1999-2001

ВСТРЕЧА С БУЛЛЕТОМ

1

Тихий небольшой бар недалеко от * * * . Деревянная резная лестница опускает тебя на тридцать ступенек вниз в подземелье. Окуная в атмосферу тихого блюза. Стука бильярдным шаров и полного умиротворения. Слева располагается раздевалка с учтивым негром – портье, справа тихо плещется альпийская горка с настоящими маленькими разноцветными рыбками в воде. Полукруглый арык продолжается практически на всем протяжении левой стены и упирается в несколько уютных кабинок. Одна из них, поближе к воде, и напротив биллиардных столов была наша с Буллетом. Один раз оказавшись здесь совершенно случайно мы на столько влюбились в это месте, что выкупили кабинку. Теперь каждый раз стоило только позвонить, как отказа не было. Я сдал плащ, поздоровавшись с блестящим, как начищенные гуталином ботинки, Тито, и направился к кабинке.
Булет сидел в компании девушки продававшей тэкиллу. Такие девицы, практически в костюме Евы, с увешанными, словно прикрепленном к трусикам, кожаном ремне, батареями стопок продают тэкиллу или виски. Заговаривать не по делу с клиентами, или тем более садиться рядом с ними, строго воспрещается, но только не в нашей ситуации. Любой владелец посчитает Буллета, как минимум хорошей рекламой, заведения, не смотря на то, что вылезает он из кабинки редко, в туалет, или же просто выползает, когда узнать в нем известно режиссера, достаточно сложно. Девушка уже позволила положить Буллету его пухлую правую руку на свою бронзовую коленку и смеялась, закидывая красивую головку с длинными светлыми волосами, которые очень гармонировали в приглушенном свете с черным лифчиком. Булет что – то шептал ей на ухо. Судя по смеху тэкильщицы и нарочисто прищуренными глазами, явно какие – то пошлости. Но это был стиль Буллета. Не хотите – не слушайте, если же слушает – сегодня ночью он будет рассказывать ей очередные байки о том, что возьмет главной героиней очередного ролика, про меринду или рэд булл. Снимать который будут как минимум на побережье океана, на фоне заходящего солнца и пальм. Девушки обычно верят. Ждут чуть ли не годами, делая Буллету это, мечтая о Карибского варианте рекламы нежнейшего йогурта Даниссимо.
Я сел напротив и отхлебнул хенекен из поставленной заранее кружки. Песня сменилась на Тито и Тарантула…Strange fak. Булет был на столько увлечен девицей, что даже не заметил меня. Я насчитал семь тэкилл. Шесть были явно Буллетовские. На седьмой был виден легкий след помады. Тэкильщица заметила меня первой. Вздрогнула и нежно улыбнулась мне.
Булет оторвался от ее уха.
В глазах не было ничего кроме алкоголя. Глаза Булета были замутнены скабрезностями и тэкиллой. Но в них все же было что – то теплое. Я бы даже сказал детское. Видимо именно то, что я уловил тогда, в ДЖАБЕ. Вообще атмосфера была похожей. Может быть мы и стали ходить сюда, вспоминая т, пусть и закончившиеся не так хорошо как хотелось, но яркое время.
Булет улыбнулся и сказал,- здаарова, чувак!
- Хай, - ответил я и стукнул своей ладонью по его, вытянутой вперед.
- Будете тэкиллу, - спросила тэкильщица.
Она смотрела на меня так, особенно под заводных тарантулов, что я стал сомневаться, что идея охмурения принадлежала Буллету.
- Детка. Сколько тэкиллы ты продаешь за один вечер, - поинтересовался Буллет.
- Штук двадцать, - ответила Девица с прищуром, явно преувеличив, учитывая количество клиентов и их возраст…
- Оставайся, мы уже купили у тебя семь, - тонко захихикал Буллет… - правда, Странж…
- Да, - екнуло сердце. Я так и не привык, когда он меня так называет, но…прошло уже чертовых семь лет. Пора и позабыть. Пропал Саня и пропал. Сгинул и сгинул. Я ли виноват в том, что привез его в ДЖАБ! Он сам сказал, - отвези меня туда. Так что моей вины в этом нет точно! Все, забыто!
- Две золотых, - громогласно сказал Буллет и щелкнул пальцами на правой руке.
Буллет мне показался немного возбужденным. Маниакальным. Хотя. Учитывая, что мой взгляд тоже, тяжелел при виде столь откровенного, обрамленного черной кожей, второго размера…косметика у девицы тоже была безупречна. Ничего лишнего. Небольшие серьги, узкое лицо, подведенные четко и чуть стрелками глаз а, длинные, словно шелковые желтовато - белые волосы. Просто с картинки. Хотя. Убрать все это – будет обычная студентка, третьего курса…а вот Фритт. Фритт и без всей это бежутерии была великолепна.
Девушка разлила там золотую тэкиллу.
Буллет поднял стопку и сказал.
- Знаешь Странж. Я встретил сегодня эту милую особу и понял, что жизнь продолжается.
Я тихо посмеялся про себя. Совсем недавно при встрече с Фритт, я подумал абсолютно то же самое.
Песня сменилась на «коразон» Сантаны…очень символично…
- И я вот что скажу. Во ты знаешь. Такие девушки не должны продавать тэкиллу.
( такие девушки должны сосать у меня, думая о даниссимо на карибсикм островах…)
- Такие девушки достойны большего. Не подумай ничего плохого, но у тебя идеальная фигура. Этот загар, явно не искусственный и не грязноватый турецкий или египетский, а чисто блестящий и такой томны загар наших курортов…
( сраная Анапа с ее воблой и цыганами, где говно плавает и перемешивается тенями миллиона таких же неудачниц как ты, а каждый второй коренной узбек, хочет облапать твою задницу, или трахнуть тебя возле берега, опоив поддельный парламентом)
Такой загар очень хорош для софитов. Я считаю что…
- Буллет. Скажи что – нибудь о нашей встречи что ли, - начал было я.
- Стой! Детка. Наша встреча более чем символична! Этот чувак, которого я знаю уже семь лет. Он мне как брат! У нас с ним телепатия. Мы познакомились с ним на одной навороченной пати, посвященной его победе на конкурса эксцентричной фотографии. Ты не представляешь себе. Лыжный курорт, в Альпах, мы рассекаем на двух снегоходах. Вокруг тишина и тут мы находим несчастную лыжницу. В итоге мы подбираем ее, спасаем от холода. У нее повреждена нога. Растяжение связок. Мы везем ее в отель и…она оказывается тоже русской! В итоге он, - Буллет тычет в меня пухлым пальцем, - влюблен в нее до безумия. Но…мимолетный секс, наша помощь и…эта до мозга костей творческая девица – художница исчезает из его жизни. Как он горевал. Ты бы знала.
У меня аж рот открылся. Булет! Что ты несешь. Какой курорт! Да, была Фритт, был перевернутый снегоход, который потом и вовсе пропал благодаря Психу, но такое…
- Так вот, - Буллет был  в ударе, - в итоге. Звонит мне этот чувак сегодня и говорит, что она вернулась в его жизнь! Она сама нашла его. О Господи! Это просто катастрофа! Катастрофа для него, и для меня, так как я его друг. Представляешь как мы переживаем, - Булет нахмурился, словно действительно переживал так же как я, а не пытался запудрить спектаклем, и так офигевшей девчушке. – Она нашла его. Он в шоке, он рад как ребенок, он считает что это самый лучший день в его жизни и …в этот день я встречаю тебя, дитя мое! Это так символично! Я предлагаю тост. Тост за такие прекрасные и неожиданные
(ножки и сиськи)
встречи, которые могу перевернуть всю нашу жизнь.
Мы переглянулись с тэкильщицей. В глазах у нее было какое – то даже сексуальное возбуждение и удивление. Тэкильщица смотрит на меня, ища подтверждение слов Буллета. Не смотря ни на что, все звучит чересчур ярко и нереально…
- Это правда, - сказал я, - и…Буллет…он никогда не врет, особенно, когда немного выпьет, - добавил я скептически оглядывая ровный ряд пустых стопок.
Буллет еле заметно подмигнул мне и опрокинул рюмку, предварительно лизнув с правой руки.

2

Через некоторое время оказалось, что золотая тэкилла у девчонки кончилась. Репертуар песен сменился.
- Вот блин, помнишь, - Булет закурил, - это же…как там песня. Она все время в ДЖАБЕ звучала. Трули мэдли дули…
- Савач гарден, - ответил я. Помню. Хотя на самом деле не помнил…просто песню знал. Откуда тоже не помнил. Хотя. Я все время там был под шафе. Так что может быть и звучала…
- Знаешь. Я  так часто вспоминаю то время. Все – таки тогда было супер. На столько знаешь непринужденно. Как – то вот, ну просто сумасшедши как – то. И ты вот мне позвонил, про Фритт сказал. На меня так воспоминания нахлынули. Просто кабздец. Я просто улетел. Ты не представляешь себяе Словно туда вернулся. Столько всего. Вся жизнь перед глазами прошла. Даже ту белобрысую вспомнил. Не поверишь…помнишь ее…
Вольг. Как же не помнить Вольг…даже имя вспомнил…
- Помню…но это не так важно…Я когда только ее увидел. Я до сих пор не могу поверить в то, что она у меня на кухне сидела.
- Ну и как она? – Булет хитро улыбнулся и сделал бровями как заправской любовник, - все такая же цыпочка, не располнела. Как сиськи?
- Пошляк, - ответил я. – Я с ней не спал.
- Да ну, - с каким – то радостным удивлением воскликнул Буллет.
- Да ну, не да ну…не смог. Ты же знаешь, как я к ней относился. И тем более…получается, что я ее бросил. Оставил одну. Но знаешь. После того убийства. Я даже не знал что мне делать. Ведь это я его привез. Кошмар. Помню как сейчас. Словно время тогда остановилось, а сейчас, когда Фритт вернулась снова пошло. Меня тогда словно выкинули на берег реки, а сейчас воды прибавилось и меня снова течением подхватило.
- Да…страшное событие. Но твоей вины в этом нет. – Булет смотрел на свои пухлые руки, развернув наружу ладонями, - тем более это было так давно. На много более странно, что ты смог его отыскать. Да еще на кладбище.
- Вот и я о том же…на кладбище…маразм какой – то.
Я закурил и тут вернулась тэкильщица. На поясе у нее висела новая бутылка золотой тэкиллы.
Но разгвор уже перешел в другое русло.
- Так вот… - Булет снова разулыбался, - как твои ощущения. Ты все еще любишь ее?
Булет смотрел словно сквозь меня, хотя в этом плавающем взгляде трудно было разобрать вектор. Казалось, что Буллет произносит какую – то заученную роль, не больше. А сам где – то далеко, в своем затуманенном алкоголем сознании.
- Знаешь. Не поверишь. Люблю. До безумия. Я словно опять тот. Мальчишка. Словно ничего не происходило, как буд – то не расставались. Как буд – то столько времени и не прошло. А так просто. Проснулся утром и вот тебе. Снова все как обычно. Фантастическое ощущение.
- А хрен его знает, может и вернемся туда, - Булет достал тэкиллу с пояса девицы и разлил сам, - у меня предложение – может быть вернемся туда. Ну всмысле…знаешь. Собраться я, ты, Фритт. Посидеть вместе, тряхнуть стариной…
- Ага, - рассмеялся я, - и Психа позовем.
- Нет уж, этого урода. Я так рад , что больше никогда его не видел. Он мне даже приснился один раз, такое ощущение осталось. Полный ужас. Долго в себя прийти не мог.
Я вспомнил свой сон про Психа, тогда, в ДЖАБЕ. Да уж…может этот Псих и вправду телепат. Кто его знает. Где он сейчас. Чем он сейчас занимается…
- Честно я тоже. До сих пор. Как вспомню его взгляд, так в дрожь бросает.
- Ну что же…за прошлое, - Булет поднял рюмку.
- За прекрасное прошлое, - произнес я, пытаясь не думать о Сане…плохие мысли под воздействием тэкиллы медленно отступали. Тэкильщицы периодически становилось две. Булета тоже. Я понял, что набрался. Видимо на старое легло.
- Слушай. А вот эти саваж гарден, - наконец сказал Булет, - они не пидарасы случайно?
- Не знаю…но диск их стоит, это точно, - согласился я, так как шла пятая песня с альбома, скорее всего лучшие хиты…
- А я вот думаю, что пидарасы. А самые большие пидарасы, знаешь кто?
Буллет раскачивался из стороны в сторону, то и дело задевая плечом девицу. Кажется в этот момент он и вовсе позабыл о ее присутствии. Потом оперся на стол пухлыми руками и, наклонившись на меня, вцепился взглядом,  словно пытаясь найти опору, в какую – то картинку, изображающую дебош, висящую у меня за спиной.
- Ну.
- Я тебе и раньше говорил, а вот теперь… Знаешь как с этими сценаристами тяжело. Все они суки! Им говоришь – не надо это в кадре. Не пройдет эта романтика или еще что – нибудь. Напридумывают – говорю – в формат не влезем! Времени не хватит. Ролик должен быть пару минут. Пока, какой бы ты талантливый не был, все покажешь это – времени дохера уйдет, а тем более от главной идеи отойдем. Смысл потеряется! А они, как полные мудаки! Тогда нельзя передать настроение! Да настроение можно с помощью звука и сисек, с помощью ландшафта передать. С помощью спички зажженной, на заднем плане. Вот показал, как такая, - Булет погладил по плечу тэкильщицу, трусики почти стянула, так чтобы почти все видно, но чуть чуть, самую малость – невидно, так что дальше - все, эти лысые уроды, - Буллет сделал акцент на каждом слове, говоря медленно, почти на распев, тыкая пальцем в деревянную поверхность стола, - все эти уроды побегут покупать этот похудательный йогурт своим жирным ****ям!
Буллет отхлебнул пива и откинулся назад.
- Покажешь, как нимфетка мороженое сосет, и минуты не пройдет, как куча прыщавых юнцов купит именно это мороженое, чтобы посмотреть может ли их нимфетка, такая же прыщавая и романтичная в душе,  сосать. А она, - Буллет закурил и выпустил колечко дыма, - насмотрится этой заваулированной порнухи, смеси сладенького мороженого и секса, и на подсознательном уровне будет лизать это мороженое и вспоминать этот клип. А потом пойдет в кино с этим парнем в кино, а может в парк…а может просто в подъезд. И никогда, никогда не задумается о том, что их к покупке этого сраного мороженого подтолкнул именно я. У них первый секс, а у меня куча бабла…а эти.
Буллет вздохнул.
-  Пишут все. Да никогда не предашь бумагой, как кто – то хочет срать, как кроме того: что «он хотел посрать», или «у него на нервной почве разболелся живот», или «в этот момент он думал о унитазе»…
Буллет был в ударе.
Я заржал, как дурак. Тэкильщица была просто в исступлении. Смех ее стал хрипловатым, но еще более возбуждающим. Она была уже в отпуске. В этот момент ее не интересовала ни работа, ни то, что она пьяна. Она уже видела себя, стягивающей что – нибудь с чего – нибудь где – нибудь на карибах, а потом тысячу тупоголовых бегущих только из – за нее. Она была приближена к искусству и все остальное было неважно…Она уже видела себя, управляющей миром…
- Почему же, можно сказать еще, - я задумался…а действительно. Как написать, что человек хочет справить нужду? – Ну…можно написать…он вышел…
- А потом начало вонять говном! – Буллет начал смеяться и мне показалось, что барабанные перепонки сейчас просто лопнут, - Точно. Э нет…не напишешь чтобы красиво было. А ролик: вот он прыгает на одной ноге возле двери, даже не надо на двери это таблоид клозет вешать, или сидит за столом, а потом выбегает резко куда – то и возвращается счастливым, или еду показать, поносную, смесь там на столе: стоит бутылка кефира, соленый огурец, а потом звук удаляющегося бега. Можно вообще говно не показывать. Так что…говно они – писаки эти!
Я вытянул губы в трубочку. Потом вставил в эту трубочку сигарету. Может и прав. А как же чувства. Их же описать проще, чем показать…хотя. Если хороший актер. Одним только движением брови можно эмоции передать…ладно…
- Так что я писак ненавижу. Они же сами никогда ничего не проходили, ничего не чувствовали. Вот ты. Ты фотографируешь и сразу понятно, что ты там был. Ты не мог не сфотографировать то где ты не был…ты эстет, настоящий творец. Ты там труп сфотографировал, рядом с рекой. Гниющий труп такой, к примеру. Но…ты там был, черт тебя побери. Ты чувствовал этот запах смерти и гнили. Ты слышал шум реки. Твои шаги отогнали чертово воронье…У тебя хватает силы воли пролезть туда, куда этим писакам поджилки трясуться лезть. И у тебя хватает сил и уверенности, чтобы найти еще подходящий ракурс, может быть даже чуть подредактировать. Ты же не побоишься подвинуть труп какой – то крысы, для того, чтобы он выглядел более эстетично.
- Птицы, - поправил я Буллета, - мертвой птицы, - но слова Буллета мне все – таки льстили, отчасти он был прав. Даже более чем прав, наверное.
- Вот такие дела, - Булет опрокинул в себя очередную тэкиллу без тоста. – А они сидят в своих пыльных комнатках. Сочиняют черти знает что и пишут. И никуда из этих комнаток не выходят.
Я смотрел на девицу. Смотрел на ее формы. Смотрел на светлые волосы. На длинные ресницы. Слушал ее смех. У нее были такие длинные и шелковистые волосы, такие же как у Фритт. У нее были такие тонкие и длинные пальцы, такие же как у Фритт. У нее были такие выразительные глаза…такие как…Она даже чем – то похожа на Фритт.
- Эй, чувак… - Булет поманил меня пальцем, наклонившись над столом, - даже не думай. Она моя! Найди себе еще одну, а то я тебя знаю, ловелас, хренов!, - Булет откинулся назад и погрозил мне пальцем, потом расхохотался.
Несколько раз у нас были похожие ситуации, когда выцепленная очередная несчастная жертва Буллета, становилась жертвой моей. Но, лишь из уважения к Буллету,  никому из них не рассказывал, чем обычно заканчиваются их съемки в суперпопулярных роликах…громогласным – иди на ***, шалава! Хотя…парочку он все – таки пристроил. Некоторые даже до сих пор где – то снимаются, но…конечно не у него. Булет не терпит повторений!
Ведь. С другой стороны. Девочки хотят своей попкой заработать популярность и деньги. Грубо говоря ничего не сделать для того, чтобы получить все. Девочки то взрослые. Знают на что идут. Наврядли в депрессию впадают. Ну не получилось с этим Буллетом, получится с другим. Буллетов таких ведь не меньше, чем таких девиц…так что…функционирующая в замкнутом круге система.
Разговора особо не получалось. Да и по большому счету с Булетом никогда нельзя было поговорить. Буллет всегда говорил сам. Забивал эфир. Сам предлагал, сам реализовывал. Достаточно было просто подсознательно положиться на него и все. Пусть делает, как знает. Ведь правильно делает то…Он создавал такую обстановку удивительного спокойствия. А это в принципе мне и нужно было. Мои мысли сейчас больше были обращены к Фритт, а ее рядом не было. Фритт. Как снег на голову. Откуда она взялась. Очень захотелось позвонить. Пригласить сюда. Посидеть вместе. Но что – то останавливало. Тем более мы уже изрядно набрались…
Девица уже целовалась с Булетом. Я сидел напротив. Слушал музыку и курил. Время летело незаметно.
Наконец Буллет обратил на меня внимание, - травки хочешь?
- А есть?
- Самая лучшая ганжа в Москве. Только надо в другое место отъехать. Здесь не поймут.
- Не знаю…
- Травки хочешь, - спросил Буллет, повернувшись к тэкильщице. Та махнула ресницами в ответ. – Ну, - Буллет удовлетворенно хмыкнул.
- Да я и так уже никакой… - неуверенно ответил я, хотя…перспектива возвращаться домой почему – то не радовала. Приехать домой одному. Где все напоминало о Фритт. Почувствовать легкий запах ее духов. Почувствовать одиночество. Нет. Сейчас я не смогу. Завтра. А завтра. Проснусь где – нибудь. Куплю новую футболку. Брюки. Побреюсь и приглашу ее на свидание. Только после этого смогу зайти домой. Странное состояние. Но только после этого. Пока сам не докажу себе, что все это было не прекрасным сном, а прекраснейшей явью. Дом без Фритт рисовался каким – то пустым, покинутым. Я бы никогда не смог заполнить его пространство своим присутствием. Везти же кого – то другого…только не это. Это осквернило бы…осквернило бы ощущение присутствия Фритт…
- Брось, чувак, - уверенно сказал Буллет, - я заказываю такси.
- Ок, - как – то безразлично сказал я… - я за…
- Тебе цыпочку какую – нибудь параллельно вызвать? – Спросил Булет, пытаясь найти цифры на мобильнике…
- Нее, - Фритт никак не выходила из головы, - может там найду, а так не надо. Так не хочу. Вот если вдруг внезапно. Откуда невозьмись появится, тогда ладно…а так нет…
- Ну как вот, - икнул Буллет, - чертов телефо…Булет бросил телефон на стол, опрокинув одну стопку тэкиллы. Девица удивленно встрепенулась. – Эти Нокиа делают мудаки, - продолжил Буллет, наливая в самую среднюю стопку тэкиллу. У девицы на поясе остался только кожаный ремешок. Без стопок тэкиллы она была практически обнажена. – Кнопки, словно пинцетом нажимай. Такое говно…
- А зачем покупал, - поинтересовался я.
- Это только таких как ты, фотографов, которые без камеры обходиться не могут, с тремямегапиксельными эриксонами ходят, а я ролики на телефон снимать не могу позволить себе. Ты в фотошопе посидишь, поколдуешь и качество – 8 пиклсей, профи!
- Да прям, ты че, - я даже обиделся, - ты хочешь сказать, что я на телефон фотографирую! Вообще смысл у фразы, произнесенной Буллетом, потерялся по - моему в самом начале…
- Забыли, сори, - Буллет остыл, - это я так. Але. Такси. Значит в * * * , через десять минут . Быстро. Две цены. Все бля.
Буллет бросил телефон на стол, экраном вниз, достал такой же как он пухлый бумажник, две сотенных евро мелькнули в приглушенном свете бара, дал девице.
- Иди сдай хозяину и бери отпуск.
Девица собрала стопки. С удивительной прытью. Пьяной она казалась видимо только с виду, а может быть профессиональные навыки. Рассувала их в пояс и упорхнула.
- Она одну сотку в лифчик сунула, - заметил я.
- Я че, считать не умею, - хмыкнул Буллет…это ей задаток.
- А если не вернется…
- Эти ****и не такие наивные как ты, - Булет закурил снова, - такси будет через десять минут. Эта через шесть.
- А как ее зовут то?
- Хер знает.

3
Девица появилась через семь минут. Ее обычная одежда от рабочей отличалась не очень сильно. Свободная почти прозрачная кофточка застегнутая на две пуговки из трех, обтягивающие джинсы, до середины голени расклешенные внизу и  турецкие туфли на каблуке с мою ладонь длиной. Все остальное осталось неизменным.
Булет ахнул.
Девчонка, судя по одежде, явно не собиралась сегодня домой…
Я ахнул.
Девчонке было лет восемнадцать…
Мы пропустили ее вперед, когда Тито одевал на нее явно перешитый из маминой шубы, под алкоголем казавшийся шикарным полушубок, остановились на секунду и зашли в сортир.
- Да ей меньше чем тебе за нее дадут, - сказал я глядя в писсуар.
- Еще скажи больше датут чем я вешу, фраза избитая, но ни разу не подтвержденная, - Булет хихикнул и вытер рот левым плечом цветастой рубашки. – Я когда ее увидел без амуниции, ну в смысле в этой, одежде, чуть не кончил, - Булет заржал снова своим вполне зажигательным смехом. – Знаешь. Я ведь трус. Я никогда не нападаю. Не хочет – лапать не буду. А хочет – пусть лучше один раз обожжется, на мне, чем потом на каком – нибудь кто ее, трахнет, а потом еще и запугает. Такая вот у меня политика.
- Ну…в принципе…
В принципе.
Девица курила тонкую сигарету, сиротливо стоя возле выхода. Бог ты мой. Ну ведь совсем ребенок. Ума не приложу, что их толкает на такие поступки. Ведь чувств здесь нет никаких…неужели такое желание красивой жизни…
Я сел на переднее сиденье таки и закурил.
- Извините, у нас не курят, - сказал молодой парень. На торпеде действительно висел знак не курить. Я принялся искать кнопку, чтобы открыть окно и выбросить сигарету, как сзади уселся Булет с откуда – то взявшейся сигарой (наверное у Тито спер).
- Извините, но у нас не курят, - как робот повторил парень.
- Тебе сказали, что две цены, - спросил Булет, попыхивая сигарой.
Парень вопросительно глянул на меня.
- Нет.
- Так вот две, ок?
Я замер.
- Никаких проблем ответил парень и учтиво приоткрыл мне окно, нажав кнопку на руле. Вдарил по газам.
Девица на заднем сидение снова радостно рассмеялась.

4

В машине была полная тишина.
Буллет о чем – то тихо переговаривалося с девицей сзади. Я сидел на переднем сидении смотрел в окно. Бесконечные огни вечерней Москвы. Столь бесконечны, как и бесконечная темнота Москвы совсем недавно.
Те же улицы, но смотрятся совсем по - другому. Те же деревья, но так красочны, ночью, хотя столь пыльны и разрушены посреди бела дня…
Переплетающаяся красота мостов, ветвей деревьев пьяного леса, поворот направо и красота кремлевской площади…я курил, аккуратно стряхивая пепел в окно и смотря на то, как с, ветер, сметает пепел с этой выставленной сигареты…как она разгорается под порывами этого ветра, живет своей жизнью вне меня…ветер курящий сигарету…полная тишина наполнялась только шумом двигателя и дурацким шипением рации.
Булету и девице наверное было все равно, но меня охватило какое – то внутреннее оцепенение. Мне не хотелось ехать куда – то, мне не хотелось отправляться куда – то. В какой – то момент я внезапно задумался, а стоит ли мне вообще ехать в этой сраной машине в какое – то сраное место…
- Эй…- С заднего сидения поднялся вполне протрезвевший портрет Буллета. Он поплыл у меня перед глазами, но на мгновение поставил мысли наместо... – а почему тишина.
- А что хотите? – ответил парень, невозмутимо….
- Знаешь. – Мой голос прозвучал явно более чем пьяным. Но парень не обратил на это никакого внимания. В какой – то мере мне было даже стыдно, но какой – то внутренний голос сказал: ведь две цены…блин…. – а у тебя что есть выбор?
- Как сказать, - внезапно ответил парень.
Булет рассматривал светлые локоны своей новой возлюбленной. Я  люблю смотреть за происходящим сзади через правое стекло, если правильно поставить свой взгляд то можно поймать картинку в уменьшенном варианте, но столь четкую. Словно смотришь на проекционниике…
В этот момент  я понял, что я совсем пьян, но что – то держало.
С Буллетом было все время так. Я не могу чувствовать себя с ним комфортно. Я любил его как друга, но что – то в нем было не то. Что – то…черртт…
Наверное я был все – таки пьян.
Откинувшись назад я почувствовал как голова ударилась с легким стуокм по обшивке. Справа. Шум мотора и дорога. Мелькающие огни через прорезь глаз…
- А что есть что – то еще, - я поднял голову и я явно неровным голосом спросил.
- Что именно, - совершенно невозмутимо ответил парень в вопросительном тоне.
- Лабамба есть? – Сказал я примерно: лаабьямбя иииесссст?
Парень обернулся. Он посмотрел на меня, я посмотрел на то, что мы стоим на красном.
- Есть, - сказал парень.
- Ставь,- ответил я.

5

Несколько секунд парень колдовал на, стоя на красном,  что – то на своей магнитоле.
Потом, Буллет внезапно вскрикнул.
- Слушай, это очень знакомо….
- Чего,  - я крикнул смотря куда – то вперед. Дорога приобрела совершенно иной оттенок.
Парень за рулем стало чуть постукивать по рулю и чуть приулыбаться.
- Я говоррюююю проаввопаровапо
- Че…
Машину заполнила музыка. Достаточно сильно чтобы не было слышно о чем люди в ней разговаривают.
Я смотрел в окно не думая ни о чем. В голове оставались только несколько мыслей: Фритт, пьянка и поехать домой…и….еще немного тэкиллы и я устрою полный драйв.
Потом туман.
Потом …тишина…
Музыка стала тише я услышал голос Булета на припеве:
- Слушай, это же из клуба «Че», классная музыка. Может туда…
Я смотрел куда – то в пустоту.
- Эй, Странж…
Я, закуривая сигарету посмотрел явно помутневшим взглядом вокруг…все слилось вокруг. Меня тошнило. Чертову машину трясло как катафалк для проклявших себя мертвецов. Я смотрел в даль, но дождя не было. Грязь поднимаемую с дороги дворники разгребали медленно и размеренно. Как чертова тряпка. Которая возле двух канистр рядом с дорогой. Подбежать и получить еще один стольник, а если мудак, так рвануть значок и сбежать куда подальше… главное быть ближе к району.
У меня был только один. Самый дорогой. Мерседесовский….причем выпросил…в обмен…
- Странж!
Я очнулся.
- Что….
- Щас песня играла. Лабамба. Это из клуба. «ЧЕ», рванули туда.
Я на секунду задумался. Парень за рулем невозмутимо крутил баранку. Рация невозмутимо тарахтела что – то непонятное. Я обернулся, почти  залез на переднее сидение.
- Булет, ты не обидишься, если я выйду сейчас. Поймаю тачку и просто поеду домой. По – моему я нажрался. Совсем плох.
Булет внимательно посмотрел на меня.
Он знал меня семь лет. Почти одну треть. Моего сознательного возраста. Я любил его и знал, ччо он скажет мне так…ведь мне было так херево…
- Ты че, офигел? Ты поедешь со мной! Ты поедешь со мной, чувак. С телками. Только приехать нам будут все апортаменты…
Но я думал о Фритт.
- Булет. Я выхожу, - сказал я….
- Слушай, друг. Останови.
Парень притормозил.
Меня штормило.  Я чуть было не выпал из передней двери. Перед глазами пронеслись огни универсама и какая – то аптека…
Я открыл заднюю дверь.
Парень впереди не очень волновался.
- Булет! – почти прокричал я, - музыка орала, казалось разрывая уши. Парень сделал тише, больше чем в вдое, - Булет, я еду домой…
Булет посмотрел на меня явно не очень вменяемым взглядом и сказал, - позвони, Странж…
Я захлопнул дверь.
Я был один посреди темной улицы.

6

Серая тень касалась небосклона. Ветер поднимался все сильнее, качая окаменелые ветви деревьев. Температура медленно двигалась снижалась. Снег под ногами металлическим отливом отдавался при каждом шаге. Окружающая обстановка больше была похожа на ландшафты «Земли мертвых» или чего – нибудь после взрыва чего – нибудь огромного и страшного. Нейтронной бомбы…что – то забыли о ней  в кинематографе…а ведь вполне романтично. Даже чисто как – то. Все есть, а людей нет. Наводит на мысли, что все может быть и без людей. Может быть и есть. А наличие человека – если не паразитирование, то так…интерьер. Так что природные ландшафты вовсе не ландшафты, а человек является эдаким дополнением бытия…с какой стороны посмотреть.
Я стоял в начале аллеи и, покачиваясь, смотрел вдаль чернеющих деревьев, освещенных желтыми кляксами фонарей.
Шаги становились все более слышимы. Чем дальше я шел по занесенной снегом дороге, чем дальше становились огни жилых домов, чем меньше машин проезжало мимо. Как – то траурно и медленно, боязливо объезжая мою тень за метр, а то и больше…Внезапно ветер пошел на убыль. Стало совсем тихо. Только шаги и тишина.
Недавние события с Буллетом выветривались из головы с поразительной скоростью. Мне не было холодно, но сейчас я заметил, что забыл в баре куртку. Что стою один, один, в легкой одежде. В неизвестном районе огромного города.
Пошатываясь я побил себя по карманам и нашел мятую пачку сигарет. Прикурил и сделал несколько неверных шагов вперед.
Остановился возле фонаря.
На сколько в России все – таки все делают крепко, не взирая на разгильдяйство и разрекламированное халявство. Лампочки фонарей выдерживающие перепады температуры в шестьдесят градусов, хотя…природа людей делает не менее устойчивыми. Хотя бы кожные покровы. Когда вечером минус пять, а утром тридцать. Да шелушится, да краснеет, но не трескается, не лопается, не рвется как электрические провода. Совершенство. Да еще и способна регенерировать. Уж не чудо ли природы? Или все – таки ее рок…думая об этом я уходил в небытие. Мир окружающий терял четкие очертания, становился расплывчатым и дребезжащим, словно воздух на тридцатиградусной жаре, но пусть он и обжигал, то совсем по - другому, хотя…сейчас это не имело значение. Значение , казалось, потеряло все…хотя…это была всего лишь обида. Обида на человека, если его можно назвать так, за неправдивость и лживость. Лицемерие и самовлюбленность. Низость моральную и этическую. Человека, который один раз поплатился не за ошибки, а за свое внутреннее отношение к этим ошибкам. Человека который чуть не поплатился жизнью, оказавшись в груде искореженного металла…человека который не исправился ни на секунду, не осознав ни на миг, того, что радость не в том – что остался жив, не  в том, что что – то сохранило ему жизнь за заслуги, а то, что что – то еще пожалело его и дало шанс одуматься. Но…думать верно уже поздно и задумываться начинают только перед смертью. Когда приближение ее неминуемо и чутко, а не призрачно и далеко…так вот приближение ее было с усилением ветра…ветер поднимался медленно, но верно. Ветер искал обходные пути, лишь для того, чтобы просто потрепать. Но сила его росла. Я чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Я остановился возле фонарного столба и посмотрел на снежинки, медленно падающие в его свете. Падающий снег медленно превращался в метель, потом сила его стала расти. Неприятный холод охватывал сердце.
Меня пошатнуло. В этот момент я подумал о том, что еще секунда и я просто упаду. Упаду на земле. На эту мерзлую землю и останусь здесь просто так. Просто так в полный хлам. Как полное говно. Просто останусь в на этой мерзлой земле никому не нужный.  Потом меня найдут.
Я подумал о Фритт. В это момент перед моими глазами пронеслось то, что никогда не снять Булету. То как мы были с Фритт, то как мы смотрели с ней на падающий снег, то как мы смотрели на то, что происходит вокруг нас. Фритт. Как я жил все это время без нее. Чего я добился в жизни. Что я получил в замен на то, что потерял тогда Фритт. Сейчас, когда она вернулась…я смотрю на себя и понимаю на сколько все созданное мной и я сам несовершенен, по сравнению с ее совершенством…
Цель растворялась в окутывающем холоде. Изо рта уже не выходил пар. Мысли превратились в склизких зловонных слизней, подрагивающих где – то в глубине, в панике, пытаясь найти в теле хотя бы один теплый уголочек. Именно  эти черви и причитали внутри: согрей меня, не умирай. Нам так хочется жить. Не заставляй нас умирать здесь. Приди к кому – нибудь. Поделись нами, мы уйдем от тебя и будем жить в ком – нибудь другом, но только не в тебе. Только не сейчас. Не убивай нас. Не будь таким эгоистом. Да, мы признаем. Мы трепещим. Мы боимся умереть. Оставь нас жить. Отдай нас кому – нибудь, а потом занимайся чем хочешь…
Мысли.
Тупоголовые слабые мысли о том, что все можно вернуть. Все можно поставить на места. Что все будет именно так, как было раньше. Что можно вернуться обратно…

7

Мое сердце внезапно почти вырвалось из груди. В такт падающего снега просто разорвало снег, просто растопило снег, падающий на ладони. Я оказался лежащим на земле. Я смотрел на себя.
Я сидел на снегу и смотрел на себя запорошенного снегом.  Я просто смотрел на то, как на меня падает снег. Я не знал сколько прошло времени. ЯЧне знал сколько прошло этого чертово времени. Я был совершенно один.
Я один сидел на снегу.
Я встал и перебрался на скамейку.
Нет. Холодно не было.
Я смотрел на то как падают первые снежинки пока не понял, что наступил утро.
Первые люди из подъездов. Первые бабушки за пенсией. Я смотрел на солнце , которое медленно выплывало из под зимнего неба. Я один в полной разобщенности своего мироощущения сидел на этой скамейке возле этого старого подъезда возле этого старого дома. А из него выходили люди. Кто  то суетно. Кто - то по каким – то причинам. Кто – то просто выгуливал собаку. Одна начала на меня истерично лаять, ая ведь люблю собак.
Боже ты мой
Бабулька подошла ко мне.
- Сынок, сынок, ты что…ты не помер…
Я открыл глаза.
Передо мной была скамейка. Абсолютно заснежанная. Справа помойка. На скамейке капли изморози и оттепели. В помойке набросаны банки из под пива, коктейля и каких – то бумажек. Совсем справа стояла бабушка. Она смотрела на меня с некоторым испугом и я слышал ее голос.
Справа во дворе раздался смех детей…
- Яяяя, что…я
- Сынок…ты не помер, - снова я услышал я голос…словно голос матери….
- Извините, - наконец смог выговорить я, - я …просто я…я замерз….
- Ты где живешь то…
- Далеко…
Внезапно в какой – то момент я понял всю комичность ситуации. Посреди зимы человек в рубашке и легких штанах. На скамейке….
Поднялся.
Фритт.
- Сколько сейчас времени?  Я спросил, чувствуя, что язык мне мало повинуется…
Бабуля чуть отпрянула назад….семь…наконец сказала она…семь ура девять минут...
Спасибо.
Внезапно мозги пришли в нормальное состояние. Мне стало холодно. Жутко холодно. Я посмотрел. Бумажник на месте. Телефон тоже.  Хмель в голове явно был главенствующим, но теория продвижениия в пространстве все же была.
Бабуля все это время взиравшая на меня с материнской жалостью теперь смотрел как на террориста. Эти нежные бабули. Спустя пару секунд после того, как я поднялся она даже не впустила меня в подъезд. Возможно именно она и не пустила меня вчера в подъезд. Я простоял, дрожа от холода, пока меня не впустила девочка, забывшая свой завтрак. Я еще имел силы спросить ее: ты не боишься, что я зайду вместе с тобой в подъезд, ответ был суперский: нет, у меня папа капитан…
Я согрелся на подоконнике в старом хрущевском доме. Я закурил глядя на то, как народ идет на работу. Я попытался вспомнить что со мной произошло. Я посмотрел на мобильник и не увидел на нем ни одного непринятого вызова, хотя я…хотя я так хотел увидеть, что Булет мне звонил. Хотя. Какая разница.
Я просто смотрел на то, как люди идут на работу, как дети спешат в школу, как просто медленно и ярко наступает утро. Я сидел на огромном так хорошо обогреваемом подоконнике и смотрел через большое мутное стекло, как люди и дети как, стремятся  в лучах этого зимнего солнца, нам работу и школу, и я думал о Фритт.

8

Через минут десять внизу мигнула вызванная мной такси. Синяя.
Я спустился вниз.
Так хотелось лечь ничком на заднее сидение…
Я сел на первое и попросил ехать домой.
Сейчас я смотрел на дорогу с тем ощущением, словно в шестнадцать лет целовался с тринадцатилетней девчушкой с огромными черными глазами, вечером, в поле, в награду получив ответ: ты знаешь, ты первый с кем я целовалась.
Я ехал домой. И нет ничего прекраснее просто ехать домой.
Просто ехать домой не думая о том, почему тебе не позвонил кто- то. Почему твой, как ты думал, Буллет, такой настоящий друг. А может быть он просто до сих пор зажигает с этой тэкильщицей…а ты просто едешь домой, зная о том, что у тебя есть Фритт. Просто есть Фритт.