Бокоплавы

Все имена, фамилии, названия, встречающиеся в
произведении - вымышлены. Любые совпадения
следует считать случайностью.

Вы знаете, кто такие бокоплавы?.. Нет?.. Это маленькие рачки с размерами тела в среднем сантиметра два. Зверьков таких существует более двухсот видов. Они служат кормом для рыб и используются в качестве приманки для ловли. Как корм для рыб, бокоплав энергетически ценный продукт. Наибольшую его ценность составляют конечности, затем брюшко, а наименьшую – грудка. Для приготовления сухого  рыбьего корма тельца бокоплавов расчленяют и обезвоживают, но так как размеры этих зверьков малы, этот процесс не может быть промышленным. О стоимости бокоплавов никаких данных нет. Однако, учитывая то, что они используются в качестве рыбьего корма, средой их обитания являются реки и озера на всей территории России и размножаемость этих зверьков очень большая, стоимость  бокоплавов не может быть высокой. Фактов их целевого выращивания для промышленного использования науке неизвестно.
Ну, как? Видели когда-нибудь таких? Если нет, не расстраивайтесь, я бы и сам про них ничего не знал, если бы не биолог Раиса Максимовна Наумова из нашего пединститута, которая про них мне и рассказала.
Скажу сразу, к биологии я не имею никакого отношения.
Вы спросите, зачем тогда рачки эти мне понадобились?..
- Понадобились, - отвечу я, -  такая у меня работа.

1.

Работаю я в таможне, инспектором отдела расследований. Зовут меня Сверчков Николай Николаевич.
По роду службы мне приходится сталкиваться с множеством людей, имеющих желание перевезти очень разнообразные товары  через границу нашей страны.
В наш отдел поступают дела о нарушении таможенных правил (с некоторых пор они называются делами об административных правонарушениях), возбужденные на таможенных постах и в других отделах таможни для того, чтобы мы, пользуясь всеми законами, их расследовали, доказывали виновность нарушителей, и передавали эти дела шефу, который потом будет принимать решение о наказании.
Дело, о котором пойдет рассказ, было возбуждено двадцать седьмого декабря две тысячи второго года.
Говорят, что началось все с одного письма, пришедшего из Москвы с резолюцией нашего самого главного начальника.
Резолюция, поставленная на письме, якобы, говорила о необходимости любыми способами не разрешить вывоз за границу товар, указанный в грузовой таможенной декларации № 20204200/121202/0006875.
Для читателей, далеких от таможенных дел, позвольте сделать небольшое пояснение…
Таможенную декларацию заполняют  при намерении  перевезти груз через границу. Того, кто ее заполняет, именуют декларантом. В декларацию вписываются все необходимые таможенникам сведения, а таможенники потом проверяют: все ли там правильно, нет ли какого запрещенного груза, и если у них  нет  претензий, после оплаты в государственную казну причитающихся платежей, разрешают перемещать товар. Зная номер декларации, легко выяснить, кто ее подавал, на какой товар она подана, откуда и куда будет перевозиться товар, а также много чего еще…   
Итак, шел двадцать седьмой день декабря месяца две тысячи второго года. Рабочий день приближался к концу. С совещания у первого заместителя начальника таможни  по правоохранительной  работе, руководитель нашего отдела Привалов Юрий Владимирович вернулся озадаченный какой-то новой проблемой, поставленной начальством.   В общем–то, дело привычное – проблемы  разного рода у нас  случаются часто, но сейчас лицо его было особенно тревожно.  По его лицу я  сразу понял, что произошло ЧП.
Привалов вбежал в наш кабинет и почти киношной фразой сообщил, что все свободны, а мне надо остаться.
- Спускайся в кабинет к шефу, я  буду через минуту, - сказал он, не объясняя никаких подробностей.
Я не знал, что и подумать. «Почему я? Зачем я понадобился шефу? Опыта у меня  было совсем не много, поэтому вряд ли шеф хочет поставить предо мной какую-нибудь особенную задачу. Остается только одно. Видимо, прокурор прислал представление и меня там упомянул. Что же случилось? Что я мог нарушить? Теперь жди служебной проверки… » - По пути к руководству я быстро перебирал  в голове мысли, пытаясь разобраться в происходящем.
Народу у шефа было много. Судя по всему, совещание еще продолжалось, но меня ждали. Сразу после моего появления шеф,  обращаясь к   моей скромной персоне, неожиданно сообщил, что 29 числа мне необходимо выехать в командировку.  Ехать  в какую-нибудь Тьмутаракань  совсем не  хотелось, особенно перед Новым годом, но все-таки это лучше служебной проверки, а после того, когда шеф сказал, что командировка предстоит в Москву да всего лишь на два дня, я  уже начинал убеждаться, что меня действительно отправляют на какое-то особенное задание.
Никаких конкретных задач  я опять не услышал, как не услышал и всей проблемы, встревожившей наше учреждение.
Шеф вручил мне командировочное удостоверение, сказал, что инструктаж  и постановка задач будет завтра – в субботу.   
-Вопросы есть?
-Вопросов нет, -  ответил я, хотя вопросы, конечно, были. Правильнее даже сказать, что вопрос был один: что собственно произошло?  Но ответ на этот вопрос будет завтра. Что ж, не к спеху – можно и подождать…
Я вышел из кабинета и пошел в бухгалтерию за командировочными. Оказалось, что кассир тоже в курсе дела,  и деньги  на командировку  уже готовы.
Когда я  возвращался в свой кабинет, по пути встретил Привалова.
-Завтра тебе надо на работу выйти, -  сказал  Юрий Владимирович. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, ослабил галстук.
-Да я знаю, шеф сказал.
-Ну и вечерок выдался , - вздохнул он. – Как на носу праздник, так обязательно что-то происходит.
«Что же все- таки происходит?» -   хотел я спросить его, не дожидаясь завтрашнего дня, но он, как будто прочитав мои мысли, продолжил.
-Видел около кабинета шефа высокого плотного мужика?
-Нет, не обратил внимания,  Юрий Владимирович, - ответил я. - Там стояли какие-то люди, но среди  суеты  не до них было.
-Зря. Это  бывший начальник нашего отдела, грамотный мужик, хитрый.
В отделе расследований я  совсем недавно, поэтому не знал этого человека.
-Зовут его Дмитрий Емельянович, фамилия Лукьяненко. Теперь он фирмами какими-то руководит, гоняет товар через границу.  Благодаря ему ЧП сегодня и произошло. В отношении конторы, от  которой он подавал декларацию на вывоз груза, стоимостью полтора миллиона долларов,  надо  возбудить  дело. По этому делу послезавтра ты и поедешь в Москву.
Хоть что-то начинало проясняться.  Что за переполох немного теперь ясно. Чувствуется, дело серьезное  (иное административное дело  бывает похлеще уголовного). Но чем я заслужил такой чести, вести его расследование?   
-Что же это за груз такой? – поинтересовался я. 
Да черт его знает, корм, что ли какой-то рыбий. Завтра посмотрим, заодно увидишь и   Лукьяненко. У тебя, кстати, еще  будет  возможность с ним пообщаться, а пока нужно тебе срочно  в ОКТС (отдел контроля таможенной стоимости - прим. автора).
Проконтролируешь, как там Ануфриков будет  дело возбуждать, а то он, по-моему, совсем невменяемый. Потом можешь отдыхать, до завтра.   
К этому времени  почти все кабинеты таможни  опустели. Рабочий день давно закончен. Но закончен он был не для всех. Не только я  и руководство,  разбиравшее варианты решения внезапно появившейся проблемы, находились  на рабочем месте.  Самым центром  ЧП в те минуты был  отдел контроля таможенной стоимости. Именно там временно прикомандированный главный инспектор Ануфриков сейчас возбуждал дело об административном правонарушении. Казалось, он сам не  знал, что делал, вид у него и вправду был неважным.   
С ним я никогда не был знаком раньше и в тот день видел его впервые.
Изрядно вспотевший Ануфриков, судорожными движениями руки заполнял бланк определения о возбуждении дела об административном правонарушении, с момента составления и регистрации которого дело считается возбужденным. А там уж, когда дело появилось, крутись, как хочешь – доказывай виновность. Это мне и предстояло делать, но чуть позже, начиная с завтрашнего дня.
А пока Ануфриков выполнял свое задание. Любыми путями он должен был сделать так, чтобы груз этот ни в коем случае не был выпущен за территорию России.
Я еще не понимал, почему? Почему  этот груз должен остаться здесь?
Ануфриков же знал одно.  Именно к нему, только что прикомандированному в ОКТС, и   раньше  занимавшемуся не таможенной стоимостью, а совсем другими таможенными вопросами, была обращена конечная резолюция на  письме вышестоящего московского руководства - возбудить дело.
Сейчас Ануфриков, к слову, кандидат сельскохозяйственных наук, был похож на детсадовского мальчика, который делал что-то рисковое, за что в будущем могли дать по шапке, а могли и погладить по головке (пока на этот вопрос Ануфриков ответить не мог)… Возбуждение  и расследование дела процесс серьезный, требующий большой ответственности. Каждое действие инспектора может  когда-нибудь аукнуться, проверяющих всяких, слава Богу, хватает.
Когда появился я, Ануфриков увидел во мне спасителя. Раньше он вообще никогда не возбуждал дел, я хотя бы мог подсказать ему, как это правильно сделать, что куда нужно написать.
Я стоял над ним и смотрел, как его дрожащая  рука выписывала текст  примерно следующего содержания:   
сегодня, «27 декабря 2002 года при проверке грузовой таможенной декларации номер   20204200/121202/0006875  главным инспектором отдела контроля таможенной стоимости Ануфриковым М.В.  было установлено, что таможенная стоимость товара – корм для рыб «Флагман» составляет пятьдесят миллионов шестьсот пятнадцать тысяч триста двенадцать рублей…» При проверке документов, подтверждающих указанную таможенную стоимость (тут шло перечисление разных бухгалтерских документов, не представлявших для читателя абсолютно никакого интереса), Ануфриков сделал вывод о том, что таможенная стоимость товара – корм для рыб «Флагман» заявлена недостоверно и не подтверждена в полной мере представленными документами, что влияет на принятие решения о «выпуске» товара, то есть, проще говоря, на разрешение пользоваться  этим товаром.
Так Ануфриковым Михаилом Владимировичем  было возбуждено дело об административном правонарушении (которому был присвоен номер 20201000-2222/02) по статье 16.2 части 2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в отношении фирмы «Рулада», представителем которой и был бывший начальник отдела таможенных расследований – Дмитрий Емельянович Лукьяненко,  с которым  в скором времени мне предстояло познакомиться поближе.

2.

Суббота выдалась морозная. Светило холодное зимнее солнце, под лучами которого переливались блеском падающие  с неба снежинки.
Пушистые снежинки,  кружась в воздухе,  успокаивали, заставляли забыть все проблемы.
В  кабинете шефа сегодня было намного спокойнее, чем вчера. Казалось,  картинный пейзаж, проглядываемый сквозь  фигуристые узоры, сделанные морозом  на его окне,  тоже в какой-то степени способствовал этому спокойствию.
-Итак, вас ждет Москва, - сказал шеф, нужно по полной программе проработать завод по производству рыбьего корма «Флагман», посмотреть, что это за корм такой золотой, взять образцы для экспертизы, всякую документацию, технические условия, опросить директора.
Шеф обращался не только ко мне. Вместе со мной  сидел парень из оперативного отдела. Стало понятно, что в командировку нам придется  ехать вместе. Его звали Александром. С ним  я  был немного  знаком , приходилось сталкиваться по работе. Он сидел и записывал, что нам нужно делать.
Пока ни он, ни я еще не знали всех подробностей дела. Кроме определения о возбуждении дела, которое составил Ануфриков, у меня не было никаких документов. В отделе контроля таможенной стоимости некоторым инспекторам сегодня тоже пришлось  выйти на работу. После инструктажа  нужно было набрать в ОКТС кучу всяких  имеющихся там документов, подтверждающих событие правонарушения (квитанции,  банковские письма, договоры, прочие бухгалтерские документы), приобщить их ко вчерашнему определению и  сформировать тем самым материалы дела.
Шеф продолжал инструктаж:
-Кроме «Флагмана» нужно установить местонахождение другой конторы – фирмы «Либретто», ее руководителей. Это  как раз продавец этого корма за границу. Надо найти договоры «Либретто» с «Флагманом» и  английской фирмой, которая хочет купить корм, и все  финансовые документы, касающиеся  купли-продажи. 
Оперативник продолжал   записывать, что нам нужно делать.
Шеф листал бумаги со своими пометками, очевидно, сделанными вчера во время совещания.
-Ясны задачи? – спросил шеф.
-Что нужно делать в Москве, понятно, - сказал я, но пока надо сформировать материалы дела, разобраться в мелочах.
-Хорошо, сейчас этим и займетесь. Соберете дело, потом  поедете на  пост «Тревожный», где находится товар – арестовывать его. Там, кстати, будет и Лукьяненко - он подавал декларацию на корм. С ним ведите себя осторожно, никаких лишних разговоров, никаких конфликтов. 
Шеф ходил по кабинету. На некоторое время он замолчал, видимо, вспоминая, какие еще  моменты он мог упустить…
-Самый главный вопрос, на который вы должны ответить  добытыми во время командировки бухгалтерскими документами: почему? Почему этот корм так дорого стоит?
Товар получался действительно дорогим. По  документам, которые позже я приобщил к материалам дела, стоимость одного килограмма рыбьего корма составляла четыре тысячи рублей.
-Ну как, справимся мы с этой задачей, докажем «Руладе», что  она закон нарушила?- Сейчас шеф  уже говорил не о нас, мне и  оперативнике, кому завтра ехать в командировку, выяснять: что почем,  а о нашей таможне в целом. Тут политика тонкая…
-Постараемся, - ответили мы с Александром.
-Постарайтесь. Обязательно постарайтесь. – Сказал шеф. - Отработаете хорошо -  будет премия, плохо – пеняйте на себя…
Нет, нет, я не пугаю. – Добавил он, а потом сказал, как будто внушая – Просто нужно отработать хорошо. Слышали – хорошо!
«Ну, что ж,  надо так надо, - подумали мы, - а там, как получится».
-В Москве приедете в Центральную таможню,  там вас будут ждать оперативники, которые помогут вам с транспортом и вообще, если понадобится какая дополнительная помощь -  обращайтесь, я договорился. Везде можете действовать от моего имени… Вопросы. какие есть? Если нет – выполняйте поставленные задачи.
-Разрешите идти? – спросил я.
-Разрешаю, - сказал шеф.
И мы пошли выполнять поставленные задачи.
Перед выходом из  кабинета, шеф остановил меня:
-Да, Сверчков, ты не знаком  случайно с Лукьяненко, говорят, он начальником вашего отдела раньше был (шеф, как и я, работал в нашей таможне недавно)?
-Нет, не знаком, - ответил я.
-Смотрите,  - повторяясь, предостерег он, - с Лукьяненко никаких контактов, держитесь  с ним осторожно.
В отделе контроля таможенной стоимости находился в тот момент весь комплект документов, поданных Лукьяненко в таможню  вместе с декларацией. Из них я быстро выбрал разные  бухгалтерские справки, счета, банковские документы, подшил их вместе с определением о возбуждении дела в скоросшиватель, и  мы с Александром отправились на таможенный пост «Тревожный», название которого вполне соответствовало происходящим там событиям.
«Тревожный» был недалеко, в черте города.
Когда мы туда прибыли, Юрий Владимирович Привалов уже находился на посту. Он приехал нам на помощь: вдруг, появятся какие проблемы –подсказать, в случае чего, как правильнее их разрешить.   
Еще издалека я заметил инспекторов, окруживших большую грузовую машину с прицепом. В этом прицепе и был интересующий меня груз, который я приехал арестовывать.
Со вчерашнего дня официальным ответственным за пятнадцать тонн рыбьего корма, находящегося в прицепе был я. За мной стояла вся система таможенных органов, но дело находилось в моем производстве, поэтому за все, сделанное созданной сегодня оперативно-следственной группой (в составе двух человек: старшего оперуполномоченным по особо важным делам  Александра  Александровича Карасева и Сверчкова Николая Николаевича – инспектора отдела расследований), в конце концов  придется отвечать мне, Сверчкову Николаю Николаевичу.
Без меня теперь с этим проклятым кормом  никто  ничего не мог делать.
-Добрый день. -  Я подошел к инспекторам  таможни, которые стояли возле  машины. – Где владелец этого груза? Сейчас корм будет арестован.  Не помешало бы его присутствие.
-Был где-то здесь? – ответили мне. -  Вон за забором  джип его стоит, значит здесь. Куда же он денется?
И тут появился он – Лукьяненко Дмитрий Емельянович, собственной персоной.
Это был крупный мужчина, на вид лет сорока пяти, с кожаным портфелем в руках. Одет довольно обычно, никаких  признаков нового русского.
Когда он подошел ко мне поближе, я понял, что он находится в легком подпитии: от него исходил свежий устойчивый запах водки.
-Ну, что будем делать? – обратился Лукьяненко ко всем сразу.
-Сейчас на Ваш товар будет наложен арест. – Ответил я. – Вам нужно будет расписаться в протоколе.
Теперь, заметив меня, он, немного заплетающимся языком,  cпросил: 
-А ты, собственно, кто?
Он смотрел на меня злыми глазами так, что мне казалось, еще минута, и он растерзает меня на месте.
-Меня зовут Сверчков Николай Николаевич, - представился я. - В моем производстве находится дело об административном правонарушении  (я заглянул в свою папку с материалами дела) № 2020100-2222/02, в отношении ООО «Рулада».
-Ну, вы, ребята, даете!.. – негодуя, сказал Лукьяненко, -  дело уже возбудили… Давайте. Хорошо..
Тон его голоса повышался с каждым словом. Еще через несколько фраз  голос его уже перешел в крик:
-Какое здесь может быть дело, а? Кто за все  будет отвечать? 
Он опять обращался не ко мне, а ко всем сразу. Кричал куда-то в воздух:
-Давайте, ребята, по-хорошему: сейчас вы оформляете корм и отпускаете машину, и я не подаю никаких заявлений ни в суд, ни в прокуратуру, если вы делаете что- то другое,  если сорвете контракт - будете отвечать перед судом.
Лукьяненко взглянул на Привалова.
-Ну, Юра, скажи хоть ты, какое здесь может быть дело, какие доказательства ?
-Событие правонарушения установлено, – спокойно ответил Привалов, -  сейчас товар будет арестован, месяц будет вестись расследование, а потом, Емельяныч,  будут тебе доказательства.
Привалов разговаривал на «ты», потому как давно знал Лукьяненко.
-Доказательства ?- продолжал кричать Лукьяненко. – Никогда в жизни их у вас не будет. Не рассказывай мне Юра сказок… Ну, не нравится вам цена этого чертового корма, ну, взяли, откорректировали (вам же закон позволяет  это делать) и все…- На пару секунд Лукьяненко замолчал и, усмехнувшись, чуть спокойнее, договорил,  – если, конечно, получится у Вас что-то откорректировать.
Потом он снова начал кричать:
-Кто отвечать будет, а? C чьего жалованья  ущерб будете  мне платить?.. C его? – Лукьяненко пронзительным взглядом посмотрел на меня. -  Нашли, кого  под танк бросить. - В разгаре негодования Лукьяненко обращался или ко всем сразу, или к Привалову, или ко мне. Теперь Лукьяненко разговаривал уже со мной:
-Да, видать не долго будет длиться твоя карьера, Сверчков Николай Николаевич. Нехорошо против Лукьяна дела возбуждать, ох, нехорошо! Какой стаж-то у тебя хоть?.. 
Но тут встрял Привалов:
-Не кричи ты, Емельяныч, не приставай к инспектору, и так уже от твоего корма голова у всех болит.
-Это еще не болит, Юра, - скоро по-настоящему заболит.
Лукьяненко помаленьку  успокаивался, а грузчики  тем временем уже вовсю выгружали  товар на склад. 
Невзирая на угрозы Лукьяненко, мы делали свое дело, а он, бывший начальник отдела расследований, теперь стоящий по другую  сторону баррикад, строил свои, одному ему ведомые планы.
Рыбий корм, расфасованный в полипропиленовые мешки с надписями  «FLAGMAN» на этикетках, представлял  собой гранулированную  массу коричневого  цвета, имеющую неприятный специфический запах.
Когда все мешки с товаром были выгружены на склад и пересчитаны,  я вручил Лукьяненко копию протокола, из которого следовало, что на товар- корм для рыб «Флагман», весом пятнадцать тонн, наложен арест, и ООО «Рулада» отныне не имеет никакого права распоряжаться этим злосчастным кормом.
Когда с Александром Карасевым мы возвращались домой, собираться в предстоящую командировку, передо мной снова всплыл вопрос, который я задавал  себе  вчерашним вечером: почему? Почему именно мне, инспектору с очень маленьким опытом работы в отделе, поручили расследовать это запутанное «дело», и почему возбудить его поручили Ануфрикову, инспектору, которого совсем недавно прикомандировали в отдел контроля таможенной стоимости, который большую часть службы занимался совсем другими таможенными вопросами? Может быть потому, что мы незнакомы с Лукьяненко? Или, все же, как сказал бывший начальник нашего отдела, «хотят бросить под танк» ? 
Пока я не понимал, что происходит? Разобраться в мелочах дела, у меня еще не было времени. Вопросов появлялось все больше и больше… Оперативник Карасев был намного опытнее меня, и я чувствовал, что он уже догадался, почему вокруг этого корма случился такой переполох.
- Стоимость  корма на самом деле  огромна, - говорил он. - Завысить ее можно специально.  Схема такая: Подставная фирма “Либретто”, якобы, покупает корм у фирмы “Флагман” (скорее всего эти шаражки связаны между собой каким-то одним человеком),  потом товар уходит за границу. После продажи товара за границу, Лукьяненко, явно имеющий связи с названными фирмами, может вернуть в свой карман внутренний НДС. Сумму этого налога на совершенно законных основаниях государство будет обязано вернуть Лукьяненко. Весь фокус состоит в том, что никакой внутренний НДС за корм никто никогда не платил. То есть, получается, что обманутое государство вроде как возвращает деньги, которые должно было получить, а на самом деле, ничего не получая, - просто отдает их с ущербом для себя. Считай сам, НДС, равный двадцать процентов, при стоимости корма пятьдесят миллионов получается десять миллионов рублей. Десять миллионов Лукьяненко может сорвать с государства просто так, ни за что.  Наша задача перевернуть бухгалтерию «Либретто» и «Флагмана», доказать, что этот вонючий корм не может стоить так дорого. Правда, не знаю, что из этого выйдет…   
На улице уже было темно, снежинки до сих пор кружили в воздухе, падая нам на лица. Мы  пешком шли по улице и разговаривали, пытаясь  разобраться во всей политике «рыбного» дела.  А завтра нас ждала Москва…

3.

Московские вокзалы всегда многолюдны. Киевский, куда прибыл наш поезд, не исключение. Еще в пригородах столицы раннее зимнее утро, подсвечиваемое огоньками из окон домов, уличных фонарей и рекламных вывесок  могло показаться живописно красивым, но на вокзале, как и в самом городе, властвовал свой микроклимат, портивший всю эту красоту. Из-за постоянного движения народа привокзальные площади   сделались очень грязными: бывший когда-то белым и пушистым снег превратился  в невзрачную массу.  Люди  поспешно шлепали взад-вперед по этой массе: кто-то спешил в гости, кто-то, наоборот, уезжал из столицы, уже нагостившись, а кто-то, возвращаясь из дальней командировки, спешил домой. Наша же командировка только начиналась…
До Центральной таможни мы добрались еще до начала рабочего дня.  Все кабинеты были закрыты, но скоротать свободное время заманчиво приглашали нас распахнутые двери буфета. В продаже пока там был только чай, и, сидя за ним в спокойной уютной обстановке, обложившись материалами административного дела,  мы рассуждали о рыбьем корме: что же это за корм такой? Из чего складывается его фантастическая цена? Кто такие бокоплавы, из которых, судя по имеющимся у нас техническим условиям завода “Флагман”,  его делают , высушивая их и смешивая  с пшеничной мукой? Возможно ли вообще насушить тонн шесть  ножек сантиметровых бокоплавов, чтобы получить пятнадцать тонн рыбьего корма?   Вопросов было много…
Мы посидели в буфете,  потом  поднялись в оперативно-розыскной отдел. Искать ответы на все вопросы в тот день помогали нам оперативники Центральной таможни. Оказалось, что несколько  дней они  уже работают по «нашему» корму, добывают сведения о  фирмах «Либретто» и «Флагман».   
Сведения  эти были неутешительны. Фирмы «Либретто», как выяснилось, не существует по всем возможным, установленным,  адресам.  С горем пополам  нашли они  в Кашире ее руководителя – Семена Львовича Золотова, который рассказал им историю образования своей фирмы, смешанную с отдельными эпизодами собственной биографии.

История эта перенесет читателя на тот же, Киевский, вокзал  на который мы с Карасевым и приехали. Шлепающие взад-вперед люди, спешившие по своем делам…Но были там  и другие, те, которым спешить было просто некуда. Они, грязные и немытые, лишенные по разным причинам своего жилья, сидели на холодном полу вокзального помещения, забившись от безысходности  в его  углы.  Милиционеры  не трогали их.Чего их трогать? Да и куда их денешь? Не нарушают порядок и ладно – так проще.  Летом их было больше, чем теперь. Вполне вероятно, что некоторые из них, не выдержав жизненных тягот,  навсегда оставили этот грешный мир, а кто-то,  быть может, просто нашел место потеплее привокзальных углов. Среди таких «счастливчиков», когда-то забитых в угол, а потом перебравшихся в более комфортабельное место, был и  Семен Золотов, в то время еще носивший фамилию Грыжин. Произошло все минувшим летом…
Лежал он   белым днем голодный и бездыханный в своем углу. Утром еще были силы, и он смог дойти до близлежащего двора. Лег на лавочку и впервые, наверное, за последний год ощутил   человеческую доброту. Какая-то маленькая девчушка, не побоявшись страшного исхудавшего мужика, лишенного человеческого облика,  подошла к нему и спросила:
-Дядя, хотите я принесу Вам попить?
-Да. Да, девочка. Хочу. – едва у него получилось вымолвить.
И через минуту она принесла. Набрала  воды из-под крана в привокзальном туалете  и принесла.
-Хорошая девочка. – Хвалил он ее, жадно глотая воду из стеклянной литровой банки.
Осушив половину, он вылил оставшуюся часть на голову,  грязными руками протер намоченное лицо, взбодрился. Вода придала ему больше сил. Но их хватило ненадолго. Вернувшись на вокзал и немного времени  покрутившись около высоких  столиков кафетерия, Грыжин рухнул замертво на пол в своем углу. Пролежал он так до полудня, пока чья-то нога не пнула его в бок.  Сема открыл глаза и пробормотал:
-Ты кто?  Что тебе надо?
Он видел, что  это был не милиционер. Снизу вверх он смотрел на человека, одетого в  гражданскую одежду. На  толстой шее   незнакомца блестела увесистая золотая цепь. Его черные остроносые туфли стояли прямо перед глазами Семы и сильно пахли обувным кремом.  Резкий запаха начищенных туфель неприятно пощекотал легкие Грыжина, и Сема кашлянул.
-Вставай, хватит валяться, - произнес незнакомец.
-Ты кто? – снова повторил Грыжин.
-Вставай, сейчас узнаешь.- Незнакомец помог Грыжину подняться с пола. – Ел-то давно?
-Давно.
Сема посмотрел на лицо незнакомца поближе, и показалось ему, что оно, угловатое, гладко выбритое с  глубоко  посаженными  черными глазами и горбатым носом, в ту минуту излучало доброту подобную доброте той девчушки, встреченной им утром. «Надо же, - подумал Грыжин,- везет мне сегодня на добрых людей». Он почувствовал, что мужчина ведет его к кафетерию, и одно это чувство вновь придало ему жизненную энергию.
Сема не ошибся. Вскоре они действительно подошли к кафетерию.
-Ну, рассказывай, - сказал незнакомец. – Как тебя звать? Как ты докатился до такой жизни?
Видимо, в те минуты Грыжина уже перестал волновать вопрос: кто такой этот незнакомец? Он уплетал за обе щеки купленные незнакомцем бутерброды, запивал  их горячим кофе и рассказывал о себе.
Оказалось, что Грыжину  сорок два года, что на вид, конечно, определить сложно: потрепала его судьба, особенно в последнее время. Когда-то давно закончил он профессионально-техническое училище,  работал на заводе.  Родителей своих Грыжин не знал вообще, воспитывался в детском доме, и после выхода из него, поначалу  потекла его жизнь вроде бы, как у большинства советских людей: с утра – на работу, с работы – домой, в заводское общежитие… Семьей, правда, обзавестись не успел. Про себя думал, еще успею, встречу  когда-нибудь ту самую – единственную и женюсь не раздумывая.   Потом на заводе  пошли сокращения и его уволили… Начался в стране переходный период. Стала  жить страна по принципу  «купи-продай». Кто может где-то что-то подешевле достать (еще лучше - стащить), а потом загнать это в три дорога – молодец,  кто не может – сам виноват. Грыжин не смог.  Новую  работу так и не нашел, а может, не очень-то и хотел найти. Когда еще были деньги, от безделья  начал  выпивать со своими старыми дружками: первое время еще разборчиво – водку, портвешок, потом уже было без разницы – пил всякую сивуху с кем придется,  и  вскоре, вслед за увольнением с завода дали ему  пинка под зад и из заводского общежития.  Времени прошло немного, как оказался он на Казанском вокзале. Там одолела конкуренция среди таких же, как он, лишенных  всего на свете и опустившихся на дно общества, но, тем не менее, и на этом дне умудрившихся установить сферы  влияния: мусорки и привокзальные территории.  Потом Грыжин, сбежав от «казанской» конкуренции, перекочевал  на Киевский вокзал. С тех пор там и держался…
Незнакомец слушал Сему внимательно, сочувственно смотрел ему прямо в глаза, и Грыжину это нравилось. Ему нравилось человеческое внимание (кому оно не понравится?),  а особенно нравилось то, что сейчас никто не ограничивал его в еде – незнакомец набрал ему еще салатов, и у Семы с непривычки  начало трещать пузо (если это можно назвать пузом) от съеденного количества пищи. Давно уменьшившийся в размерах желудок растягивался, пузо трещало, но Сема продолжал есть - впрок.
-Да,  судьба у тебя, не дай Бог никому, - пожалел его незнакомец. Только ты не печалься. Чтобы с тобой жизнь не делала,  никогда не опускай рук, и тогда почувствуешь свою силу, поймешь, что человек может выдержать все, может выйти из любого болота, если сам захочет и свернуть горы, если поставит перед собой такую цель.  Главное,  верить в самого себя.
Незнакомец легко вошел в доверие Грыжина. Семе было интересно с ним:  во-первых, он умеет слушать – никогда не перебивает, с пониманием относится к чужим бедам, во-вторых, сам говорит очень правильно и убедительно, так, что где-то далеко в глубине души появляется надежда на лучшую жизнь…
-Я ведь тоже в детдоме рос, - продолжал мужчина, тоже всякое в жизни пришлось повидать, но, как видишь, судьбу свою переломал – много чего добился в жизни, потому что никогда не опускал рук. Так что,     не расстраивайся, будешь слушать меня – будет и на твоей улице праздник. Мужик ты, я смотрю, не глупый, и если захочешь, я смогу тебе помочь занять в обществе достойное место.
Красиво он говорил, с каждым словом превращаясь в глазах Семы в эталон мужества, образец для подражания. Грыжин уже готов был идти с ним куда угодно и делать все, что ему будет сказано.
-Я-то хочу, - радостно сказал Сема, - но, что я могу сделать?
-Ты-то ? Ты много можешь. Я в тебя верю.
Грыжин смотрел на него, раскрыв рот, не понимая всего происходящего. Ему было очень  приятно, что кто-то в него поверил.    Он уже чувствовал, что совсем скоро сможет свернуть горы.
-Будешь со мной сотрудничать? – наконец спросил незнакомец.
-А что мне нужно будет делать? – поинтересовался Грыжин.
-Да работенка  не пыльная, не переживай. Совсем   недавно я одну фирму создал, есть свободная должность. Никак не могу человека  подходящего подобрать.  Знаешь,  народ  у нас какой? Предатели на каждом шагу. А ты не такой, как все, по глазам вижу. На тебя вся надежда.
Грыжин, конечно, готов был на все, но любопытство его разбирало: что же за должность это такая хитрая? И когда он узнал, что ему предлагают, аж глаза у него на лоб полезли… В созданной незнакомцем фирме оказалась свободной , ни больше ни меньше, должность ее директора.
-Сема еще переспросил:
-Директором?
-Директором, - повторил мужчина.
И Сема, не раздумывая, согласился.
Незнакомец разъяснил, что основную работу он будет делать сам, функция Семы лишь  подписывать разные бумаги, получать гонорар и жить в свое удовольствие.
На том и порешили… Договорились встретиться через три дня на этом же месте.
Сема ждал с нетерпением, переживал, как бы чего не изменилось. В эти дни он много размышлял: перекопал всю свою жизнь вдоль и поперек, о чем только не думал… Только сейчас он поймал себя на мысли о том, что не знает даже имени мужчины, обещавшего ему помочь занять достойное место в обществе…
Незнакомец появился точно в условленный час, посадил Сему в новенькую вишневую «БМВ» и увез с Киевского вокзала в подмосковный город Каширу. Там снял для него маленькую однокомнатную квартиру.
Сема вымылся, вычистился, оделся в приобретенные для него обновки и стал похож на совсем другого человека. « Жизнь начинается сначала, - думал он, - пусть все прошлое останется страшным сном и никогда больше не повторится».
Вскоре Сема имел подмосковную прописку и должность директора фирмы «Либретто», основанной Грибовым Георгием Станиславовичем, чьим компаньоном по бизнесу отныне он стал.
Грибов за короткое время сделал Семе паспорт (как «сделал», Сема не спрашивал,  это его мало интересовало), и уже во всех документах, которые  позже он принес ему   на подпись, значился Сема не Грыжиным, как это когда-то было, а Золотовым Семеном Львовичем.
В документы (а это были контракты, договоры, разные финансовые документы) Сема не вникал, подписывал, где было нужно.
На первое время Грибов дал ему полторы тысячи рублей и строго настрого приказал сидеть здесь, в Кашире, и никуда не высовывать носа. Так Сема и делал.
Несколько раз Грибов появлялся у Семы, давал немного денег и исчезал. Со временем его появления сделались еще более редкими...
Грибов знал свое дело.  Являясь директором столичной  фирмы «Флагман» (фактически находившейся в Кашире), специализирующейся на производстве корма для рыб, Грибов стремился к одному: с максимальной для себя выгодой  вывезти  продукты производства «Флагмана» за пределы нашего государства.   Одним из помощников в реализации его цели стала посредническая, им же созданная фирма «Либретто», другим  – фирма «Рулада», представитель которой, Лукьяненко Дмитрий Емельянович, 12 декабря 2002 года подал декларацию на вывоз из России единственного в своем роде рыбьего корма «Флагман».

Никаких бухгалтерских документов Семен Грыжин-Золотов, конечно, не имел, а после встречи с оперативниками  и сам куда-то испарился.

4.

С фирмой «Флагман», казалось, было несколько лучше. Мобильный телефон Грибова работал исправно, и сотрудники Центральной таможни договорились с ним о встрече на сегодня.  Один раз они с ним уже договаривались, но встреча не удалась.  Грибов сказал, что он готов представить любые документы и  показать  свое  производство, но только чуть позже. По его словам,  в тот день у него была очень  большая  температура, и поэтому он попросил перенести встречу.
Сегодня утром Грибов должен был предварительно позвонить.. Вряд ли кто-то надеялся на его честность, но, тем не менее, чтобы не спугнуть Грибова навязчивыми звонками, все сидели и ждали, когда услышат его голос.  Все ждали и, наконец, услышали  …
Грибов позвонил и сказал  печально:
-Я покажу вам производство рыбьего корма «Флагман», но только не сейчас. – Он немного помолчал. - Поймите меня правильно, но сегодня у меня похороны отца, я не могу не присутствовать.
Оперативники переглянулись: что делать?   Почему-то,  совсем не  хотелось ему верить, чувствовалось, что  все не так просто.
-Конечно, конечно. Раз такое дело, скажите, когда Вам будет удобно?..
-Честно говоря,  пока сказать трудно, – ответил он, - завтра я уезжаю в командировку, а потом созвонимся.
Едва Грибов договорил последнюю фразу, как в трубке раздались короткие гудки.
«Что делать ?- Подумал я. – На все про все у нас один день. Нельзя его упускать. Если сегодня с Грибовым не встретиться, не попасть на его фирму и не вытряхнуть из нее всю бухгалтерию, этого можно не сделать никогда. Не исключено, что Грибов начнет заметать следы и временно «ляжет на дно». Потом ищи-свищи его... Выход один. Во что бы то ни стало на «Флагман» нужно попасть сегодня ».
Я спросил у ребят номер его телефона и минут через десять позвонил Грибову сам.
-Слушаю Вас, - раздалось в трубке. – Сейчас его голос мне не показался печальным. Я звонил со своего мобильника, и мой номер, определившийся его телефоном, Грибову был незнаком. Видимо, он не успел догадаться, кто это может быть, и забыл настроить свой голос на нужный тон.
-Беспокоит Вас Сверчков Николай Николаевич, инспектор отдела таможенных расследований, - представился я.
-Да, да. Слушаю.
-Дело в том, что в моем производстве находится дело, где предметом правонарушения является корм для рыб, изготовленный на Вашем предприятии. Я специально приехал в Москву, чтобы пообщаться с Вами.
-Я же говорил уже, что не могу сегодня. У меня похороны.
Голос его снова сделался печальным.
-Вы, конечно, извините, - сказал я, - что мы не даем Вам спокойно проводить в последний путь близкого человека, но поймите меня тоже. Дело серьезное, а в Москве я буду только один день, и встреться мы должны обязательно сегодня.
-Да, - выдохнул Грибов, - не знаю, как и быть.
Тут я решил еще припугнуть его:
-В случае Вашей неявки, - говорю, - мы будем вынуждены принять меры для Вашего привода.
Говорю, а сам даже не представляю, как это может выглядеть на практике. Теоретически закон нам позволяет организовать привод, но в работе мы этим еще ни разу не пользовались. Очевидно, он поддался на устрашения, что-то промычал в трубку и потом согласился показать нам свою фирму сегодня.
-Хорошо, так оно и быть. Ваш номер у меня есть. Будем держать связь по телефону. «Флагман» находится в Кашире, поэтому Вам придется ехать туда. Можете выезжать, через часок  созвонимся.
В трубке опять раздались короткие гудки.
«Он в очередной раз может пудрить мозги, - подумал я, - но лучше рискнуть и следовать его условиям. Так  есть хоть какая-то надежда на удачу».
Дали нам с Карасевым местного оперативника, выделили автомобиль, и  поехали мы в город Каширу.
Расстояние до Каширы немаленькое. «Жигули» пятой модели  виляла по обледенелой дороге, снег бил в лобовое стекло,  но, не снижая скорости,  мы мчались к заветной цели. По пути еще раз, как договаривались, созвонились с Грибовым – выбрали место встречи, сообщили  друг другу приметы наших машин
…И вот, мы стоим в назначенном месте, около проходных хлебозавода. С минуты на минуту он должен подъехать. Из разговора с ним выяснилось, что «Флагман» находится не в самой Кашире, нужно ехать дальше, но одним нам дороги не найти. Именно поэтому мы договорились встретиться в центре Каширы, около хлебозавода…Когда подошло время, никакой белой «Нивы» с номерами «555», как он говорил, мы не увидели. Прошло пять минут, десять… Ждем. Что же такое? Неужели обманул. Наконец зазвонил мой телефон:
-Это Грибов. Выезжайте сейчас на центральную дорогу и сверните на обочину метров через пятьдесят после поворота.
-Выезжаем, - говорю я.
Мы действуем по его сценарию: выезжаем на дорогу, сворачиваем на обочину, ждем.
Теперь, к нашему удивлению, «Нива» с номерами «555» подмосковного региона  появилась быстро. Она вынырнула из-за поворота и подъехала к нам.
Из нее вышел  небольшого роста мужик в какой-то грязной спецодежде  и черной вязаной шапочке.
Мы тоже вышли из машины, пошли ему на встречу.
«Что-то не похож он на бизнесмена,  - подумал я ». Но на всякий случай спросил:
-Георгий Станиславович? 
-Нет, нет, - ответил мужик. - Георгий Станиславович подъехать не смог. Меня зовут Евгений. Я его заместитель.   Грибов  сказал, чтобы я показал вам производство.
-Ну, показывайте, раз сказал, - поторопил я.
-До фирмы километров тридцать еще ехать. Дорога лесная,  маршрут так не расскажешь, поэтому я поеду впереди, вы – за мной.
-Хорошо.
Мы согласились, делать было нечего. В дороге снова пытались связаться с Грибовым, но безрезультатно-его телефон был отключен.
-Сейчас в лес завезут и постреляют нас, как воробьев, - пошутил Карасев.
-Сплюнь, - сказал я. - Неужто из-за этого корма  они пойдут на мокруху?    
-Кто знает, кто знает?! Из-за корма не пойдут, а из-за денег, которые можно за него получить, запросто. 
-Да нет, не думаю, не тот случай.
Тут я вспомнил, что Привалов просил периодически ему позванивать, докладывать, как идут дела. Сейчас было самое время.
- Если нам суждено быть пострелянными, то пусть хоть начальство знает, в каком лесу искать наши тела, -  сказал я, поддержав  шутку Александра, и набрал номер Привалова…
Мы ехали вслед за «Нивой», петляющей по заснеженным лесным дорожкам. Шутки шутками, а тишина зимнего леса все-таки настораживала. Декабрьские дни коротки, и мы не заметили, как начало смеркаться. В сумерках белая «Нива» иногда терялась из виду: то за поворотами пряталась под покрытые снегом пушистые лапы елей, то маскировалась под большой  сугроб.
Доложив Привалову об обстановке, я начал выписывать «определение об истребовании сведений». Лицо, получившее такое определение, обязано в течение трех дней представить инспектору необходимые по делу об административном правонарушении документы и сведения, или же сообщить причины, по которым оно не может исполнить этого обязательства. По нашему делу лицом, которому я собирался вручить определение, была фирма «Флагман», то есть, лицо юридическое, а поэтому   на моем экземпляре такого же документа  подпись о получении  должен был поставить  лично директор или, на худой конец, представитель «Флагмана», обладающий соответствующими полномочиями. Директора нет. Полномочия его заместителя тоже остаются под сомнением: вряд ли он возит с собой доверенность. Но вариантов не остается, кому-то нужно вручать определение.
В определении об истребовании сведений я указал, какие именно сведения мне нужны: во-первых, это уставные и регистрационные документы  «Флагмана», чтобы иметь об этой фирме полную информацию; во-вторых, технические условия на корм для рыб – сравнить экземпляр, имеющийся у нас с экземпляром «Флагмана»; в третьих, самое необходимое – все бухгалтерские документы, касающиеся продажи корма для рыб, произведенного за последние полгода, все документы, определяющие затраты фирмы «Флагман» на приобретение ингредиентов для производства рыбьего корма,  а также все договоры фирмы «Флагман»  с фирмой «Либретто».
Пока я выписывал определение, наши машины, с успехом преодолев  лесной извилистый участок пути, остановились около каких-то ветхих деревянных ворот.  Евгений вышел из машины, свистнул, и ворота отворили.  Именно там, за этими воротами и  пряталась фирма «Флагман». Именно там должны были производить  корм, взбудораживший нашу таможню. «Нива» въехала на территорию предприятия, наша «пятерка» проследовала за ней.
Когда я вышел из машины, удивлению моему не было предела: вся фирма состояла из двух покосившихся сараев: один побольше, другой поменьше.  Работников там было  четверо – охранник лет сорока на вид  и трое молодых ребят.  Они были в таких же грязных спецовках, как и Евгений. Глядя на их вид, уставший, но вполне доброжелательный, мне подумалось, что и они попались на крючок прохиндея Грибова, как, развесив уши, попался Сема Грыжин. Вряд ли им перепадет достойная часть прибыли от  продажи рыбьего корма.
В одном можно было успокоиться - эти человечки мелкие, пострелять нас не должны. Но  волновало  другое:  чувствовалось, что «пролетим» мы сейчас с этим «Флагманом» так же, как «пролетели» с «Либретто». Никто нам не даст никаких документов, которые мы ищем, кроме самого Грибова; не видать нам, как своих ушей, бухгалтерии  «Либретто» и «Флагмана», да и нет там скорее всего никакой бухгалтерии. Филькина грамота  все эти сделки «Либретто» и «Флагмана», и до скончания веков не ответить нам на вопрос, какие затраты понес «Флагман», приобретая бокоплавов (если вообще корм «Флагман» состоит из бокоплавов, а не из жуков-«навозников») для производства корма.  Да, прав был, наверное, Карасев,  предугадывая  сценарий махинаций с рыбьим кормом…
Поразмышляв немного, я подошел к Евгению:   
-Ну, давайте, показывайте ваше хозяйство.
-Это запросто, - сказал Евгений.
И мы зашли в первый сарай, тот который поменьше.
Ничего особенного в нем  не было: стоял стол и раскладушка. В этом сарае работники отдыхали, поэтому для нас он не представил интереса, и мы пошли в другой сарай – производственный, туда, где делали этот проклятый рыбий корм.   
Едва я вошел во второй сарай,  резкий едкий запах  ударил  мне в нос. Дышать было тяжело. Вонючий  корм моментально оседал на легких, и я чувствовал, что пары его, пройдясь по моим внутренностям, приближаются к горлу, и скоро меня начнет тошнить. Оперативники Карасев и Ваня из Центральной таможни испытывали то же  самое. Но трое молодых ребят, вошедших в сарай вместе с нами, видимо, уже привыкли и ничего подобного не ощущали. Они сразу принялись за работу: стали нагружать в какую- то цилиндрическую крутящуюся вокруг своей оси емкость одну коричневую массу,  другую, потом начали  их смешивать  Терпеть запахи этой «кухни» не было никаких сил, и  мы  с оперативниками пошли к выходу. Прямо перед выходом, аккуратно  сложенные один на другой, лежали  такие же полипропиленовые  мешки с готовым  кормом для рыб, какие я арестовал на таможенном посту «Тревожный»...   
Евгений ждал на улице, не хотел лишний раз травить организм.
Выбравшись на свежий воздух, я подошел к нему:
-Как же вы тут дышите?
-Да я-то недавно здесь работаю, сам не могу привыкнуть, - сказал Евгений. – Ребята - месяца четыре-пять, поначалу  тоже, рассказывали,  задыхались, некоторые даже курить бросили.   Курящим плохо. Если покурить, а потом зайти в цех – сразу рвота начнется.
-Что же это у вас за корм такой ядовитый ?
-А хрен его знает. - Евгений достал сигарету, закурил. – В основном  Грибов сам всем заправляет. Я его вообще только пару раз видел. Звонит он, правда, часто. Позвонит, скажет по телефону, что нужно сделать, и все... Чаще всего после его звонков гадость эту вонючую привозят. Я встречаю, говорю куда высыпать; ребята обрабатывают, запаковывают  и складывают аккуратненько. Так и работаем.
-А вывозят часто?
-При мне вывозили один раз, совсем недавно. Четыреста с лишним мешков забрали.
«Так, так, - думал я, - четыреста с лишним мешков по тридцать пять килограммов – пятнадцать тонн и получается. Значит, «мои» мешочки вывозили ».
-А что произошло, если не секрет? – Полюбопытствовал Евгений. – Чего вас наш корм  заинтересовал?
-Да ничего особенного, - сказал я (не будешь же все наши догадки рассказывать), - расследуем, разбираемся, почему корм ваш так дорого стоит.
-Неужто он много стоит?
Интуиция подсказывала мне, что его вопросы действительно искренни. Один только вид простого деревенского мужика говорил о многом. Впрочем, конечно, я мог и ошибаться - внешность нередко бывает обманчива. Но, что бы то ни было,  все больше я убеждался в том, что и он очень далек от замыслов Грибова… Заместитель  директора маленького предприятия не знает, сколько стоит продукция его производства…  «Хороша» шаражка, ничего не скажешь.
-А сколько бы Вы дали, скажем, за килограмм этого корма? – поинтересовался  я.
-Ой, да я бы его даром не взял, - отмахнулся Евгений. – Я этой вонеты здесь нанюхался.
-Ну, все-таки? Если бы рыбок очень надо было покормить?
-Знаете, по моей зарплате если судить, рублей за сорок, может, и взял бы, и то, в крайнем случае, ну, если б уж очень надо было.
-Да не прибедняйтесь, не прибедняйтесь, - издевался  я, – грешно заместителю директора жаловаться на зарплату.
-А я и не жалуюсь, - потупив взгляд,  произнес Евгений. – Две тыщи за месяц дал директор и ладно – на хлеб с молоком хватило. Прописки-то  у меня нет московской. Кто ж больше  заплатит? Сам я недавно с Украины приехал. Живу пока здесь в деревне недалеко от Каширы. На работу езжу на машине – Грибов дал. Что еще надо?..
«Ну и дела. Знает, кого нанимать, проходимец… - мыслил я про себя».
-А ребятам, сколько он платит?
-Ребятам, примерно также – когда полторы, когда две тыщи получают.
-Да-а,  жлоб ваш директор, полкило корма в месяц на работника выходит.
-Как это? – не понял Евгений.
-А так. Корм Грибов продает по четыре тыщи за килограмм. – На улице уже было темно, но даже в темноте  я увидел, как глаза его округлились от удивления. – Полкило – две тыщи – ваша зарплата.
-Да ну? Не может быть? Кто ж его купит за четыре тыщи?
-Вот, и я думаю, кто?
-Слушайте, - сказал он так, будто сейчас сделает для всех какое-то открытие, - а может, это не корм вовсе?
-Нам это тоже хотелось бы знать, - сказал я. – Кстати, килограммчика  два сейчас мы возьмем на экспертизу…
-Да, да, если нужно – пожалуйста.
Чтобы не тратить время, мы с Карасевым снова зашли в производственный сарай, достали два полиэтиленовых пакета и, словно на соревнованиях, подбежав к ящикам с готовым кормом, на одном дыхании стали наполнять пакеты. Быстренько, чтобы не задохнуться, набрали по полпакета и тут же выскочили на улицу.
Евгений стоял в задумчивости, в той же позе, в которой я его видел две минуты назад. Мне показалось, он даже не заметил нашего временного отсутствия.
-А может, нам наркотики привозят, а мы их, сами того не зная, маскируем под корм: смешиваем с каким-нибудь безобидным песком, который потом легко можно будет отделить, - гадал он.
-Может, конечно, и наркотики, - сказал Карасев. – Вам виднее. – Он засунул нос в пакет с кормом и, подчеркнуто выражая его неприятный запах, как мог, скривил физиономию. – Но мне кажется, что это больше похоже на отравляющее вещество.
-Ладно, специалисты, - улыбнулся я, - экспертиза покажет, что там на самом деле.
Мороз начинал пощипывать лица, и я предложил пройти в первый сарай – погреться, а заодно и, как положено, оформить взятие проб корма.
Так и сделали.
В сарае я заполнил два бланка «протокола о взятии проб и образцов» и один из них вручил Евгению.
Как я и предполагал, никаких документов у Евгения не оказалось. Работал он, как и все остальные, на честном слове Грибова, и не то что технических условий на корм или бухгалтерских бумаг по его купле-продаже, Евгений в глаза не видел даже письменного приказа предприятия о своем назначении на должность.
Дела обстояли, хуже не придумаешь, но выбора не было…  Вместе с протоколом я передал Евгению и «определение об истребовании сведений», которое  выписывал еще в дороге. Конечно, я понимал, что  не получить нам  нужных документов. Он легко  мог выбросить это определение, и ничто бы после этого ему не  грозило. Но так, на всякий случай, я припугнул его статьей Закона, обязывающей фирму «Флагман» представить мне все истребуемые бумаги…
Время было позднее.
Сделав на «Флагмане» все возможное, мы попрощались с Евгением, сели в машину и поехали назад, в Москву. Нас с Карасевым еще ждал ночной поезд. Командировка подходила к концу, и завтра нам предстояло отчитаться шефу о проделанной работе. «Вряд ли он будет доволен, - думал я.– Но мы  отработали все, что было в наших силах. Выше головы не прыгнешь. Хотя мы и вымотались до предела, но никакой бухгалтерии «Флагмана» и «Либретто» перевернуть нам не удалось. Время на противоборство таможни с Лукьяненко и его компанией еще оставалось, но шансы на нашу победу за сегодняшний день не возросли ни на грамм. Чтобы как-то повернуть «дело» в нашу сторону, выход виделся один - найти Грибова и под пытками «расколоть» его. Но это не в нашей компетенции. Мы, инспекторы таможни, ведущие производство по административным делам, люди маленькие: в розыск человека не объявим, обыск не  организуем, а о пытках и речи нет – не гестапо. У нас, как: не смог ты уговорить нарушителя, чтобы он сам пришел к тебе в протоколе расписаться  или постановление о наказании получить – сам виноват, по твоей вине он не ознакомлен со своими  правами и обязанностями (попади такой протокол в суд, пиши  пропало, вернет судья «дело» на доработку, а там дорабатывай, снова уговаривай нарушителя придти, поставить закорючку, если он вообще еще не испарился в неизвестность. Так что, дорабатывай, не дорабатывай, а результат может не измениться),  и по твоей вине постановление, не полученное нарушителем  (а от его получения  опытный нарушитель, если захочет, всегда увильнуть сможет), не вступит в законную силу.  Такая у нас работа…»
Монотонный гул мотора и легкие покачивания машины размаривали. Постепенно мысли о работе уходили из головы, веки свинцовой тяжестью наваливались на глаза, и хотелось только одного – побыстрее добраться до мягкой домашней кровати и как следует выспаться.

5.

Пока мы путешествовали по каширским лесам, Лукьяненко не дремал: сразу после новогоднего праздника, отделившего всех от будничных страстей, посыпались в таможню результаты его бурной деятельности - жалоба фирмы «Рулада» на действия сотрудников поста «Тревожный»,  а следом и прокурорский протест. 
« Запрет «выпуска» товара по грузовой таможенной декларации № 20204200/121202/0006875  сделан по абсолютно надуманным основаниям. – Слышался в жалобе гневный голос Лукьяненко. -  Прошу Вас пересмотреть решение должностных лиц таможенного поста «Тревожный», отменить запрет «выпуска» товара и принять решение в соответствии с законом».
«Предлагаю: отменить определение  по делу №20201000-2222/02,  производство по  названному делу прекратить в связи с отсутствием события административного правонарушения», – негодовал транспортный прокурор.
Что делать? Как быть?
Руководство  таможни образовало мозговой центр по решению насущных  вопросов. Совещания… Совещания… Совещания…В результате, все сошлись на  мысли, что «дело пахнет   керосином!».
Как версия, картина махинаций вырисовывается следующая…
Грибов создает фирму «Флагман», где потом изготавливает с помощью специально подобранных людей  пусть даже и рыбий корм, но корм довольно обычный. Действительный состав его мало кому известен (хотя по документам корм и содержит высушенные ножки бокоплавов, вероятность этого очень мала; реальность производства такого ингредиента общим весом шесть тонн не поддается разумному объяснению). Для фиктивной продажи корма на внутреннем рынке страны, Грибов создает фирму «Либретто», делая ее  руководителем бомжа Сему, который без вопросов подписывает все необходимые бумаги, договоры о продаже товара  фирмой «Флагман» фирме «Либретто». Когда подписаны все необходимые документы, Сема не без помощи Грибова исчезает в неизвестном направлении, скорее всего, снова на какой-нибудь вокзал (периодически  Грибов меняет людей, выбирая их из определенного сословия). Очевидно, Грибов имеет  связи  с кем-то из налоговиков, частных экспертных контор, банкиров, прочих  значимых людей. По заключению  экспертов, которое предъявлялось таможенникам вместе с декларацией, килограмм корма стоит четыре тысячи рублей, хотя все рыночные цены на подобный корм меньше  раз в сорок. Он  грамотно решает все проблемы, возникающие на его пути. Каким-то образом Грибов находит  Лукьяненко – умного и, хотя и бывшего, но опытного таможенника. Он ему нужен для того, чтобы помочь   вывезти  товар за границу , получить за него как можно больше дохода и   пробраться   сквозь    дебри    законов  с минимальными проблемами. Заграничная фирма-покупатель корма для рыб «Флагман» находится в Англии (фирма тоже вызывает подозрение: зачем ей нужен такой дорогой корм?). Итак, цепочка продажи корма: «Флагман» - «Либретто» - английская фирма – есть.    Существующие у нас законы позволяют Грибову и Лукьяненко  взять с государства двадцать процентов от стоимости товара в случае его  продажи за границу. То есть, чем выше стоимость товара, тем больше государство даст.  Наше московское руководство, раскусив замыслы Грибова, попыталось воспрепятствовать вытягиванию денежных средств из государственного кармана: «любыми способами не разрешить вывоз за границу товар, указанный в грузовой таможенной декларации № 20204200/121202/0006875». Корректировать таможенную стоимость, ту, которая была написана в декларации и которая в большей части состоит из липовой слишком завышенной цены корма (по которой он якобы был продан фирмой «Флагман» фирме «Либретто»), таможенникам позволяет закон, но это оказывается довольно проблематичным. Корм «Флагман» в своем роде индивидуален, поэтому нельзя не учесть цен на него,  указанных в разных бумагах самой фирмы «Флагман».   Ничего не остается, как возбуждать «дело». Так появилась еще одна надежда найти какую-нибудь зацепку и не выпустить корм за границу. А зацепка единственная – реальная бухгалтерия фирмы «Флагман» и фирмы «Либретто» - только ею можно разрушить замыслы Грибова и его подельщиков.  Вся эта бухгалтерия вряд ли  вообще существует, а если и существует, то кто ж  ее покажет такой, какая она есть на самом деле?   
Ситуацию представляют все, но каким образом поставить палки в колеса «Руладе» и «Флагману» не представляет никто. «Выпуск» запрещен, дело возбуждено, но все это ненадолго…
Москва молчала.
Грибов  как в воду канул.
В свете последних событий, главной нашей задачей в рыбной истории стал поиск верного способа ее логического завершения. За дело отвечаю я, поэтому мне историю к логическому завершению и приводить.
Еще с Каширы я догадывался, чем, скорее всего, закончится мое расследование, но пока продолжал работать по плану.
Первым делом  опросил Лукьяненко. На этот раз он был спокоен, даже слишком. Улыбался, предчувствуя скорую победу. Ничего нового, конечно,  не сказал. Категорически не согласившись с виновностью “Рулады” в совершении административного правонарушения, глядя  на меня  кристально честными глазами, он попросил все его фразы   записывать в протокол дословно.
-При подаче декларации я строго руководствовался требованиями закона, - уверенно говорил Лукьяненко.
Я задавал вопросы и слово в слово, как  он и просил, записывал его ответы. 
-Что Вам  известно о фирме «Флагман»?
-Фирма «Флагман» - производитель рыбьего корма, на который я подавал декларацию.
-Какие у Вас связи с этой фирмой? Почему именно Вы декларировали корм?
-Мне позвонил человек, представившийся ее руководителем, - объяснял он, -  попросил помочь оформить товар, сказал, что через пару дней мне подвезут  необходимые документы. Я, естественно, согласился, потому как  в настоящее время именно такой работой и занимаюсь. 
Лукьяненко отвечал быстро, не задумываясь над ответами, четко формулируя мысли.
-Почему  в декларации заявлена  такая высокая цена товара?
-Согласно Гражданскому кодексу  исполнение договора по цене устанавливается соглашением продавца и покупателя. Соглашение сторон было достигнуто, и если таможенный орган не согласен с заявленной таможенной стоимостью, то ему предоставляется возможность данную стоимость корректировать…   
Я опрашивал его долго, терпеливо, но безуспешно. Ничего хорошего, впрочем, от этого опроса я  не ожидал.. Все можно было предсказать заранее. Лукьяненко  работал чисто.
Правильно он говорил, что скажешь?! Не мне его законам учить…
На следующий день я отобрал пробы арестованного корма на «Тревожном» и назначил их экспертизу…Оставалось полагаться на случай: если в заключении эксперты напишут, что товар этот к рыбьему корму не имеет никакого отношения, тогда у нас еще есть шанс утереть нос Лукьяненко, но если нет – цепляться больше не за что. Вероятность первого более чем мала, поэтому стоит готовиться к худшему.  Ничего не  поделаешь… 

6.

Совсем скоро мы снова встретились с Лукьяненко. На этот раз в суде, на разбирательствах по поводу необоснованности возбуждения дела.
По одну сторону от судьи сидели Лукьяненко и помощник транспортного прокурора, по другую – Ануфриков, представитель нашего правового отдела и я.
«Что Вы можете  сказать по данному факту?» - судья по очереди спрашивал собравшихся. И мы отстаивали свои позиции.
Сторона Лукьяненко, подкрепленная прокурорским надзором, доказывала необходимость незамедлительного прекращения дела. Мы, сторона таможни, как могли, уверяли судью в том, что дело возбуждено правомерно, на расследование отведен месяц, и по окончании этого месяца выяснится  кто прав, кто виноват. 
В конце концов, ни одни, ни другие не убедили судью в своей правоте.
Чтобы предостеречь властителя справедливости от скоропалительных решений, мы попросили его перенести заседание, сославшись на отсутствие на данный момент результатов экспертизы.
Судья счел наше ходатайство логичным, и перенес разбирательство на несколько дней, пока мы не получим экспертное заключение.

*               *             *

Время шло, наши надежды на успех таяли, как мороженое на жарком летнем солнце, и вот, наконец, растаяли полностью.
Появилось у меня заключение экспертов. «Корм для рыб «Флагман» по органолептическим и физико-химическим показателям не противоречит требованиям к кормам для крупных аквариумных рыб», - пишут они.  « Есть ли там бокоплавы?»  Эксперты молчат – не под силу им этот вопрос. Наверняка на него может ответить сам Грибов…
«Что ж, деваться некуда: Ваша взяла, господин Лукьяненко! Ваша взяла, господин Грибов! Нет в ваших действиях нарушений таможенного законодательства». - Я размышляю, сидя перед «Законом Российской Федерации о таможенном тарифе». Статья 16 маленькой зеленой книжечки не требует дополнительных разъяснений: « таможенный орган Российской Федерации, производящий контроль за правильностью таможенной оценки товара, вправе принимать решение о правильности заявленной декларантом таможенной стоимости товара…При отсутствии данных, подтверждающих  правильность определения заявленной декларантом  таможенной стоимости, либо при наличии оснований полагать, что представленные декларантом сведения не являются достоверными и (или) достаточными, таможенный орган Российской Федерации может самостоятельно определить таможенную стоимость декларируемого товара…» Определить может, только  возможные методы  ее определения,  вряд ли позволят  уменьшить ту, которую  заявил Лукьяненко. И здесь его не переплюнуть… Хитер Лукьяненко!…
Я собственноручно выношу постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении:
«…Дело №20201000-2222/02 в отношении ООО «Рулада» прекратить в связи с отсутствием состава административного правонарушения; арестованный по делу товар вернуть владельцу для распоряжения в соответствии с действующим законодательством ».
На этом моя работа  выполнена.
Я сдаю «дело» на проверку в прокуратуру, и получаю новое… «С какими еще «зверьками» мне предстоит познакомиться? » - думаю я, но бокоплавов не забываю. 
«Маленькие рачки с размерами тела в среднем сантиметра два…- Вспоминаю биолога Наумову. -  О   стоимости бокоплавов никаких данных нет. Однако, учитывая то, что они используются в качестве рыбьего корма, средой их обитания являются реки и озера на всей территории России и размножаемость этих зверьков очень большая, стоимость бокоплавов не может быть высокой…» Хочется посмотреть на них одним глазком, а еще больше хочется посмотреть  на Грибова, занимающегося высушиванием их миллиметровых ножек.  Насушить шесть тонн – адский труд!.. Главное - побольше фантазии. А фантазии нашему народу не занимать. «Неправда ль, а, господин Грибов?  Какие еще идеи Вы собираетесь претворить в жизнь? На какие дыры законов раскроете нам глаза? Уж в Ваших способностях  мы не  сомневаемся. Смотрите только, не обожгитесь, а то когда-нибудь сами не заметите, как государственная  машина зажмет Вас своими клешнями. Рисковое это дело –  с государством играть…»

20.05.2004 – 17.06.2004