Беседа двух безумцев

1
ОН: Чем занимаешься? Читаешь? А ну ка дай глянуть. Хм. Камю «Посторонний». И как, нравится?
Я: Я перечитываю. И не делай вид, будто не читал.
ОН: Каюсь, каюсь, ты уличил меня во лжи. Тебе не надоело его перечитывать? Какой раз ты уже читаешь «постороннего»? Третий? Может быть пятый?
Я: Нет, всего лишь четвёртый раз.
ОН: Кошмар. Как у тебя хватает терпения? Мне, например, не очень она понравилась, скучноватая что ли.
Я: Не знаю, не знаю. По мне, так это шедевр.
ОН: Ты наверняка там находишь что-то связанное с собой. Иначе какого бы черта ты её перечитывал который раз. А? Признайся, ведь я прав.
Я: Возможно и прав.
ОН: Я так и знал. Колись, что там такого, что не дает тебе покоя?
Я: Тебе не понять.
ОН: Это мне-то не понять? Знаешь, это прозвучало очень обидно. Ты бы мог это сказать какой-нибудь глупенькой девчушке в кафе за чашечкой чая, но не мне. Я же не дурак.
Я: Да какая тебе разница? Тебе все надо знать, докопаться до самой сути.
ОН: В своё оправдание скажу – я очень любознателен.
Я: Мне кажется, что чересчур.
ОН: Нет, нет. В самый раз, не больше, не меньше. Ну, так все же, что тебя так увлекает в этой книге. Я никому не скажу.
Я: Прекрасно знаю, что не скажешь. Мне здесь нравиться эта тема одиночества, если так можно сказать, души, а не человека, как социального субъекта. Это безразличие ко всему плюс логика рассуждений главного героя мне больше всего нравиться. Нахожу в этом что-то похожее в себе.
ОН: Ну ты философ. Разложил всё по полочкам. Даже не к чему придраться.
Я: Ну да, как-то так. Иначе не знаю, как выразиться.
ОН: Да и не надо. А то начнешь рассуждать, как эти умные мужи, которые пишут предисловия или послесловия к различным книгам. Они так пичкают свои, никому не нужные несколько страничек, кучей непонятных заумных слов и фраз, что надо обложиться словарями и справочниками, чтобы понять их мнение относительно книги. Почему нельзя написать нармальным человеческим языком то-то и то-то, а не писать всякую ересь, от которой ум за разум заходит.
Я: Да, я то же такого же мнения.
ОН: Эти болваны, которые считают, что их мнение кого-то интересует.
Я: Но для чего-то же они это пишут.
ОН: Но для чего? Ты сам-то все предисловия читаешь или послесловия? Конечно же нет. Ты считаешь это бессмысленной тратой времени. И правильно делаешь. Вместо того чтобы читать чужое мнение, лучше сразу приняться за новую книгу и сэкономить время. Я ведь прав?
Я: Как всегда в точку.
ОН: Именно это я и хотел услышать. Может, посоветуешь мне что-нибудь почитать?
Я: Из того что я читал ты тоже все прочитал.
ОН: Хм. Действительно.
Я: Посмотри телевизор.
ОН: Ну ты шутник. Ты сам когда последний раз его смотрел?
Я: Лет пять-шесть назад. Но футбол я регулярно смотрю.
ОН: Ха, футбол. Только дурак не смотрит футбол. Почему ты его не смотришь?
Я: А то ты не знаешь? Я же тебе рассказывал.
ОН: Нет, не рассказывал.
Я: Врёшь.
ОН: Зачем мне это?
Я: Не знаю.
ОН: Ну, вот и ладненько. Давай уже, выкладывай все как есть.
Я: Как будто ты сам не понимаешь почему? Какой смысл смотреть в этот ящик? Чтобы тупеть? Да ведь и так мы все на дне сточной канавы, барахтаемся в куче дерьма. Нет, это не по мне. Как не включишь, везде эти сериалы про зеков или ментов, или про то и то вместе. А также ещё какие-нибудь «высокоинтеллектуальные» шоу, где мужик, в возрасте от двадцати и чуть ли не до семидесяти лет приходит в зал, садиться за стол к трём бабам и начинает выбирать себе будущую жену. Что за идиотизм? Какой полоумный кретин это придумал? Аж бесит все это! А все эти наши телезвёзды, которые как шлюхи бегают с одного телеканала на другой, чтобы им больше платили и уделяли эфирного времени. И все эти грандиозные концерты. Как же о них не сказать. Концерты, где они даже рта толком не открывают под фонограмму. Хоть бы из чувства собственного достоинства, а не из-за уважения к зрителям делали эти несложные телодвижения. А в первых рядах сидит, так называемый, «бомонд» и «интеллигенция» нашей страны: политики, спортсмены, бизнесмены. Кучка лицемерных сволочей, хлопающих в ладоши и улыбающихся, когда камера направлена в их сторону. Да у них столько денег. Да они бы могли спасти столько жизней. Столько детей гибнет от голода и нищеты, а кто не гибнет, тот отправляется в тюрьму, которая одна, кажется, в нашей стране может приютить каждого. Столько больных раком или чем-нибудь другим можно вылечить. Но нет, я лучше буду сидеть на концерте, и хлопать в ладоши. Это так здорово. НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!
ОН: Ого! Как ты дал жару. Тебе бы микрофон и на митинг.
Ага. Как обезьянка, скакать всем на смех. У нас, кроме прогноза погоды и лженовостей никто ничем не интересуется. Мне это все порядком надоело. Я истощен и опустошен. Как тогда, когда мы впервые познакомились. Помнишь? Улыбаешься. Конечно, помнишь. Вот и сейчас. Я как живой труп: я существую, но меня нет. Окружающие видят твою оболочку, но не душу, та уже давно мертва и гниет где-то в сточной канаве «преуспевающего» общества. Общество, класс, группа, рабочий коллектив, социум в целом затаптывают тебя в грязь, а затем оттуда же извлекают переродившуюся «самостоятельную» личность. А на самом деле ты очередной баран в стаде, блеющем о преуспевании. И каждый при этом твердит себе: «Я личность, я индивидуальность, я не такой как все. Я неповторим». А мне и не хочется никого из них разочаровывать, говоря им правду и раскрывая глаза. Я же не какой-то там пророк или спаситель. У каждого своя голова на плечах. Мне банально не хочется с ними общаться, тратить силы и время на бессмысленные споры и пререкания, отстаивая свою правоту. Мне достаточно того, что я это понимаю. А что касается их, так им и надо. Пусть наслаждаются своим «превосходством» и «положением», насколько это возможно.
ОН: Да ты сегодня в ударе.
Я: Ты сам меня спровоцировал на откровенность.
ОН: Я об этом не жалею. Кому, как не мне ты можешь все это рассказать? Кто, если не я, поймет тебя так, как это возможно.
Я: Я за это тебе очень признателен.
ОН: Не надо только этих сентиментальностей. Я сейчас заплачу.
Я: Ты неисправим.
ОН: И это очень хорошо. Мне не хотелось бы меняться.
Я: А я бы попробовал.
ОН: Ну и зря.
Я: Почему?
ОН: Да ты и сам знаешь. Куда менять? В каком направлении, ты знаешь?
Я:Примерно.
ОН: Примерно – это не ответ. И ты это прекрасно понимаешь.
Я: Понимаю, но все равно хочется что-то изменить.
ОН: Изменить или измениться? Ты определись, не вводи меня в заблуждение.
Я: Изменить в себе что-либо.
ОН: Что?
Я: Не знаю. Что ты прицепился?
ОН: Сам виноват. Говоришь неоднозначно. Как тебя понять, черт его знает. Ладно, я пойду. Оставайся и думай хорошенько, что ты так хочешь упорно поменять в себе.
 

2

ОН: Ты чувствуешь себя одиноким?
Я: Одиноким нет, а одиноко – да.
ОН: Как это?
Я: В моем понимании одинокий – это когда человек абсолютно один практически все время. А вот одиноко может быть даже в шумной компании.
ОН: То есть, ты чувствуешь себя одиноко?
Я: Постоянно.
ОН: Даже когда я рядом?
Я: Чаще всего да.
ОН: А тебе бывает скучно? Ведь если человеку одиноко, то тогда ему наверняка и скучно.
Я: Тут я с тобой не соглашусь. Мне очень редко бывает скучно, несмотря на то, что мне одиноко. Если я не могу чем-то занять своё тело, вроде спорта что-то, я всегда могу чем-то занять свою голову, то есть о чем-то размышлять.
ОН: О чем же ты мыслишь?
Я: О разных вещах.
ОН: Например?
Я: Ты будешь смеяться. Ну да ладно. Чаще всего, конечно же, о самом себе и своей жизни. О том, как сложилась бы моя судьба, если бы я стал знаменитым или богатым. Но не популярным. Это мне ни к чему.
ОН: Знаменитым говоришь. Это кем же?
Я: Допустим, писателем.
ОН: Тогда не факт, что ты станешь всемирно знаменитым.
Я: О такой славе я и не грежу. Достаточно знать, что меня знают люди просвещенные, умные, честные и добропорядочные. Не обязательно, чтобы среди вышеперечисленных были люди светские или политики, те, кто ежедневно крутится на всевозможных званых ужинах, о которых затем заполнены полностью эфиры вечерних новостей. Пусть это будут люди моего круга, люди простые, сердечные, бескорыстные и воспитанные.
ОН: Считаешь себя воспитанным?
Я: Я стараюсь таковым быть. Это одна из причин моей нелюдимости.
ОН: Я понял. Если ты ни с кем не общаешься, то никто и не узнает каков ты на самом деле – воспитанный джентльмен или неотёсанный деревенский чурбан.
Я: Примерно так.
ОН: Еще ты упомянул о простоте.
Я: Ну да. А разве это не так. Да я прост насколько это возможно: не хожу по дорогим клубам и ресторанам, не гонюсь за модой, не подражаю телезвездам или звездам эстрады. Что может быть проще.
ОН: А может, ты не делаешь всего этого только потому, что у тебя нет денег?
Я: Я не утверждаю, что не делал бы этого, если бы у меня с самого детства водились деньги. Но если бы, каким-то образом, на меня сейчас свалились деньги, я продолжал бы жить, как и до безденежья.
ОН: Прямо уж и продолжал?
Я: Я немного лукавлю, конечно же. Первое, чтобы я сделал – уволился бы. Спал бы первую неделю днями напролёт. Что касается остального в моей жизни – много бы я не поменял, разве что жилье.
ОН: А автомобиль? Все хотят обладать авто.
Я: Все, но не я. Меня не тянет к машинам. Потом, может быть, со временем. Я люблю пешие прогулки, дышать свежим воздухом, насколько позволяет наша экология. Тем более, когда ты едешь, особенно, если ты за рулём, от тебя ускользают различные детали окружающего тебя мира. Ты не видишь, как по небу ползёт облако и медленно тает, как ветер, словно на море, создает волны на полях из ковыля и травы; ты не обращаешь внимания, на прохожих, которые тебе и так безразличны, но ведь что-то интересное можно усмотреть.
ОН: Это точно, забавного и интересного полно кругом, надо лишь глаза иногда отрывать от своего отражения в зеркале.
Я: Ты меня понимаешь, а большинство, с кем я об этом осмеливался вести беседу, принимали меня за психа какого-то. Как будто я немного не в своем уме – как можно не хотеть иметь авто да еще при этом восхищаться природой. Вот если бы я сказал, как здорово рассекать на машине в пьяном состоянии, меня бы хлопали по плечу и говорили, какой я молодец.
ОН: О времена, о нравы.
Я: И не говори. Мы тупеем с каждым днём, но считаем, что набираемся мудрости.
ОН: Нельзя быть таким грубияном.
Я: Разве это грубость. Я сказал то, что происходит на самом деле и все это видят изо дня в день. Правда, видят те, кто действительно может смотреть на мир критически.
 

3

Я: Сегодня я возненавидел свою работу больше обычного.
ОН: Еще больше? Разве это возможно, разве можно еще сильнее презирать то место, где ты работаешь?
Я:Оказывается, что да.
ОН: И как же ты пришел к такому выводу?
Я: Как обычно: сидя и ни черта не делая. Все мои попытки оценить по достоинству нынешнюю профессию оказались тщетны.
ОН: Что-то не припоминаю, чтобы ты рассказывал о таковых.
Я: Возможно, и не рассказывал. Я старался изо всех сил, моральных и физических, но, увы, ничего не вышло. На работу иду как на казнь, а в роли палачей мои коллеги.
ОН: Ты все рисуешь в мрачных тонах. Попробуй изменить свое мнение об окружающих, и, может быть, ты станешь проще относиться к ним или просто не будешь обращать на них внимания.
Я: Вот именно, может быть. Да я и так прикладываю все усилия, чтобы ни на кого не смотреть.
ОН: Невозможно слушать твое нытье постоянно.
Я: Я тебя хоть когда-нибудь об этом просил? Ты сам вечно суешь свой нос в мою личную жизнь. Нашелся психолог недоделанный.
ОН: Я единственный, кому интересна твоя жизнь вообще. Назови мне хотя бы одного человека, кроме твоих родных, кому ты еще интересен. Да никому. Всем плевать, что существует такой-то и где-то там. Если не будет меня, как тогда ты будешь проводить время в полном одиночестве. Будешь упиваться книгами, которые не принесли тебе ничего, кроме тоски и разочарования. Или опять начнешь искать смысл жизни на дне стакана, как тогда?
Я: Мы познакомились не в самый благополучный период моей жизни.
ОН: А были и такие? Мне кажется, что в прошлом твоя жизнь была наполнена большим смыслом, чем сейчас. У тебя была четкая цель каждый день, а точнее вечер – напиться до потери сознания и трепаться с псевдодрузьями, с такими же недалекими личностями, как и ты. Хотя нет, прости, на счет личности я погорячился.
Я: Тогда почему ты меня вырвал из моего прежнего состояния, заставил разорвать практически все связи, игнорировать знакомых? Зачем, если, как ты утверждаешь, что тогда смысла в моем существовании было куда больше.
ОН: Да на тебя было жалко смотреть. Даже не так. Отвратительно. Ты представлял собой ужасное зрелище. Наверно было бы проще тебя пристрелить и все на этом. Как бродячую собаку. Однако я рад тому, что ты затронул эту тему – она куда интереснее тех книг, которыми у тебя завалена вся квартира. Я же вижу, что ты сам не осмеливаешься начать этот разговор. Обходишь этот вопрос стороной, словно зачумленный квартал какого-нибудь средневекового европейского города.
Я: Мне неприятно вспоминать прошлое. Я стараюсь его забыть, а ты вновь и вновь тычешь меня в него лицом, нажимаешь на раны, которые еще не зарубцевались.
ОН: Я буду и дальше продолжать это делать, пока ты не решишься дать бой своим демонам. Я приложил громадные усилия, потратил уйму времени, чтобы ты почувствовал и осознал, что жить можно иначе, по-другому, наполняя каждый день своего бытия определенным смыслом, вкладывая в него свое «я», реализуя себя различными поступками и действиями.
Я: Как красиво и заученно звучит твоя речь. Ты её что, репетировал что ли?
ОН: Тебе пытаешься вдолбить в голову хоть одну светлую мысль, а ты отшучиваешься и язвишь.
Я: Я неисправим. И возвращаясь к вопросу о работе. Я также понял еще одну вещь – у меня было бы одинаковое отношение к любой работе: в офисе, на стройке, в шахте или на заводе, мне все было бы безразлично. Лишь бы получалось выжить, только не сдохнуть с голоду. Ну как, теперь моя жизнь имеет смысл? Что молчишь?
ОН: Ты глупец, мне нечего больше сказать в данной ситуации. Ты мыслишь как обычный обыватель или потребитель, как тебе угодно.
Я: А как же мне мыслить иначе, когда мне едва хватает на еду и жилье. Когда я сижу у родителей на шее уже который год. Я каждый день засыпаю с мыслью, какое я ничтожество, полный ноль, ничто. А тут еще ты со своим просвещением. Иди на улицу, стань на углу какой-нибудь улицы и проповедуй, раз уж на то пошло. А мне в голову больше не пытайся влезть.
ОН: Наконец-то я заставил тебя говорить откровенно.
Я: А какой в этом смысл? Думаешь, мне станет легче от этого? Думаешь, что завтра я проснусь с идиотской улыбкой, как в рекламе, и с ней отправлюсь покорять карьерную лестницу?
ОН: Ты этого не будешь делать, тебе это ни к чему. И легче тебе не станет. Но ты признался сам себе, произнес эти слова вслух, что ты ничтожество, отброс, выкидыш общества,  никому не нужный и одинокий, обреченный на одиночество, пусть и не физическое, но от этого не менее страшное.
Я: Я это все и без тебя прекрасно знаю. Я мог и не произносить всего того вслух, но я устал держать все это в себе. Мне надо кому-то все высказать.
ОН: А когда не пьешь и ни с кем не общаешься, это становится довольно трудно сделать.
Я: Точно. Когда сидишь один в четырех стенах, хочется орать или рвать волосы на голове, потому что ничего не помогает – ни книги, ни музыка, ничто не может лишить меня чувства безысходности. Но какой именно безысходности. Или от чего?
ОН: Безысходность твоя заключается в том, что ты боишься признаться самому себе, что ты абсолютно один, смириться с этим фактом ты не можешь. Постоянно тешишь себя надеждой на то, что рано или поздно ты встретишь человека, который точно так же как и ты думает и смотрит на вещи таким же взглядом. Я же тебе говорю - забудь об этом, отбрось эти небылицы, эти поиски и надежды. И только тогда ты почувствуешь себя свободным и независимым от мнения посторонних.
Я: Мне и так наплевать, что обо мне думают. Пусть думают, что я замкнутый, нелюдимый, гордый или даже тупой, мне абсолютно безразлично чужое мнение. Лишь бы меня оставили в покое.
ОН: Ты всегда это утверждаешь, но, тем не менее, продолжаешь общаться с людьми, с которыми давно решил разорвать связь, ты продолжаешь встречаться со всеми теми, кто тебе неинтересен. Это, кажется, называется лицемерием.
Я: Не могу же я все в один момент бросить.
ОН: Почему нет? Ведь в этом и заключается истинная сила человека, в его непреодолимом желании, не обращая внимания на обстоятельства, делать или продолжать заниматься тем, что дорого, без чего жизнь была бы бессмысленной. А сиднем сидеть и жаловаться на несправедливость может каждый неудачник, хотя он себя таковым не считает.
Я: Однако, я признался в своем бесхарактерном и неумелом отношении к жизни.
ОН: И это только первый, самый крохотный шаг на пути к освобождению от пут, сковавших тебя. Ты только на мгновение представь, насколько можно чувствовать себя легко и непринужденно человеку, которого ничто не тяготит, никакие обстоятельства не могут повлиять на его мировоззрение. Он сам творец своей судьбы, он сам пишет книгу под названием «жизнь». Все, что в тебе имеется, необходимо развивать до предела, но предела, не установленного кем-то, а твоего собственного, о котором знаешь только ты. Это единственный путь к тому, чтобы достичь совершенства.
Я: Хочешь сделать из меня идеального человека, как сказал бы Ницше – «сверхчеловека».
ОН: Может и так. Ты живешь в разладе с собой. Что может кто бы то ни было сделать хуже этого. Ты не можешь определиться, чего хочешь от жизни, но при этом не прекращаешь винить всех в своих неудачах.
Я: Никогда и никого не винил в этом. Во всем я ищу сначала свою вину, первым критикую только себя.
ОН: Это похвально.
Я: С моими взглядами на жизнь первое дело – избегать общения с людьми. Чем меньше их мне попадается, тем лучше я себя чувствую.ОН: Но, тем не менее, ты хочешь встретить человека со схожими понятиями и представлениями о жизни, поделиться с ним своими мыслями.
Я: У меня есть ты.
ОН: Нет, ты ищешь кого-то кроме меня. Одного меня тебе мало. Ты чувствуешь, что я тебе скоро надоем и тогда ты снова окажешься один.
Я: Вряд ли ты мне надоешь. Уж слишком редко мы видимся, для того чтобы надоесть друг другу. Да и темы наших бесед немного отличаются от большинства тем, обсуждаемых при встречах. Я никогда до встречи с тобой не поднимал таких тем, даже напиваясь в стельку. Никогда не шел на откровенность. Не было и, боюсь, больше не будет человека, которому я доверю свои переживания. И от одной этой мысли я впадаю в какое-то уныние и оцепенение. Неужели мне придется всегда быть одному. Может не физически, но все же одному.
ОН: Самое страшное - это наше собственное воображение, которое рисует такие картины, от которых мурашки по коже. Может, в этом даже надо искать плюсы, потому что ты всегда будешь готов к худшему. Твой недостаток в том, что ты слишком узко смотришь на вещи. Я повторюсь, возможно, но постарайся расширить свой кругозор, увидеть то, чего раньше не замечал.
Я: А я, по-твоему, чем занимаюсь? Я все время пребываю в поисках чего-то неведомого, ищу такое, в чем найду спокойствие и умиротворение.
ОН: Ты глуп. Ты только все время чего-то хочешь, все время за что-то цепляешься: за свою жалкую жизнь и убогую работу. Все, я ухожу, еще увидимся.
Я: Счастливо.
 

4

ОН: Ты никогда не задумался о том, чтобы написать книгу?
Я: Книгу? Пару раз проскакивали такие мысли, но этим все и ограничилось.
ОН: Не знаешь о чем писать?
Я: И для чего тоже.
ОН: Хотя бы для себя. Чтобы твои мысли нашли выход, а не постоянно мучали тебя.
Я: Даже если я и напишу что-либо, легче от этого мне точно не станет. Тогда я буду волноваться, чтобы это случайно кто-то не прочитал.
ОН: Но ведь для того и пишут, чтобы быть услышанным или прочитанным. Чего ты боишься?
Я: Что могу быть непонятым. Что труд, который я вложу в написанное, окажется бессмысленным, а время попусту потраченным.
ОН: Так ты не узнаешь этого, не написав ничего.
Я: Быть посмешищем я тоже не хочу. Да и кто решится пустить в печать повесть или роман, точно не зная, принесет это прибыль кому-нибудь или нет. У меня нет знакомых литераторов или писателей, или редакторов, которые подсказали бы, как поступить.
ОН: ты противоречишь сам себе. То ты утверждаешь, что тебе плевать на мнение окружающих, но тут же оговариваешься, что не хочешь быть посмешищем в их глазах. И в конце концов, у тебя есть я, и говорю тебе – пиши, если есть что сказать, но не кому. Пишут для того, чтобы не сказать того, чего не хочется произносить вслух. И все-таки у тебя есть такое стремление – быть услышанным.
Я: Ты меня слушаешь постоянно.
ОН:  И тебе достаточно? Тебе хватает аудитории, состоящей из одного меня. Конечно, мне это льстит, но все же в этом плане на меня можешь не обращать внимания. Представь, что ты одни в комнате, а вокруг одни стены. Со стенами же ты не будешь общаться, вот и придется все либо держать в себе, либо писать.
Я: Будет трудновато такое представить, ведь я вижу тебя чуть ли не ежедневно, ты мой постоянный собеседник.
ОН: А ты постарайся. О чем бы ты написал, если тебе представится такая возможность.
Я: Понятие не имею. Тем более у меня нет тех качеств и того таланта, чтобы писать так изящно как Томас Манн и Гессе. Не обладаю я тем даром, с помощью которого Ницше разрушил все понятия о вере и религии, а Камю создал знаменитые трактаты, посвященные абсурду жизни. Как можно тягать с такими титанами?
ОН: И не надо. Не надо кому-то подражать или кого-то копировать. Надо понять, наконец, что ты это ты, Камю это Камю, а Ницше не кто иной, как Ницше. Все занимают свои места. Никто не требует от тебя заниматься плагиатом. Будь самим собой. Ты не должен разрушать христианские догмы, никто не принуждает тебя разглагольствовать о смысле жизни и как кому надо жить. Говори и пиши только о вещах, близких тебе.
Я: В том-то и дело, что я не знаю, что мне дорого, что для меня является ценным, неизвестно без чего я не могу существовать. Я не могу определить, пока не могу.
ОН: А хочешь ли? Не слишком много энтузиазма в твоих словах.
Я: Раньше не хотел. Сейчас просто не знаю. Я не могу сказать, что мне дорого, но сказать, что мне безразлично могу сказать с твердой уверенностью.
ОН: Отбрось все ненужное и начинай анализировать оставшееся.
Я: Остается не так уж много.
ОН. Вот и прекрасно. Какие-то темы должны тебя искренне волновать, должны же цеплять чем-то. Вспомни, может есть определенная мысль, которая хоть раз в день, но проносится в твоем сознании. Даже самая пустячная, но есть. Надо пересмотреть все варианты.
Я: Над этим надо подумать.
ОН: Думай так, будто от этого зависит твоя будущая жизнь.
Я: Немного странная мотивация. Моя жизнь будет зависеть от написания книги? Так что ли?
ОН: Ты меня не совсем так понял.
Я: А как же тебя понять, когда ты постоянно говоришь какими-то неопределёнными выражениями, вечно что-то твердишь неоднозначное.
ОН: Я лишь хочу тебе сказать одно – не думай о последствиях. Ты же не третью мировую собираешься устроить, а всего лишь высказать на бумаге пару идей.
Я: Сперва надо определиться, что именно высказать.
ОН: самое главное решиться высказать. Поначалу будет трудно. Ведь никто из знаменитых авторов не родился с клеймом писателя, все вошли в этот мир так же, как и миллионы других неизвестных. Но они пришли как-то к этому. Вот и я тебя побуждаю найти свой путь.
Я: Я за это тебе благодарен. Иногда кажется, что ты единственный кто меня понимает и верит в меня.
ОН: И мне так кажется иногда.
 

5

Я: Во мне растет чувство тревоги. Даже отчаяния. Я не нахожу себе места, не знаю чем себя занять. И обстоятельства складываются не в мою пользу. По воскресеньям, когда я не уезжаю обратно в родной город, меня чуть ли не охватывают приступы паники, беспочвенной  и ни чем не обоснованной. Но, тем не менее, такое ощущение меня уже долго не покидает. Еще проблемы с жильем. Хозяйка квартиры немыслимо подняла цену за комнату, что мне легче уже снимать в одиночку квартиру, чем жить с этой каргой. Но его еще нужно найти.
ОН: Это все, что не дает тебе покоя?
Я: Да. Я понимаю, насколько мелочными кажется мои проблемы по сравнению с другими, которым приходится гораздо хуже, чем мне: кто-то не ест нормально годами, кому-то надо каждый день думать, где остановится на ночь, а кто-то инвалид, и поэтому не может ходить, говорить, видеть или слышать. А у меня все это есть, я все это могу. Тогда почему я так беспокоен, почему мне хочется завыть, как собаке, потерявшей любимого хозяина. Что со мной не так.
ОН: У тебя слишком много времени для того, чтобы думать.
Я: Я думал, что это хорошо. Поначалу так думал. Теперь я начинаю сомневаться в этом. Копание в себе пока что не привело ни к каким положительным сдвигам в моей жизни.
ОН: Да один факт того, что ты начал этим заниматься, уже достоин похвалы. Миллионы людей ничем не интересуются кроме моды и сериалов, в лучшем случае прочтут за всю жизнь пару книг сомнительного содержания. Это только начало. В дальнейшем увидишь, что я был прав.
Я: Осознание одной простой вещи, что я трачу столько времени в поисках неизвестно чего, уже приводит меня в уныние. Я понял из личного опыта, отчего люди пьют, но только сейчас пришел к такому выводу. Пьют оттого, что после выпивки все наполняется смыслом: жизнь, смерть, семья, работа. Потому что на трезвую все боятся признаться даже самим себе в чем бы то ни было. А это я считаю слабостью человеческой.
ОН: Именно. Именно этого я от тебя и добиваюсь. Чтобы ты понял не смысл жизни во вселенском масштабе, но хотя в масштабе, который может постигнуть человеческий разум. Твой разум.
Я: Я начинаю понимать что-то, и от этого мне становится жутко.
ОН: Я и не говорил, что будет весело. Скорее наоборот.
Я: Тогда почему ты меня не предупредил?
ОН: В этом есть тоже смысл. Ты должен до всего дойти сам, пугаясь и страшась правды, которая тебе откроется. Если бы я тебя предупредил об опасностях, которые тебя подстерегают, для тебя все казалось бы простым и однообразным, а так ты ощущаешь реальность полностью.
Я: Но я из-за этого страдаю. Каждое откровение дается мне с таким трудом, я трачу столько сил, словно весь день таскал каменные глыбы и работал кувалдой в каменоломне.
ОН: Ты считаешь, что это страдание? Да это пустяк, о котором ты завтра же забудешь. Ты будешь доволен полученным знанием, одной тайной жизни меньше. Разве не чудесно?
Я: Это будет завтра, как ты сказал. А что делать сегодня? Сегодня, когда голова вот-вот лопнет от перенапряжения и терпение окончательно иссякнет.
ОН: Крепится, мой друг. Только это и остается. Истинное отчаяние всегда приводит лишь к страданию. Ты не страдаешь так, как описываешь. Все гораздо проще. Твоего отчаяния, твоей тревоги и паники хватит максимум на пару дней. Мне со стороны виднее, поверь.
Я: Хочу и не могу. Такое ощущение, что ты ставишь на мне какие-то опыты, дерзкие и аморальные.
ОН: Но действительно это ты сам ставишь над собой опыты, преодолевая предрассудки, сложившиеся задолго до твоего рождения.
Я: Преодолеваю? Но как? Заперевшись в четырех стенах, не общаясь с людьми? Я изучил все узоры на обоях в своей съемной комнате, каждую трещинку в этом доисторическом столе, я знаю, как скрипит каждая пружинка моей кровати. Это ненормально, в двадцать три года сидеть взаперти и искать в своем сознании неведомо что. Смысл жизни, моей жизни. Да ну его к черту! Я устал постоянно ощущать свое одиночество. Оно мне уже как брат или сестра, оно неотделимо от меня. Мы с ним как сиамские близнецы. Никак не могу от него отделаться. А знаешь, что меня пугает больше всего?
ОН: Что?
Я: То, что я уже привык к нему. Я долго не могу без него обходиться. Рано или поздно я к нему возвращаюсь. Все чаще задаю себе вопрос, который, наверно, до меня задавал себя каждый здравомыслящий человек: можно ли быть одновременно счастливым и одиноким?
ОН: Вот и выясни это.
Я: Надо будет потратить всю жизнь, чтобы найти ответ.
ОН: У тебя полно времени, тебе не стоит переживать по поводу его недостатка.
Я: Я как раз переживаю из-за противоположного – его слишком много. А что, если пребывая на смертном одре, я не смогу ответить на этот вопрос. Получится, что я прожил жизнь впустую. Потратил время зря. Не оставил после себя ничего.
ОН: Если бы все люди размышляли, как ты сейчас, жить было бы гораздо интереснее. Было бы очень интересно, если бы, допустим, каждому человеку при рождении было дано задание ответить на один вопрос в конце жизни. И у каждого свой вопрос, у всех разные. Представь тогда, какими бы бесценными знаниями обладало человечество.
Я: Но вряд ли кто-то смог бы ответить на самый главный вопрос – в чем смысл жизни? Для чего мы рождаемся и умираем? Конечно, каждый бы мог сказать, в чем заключался его смысл жизни, но кому это интересно, кроме его знакомых и родных.
ОН: И все же было бы чудесно. Допустим, тебя интересует что-то, идешь, например, в библиотеку, находишь в каталоге вопрос, интересующий тебя, а затем читаешь ответ.
Я: Но это слишком просто. Мне кажется, что тогда люди вообще отупеют наоборот. Отупеют не от знаний, конечно же, а от лености достигнуть эти знания собственным опытом. Сейчас мало кто старается что-то новое открыть для себя, а тем более, если все знания будут, как на ладони. Сейчас время интернета и беспроводной связи, а люди тупеют с каждым годом. Абсолютно все можно найти, но ведь на это надо тратить время. Точно так было бы, если делали так, как ты говоришь, то есть определенному человеку давали бы задание ответить на вопрос в течение жизни.
ОН: Пожалуй, соглашусь с тобой. В этом есть доля истины.
 

6

Я: Чтобы не разочаровываться в будущем, не надо мечтать.
ОН: И только сегодня ты это понял.
Я: Ну да. Ты ведь мне решил не подсказывать насчет ошибок и преград на моем пути. Поэтому он несколько затянулся.
ОН: Я намерен тебя лишь подталкивать к истине, не более того. Могу указать верное направление, но какую дорогу ты выберешь, зависит только от тебя.
Я: А если у тебя ничего не получится? Если все это зря, если из меня не выйдет то, чего ты добиваешься?
ОН: Не выйдет у тебя, а не у меня. Я всего лишь даю советы и наставления, а получатся должно у тебя. Ты же меняешься, ну, или хочешь измениться. Я только слежу, чтобы все шло своим чередом.
Я: И  как долго займет это все? Сколько мне ждать или когда я пойму, что уже мое превращение закончилось?
ОН: Превращение? Ты очень удачно подобрал описание всего происходящего. Да, пожалуй, это превращение, превращение, как это ни банально прозвучит, из гадкой гусеницы в прекрасную бабочку.
Я: Мне более по нраву превращение из гадкого утенка в великолепного лебедя.
ОН: Как тебе будет угодно. Лишь это превращение свершилось. Я верю в это. Я верю в тебя.
Я: Ну так как долго мне ждать?
ОН: Возможно, что и всю жизнь. Некоторые люди проживают жизнь и не знают, изменилось в них самих что-нибудь или нет. Как изменился их характер, поведение, способ общения и манеры в обществе – ничего этого они не могут сказать, потому что не следят, не запоминают, кем были и как себя вели в какой-то определенный период жизни. Суета жизни поглощает их с головой, заботы о семье, если таковая имеется, или о карьере, здоровье отнимают все время, а что остается, они бессмысленно тратят, лежа на диване перед телевизором или за очередной кружкой пива в компании своих коллег или школьных друзей.
Я: Всю жизнь? Я не хочу ждать так долго.
ОН: Мне кажется, что тебе и не придется находиться в ожидании такое продолжительное время. Ты уже сдвинулся с мертвой точки, уже изменил свою полярность, минус превратился в плюс. Я не буду тебя расхваливать, а то еще зазнаешься. Но, тем не менее, сдвиги есть и они положительны, нежели раньше, до нашего с тобой знакомства. И все же, как я уже не раз говорил, это только начало.
Я: Столько всего хочется узнать, что даже теряешься, с чего бы начать. Одновременно хочется все и ничего.
ОН: Ну да, как сейчас очень популярно знать немногое о многом, иметь хоть какое-то представление о всем. Я считаю, это ужасно. От этого меня тошнит. Человечество настолько разленилось, что начало выдумывать такие вещи, как аудиокниги и прочий бред. А как тебе название статьи «Ницше за шестьдесят минут»? Да некоторым индивидам не осилить его и за шестьдесят лет. Уж точно не об этом мечтал старина Фридрих, занимаясь написанием своих великих произведений. Извращенное понимание мира ведет к  извращенным идеям покорения этого же мира. Зачем учиться в институте, если все равно надо за все платить. Конечно, если ты девушка и у тебя ноги от ушей и грудь третьего размера, то тебе будет проще получить отличную оценку. Ведь старым преподавателям, повидавшим все на своем веку, кроме полуобнаженных студенток, снующих целый день перед глазами, будет очень неловко не выказать свое восхищение «умом» данных барышень.
Я: Я даже так скажу. Большинство моего поколения взращено на ниве и окружено беспрерывным контролем родителей над ними. И чего они этим добились? До того, что парень в моем возрасте не может самостоятельно отремонтировать дверной замок или водопроводный кран, а девушки, приготовить достойное блюдо. Все привыкли ко всему готовому. И чему удивляться, когда молодой человек, закончивший университет, не может найти себе работу не потому, что ее нет, а потому, что не хочет ее искать. Ведь придется работать, а не валять дурака, как предыдущие пять лет. Девушки, воспитанные социальными сетями, ждут миллионера на дорогой машине, и при этом он еще обязан быть спортивным, воспитанным, умным, потакать всем ее капризам. А от нее всего лишь нужно быть красивой куколкой, не более того. Планета лицемеров и лентяев, таково мое мнение. Никто не хочет лезть из кожи вон, чтобы добиться лучшего будущего, но никого не устраивает реальное настоящее.
ОН: Я это знаю, ты это знаешь. Знают ли об этом остальные? Наверняка да. Что они делают, чтобы выправить сложившуюся ситуацию? Ничего.
Я: Я не хочу иметь отношение к этому обществу, к этому стаду.
ОН: И не надо.
Я: Но как это сделать, если я вынужден видеть это все ежедневно, общаться с этими людьми. Я не знаю ни одного человека, с кем можно искренне поговорить. В этом я очень завидую влюбленным. Будучи влюбленным, человек открывает свои тайны второй половинке, таким образом, сбрасывая с себя часть груза, который тяготит его. Мне этого не дано.
 

7

Я: Ненавижу неловкие моменты, когда ты остаешься наедине с человеком и не знаешь о чем начать разговор. Но еще больше ненавижу себя тогда, когда будучи наедине с самим собой начинаешь воображаемую беседу с тем человеком. Вы общаетесь так непринужденно и легко, затрагиваете сотни тем, смеетесь и веселитесь. Но все это происходит только в твоем уме. Тогда, когда надо так общаться, ты сидишь как истукан и не можешь выжать из себя ни одного внятного слова, запинаешься и путаешься в мыслях, а ведь много хотелось рассказать или услышать.
ОН: Да, это очень ужасное состояние – знать, что беседа может быть интересной и плодотворной и при этом оставаться замкнутым в себе. Ты тоже страдаешь от этого?
Я: Еще и как, ты даже себе этого не представляешь. Я нахожу ответы на поставленные ранее вопросы по истечении колоссального количества времени, я прекрасный и красноречивый собеседник, но лишь в своем воображении. Хотя я не глуп. И все же факт на лицо.
ОН: В этом виноват только ты сам.
Я: А Я никого ни в чем и не обвиняю. Просто обидно становится оттого, что кто-то может непринужденно вести беседу с едва знакомым человеком, а я, зная некоторых много лет, не знаю с чего начать разговор.
ОН: Слышу нотки недовольства в твоем голосе.
Я: Так и есть.
ОН: И что ты собираешься с этим делать.
Я: Ничего не хочу делать. Мне и без общения жилось до этого неплохо. Как-нибудь переживу.
ОН: Это ты сейчас так говоришь. А что будет через десять, двадцать лет? Ведь так ты останешься совсем один, в полном одиночестве.
Я: Вот и замечательно. Никто не будет докучать мне телефонными звонками, никто не будет звать в кино или на прогулку.
ОН: Так рано лишать себя всех прелестей общения, не странно ли?
Я: Это мой выбор. Мне достаточно пары беглых фраз на работе, чтобы почувствовать себя не таким одиноким, как на самом деле. Зашел утром в кабинет, поздоровался, пожал руку, заварил черный чай и потом делаешь вид будто тебе очень интересно, что обсуждают окружающие, а затем стараешься с головой уйти в работу. И так каждый день.
ОН: Это называется лицемерием. И даже лицемерие не перед коллегами, а перед самим собой. Ведь ты же сам мне говорил, как все тебе надоело, все эти бессмысленные и никому ненужные разговоры. И вот сейчас ты мне заявляешь, что перекидываешься парой фраз каждое утро. Это ли не лицемерие: человек, который хочет отречься от общества, сам его ищет. И как мы выяснили, находит.
Я: Это невинная болтовня, отнимающая в день максимум минут пятнадцать.
ОН: И все же отнимает, ничего не добавляя, ничего не давая тебе взамен. Это кража. Ты добровольно позволяешь себя обворовывать. Ты даже помогаешь им в этом. Вот, берите, пожалуйста, если надо, обращайтесь еще. Так получается?
Я: Мне надоело с тобой спорить, тебе лучше уйти.
ОН: Как знаешь.
 

8
Я: У меня вчера был жар. Лежа под одеялом, мое тело сотрясалось от озноба в тридцати пятиградусную жару, пот лил ручьем, но не это самое интересное. Самое интересное то, что мне всю ночь снился какой-то бред, а в голове все время звучала одна и та же фраза, кто-то постоянно её мне твердил: «Смысла жизни нет». Скажу честно, проснувшись утром, я был немного сконфужен этим. Что бы это значило? Почему мне это приснилось?
ОН: Может быть, это твое подсознание прорвалось наружу, поскольку все силы твоего организма были брошены на борьбу с недугом и ему ничто не мешало проявить себя.
Я: Подсознание? То есть, хочешь сказать, что есть во мне вещи, которые скрыты от меня самого.
ОН: Или ты их сам в себе подавляешь, убеждая себя в том, что их не существует.
Я: Я считал себя самого для себя открытой книгой.
ОН: Но, может быть, не до конца изученной?
Я: Теперь я уже не могу быть ни в чем твердо убежден. Но этот голос, вернее, воспоминания об этом сне, не дают мне покоя уже третий день. Я все обдумываю, прикидываю, что бы это значило? И этот голос… Он был настолько четким, ясным и самое главное, убедительным, будто пытался меня загипнотизировать.
ОН: Я могу утверждать только одно – это был твой собственный голос. Это был ты. А вот зачем самому себя навязывать и внушать эту мысль, что смысла жизни нет, не знаю, над этим следует хорошенечко поразмыслить.
Я: Вот и я о том же: зачем? Если смыла жизни нет, то каков смысл в том, что я буду об этом знать. Ведь это не изменит сути вещей. Смысла жизни нет, значит, нет смысла существовать. Так что ли получается? И нет смысла в том, что я делаю, что ты делаешь. Ведь, если нет смысла в таких масштабах, как человеческая жизнь, откуда взяться смыслу в более мелких и повседневных вещах. Я не имею в виду питание, сон и тому подобное. Все это потребности человека, но ни как не источники смысла чего-либо.
ОН: Возможно, смысл жизни заключается в продолжении своего рода?
Я: Тогда это самый абсурдный смысл жизни, о котором я когда-либо слышал. На что мне продолжение рода, когда я сам буду гнить в земле? Мне от мысли, что я наплодил кучу детишек, не станет легче в последние мгновения жизни. Я умру, а они будут жить. Для меня никаких плюсов в этом нет. Это имеет отношение скорее к демографическому смыслу: один умер, а двое или трое его потомков продолжают жить. Не более того.
ОН: Возможно, твое подсознание хочет тебя подтолкнуть к поиску смысла жизни, говоря тебе как раз то, что его нет. Может оно тебя дразнит, провоцирует на поиски.
Я: не думаю, что так обстоят дела. Если это и в самом деле мое подсознание, то есть я сам, значит я, где-то в глубине своего сознания или подсознания убежден, что никакого смысла не существует, а значит, нет смысла его искать.
ОН: И что же теперь, продолжать жить по инерции, лететь, как камень, брошенный вниз?
Я: Ну а что еще? Какие выводы можно сделать из сна, который я увидел тяжело больным, пребывая в жару и недомогании. Мне приснился бред, чушь собачья, а я из этого захотел извлечь что-то стоящее и значимое. Так любой может стать философом, стоит ему только заболеть и запомнить все те галлюцинации, которые он увидит.
ОН: Сейчас речь идет только о тебе, а ты хочешь это перебросить на кого-то третьего. Забудь об остальных наконец, есть ты и твой внутренний непознанный мир. Смысла жизни нет – замечательно, не надо его искать. Пусть этим вопросом занимаются мужи, закончившие философские факультеты и написавшие тьму диссертаций на ни кому неинтересные темы. А нам пусть оставят более земные.
 

9

Я: Где я?
ОН: Ты наконец дома.
Я: Я ничего не понимаю. Где я? И почему ты в белом халате, а я в какой-то непонятной пижаме?
ОН: Ты и вправду ничего не понимаешь? Или ты искусно притворяешься?
Я: Да объясни ты мне наконец, что происходит.
ОН: Может, сам догадаешься.
Я: Что это за комната? Я здесь никогда не был. Запах как в аптеке. Я что, в больнице что ли? Что случилось, я ничего не понимаю.
ОН: Это можно назвать и больницей, только узкого профиля. Очень узкого профиля.
Я: Где я?
ОН: Ты в психиатрической лечебнице.
Я: Ты врешь!
ОН: Вовсе нет. Я, как никто другой, искренне за тебя переживаю и волнуюсь за твое здоровье.
Я: Как я сюда попал? Я ничего не помню. Это шутка какая-то?
ОН: Я бы с удовольствием сказал, что это розыгрыш, но не могу. У меня нет таких полномочий – признавать тебя вменяемым.
Я: Что ты сказал? Вменяемым? Это как понимать? Что за бред ты несешь?
ОН: Это не бред, а горькая правда. К сожалению, ты не помнишь событий последних нескольких недель. Но, к твоему счастью, у тебя есть я, твой верный друг и помощник. Слушай внимательно, возможно, что-то и вспомнишь, а, возможно, и узнаешь что-то новое.
Помнишь тот день, когда ты мне сказал о том, что тебе приснилось, пока ты был болен. Тебе приснилось, точнее, ты слышал некий голос, твердивший тебе одну и ту же мысль. И что ты сделал? Ты это пропустил мимо ушей, не придал этому никакого значения, а ведь это была чуть ли не самая мудрая мысль из тех, что оказывались в твоей сумасшедшей башке. Ты упустил такой чудный момент, момент откровения. Когда к тебе еще приходили подобные мысли? На работе, дома или за книгой? Я отвечу – никогда. Ты постоянно думал обо всем, что видел, но никогда по-настоящему не думал о том, что сокрыто в тебе. Всегда ты находился в каком-то печальном и расстроенном расположении духа, когда причин для уныния не было, а если и были, то, на мой взгляд, они были смехотворными. Я старался каким-то образом расшевелить тебя, придать уверенности, не рассчитывая на благодарность. Ты же все воспринимал как данность, как будто это все равно рано или поздно должно было с тобой случиться. Твое безразличие ко всему, к чему я питаю истинный интерес, вызывало во мне бурю едва сдерживаемого гнева, я готов был тебя придушить. Ты скептически относился практически ко всем моим вопросом и отвечал на них изредка откровенно, что меня иногда обнадеживало, я думал, что не зря затеял эту игру. Ты вспомни, как мы познакомились. Не помнишь? Ничего страшного, я напомню – для разговора у нас достаточно времени. Более чем. Я долго к тебе присматривался, хотел тебя понять. И знаешь к чему я пришел? А пришел я к тому, что передо мной был абсолютный нуль, неудачник, у которого все валится из рук, за что бы он ни брался, ничего у него не выходило. Но, к твоему оправданию, попыток твоих было не так уж и много. Хотя, если посмотреть с другой стороны, чем больше попыток, тем больше шансов, что одна из них увенчается успехом. Ну, да ладно, не об этом речь. Ты меня заинтересовал как личность, ищущая чего-то более осмысленного, я видел, что ты не принадлежишь к категории тех людей, которые повседневно тянут ярмо, даже не задумываясь о том, чем они заняты. Наверняка эта мысль тебя еще тогда не посещала, но я видел в тебе это. Блуждающий взгляд, в котором не было подлинного интереса к происходящему вокруг. Даже твои собеседники не вызывали у тебя никакого желания общаться. Я все это видел. Это было написано на твоем уставшем лице. У тебя был вид будто ты на каторге, а не в кругу знакомых. Как будто тебя привели на расстрел, а не развлекаться. Вспомни, как бывало, не часто, но бывало, как ты посреди вечера, не объясняя никому ничего, вставал и уходил, якобы домой, а сам бродил по темным улицам в одиночестве. И при этом ты даже не мог сам найти причины столь внезапного поступка. Друзья были удивлены, мягко говоря, но тебе было безразлично, какое впечатление на них это произведет и произведет ли вообще. Ты знал, что они об этом забудут в течение самого короткого времени. С ними ты был на одной ноге – ни ты им, ни они тебе, как показало время в дальнейшем, были не нужны. Никто из вас не делал трагедии из этого факта, жизнь продолжала свое движение. Бродя в темноте, в полном одиночестве, о чем ты думал? Я не знаю, могу только догадываться. Но это уже были первые шаги на пути к очищению от той бессмыслицы, что тебя окружала. Ты этого еще не понимал, но где-то, в глубоком подвале твоего «Я» это чувствовалось.
Не спрашивай, откуда мне это известно. Довольствуйся тем, что тебе пока известно. Уже тогда ты жалел, что выйдя из детства, сразу не попал во взрослую жизнь, так и оставшись взрослым ребенком и несмышленым взрослым. Твоя беда в том, что у тебя была уйма времени быть наедине с самим собой, а это не может не пройти бесследно, не оставив отпечатка. В школьные годы было проще: ты ребенок, который делает уроки. Но уже тогда ты не мог определиться с тем, что тебе дорого. И вот это ощущение перекочевало за пределы детства, а там уже разрослось, дало побеги. К сожаление, это были не благоухающие цветы, которые радуют глаз и наполняют душу чувством прекрасного. Это было семя сорняка, которому ты позволил разрастись. К чему это привело, мы все прекрасно видим. Одиночество – это бич думающих людей: они не могут без него, но и находясь в нём начинают сходить с ума. А ты себя никогда не считал глупым. И за это поплатился. Шесть лет ты был в одиночестве. Точнее, ощущение одиночества детских времен переросло в полноценное отчуждение в последующие годы. Я даже боюсь предположить,  я не знаю, что хуже – сознательное или подсознательное решение быть одному. Мне кажется, в твоем случае уместны оба варианта. Почему ты не хотел и не искал общества? Да, я, конечно, перегибаю палку, ведь были люди, обществом которых ты дорожил. Правда, недолго. Стоило тебе не видеться с ними пару месяцев и чувство дружбы атрофировалось, погибало без возможности реанимировать его. И что самое интересное во всем этом? Ты ведь не чувствовал ничего: ни угрызений совести из-за разлуки, ни желания встретится, ни желания восстановить былую дружбу. Все чуждо, все бессмысленно. А что дальше? После института настал черед вступить на тропу взрослой жизни. И ты устроился на работу. Казалось бы, времени на собственные мысли не должно быть, ты должен будешь сидеть перед монитором, выполняя «безумно важную» работу. Где тут взяться времени подумать о чем-либо. А оно было. Даже слишком много. Бессмысленная и неинтересная работа наводит на ряд размышлений. А когда твоя работа сводится к тому факту, что ты работаешь за еду, ибо денег на больше не хватает, то начинаешь терять интерес даже к тому, что надо просыпаться по утрам. Это прискорбно признавать, но свершившийся факт, каким бы он бессмысленным не казался. Отныне это часть твоей жизни, да и не только твоей. Но на других тебе плевать.
К чему я все это рассказываю тебе? Чтобы ты посмотрел на свою непродолжительную жизнь со стороны, не предвзятый взгляд на твое существование. Ну как, много смысла продолжать такую убогую жизнь? Не подумай, я не подталкиваю тебя к суициду. Это слишком простой выход. Я намекаю на то, что тебе пора было что-то менять в жизни. Правильно сказать – все. ВСЕ менять. Работу, место жительства, интересы, друзей. Прости, забыл, у тебя ведь их нет. Ты сам их оттолкнул от себя. Но я до сих пор не могу понять – ЗАЧЕМ? Почему ты добровольно лишил сам себя удовольствия быть как все: общаться, дружить, любить. Я решил: «Надо ему помочь». Но ты был слишком горд, чтобы принять чью-то помощь. Мне пришлось скрыть свои истинные намерения за маской дружбы. Да, я лицемер. Но цель оправдывает средства. Разве тебе не стало лучше? Всеми покинутый и добровольно отрешенный от общества ты начал приобретать ясность мысли, в твоей голове стали зарождаться ростки идеи, о которых ты раньше и понятия не имел. Все, что было тебе дорого или еще имело хоть какую-то ценность, было тобою пересмотрено и переоценено. Почти все ты выбросил на свалку – все понятия о морали взаимоотношений перестали для тебя существовать, они испарились. Ты радовался как ребенок, хоть и не признавал этого и всячески скрывал за хладнокровным и безразличным выражением лица. Твои взгляды на жизнь начали кардинально меняться – политика, спорт, карьера отходили на второстепенный план, были не столь важны. Тебе оставалось еще немного, самую малость, чтобы достичь того этапа, когда ты с твердой уверенностью в голосе мог бы сказать: «Я все понял».
Но, как ты можешь судить из своего нынешнего положения, этот этап остался тобою непокоренным. Ты все сам испортил, перечеркнул мои труды и свои собственные. То, от чего ты бежал, погубило тебя. Ты искал одиночество, а погубило тебя общество. Ты хотел быть безразличным ко всему, а в итоге разрывался от внутренних терзаний из-за несправедливого устройства мира. Ты искал аскезы, а нашел…любовь. То, чего ты больше всего боялся, что пугало тебя, как диких зверей огонь, погубило тебя. А с тобой и меня. Точнее мою веру в тебя. Я надеялся, верил, что ты испарился. Но ты решил меня обмануть, решил обмануть самого себя. Ты все время обманывал себя, а меня все-таки провести не смог. Я знал с самого начала твои истинные помыслы. На каждом шагу твердя себе, что одиночество это твой удел, гордясь этим у всех на глазах, в душе ты боялся остаться одиноким. Зарываясь в книги, с головой уходя в себя, ты, тем не менее, не хотел признаваться самому себе, от чего ты испытываешь страх. Ты боялся остаться один, наедине с самим собой, с собственными бредовыми мыслями, которые не представляли ни для кого никакого интереса. Ты не хотел просыпаться по утрам, не хотел, чтобы сны заканчивались, ведь иначе тебе предстояло встречать день и прожить его опять в полном уединении.
Вся беда в том, что осознавая свое одиночество, ты также понимаешь одну простую вещь: ты можешь быть не одиноким, это необязательно, стоит только захотеть и кто-то окажется рядом. Ты это понял и вцепился в этот, возможно, единственный шанс. Шанс быть нормальным. Но почему ты выбрал в роли спасательного круга любовь? Этот хрупкий мостик через стремительную и бурлящую реку твоего равнодушия. Это самое отвратительное чувство, которое разъедает тебя изнутри, если остается безответным. Думал, что тебя могут полюбить? Наивный. Думал, что у тебя появилась возможность быть кем-то другим, чем ты есть на самом деле? Очень жаль тебя разочаровывать, но ее не было с самого начала, еще до нашего знакомства. Ты очень медленно шел ко дну, как будто ты увяз в трясине. Все это было тебе ясно, но ты видел свое будущее все-таки не таким, каково оно было тебе уготовано. Попытка предпринята, шанс упущен. Тебе никто не сказал – попытка только одна. И в случае неудачи тотальный крах и провал по всем фронтам. Ты ничего никому не доказал, кроме своей беспомощности и несостоятельности. И как итог: ты здесь, твоя любовь была лишь твоей иллюзией на беззаботное будущее, светлую жизнь, как у всех. Как у всех. А где эти все, где те немногие, с кем ты еще поддерживал связь? Где твоя любовь? Где они, когда тебе нужна помощь? Дома сидят и делают то, что всегда: не думают о тебе. Ты был здоров – был никому не нужен, думаешь, больной ты кому-то понадобишься? Все они там, за этими стенами, за этими дверями. В другом мире, в котором ты хотел жить. В выдуманном мире. Реальный мир вот, прямо перед тобой: ты смотришь на него, на меня, на эти стены. Рассказать, что же все-таки произошло, почему ты здесь, а они там. Все просто – тебя предали. А знаешь кто? Нет? Нет, ты знаешь. Я знаю, а, значит, и ты знаешь. Или наоборот, неважно как. Да, именно она. Думал, тебя любят, идиот. Каким же надо быть кретином, чтобы в это поверить. То, чего ты боялся, свершилось – ты доверился человеку, а он тебя предал, растоптал все твои чувства и надежды, разбил тебе, если можно так выразиться, сердце. Никогда и никем не был ты любим; тебя ценили за чувство юмора и за то, что ты мог выручить в любую минуту. А когда у всех все в порядке о тебе забывают. Таки твоя «любовь» поступила. Ты сблизился, считая, что твои чувства взаимны. Глупец. Тебя использовали и выкинули. Как всегда. Раньше ты этого не замечал, не то, что сейчас. И ты взорвался. Как закрытый сосуд, а твои чувства, эмоции, мысли – это жидкость, сжатая и без того до предела. Вдобавок ты все это подогревал на медленном огне безразличия ко всему окружающему. Мы знаем, что происходит в таких случаях. Взрыв. Бац-бац, и нет человека. Почти нет. Ты есть, ты существуешь, но только в этих стенах и больше нигде. Ни в одном сердце нет тебе уголка, никто о тебе и не вспомнит.
Знаешь, ты ведь всегда мечтал остаться один, в тишине и покое. Ну, так вот, твоя мечта осуществилась. Но ты остаешься в ПОЛНОМ одиночестве, полном безмолвии, ни одни человек тебя не услышит и не узнает, о чем ты думаешь, какие мысли скрываются в твоей голове. Ты остаешься один, потому что я тоже ухожу. Да, да, не смотри на меня так. Ты не приложил достаточно усилий, чтобы остаться на плаву, ты хотел большего, а это противоречило всему, чему я тебя учил. Ты тонешь, точнее, ты уже на дне, а у меня нет желания здесь оставаться. Мне здесь нечем дышать, я задыхаюсь. Можешь собой гордиться: ты одинок и ничтожен. Ты пошел не той тропой – теперь расплачивайся за принятое решение. Хотел быть одиноким – получи сполна.
Я: Не бросай меня, прошу.
ОН: Слишком поздно.