Snuff

Я стоял в уютной светлой комнате. Повсюду горели яркие лампы, что бы ни один клочок тени не укрылся, где-то в неизведанном углу. Лампы гнали тень отсюда. Тень здесь не нужна. Ну да еще бы то, здесь накладывали грим, или просто приводили в порядок перед съемкой, что бы лицо и одежда полностью соответствовали тому, что хотели видеть режиссеры.

Вообще режиссеры странный народ. Мне приходилось подстраиваться под них каждую передачу. Каждый раз они придумывали что-то новое, что-то, что позволило бы расширить аудиторию, поднять рейтинги – то есть заработать больше. И они изгалялись на такие хитрости и ужасности, что мне иногда было страшно все это исполнять, особенно по началу. Потом я привык, сейчас мне, можно сказать, даже немного доставляло удовольствие моя работа. Я хотя бы то тут мог выплеснуть скопившуюся злость, ярость, отчаяние. Я себя чувствовал на свободе, заключенный рамками своей передачи, вернее наоборот, отсутствием каких-либо рамок. Страшно? Наверное, каждый телезритель испытывал это прекрасное чувство. Когда холодок бежит по коже, волосы встают дыбом, а потом страшно дойти даже до туалета. Странные эти люди. Зачем делать то, что приводит их в ужас.

Но такая вот у нас природа. И с этим ни чего не поделать. Пещерный человек в нас не умер, в нас не умерли и римляне, которые собирались на смертельное зрелище в Колизее. Просто сейчас все видоизменилось. И нам приходилось подстраиваться. Но люди все так же оценивали насилие как самый главный ингредиент телеэкрана. Так сказать главное блюдо, которое может быть припорошено чем угодно. Все СМИ это уже давно узнали, и поэтому новости были сплошь и рядом все залиты кровавыми новостными сводками, где что не новость, так труп, который к тому же показывали во всей красе. Что бы зритель посмотрел, потом посмаковал еще в голове увиденное, будто сладкую конфетку, которую сразу же есть то и не хочется, а хочется именно смаковать. Аудитория просит ужасы, ну что же держите, режиссеры дают им то, что они просят. Так еще около, наверное, двадцати лет назад, появились передачи «Окна», «Большая стирка», «Пусть говорят». Они с каждым эфиром становились все безжалостнее и безжалостней, сталкивали лбами людей, которые между собой не просто конфликтовали, но прямо таки сказать враждовали. Эфиры были наполнены руганью, страстями, наготой, если вы понимаете в каком естественно смысле. Не просто нагота физическая, а именно духовная. Люди не оставляли себе личной и интимной жизни, они все выносили, так сказать, на суд божий. Хоть судом божьим это не назвать. Единственное сравнение, которое приходит в голову такое: разъяренным львам бросают небольшой кусок мяса, а они начинают драться за него, кому он достанется. В общем, передачи и являлись именно таким зрелищем. Но ведь люди собирались у экранов в одно и то же время, каждый день, смотрели это все, с открытыми ртами, наблюдали, и радовались, а потом обсуждали все это с друзьями и подругами. Но в этих передачах был один минус. Один, но большой. Он то и не давал передачам выйти на большую арену. Завоевать еще большую публику. Да много людей смотрели те передачи, пережитки прошлого, но в основном это был контингент из уже изрядно постаревших людей. Молодежи не было. Да и еще бы то. Ведь не выполнялось главное условие таких передач. Все было подставой. Обычное театральное шоу. Не настоящие люди, не настоящие конфликты. Все искусственное. А кому это нужно. Конечно, некоторым хватало, но не всем. Не всем. Оставалась последняя ниша на телевидении, которая могла принести доход. И не просто доход, а озолотить своих создателей. Это была золотая жила, просто нужны были старатели, готовые на все, циничные, эгоистичные, жестокие. И они нашлись.

И вот на заре тридцатых годов, появился конкурент всем выше перечисленным. Новая передача. Передача без купюр. Без подстав. Без клоунов и актеров, декораций и чего-либо в этом роде. Новая передача – «Naked truth». А я оказался ее ведущим. Поначалу все мы сидели в маленькой студии. Денег было мало, работали можно сказать на добровольческих началах, я даже сам вкладывал деньги, выступал в своих костюмах, это сейчас у меня свой модельер и гример, свой водитель и т.д. Даже охранник есть. Ну, мне без него ни куда. Так вот. Работали так мы в маленькой студии. Приглашали живых людей с их живыми проблемами. Транслировались в интернете.  Я там был нужен не для того что бы помочь им, а для того что бы столкнуть лбами. Чтобы не дать им путей отхода. Что я делал просто мастерски. И вот в первом же эфире наши оппоненты не просто подрались, один сломал другому челюсть, ударив его стулом. Этот эфир за неделю достиг просто неимоверного скачка в просмотрах. За одну неделю – десять миллионов просмотров. За одну неделю я стал знаменитей, чем люди, которые идут к этому годы. Мы почуяли успех, и начали продолжать. Творить дальше. Наша фантазия разыгрывалась, и для эфиров мы стали выбирать необычные места. Денег уже хватало, на рекламе мы заработали, наверное, больше чем зарабатывают сами фирмы. Каждый хотел вставить свою рекламу нам в эфир. Мы снимали на заброшенных заводах, свалках – там, где есть простор для развития сюжета программы. Там где люди могут себя покалечить. В итоге все дошло до убийства. До убийства у нас в передаче. Убийства в прямом эфире. Смерть в прямом эфире. После этого наши трансляции начались на телеэкране. Нас не посадили, нет, увольте. Нам дали еще больше возможностей для самореализации. Все хотели разбогатеть, а это был реальный шанс. Почти единственный шанс разбогатеть в наше время. Поэтому нас продвинули в телик, дали больше возможностей, денег и прав. Точнее нам разрешили действовать как угодно, делая, что угодно, лишь бы рос рейтинг, лишь бы он не упал. А для этого публику нужно всегда поддерживать в тонусе. Не давать остыть. Расслабиться. Понять насколько ужасно. Хотя, по-моему, ни кто и не хотел понимать это.

И вот сегодня первый день эфира на телевизоре. Сегодня первый день будем вещать с телика. И мало того, сегодня мы собираемся показать что-то новенькое. Вернее разнообразить свой эфир. Сделать его еще более циничным, беспринципным, жестоким, смертельным.

Меня одели. Вернее накрасили лицо, что бы избавить от всяческих морщин и всего подобного. Я же должен выглядеть на экране как кукла. Быть молодым, подтянутым, подавать пример. Как будто меня вырезали из гламурного журнала и вставили в видео. Пускай даже в жизни я другой, и достичь такого на самом деле нельзя. Люди будут все равно верить, делать пластические операции, и уродовать себя. Зато приносить очередные бумажки-купюры другим людям, которым чужие жизни не важны. А значение имеет лишь размер кошелька. Даже не члена, вы что, это прошлый век. Теперь все решала сумма на твоем щету. Даже если ты инвалид, импотент, но с огромной массой зеленой бумаги, ты становишься всемогущ. Да вот такая арифметика.

Меня накрасили, одели в костюм от Armani, одев под него бронежилет. Я же уже говорил, что сегодня необычный эфир. Мало ли что может случиться. А такого сотрудника, ведущего, как я терять им было не охота. Так как я уже был лицом нашей программы, да и мастерски умудрялся столкнуть людей, выйдя сухим при этом. Надо мной даже иногда подшучивали, что я мог бы возбудить кого угодно, до любой степени, но выйти сухим из ее вагины. Странное сомнение. Оттуда сухим выходить я не хотел. Но, да ладно. Меня одели, под конвоем, как я его называю, на самом деле они защищают меня от всяких недовольных, которые естественно было. Мало, но были.

Так вот, под конвоем меня вывели к нашей машине. Микроавтобус, оснащенный по последнему слову техники, что бы принимать сигнал с камер, обрабатывать тут же, в реальном времени, пока идет прямой эфир. Конечно, люди были собраны как на подбор. Ведь вся передача труд коллективный.

Меня подвели к небольшой группе, стоявшей у задней двери в машину. Там стоял наш генеральный директор Антон Борисович Шпонька, его зам Григорий Васарионович Воздержанский и еще ондин, не знакомы мне молодой человек, на вид ему было лет двадцать-двадцать пять.

-Здравствуйте! – сказал я, подходя к ним. По очереди пожал всем руки.

-Привет! – ответил Антон Борисович, с ним мы, когда то начинали работать над передачей, вернее он ее придумал, и год пытался что-то там сделать, но без успешно, не мог найти нормального ведущего, вот передача и не шла, но потом появился я, и мы взорвали интернет.

-Здравствуйте, - безвкусно ответил Григорий Васарионович, с ним у нас были личные неприязни, потому что он пришел в программу недавно, сразу стал замом и пытался качать свои права. Ну что поделать. Человек гавно -  вот и всплыл так быстро. Подлизал в нужном месте. Хотя, что я, ведь без этого тут ни как.

-Меня зовут Андрей Александрович Малычихин. Можно просто Андрей! – сказал юноша, ну по крайней меря юноша для меня, акулы не пера, так телеэкрана или интернета.

-Привет Андрей, - ответил я.

-Он будет с тобой вторым ведущим! – заявил Антон Борисович.

-В смысле вторым ведущим? – не понял я. – Вы хотите отобрать у меня эфир?

-Нет! – твердо ответил Антон Борисович. – Мы сегодня выходим на большую сцену, Саш! Нам нужно что-то новое.

-Так у нас и так почти формат передачи сменился! – воскликнул я, переживая, что меня собираются подвинуть.

-Формат сменился, и ведущие сменятся! Настало время реформ! – громко, чеканя, корча из себя гребаного Ленина, заявил Воздержанский.

-Нет, ведущих мы не меняем, - успокоил Антон Борисович. – Он молод, ты его подучишь, он за тебя всю грязь будет делать. Ты же готов парень.

-Конечно, Тон Борисыч! – вытянувшись в струнку, чуть ли не отдав честь, не сказал, а заорал юнец – Андрюша, как про себя назвал его я.

-И вы предлагаете мне работать вот с ним? – уточнил я.

-Не предлагаем, а приказываем, что тебе делать! – неунимался Воздержанский.

-Да заткнись ты уже! – плюнул Антон Борисович своему заму, и обратился ко мне. – Ну ты же понимаешь, что так лучше будет. Тебе же самому сподручнее, ну и безопаснее естественно. Не так ли? Да и малец-то способный. Сам убедишься.

Я бросил яростный взгляд, взгляд тигра, готовившегося к прыжку на жертву, на Воздержанского, он отвел глаза в сторону. Потом я осмотрел с ног до головы Андрюшку. Молод он пока, опыта маловато, но выглядит здраво, тело хорошее, атлетическое, мордашка симпатичная, вот как он в разговоре импровизированном, пока не знаю, но выясним. Так уж и быть, ладно попробуем, что получится.

-Ладно, Антон Борисович! Попробуем! – согласился я.

-Тогда загружайте! – прочеканил он. – Ни пуха, ни пера.

-К черту! – заорал Андрюшка.

-К черту, - прошептал я себе под нос.

Мы все распрощались и Антон Борисович с замом двинулись в свой черный Мерседес, а мы с Андрюшкой в нашу передвижную студию. Когда директор и зам пропали из виду, он позволил себе расслабиться. Даже, наверное, сгорбился немного. Ну, пускай расслабится перед эфиром. Полезно. Мы, молча сели в машину и поехали.

Первые минуты мы ехали молча. Потом я решил заговорить:

-С тобой провели инструктаж?

-Да, – сказал Андрюша, как то отстраненно.

-Передачи наши смотрел?

-Я фанат!

-До этого, где работал?

-В новостях. Репортер.

-Имеешь опыт работы в прямом эфире.

-Последние два года, только и работал в прямом эфире.

-Что тебя привело к нам.

-Карьерный рост, сама передача. Смысл ее…

-А если, правда?

-Слава…Деньги.

-Так и нужно. У нас, знаешь ли, все по-честному. Врать перед аудиторией не стоит. Это тебе не новости.

-В смысле?

-Тут людям нужна голая права. Без купюр. Они любят когда правда и натурализм щекочут им …

-От этого и название?

-От этого и название.

Мой допрос происходил отрешенно. Будто одна маска, ни чего не выражающая, спрашивает другую. Закончили мы, когда приехали к месту назначения.

Двери открылись. Мя высыпали на улицу: я, Андрюша, наш оператор Объективов, и еще двое, вооруженные автоматами и в масках. Я не знал их имен. Да и не хотел. Они помогали нам захватывать нужных жертв и забирать их с собой.

Мы оказались около церкви. Огромная церковь. С позолоченными куполами, которые бросали блики солнца мне в глаза, огромным крестом, вспарывающим небо и белоснежными стенами, которые красили, чуть ли не каждый день, в надежде скрыть всю черноту их внутренностей. «Сколько же они бабла сюда вгрохали? – подумал я. – Неужто все построено на те пожертвование, что люди бросают в коробочки в супермаркетах. Да ну бред. Воруют. Воруют, так же как и все»

-Так начинаем эфир! – скомандовал я. – Андрюша, ты пока не светись. Зайди за камеру. Вова, давай снимай. Ребята, приготовьтесь, в позу там встаньте, не знаю, ну вы ж умеете. Пора начинать!

Все сделали как я и сказал. Объективов Вова, вскинул камеру, как ружью, прицелившись в меня через глазок в камере. Двое с автоматами приняли грозную позу, какие обычно принимают герою голивудовских экшенов, а Андрюшу сиротливо ютился за спиной оператора.

-И так! – пробубнил Вова. -  Камера! Мотор…

-Да снимай уже, - засмеялся я.

-Все снимаю.

-Здравствуйте, дорогие наши телезрители. Сегодня наш первый день в новом формате. Формате телевидения, который мы выведем на новые границы. Границы вседозволенности, - начал я, обильно жестикулируя руками, четко чеканя слова, словно солдат чеканит шаг в строю. – Сегодня мы попытаемся разобраться кто прав и виноват. Куда катится наш мир. И останется наша страна конституционной или же права верующих возьмут верх. Только сегодня, только сейчас, насущный вопрос без купюр и подставы. Живые люди, живые события. Настоящие смерти.

-Начнем с того что мы захватим двух представителей церкви, - я вошел в свой обычный кураж и настрой, теперь меня не остановить. – Иерея Иоанна и его жену Авдотью. Сейчас они вскоре всего, как всегда читают молитвы. Нам придется вторгнуться в их жизнь. Прервать обычное течение дня. Связать и увести с собой, туда, откуда они не выйдут без нашего разрешения. Ну что? Поехали?
Я спросил, сам не знаю у кого. Главное спросить. Это моя фишка.
Я двинулся к входу в здание. Двое автоматчиков шли впереди. Вова оператор следовал за мной, снимая все вокруг и меня, Андрюша семенил сзади, опустив голову.

-Мы заходим внутрь. Сейчас начнется шоу! – прошептал я. – Вперед!
Автоматчики толкнули двери и ворвались внутрь, водя стволами из стороны в сторону, прицеливаясь во всех подряд. Орали наперебой друг друга: «Лежать!». Испуганный народ со страху попадал, сжался в одно единственное тело, будто страус, воткнулся в землю. Ни кто и не смел перечить. Иоанн стоял у алтаря и держал кадило, его жена была неподалеку.

-Вон там впереди иерей Иоанн! – заорал я в камеру, Вова снимал лежащий вокруг народ, и меня одновременно, что сделаешь – мастер. – Сейчас мы его скрутим и заберем. Андрей, вяжи его.

Из-за моей спины выскочил Андрюшка, он как леопард, проскочил мимо валяющихся людей, подпрыгнул к Иоанну, стукнул его в живот, и начал застегивать сзади руки наручниками. Кто-то закричал, кто-то плакал. Бабки лепетали, что-то про кару свыше. Мне было все равно. Зрители хотят, деньги текут – я делаю. Я подошел к Авдотье, все время, говоря в камеру, кто они такие, рассказываю всю их подноготную. Потом предложил ей сдаться самой, на что она протянула вперед руки. Я застегнул ее наручниками, и мы повели их на улицу.

Вывели на улицу. Сунули в машину. Сзади у нас было специально зарешеченное место, для таких вот грузов. Все это естественно снимали на камеру, плюс мои комментарии. Отсняли. Сели в машину двинулись. Я вводил в курс дела зрителей, объяснял, что будет происходить дальше. В голове же крутились свои мысли. Я думал про Андрюшку. Парень на удивление сработал хорошо. Видно опыт все-таки есть, какой ни какой, да и на уши ему подсели видать не плохо. В общем, молодец. Ну, про автоматчиков и говорить не чего, дело свое они знают, как и мой оператор. Я был доволен. Все шло хорошо.

За окном светило солнце, нет ни облачка. Жара. Эфир пока шел хорошо. Оставалось надеяться все так и кончится хорошо. Ехали мы не долго, минут десять. Я не переставал говорить, подключал Андрющу.  Вел с ним диалог. Парень держался отлично, молодцом.

Вскоре мы приехали. Вышли из машины. Камера естественно не снимала, куда мы идем. В это время показывали видео вставки разных духовных лиц, которые, то разъезжали на мерсах, светили ролексами, и даже показали видео, которое откопали в недрах интернета, где никому не известный поп ругается с простыми прихожанами.
Мы пришли на месте. Рассадили наших заложников. Крупный план моего лица:

-Сегодня у нас в студии уже знакомые вам духовные лица! А также…

-Мэр Москва Валерий Валерьевич Псов! – вставил Андрюша.

-И депутат государственной думы Павел Владимирович Гуськов! Два убежденных атеиста! – продолжил уже я.

-Против несгибаемых верующих! – Андрюша, как и я, начинал входить в раж. – Кто победит. Кто окажется прав. Сегодня узнаем.

-Только после небольшой рекламы. Во время которой вы можете голосовать, отправив смс на номер, который вы видите ниже. Вы можете выбирать, что мы сделаем с первым солгавшим. Клеймить, отрезать палец или заставить съесть горячее машинное масло. И все это после небольшой рекламы.

Мы прервались на рекламу. Что-то обсуждать, не было времени. Все проверяли аппаратуру, микрофоны, собирались с духом. Для зрителей рекламная пауза тянется вечность, для нас – секунда, что бы перевести дух, секунда чтобы все проверить и еще секунда, чтобы подумать: «А оно мне надо?». Но ответ найти не успеваешь, потому что уже слышишь: «Камера, мотор, поехали, поехали!».

-Здравствуйте еще раз, и привет всем кто только что переключился на нашу передачу. Сегодня мы попытаемся выяснить где начинаются чувства и права верующих, а где заканчиваются. Захватит ли вера всю власть, и откуда у них столько денег. Слово предоставим Павлу Владимировичу.

-Да, здравствуйте! – начал он размеренно. – Я заинтересовался этой темой, когда мне в руки попали кое-какие документы. И я увидел деньги, которые поступали для церкви, как бы на нужды. Реставрацию, уход, содержание, зарплаты: но все это покрывалось с избытком. Там еще оставалось несколько миллионов сверху. То есть они врут,  рубят деньги, половину себе в карман.

-Наглая ложь! - вскрикнул Иоанн.

-По счастливой случайности у нас оказались эти документы, - улыбнулся я. – Андрей зачитай, пожалуйста!

- Значит так! – начал он, держа в руках какие-то листы. – Переведено вашей церкви четыре с половиной миллиона, что бы покрыть все расходы нужно только два с половиной, это было подсчитано нашими экономистами, то есть два с половиной миллиона вам в полнее достаточно. А где еще два?

-Вы все подстроили! – закричал иерей. – Бог вам судья! Наказание неотвратимо.

-Видно нашелся первый лжец. По итогам голосования стало ясно, первого мы клеймим!

Откуда-то вышел мужчина с раскаленным прутом, на конце которого красовался, красный от жара кругляш с буквами лжец. Он подошел к Иоанну, и тыкнул в него. На что иерей закричал, а на его груди красовалось клеймо: «лжец».

-Продолжим! – сказал я повседневно. – У вас есть что сказать, иерей Иоанн?

-Вы все грешники. Вы будете гореть в аду. Всем вам там гнить. Бог все видит. Все!

-Я имел в виду по существу! Есть что сказать по существу? – переспросил я.

-Вы все там сами заврались, заворовались. Не вам судить меня. Не вам…
 
-Значит, Иоанн сказать ни чего не хочет! – вставил Андрюша, а молодец, вовремя подсуетился, а то сейчас этот поп разошелся бы. -  Валерий Валерьевич, вам есть что сказать?

-Да, иначе я бы не пришел сюда! – засмеялся он. – Я хочу сказать об их чувствах, которыми они постоянно тычут в нас. Помнится мне, был один случай, когда хотели запретить театральную постановку. Якобы она обижала их чувства. Обижает, - обратился он уже к ним. – так не ходите. Не смотрите. Влезая в искусство, вы обижаете чувства мои. Разве ваш Бог не учил вас считаться со всеми. Не насаждайте мне вашу веру. Не нравится то, что происходит, сидите дома. Не сидите дома, считайтесь с…

Договорить он не успел. Авдотья налетела на него. Перевернула тело мэра вместе с креслом. Они упали. Авдотья начала бить его и карябать лицо. Я не влезал. Рукой придержал, незаметно, Андрюшу. Мало ли кинутся разнимать. Нам нужно было это. Нам нужна была драка. Все идет, так как нужно. Пусть дерутся, пусть. Гуськов сидел не шелохнувшись. Иоанн, потер заклейменный участок, и нащупал под сидением у себя нож. Да мы клали некоторым такие вещи. Специально. Иерей озверел. Он вскочил с места. Ломанулся к лежащему меру, и начал зверски бить его ножом. Он его убил. Нет смысла даже что-то проверять.

-А теперь самое время посмотреть рекламу! – объявил я.

Во время рекламы их естественно разняли. Всех усадили на место, а мертвого мэра вынесли из студии. Все заняло малый промежуток времени. Делали все слажено, уже отработана техника. Все молодцы.

-Не забывайте голосовать! Отправляйте смс! – начал я после рекламы. – Следующего совравшего мы четвертим, повесим или посадим на электрический стул. Выбирать вам! А так же напомню, что вы можете позвонить и сами задать интересующий вопрос участникам дебатов. Номер в низу экрана. Ждем звонков.

-А пока продолжаем! – говорит Андрей. – Скажите Авдотья, вы полностью поддерживаете своего мужа, и полностью разделяете его веру. Готовы так жить?
«Видно Андрюше рассказали за перерыв, он задал вопрос вперед меня. Мой вопрос. Подумал я. Как бы он так не занял мою нишу!» - подумал я.

-Даааа! – протяжно и вызывающе ответила верующая. – Я люблю мужа, поддерживаю его. А вера это мое все.

-И так у нас есть второй лжец, - заявил я. – Авдотья. К сожалению это вы. Мы взломали вашу электронную почту и нашли сообщение вашей матери. Где вы пишите, что устали так жить. Вам надоела ваша вера. Муж, который не уделяет вам внимания, не спит с вами. И что вы с ним ради денег. Это сообщение вы можете посмотреть на экране. Специально для вас.

-Суки! – заорала она, когда ее тащили под руки, сажали на электрический стул и поджаривали. «Как то долго она кипятилась» - подумал тогда я, но сразу же отвлекся, так как в студию был звонок.

-И так, у нас есть один дозвонившийся! – сказал я. – Алло, мы слушаем.

-Здравствуйте! – ответил грубый сбивчивый голос. – Меня зовут Аркадий.

-Здравствуйте, Аркадий! Задавайте свой вопрос! – заговорил Андрюша.

-У меня вопрос к господину Гуськову. – Сказал мужчина. – Вы тут говорите о том, что воруют верующие, а сами, хотите сказать, не воруете?

-Я веду честную политическую деятельность…

-А вот и нет! – отрезал я. – Аркадий прислал нам документы, в которых видны все ваши откаты и взятки. Дорогой мой, Павел, Владимирович, вы уличены во вранье. Но у вас есть шанс послужить народу. Вы будете или взяты на органы  или брошены на съедение акулам. Решать вам. А итог мы узнаем после рекламы.

-Это что такое? – заорал Гуськов. – Как это? Я не должен был погибнуть. Я не хочу умирать.

-Что поделать! – сказал я, поправляя свой микрофон, и смотря, что делать дальше.

-Это как так… - он хотел кинуться на меня. Но его схватили те двое автоматчиков, связали и повели к бассейну с акулами.

Передача началась. Я начал говорить что-то, сам уже не помню, особо не задумывался. Говорил на автомате. Вел диалог с Андрюшей. Потом показали как Гуськова жрут акулы.  Сказали, что даже на смертном одре не послужил народу. А Иоанна отпустили. Он отделался лишь клеймом. За то все будут знать его натуру.
-Дорогие телезрители. Пришла пора прощаться. Увидимся на следующей неделе. Пишите нам на сайт кого бы вы хотели увидеть, и может это произойдет. До скорой встречи.
В этот момент я почувствовал, что по шее скользнуло что-то холодное. Потом как меня резануло. Брызнула кровь. Я упал, начал задыхаться, захлебываться. Надо мной стоял Андрюша. Андрюша с окровавленным ножом.

-Изменился формат передачи! – сказал он в камеру. – Меняются и наши ведущие. Но только надо умереть. И так теперь я буду продолжать весть эту программу.

Андрюша говорил и улыбался, а лежал на пол и умирал, а камера продолжала снимать мою смерть. Смерть на телеэкране. А ведь где-то на это смотрят люди, жуют попкорн, радуются, обсуждают. А я здесь. И я умираю
Передача закончилась. Красный экран. Надпись. Эфир смотрело более трех миллиардов телезрителей.
Титры.