Глава 5. Мой новый дом и эгоистичная леди

Я НЕ верю, что собака могла бы попасть в дом более счастливый чем тот, в котором оказался я. За неделю благодаря хорошему уходу, хорошему питанию и добрым словам я почти поправился. Мистер Гарри промывал и перевязывал мои больные уши и хвост каждый день до того, как уйти домой, а однажды он с мальчиками искупал меня в конюшне. Они притащили ушат теплой воды и посадили меня туда. До этого я никогда в жизни не мылся и это было очень странное чувство. Мисс Лаура стояла, смеясь и ободряя меня не обращать внимания на потоки воды, струящиеся по мне. Я не переставал думать, что бы сказал Дженкинс увидь он меня в этой ванне.
Это напомнило мне сообщить, что через два дня после моего появления у Моррисов Джек, следующий за всеми другими мальчишками, вбежал в конюшню. В руке у него была газета и, много смеясь и шутя, он прочел мне:
«Ежедневные Новости Фейрпорта, 3 июня. В полицейском участке этим утром Джеймс Дженкинс за жестокие пытки и увечья, нанесенные собаке, был оштрафован на десять долларов плюс судебные издержки».
Тут он сказал: «Что об этом думаешь, Джо? Бросили по пять долларов за оба уха и хвост. Вот сколько все это стоит в глазах закона. Связать бы их и сечь пока они не покроются шрамами и не покалечат себя немного. Только подождите пока я стану президентом. Но здесь есть кое-что еще, старик. Слушай: наш репортер посетил дом вышеупомянутого Дженкинса и увидел плачевное состояние дел. Дом, сад и хлев находились в неописуемой грязи. Лошадь носит следы плохого обращения и к тому же истощена. Коровы покрыты грязью и отбросами, на них кишат паразиты. Где наш санитарный инспектор, который не проявляет бдительности в наблюдении за хозяйствами такого рода? Разрешение продавать в городе молоко из такого нечистого места подвергнет опасности здоровье его обитателей. Полное расследование показало, что у Дженкинса очень скверный характер. Предпринимаются шаги по удалению от него жены и детей.»
Джек бросил газету в мою коробку, он и другие трижды крикнули ура Ежедневным Новостям и убежали. Как я был рад! Это не было так уже важно для меня, ведь я спасся от него, но сейчас, когда выяснилось каким жестоким он был его обуздают, и бедный Тоби и коровы узнают лучшие времена.
Я собирался рассказать о семье Моррисов. Это мистер Моррис, священник и проповедник в церкви Фейрпорта; миссис Моррис, его жена; мисс Лаура, старшая в семье; следом Джек, Нед, Карл и Вилли. Думаю, причиной того, что они такая хорошая семья было то, что миссис Моррис такая хорошая женщина. Она любила мужа и детей и делала все возможное для их счастья.
Мистер Моррис был очень занятым человеком и редко вмешивался в домашние дела. Миссис Моррис была единственной, кто говорил, что должно быть сделано и что не должно. Даже тогда, когда я был молодым псом, я думал, что она была очень мудрой. В доме никогда не было ни шума, ни беспорядка, и хотя очень много работы надо было делать, все проходило гладко и весело, и никто не злился и не ворчал, как это было в семье Дженкинсов.
Миссис Моррис была очень обстоятельна в том, что касалось денежных дел. Когда бы мальчики ни приходили к ней за деньгами на такие вещи как сладости или мороженое, дорогие игрушки и другие вещи, которые мальчишки часто жаждут, она спрашивала их почему они хотят это. Если это было эгоистичным желанием, она говорила твердо: «Нет, дети мои; мы не богаты и должны сохранять деньги на ваше образование. Я не могу покупать вам глупости.»
Если они просили у нее деньги на книги или что-то для удобства их животных, или для игр на улице, она давала их охотно. Я не могу донести ее идеи о воспитании детей так же ясно как она, поэтому я приведу часть разговора между ней и леди, которую она позвала вскоре после того, как я оказался на Вашингтон Стрит.
Я как раз оказался в доме в то время. На самом дела, я проводил большую часть жизни в доме. Джек однажды посмотрел на меня и воскликнул: «Почему эта собака подкрадывается шаг за шагом, смотря на нас таким серьезным взглядом?»
Хотел бы я уметь говорить, чтобы сказать ему, как долго мне приходилось видеть животных, которых пинали и топтали, что я не могу привыкнуть к этой перемене. Это казалось слишком хорошим чтобы быть правдой. Я едва ли мог поверить, что у немых зверей могут быть права; но пока это продолжалось и человеческие существа были так добры ко мне, что я хотел быть с ними все время. Мисс Лаура понимала. Она клала мою голову себе на колени и подносила лицо ко мне: «Тебе нравится с нами, не так ли. Джо? Оставайся в доме столько сколько захочешь. Джек не против, хоть и выражается резко. Когда устанешь от нас отправляйся в сад и поиграй с Джимом».
Но я должен вернуться к уже упомянутому разговору. Это был прекрасный июньский день и миссис Моррис шила в кресле-качалке у окна. Я был подле нее, сидя на пуфике, так что можно было выглядывать на улицу. Собаки любят разнообразие и волнение и любят смотреть, что происходит на улице так же, как и человеческие существа. К двери подъехал экипаж и прекрасно одетая леди вышла и поднялась по ступенькам.
Миссис Моррис, казалось, была ей рада и называла ее миссис Монтегю. Мне было приятно с ней, у нее были духи запах которых мне нравился. Поэтому я подошел и сел на каминный коврик аккурат возле нее.
Они немного поговорили о вещах, которых я не понимал, а потом взгляд леди упал на меня. Она посмотрела на меня сквозь кусочек стекла, висящего на цепочке у шеи и отдернула свое красивое платья, чтобы я не коснулся его.
Я больше не интересовался духами, а отошел и сел очень прямо и строго у ног миссис Моррис. Взгляд леди еще следовал за мной.
Прошу прощения, миссис Моррис, сказала она, но у вас тут очень странная собака.
Да, ответила миссис Моррис тихо, он некрасивый пес.
И он новенький, не так ли? – спросила миссис Монтегю.
Да.
И это составляет…
Две собаки, кот, 15-20 кроликов, крыса, около дюжины канареек, две дюжины золотых рыбок, не знаю сколько голубей, несколько бентамок, морская свинка, и, что ж, думаю, на этом все.
Обе они засмеялись и миссис Монтегю сказала: «У вас вполне зверинец. Мой отец никогда бы не позволили никому из детей держать домашних животных. Он говорил, что возня по дому с кошками сделает девочек грубыми и шумными, а мальчики будут выглядеть хулиганами если они будут ходить с собаками на хвосте».
Никогда не замечала, чтобы мои дети стали грубее от игры с их животными, ответила миссис Моррис.
Нет, не думаю, - сказала леди томно. – Ваши мальчики самые воспитанные мальчики в Фейрпорте, а что касается Лауры, она совершенная юная леди. Я бы так хотела, чтобы они пришли и встретились с Чарли. Они его пробуждают и не делают непослушным.
Им очень понравился их прошлый визит, сказала миссис Моррис. Кстати, слышала они говорили о том, чтобы Чарли завел собаку.
О! вскрикнула леди, содрогнувшись. Прошу нет. Я этого не одобряю. Я ненавижу собак.
Почему вы их ненавидите? Спросила миссис Моррис мягко.
Они такие грязные существа; всегда пахнут и в паразитах.
Собака, ответила миссис Моррис, чем-то похожа на ребенка. Если хотите, чтобы они были чистыми и приятными, вам их надо содержать в таком виде. Кожа этой собаки такая же чистая как ваша или моя. Не дергайся, Джо – и она провела расческой против шерсти и показала миссис Монтегю какой розовой и свободной от пыли была моя кожа.
Миссис Монтегю взглянула на меня добрее и даже протянула кончики пальцев ко мне. Я не облизал их. Я лишь обнюхал, и она снова отстранила руку.
«Вы никогда не были в контакте с низшим созданием, а я была, - сказала миссис Моррис, - просто позвольте сказать в нескольких словах, что помощь бессловесным животным была для меня воспитанием моих детей, особенно мальчиков. Когда я была молодой замужней женщиной, ходящей по трущобам с мужем, я приходила домой, смотрела на своих двух малышей, лежащих в своих маленьких кроватках, и вопрошала его: что мы будем делать, чтобы оградить этих детей от эгоистичности – проклятия этого мира? Дадим им делать что-нибудь для кого-нибудь кроме себя, - всегда отвечал он. И я старалась действовать по этому принципу. Лаура совсем неэгоистична. Своими крошечными младенческими пальчиками она вынимала еду из своего рта и давала Джек, если мы не смотрели на нее. У меня никогда не было с ней проблем. Но мальчики родились эгоистичными, надоедливыми, отвратительно эгоистичными во многом они были хорошими мальчиками. Подрастя они стали почтительными, послушными, не были неопрятными и особо грубыми, но их единственная мысль была о себе самих, и они ссорились друг с другом в отношении их прав. Пока мы были в Нью-Йорке, у нас был только маленький задний двор. Когда мы приехали сюда, я сказала: я буду пытаться и экспериментировать. Мы взяли этот дом из-за большого сада и конюшни, которая для того, чтобы ребята играли в ней. Тогда я собрала их вместе и серьезно поговорила. Я сказала, что недовольна тем, как они живут. С утра до ночи они ничего не делают ни для кого кроме себя самих. Если я просила их выполнить поручение для меня, это делалось неохотно. Конечно, я понимала, что часть дня у них отнимает школа, но у них много свободного времени, когда бы они могли делать что-либо для кого-то еще. Я спросила их, неужели они думают, что станут настоящими, мужественными христианами таким путем, и они ответили нет. Тогда я спросила, что нам с этим делать. Все они ответили: Скажи нам, мама, и мы сделаем, как ты скажешь. Я предложила ряд задач. Каждый делает что-то для кого-то кроме себя каждый день своей жизни. Все они согласились с этим и попросили распределить задачи. Если бы я могла позволить, то взяла бы корову и лошадь, чтобы они заботились о них; но я этого не могла, поэтому купила пару кроликов для Джека, пару канареек для Карла, голубей для Неда и бентамок для Вилли. Я принесла этих существ домой, отдала им в руки и сказала содержать их. Они обрадовались моему выбору и было забавно смотреть, как они суетятся, чтобы обеспечить едой и кровом своих животных и слышать, как они советуются с другими мальчиками. Подводя итог, я полностью удовлетворена своим экспериментом. Мои мальчики, заботясь о своих безмолвных созданиях, стали бескорыстными и чуткими. Они скорей отправятся в школу без завтрака, чем оставят обитателей конюшни голодными. Они получают образование человечности, образование сердца в добавок к интеллектуальному образованию в своих школах. И потом, это их удерживает дома. Я долго беспокоилась об углах улиц, где слоняются с другими ребятами, и лени, часто хуже леи – это разговаривать, предаваясь ей. Теперь им есть чем заняться, они занятые люди. Они все время стучат и сколачивают в стойлах и перегородках конюшни или убираются, и если их отослать с поручением, они выполнят его и тут же вернутся домой. Я не говорю, что мы лишаем их свободы. У них есть дни бля бейсбола и футбола или прогулок в лесу, но у них так много дел дома, что они не уходят без особой цели.»
Пока миссис Моррис говорила, посетительница наклонилась к ее креслу и внимательно слушала. Когда та закончила, миссис Монтегю сказала тихо: «Спасибо, я рада, что вы рассказали мне это. Я куплю Чарли собаку.»
«Я рада слышать это от вас, - ответила миссис Моррис. – Это будет здорово для вашего маленького мальчика. Мне бы не хотелось, чтобы мои мальчики были без хорошей, верной собаки. Дети могут взять много уроков от собаки. Вот он, - указывая на меня, - может служить примером многих человеческих качеств. Он терпелив, тих и покорен. Муж говорит, что он напоминает ему два слова из Библии: многими скорбями.»
«Почему он сказал так?» - Полюбопытствовала миссис Монтегю.
«Потому что он пришел к нам из очень несчастливого дома.» И миссис Моррис продолжила рассказывать своей подруге о том, что она знала о моих прежних днях.
Когда она остановилась, лицо миссис Моррис было шокированным и искаженным болью. «Как ужасно знать, что в мире есть такие существа как Дженкинс. И вы говорите, что у него жена и дети. Миссис Моррис, скажите откровенно, в Фейрпорте много таких несчастливых домов?»
Миссис Моррис колебалась минуту прежде чем сказать серьезно: «Мой дорогой друг, если бы вы могли видеть всю злобу и жестокость, и низость, что происходит в нашем маленьком городке за одну ночь, вы бы не знали отдыха в своей кровати.»
Миссис Монтегю выглядела изумленной. «Я и не думала, что все так плохо, - сказала она. Мы хуже других городов?»
«Нет; не хуже, но достаточно плох. Снова и снова говорю, это правда, полмира не знает, как живет другая половина. Как могут все несчастья коснуться вас? Вы живете в своем славном доме загородом. Когда вы прибываете, вы разъезжаете, совершаете покупки, звоните и вновь уезжаете домой. Вы никогда не посещаете беднейшие улицы. Люди из них никогда не придут к вам. Вы богаты, ваши люди были богаты до вас, вы живете в состоянии изоляции.»
«Но это не так, - возразила леди плачущим голосом. Я думала об этом последнее время. Я много читала в газетах о несчастных низшего класса, и я думаю мы, более богатые, должны делать что-то, чтобы помочь им. Миссис Моррис, что я могу сделать?»
Из глаз миссис Моррис потекли слезы. Она посмотрела на маленькую хрупкую леди и сказала просто: «Дорогая миссис Монтегю, думаю, в этом заключается корень всего. Бог создал нас как одну семью. Все мы братья и сестры. Женщина низкого происхождения – твоя сестра и моя сестра. Мужчина, лежащий в канаве, наш брат. Что нам делать, чтобы помочь этим членам нашей общей семьи, которые не обеспечены как мы? Нам надо делиться нашей последней коркой с ними. Вы и я, милостью божьей находящиеся в другом окружении, могли быть на их месте. Я считаю, это грешное пренебрежение, преступное пренебрежение игнорировать этот факт.0»
Так, так, - проговорила миссис Монтегю с отчаянием в голосе. – Я не могу избавиться от этого чувства.  Подскажите мне, что делать, чтобы помочь кому-нибудь.
Миссис Моррис опустилась в свое кресло, лицо ее было печально, но что-то похожее на удовлетворение мелькнуло в ее глазах, когда она посмотрела на свою гостью. «У вашей прачки, - промолвила она, муж-пьяница и мальчик-калека. Я часто вижу ее стоящей над лоханью и стирающей ваш тонкий муслим и кружева, роняя слезы в воду.»
«Я больше никогда не пошлю ей ничего, чтобы не беспокоить», - поспешно сказала миссис Монтегю.
Миссис Моррис не смогла сдержать улыбку. «Я неясно выразилась. Не стирка является ее проблемой; это муж, бьющий ее, и мальчик, который беспокоит ее. Если вы и я отберем у нее работу, у нее будет намного меньше денег, от которых она зависит и пострадает от последствий. Она работящая и умелая женщина и живет по-справедливости. Я не советую вам давать ей деньги, потому что ее муж найдет и отберет их. Она хочет сочувствия. Если вы сможете навещать ее время от времени и показывать, что интересуетесь ею, разговаривая или читая ее бедному глупому мальчику или показывая ему книги с картинками, вы даже не представляете, как признательна она будет вам и как это ободрит на ее тоскливом пути.»
Я повидаю ее завтра, - сказала миссис Монтегю. Не могли бы вы подумать, кого еще я могу навестить?
Много кого, - ответила миссис Моррис. Но не думаю, что вам стоит стразу брать на себя столько. Я дам вам адреса трех-четырех семей бедняков, для кого случайный визит окажется несказанно хорошим. Вот, им будет лучше если вы будете вести себя с ними как со своими более богатыми друзьями. Не давайте им слишком много денег или подарков, пока не поймете, что они в этом нуждаются. Постарайтесь интересоваться ими. Узнайте, как они живут и что они собираются делать со своими детьми и помогите им получить для них должности если можете. И обязательно помните, что бедность не всегда лишает самоуважения.
Хорошо, хорошо, - горячо подтвердила миссис Монтегю. Когда вы сможете дать мне их адреса.
Миссис Моррис снова улыбнулась и, беря клочок бумаги и карандаш из своей рабочей корзины, написала несколько строк и протянула их миссис Монтегю.
Леди поднялась, чтобы попрощаться. «И что касается собаки, - сказала миссис Моррис, провожая ее до двери, - если вы решите позволить Чарли завести ее, вам лучше разрешить ему прийти и поговорить с моими мальчиками об этом. Они, похоже, знают обо всех собаках, что продаются в городе.»
«Спасибо вам; Я буду очень счастлива сделать так. У него будет собака. Когда вы сможете принять его?»
«Завтра, на следующий день, в любой день. Это неважно. Отпустите его днем или вечером с мальчиками, если не возражаете.»
«Это доставит мне удовольствие», - и маленькая леди поклонилась и улыбнулась, а потом, наклонившись потрепать меня, спустилась по ступенькам, селя в свой экипаж и уехала.
Миссис Моррис стояла, глядя ей в след с лучащимся лицом, и я начал думать, что стоит полюбить и миссис Монтегю если буду знать ее достаточно долго. Двумя днями позже я был совершенно уверен, что стоит, потому что у меня были доказательства, что она по-настоящему полюбила меня. Когда ее малыш Чарли пришел в дом, он принес что-то для меня в белой бумаге. Миссис Моррис развернула ее и там оказался прекрасный никелированный ошейник с моим именем Красавчик Джо. Был ли я доволен! С меня сняли потертый кожаный ремень, который мальчики дали мне, когда я появился и застегнули мой новый ошейник, и тогда миссис Моррис принесла мне зеркало, чтобы я посмотрел на себя. Я чувствовал себя счастливым. До этого я немного стыдился своих обрезанных ушей и обрубленного хвоста, но теперь, когда у меня был замечательный новый ошейник, я мог держать голову высоко перед любой собакой.
Дорогой старина Джо, - сказала миссис Моррис, крепко сжимая мою голову руками. – Ты совершил хорошее дело на днях, помогши мне подтолкнуть ту маленькую женщину отойти от своего эгоизма.
Я не знаю, о чем она, но знал, что был очень благодарен миссис Монтегю за мой новый ошейник и после, когда я встречал ее на улице, я останавливался и смотрел на нее. Иногда она замечала меня и останавливала коляску, чтобы поговорить со мной; но я всегда вилял своим хвостом или, вернее, своим телом, ведь у меня не было хвоста чтобы вилять, когда бы я ни видел ее, видела она меня или нет.
Ее сын получил красивого ирландского сеттер, названного Юрким. У него была шелковистая шкура и мягкие карие глаза и его юный хозяин, кажется, любил его.