Сестра Ольга. Часть II. Главы XIII - XIV

                Глава 13.
                Противостояние.
      С этого момента началась новая полоса в жизни Виталины Майер. Сейчас Вы подумали, плавали, знаем: сейчас про свадьбу, наряды и менюшку торжественного обеда будет рассказывать, примерно страниц на тридцать - сорок, дескать, читали у……..

        Нечего ерничать, ведь свадьба - это самый естественный ход событий: молодая девушка впервые выходит замуж. Она, конечно, хочет примерить свадебное платье и чем наряднее и оригинальнее, по ее мнению, оно будет, тем лучше.

      На этот счет даже существует народное наблюдение: чем наряднее платье выбирает невеста, тем короче супружеская жизнь у брачующихся. На моем веку ни одна женщина позже признавалась, что именно это обстоятельство – свадебное платье и сама церемония свадьбы - заставило ее рано выйти замуж. Согласитесь, что это бред, но так бывает. У нормальных людей.

      У Виты все было по-другому. Совершенно неожиданно отец воспротивился браку. Именно тогда дочь впервые почувствовала, что отец мощный парапсихолог, что он далеко не теоретик, а обладает силой.
     Помните, из физики: сила действия, равняется силе противодействия. Не берусь уточнять формулировку и название закона, лишь по той причине, что важна только его суть.

         Начиналось все довольно безобидно и как у всех. Валерий Павлович пришел просить руки Виталины. Алексей Францевич не был готов к приходу жениха, он даже не подозревал, что его дочь стала женщиной и собирается замуж. За текучкой будней, в запарке командировок, он не заметил, как Витуська выросла.

       Жених отцу не понравился, но, видя счастливое лицо дочери, Алексей не отказал.
     Когда я выходила замуж, мой отец был категорически против моего брака, упрямо твердя, что жених мне не пара. Он не смирился с моим браком до самой своей смерти. И был прав, мы не стали парой, промучились друг возле друга четверть века, вот и выходит, что отцы лучше дочерей знают, какой мужчина должен быть рядом.

     Так и Алексей Францевич видел все недостатки будущего зятя, ревновал дочь к нему, его ревность переходила дозволенные границы, и он самостийно устанавливал Валерию кармическое воздаяние за каждый огрех, за каждое слово, за любую боль, причиненные его дитяти, благо оружием он обладал мощным.

     А отправной точкой возникновения неприязни послужила свадьба, вернее решение дочери свадьбу праздновать, но брак не регистрировать.

      Отец никак не мог получить ответ на вопрос: почему его внук будет рожден вне брака. Это, по его мнению, противоречило нормам морали, да и обидно было за себя любимого. В свое время он женился на матери Виталины только потому, что он честный человек – женщина была беременна.

         И вот теперь он хочет от зятя выполнения формальностей, но бунтует Виталина, а Валерий упорно уходит от ответа. Правда выплыла только перед свадьбой – Валерий был женат, у него двое маленьких детей.

       На торжество Алексей Францевич не пошел, обозвав свадьбу «собачьей». Сказано это слово было в сердцах, но жизнь у Виталины началась и в самом деле собачья. Неприятности начались сразу же после свадьбы, при желании можно было точно высчитать день и час их начала.

     Вита не скоро поняла, что без отца тут не обходится, благо тетя Тома намекнула, что Валерия кто-то сглазил. Начались мытарства по бабкам, все они, как одна, наотрез отказывались снимать с мужа порчу, пока одна их знахарок не накричала на Виталину: «Ты чего его везде таскаешь? Сама сними, ты сильнее меня!»

      Вита разревелась, она не знала с какой стороны к этому делу приступить, но финансовые дела Валерия становились все хуже и хуже. Его частное предприятие, стабильное и процветающее, за какие-то несколько месяцев стояло на грани банкротства. Как-то одним днем все банки отказали Малиновскому в кредитах, налоговая зачастила с проверками. Было впечатление, что это дело рук конкурентов, но в похоронном бизнесе у Валерия не было сильных соперников, а пришельцы из других регионов как-то тоже не посягали на его кусок.

       Валерий Павлович много раз жаловался Виталине, что проблемы эти идут не из вне, внутри его самого сидит некто, кто толкает его на разорительные сделки и проигрышные аферы. Он уже устал сопротивляться внутреннему «черту в табакерке».

      Отец был в очередной командировке, когда Виталина пришла поговорить к Тамаре Ивановне. Она только развела руками, а потом посоветовала порыться в отцовой библиотеке.
     Виталина любила это помещение – кабинет - в отцовском доме больше всех остальных, он был обставлен точно так, как тот, что она помнила с раннего детства – отец был консерватором и не любил нововведений.

      На тридцати массивных дубовых полках стояли бесценные раритеты и брошюрки недавних годов издания. Многие книги Виталина помнила с детства. Выдержки из некоторых ей читал отец – у него была странная манера общения, когда ему не хватало слов для убеждения или веских аргументов, он подходил к полке, брал увесистый том и цитировал мнение древних по спорному вопросу, наивно полагая, что древние не могли ошибаться или заблуждаться.

      С этими мыслями Вита вошла в кабинет, в надежде найти помощь у древних мудрецов.
     Рыться на полках в этот раз не пришлось. На середине стола лежала книга, коричневый кожаный переплет ее был старый, кое-где потертый. Многие страницы были отмечены закладками.

      Виталина открыла книгу. Наискосок  верхней страницы четко виднелся имярек: Майер Виталина, и чуть ниже, уже другим почерком: Майер Виталина. «Чертовщина какая-то!» - подумала Вита и развернула книгу на первой закладке. Это была не книга, то есть это была не книга в общепринятом смысле, не печатное издание, а скорее  большая записная книжка, рукописная, конечно.

      Книга открылась там, где надо. Вверху страницы значилось: наведение порчи. Три или четыре заговора, потом, снятие порчи, и тоже несколько заговоров.

     Что сработало в Виталине, какой природный механизм, какая запредельная сила, но она встала, положила книгу на бюро и прочитала заклинание. Все это она проделала, как в тумане, дрожа от страха и возбуждения – а вдруг получится? Неожиданно услышала громкий шепот: «Три раза!» Она знала, кому принадлежит голос, послушно прочитала заклинанье еще два раза, закрыв его тройным «Аминь» и оглянулась.

      С годами он не менялся. Еще бы его век нескончаем, что ему двадцать человеческих лет! Вот он стоит – дымка дымкой, но все же смахивает на маленького человечка из плоти и крови.

     Виталина помнила домового с детства. Нет, конечно, она не играла с ним в прятки, не разговаривала с ним ночами, но она знала, как он выглядит и то, что он всегда рядом и бережет ее покой. Так сказал папа, когда Виталина впервые спросила отца о маленьком мохнатом старичке, которого она много раз видела в сумерках.

      Что можно было рассказать любопытной трехлетней девчушке? Как не отпугнуть ее от необычного и непривычного для нормальных людей? Как совместить реальность и паранормальность, если можно так выразиться? Может просто рассказать сказку?  Ведь для такого малыша не существует ничего более нормального и естественного, чем сказка!

       Отец присел на край Витусиной постели и начал длинную сказку, такую длинную, что хватило на десяток вечеров. А у нас нет такого количества времени, да и особым талантом сказочника я не обладаю, потому перескажу вкратце содержание интереснейшего рассказа доктора Майера:

     «Давным-давно, моя деточка, жили на свете многие расы и народности, которых теперь нет и в помине. Были среди них и великаны, и карлики, и вполне обычные люди, такие, как мы с тобой.

      Прошли годы, не ужившись с остальными, бесчисленные племена карликов покинули места обитания людей и переселились в такие места, которые неизвестны современным географам, ушли гномы, да не все. Совсем немногие их них, сохранившие привязанность и дружбу к людям, решили остаться. Они и поныне живут в некоторых семьях и заботятся о людях. В разных странах их зовут по-разному.

            В Северной Европе их звали коболд.  Веселый массариол, или «маленький фермер» - житель северо – восточной Италии, ухаживал за лошадьми и коровами, кормил их отборным зерном и заплетал их хвосты в косички по пятницам.

          Ирландский кларикон жил обычно в винном погребе и был пьяницей, там же в Ирландии жили лепрехуны – хранители золота и сапожники. Витхлейн – обитатель немецких рудников, обычно предупреждал людей об обвалах. Были еще шотландские брауни и устрашающие «красные колпаки», обитавшие только в тех замках, где было совершено злодейское убийство.

     Крестьянские дома древней Руси служили пристанищем не только людям, в каждом, даже самом бедном доме обитал домовой, скромный, но отличавшийся строгим характером гном. Каждый маленький косматый помощник обладал своим владением. Василиск, с копытами на ногах – ухаживал за лошадьми, Овинник жил в сарае, ухаживал за определенным видом скота, банник содержал в порядке все банное хозяйство.

       Но самым важным был, обитавший в доме, домовой. Это невероятно преданное существо выполняло все дела по хозяйству и служило сторожем. Особенно любит домовой маленьких детей, но не любит, чтобы дети к нему приставали или обижали его. Лучше всего не обращать на него внимания»

           Виталина по молодости лет не совсем поняла информацию, но урок усвоила – гнома трогать нельзя и подглядывать за ним тоже. Домовому, видимо такая тактика вполне подходила, и он добросовестно нес службу.

          Отец, полностью полагаясь на своего помощника, был спокоен за ребенка. Он даже не забрал с собой своего домового, когда уходил от жены, оставив его охранять квартиру и дочь.

       И Котя добросовестно охранял: ни разу в доме ничего не пропало и не разбилось, ни разу в их квартиру, богатую по понятиям многих, не нагрянули воры. А Виталина в свою очередь на угощенье для домового не скупилась.

     Больше того, уезжая из маминой квартиры, Виталина пригласила с собой Котю, он поселился в старом башмаке и добросовестно прожил с Витой два года у тетки, а потом полгода в общежитии.

       То, что Котя живет в их комнате, Виталина рассказала подружкам, но кроме нее домового никто не видел, и Виту подняли на смех. А утром все белье в чемоданах подружек было перекомкано и испачкано, словно им всю ночь мыли пол. Девчата не очень поверили, но смеяться перестали.

        Молва о домовом разнеслась мгновенно, и неожиданно принесла девиденты: девчата могли оставить незапертую комнату хоть на сутки – у них никогда ничего не терялось. А вы сами знаете, что общежитие без воровства – огромная редкость.
        Переехав к отцу, Вита привезла с собой и Котю, да так и оставила, съехав с Валерием на съемную квартиру.

        Котя прошелестел еще нечто, плохо дифференцируемое человеческим слухом, Виталина поняла каким-то внутренним переводчиком: читать надо несколько дней, и не обязательно это заклинание, лучше то, что написано ниже.

        Виталина послушно, несколько дней к ряду ходила в квартиру отца и читала, читала, казалось бессмысленные строки, пока не вжилась в их ритм и мелодику и не стала внутренне понимать их смысл. Ей стало казаться, что она уже знает то, что написано дальше.

         По - французски это называется «дежавю», говорят,  в русском языке нет аналогичного термина, чтобы описать это состояние. А реальность такова, что человек проживает событие или видит картинку, которая кажется ему знакомой, только он не может вспомнить, когда и где с ним это случалось, и где он видел происходящее раньше. Чаще всего ситуация совершенно новая, но тогда откуда эта знакомость?

        Может наше подсознание так искаженно воспроизводит нам фрагменты, заложенные в наследственной, генетической памяти? Или прав был греческий ученый и философ Пифагор, предполагая, что человеческая душа живет девять жизней, а потом начинает цикл сначала, и люди, душа  которых проживает последние жизни значительно умнее и талантливее своих впервые живущих собратьев? Может, в таких случаях всплывают события из предыдущих жизней человеческой души, и потому они до боли знакомые и пугающие этой знакомостью?

       Как бы там ни было, Вита не любила это состояние «дежавю», ей непременно нужно было толковое объяснение любому факту, пусть даже это объяснение было за рамками реалий человеческой жизни. Она не совсем верила, что заклинания помогут финансовым делам мужа. Тем более что видимых результатов получено не было, если не брать во внимание то обстоятельство, что отрицательный результат –  тоже результат.

            Это о том, что Валерий Павлович совершенно отошел от дел и боялся производить любые сделки. Этого-то Виталине до полного счастья и не хватало. У нее своих хлопот был полон рот. Подошло время государственных экзаменов, а она все еще лежала на сохранении. А тут еще Валерик со своими финансовыми проблемами.

Яночка родилась утром, а вечером вернулся из командировки дед. Он долго стоял под окнами палаты, пытаясь поговорить с дочерью. Виталине казалось, что они поговорили, только без слов. 

Она точно могла сказать, что отец не собирается мириться с зятем, но готов обсудить с дочерью условия перемирия. А этот мир сейчас Вите был нужен до зарезу, она устала от бесконечного Валериного нытья, недовольства, от урегулирования мелких недоразумений с его компаньонами и поставщиками.

Вита много раз обдумывала и репетировала этот важный разговор с отцом, искала и не находила веских аргументов, доказывающих обдуманность своего выбора  и однозначно говорящих о том, что Валерик - далеко не худший вариант жизненного спутника для женщины.

 Но разговор пошел по не запланированному руслу, и консенсус был достигнут с большим ущербом для самолюбия Виталины. А в самом начале казалось, что строптивая девица заставит отца считаться со своим мнением. Тактика для этого была выбрана беспроигрышная: лучший способ защиты – это нападение.

- Папа, - начала она решительно, - это не порядочно применять против честных граждан запрещенные приемы – использовать Черную и Белую магию. Ты ведь понимаешь, что Валерик бессилен против заклинаний, у него несовершенная психика, подверженная чужому влиянию…

- Именно этого я и боюсь, - отец был настроен достаточно решительно, - я не особенно напрягался, чтобы вмешаться в его дела, а он уже и лапки сложил.
- Ты разорил его, а он должен содержать нас с дочерью, - Виталина не сдавалась.
- У меня достаточно средств, чтобы обеспечить твое будущее. Еще лучше, если ты возьмешь дело Валерия в свои руки.
- Я не хочу заниматься его бизнесом. Я врач и хочу иметь дело с живыми,  – Виталина с детства не переносила похороны и все, что было с ними связано.

- Тогда открой что-нибудь медицинское, кабинет, например, - Алексей Францевич с удовольствием увидел, что в глазах дочери зажегся огонек интереса.
- Как же я скажу об этом Валерику? – Виталина вновь погасла.

         Объяснение с мужем прошло на удивление спокойно. Он заинтересовался проектом и с удовольствием подключил свои многочисленные связи к оформлению документов, поиску подходящего помещения и кадров.

      Весь год, пока жена подращивала Яночку, Валерий в поте лица пробивал и согласовывал открытие поликлиники профосмотров. Ему казалось чудом, что на новом месте дела идут гладко и споро, настолько хорошо и быстро, что он поверил в свои силы и вскоре отказался от пая в прежнем бизнесе, вложив освободившиеся деньги в дело жены. Отцовыми ли заклинаниями, или стараниями Валерия Павловича, но дело Виталины потихоньку развивалось.

Кстати, о заклинаниях. Я уже говорила, что Вита не переносила непонятных вещей, именно поэтому она и в деле волшебной книги, тоже расставила все точки над и.



                Глава 14.

                Наследственная.

Этот год – трудный, но интересный, сблизил Виту с отцом. А началось это в тот день, когда пятимесячная Яночка заболела. Молоденькая педиаторша, пришедшая на вызов, ничего существенного не обнаружила, решив, что это простуда, сделала назначение и с чувством выполненного долга удалилась. Но никаких проявлений простуды в наличии не было, не появились они и на следующий день, зато температура не спадала почти неделю.

 В один из этих тревожных вечеров, отец, дождавшись, пока малышка уснет, позвал дочь к себе в кабинет. Виталина видела, что папа очень волнуется за здоровье внучки, ей вообще нравилось, что он очень много времени проводит с крошкой, она списывала это на проснувшиеся в мужчине отцовские чувства.

Вита несколько раз обсуждала эту тему с Тамарой Ивановной, правда, та восторги падчерицы не разделяла, то ли потому, что лучше знала Майера, то ли потому, что знала истинную причину такого пристального внимания деда к внучке.

А в тот вечер Алексей Францевич надолго задержал взгляд на дочери и после продолжительной паузы сказал:
- Я думаю, что ребенка одними лекарствами не поднять. Открой книгу на первой закладке.
- Это еще зачем? – Виталина вызверилась.
- Сглаз снимать будешь, я научу.
- Да кто ее сглазить мог? - Вита не унималась.
- На людях слишком часто бываешь. Зачем ребенком хвастаешься? Зачем сюсюкаешь с ним? Зачем часто по имени называешь?

             Майер говорил громко и назидательно, словно читал нотации постороннему человеку, а не беседовал с родной дочерью.
- А почему не похвастать?
         Вита была необыкновенно горда тем, что она мать и женщина, ей казалось, что она чем-то лучше и уж точно  на голову выше многих женщин. Материнство она рассматривала, как билет в счастливое будущее, даже не предполагая, что и у других женщин тоже есть дети, и что всем есть, чем гордиться, ей казалось, что она такая одна – необыкновенная, особенная.

- Зависть и неприязнь слой за слоем откладываются на ребенке, и если ребенок обыкновенный, то он рано или поздно заболеет, - Майер ударение сделал на слове заболеет, но Вита уловила подтекст.
- Что ты имеешь ввиду под «обыкновенный»? – она насторожилась.
- Это не наш ребенок! – в голосе Майера было явное разочарование.
- Папа, ты с ума сошел? Нам, что его подменили в роддоме? – Виталина даже побледнела.
- Это не наш ребенок. Твоя девочка не унаследовала твоего дара. Тебе надо учиться магии, Витуся, чтобы охранять ее жизнь и здоровье. Я тебе говорил не выходить замуж за этого чужака, со временем нашла бы наследственного мага, - Майер говорил тихо и голос его был грустным.

- А мама была своя? – Виталина никогда не разговаривала с отцом о маме.
- Я тоже не послушался свою мать и женился на простой женщине. Это не принесло счастья ни ей, ни мне. Потом об этом поговорим, а сейчас открывай книгу.

        Началась долгая учеба. Вита в первую очередь поинтересовалась, почему на титульном листе два раза написано ее имя. Отец рассмеялся:

- Это не только твое имя. Тебя я назвал в честь  бабушки и прабабушки. Знатные были ведьмы. А имя это в нашем роду наследственное. Вот если бы я обнаружил, что твоя дочь наследственная, я бы потребовал, чтобы ты окрестила ее под родовым именем. А так не имеет значения, как ее зовут.

- Значит, я – наследственная ведьма? – Виталина испугалась.
- Не совсем. Наши женщины никогда не были сторонниками Черной магии, чаще помогали простолюдинам, а твоя бабушка так и вовсе была доброхоткой –  знахаркой с медицинским образованием, так что ты медик в третьем колене, – Майер с любовью рассматривал дочь.

- А почему в третьем? Ты же не медик!
- Я Медуниверситет закончил и Геологический факультет Политехнического, – Вита впервые слышала, что отец настолько образован.
- Папа, а чем Белые ведьмы отличаются от Черных?

Вместо ответа Майер достал с полки книгу англичанина Брендона Лейана «Колдуны и ведьмы» и открыл на нужной странице. Вита зачиталась, настолько заинтересовал ее предмет рассуждения.

   « Это была тяжелая и беспокойная жизнь. В те времена голод и чума являлись частыми гостями, и Смерть, восседавшая на белой лошади, всегда находилась где-то неподалеку…

          Никто не мог предсказать, откуда ждать ударов судьбы, ибо среди сельских жителей скрывались ведьмы, стародавние враги здоровья и жизни человека. Некоторые из этих злобных существ были потомками фурий или ночных всадниц, обитавших в незапамятные времена.

      Сила этих творений зла передавалась, очевидно, по наследству. Прочими были продавшие душу Сатане – точно так же, как прославленные современники-колдуны – в обмен на обладание магическими силами. Они умели губить урожай или губить доброе начало из зерен, управлять разрушительными ветрами и ливнями, красть молоко или заставлять скисать молочные продукты, мешать густым сливкам превращаться в масло. По их воле мужчины становились импотентами, а женщины страдали от выкидышей.  Одним взглядом они могли вызвать увечье или смерть…

       Разрушительная деятельность ведьм сохранялась неизменной, независимо от места или эпохи. Ведьмы средневековой Европы практиковали холодную магию, ничем не отличающуюся от классических чар Древнего Рима. Методы работы оставались прежними. Неудивительно, что знаком, помогающим избежать злой силы ведьм, служил фаллический жест: рука вытянута, средний и безымянный палец прижаты к ладони, указательный и мизинец  выпрямлены.

      Существовали и прочие средства и способы защиты от черной магии. Люди умели (и прибегали к этому на практике) защищаться с помощью ритуалов, заклятий и заклинаний, почерпнутых из магических учений, заклинаний и знаний, передаваемых из поколения в поколение добрыми и осторожными людьми.

       Эти люди получили известность под разными именами: «умный народ», «белые ведьмы», «сказочные лекари». Они являлись целителями, при рождении получившими эти знания (судя по всему, знания передавались по наследству) и умели находить целебные травы и принимать роды. Они могли предсказывать погоду, раскрывать загадочные кражи, а иногда и обладали даром прорицания. Белые ведьмы иногда чувствовали присутствие черных сил и иногда побеждали последних. Они пытались научить людей нехитрым способам сохранения здоровья.

         Первым правилом было ведение праведного образа жизни, в соответствие с принципами, помогавшими поддерживать мировой порядок…»
       Виталина на минуту прервала чтение и посмотрела на отца:

- Это хорошо, что я Белая ведьма, но тогда я должна все знать с самого рождения. А я не знаю, не умею. Правда, кое- что я чувствую, как вроде я это знала или умела раньше…

- Я не сумею тебе правильно объяснить. Это из-за того, что твоя мать – простая женщина, только небольшая часть информации тебе доступна, остальное надо будет добыть и освоить. Возможно, потом проявятся и другие твои магические качества. Сейчас другое время, другие люди, другая жизнь, где нет места для волшебства и чародейства, так что сказать наверняка ничего нельзя.


       Почти каждый вечер отец если не тренировал Виту, и она не зубрила заклинания, то они просто беседовали о предках Майеров. С первого урока Виталина усвоила непреложное правило: все, о чем говорят они с отцом, не должен знать никто посторонний, тем более Валерий. Виталина знала об этом правиле и раньше, или чувствовала это интуитивно, поэтому за два года знакомства с Валерием Павловичем ни разу не заикнулась ему о существовании Коти.

      Моя бабушка говаривала: «Мужику ноги выше колена не показывай», и важен здесь не только прямой смысл, этически оправданный в те далекие годы, но и переносный, особенно переносный – нельзя раскрываться перед мужчиной до конца, вредно для здоровья. И причина не только в том, что полно гадов, которые в минуту гнева «вашим салом вам же по сусалам», но и в том, что в женщине должна быть некая тайна, загадка, недомолвка и непонятка, которая делает ее всегда желанной и интересной.

       Папина наука давалась Виталине с трудом, и не потому, что она плохо запоминала, а потому, что ей надо было докопаться до сути проблемы, понять ее смысл, найти логику.

       А какая, казалось бы, особенная логика в заклинаньях? Это только  мы, современные люди, -  темнота, ничего не знающая, не смыслящая, ни во что не верующая, можем так рассуждать, а люди в те далекие времена, владевшие сокровенными знаниями, умели и заклинание, и молитву составить так, что каждое слово имело и место, и смысл, изменить это было нельзя, иначе просьба или пожелание не уйдет по назначению и не будет услышано тем, кому предназначалось.

    Примерно так ответил Виталине отец, когда она посетовала, что не видит логики в заучиваемом, и раскрыл перед ней все ту же книгу Брендана Лейана на восемнадцатой странице:

    « Отличительной чертой всех великих волшебников являлось глубокое знание силы слова, а так же поэзии, которая представляла собой совершенный образчик речи. В наши дни, когда слова слетают с губ, словно лепестки чертополоха, сорванные ветром, люди не помнят цену и силу, которой некогда обладали произносимые фразы.

      Слова придают реальности порядок и очертания. Знать имя предмета было равносильно пониманию его сущности, и давало возможность постигнуть данный предмет. Дать имя чему-либо несуществующему означало вызвать к жизни эту вещь так, чтобы некий предмет существовал в понятиях его описывающих. «Я был многим, прежде, чем вошел в жизнь, - спел однажды Талиесен.- Я был словом, состоящим из отдельных букв».

       Имя может быть перемещено, им можно манипулировать, помещать в новые условия – любой из названных поступков повлияет на называемый предмет. Не удивительно, что в те времена люди неохотно называли имена своих богов, названия стран, да и самих себя не желали называть.

      Открытым проявлением внутренних сил колдуна, было знание слов и наименований, а также искусство составления песен. … Слова служили своего рода кирпичиками в кладке всех заклинаний, проклятий, напевов, заклятий и трюков. Считалось, что слова способны ослепить, причинить увечье и вовсе уничтожить».
      Яночку они с папой подняли на ноги, и Виталина перестала ходить с ребенком в людные скверы и парки, а если и ходила, то о дочери никому ничего не рассказывала и  по имени не называла. Так спокойнее – береженого бог бережет.

       Когда Яночке пошел второй год, Вита вышла на работу и исподволь стала пробовать приобретенные знания на практике. Она бы и под расстрелом не призналась, что ее бесконтактный массаж  с массажем  имел только общее название. Она попросту снимала порчу, про себя читая заговоры, это продолжалось до тех пор, пока сама не заболела.

     Отец был в бешенстве, между ними не было разговора, даже намека на разговор о том, что Вита станет снимать порчу направо и налево.
        Тот блок заклинаний, в котором объясняется порядок «утилизации отходов производства» и самоочищения целителя,  он с дочерью не изучил, оставив на потом, как самый ненужный и необязательный, сам-то Алексей Францевич делал все это автоматически, усвоив материнские уроки в нежном отрочестве.

        Болезнь Виталины затянулась и осложнилась видениями. Во сне к ней часто приходила женщина и просто ласково разговаривала с ней.
        Сути разговора Вита не запоминала, но помнила, что она не может поддержать беседу, потому что не знает предмета разговора. От этих снов оставалась тревога, словно из ее жизни изъяли какой-то кусок и без него дальнейшие события не имеют смысла, вся дальнейшая жизнь не имеет смысла.

       Она в течение двух недель мучилась от этих сновидений, пока не решилась рассказать о них отцу, интуитивно правильно сформулировав вопрос:
- Папа, а ты не забыл рассказать мне о семейной тайне?
- О чем? – Майер побледнел.
- Кто эта женщина, что ходит ко мне во сне и говорит о чем-то, чего я не знаю. Кто такая Ядвига?
- Я этого и сам не знаю, давай-ка я почитаю что-нибудь от тяжелых сновидений!

Виталина и в эту ночь спала плохо, она время от времени просыпалась оттого, что отец двигал стремянку и шуршал страницами книг. Утром он протянул проснувшейся Вите какую – то старую книгу и велел прочитать молитву, а потом куда-то ушел.

        Вернулся Майер к обеду
- Ну, что, дочь моя Витуся, я все выяснил. Ядвига – это сводная сестра твоей бабушки, следовательно, моя тетка, хоть и не кровная. Я о ней первый раз слышу, мама никогда не упоминала о сестре. Мой прадедушка после смерти моей прабабушки сошелся с женщиной, у нее была дочь, эта самая Ядвига. Прожил дед с матерью Ядвиги несколько лет и разошелся. Вот и все.
- Она мне рассказывает о чьем-то смертном грехе и требует осудить эту женщину, а я ничего об этом не знаю.
- Не печалься, чадо мое, я научу, как от этого освободиться, забудь, все забудь.

Доктор Майер нагло лгал своей дочери. Он знал, о чем идет речь, но в его интересах было скрывать от Виталины некие события, которые могут пагубно отразиться на ее психике. Так и не узнала тогда Виталина  от него ни о смертном грехе, ни о родовом проклятии семьи Майеров.