Амиго

1.

"Амиго!"- выкрикивал хриплый обаятельный голос, и электронные аккорды вторили ему разбегающимися хулиганскими звуками. И опять, чувственно и завывающе шептал в открытое ночное небо хриплый голос: "Амиго".
И она юная и рыжая, с голым пузом, и с пирсингом на нём, в просторных штанах и в блистающей майке, кружилась в ритме Хип-хопа, оставляя недоумевать онемевшую публику, необычной грацией чёрного континента, который к ней никак не относился, но имел в её темпераменте явный неизгладимый след.
Женька была душка, остроумная и язвительная, с вздёрнутым русским носом и в беспорядке рассыпанными веснушками, она с детства плыла в танцевальных ритмах, и ничего с этим поделать было нельзя. Стоило ей услышать даже в отдалении красивую танцевальную музыку, как её тело начинало отзываться начинающейся специфической циркуляцией крови, и еле сдерживаемые импульсы начинали прорываться наружу. Казалось, что её специально сделали в ту ночь и час, когда на небе был большой сабантуй, и все звёзды отрывались на безумной космической дискотеке.
Так и здесь, в Гоа, в ночном клубе на самом берегу Индийского океана, она кружила головы, отдыхающему праздному интернационалу, и охмелевшие от её телесных движений португальцы, индусы и даже сами африканцы были не в состоянии её перетанцевать.
И казалось, она даже не замечала их, просто танцевавшие с ней вместе, жаркие загорелые парни складывались тоже в причудливый  подвижный рисунок, который был неразрывно связан с самой музыкой, её телом и всеми этими теплыми ночами "Парадиза". С его неизменно добродушной публикой, частично уложенной на циновки и покуривающей кальян, частично сидящей за столами и наполняя желудки горячительными напитками, частично зависающей в нескончаемом ритме музыкальных  композиций, привезённых сюда самыми крутыми диджеями, которые съезжаются в Гоа со всего мира.
- Женька, - кричала её подруга. Но музыка проглатывала слова, и невидимые волны опять подхватывали её мальчишечье тело и вворачивали в самую гущу танцпола. Откуда-то изнутри образовывалось свободное пространство, и она опять в центре живого круга,  созданного оцепеневшими от изумления людьми, зависала над самой землёй, практически касаясь её теплой материнской близости, выделывала мастерские пируэты, заставляя исчезать гравитацию, и создавая нескончаемы волны потоков воздуха. И когда заканчивалась музыка, будто ставя точку, Женька группировала тело, и мощным прыжком  на несколько секунд зависала в звездном пространстве ночного неба.
- Супер, - кричали люди.
- Где вы учились? - спрашивали другие.
- Я так родилась, - отвечала Женька и шла пить воду.
Она давала понять, что к контактам не расположена, поднимаясь по ступенькам, она мягко с виноватой улыбкой отводила бокалы с вином и виски, протянутые ей восхищенными поклонниками, покупала бутылку в буфете, и сидя на корточках, жадно глотала теплую воду.
Ей тоже нравилось смотреть, как танцуют другие, и казалось, что больше ничего не было в её душе, и ничто в мире её больше не волновало.
Она пила воду и смотрела, как танцует её белобрысая подруга, как танцуют иностранцы, как танцует невесть откуда взявшийся садху с трезубцем. Это был необычный мир, здесь всё было дозволено, и ничто не возмущало чопорных европейцев. Каждый делал что хотел, и никто никого не осуждал, и никто никому не устанавливал каких-то правил. И в этом была сладость этих ночей, и нескончаемая музыка разносилась далеко по воде, и набегавшей волной возвращалась обратно.
Женька откинулась, прижавшись спиной о гигантскую колонну, и вдруг увидела его глаза.
 Красивый и смачный португалец сидел напротив, расслабленный и полный всевозможных достоинств, как будто сошедший с картинки из книжки про пиратов и конкистадоров.
- Джейм, - сказал он, и улыбнулся, чуть наклонив голову, и волны мощных волос, которые у него струились до пояса и были за спиной, при этом упали на плечи,
- Женя, - сказала она, рассматривая его невыносимо богатые пряди.
Его лицо было очень знакомым, настолько знакомым, что казалось, что она всегда его знала. Этот мощный изгиб бровей, этот ласковый свет глаз, эти усы под прямым выточенным носом.
- Ты кто, пират? - спросила она.
- Нет, я банки граблю.
- Как это грабишь?
- Обыкновенно. Ограблю, а потом сюда приезжаю деньги тратить.
- Настоящий грабитель, как интересно, - прошептала, откуда-то проявившаяся подруга.
- Джейм, - сказал он ей, повернувшись в её сторону.
- Катя, - несколько манерно сказала она, а потом спросила,- А давно вы грабили в последний раз?
- Давно, уже почти всё истратил, опять ехать на работу надо.
- Как жаль, - расстроилась Катя, и взяв "Колу" из его рук, затерялась в толпе знакомых  и улыбчивых итальянцев.
Джейм повернулся к Женьке и сказал то, что говорили ей буквально все:
- Вы хорошо танцуете.
И девушке как-то сразу стало скучно, она поставила недопитую бутылку воды к бортику колонны, пустила ему воздушный поцелуй и нырнула в волнующуюся телесную субстанцию. Субстанция, почувствовав её знакомое знаменитое тело, раздвинулась, и радостно приняла в свои ряды. Началась опять её любимая песня.
"Амиго", - говорил хриплый голос далекому микрофону, и толпа ему вторила своим колыханием тел.

                2.

Он приходил каждый день, и каждый день она видела эти внимательные струящиеся тёплым светом глаза.

Продолжение в книге "И расколется небо".