Арендованная голова

Кто-то постоянно забирает мое время. Стоит мне присесть к компьютеру, или выйти погулять, или сесть в общественный транспорт с твердым намерением по дороге повторить конспекты, как сознание улетает в никуда, не оставляя ни следов плодотворного труда, ни каких-либо воспоминаний о том, что происходило. Неприятная маленькая дырочка в памяти – больше часа они никогда не берут.
Я живу в замечательном мире – бесплатное образование, никаких налогов, работа на любой вкус. Взамен нужна самая малость – в свободное, бесполезное время, которое все равно занято механическими действиями, я сдаю мозг тем, кому он сейчас нужнее.
"Я сдаю" – не очень точная формулировка. Согласие я давал единожды в жизни, аккурат на свое двенадцатилетие. С тех пор у меня в голове завелась крошечная металлическая штуковина, первые годы жутко резонировавшая от громкой музыки и стука рельсов. Говорят, именно она открывает доступ в мои мозги тем, кому не хватает самой капельки мощности воображения, чтобы сдвинуть прогресс в доселе неведомую сторону. Хотя мне кажется, что весь механизм куда сложнее и крепко вплетен внутрь мозгов, а маленький шарик за ухом придумали, чтобы нам жизнь медом не казалась. Во всяком случае, будь все так просто, как описывают, я бы не валялся неделю после операции, глядя в потолок. Впрочем, говорят, организму просто нужно время, чтобы научиться принимать гостей без ущерба для себя.
Методика вторжения всегда одна: настроить голову на активную работу, скормить ей данные, налюбоваться на результаты, приказать мозгу расслабиться и выплюнуть все ненужное – и исчезнуть. Дольше всего занимает именно возвращение в исходное состояние: когда не нужно переводить импульсы в слова, потому что сигналы принимает другой такой же мозг, мыслительный процесс ускоряется до объявленных наукой миллионов операций в секунду, а вот охлаждение, так сказать, двигателя – занятие неспешное.
Когда я был маленьким и только-только научился связно выражать мысли, я все время задавал старшим один и тот же вопрос: а как так выходит, что одна голова понимает другую? Это же все равно что с незнакомого языка переводить. Родители, посмеиваясь, объясняли, что мне только кажется, что моя голова работает иначе, чем чужие, что все мы происходим от одного и того же предка, а значит, и устроены одинаково. "Ты же не думаешь, что твой желудок варит иначе, чем у друзей? – объясняли они. – А некоторые органы даже пересаживать можно. Чем, в конце концов, мозги хуже?" Я кивал, посмеивался вместе с ними над собственной наивностью и продолжал твердо верить – и очень бояться – что из меня-то донора мозгов не получится. И все спрашивал встречного и поперечного, как такое возможно.
Мои страхи только усилились, когда старший брат приятеля, не переставая широко улыбаться, поведал нам о мальчике, который думал иероглифами. Из истории выходило, что беднягу в итоге навечно подключили к мозгу какого-то старого китайца. Сейчас смешно это вспоминать, но тогда мне долго по ночам мерещился этот китаец со зверским выражением лица.
Неудивительно, что в свой двенадцатый день рождения я трясся мелкой дрожью, боясь стать изгоем общества или чем похуже. Но все прошло гладко, и за прошедшие годы я успел даже пару раз пожалеть, что мыслю самым обыкновенным образом: отклонение сделало бы меня интереснее в кое-чьих глазах, а еще мне пришлось отказаться от привычки на ходу вспоминать стихи и придумывать забавные истории. Это не мешало мне блеснуть чем-то этаким в кругу друзей, а вот оставаться наедине с собой и своими мозгами, когда они никому не нужны, я начал бояться. Впрочем, как и все.
У каждого из нас со временем накопилась пара-тройка  приемов, чтобы отслеживать, забирает ли кто-нибудь наше время. Друг с другом мы такими вещами не делимся: никому не хочется признаваться, что он пытается следить за гостями в своей голове или, еще того хуже, уклоняться от единственного в государстве своего рода налога. Но я не раз видел, как в электричках люди не сводят глаз с циферблата наручных часов или читают книгу, шепотом считая страницы. Сам я предпочитаю музыку: одна песня или пьеса – несколько минут, пара сотен метров или одна остановка. Если неожиданно закончился любимый альбом – значит, внутри меня кто-то был.
Иногда мне хочется ухватить за хвост дорогого гостя и расспросить, что он там делал и доволен ли качеством полученных ресурсов. Видите ли, никто и никогда не вел статистики, сколько пользы приносит каждая отдельная арендованная голова, а я до сих пор боюсь, что у меня внутри бегают иероглифы и толку с них – абсолютный нуль.