Генерал

Прилетел как - то в нашу войсковую часть ПВО страны генерал Смачко на своём персональном истребителе - перехватчике МиГ - 25. Замечательный самолёт! Он мог подниматься на высоту двадцать пять тысяч метров и развивать скорость более трёх скоростей звука (три маха). Это был единственный самолёт в нашей стране, корпус которого был сделан не из алюминиевого сплава, а из высокопрочной стали (второй такой, но похуже был у американцев). На своём борту он нес двести литров спирта. В частях ПВО его с любовью называли "МАССАНДРА" или "ЛЕТАЮЩИЙ ГАСТРОНОМ". Запланированных полётов в тот день не было. И вдруг, с оглушительным рёвом и сотрясая всё вокруг, появился красавец МиГ, пилотировал который командующий округом, генерал Смачко. Генерал был под два метра ростом и весом не малый. Одним словом, хороший такой генерал. Дай бог каждому! Все удивлялись как он помещался в кабине МиГа. Генерал дал соответствующие распоряжения, а сам пошёл осматривать все помещения подразделений в сопровождении полковника Сидорчука - командира нашей части. Зашел и в казарму ПАРМа (передвижной авиаремонтной мастерской). Я в это время был дежурным по роте. Увидев генерала и командира части, которые уже заходили в помещение казармы, я быстрым строевым шагом подошёл к ним и отрапортовал, как нас учили и как предусмотрено Уставом. Услышав, как я рапортую генералу, через всю роту, по деревянному полу, отполированному до блеска специальной мастикой, уже бежал наш прапорщик Керимов. Не добежав до генерала трёх шагов, он почему - то резко остановился и, поскользнувшись, начал падать, но падая, успел схватить генерала за ногу. Генерал, не понимая, что происходит, тоже стал падать, а прапорщик от страха всё продолжал держать ногу генерала. Полковник Сидорчук, который стоял до этого момента позади генерала, схватил его за рукав шинели, пытаясь помочь устоять на ногах, но удержать сто двадцать, а возможно, и сто тридцать килограммов живого веса полковнику не удалось, и он вместе с генералом, тоже стал падать на блестящий, как зеркало, пол казармы. Мы с дневальным Саввой стояли плечом к плечу, не зная, что нам делать в такой весьма необычной ситуации, не прописанной ни в каком Уставе, и не понимая, кого надо спасать, нашего прапорщика или генерала с полковником. Пока мы с Саввой думали - гадали, все трое уже лежали в разных интересных позах у тумбочки дневального. Прапорщик Керимов продолжал сжимать в своих руках ногу генерала, каракулевая папаха которого уже катилась по отполированному полу казармы, наперегонки с папахой полковника и шапкой прапорщика. Первым с пола поднялся генерал. Затем полковник и прапорщик. Они смотрели друг на друга, как три матроса, чудесным образом очутившиеся на берегу после страшного кораблекрушения, а мы с Саввой во всю прыть бросились догонять папаху генерала и головные  уборы своих командиров, которые ещё катились по полу казармы. Придя в себя от неожиданного стресса и одев на голову папаху, генерал, произнёс слова, которые каждый из нас запомнил надолго. Все стояли по стойке смирно, включая полковника, а прапорщик Керимов, понимая, что его жизнь неожиданным образом закончилась, стоял и переминался с ноги на ногу. "Ты как стоишь перед генералом ? ! Передо мной так только бабы стоят !" - заорал генерал. Прапорщик тут же вытянулся по стойке смирно и "умер". Спустив Полкана, генерал успокоился, внимательно посмотрел на блестящий пол, который сиял пуще прежнего, крепко пожал всем руки, включая прапорщика Керимова и, удалился вместе с полковником, прикрыв за собой дверь казармы.