Прилетели

Прилетели….
    Был день как день. У кого-то он складывался лучше, у кого-то хуже. Обычный осенний день в ту пору осени, когда только начинается «Бабье лето». Осень в Ростове часто промозглая, холодная. Может, потому что город у Дона, и на холмах, продуваемый всеми ветрами, омываемый всеми дождями,  а может потому что осень вообще «унылая пора», а тут «Бабье лето», особый пьянящий запах с оттенком костра сжигаемых листьев во дворах частных домов, запах помытых мостовых в общем запах выходного осеннего дня . Зная все это он потому и радовался этому теплому осеннему дню, в котором солнце уже не грело, как летом, но еще и не отпускало совсем тепло своих лучей. Выйдя на порог районного отдела внутренних дел,  он задумался, как сложится этот выходной для всех, а для него рабочий  день. Он только заступил на сутки дежурным по отделу милиции в одном из районов Ростова. Вот уже 6 месяцев он работал здесь дежурным, собираясь перейти в другое подразделение, терпел и «пересиживал» время, за которое должны были произойти  оргштатные (слово то какое) изменения в том, другом подразделении, где ему хотелось работать. Стойко перенося, как говаривали в армии, « все тяготы и лишения службы», он еще надеялся найти себя. Найти себя в этой, уже никому не нужной, а от того так стремительно теряющей авторитет и былые возможности то Советской а теперь Российской милиции. Милиция конца 90-х годов прошлого века. Кто только ей не руководил, оттачивая на сотрудниках свое «мастерство». Из-за таких «удачных» руководителей и создаваемых ими невыносимых условий работы  из  органов уходило много приличных людей, кто-то в охранные структуры, кто в народное хозяйство. Печально было и то, что оставалось все меньше профессионалов, у которых хотелось, да и можно было бы чему-то научиться. Он тоже думал над этим, но идти ему пока было некуда, да, может, и не хотел пока никуда уходить…
   

      Проходивший  мимо него   зам. начальника уголовного розыска, по-доброму протянул ему руку и сказал «здорово, мент». Он ответил улыбкой и рукопожатием, вспомнив историю этого слова, о которой он узнал в институте, никакого отношения к милиции не имеющем. На лекции преподаватель интересно  рассказал о природе слова «мент». Особенности менталитета, и определенные обстоятельства в прошлом и породили это жаргонное слово. У милиционеров существует несколько распространённых прозвищ. Жаргонное слово «мусор» произошло совсем не от слова мусор, мусорить, сорить и т.д., а  от аббревиатуры МУС — Московский уголовный сыск. После Революции 1917 года организацию переименовали в МУР (Московский Уголовный Розыск), но слово «мусор» осталось. Интересно в этой связи и созвучие с еврейским Мосер иврит. ;;;;- предатель). Также сотрудников милиции в России иногда называют «легавыми», из-за того, что раньше работники уголовного сыска для маскировки носили нашивки охотничьего общества с изображением легавой собаки. Слово «мент» ещё в дореволюционном жаргоне использовалось для обозначения сотрудников полиции и мест лишения свободы. Открыто это прозвище в СМИ начали употреблять с начала 90-х годов прошлого века. К концу 90-х милиционеры настолько «привыкли» к этому прозвищу, что стали так называть и друг друга, не считая это оскорблением. Необычную расшифровку этому слову дал замминистра внутренних дел тех лет Михаил Суходольский. «Мент» , по его словам, можно расшифровать как «мой единственный надёжный товарищ». Где теперь этот Суходольский помните,  но речь не о коррумпированном милицейском чиновнике, а об истории необычного слова. Но тогда он всего этого не знал и вспоминал дальше.
 

        Так вот, скорее всего, слово «мент» произошло следующим образом. В дореволюционной (1917 г.) России обмундирование жандармерии и полиции было скопировано у Румынской полиции. И так  плащ-накидка, как это бы назвали сейчас, у румын называлась «мент». В России же она называлась «ментик» («ментиком» называлась плащ-накидка гусар, а у жандармов она была похожа на гусарскую.). В следствие этого, по-видимому, работников полиции и жандармерии и прозвали «ментами». Ну а теперь-то это слово практически литературное. Тут и Кивинов помог со своими книжками и сериалы вроде «Улиц Разбитых фонарей»  или «Убойной силы».


        Вспоминая, практически слово в слово лекцию, он подумал, учили же, черт- возьми когда-то, и интересно же было учиться. Учиться он любил, к своим 30 годам имел много познаний в различных областях, был эрудирован, много читал, поездил по стране, много где побывал, с ним было интересно общаться, когда он сам этого хотел…
 

        Вообще, что я тут делаю, завяз я с этой дежуркой, подумал он, уносясь мыслями куда-то далеко, в прошлое, и стал подниматься, чтобы зайти в помещение дежурной части.
   

         Выходной день, а это была суббота, не смотря предшествовавшее этому дню полнолуние, проходил сравнительно спокойно, в течение дня кто-то кому-то набил морду, случились многочисленные кражи телефонных трубок в уличных телефонных автоматах и прочая незначительная бытовая ерунда – удел участковых, все, пока, шло спокойно. Позвонил начальник отдела, поинтересовался обстановкой. Рассказывать особо было нечего. Никого не убили, не ограбили, ничего еще не сгорело, пока все было спокойно. По голосу чувствовалось, что он хорошо проводит время, и судя по женскому смеху, перемешивающемуся со всплесками воды, не дома. Высветившийся номер принадлежал одному развлекательному заведению. Он подумал, а ведь жене своей начальник, наверное, сказал, что на работе, да такая вот непростая работа, работа с людьми…   Вместо «людьми» у него крутилось в голове совсем другое созвучное слово, но он скоро забыл про звонок начальника и погрузился в свои мысли.
   

        В 17 часов в дежурной части раздался этот звонок.  Зная, что разговоры записываются, он старался быть выдержанным, говорить немного, сразу выясняя у собеседника суть вопроса или оценивая информацию, думая быстро о том как поступить в той или иной непростой ситуации, или советоваться с дежурным по городу.  Вспоминая шутку  одного из коллег  о работе дежурного - «сутки дурдома, и трое дома», он поначалу не понял, кто звонит и что хотят. Звонила женщина, тихим голосом она сообщила,  что ОНИ прилетели, ей нужно разрешить посадку, но поскольку она проживает на пятом этаже обычной пятиэтажной панельной «хрущевки», и крыша может не выдержать,  она (эта женщина) спрашивала разрешение  о посадке корабля на пустыре за домом. Благо в Александровке (один из районов Ростова) этих пустырей полно. И тут он вспомнил, как один из его сменщиков рассказывал об одной странной особе, живущей в районе и периодически создающей сложности дежурным из-за их нежелания, выслушать эту городскую сумасшедшую. Ее никто никогда не видел, по голосу ей было, наверное, около 40, хотя может и меньше. Она говорила спокойным голосом совершенно убедительно, так, что можно было реально поверить, что где-то в районе Ростова случилось событие вселенского масштаба - прилетели представители внеземной цивилизации, и она оказывает им посильную помощь в размещении и т.д. Все бы так, если бы не понимание, что женщина, наверное, больна. Психическое ли это расстройство, или последствие  неудачно перенесенного ею недуга вроде какого-нибудь менингита, было непонятно. Помощник дежурного включил на пульте разговор на громкую связь. Вся дежурная часть потешалась над этим разговором.  Но он, вспоминая, какое количество жалоб на дежурных, работавших, до него и уже пообщавшихся с этой дамой ложилось на столы руководства городского УВД, обрывать, посылать и смеяться над ней не стал. Спокойно выслушав, он начал «руководить» приземлением. На полном серьезе, предложил выбрать более ровное место для посадки, например, ближе к городскому аэропорту, поинтересовался, не нужны ли скорая помощь, пожарные, служба горгаза и авиационный бензовоз для дозаправки, а также переводчик, кинолог с собакой, эксперт-криминалист. На том конце провода опешили. Так с ней еще никто не говорил, трехминутное молчание закончилось и женщина, явно обрадовавшись, что ее восприняли на этот раз всерьез, поблагодарила за участия и пообещала в оставшееся время держать его в курсе событий. Разговор закончился, он, выдохнув, положил трубку, на пульте высветился номер ее телефона, этот номер был знаком практически всем присутствующим, так как она постоянно звонила именно с этого номера. Номер был зарегистрирован на Райскую Полину Ивановну 1968 года рождения, проживавшую именно в том доме, о котором она пять минут назад сообщала, сомневаясь в крепости крыши для посадки звездолета.
 

        Через пять минут все, в том числе и он забыли о звонке и озаботились пропавшей семилетней девочкой, которую очень внимательная и заботливая мать так неосмотрительно отправила в магазин за продуктами еще днем, а девочка до сих пор не пришла. Вот туда то и поехали и кинолог с собакой и скорая участковые, инспектора по делам несовершеннолетних и другие интересные персонажи из райотдела. Вскоре девочка нашлась, она оказалось у соседей через улицу, которые решили, что она потерялась, и не став ее слушать, сразу обратились в милицию. И правильно сделали, т.к. глупости девочкиной мамы только и хватило на то чтобы никуда не обращаться, а  организовывать поиски самой. Девочке это приключение понравилось больше всех. Приехав в отдел, она сидела на лавке у входа и нежно, по-детски, с благодарностью гладила собаку, которая, собственно и нашла маленькую горе-путешественницу. Все, включая пса, были довольны. Маме дали понять, что она клиническая дура, в общем-то, это и так было видно, и что за своим ребенком надо не «присматривать», а смотреть и воспитывать как следует. Пригрозив в дальнейшем административным штрафом за неисполнение родительских обязательств, а потом еще и  постращав,  для проформы, толстая тетка (начальница ИДН - инспекции по делам несовершеннолетних) отпустила родственников.  Напряжение было снято. Всем обо всем доложив, он, глянув на часы, отметил, что вот уже и 22 часа, подумав, что еще пара часов, и можно будет немного отдохнуть.
   

         В 22 часа 45 минут постовой милиционер, обдирающий железно-деревянную входную дверь ручкой автомата, уставший от безделья,  сообщил ему, что его спрашивает какая-то женщина. Когда женщину пропустили в помещение, он вышел и поинтересовался у нее,  что случилось?
    

         Женщине на вид было лет тридцать, а может, чуть меньше. Что-то было странное в ее взгляде. Он потом понял что. Одета она была очень скромно, если не сказать бедно. Когда-то дорогие вещи обветшали, но еще сохранили некоторый вид и стиль. На ней был серого цвета старенький приталенный  плащ колоколом, застегнутый на поясе серым матерчатым ремнем, стянувшим красивую талию. На ногах старенькие темно-серого цвета мокасины. Поразил маленький, почти детский размер ее обуви.  Густые длинные волосы были какого-то темно-каштанового цвета, забранные старенькой заколкой в хвост, небрежно лежавший на ее плече. Карие глаза болезненно поблескивали, длинные ресницы придавали  им  восточную красоту. Небольшие мимические морщинки у глаз не портили спокойное бледное лицо. Губы как-то неровно были накрашены красной помадой, будто бы женщина спешила и красилась на ходу. На шее был платок, повязанный галстуком. Женщина  что-то машинально теребила в руке. Во всем этом была какая-то странность и что-то необъяснимое.
  Он прошел с ней в комнату для разбора с задержанными. Комната была пуста. Со всеми немногочисленными задержанными уже разобрались и они уже находились в изоляторах, именуемых в простонародье «клетками» или «обезьянниками», ожидая утренней поездки в самый гуманный суд для получения административного наказания.
   Он предложил ей присесть. Она, присев, расстегнула плащ, и тут он увидел, что она под плащом одета только в ночную рубаху розоватого цвета, с большим вырезом на груди. Уже начав волноваться, он повторно спросил у женщины, что случилось.  Женщина успокоившись, чуть привстав, пересела на более чистую с виду лавку и  распахнула плащ больше. Он увидел то, что скрывал  старый серый плащ, так не шедший своим цветом этой странной и вместе с тем красивой женщине. Красивая фигура в обтрепанной тряпке. Через местами протертую временем и стирками ночную сорочку были видны красивые грушевидной формы полные груди и напрягшиеся острые соски. Холодновато же она оделась для осеннего вечера, подумал он. Закинув ногу за ногу и обнажив бледность тела говорившего о том, что она не частый гость улиц и любитель солнца, а лето прошло мимо нее, она достала из кармана плаща сигареты «Донской Табак» и, расслабившись, закурила. Пуская ему дым в лицо, странно держа сигарету тонкими пальцами, давно не видевшими маникюра. Подвинувшись к висящей на стене батарее и этими движеньями обнаружив у себя отсутствие кроме ночной сорочки какого-либо другого белья, она, успокоившись,  сказала: «Я Полина, я Вам сегодня звонила. Все получилось, они улетели. Я хотела бы поблагодарить Вас за то, что вы для меня сделали. Вы отнеслись ко мне хорошо. Я живу одна, у меня никого нет. Когда ОНИ прилетают, я очень волнуюсь, чтобы ИХ правильно встретить, иначе они больше не прилетят. Он опешил, кто ОНИ, какая Полина. За день было столько звонков. Половина из них это чушь и бред каких-то ненормальных, загружавших бестолковой ерундой и пытавшихся приплести к каким-то своим нелепостям и заблуждениям еще и милицию. Потом он вспомнил тот странный звонок, случившийся под вечер. Тем временем Полина что-то рассказывала, но он не слушал, думал о своем, думал о том, как было бы интересно с ней пообщаться, и как она, такая красивая тетка, вдруг оказалась явно психически больной. Похоже, она точно не в себе и реально верит в то, что говорит. А может она сбежала из психушки. Мысли у него путались. А она все говорила что-то улыбаясь, и уже не казалась такой странной как раньше. Похоже, ей было интересно. Прошло минут двадцать, наверное, а ему показалось, что они уже сидят тут часа 2. Все прервалось неожиданно. Забежавший помощник проорал «…на 20 линии ножевое». Черт, подумал он, не поговоришь тут с вами, хотя кроме того «что случилось» ничего не спросил и не сказал.
   Заторможенный, находясь под впечатлением посетительницы, выйдя, он пошел собирать группу и отправлять людей, которые не хотели никуда отправляться на это проклятое «ножевое», думая, что кто-то опять перепив,  вдруг захотел узнать, что там, у соседа (соседки) внутри. Так за сборами отправками уточнениями, разъяснениями и промежуточными докладами прошел час. Оказалось, что все участники этого полуночного шоу с ножевым ранением, нанесенным куда-то в лопатку или предплечье кухонным ножом - это прекрасная алкоголическая семья нежно любящих друг друга идиотов, употребивших некачественное спиртное. Спиртное, купленное недалеко у местных алкоголических барыг. Удивительно, но оно,  так приятно воздействовало на супругов, что, будучи вдвоем подозреваемый в нанесении телесных повреждений супруг, практически без причин, просто так, в ходе неформального общения по-семейному вдруг решил усомниться в верности к нему со стороны любимой. Рана была неглубокой, и ее заклеили пластырем, замотав женщине все плечо еще и бинтами. Когда же этих уродов уже привезли в отдел, то причинно-следственную связь случившегося  теперь уже выясняли  и опрашивали  опер уголовного розыска и дознаватель. Он слышал, как эти сотрудники, искренне обрадованные тем, что им не скучно на дежурстве, посредством простых незатейливых слов объясняли один другому, насколько было бы им легче и интереснее проводить время, если- бы не такие вот прекраснейшие и чуть не зарезавшие друг друга люди.
   Только сейчас он вспомнил, что где-то была эта женщина, Полина. Зайдя в комнату, он никого не увидел. Несколько окурков в пепельнице говорили о том, что она сидела здесь еще минут 30-40 и ушла недавно. Мысленно пожалев об этом он, вышел на порог. Ночь уже опустилась, и задавила своей чернотой, было тихо. Редкие машины проезжали, отбрасывая тень замысловатых чудовищ на стену здания, у которого он стоял. Зайдя обратно в помещение, он получил от постового смятый затертый листок, на котором красивым почерком был написан телефон, который он уже знал.
  Прошло несколько дней. Он начал забывать эту историю как неожиданно для себя, в кармане форменных брюк он обнаружил эту бумажку с телефоном.  Сменившись и переодевшись, он не поехал домой, он вообще уже давно не хотел возвращаться домой, а тут  решил поехать в адрес к Полине. Не смотря на будничный день и время, в которое все уже разъехались на работу, до места он добирался долго. Приехав, он долго блуждал среди домов, пытаясь понять логику тех, кто так по-дурацки нумерует  дома. Наконец-то найдя нужный дом, он поднялся на 5 этаж, постояв у квартиры, позвонил в дверь. Дверь долго не открывали, хотя было слышно, что в квартире кто-то находится. Открыла пожилая женщина, он спросил, « Здесь живет Полина?» И услышал со стороны, как странно прозвучал его голос. «Уже не живет...»-ответила ему женщина, как-то подозрительно на него посмотрев. «Переехала? » - спросил он. «Нет ее больше, выбросилась из окна…» абсолютно спокойным голосом сказала женщина и закрыла дверь, даже неспросив его кто он и что ему нужно. Понимая, что после того, как выбросишься из окна с высоты пятого этажа, жить уже не получится, он поплелся вниз, вспоминая историю о том, как на заре своего прихода в милицию, выезжал на уникальный вызов.  Какой-то ненормальный, напившийся и перепутавший выход на балкон с выходом из квартиры, выпал с балкона такого же пятиэтажного дома только на Военведе, и всего лишь сломал себе ногу, матеря приехавшую спасать его скорую, был крайне не доволен таким к нему вниманием.
   

        У разбитой песочницы, во дворе дома он заговорил с какой-то старушкой, сидевшей на лавочке. Та рассказала ему, что  дней 7 назад с пятого этажа рано утром выпала молодая женщина и разбилась. Кто она такая, эта женщина  и почему так произошло, старушка не знала. Видела только, что эта разбившаяся женщина лежала  почти весь день, и никто ею кроме милиции так и не заинтересовался. Потом под вечер, ее увезли, больше никто о  ней ничего не слышал.
   

   Пройдя двор и садясь в машину, он, вспоминая первую и последнюю встречу с Полиной подумал вслух  «…прилетели…».

06.06.2015.