Глава 36

С годами Гримо нисколько не утратил способности понимать своего господина без слов. Более того, он уже не столько понимал его, сколько чувствовал, сам не замечая, что почти читает мысли Атоса.
Когда Атос появился на пороге своей комнаты, они с Гримо едва обменялись взглядами и старый слуга немедленно стал собираться в путь. Гримо не представлял, что должно было случиться, чтоб у графа сделалось такое лицо, когда всего полчаса назад он был весел и оживлен. Но, не зная причин, слуга знал, что делать со следствиями.
Он быстро собрался, нашел Мушкетона, о чем-то пошептался с ним, после чего в его распоряжение был предоставлен самый быстрый конь из конюшен герцога Роанок. Гримо уехал тихо и незаметно, и через час вернулся в сопровождении сельского знахаря, того, который раньше пользовал Атоса. Знахаря разместили в отдельной комнатке, так, чтобы он мог, не привлекая внимания, без помех заниматься своим ремеслом. Все, что ему потребовалось, было принесено по первому знаку, и скоро он уже хлопотал возле Атоса.
- Делайте, что хотите, – сказал ему граф, – но через полчаса я должен быть на ногах. Я выполню любое распоряжение, самое дикое, если это поможет. Никто не должен знать о моем самочувствии.
Атоса не смущало то, что они с Раулем так неожиданно покинули общество. Он был уверен, что их отсутствия никто не заметит. Прием только начался и они еще не успели ни с кем познакомиться,  столичные гости мало знали в лицо виконта де Бражелон, а графа де Ла Фер и того меньше. Тем более, что среди них не было таких как герцог Бекингем или граф Рочестер. Семейство Рич, наверняка, осталось возле постели лорда Уорика: такой не позволит, чтоб жена и дочь пошли развлекаться, когда он лежит  и страдает. Так что с их стороны претензий к ушедшему виконту не будет. Что касается родных, то их мнение в данный момент не интересовало Атоса. Если будет нужно, он найдет что сказать лорду Малфой.
Пока Гримо отсутствовал, с Атосом остался растерянный и ничего не понимающий Оливен. Граф отослал его караулить у покоев виконта и немедленно сообщить, если Рауль выйдет. Но это оказалось излишним – дверь так и оставалась запертой.
Когда стараниями знахаря и Гримо Атос почувствовал себя лучше, он сам оправился к сыну.
- Рауль, прошу Вас, откройте. Мне необходимо с Вами поговорить. У меня есть письмо, которое Вы должны прочесть.
Не дождавшись ответа, Атос, со вздохом, пустил в дело последний аргумент:
- Не забывайте, мы не у себя дома. Вы не можете здесь делать все, что заблагорассудится. Вы не ребенок, держите себя в руках.
Это подействовало, и Рауль отпер замок. Атос не стал ничего объяснять и просто протянул сыну письмо Портоса. Когда Рауль закончил читать, Атос тихо сказал:
- Если бы я мог предположить, что и как готовится, нас бы здесь не было.
- Но мы здесь, – ровным, безжизненным голосом ответил Рауль. – И на нас… на меня, уже рассчитывают.
- Нет, – твердо заявил Атос. – Я не считаю ни Вас, ни себя связанным обязательствами. Я намерен прямо сказать это лорду Уорику, пусть только у него пройдет приступ подагры.
Болезненная улыбка искривила губы виконта:
- Я всегда был благодарен Вам за заботу. Вы охраняли меня, оберегали. Не могу передать, что я чувствовал, зная, что Вы думаете обо мне, печетесь. Отец, неужели я никогда не смогу отплатить Вам тем же? Почему? Почему опять Вы находите в себе силы бороться, а я… я бессилен! Ведь я собирался быть Вам опорой… Я собирался сам позаботиться обо всем.
Атос сел на кушетку и усадил Рауля рядом с собой, обняв его за плечи:
- Дитя мое, Вы не бессильны. Просто жизнь любит жестокие шутки. Портос, милый Портос, он так хотел Вам помочь!
Рауль горько усмехнулся:
- Да, я понимаю. Он говорил об этом еще когда мы были в Лондоне, но я никак не ожидал, что все так обернется.
- Рауль, я поговорю с лордом Уориком. Я откажусь от Вашего имени. Мне это сделать проще, как отцу. Я сделаю это ради Вас.
Рауль поднял глаза на Атоса:
- А Вы сами против этого выбора?
- Я ничего не знаю о леди Элизабет. Ничего о ней лично. Конечно, я имею представление, что такое ее семья, но ее я вижу в первый раз.
- Еще во Франции Вы собирались сами выбрать мне жену…
Атос вздохнул.
В двери осторожно постучали. Атос отстранил Рауля и выпрямился:
- Войдите.
В комнату вошел слуга. Хотя сейчас в поместье их было предостаточно, но Атос даже не пытался никого запоминать – прислугу Портоса легко было отличить от других по пышным ливреям.
- Ваше сиятельство господин граф, Ваша милость господин виконт! Его светлость герцог Роанок просит вас пожаловать к нему в кабинет, он желает с поговорить с Вашими милостями.
- Сейчас?
- Да, если вам будет угодно. Его светлость ожидает.
Атос поглядел на Рауля. Виконт кивнул:
- Идемте. Лучше выяснить все до конца.
Портос сам встретил их на пороге кабинета и развел руками:
- Простите, дорогие мои, удивительно нескладный день выдался, а ведь меня предупреждали, что не стоит в субботу начинать никаких дел! Надо было перенести все на день или два.
- Вы хотели поговорить? А как же Ваши гости?
- Не волнуйтесь, до обеда они гуляют в парке, там Мустон приготовил много всяких сюрпризов, есть чем заняться. Лорду Уовр… тьфу, Варвику полегчало, и пока его снова не скрутило, он желал покончить с нашими делами, так что, простите, что оторвал вас от развлечений.
Атос бросил быстрый взгляд на заметно побледневшего Рауля и сухо кивнул:
- Хорошо. Мы готовы.
Чарльз Рич уже ожидал их. Его принесли вместе с креслом, чтобы не дай Бог, снова не «разбудить» подагру. На больную ногу лорду пристроили ледяной компресс и для верности, чтоб обеспечить неподвижность конечности, примотали ее к скамеечке. Все это ужасно злило Рича, но деваться было некуда.
На столе стояли вино и фрукты, но доктора запрещали лорду пить, утверждая, что это провоцирует приступы. Выпить лорд любил, и потому сейчас злился вдвойне, видя какое отличное вино приготовил для гостей Портос.
Он кивнул вошедшим в знак приветствия, и тут же начал жаловаться:
- Негодная болезнь! Невыносимо все время быть связанным по рукам и ногам!
- Отчего же «по рукам»? – наивно поинтересовался Портос.
- Потому что даже выпить нельзя! – Рич бросил на бутылки такой яростный взгляд, словно желал уничтожить их, раз уж ему недоступно их содержимое. – Вы не представляете, господа, как вы счастливы, что можете сами собой распоряжаться. Я уже забыл, что это такое.
- Обстоятельства не всегда подчиняются нам, – холодно заметил Атос. – Просто у каждого они свои.
- Вы правы, сударь. Надеюсь, Вы простите мое раздражение?
- Ну, Вы же не виноваты, что Вам больно! – добродушно ответил Портос. – Наверное, это ужасно тягостно.
- Ужасно!
- К счастью, Вы женаты и можете с полным правом требовать от родных внимания.
Лорд поперхнулся:
- Внимания? Лучше скажите, что теперь я никуда не могу от них деться!
Он снова глянул на бутылки, и в его глазах появилось тоскливое выражение:
- Верите ли, господа, что когда я женился, я считал себя самым счастливым человеком на свете. А теперь я сам в это не верю. Иногда мне приходит в голову, что Господь покарал меня подагрой за своеволие.
- Вам нужно было получше думать перед женитьбой, – усмехнулся Портос. – Получше думать!
Рич кивнул:
- Да, но я влюбился, как дурак. Ей было шестнадцать, она была прелестна и казалась мне совершенством. Больше у нее ничего не было – наши семьи были против этого брака, и ее и мои родные рассчитывали найти партию побогаче и познатнее.
- Вам не нужно было торопиться, следовало все взвесить, – с ноткой назидательности заметил Портос.
- Такой брак – с разумным расчетом – всегда лучше опрометчивых влечений, – согласился лорд. – Но это понимание приходит с опытом.
- Вы, видимо, были слишком молоды, – снисходительно усмехнулся Портос.
- Двадцать пять лет, – мрачно буркнул лорд. – Жаль, в этом возрасте отец уже не мог меня выпороть, а следовало бы. Теперь я обречен терпеть рядом набожную святошу и даже не могу никуда сбежать от нее! А ведь когда я женился, я хотел всегда быть с ней рядом!
- Господь исполнил Ваше желание! – не удержавшись, расхохотался Портос. – На что же Вы жалуетесь?
Рич, несмотря на раздраженный вид, оценил шутку и криво усмехнулся:
- Да, и навсегда излечил меня от привычки следовать своим порывам.
Он повернулся к Атосу:
- Граф, должен признаться, что когда Его светлость объяснил мне причины его интереса к моей дочери, я был рад услышать, что этот брак, как положено, устраивают люди взрослые и разумные. Хочу поздравить Вас с тем, что виконт достаточно рассудителен, полагаясь на мнение старших и опытных, вместо того, чтобы следовать глупой моде жениться по любви. Это все граф Рочестер морочит головы юнцам и даже тем, кто постарше. Он уже дважды пытался выкрасть одну девицу, чтобы жениться на ней. Даст Бог, он добьется своего и потом наплачется, не зная, куда деться от своего «счастья». Ни разу в жизни не видел, чтоб брак по любви привел к чему-нибудь путному. Если бы все эти страдальцы, которые считают родителей тиранами, могли действительно увидеть, что их ждет через несколько лет, они бы в ноги поклонились отцам, что те не дали им наделать глупостей. Брак нерушим, и, увы, эти глупости неисправимы, как ни раскаивайся потом.
Доведя самого себя до крайней степени раздражения, лорд умолк. Остальные тоже молчали. Но Портос всегда неуютно чувствовал себя в подобной тишине и потому откашлялся, собираясь что-то сказать. Неожиданно его опередил Рауль:
- Ваше сиятельство, позвольте спросить – леди Элизабет придерживается такого же мнения?
Лорд оживился. При упоминании дочери его лицо разгладилось, на губах появилось нечто вроде улыбки, а глаза приобрели живой блеск. Он утвердительно кивнул:
- Леди Элизабет – совершеннейший образец дочери и юной леди. Не сочтите за хвастовство, но это правда, дочь – моя гордость. Я всеми силами старался привить ей правильные понятия, и она никогда не заставляла меня краснеть. Между нами, – лорд поджал губы и снова принял чопорный вид, – ее матери не мешало бы поучиться у нее. Единственное, что Элизабет унаследовала от графини – набожность, но, в отличие от матери, ей никогда не изменяет здравый смысл и она ни в чем не доходит до исступления.
Портос поглядел на своих друзей и выразительно хмыкнул. Ему было непонятно, почему они проявляют так мало активности, а Атос и вовсе сидит, словно внезапно впал в одно из своих отрешенных состояний, которыми когда-то озадачивал мушкетеров.
Разговор о дочери явно пошел Ричу на пользу – он стал веселее и взбодрился. Теперь он с интересом стал разглядывать Рауля, чем не занимался раньше, поглощенный подагрой и своим раздражением.
- Позвольте и мне вопрос, сударь, как Вы видите себе возможный союз? Не правда ли, сходство интересов и взглядов важнее чувств? Если супруги видят цель брака одинаково, то, даже несходство в характерах не будет препятствием для счастья. Собственно, а что есть счастье, как не уверенность в том, кто рядом с тобой? В том, что он не оставит тебя в болезни и горе, разделит твою радость и вы будете совместно, с равной ответственностью, строить свое благополучие?
- Вы совершенно правы, лорд Варвик! – подскочил Портос. – Вот совершенно правы! И еще – разумный расчет. Если, скажем, жена вносит свою лепту деньгами, а муж – положением, разве это не есть честный договор?
- Лучше, все же, если они равны, – поправил лорд. –  Но в нашем случае об этом нечего беспокоиться.
Он снова с приязненной улыбкой поглядел на Рауля – похоже, виконт все больше ему нравился.
- Мне отрадно видеть, как Вы сдержанны.
- Я буду рад составить счастье Вашей дочери, – твердым, но словно не своим, низким и холодным голосом сказал Рауль.
Атос повернул к нему голову, но в этом движении не было энергии, похоже, силы оставили графа. Чарльз Рич неверно истолковал эту вялость:
- Я вижу, что Его сиятельство нисколько не удивлен подобным послушанием. Виконт, я уверен, что найду в Вас наилучшего зятя. Что ж, – добавил он добродушным тоном, – если желаете, можете сейчас оставить нас, я понимаю, как Вы должны быть взволнованы, хоть и сохраняете столь строгий вид. Но мы не тираны, Вы можете идти и порадоваться всласть.
Рауль немедленно воспользовался разрешением и откланялся.
Портос довольно потер руки, бросил взгляд на так и не открытые бутылки, потом на своих собеседников и вздохнул – похоже, господа совершенно не расположены угощаться, тем более, что как только Рауль ушел, лорд сразу посерьезнел.
- Ваше сиятельство, я не хотел говорить при виконте, в конце концов, лучше это обсудить между нами. Например, мне нужно знать – вы католики? Господин герцог уверил меня, что это так, но я хочу услышать это из Ваших уст.
Атос молча кивнул.
Рич решил, что его сдержанность свидетельствует о недовольстве, и поспешил объяснить:
- Видите ли, здесь, в Англии, нередка ситуация когда даже в кругу одной семьи возможны разногласия. Католики у нас редкость. Я имею в виду – истинные католики. Такова моя жена и в той же вере она воспитала нашу дочь. Но мой брат был пуританином, а мой племянник, ныне покойный, был женат на дочери Оливера Кромвеля. Виконт должен быть терпим к другим членам нашей семьи, потому я и предупреждаю вас заранее. Безусловно, брак наших детей будет осуществлен по католическому обряду и никак иначе! Но в повседневности виконту лучше не затрагивать этой темы и не пытаться никого переубеждать, это ни к чему не приведет. Пусть его утешит, что мой дядя так же был католиком и преданным роялистом и даже поплатился за это головой. К чести членов нашей семьи, те, кто был на стороне Кромвеля, не побоялись открыто ходатайствовать за него, хоть и безуспешно. Пусть этот пример покажет виконту де Бражелону, что в семье Рич родственные узы не пустой звук.
- Кромвель казнил Вашего дядю? Как короля Карла? Как короля? – чуть не с восхищением воскликнул Портос.
Лорд кисло усмехнулся:
- Да, три месяца спустя, в Лондоне.
Портос перевел взгляд на Атоса, и выражение его лица заставило графа вмешаться. Усталым, бесцветным голосом он перебил лорда:
- В прошлом есть многое, о чем лучше не говорить. Не думаю, что при дворе Его величества Карла II уместны воспоминая о казнях.
- Это так, – кивнул лорд и, подумав, хмыкнул. – Впрочем, что касается моего дяди, то вы – французы – могли и сами много чего припомнить.
- Мы? – изумился Портос.
На этот раз Атос не успел перебить лорда.
- Да, – хихикнул Рич. – Граф Холланд был весьма близок с одной дамой, вы не можете ее не знать – герцогиня де Шеврез. Это был громкий роман.
- Что Вы говорите? Граф Холланд, английский посланник? Так это Ваш дядя? – радости Портоса не было предела. – Однако, в некотором смысле мы уже давно стали близкими родственниками по мужской линии! – хохоча, заключил он.
Его смех несколько заглушил последние слова, и лорд Уорик, не расслышав,    решил, что это какая-то французская пословица, которую он не понимает.
- Вы и виконту де Бражелону будете рассказывать подобные семейные предания? – Атос говорил негромко, но тем самым тоном, который в былые времена заставлял бледнеть и умолкать любого, потому как даже самый толстокожий и недалекий гвардеец кардинала чуял в этом спокойном голосе скрытую угрозу, серьезность которой подтверждал тяжелый взгляд.
Лорд виновато заморгал, а Портос смущенно умолк.
- Полагаю, до ушей Вашей дочери не доходят такие подробности?
- Как Вы можете сомневаться! – вскинулся оскорбленный лорд. – Элизабет – это чистая душа. В нашей семье не принято…
- В нашей тоже.
- Дорогой граф, Вы побледнели, – Портос озабоченно заглянул другу в лицо. – Я тревожусь за Вас.
Лорд Уорик обиженно надулся – заботиться и тревожиться должны о нем! Это была его слабость: он никак не переносил, если в его присутствии смели интересоваться чужим самочувствием.
- Я тоже плохо себя чувствую! У меня начинается приступ. Позовите слуг. Граф, полагаю, о главном мы поговорили, а сейчас, простите, но я должен заняться собой.
Атос поклонился. В комнату уже входили слуги, вызванные звонком и через пару минут лорда унесли.
- Милый мой, Вам тоже стоит отдохнуть. Все эти беседы так выматывают! Не хотите ли выйти в сад?
- Нет, – Атос медленно покачал головой, – я тоже пойду к себе. Если я больше сегодня не выйду, Вы не будете в обиде?
- Ну что Вы!
Портос вышел из кабинета вслед за Атосом и, убедившись, что графа проводят, вздохнул:
- Увы, дорогой Атос, Вам уже не двадцать лет.