Яйца Фаберже Глава III

Секретное оружие русских   
У несчастных людей одни разговоры, у счастливых совсем другие. В бараке стало невозможно дышать, едкая вонь распространялась по всему лагерю. Охранники, закрывая носы, ругались, называя «зэков» свиньями. К счастью, они реже стали заходить в барак.
- А нам это на руку… - обрадовался «Пахом».
На улице чувствовалось приближение лета, а в туннеле стояла невыносимая жара, не хватало воздуха. Люди в нём теряли сознание. 
- Чтобы предотвратить её, нужно привязывать верёвку к ногам каждого, кто спускался для работы в подполье, и, если он упадёт в обморок, вытаскивать оттуда! - велел начальник тайных работ.
Немного легче стало, когда пробили отверстие на поверхность. Через него из-под земли просунули прутик, чтобы видно было, сколько прошли.
- Смотрите, маловеры, как далеко мы продвинулись! - хохмил Бендер.
Но затесался стукач, подкоп был раскрыт. 
- В жизни есть две трагедии. Одна - не добиться исполнения самого сокровенного желания. Другая добиться, но слишком рано. Вторая трагедия больнее, я переживал такое несколько раз… - почувствовал накануне Остап.
Его бросили в одиночную камеру, каменную щель, где невыносимая гнетущая духота, не давали ни пить, ни есть. 
- Нельзя жить одной надеждой, но нельзя жить без надежды… - успокаивал себя Бендер.
Допрос начался неожиданно. Стол в кабинете коменданта был уставлен диковинными яствами и напитками. Он выпил рюмку хмельной водки, закусил солёными огурчиками и ехидно спросил у стоящего Остапа:
- Хочешь выпить? Тогда скажи, кто придумал побег? Фамилии. 
- Люди подозревают других, так как хо¬рошо знают себя, - ответил он.
- Думаешь выдержать настоящий допрос?
- Воля к победе определяется степенью неволи…
Комендант схватил палку и начал бить строптивого «зэка». Бендер упорно молчал. Когда он терял сознание, вертухаи обливали его холодной водой. Они оттащили его в карцер и бросили, словно мешок с картошкой.
- Значит, скоро сдохнешь! - зло сказал усатый сержант.
Остапа не трогали две недели, даже давали по ломтю хлеба и кружке воды в день. Побои зажили, за ним пришли. Начальник лагеря, не глядя на него, пригласил сесть на стул перед дубовым столом и сказал:
- Партия предлагает кровью искупить вину перед советским народом! Формируется отряд из заключённых для отправки в армию. Фашистская Германия 22 июня вероломно напала на мирный Советский Союз.
- Вот оно как! - присвистнул он. - Не могу, у меня ноги нет.
- Вроде обе… - определил чекист. - Не морочь мне голову.
- Вот видите, а было три.
- Хватит ёрничать! - рявкнул он. - Когда заключённый примет участие в бою, с него снимают судимость, о чем напишут в специальной справке.
- Пишите нас с «Пахомом» в первую партию! - решился Бендер. - Красна баба задницей, а советский солдат боевой и политической подготовкой! Берегись «фриц», в бой идут русские «зэки»… 
Бывшие заключённые «Вятлага» шли от злопамятного лагеря к ближайшей железнодорожной станции с разным настроением. Кто-то радовался специфическому, досрочному освобождению, кто-то страшился близкого боя, а Остап Бендер не оставлял мысли сбежать по дороге.
- Сейчас нас охраняют, - шепнул он «Пахому», - но как загрузят в вагоны - можно будет слинять!
В городском военкомате города Киров им вручили каждому паёк на пять дней, котелок, ложку и полотенце. Затем разномастные вояки пошли на вокзал. Остап по дороге придирчиво рассматривал город, в котором он скрывался несколько лет назад.
- Единственное, что изменилось в нём, - заметил он, - это лозунги.
Теперь доминировали другие призыва:
- «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!»
Перед отъездом их построили и дали строгие указания:
- Никаких отлучек из вагона, ни на станции, ни во время стоянок, никуда! Питание горячее будете получать, как положено. Вам даётся два часа, вы должны подготовить вагоны: принести сено, уголь, получите вёдра для чистой воды и для отходов, свечи старший получит. Он головой отвечает за численный состав. За каждого беглеца - расстрел!
- Больше одного раза не убьют! - уточнил Остап.
Вагоны были надёжно закрыты снаружи и открывались бдительной охраной на стоянках. Трудная была дорога, месяц они ехали через затаившуюся страну. Эшелон шёл через Поволжье, а многие из бойцов были местные. Поэтому во многих вагонах случались дезертиры. Они расковыривали доски старых теплушек и выпрыгивали на ходу.
- Действовать будем вместе со всеми, но иначе, - сказал великий комбинатор напарнику. - Придётся побег отложить до станции назначения. 
Их вагон вмещал человек шестьдесят, им не повезло. Стены и пол передвижной тюрьмы были укреплены тонким листовым железом.
- Отодрать их голыми руками не получится… - оценил Пахомов.
- Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт! - уточнил Бендер. 
Эшелон неуклонно приближался к Ленинграду, требовались силы перед решающим днём. Ещё через пару суток они прибыли к линии фронта.
- Пал Конотоп, крупный железнодорожный узел, связывающий Киев с Москвой… - передавали бывшие «зэки» скудные сведения. - А уже 16 сентября у Лохвицы на Полтавщине окончательно замкнули кольцо окружения вокруг многострадального Киева.
- Выходи! - раздалась команда после остановки поезда.
Новобранцев силой оружия и могучего русского слова выгнали из вагонов и погнали к полуразрушенным строениям, видневшимся вдалеке.
- А бежать то и некуда… - Остап затравленно оглянулся по сторонам.
Вокруг громыхало, полыхало и стонало, но охрана не разбежалась. В большом колхозном саду, раскинувшемся в низине у сильно за¬болоченной речушки, под укрытием фруктовых деревьев собралось до шестисот человек. Капитан Гриднев, не мешкая, приступил к формиро¬ванию подразделений из прибывших и назначению командиров. 
- Вы мой резерв, - объявил Гриднев группе бойцов из вагона Бендера. - Будете постоянно рядом.
Из пункта сбора станцию не было видно, её заслоняла высота, на склоне которой спешно окапывались гитлеровцы. Недалеко, можно было разглядеть мелькавшие сапёрные лопатки.
- Немцы! - ткнул ему локтем в бок «Пахом».
- Чё я немцев не видел?! - отмахнулся напарник.
За весь день 17 сентября из 55-й армии успели доложить только о том, что немцы смогли потеснить части 70-й дивизии и 2-й гвардейской дивизии Народного ополчения на восток и к 13:00 части противника просочились в Пушкин, где начались уличные бои.
В саду оказалось несколько обложенных дёрном погребов, предназначенных, вероятно, для хранения яблок. Около одного Гриднев приказал построить сформированные подразделения, поднялся на погреб, как на трибуну, и произнёс речь, яркость которой поразила Остапа:
- Товарищи! Противник овладел, ведя наступление с юго-запада, пушкинским парком, к 18 часам вклинился в центр города. Командование приказало нам занять стан¬цию и оборонять её от немцев, но враг оказался там раньше нас. Поэтому, чтобы выполнить приказ, необходимо решительной атакой выбить противника с его позиции, занять станцию и удержать её. За нами наша Родина. Мы защищаем её, защищаем Советскую власть. Я сын рабочего и готов умереть за Советскую власть. Я смерти не боюсь. Я пойду в атаку вместе с вами…
Из гущи деревьев поле¬тела немецкая цветная ракета, указывая, где скопились вражеские бойцы. На них, стоявших в тесном построении, посыпались меткие мины. Когда грянул первый залп, Гриднев оценил критическую ситуацию и крикнул во весь голос:
- Строю рассыпаться!.. Отходить к посёлку!
На глазах у противника тот пытался собрать остатки полка, которые попали под точный миномётный огонь, и разбежался по местности.
- Произошло непоправимое, - догадался великий комбинатор, - наш боевой командир полка не выставил боевого охранения!
Он предложил занять удобную позицию, чтобы можно было стрелять по врагу, который, скорее всего, может появиться со стороны, откуда пустили ракету. Все бойцы словно вдруг вспомнили, что находятся на фронте, в каких-то сотнях метров от фашистов. Быстро извлекли из кобур погибших командиров пистолеты, наганы - у кого что было. У Ивана в руках оказалась винтовка со штыком.
- Вот и всё наше оружие… - торопливо бормотал он.
Мимо проходила тропинка, скрывавшаяся за пирамидальными тополями. Из-за них вышла группа фашистских солдат. Восемь гитлеровцев шли без видимой опаски, переговариваясь между собой. У идущего впереди были агрессивно засучены рукава, на груди болтался автомат. 
- Огонь! - скомандовал кто-то.
Прогремели редкие выстрелы. Немец с автоматом, словно споткнувшись, рухнул на землю.
- Уверен, что достала его и моя пуля… - мстительно подумал Бендер.
Остальные солдаты залегли и начали наугад строчить из автоматов в их сторо¬ну. Превосходство врага в вооружении и плотности огня ста¬ло подавляющим. Пришлось им отползти, перебежками добираться до станции, откуда откатились немцы. Она была заполнена машинами и телегами гужевого транспорта подошедшей стрелковой дивизии РККА.
- Пока немцы не начали атаку, - сказал шедший рядом Пахомов, - нам нужно убираться подальше...
- И так повоевали сегодня знатно! - согласился великий комбинатор. - Но иного выбора не было!
Завыли паровозные гудки, предвещая налёт вражеской авиации. Налёт был массированным и безнаказанным для немцев, зенитчики не успели расположиться, а истребительная авиация не показывалась в воздухе. Доносились непрерывные пулемётные очереди спаренных «Максимов» с полуторки, принадлежавшей танкистам. Послышались радостные крики:
- Горит, горит!
Когда они вылезли из укрытия, то увидели падающий горящий самолёт и обезумевшие глаза пулемётчика, который, выпустив тысячу патронов, не мог оторвать ладоней от горячей рукояти пулемётов. Он зубы расцепить не мог от перенесённого страха при виде пикировавших бомбардировщиков. Так и увезли героя в санчасть.
- Любой святой мог творить чудеса, но лишь немно¬гие из них смогли бы служить в Красной Армии! - нашёл в себе силы пошутить Остап.
Последствия налёта были ужасные. Посреди улицы сидел старый солдат. Его седые волосы были залиты кровью из раны на голове. Рядом валялся его винтовка. Он придерживал голову раненого парня, очевидно сына и нежно гладил стремительно бледнеющие щёки. У парня были оторваны обе ноги. Он был обречён, но было жутко встретить его жалобный молящий взгляд, который должен был угаснуть.
- Ему уже не помочь, - нервно отвернулся Бендер, - а нам нужно найти какой-нибудь транспорт.
Они двинулись в сторону пристанционных разбитых складов. Продовольствия нигде не было, а всевозможное обмундирование и обувь стали грабить не только местные жители, но и армейские обозники, видимо, для последующего обмена на желанные продукты.
- Нам без своего транспорта не до плащей, шинелей и сапог... - остановил Остап алчного «Пахома».
 
 

продолжение  http://www.proza.ru/2015/06/28/17