Ангел мой, ты слышишь ли меня?

Здравствуй, ангел мой, ты слышишь ли меня?
У меня все славно. Лежу на террасе, загораю. Покрываюсь  морщинами и жирком, да. Не скачу, как ты, на параплане или за мячом в гольфе, нет – зачем же? Пирожки со щавелем были очень вкусны, а после них, знаешь ли, как-то хочется распластаться и лежать неподвижно под ласковым солнцем, что я и делаю, не отказывая себе в удовольствии.
Сын привез меня в сад на неделю – это блаженство. Утро начинается с жимолости или клубники. Нет, с пенья малиновок, трясогузок, скворцов и со стрекота сорок в 4 утра. А потом – с жимолости и клубники. К кофе с мороженым они очень хороши. Ты же знаешь, как здорово соединять горячее и морозное, горькое и сладкое: гадость - ой, радость!  одного -  оттеняет прелесть другого.
Я одна здесь, если не считать чудесных соседей. Рыбины оправдывают свою фамилию тем, что каждый день ловят рыбу и делятся со мной:  им надоедает чистить улов, и они делают все, чтобы надоело и мне. Но какие у Оли вкуснейшие котлетки! Нежные, легкие, воздушные – ни за что не скажешь, что рыбные, тают на языке вызывающим деликатесом. Солоповы тоже рыбаки, но не это главное.  Они -  семейство физкультурников-интеллигентов в 3-ем поколении. Их предки сначала были просто учителями, потом руководили тут всем образованием, прошли войну, преподавали историю и литературу. А Таня почему-то стала спортсменкой-физкультурницей и мужа  нашла под стать себе – вузовского препода-спортсмена. Но она не дает нам петь заковыристые песенки молодости (рядом дети!),  накрывает на стол ножи и вилки, даже когда их нечем помыть, а во время прополки грядок распевает оперные арии. Ангел мой, ты еще помнишь стройотрядовские песни нашей юности? Эх, хорошо было бы с тобой их поголосить (да я помню, помню: тебе медведь на ухо наступил - но для "поголосить" это не помеха).
Днем мы непременно устраиваем обед на моей террасе. У меня больше всего места под солнцем, то есть как раз в тени навеса. Если не днем, то вечером. Если не вечером, то утром – покофейничать  с мороженым, ягодой и теплой Таней тоже неплохо.
Сегодня весь день печет солнце и дует почти штормовой ветер. Думаю, что сгорю, и рада. Безумствую, как всегда, да. Возилась с утра немного на грядках – руки пахнут теперь зеленью и землей. Хороший запах. Знаешь, я не помню твоего запаха. Поцелуй помню, запаха – нет. Хоть я и утыкалась прямо тебе в подмышку. Не было запаха. Был полет. Отключение. Невесомость. Невозможная легкость бытия. Или небытия. Но я хотела бы быть в этом небытии.
 Позарастали стежки-дорожки… Люблю эту песню. Мы поем много хороших песен. Звонко, задиристо, лирично – по-всякому, - ты слышишь?..
А ввечеру засияют звезды. Или луна выпялится беззастенчиво, не даст укрыться от себя. И утром опять – пропитанная солнцем ягода, кофе, ласковая трава, золотые соседи…
А ты несешься теперь где-то на параплане? Или ударяешь по мячу? Или стреляешь в утку? Несись, ангел мой, несись.
Я тоже… плыву. Узкая гондола плывет по синему небу  и скоро прибудет к золотисто-красной пагоде - посредине этого дворца  ждет меня блаженство и ты, ангел мой. Летим!

Она захлопнула ноут , опустила на пол, укутала поплотнее неподвижные ноги, подкатила кресло к окну – там сеял мелкий нудный дождь – и стала смотреть сквозь его сетку, -  туда, откуда ей  ангел сиял.