Золото на улице Нью Йорка

ЗОЛОТО НА УЛИЦЕ НЬЮ ЙОРКА (часть "Цепи Событий").

Начинать новую жизнь в Америке, не владея Английским языком, нелегко, поэтому моей основной целью было овладение им. Я не был окружён русскоговорящими людьми и мне было легче погрузить себя в англо-говорящую среду, в отличие от тех, кто приехал в составе семьи.
Самым дешёвым способом для изучения нового языка для меня было чтение англо-русского словаря. Я привёз с собой из Росии несколько таких словарей. Один был просто крошкой. Он умещался в боковой карман моей рубашки. Его-то я и носил везде, и, при удобном случае, открывал любую страницу и просто читал, не задаваясь целью запоминать слова. Мозг и память сделают своё дело.
Позже, когда я познакомился с Лисой, которая стала моей ученицей по пантомиме, а затем актрисой в моей первой компании в Америке, она постоянно помогала мне с произношением,  и переводила, по возможности, всё, что я хотел сказать. Возможно, она воспринимала это частично как игру и забаву, помимо нашей увлечённости друг другом.
Пока я не был в состоянии купить телевизор, я без перерывов дома слушал карманное радио. Поначалу все английские слова звучали как одна звуковая масса. Я не мог определить паузы в предложениях, и, конечо, не разделял слова. Даже позже, кокда английский улучшился, американские шутки мне казались страшно глупыми и бессмыссленными. Я даже представить себе не мог, что я когда-нибудь пойму их. Но всё-таки пришло время, когда и я сам стал шутить на английском, и стал понимать передачи с Джаки Гласоном, и другие.
Когда у меня появилась возможность общения, поле моей деятельности стало быстро расти. Круг интересов стал расширяться. Естественно и круг знакомств  значительно увеличился и пополнялся очень быстро.

Если бы в этот период моей жизни можно было графически изобразить действия, которые я совершал, то получилась бы невероятно запутанная линия. Возможно, поэтому-то и возникли у меня рисунки тушью, сделанные "продолжающейся" линией. Я спал по 3-4 часа в сутки, был невероятно занят, всё, что я делал, я всегда делал сам, не надеясь на помощь со стороны. Были и замечательные помощники -  Гута Фердман, Деметриа Де Лиа, Алекс Розенберг.
 
Иногда меня  спрашивали, если я чувствую ностальгию, я отвечал, что её у меня точно нет.
Ведь я уехал от бюрократии и зла, направленного непосредственно против меня, а не так,  как некоторые, кто приехал  и случайно остался здесь в погоне за деньгами и славой. Я постоянно поражался, как в такой стране, как Советский Союз, один за другим появляются
необразованные лидеры государства, жлобы вместо интеллигенции. Почему люди терпят 
их и не меняют власть? Для меня всегда это было загадкой. Но каждая срана припбретает лидера, которого она заслужила в данный период своего развития.
Я был занят "по горло" только тем, чем я хотел заниматься, тем, что мне было по душе, тем, что я любил больше всего, правда, заработка у меня тогда практически не было. Судя по
ежегодным  докладным  письмам  от  органов социального  обеспечения (Social Security),
я зарабатывал примерно $4000 в год. Я, наверное,  был одним из самых бедных, по
американским стандартам, человеком в Америке, но никогда об этом  не думал, а,
получая финансовый отчёт, только удивлялся, как мне удаётся жить на такие деньги.  Плата за
квартиру из года в год росла, и, чтобы не уехать в глубинку, я, когда удавалось, вопреки
контракту пытался сдать одну комнату.
Алекс Розенберг, кто преподавал иммигрантам предмет "графифики", и с кем я подружился , а затам и сам помогал ему с его первыми фильмами,  женился и уехал во Флориду. Я дал объявление в "Виладж Войс (Vilage Voice) об аренде одной комнаты, которую снимал Алекс. В комнате поселился Брайан. Он выбрал для себя профессию консультанта крупных предприятий, предлагал им свою экспертизу, и,  понаблюдав за работой предприятия, помогал повысить их прибыль. Его рассказы о том, как он самостоятельно пришёл к этой професии, научили меня относиться к жизни  творчески, а не догматично. Жизнь надо мять, как глину. Она должна быть подвижной, а не закостенелой. Я, кстати, так к жизни и относился, а его опыт лишний раз подтвердил моё мнение об этом. С другой стороны,
конечно, касаясь многих сфер, разбавляешь основное, но выхода у меня не было. Я хотел многого и во всём хотел добиться успеха. По астрологическому знаку так мне была предначертана моя судьба. Наконец, найдя квартиру моей мечты в довольно опасном по тому времени городе Джерси Сити, я стал работать столяром, а вечерами делал новые работы, преподавал пантомиму, или выступал с моей пантомимной программой. Было и многое другое, чем я был занят.
Позже один профессор ближайшего колледжа предоставил бесплатно помещение, где я мог проводить  занятия  со студентами по пантомиме.
Одна из моих студенток была Ксана, дочка Доната Мечика, сестра Сергея  Довлатова. Деметриа ДеЛиа, по образованию педагог Английского языка, дети которой ходили ко мне на занятия  ранее в Студию для Искустсв, не только сама занималась пантомимой  но позже активно помогала с организацией выступлений в Манхаттене, и было  несколько других учеников. среди которых была студентка психологическогого факультета, которой я увлёкся и, вопреки моим принципам "не увлекаться женщинами-студентками", у нас возник роман. У неё же был человек, который собирался на ней жениться. В мои планы это не входило, и она решила прекратить нашу связь. Для меня это было 
сильным ударом. Во мне заговорило ИГО. Огладываясь в прошлое, я поражаюсь, что был так ею увлечён. Я отменил все занятия, ревновал, искал встречи, постоянно думал о ней и буквально не находил себе места.  Чтобы отвлечься, стал включать громко радио и телевизор, пить много вина, чтобы заглушить душевную боль, стал курить трубку, подаренную в Новосибирске, но ничего не помогало.
Мой мозг разрывался от всего этого. Я находился под огромным стрессом.
Что произошло, неизвестно, но я вдруг получил прозрение.

Ещё преподавая пантомиму в Ленинграде, в своей студии Дворца Культуры Первой Пятилетки, я задумывался об эстетике и стал рисовать диаграмму, которая в абстрактной форме выражала бы  взаимоотношения между формой и содержанием. Этот концепт у меня был нарисован на листке бумаги, и я, при случае, обсуждал его и проверял "на устойчивость" при любом удобном случае. Первый разговор об этом концепте состоялся в поезде, когда я и мой студент Юра Подражанский ехали в Каунас на выступление пантомимы Модриса Теннисона. Юру интересовала теория даже больше, чем практика, поэтому для меня этот разговор был интересен, хотя, возможно, я разговаривал сам с собой, в некотором смысле. Второе обсуждение концепта произошло в мастерской на Фонтанке, куда Миша, мой брат, привел своего преподавателя по философии из Института Культуры. Во время  беседы с ним я представил мой рисунок, сделанный на одной странице без текста,  и преподаватель, пораженный моим рисунком, сказал, что вся немецкая философия  сосредоточена в нём. Его замечание было для меня очень важным.
Эту бумажку я так ценил, что, когда покидал Советский Союз, отправил её с другими наиболее важными документами в Израильский Консулат.  Прибыв в Америку, я получил мои документы в полной сохранности, правда позже, спустя пару лет.
Именно во время необычайного стресса, вызванного разрывом с девушкой,  мой мозг
выдал продолжение моего концепта. В течение двух недель я с утра до вечера чертил
продолжение его с новыми смысловыми значениями. Параллельно я описал на
английском языке некоторые выводы,  сделанные в результате моего открытия, и
Деметрия переложила мое описание на стройный английский язык. Брайан наблюдал за
всем этим процессом и, когда я уже заканчивал мой чертеж, он воскликнул: "Так ведь это
же Янь и  Инь!”   Я взглянул на чертеж,  и действительно, это были образы Янь  и Инь.
Это придало дополнительный смысл философии, заложенной в моей диаграмме. Я
чувствовал, что изобрел кристальный шар, который дает мне ответы на массу вопросов,
возникавших в моем сознании. Интересно и то, что рисунок был очень похож на рисунок
Леонардо да Винчи, но неимоверно сложнее. Мне показалось, я понял, о чём думал
Леонардо,  когда делал свой рисунок, который, по непонятной для меня причине,
популяризировался как "энергия".
Я поверил, что этот  концепт  открывает для меня  все двери и  помогает преодолеть все
трудности, потому что теперь я обладаю кусочком космической энергии и живу в унисон с
природой. Такие чувства, как зависть, тщеславие, стремление к славе покинули меня. Те
острые углы моего поведения, которые были во мне раньше, сгладились. Я стал легко
принимать ошибки, как свои, так и друзей и посторонних. У меня появилось чёткое
ощущение главного-сущности. Я, наконец, понял, что такое "сущность". Это для меня
перестало быть абстракцией. Я также понял, откуда возникают многие заболевания и как достигнуть баланса во всём, даже в еде и человеческихих взаимоотношениях.
В результате я создал для себя несколько простых правил, которые  старался  осуществлять:

НЕ ОЖИДАТЬ.

ДОПУСКАТЬ.

ДЕЛАТЬ  ЛУЧШЕЕ  ИЗ  ВОЗМОЖНОГО.

Это "три кита", которые могут помочь достичь баланса.

Затем следуют подправила:

Не ждать.

Не обещать.

Не создавать себе кумира.

Не  обзаводиться "плохими" привычками.

Не ревновать.

Понимать, что всё временно.

Эти правила дали мне полное равновесие.

Интересно, что большинство болезней, которые у меня появлялись,  со временем стали
проходить сами.  Я стал видеть причины проблем,  на которые жаловался  кто-либо  из
моих друзей или знакомых. Я сразу мог дать совет, как их устранить. Взаимоотношения
с друзьями приобрели более позитивный характер.
Временная информация в виде газет и журналов, меня перестала интересовать, а позже, я отказался от телевизора. Тем не менее, общая политическая картина мне стала более ясна.
Был даже случай, когда в Коннектикуте  организатор детского садика Маргарита, сидя за
столом с другими преподавателями,  спросила меня, возможна ли война между Россией и
Америкой, и я ответил, что, скорее всего, конфликт будет между Ираном и Америкой. Это
было в 1981 году. О конфликте тогда и речи не могло быть, а он возник очень скоро.
Были у меня и другие "странные" явления.

Так, однажды я проходил по Мэдисон Авеню и зашел в крошечное кафе выпить сок. Я
присел за стойку на высокий стул. Справа уже сидела какая-то студентка. Не знаю, что
вызвало необходимость обратиться к ней, но  я спросил ее: "Вас зовут, (не помню имя, которое я назвал)?"
Она тоже пила сок, и трубочка застряла в ее губах:
"Откуда вы меня знаете?"  - спросила она.
"Я вас не знаю",  - ответил я.
Она псмотрела на меня с недоумением. Через минуту я продолжил: "Вы случайно не из
Пенсильвании?"
Она повернула ко мне голову и, сказав: "Да, а вы что, экстрасенс?", и пересела на другое
место, подальше.
Более интересное "совпадение" произошло позже:
Торбен Йетсмарк (мой хороший друг по пантомиме, живущий в Дании), договорился с владелицей галереи "Плакат" в Копенгагене, что я могу там выставить свои работы.
Денег у меня совершенно на это не было. Билеты надо покупать за свой счёт. А тут ещё серьёзная авария с моей первой машиной, в результате которой её увезли на свалку.
Толя Пронин, мой друг по Ленинграду, сосед, фотограф, посоветовал позвонить юристу по поводу аварии и даже дал телефон. Юрист назначил встречу в своём кабинете, а после встречи направил меня к врачу на медицинское обследование. Кабинет врача находился на Парк Авеню, в самом сердце Манхеттена. Врач нашёл проблемы с шейными позвонками и царапины на ногах от удара во время аварии. Требовалось примерно две недели, чтобы процедуры по лечению закончились.
Владелица галереи в Копенгагене Соня Вестерхольт, должна была подтвердить свое решение о выставке.
Последний раз на приёме  у врача я был в солнечный летний день. У меня, как обычно в те годы, была кожаная коричневая сумка  через плечо. Выйдя из парадной,  я стал переходить  Парк Авеню и уже почти закончил переход, когда увидел мятый кусок латуни почти посередине проезжей части. Парк Авеню имеет в центре зелёную разделительную полосу, и машины там  идут в разных направлениях по обеим её сторонам.
Я уже было перешёл, когда вдруг решил проверить этот кусок металла. А вдруг это золото?
Подождав зелёный свет светофора, я вернулся к месту, где лежал этот металл. Машина как раз встала на него одним колесом. Я рукой показал водителю подать машину чуть-чуть назад и, когда он это сделал, взял металл, положил в сумку и ушёл. Дома я взглянул небрежно на этот кусок. Он был похож на бывший браслет с большими дырками для камней. Это могло быть и золото, но я был не уверен, а исследовать в данную минуту не хотелось. Жара быстро поднималась и достигла 100 градусов по Фаренгейту. Хотелось только лежать и ничего не делать.
Всё-таки я взял увеличительное стекло и начал изучать находку. Металл был не только сильно помят, искривлен  колесами машин, но и сильно поцарапан. Тем не менее, маленький замочек блестел, как золотой, был в приличном состоянии, и на нём я увидел штамп: 24 карата. Золото! Отличная находка!  Я позвонил маме поделиться новостью.
Мама тут же заявила, что держать найденное нельзя и необходимо немедленно от
находки избавиться. Я в приметы не верю и обдумывал дилемму: либо оставить находку и в дальнейшем использовать её для своих ювелирных изделий, либо пойти к Гарику моему другу-ювелиру, и определить её  стоимость. 
Проверить не мешало  в любом случае. Через пару дней я навестил Гарика. Он в это время снимал маленькую будочку в центре "золотого района" на 47-й улице. Взвесив браслет, он тут же предложил мне 650 долларов. Очень неплохо, но я сказал, что  должен подумать.
Придя домой, я обнаружил в почтовом ящике письмо из Копенгагена с подтверждением, что я могу прилететь и сделать выставку. Через неделю, я получил 750 долларов - золото поднялось в цене. Я тут же, на  Пятой Авеню, зашёл в кассу SAS,  швейцарской  авиакомпании, и купил билет в Копенгаген.

Все права зарегистрированы.
Копирайт, Григорий Гуревич, 2006 год.