Сон 16. Тепловозная одиссея

               
      Ничего не нарушало слабого освещения секции тепловоза. Восьмидесятивольтные штыковые лампочки постоянного тока светили в полнакала: аккумуляторная батарея уже подсела, а подсветку подключать было неохота. На другой стороне дизеля 2Д100 раздавались скрежещущиеся звуки ударов шабера  о выхлопные окна гильз. Это Ян Янович Лайвиньш чистил коллектор. Ян Янович – наш седовласый специалист по центровкам и так далее, но он не отказывался и от нижеразрядной работы. Я чистил выхлопной коллектор со своей стороны дизеля. Переносная лампочка, просунутая в один из десяти выхлопных лючков, тускло освещала пещеру коллектора с полузабитыми нагаром выхлопными окнами гильз и глухими гайками, крепящими коллектор к огневым коробкам.
      Работы по очистке было много. Ян Янович улыбнулся мне через узкую щель между гильзами и кивнул головой в сторону второй секции тепловоза. Там работала основная часть нашей бригады. Но в соседней секции было подозрительно тихо. «Наверное, ушли в магазин за вином!» - мелькнула у меня мысль. Такая же мысль, скорее всего, появилась и у Ян Яновича, когда он кивал мне сквозь раму дизеля. Я отложил шабер в сторону, закурил сигарету, хотя это запрещалось техникой безопасности, и пошёл на другую секцию тепловоза. По пути чуть не упал, споткнувшись о корзину сцепления главного вентилятора. К моему удивлению на второй секции работа кипела. Плюс ещё аккумуляторщики меняли ящики батареи, поднимая их через люк капота кран-балкой. Но почему же, с той секции не было ничего слышно?
      Стояла тёплая летняя погода. А внутри тепловоза можно было свариться. Поэтому я решил, немного подышать свежим воздухом и вышел из тепловоза. Даже не вышел, а спустился по поручням. И это опять удивило меня. Ведь тепловоз находился в цеху и, выходя из секции, попадаешь прямо на эстакаду. Но сейчас тепловоз почему-то стоял почти под автомобильным мостом у локомотиворемонтного завода имени Яна Рудзутака на противоположном  от  локомотивного  депо  конце  города.               
А должен стоять в цехе ТО-3 депо. Локомотиворемонтный завод (ЛРЗ) и локомотивное депо Даугавпилса (ТЧ-3) – два разных предприятия. Общее у них - только тепловозы.
      В третий раз я удивился, обнаружив на себе солдатскую форму и не обнаружив за спиной тепловоза. Вместо него стояло отделение солдат, в котором я служил в Калининграде. Мы построились по два и дружно зашагали вдоль железнодорожного пути мимо тыльного  забора ЛРЗ. Через некоторое небольшое время мы услышали оглушительный грохот и увидели необычный  железнодорожный состав. Впереди пыхтел выхлопными газами маленький маневровый тепловозик  ТГМ-1 с кривошипом на ведущих колёсах. Ни вагонов, ни платформ за ним не было. Были сцепленные между собой какие-то станки, прессы, каботажные суда и так далее. Даже танк грохотал среди них. Всё это двигалось с ужасающим шумом и лязгом на собственных колёсах и без них по рельсам железнодорожного полотна. И ничего не выпадало и не отваливалось от этого умопомрачительно-
го состава, хотя по всем законам физики это вытянутое металлическое скопление не должно было и с места сдвинуться.
      Я получил от командира приказ и запрыгнул на ближайший станок. Это был большой токарный станок по обточке колёсных пар. Начиная с него, я, раскачиваясь и цепляясь за всевозможные детали и выступы состава, начал пробираться в сторону тепловозика. Пока я туда добирался, состав вытянулся из города и двигался среди тёмного, густого и прохладного соснового леса. Но всё равно было жарко. Состав постепенно набирал скорость, и шум от его движения уменьшился. Так сказать, произошла притирка. Наконец я добрался до тепловозика и влез через окно в кабину машиниста.
      На каком-то красном  толстом тюфяке, на полу кабины, чистом и опрятном, спал небольшой темноволосый человек. На нём была простая рабочая одежда. Человек, почувствовав мой взгляд, проснулся и открыл глаза. Моему появлению он не удивился, а сказал, что всё это оборудование перегоняется в Сибирь. Там не так жарко. И, если я хочу, то могу ехать с ним. Я подумал: « А почему не               
поехать? Ведь холодно там!» И я соглашаюсь стать его попутчиком.
      Минут через пятнадцать спутник говорит мне, что скоро будет море и порт (Одесса?) и нам пора перекусить. Мы спрыгиваем с состава, который по-прежнему продолжает двигаться в автоматическом режиме, и идём в приморский ресторан. Ресторан располагается ступенями: внизу туалеты, потом умывальники и наверху сам ресторан. У меня очень грязные руки. Я их перепачкал, пробираясь по составу через какие-то крестовины с пружинами, цилиндры с окошечками и через другие фантастические детали. Я намереваюсь помыть руки. Темноволосый попутчик останавливает меня и даёт мне деньги, советские рубли и доллары. Денежных бумажек довольно много, а так как руки у меня грязные, я очень неаккуратно распихиваю их по карманам. Одна двадцатидолларовая купюра падает на мраморные ступени. Сильный порыв ветра подхватывает её и уносит в море. Спутник укоризненно смотрит на меня, но ничего не говорит и уходит. А я иду в умывальник мыть руки.
      Умывальник старый и грязный. Ржавый общий жёлоб, куда повесили носы дуги из чёрных труб после арматурных вентилей. Никель и хром сюда и не заглядывали. Нахожу на скользкой деревянной полке захватанную пачку соды и мою содой руки. Из трубы-дуги льётся коричневая вода. «Неужели и ресторан такой?» - думаю я, всё-таки чисто отмыв руки. Полотенца нигде нет. Выхожу из умывальника и вижу, как по мраморным ступеням лестницы поднимается мой темноволосый спутник со свитой телохранителей. Одет он сейчас в новый, как говорится «с иголочки», серый костюм. Уже богатый ещё больше. На меня не обращает никакого внимания. Я, было, дёрнулся в его сторону, но остановился. Зачем? Ведь он, без сомнения, продал состав с оборудованием и танком. Я отворачиваюсь от него и смотрю на ослепительное солнце и бескрайнюю морскую гладь. С моих чистых рук на мраморные плиты тяжёлыми каплями стекает грязная коричневая вода.

                09. 03. 99.  г.  Даугавпилс - Кагул.



*Картинка из интернета.
Благодарю авторов.