. Теперь он лишён был возможности поехать на Дальний Восток
и подзаработать на рыболовных сейнерах, ведь эта работа иногда была
связана с посещением заграницы. А туда судимые не допускались.

   Итак, к двум годам ожидания из армии добавились два года ожидания из
тюрьмы. Детей к тому времени тоже было двое. Вот такая арифметика!