Конь-без-всадника. Глава 35

Край бездны, протянувшийся с Пиков, окружала лишь снежная пустыня. Я стоял в отдалении на своих четырёх и смотрел, как неясно клубится полоса пространства впереди. Не знаю, зачем пришёл сюда. Столько дней здесь торчим… Зима на исходе. А я, наконец, решился принять свой прежний вид и для этого сбежал сюда, где точно нет людей. Чтобы никто не видел, как я возвращаю себя прежнего.
      Задние копыта были немного выщерблены. Я не знал, почему. Может, из-за отрезанных мизинцев… хотя не думаю, что копыта имеют к ним какое-то отношение. Выбитые передние зубы свербели где-то в дёснах.
      …Холодно.
      Позади мне послышался лёгкий хруст снега. Ухо само дернулось на звук. А я и отвык от его чуткости. И ветра почти не было… Повернул голову, высматривая, кто там за мной крадётся. Пахнуло псиной.
      Большой волк, поняв, что я его заметил, тут же сорвался с места, с раскрытой пастью несясь на меня. И я на рефлексе рванулся вперёд, на ходу соображая, что он слишком большой для волка… Ааа. Опять оборотень. Я начал заворачивать круг, видя, что ко мне несутся ещё два волка и следом, вприпрыжку, волчонок-Хелин. Идиоты.
      Рослый волк, очевидно, старший, полез валить меня первым. Улетел далеко.
      …Я их всех раскидал, неумелых, потому что раздражился. И так постоянно в напряжении, ещё и дети вздумали меня погонять. Вот зачем я на самом деле забрался в такую даль и опять припёрся к Пикам? Торчать здесь пнём всю зиму, чтобы вконец умереть со скуки? Столько демонов прошло перед глазами, разных — уродливых и не очень, неспособных быть здесь и очень живучих, тупых и даже разумных. Кто они все? Откуда? Что из них живое, что мёртвое, что призрак, что чей-то сон или разум? Я выискивал их желания и страхи, раздувая и успокаивая их, задавал цели, подменивал их, обманывал — и большинство делали то, что хотели, то, что хотел и я. Самое сложное было не теряться и понимать разницу, где кончается своё и начинается чужое, уметь вовремя остановиться. Вот в чём главный риск — потерять себя и поддаться ощущениям. Сложно было направлять разумных, хоть я и научился немного управлять собой, приоткрывая свои «шоры» нечувствительности. Красное крошево кристалла, отгораживающее меня от демона, хоть и усиливало моё влияние, также служило почти глухим щитом, с которым надо было уметь управляться.
      Щит ведь сам по себе оружие…
      Разогнав бездельников, устремился обратно в лагерь. Не хотелось мне сейчас играть. Хотелось уже двинуться отсюда, с этой мёртвой точки. Мара так и не нашли, хотя, казалось бы, магистры все горы прочесали. Может, он всё-таки упал в какое-нибудь ущелье и сломал себе шею. Хотя не думаю. И так, думая, что не думаю, я дошёл до палатки, снова стал человеком, поел осточертевшей каши и…
      — Объект 6-2-6, пожалуйста, проследуйте за мной, — край палатки отогнулся, и я увидел какого-то солдата, стоявшего боком, не заглядывая внутрь. Ну ещё бы чайником назвал… но ладно. Нехотя встал и пошёл за ним следом, даже не интересуясь, куда, хотя и было любопытно.
      Повсюду слышались тревожные разговоры. Похоже, Мар всё-таки не падал в ущелье.
      Мы поднялись на холм, где располагались командирские палатки. Там солдат оставил меня, а мне навстречу вышел Сапсан. Неожиданно. В кольчуге, хмурый, черты лица стали суше, меж бровей глубокая складка.
      — Привет, — поздоровался я.
      — Посмотри туда, — вместо приветствия он указал мне на видневшиеся впереди Пики. Я вгляделся в туманные вершины, скалы в снегах.
      — Не вижу ничего особенного.
      — Оттуда даже зверье не бежит, — покачал головой Сапсан, глядя на горы. — Никого не осталось. Летел там — душу выворачивает. Где Константин?
      — …А привет где? Ну, или здравствуйте?.. Не знаю я, где он, — проворчал я, однако моё замечание проигнорировали.
      — Как не знаешь? — чуть удивлённо отозвался Сапсан, мельком глянув в мою сторону. — Разве он не твой демон?
      — Блин. Я разрешила ему погулять, — с сарказмом отозвался я. Константин имел привычку иногда не говорить, куда исчезает. А замечание уязвило, ведь Константин никоим образом не походил на подчинённого. Пусть у меня и не было цели превратить его в марионетку, но раздражало, что даже по малости приходилось порой идти на ухищрения, чтобы он что-то сделал. А нужно было, чтобы слушался всегда и сразу.
      Я продолжал разглядывать Сан-сана, чьи глаза вновь глядели на Пики, мрачно и устало. Складка меж бровей стала ещё глубже. В глазах тревожные огоньки.
      — Если хочешь, я его позову… — обратился я к нему, привлекая внимание.
      — Нет, — ответил он, не сразу переводя отчуждённый взгляд на меня. — Как проходит твое обучение?
      — Ну… что я могу сказать. Медленно проходит. Однообразно. И говорит он мало. В основном о том, что мне надо делать. А вот как — нет. Ну или говорит, но я не понимаю, вот так точнее. Говорил — слушай чужие желания, если хочешь, чтобы слышали тебя. И делай с этим что хочешь. Хотя я бы не сказала, что он плохой учитель… Только выражался бы попонятнее. А то всё грехи, грехи, кровь, слезы, и прочее… В итоге я смог управлять им, только когда жопу подогрело…
      Я рассказал про случай с напавшими скитающимися демонами.
      — Ты его слушай, но помни: никто здесь не бог-царь и истин не глаголет. Правда у каждого своя, — пояснил Сапсан на мой вопросительный взгляд. — Ну а то, что он вечно со своими грехами да загадками… мне-то хоть мозги промывали всё детство. А вот он просто немножко псих.
      Я настороженно взглянул на Сапсана.
      — Хочешь сказать, он плохой человек? Не нравится тебе?
      — Я говорю лишь то, что говорю. Не ищи скрытый смысл. А то, что он псих, — не хорошо и не плохо, просто говорю, как есть. Слушай других, но решения принимай сама. Те, о которых ты меньше пожалеешь. Никто не глаголет истину… и все могут ошибаться. — Сапсан отвернулся и снова стал смотреть на Пики.
      — Хочешь сказать, мне только свои решения считать правильными?
      — Нет. Речь не о правильности. Решать — значит «делать выбор». Неважно, чьё решение. Просто делай выбор самостоятельно, пусть даже потом он окажется неправильным. Не давай другим решать за тебя — иначе будешь сожалеть во сто крат больше… — последнее было произнесено с горечью. Сапсан будто пронзил взглядом туман у далёких вершин и сами Пики.
      Больше он со мной не говорил, и я ушёл тренироваться с Мраком. Успехи если и были, то минимальные, а синяков всё больше. Пришлось сбежать с места тренировки и прятаться от него по всему лагерю. В голове вертелись мысли по поводу сказанного мне Сапсаном. Значит ли это, что не стоит так уж ломать голову над всеми этими грехопадениями? Мне не очень-то хочется превращаться в кусок камня или чего-то непонятного, подобного Константину. К тому же я не верю, будто он на самом деле спокоен. Равнодушен — да, ко многим вещам. Но ведь равнодушие и спокойствие — не одно и то же. Мне кажется, что он поступил с собой неправильно. Или, может, что-то сделало его таким… Гораздо лучше, пусть и не особо приятно, было, когда он видел перед собой интересную цель. Он сразу же становился живым, изучающим и внимательным. Но никогда он не был действительно спокоен, а ведь я догадался, что именно этого он хотел достичь. Может ли он в своём состоянии принимать верные решения? Видны ли они в спокойствии? Как бы мне хотелось знать…
      Я крадучись пробирался меж чужими палатками, как снова подкрался Мрак, на этот раз сбоку, и огрел по заднице плашмя настоящим мечом, вызвав негодование и возмущённый вопль с моей стороны. Я тут же, петляя, пустился наутёк к свободному пространству за лагерем. Чтоб видеть его — это хоть какое-то преимущество. Когда-нибудь я смогу доставить себе удовольствие точно так же позорно гонять его…
      Мрак, с хрипотцой посмеиваясь, выбежал следом, но я увернулся от удара, швырнул в него липкий весенний снег. Некоторое время бегал от него петлями, пока неожиданно не появился Сапсан. Посмотрев немного на нас, он внезапно вынул меч и свистнул Мраку как-то по-особому.
      — Посмотрим, чему ты действительно училась, — произнёс он, надвигаясь.
      — Э-э, вы че?! — возмутился я, тут же шарахаясь от удара Сапсана, и снова пустился наутёк.
      — Я не шучу, — жёстко отозвался он, преследуя меня… Кажется, и правда — на полном серьёзе. — Покажи, что ты можешь!
      — Я так не играю! Эээ! Константиииииин!!! — истерично возопил я. На ходу нащупал омут и его скуку, сменяя его на дух игры с добычей.
      Эти двое вправду собрались меня покромсать?! Догнали быстро, пришлось развернуться, пытаясь отбиться палкой, но она тут же была перерублена. В ту же секунду на голову плашмя обрушился меч Мрака, отправляя меня на землю. Значит, не кромсать, а избить. Уроды. Я сильно разозлился. Сапсан поднял меня за горло, чуть не придушив, и отшвырнул. В ушах ещё звенело от удара мечом. Я даже сосредоточить взгляд не мог, поэтому прикрыл глаза, различая лишь чёрный, спутанный комок нитей и медно-красный энергетический пучок, направленный стрелой.
      Кто цель? Вот цель.
      Омут обрушился на них, заливая своими хищными тенями, впивающимися в клубок и всполох. Резкая ругань, звук удара — и короткий смех. Открыв глаза, я увидел демона, державшего Мрака поперёк тела в своей пасти, а в лапах зажавшего Сапсана. Демон потряс Мрака в пасти и выкинул. Сапсан полетел следом. Константин издал глухой рык и схватился одной лапой за голову, а другой за грудину. Омут волновался, сопротивляясь желанию напасть на них. Однако эти двое, едва встав, продолжили меня преследовать.
      Сложно было сосредоточиться на происходящем вокруг и на демоне одновременно, не дать бездумно убить. Константин раз за разом раскидывал их, хотя нападающие тоже дрались жёстко. Я отхватил много увесистых затрещин.
      — Лучше учись контролю, — пропыхтел Сапсан, в очередной раз поднимаясь со снега, однако Константин уже плохо соображал, что делает. Пасть захлопнулась прямо над Сапсаном, когда я отдёрнул демона назад через связь. Константин замахал лапами и опрокинулся на спину.
      — Отбой! Время для разговора! — крикнул Сапсан. Я некоторое время успокаивал Константина. Затем, побитый и разбитый, пополз в палатку. Один. Демон остался разговаривать о делах связанных с монархом, в которые меня не посвящали.
      Константин пришёл только через час, превратился в себя и сразу полез кутаться в одеяла.
      — Ээй, — я лениво отполз от котелка к нему поближе, — о чём вы там говорили, не расскажешь? И что насчёт меня? Я хорошо справилась?
      — Да, да… хорошо, — отмахнулся он, отворачиваясь. — Об очевидном. Зреет какое-то дерьмо, — произнёс он равнодушно и вдруг глянул на меня через плечо горящим взглядом. — Да, ты молодец, 6-2-6. — произнёс он напевно и отвернулся.
      Я лёг сзади, забравшись под одеяла и испортив его кулёк, обнял, пялясь в затылок. Начал буравить его взглядом, видя перед собой не омут, а зверя, бегущего прочь, зверя со спины. Я же говорил, ты будешь делать то, что я захочу… Я даже не заметил, как впился в него пальцами. Только внезапно обнаружил горящий взгляд оглянувшегося охотника. Я прищурился в ответ и чуть сильнее вцепился пальцами ему в бок.
      Омут помутнел и покрылся рябью. Я пробивал наверх из его глубин чувство боязливости, страха и почтения перед вожаком. Константин вдруг сел, я вцепился крепче, желая удержать на месте, но он больно щёлкнул меня по носу. Это нехитрое действие вызвало во мне бурю оскорблённой злости. Больно, мать его!
      Он встал, я поспешно вскочил следом. Константин завернулся в шаль и быстро вышел, не оглядываясь. Я пошёл следом, бормоча под нос нехорошие слова. Омут закрылся от меня льдистой плёнкой, под чьей тончайшей поверхностью бушевали тени.
      Я рванул его назад, грубо и некрасиво. Омут прорвался тенями, рвущимися ко мне сквозь завесу. Константин поволок меня за собой через связь, прочь от лагеря, в разбушевавшийся среди дня ветер. Тени подгоняли мою смятенную душу, пытающуюся закрыться.
      — У тебя нет шансов, — пропел он мне на ухо, неожиданно оказавшись сзади и обнимая на мгновение. Неправда… Это я сильнее. Я могу выдержать.
      Сжимающие плоть руки менялись, становясь длинными узкими когтистыми дланями. В лицо лезла нитевидная шерсть, тяжёлое дыхание ожгло макушку.
      Прочь.
      Я рванулся из тисков вперёд. Я его раздавлю, заставлю! Я всё могу! Всё! Я же… Мне лишь нужны мои четыре — и тогда я убегу, если он набросится. Нет. Нападу.
      Красные облачные пятна от убитых теней, пятна боли, страха. Ты не хочешь меня сломить, нет. Ты хочешь, хочешь… что ты хочешь? Я не понимаю… Ты хочешь подчиниться, да, хочешь успокоиться, чтобы весь этот кошмар закончился. Я запутался…
      Удар в живот откинул меня назад, но я сумел удержаться на ногах. Неприятный хруст, треск. В тело впиваются длинные когти.
      Нет, нет, ты делаешь совсем не то. Не надо. Я совсем запутался. Растерялся. Всё настолько смешалось… я даже не понял, как быстро. Кажется, я метался. Снова треск.
      Рванулся вперёд уже осознанно. Стало неожиданно легко, но я начал терять равновесие. Слабость. Я проморгался от текущей в глаза крови. Перед носом промелькнула пасть, шею сдавило как тисками. Тупая боль надо лбом.
      — Хаа. Дуррочка, — рокотнул демон, сжимая мою шею ещё крепче.
      А я испуганно и непонимающе пялился на кровавый след… и отломанный, отгрызенный к чертям, рог среди осколков зубов.
      — Мой рог… — жалко пролепетал я, теряя форму. — Ууу… — я жалобно завыл, немеющими руками хватаясь за голову. Тело тут же заколотило от холода. На лбу едва затянутая на ощупь рана, ноющая и болезненно отзывающаяся на прикосновения.
      — Мой рооооог, — проныл я отчаянно и обиженно, ударяясь в слезы.
      Демон замотал меня во что-то колючее и понёс, держа как кулёк.
      — Отдай мой рог! — взвыл я, обозвав его нехорошим словом. Демон замешкался на некоторое время, чтобы подобрать рог и осколки. Отнёс меня в палатку. Я, кутаясь в мерзкую колючую шаль, обжигающую кожу, упал на задницу. На колени мне плюхнулась заснеженная одежда, а следом упал рог, расщепленный и обколотый у корня, и россыпь его осколков, вместе с остатками зубов. Я судорожно вцепился в него, отказываясь верить в произошедшее. Тяжёлый, ребристый, мой родной, единственный!
      — Ненавииижу тебяяяя, — провыл я, заливаясь новым потоком слез.
      Демон ничего не сказал. Я и не смотрел на него, только всхлипывал и сжимал в руках рог. Лоб горел. И внутри было черным-черно. Хотя, что это такое… всего лишь рог. Не нога, не глаз… но это же мой единственный рог… Или вовсе не в роге дело. Я совсем запутался.
      Константин, уже человеком, пристроился сзади, обнимая за плечи, и прижался головой к моему уху.
      — А меня ты оставила без зубов, — прошипел шепеляво и дружелюбным тоном.
      — Ты сломал мой рог! — в который раз повторил я, отпихиваясь локтём и всхлипывая.
      — Прости, — он поправил на мне шаль. Я снова пихнул его как можно больнее.
      — Отвали! — я потянулся ко лбу, щупая горящую ссадину, но Константин отвёл руку.
      — Ты всё-таки сбила меня с толку. Иначе я бы тебя сломил…
      — Ты не сможешь! Никогда! — истерично рявкнул я, глотая сопли. — Я же удерживаю дракона! Даже наша связь не даёт тебе больших преимуществ из-за кристалла.
      — Это кто кого… — многозначительно прошепелявил он. — Ты держишься, но поддерживает тебя он. А тот, кто противится тебе или нападает, может стать последней каплей что нарушит твое шаткое равновесие, — он едва слышно вздохнул. — На самом деле я не хотел тебя убивать. Поэтому победила ты…

***


      Следующие несколько недель прошли на удивление мирно. Я иногда играл с детьми-Кортами. К лагерю присоединилась еще один магистр — Урсула. Совсем не изменилась. Прежняя мягкая улыбка и мудрый взгляд, быть может, только волосы чуть больше тронула седина. Теперь Хелин меньше меня донимала, поскольку женщина дружелюбно отнеслась к девочке и даже чему-то учила её.
      — …Когда подойдёт ближе, схвати его за горло и держи, пока не перестанет дёргаться, — с милой улыбкой договаривала она, когда я проходил мимо. А такая добрая женщина на первый взгляд…
      Я шёл донимать Константина. Наконец-то весь снег исчез, среди островков поникшей и жухлой прошлогодней травы прорастала свежая. Белый демон теперь отчётливо виднелся на темной земле. Пока он чесал себе горло, задрав голову к небу, я зашвырнул в него грязный ком. С тех пор, как он обломал мне рог, я так ни разу и не превращался обратно. Боязно было, не хотелось видеть себя таким изуродованным. Да и двигаться нормально я бы не смог, из-за непривычного отсутствия противовеса на голове.
      Демон смахнул с себя грязь и неожиданно зачерпнул лапой гигантский ком и зашвырнул в меня, в одно мгновение залепив мне всё лицо. Когда я стер ее с себя, он продолжал чесаться, как ни в чём не бывало. Я вытянул из него желание прилечь и легко отправил на землю. С тех пор, как мы серьёзно подрались, он стал куда более покладистым. Я влез на костлявый бок, прижался к шерсти, зарылся пальцами.
      Тигр был не такой костлявый…
      Я вздохнул, отгоняя болезненно-приятные воспоминания.
      — Что чувствуешь? — шепнул демон. Я прикрыл глаза.
      — Силы немного. Она уходит от него куда-то. Или к кому-то. — Константин частенько спрашивал, что там происходит с моим драконом.
      — Значит, жив. Силы копит.
      Я отвернул голову в другую сторону, чтобы смотреть на горы, а не на лагерь. Ни одного демона я себе ещё не оставил. Всех отпускал. Константин говорит, много мне будет.
      — А почему ты отпустил своего демона?
      Константин ответил не сразу.
      — Некоторые скажут, что признано было опасным держать сильных демонов при себе… Что они пересилят, обманут, поглотят душу. И это правда. Так случилось с Церером. Так могло случиться со мной.
      Он замолк, надолго, так что я успел решить, будто он больше ничего не скажет. Однако Константин продолжил.
      — Но есть кое-что… хуже. Потому я был удивлён и не понял, как такое могло случиться с учителем. В чём просчёт, что ему пришлось умереть, а мне отправлять его демона в Тартар. Не знаю, никогда не узнаю.
      С омутом творилось нечто странное. Словно вода стала немного тёплой.
      — Слияние… губительно. То, чем они были, — утеряно. Лишь тени. Нет имён. И не будет. Всё, что есть, — сон, — последние слова он произнес бесцветно, омут словно закрылся от меня ледком.
      — …Но ведь ты теперь тоже демон? Но ты же долго здесь, со мной. И ты не тень. И имя у тебя есть. Или это не настоящий ты?
      — Я всё ещё здесь благодаря тебе. Ты закрываешь меня от вечного сна там. И кристалл мне нужен всё меньше, потому что я могу копить силы, не теряя. Камни — они не спасают от боли, не дают почвы под ногами. Они — лишь якоря. А ты берёшь боль на себя, служишь стеной.
      Я думал над всем услышанным… Неприятно было, что, если верить его словам, всё, что появляется из бездны, — лишь тени помутнённого рассудка. А вот что от меня пользы больше, чем от камня… стоило запомнить. Чтобы никто, вот так скопив силы, не обратил её против меня.
      — Только ли тени? — озвучил я вслух. — Драконы мне совсем не кажутся тенями…
      Но вместо возможного ответа меня окатило волной лютого холода и жестокой ненависти. Вздрогнув всем телом, я резко сел, воззрившись на Пики.
      Разлом, изувечивший пространство, смявший его, расползался, коверкая видимость. Неет. Неет. Неужели снова?! Почему здесь, почему сейчас?! Мышцы свело, а сердце сжалось, когда я вновь увидел его.
      Красный дракон возрождался над завесой. Тёмные полосы густого тумана, выползавшие из бездны, связывались, скручивались вместе, стекались в растущее тело. Вязкий, смольно-чёрный, всё ещё текучий, он уже вставал на краю гор и рос, питаемый чужой силой. Тело стремительно крепло, и с него начали опадать чёрные куски, обнажая красную кожу, накаляющуюся от жара.
      — Поди прочь, — Константин мигом вскочил, уронив меня, и помчался куда-то вперёд.
      — Стой! У тебя же нет кристалла… — закричал я вслед, но он уже убежал далеко и не мог меня слышать. А меня дёрнул следом его зов охоты, его вызов, безумный, жаждущий, голодный. Он изголодался и жаждет душ, сильных душ.
      Я, запыхавшись, взобрался повыше, откуда всё было видно. Вот и снова я смотрю с холма, как приближается чудовище… Чтобы добежать быстрее, я всё же встал на четыре ноги, сердце бешено колотилось, отдаваясь звоном в ушах. Непривычно лёгкая голова. Я сорвался с места вниз, увидев близнецов, спешащих верхом к напряжённо застывшему, вытянутому, как струна, белому демону, что неотрывно смотрел на неумолимо приближающееся чудовище.
      — Держи! — Карей швырнул свой красный кристалл Константину и слез с лошади. Демон сжал его в лапе и начал преображаться. Сотканная тьма окутала фигуру вместо одежд, в глазах вспыхнул дикий огонь. Шепчущие что-то на незнакомом языке губы исказила жуткая улыбка. Через мгновение он, уже в виде человека, вскочил в седло и летел навстречу красной смерти. Нет, не надо… Не надо опять!
      Я почти спустился с холма. Ещё смогу нагнать и вернуть. Ещё пара скачков вниз — и вот, я уже рядом с близнецами, но…
      — Куда ты?! — Карей заорал вслед брату, поскакавшему мимо меня следом за охотником. — И ты?! — возмутился он, хватая меня за гриву, когда я хотел сорваться вдогонку.
      — Я помогу! — откликнулся Корвин, уносясь прочь.
      — Не надо!!! — заорал я, вновь рванувшись вперёд, но Карей дал мне по носу, чуть не свалившись, поскольку так и не отпустил меня.
      — Тебе нельзя! Уходи! Подальше! Прочь! — рявкнул он, прогоняя меня, и подпалил мне ноги, когда я не послушался.
      — Назад, назад! — отмахнулся Карей. Лагерь давно уже гудел как пчелиный рой, солдаты хватали оружие, занимая оборону, против бегущих следом, и рядом, и впереди дракона других вырвавшихся демонов, неумолимо приближавшихся чёрной волной. И дракон. Дракон! Он уже преодолел половину расстояния до лагеря. Где-то там впереди маленькие фигурки всадников. Какое-то время они мешкали, лошади явно боялись и не слушались. Тогда людям пришлось спешиться и отпустить лошадей. Они же теперь даже сбежать оттуда не смогут!..
      Я, наплевав на Карея, — всё равно он без лошади — промчался мимо, пока тот спешил к лагерю. Он звал меня, пытался что-то втолковать, срывая голос. А я смотрел только вперёд, на приближающегося монстра. Душа леденела от одного его вида. От него уже вспыхнула жухлая трава, земля оплывала от его шагов и вздрагивала.
      Дыхание стало глубоким и судорожным, я понимал, что нельзя было дышать этим горячим, прокалённым воздухом, роящимися частицами пепла. А кровь в жилах всё стуже, ноги сами останавливаются, и я, кажется, бегу всё медленнее и медленнее, и теперь и вовсе не могу двинуться с места, глядя на эти истекающие гневом, налитые кровью, глаза.
      Взрыв огненных осколков — дракон обрушил кулак на землю, чуть не раздавив охотника, подобравшегося в пылу слишком близко. Я заметался, стараясь избежать долетевшей сюда мелкой жгучей крошки. Я должен помочь. Я могу помочь! Мне ведь даже не нужен камень… Не нужен, нет. Я же был выращен для этого!
      Демоны, большие и маленькие, в изобилии сочились из Тартара, рассыпаясь в разные стороны. Бывшие слишком близко к дракону сгорали, словно щепы. Сердце стучало как ненормальное. Я задыхался, пытаясь пропускать сквозь себя весь этот жар, чтобы не вспыхнуть так же, как они, и не сдохнуть в одно мгновение, не исчезнуть искрой, став горсткой пепла. Фигурка Корвина, вся в язычках пропускаемого сквозь себя пламени, бегала в опасной близости вокруг дракона, отвлекая внимание на себя. А Константин?.. Где же Константин?
      Я застыл, блуждая глазами по волнам демонов, выискивая его. Усталость нахлынула, немея в конечностях. Так и не отросшие полностью, сожжённые ещё в тот проклятый раз уши тлели. Демоны, бегущие навстречу, отвлекали, сбивали на землю, впиваясь в тело на миг, и бежали дальше, гонимые довлеющим над ними драконом. А я не отрывал глаз от их потока, делая лишь короткие перебежки вперёд, страшась подойти совсем близко.
      Короткая вспышка, откинувшая несколько демонов, — и вот наконец-то показался Константин. Я рухнул на полувдохе, сбитый очередным демоном. Вскочил, спотыкаясь, быстро оглянулся — позади творился хаос, ничего невозможно было разобрать в слившейся массе темных тел, рвущихся к людям. Остальные магистры не помогут. Я даже не вижу, где они. Где Сапсан? Где Мар?!
      От раздавшегося рёва заложило уши. У меня ноги подогнулись от страха и задрожали. Я не смог встать прямо, но обернулся. Дракона отдёрнуло назад так резко, что он чуть не опрокинулся. Туманная и тонкая, словно паутинка, нить омута тащила дракона назад. Собственное сердце и истеричное дыхание едва не заглушали это безумное окружение. Множество огоньков, несущихся волнами из разлома, пылающий багрянцем огненный шар, гигантский, полный ярости и желания уничтожать всё, всё, даже землю под ногами разметать и испепелить. Тающий омут и ярко-оранжевое, окрылённое, сияние. Это как… феникс. Похоже на феникса с картинки… Птица, наделённая такой жизненной силой, что способна избежать смерти. Но… Это лишь образ. Если бы это было на самом деле…
      Корвин тоже тянул связующую нить через свой кристалл к дракону, распаляя огненный шар, неровно пульсирующий и выплёскивающий свою ярость. И торжествующая, насмехающаяся, холодная красная звезда с острыми лучами-пиками, глядящая на всё это где-то позади, высоко и далеко. И длинная плеть, хлещущая дракона.
      А я заворожённо смотрел на всё это и дрожал, вжимаясь в горячую землю, не в состоянии двинуться с места. Огненный шар бил оглушительной волной энергии.
      Небо разорвало очередным грохотом, веером разлетелись раскалённые осколки. Следом воздух с резким звуком рассекли два истекающих то ли жидким огнём, то ли кровью крыла красного демона. Хлопая ими, дракон рвался назад, мотая головой и беспорядочно размахивая когтистыми лапами в воздухе. Я пытался увидеть, чего он хочет, чтоб использовать это. Но видел лишь, что дракон злился, всё больше и больше. У него нет никаких желаний, кроме ненависти и уничтожения всех. И Мара он хочет убить так же, как и всё живое, Константину даже не нужно искать причин, нужно лишь сделать всё то же, что и тогда, ослабить Мара через связь с драконом, но… Тогда ведь это не помогло!
      И что тогда остаётся более немыслимое, кроме уничтожения? Отнять силу дракона, как сделал Мар? Но Константин не сможет. У него нет таких возможностей. Не может быть.
      Падающие вновь раскалённые комья заставили сорваться с места на негнущихся ногах. Зачем я здесь, пытаюсь дышать раскалённым, иссушающим нос и горло воздухом, стою в горячей, плывучей грязи, смотрю больными от жара глазами, когда шерсть уже начинает тлеть?
      Дракон, влекомый волей красной звезды, отчаянно сопротивлялся и пытался взлететь. Мар, естественно, желал смерти столь опасным противникам.
      Удар по земле хвостом, от которого я чуть не лёг на землю, взмах разросшихся крыльев — дракон одним рывком устремился в небо, но тут же рухнул, резко, сложив крылья. Они вспыхнули и рассыпались пеплом. Дракон заметался на месте. Языки пламени рассеялись по всему телу, превращая демона в ходячий костёр, и от рёва снова закладывало уши. Человеческие фигурки спешно отступали назад. Я же хотел увести их оттуда… Нужно подойти ближе, но здесь стало так жарко. Земля слишком горячая, воздух обжигает лёгкие, а я не могу встать. Ещё один вдох раскалённого воздуха. Чувство страха за собственную шкуру подтолкнуло меня подняться и кое-как побежать назад, подальше от дракона. Грива и хвост тлели.
      Нет, я же должен их забрать!.. Но тело не слушается из-за всепожирающего страха. Я убегал все дальше и дальше назад. Поток демонов из бездны иссяк. Все, кто уже вылез, бросались на смешавшийся строй отступающих людей. Тут и там попадались недоеденные, уродливые трупы людей и изрубленные, заколотые, нашпигованные болтами чудовища.
      Короткий взвизг — я споткнулся о волчонка-Хелин.
      — Постой! Я не могу найти своих братьев, — заскулила Хелин, тут же кинувшись обратно под ноги. Это немного вернуло меня к реальности, заглушив страх.
      — Что?.. Хелин, какого черта. Не лезь под ноги. Черт, — я снова вспомнил о драконе и оглянулся.
      Константин и Корвин устремили все свои силы сквозь кристаллы, пытаясь задержать его, но чудище прыгнуло вперёд, за ними, и смело Константина одним взмахом лапы. Корвину чудом удалось увернуться. Константин же отлетел далеко в сторону и рухнул. Я бросился туда, снова спотыкаясь об убитых и раненых.
      — Конста, где ты?! Ты жив?!! — Константин валялся, вдавленный силой удара в землю. Неестественно вывернутое тело, изломанные движения и подёргивания, ярко говорящие о боли. И самое страшное — кристалл, его кристалл был повреждён. Крошка сыпалась из-под зажавших его пальцев охотника. Камень разваливался на глазах. Взгляд Константина потемнел и блуждал. Черты лицо резко заострились. Хмарь медленно съедала его.
      Теперь, когда кристалл рушился, я ясно мог чувствовать его отчаяние. Но связь таяла, растрёпанная и истончённая. Бездна забирала его, а я пытался удержать, судорожно, бессознательно, надеясь, что кристалл не будет окончательно разрушен. И в голове, где-то в затылке, отстукивала мысль, что этот камешек — единственное, что нас связывает. Я не умею без него. Я ведь не заключал связь напрямую, Константин сказал, что это выпьет мои силы, что с кристаллом лучше…
      — Оставь меня и беги, тупица, — хрипло прошептал он в воздух, даже не видя меня. Кристалл — лишь он ещё удерживал душу в теле, в этом мире.
      — Нет! Я же могу, я могу…
      — Заткнись и делай, что я сказал… — прошептал он уже едва слышно и выплюнул кровь. — Уходи… уходи…
      Хелин снова путалась под ногами и что-то там повизгивала.
      Ещё один взрыв, ещё одна туча огненных осколков. Я резко поднял голову. Корвин всё ещё пытается что-то сделать. Но у него не хватает сил, не хватает! Тёплый оранжевый светоч его души словно вот-вот вспыхнет в последний раз и исчезнет. Хоть и отчаянно-смело, неистово бьются крылья, теряя перья.
      — Нет! Я могу! Могу! — я в отчаянии бросился навстречу бушующему чудищу.
      Оно схватило Корвина. Мимо пронёсся коршун Карей. Энергия дракона беспорядочно металась, как продуваемый ветром огонь, гасла.
      Дракон вдруг вырос. Резко рванулся вперёд, прыгнул, поднял кверху сжатую в кулак лапу. Корвин!
      Я застыл, вдохнул со всхлипом, внутри всё простыло до костей. Дракон вблизи стал таким огромным. Я дрожал мелко-мелко, дыхание вновь сбилось, сводило судорогой.
      Я же могу. Но движусь так медленно… Нет. Я стою на месте. Я вообще не шевелюсь.
      Я должен помочь! Я смогу! Корвин один не…
      Красное, всё красное. Всё застилает яростный пожар огненного шара. А внутри него — чёрная, страшная дыра, бездонная глотка, источник всех кошмаров. Яркие крылья близнецов, Красная острая звезда. Кристалл звенит так чисто и ясно, вплетаясь во все хаотичные звуки.
      Но Корвину просто не хватило сил. Нить рассеялась в ленту, извилась и иссякла. Какие-то доли секунд, и…
      Дракон размахнулся и впечатал его в землю. Только кровь брызнула во все стороны, тут же испаряясь в воздухе от жара. Дух Корвина вспыхнул и угас. Исчез крохотной искоркой.
      Дракон уставился на меня. А я дышал всё быстрее, крохотными вздохами, а перед глазами все стыла и стыла эта сцена, как Корвин превращается в кашу. Как Тигр исчезает. Как опять всё вокруг рушится, и остаются только эти безумные красные глаза, эти два зрачка, сжатых в перекрестья, на мне. Приковавшие к месту.
      Коршун впился в кроваво-красный глаз когтями. Феникс — душа Карея — словно взорвался, до того он стал отчаянно-яростный. Оглушающий рёв. Снова.
      У меня дыхание спёрло, и всё то время, что дракон смотрел на меня, эти пару мгновений я не смел вздохнуть. Лишь сейчас схватил ртом воздух. Я могу. Я ведь учился. Мне не нужен камень. Я могу удержать даже дракона.
      Даже дракона.
      Вот этого. Я могу.
      Стремительное движение гигантской руки — и второй близнец зажат в кулаке.
      Я могу. Я.
      Я…
      Развернулся и побежал прочь, к горизонту, к этой спасительной черте, к которой были прикованы мои глаза. Чувствовал спиной горящий взгляд, и это подстёгивало, гнало вперёд так, что сердце выпрыгивало из груди. Только бы не упасть. Не упасть.
      Я бежал мимо истлевающих в огне тел, мимо оплавленных кусков земли, просто перескакивая через них.
      Хелин.
      Я ухватил её, бегущую за шкирку, бегущую не туда, куда следует. Мне пришлось развернуться в бок. Оглянуться.
      Дракон раздавил его. Кровь брызнула меж пальцев, кулак сжался, перемалывая то, что осталось от тела. Ладонь раскрылась, и вниз полетели кровавые ошмётки. Зрачки вновь сошлись в перекрестья. Пронзительно горящий взгляд подстегнул, словно бич, и я рванулся прочь, больше не оглядываясь и изо всех сил стискивая в зубах волчонка.