Все мы родом из детства

Все мы родом из детства.

Антуан де Сент-Экзюпери.


Память может играть с человеком в странные игры.
Порою хранит до смешного маленькие детали, картинки прошлой жизни, застывшие, как старая пожелтевшая фотография  с истрепанными краями,   отдельные, обрывочные, не связанные между собой впечатления. Хранит звуки, запахи, чьи-то лица, чьи-то слова...  Иногда выдает вдруг ясно и зримо такие воспоминания, от которых  сладко тает сердце, звучат в голове торжественные, грустные и нежные мелодии, улыбка всплывает на лицо в самые неподходящие  моменты и все равно встречает ответные улыбки.   А порой...  хватает сердце холодной и грубой рукой, жестким электрическим разрядом бьет по нервам,   сжимает голову  безжалостным инквизиторским обручем. 

Белобрысая девчонка двенадцати с половиной, нет, уже почти тринадцати лет. Важная, самостоятельная, с чувством собственного достоинства, с чувством глубокой ответственности за порученное ей дело. Ну как же! Председатель совета дружины женской школы № 7 города Львова.  Три нашивки на рукаве старенького, бедненького, несколько раз удлинявшегося и все равно коротенького коричневого форменного платьица с кружевным воротничком и манжетами собственного плетения, в сатиновом черном фартучке, ведет сегодня своих девчонок в музей. Конечно, не одна ведет. С ними еще две учительницы. Но это просто так, для порядка. Нет, для надзора. А за порядок полностью отвечает она.  Она  девчонок собирает, она их отчитывает в случае опоздания,  она их строит, напоминает правила дорожного движения, предупреждает о возможных опасностях со стороны трамваев и велосипедистов, никогда не уступающих дорогу, со стороны разных мастей и весовых категорий бродячих собак, с которыми она-то дружит,  и на нее они никогда не нападают, потому что она их любит и, главное, совсем-совсем не боится,  а вот другие девочки боятся, особенно маленькие.   А главное, со стороны  мальчишек из соседней  мужской школы, болтающихся где ни попадя во время уроков,  и представляющих серьезную угрозу девчачьей безопасности. Ей-то не страшно. Ее давно уже за косы не дергают, портфель не отнимают и не обзывают куцехвостой.  Потому что неинтересно - она никогда не убегает, не кричит и не плачет.  Она останавливается и молча ждет. Из стайки верещащих и кривляющихся пацанов   каким-то образом выбирает одного, обычно того, кто меньше всех кривляется и скачет, и смотрит ему в глаза спокойными серыми глазами. «Да ладно, пацаны, пошли отсюда», - лениво тянет ее визави, гордо отворачиваясь от странной девчонки и уводя за собой всю компанию. 

Но бывает и так, что прибегают к ней встрепанные, запыхавшиеся малышки,  с воплями и визгами, стараясь перекричать одна другую. Рассказывают о чем-то, чего и понять-то сразу нельзя. Но она понимает. «Где?» - и больше вопросов не нужно. А дальше быстрые ноги несут туда, откуда уже доносится громкий детский плач. А дальше уже не важно, сколько там мальчишек, какого они роста и возраста.  Рыдающая девчонка выталкивается за спину, а перед гогочущими мальчишками возникает ниоткуда настоящая адская фурия.  В дело идет все. Кулаки и ногти,  ноги и зубы. Чаще всего превосходящие силы противника быстро теряют весь свой кураж и незаметно рассеиваются в пространстве, но бывает и по-другому.  Бывает, что из боя она выходит с синяками и разбитыми в кровь губами, но первой поле боя не покинет.  Соседские мальчишки давно это знают и предпочитают не связываться. А в случае надобности – и вступиться могут за отчаянную девчонку, если вдруг «чужие» набегут.

Сегодня роскошный сентябрьский день. Бабье лето 1950 года во всей своей красе. Парки и скверы раскрашены, расцвечены  жаркими тонами золотой осени.  Золотые купола кафедрального собора главной униатской церкви — катедры, как  говорят во Львове, на Юрской горе, или просто «на Юр;», горят,  плавятся в высоком, по-осеннему синем небе. Золотыми бликами опавших листьев вспыхивают еще зеленые газоны. Воздух чист, прозрачен и вкусен.  Девчонкам здорово повезло! В такой день сидеть в школе — мука мученическая!   Но они идут в музей. Ура! На них  красные галстуки. .. В школе они всегда в галстуках. А когда пойдут домой,  и завтра, когда будут идти в школу, они спрячем свои галстуки, нет, не в портфели, в портфели опасно. В трусики, под резинку.  А в школе наденут.  Им так учителя советуют. Но сегодня -  они вместе, и поэтому гордо вышагивают по тротуарам в своих красных пионерских галстуках.
Идут мимо катедры вниз к центру города. Срезают путь.  Через парк Костюшко, к университету, а там до центра рукой подать. Идут споро. А что им? Ножки молодые, свежий воздух бодрит, настроение праздничное...
Наперерез девчоночьей, несколько потерявшей свой строгий вид колонне, прямо по газону бежит женщина.  Цветастая косынка в руке.  Волосы растрепались.  Женщина кричит. Кричит и... плачет? 
– Ой, не ходіть туди, діточки, не ходіть ріднесенькі!

Пытаются остановиться и что-то понять, но задние поджимают передних, и , растерянно оглядываясь, они продолжают двигаться, ломая строй,  сбиваясь в кучу. От конца нестройной колонны уже спешит учительница. А впереди... чуть справа от аллеи, по которой они идут, небольшая группа людей. И еще какие-то люди с разных сторон подходят.  Останавливаются… Кто-то хватается за грудь. Кто-то обеими руками зажимает рот.
И лица! Неподвижные. Напряженные. Поднятые кверху.   
А там...вверху...

Девочка, маленькая девочка, лет 10, высоко на дереве.   Две косички - голубые ленточки -  жалкими ручейками стекают с поникшей головки.  Алое кольцо вокруг тоненькой шейки. Кровь? Нет. Петля.  Смертельная петля - красный пионерский галстук.
Люди… Глаза… Огромные…  Распахнутые в страхе и ненависти.  И тихий – тихий шёпот:  «Бандерівці. То бандерівці зробили».    

Вот и кончилось детство.
Только белобрысая девчонка этого еще не понимает.
Ничего. Подрастет – поймет.


Гремит речёвками Майдан: «Москалів на ножі!» , «Москаляку на гіляку!». «Слава Україні!» - выкрикивает парень с желто-голубым флагом в руках. «Героям слава!» - дружно отвечает  толпа молодых с  портретами «героев» — Степана Бандеры, Романа Шухевича и других, и прочих, таких же, таких…