Борьба за равновесие. Глава XXV

Когда почти все собравшиеся покинули зал, Рилмок с тоской обернулся к Алейт. Та уже слегка расслабилась и стояла, облокотившись сзади на спинку трона. Лишь лицо её было по-прежнему невозмутимым.
— У меня странное чувство, Алейт, — Рилмок, дождавшись, пока последний придворный покинет тронный зал, сел на пол и привалился спиной к резным ножкам. — Теперь я Интериор людей и правитель Аквилии. Почему у меня так пусто на душе?
Кхара не отвечала, лишь буравила его фиолетовым глазом.
— Я повелитель Пятого Народа, — продолжал Рилмок, глядя куда-то в пустоту, — но мои друзья — это двое высших кхар и эльф-отступник. Как я могу править людьми, если стихиалей я понимаю лучше и они мне ближе, чем кто-либо другой? Это из-за Дара?
— Не забывай о Стеллане и Эрно, — покачала головой Алейт, — пока что это всего два твоих бастиона, но они стоят многих иных. Стеллан по своей воле отрёкся в твою пользу, а молодой Сэндреи явно начитался всевозможных сказаний, которые для него воплотились в тебе. Остальные тебя боятся. Ты показал им силу Дара, тебя приветствовали Повелители всех Стихий. Такого не было уже невесть сколько лет. У вашего народа короткая память, ты сам мог убедиться в этом. Все эти графы... Они присягнули тебе, но теперь ломают головы и злятся, как такое могло произойти. Молоденький мальчишка, вынырнувший неизвестно из каких глубин. Не переживай, они все будут верно служить тебе. Пока за страх. Потом, если они умны, за совесть. Мой тебе совет, раз уж мы тут одни: присмотрись к этому рыжему графу, Эрно. Он может стать хорошим вассалом. Ты проявил милосердие к его брату, и это видели все. А так же они видели, что ты послал высшего кхара вершить над этим парнем суд. Ты всех знатно запутал. Подожди немного. Твоим подданным надо дать время прийти в себя. Ладно, пойдём. Негоже опаздывать на фейерверк, что устраивают Повелители Ветра и Огня. 
Рилмок поднялся и вдруг судорожно схватил Алейт за руки:
— Скажи мне... ведь ничего не изменится? Ты... ты по-прежнему мой друг? Не Хранительница, не кто-либо ещё... Ты ведь останешься моим другом?
— Я им всегда была, головастик из Цитаделлы. — Алейт с какой-то затаённой грустью смотрела на него, и мигательная перепонка медленно поднялась и опустилась. — Я и Лидан. И Виарил. Для нас ваши статусы и короны не значат ничего. Моя клятва стоит для меня на первом месте, но... — Она замялась, чуть ли не впервые в жизни. — Ты всегда будешь моим другом, Рилмок из Таринге. Мне, можно сказать, повезло вдвойне. У меня есть друзья, у меня есть Лидан, у меня есть своё место в этом мире. А ты занял своё. Но для нашей четвёрки это не играет ровным счётом никакой роли. Ну всё, хватит. Не доставало только, чтобы ты расчувствовался не к месту. Теперь ты Интериор, так что яви себя народу в подобающем виде. Пошли. — Она хлопнула Рилмока по плечу, и он, пригладив волосы, направился на площадку для фейерверка.

На большой огороженной площадке у левого берега Аквилы мастеровые торопливо проверяли в последний раз прочность деревянных сидений и крепость ограды. Ожидался невероятный наплыв народа. Для Интериора и его свиты был выстроен каменный помост с удобными креслами, остальные придворные располагались в своеобразных ложах. Люди попроще должны были разместиться в деревянном амфитеатре. Повсюду были расставлены светильники, чтобы никто не спотыкался и не ломал себе ноги в ночной темноте. Риголлан цепким взглядом охватил площадку. Он не боялся пожара — все огненные птицы будут летать высоко, и искры не достигнут сидений. Ветер, по мановению изящной руки, сначала превратился в легчайший бриз, а потом и вовсе стих. Воцарился мёртвый штиль. Вот и хорошо. Лучше подстраховаться, всё равно за всем не уследишь. Риголлан покосился на Ша-Ангх. Та была прекрасна в своей безмятежности, окутанная золотым маревом. И кто сказал, что Огонь — стихия разрушения? Владыка эльфов внутренне усмехнулся. После разговора с Кхартом весь мир Риголлана перевернулся с ног на голову. Он просил прощения у кхары, он свидетельствовал на коронации, теперь вот пялится на Ша-Ангх. Хорошенькие дела. Зато фейерверк, поразмыслил Повелитель Ветра, должен выйти на славу. Такого Пятый Народ ещё точно не видел и вряд ли увидит вновь. Сила Ветра заворожит любого. Даже Ша-Ангх.

Стеллан Вернейский уселся в кресло неподалёку от центрального возвышения. Он предвкушал невероятное зрелище, и у немолодого графа, как в детстве, пробегали мурашки по коже. Как же долго в Аквилисе не было больших праздников, с салютами, с народными гуляниями и фонтанами вина за счёт Короны. Разве что его свадьба с Джиневрой? Стеллан повернулся к супруге. Та уже пришла в себя после выходки Геллерта и теперь сидела рядом, тонкая, трепетная и прекрасная. Неудивительно, что даже Виарил не смог устоять перед ней. Стеллан задумался. Дать Джиневре развод? Детей у них нет, монарший титул он сложил с себя добровольно. Зачем принуждать порывистую красавицу к опостылевшему браку? Тем более, что она, наконец-то, нашла мужчину своей мечты. Но потом советник, вздохнув, отказался от этой идеи. Так кардинально ломать устои не пристало никому, особенно в первые дни правления Интериора. Можно иметь в любовниках эльфа, кхара, кого угодно, хоть "речного дьявола", но официальный союз двух разных рас... это вызовет кривотолки. И не факт, что Его Преосвященство одобрит такой финт. О Риголлане и говорить нечего. Гордый владыка эльфов не потерпит смешения крови. Стеллан ободряюще погладил Джиневру по руке. Та слабо улыбнулась. Ей были известны настроения мужа, и она первая просила его оставить всё, как есть. Джиневра отдавала себе отчёт, что люди живут гораздо меньше других Народов. Ни к чему связывать себя навечно с Повелителем Стихий. Наступит время, и её красота поблекнет, а прекрасные рыжие волосы подёрнутся серебром. Она не хотела, чтобы Виарил видел её увядание. Но пока... Она вздохнула и слегка прикрыла глаза. Пока она самая счастливая женщина на свете. Джиневра улыбнулась чему-то своему и с любопытством вытянула шейку, рассматривая последние приготовления к салюту.

Виарил держался несколько поодаль и от кресла Интериора, и от Стеллана с супругой. Некоторые вещи не стоит выставлять напоказ. Придворный лекарь знал, что об их связи судачит весь дворец, но одно дело слухи, а другое — то, что открывается людским глазам. Да и отца Виарил не хотел лишний раз выводить из себя. Та сцена в беседке до сих пор вгоняла эльфа в дрожь. Да, Риголлан покаялся перед кхарой, но это вовсе не означает, что он будет смотреть сквозь пальцы на возмутительную связь своего сына с человеческой женщиной. Пусть он, Виарил, проклят и изгнан, Повелителем Ветра он от этого быть не перестал. А становиться невольным виновником испорченного фейерверка Виарил не хотел и скромно продолжал подпирать стену в дальнем ряду.

Граф Эрно Сэндреи занял своё место в первом ряду и постарался успокоить бешено ухающее сердце. Ничего себе коронация, подумалось молодому графу. Видел бы это отец... Эрно усмехнулся. Воистину, неисповедимы пути Создателя. Он приехал сюда в надежде одним глазком посмотреть на Интериора, ну и перемолвиться парой слов с сестрой, которую не видел уже несколько лет, а теперь сидит рядом с повелителем Аквилии в качестве главы рода Сэндреи, зато его полоумный братец сослан в Магнификат на хлеб и воду. Новости одна другой чуднее! Эрно не желал признаваться самому себе, что сбылись его самые сокровенные мечты. И теперь, чтобы эти мечты не пошли прахом, он собирался служить Интериору как истинный граф Сэндреи, верой и правдой, ни на волосок не отклоняясь от своей присяги. Эрно увидел сестру и легонько ей подмигнул. Вот ещё одна история, кому расскажи, не поверят. Он попытался незаметно повернуть голову, выискивая Лидана, но вдруг столкнулся с бездонным взглядом только что назначенного придворного лекаря... Виарила, кажется. Эльф улыбнулся краешками губ, но Эрно вдруг отчего-то всё понял. Создатель, ну и дела. Сестрица никогда не перестанет удивлять его. Глава рода Сэндреи вежливо кивнул эльфу и с трудом перевёл взгляд на площадку. 

Рилмок в сопровождении Алейт вышел из дворца и у него захватило дух. Такого он ещё не видел. Казалось, весь Аквилис собрался смотреть салют в честь восшествия Интериора на престол. Деревянные скамьи были забиты, не было заметно ни одного свободного места. Стражники сноровисто расчищали проходы и следили, чтобы не началась давка. С окрестных крыш и балконов, с деревьев и мачт кораблей, что стояли в порту Аквилы, на Рилмока смотрели тысячи и тысячи глаз. Он никогда бы не подумал, что в столице живёт столько народу. И все они, вельможи и простолюдины, стражники и хлебопёки, прачки и куртизанки, дети, взрослые и глубокие старики, все они, не отрываясь, смотрели на того, кто принял титул Интериора — впервые за четыреста три года. Рилмок почувствовал некоторое замешательство.
— Хватит таращить глаза, — шепнула Алейт на Первом Языке, — ты владыка Аквилии, а не восторженный послушник. Не заставляй меня читать тебе лекцию о поведении на людях, иначе тут будет массовый мор.
Рилмок вздрогнул, устыдился сам себя и как можно спокойнее сел на центральное кресло.

Как по команде, четыре угла площадки заняли двое джайнов, закутанных по самые глаза в голубую полупрозрачную ткань, и двое эльфов в струящихся одеяниях. Один из джайнов воздел руки, и в тёмном послезакатном небе расцвёл дивный огненный цветок. Тут же эльф, стоявший ближе, сделал какое-то неуловимое движение, и цветок заблистал яркими красками, увеличиваясь в размерах. Вокруг него летали разноцветные птички.
Площадь ахнула от изумления, а второй джайн, щёлкнув вытянутыми пальцами, послал в небо россыпь сверкающих брызг.
Небо сияло, словно в сказках о гномьих владениях; в нём летали невиданные птицы в золотом оперении, распускались волшебные цветы, и молнии сплетались в причудливый узор. Рилмок, не дыша, смотрел на танец Стихий. Вот одна из огненных птиц пролетела совсем низко над трибунами, вызвав общий вздох восхищения пополам с опаской. В небе возникли тысячи пламенеющих брызг, словно невидимый великан красил что-то в золотой цвет огромной кисточкой и стряхнул излишки.
Второй эльф как-то странно повёл руками, и в блистающие россыпи ворвались полупрозрачные олени с серебряными рогами и такие же призрачные "речные дьяволы". Становясь на дыбы, невиданные животные ржали и били копытами воздух.
Джайны в долгу не остались, и к оленям присоединилась золотая громадина Шшах. Игуана ревела, лязгая длинными зубами о намордник, но ей было не дано перекрыть восторженные крики трибун. Рилмок незаметно повертел головой. Стеллан, Джиневра, Эрно, — все были заворожены феерией Огня и Ветра. Через мгновение небо разорвали тысячи огней и стаи крохотных блестящих птичек. Магический салют был виден, думалось Рилмоку, далеко за пределами Аквилиса.
Внезапно всё погасло, и в небо взвилась одна-единственная золотая звезда со множеством лучей. Трибуны замерли в благоговейном молчании.
Рилмок смотрел на эту звезду, и у него перехватило горло. Вот он, герб Интериора, и сейчас его видят все жители Аквилиса и посольства Стихий. Звезда сияла, и юноша вдруг увидел, что джайны и эльфы стоят и, не отрываясь, смотрят в небо вместе с ним. Руки их были опущены.

— Как... Что это? — Рилмок быстро, чтобы никто не заметил, на Первом Языке обратился к Алейт. — Эта звезда... Как она появилась?!
— Спроси что полегче, — Алейт тоже не отрывала глаза от нестерпимо сверкавшей звезды. — Могу только сказать, что это не моя работа.

Риголлан подавил усмешку. Его руки с точёными пальцами были скрыты в складках расшитых серебром одежд. Владыка Келентелле не нуждался в дурацких пассах и бестолковых размахиваниях. Он ещё раз взглянул на сияющий герб в небе, а потом перевёл взгляд на Ша-Ангх. Та застыла в изумлении.
"Что ж, чего-то я ещё стою, если смог её удивить." — И Риголлан безмятежно намотал на палец белую прядь.

Аквилис гулял до поздней ночи. Для горожан были открыты все трактиры, а фонтаны в этот раз посылали в небо струи не воды, но вина. Всюду пели и плясали люди, давно не видевшие праздника, и во дворце не стихал гул разговоров и звон кубков. Но всему приходит конец, и перед рассветом сон сморил даже самых стойких.
Алейт проследила, чтобы Рилмок улёгся в постель и сообщила, что подышит воздухом в галерее у его комнаты.
— Ты что, теперь вообще спать не будешь? — удивился юноша.
— Буду. Мои покои рядом с твоими, и там есть сквозной проход. Но сейчас я хочу немного проветриться. Вся эта суета здорово действует на нервы. А ты спи. Впереди неделя празднеств, тебе надо быть в форме.
И Алейт уселась на мраморный подоконник, откинув голову и прикрыв фиолетовый глаз.

Латейль, обливаясь слезами, брела по кружеву галерей замка, провожаемая восхищёнными взглядами стражников, не смевших заступить ей дорогу. В этот поздний час коридоры были почти пусты и только неверный свет луны пробивался сквозь арочные проёмы. Прекрасная советница шмыгала носом совсем по-человечески и на ходу утирала глаза кистью расшитой шали. Ей было всё равно, куда идти. После такого... Латейль всхлипнула вновь и, подняв глаза, увидела в конце коридора тонкую чёрную фигуру. Алейт, Хранительница Короны Интериора. Что ж, наверно, это и к лучшему. Она тоже женщина, пусть это и не бросается в глаза, и, возможно, сможет понять горе Латейль. А на чьём плече плакать, эльфийке было, право, всё равно.
Алейт тоже заметила одинокую фигурку, бредущую словно во сне. Она уже потянулась к мечу, как узнала в ночной гостье советницу из свиты Риголлана. Опасности красавица не представляла, ей, кажется, самой была нужна помощь. Алейт спрыгнула с мраморного подоконника и подошла к эльфийке.
— Не обнажай меч, высшая, — прошептала Латейль, подняв заплаканные глаза, — я не несу зла. Я Латейль, советница Предвечного Владыки Риголлана.
— Приветствую, — наклонила голову Алейт, — что заставило прекрасную Латейль бродить в одиночестве по ночному замку и так горько плакать?
Эльфийка всхлипнула снова и как-то неловко уселась на широкий подоконник. Алейт присела рядом. Вид Латейль её обеспокоил. Она осторожно погладила советницу по волосам и заметила тёмные пятна на её шее и плечах — следы ночи любви. Латейль ещё сильнее разрыдалась, судорожно сдёрнула шаль и принялась с каким-то остервенением вытирать слёзы. Под шалью на ней была только почти прозрачная сорочка, не скрывавшая абсолютно ничего. "Видел бы это Рилмок, — усмехнулась про себя Алейт, — наверно, потерял бы дар речи на месяц". Вслух же произнесла:
— Тебе стоит облегчить душу. Я клянусь, что наш разговор умрёт вместе со мной.
— Я знаю, — прошептала Латейль, — я рада, что встретила тебя сейчас.
Она заметила, что Алейт искоса разглядывает следы на её плечах и вздрогнула.
— После смерти Аритэль владыка Риголлан часто призывал меня к себе.
— Очень разумное решение, — согласилась Алейт, — строгая аскеза украшает братьев Магнификата, но не Повелителей Ветра. Тем более, как я поняла, он уже снял траур?
— Он никогда его не носил, — лицо Латейль исказилось, — ни на один миг после заката Звезды Келентелле Риголлан не облачился в багровое. Он не способен испытывать любовь. Я ему тоже нужна только для развлечения.
Кхара покачала головой:
— Ты, наверно, мёрзнешь на голом мраморе.
Эльфийка горько рассмеялась.
— Даже ты, высшая, проявляешь ко мне больше сочувствия, чем мой повелитель.
Алейт снова посмотрела на кровоподтёки, покрывавшие шею и плечи Латейль.
— Сегодня он тоже призвал тебя?
Советница кивнула.
— Он был груб с тобой?
— Нет. Он не бывает грубым. Равнодушным, отстранённым, страстным, холодным, нежным... каким угодно, но не грубым.
— Тогда что заставило тебя бежать из его покоев в чём была и так безутешно плакать?
Латейль зябко поёжилась и впилась бирюзовыми глазами в лицо кхары.
— Он назвал меня чужим именем в порыве страсти. Знаешь, чьим?
— Надеюсь, не моим, — попыталась отшутиться Алейт.
— Твоим? О, Создатель, нет! Да что я несу! Прости, мои мысли сейчас путаются и я начинаю говорить ерунду. — Латейль приблизила губы к уху кхары и прошептала имя.
— Сожри меня спрут. — Глаз Алейт округлился.
— Тоже мысль, — невесело улыбнулась Латейль и снова промокнула глаза шалью.
— Я смотрю, владыка Риголлан и впрямь пересмотрел свои принципы. Причём радикально. — Алейт недоверчиво покачала головой и снова погладила эльфийку по мягким белым волосам. — Ты ведь любишь его. — Это был не вопрос, а утверждение. Латейль помедлила и кивнула.
— Ты любишь его, а он пользуется тобой, когда пожелает.
— Кто может отказать повелителю Келентелле? Не скрою, первый раз он призвал меня сразу после похорон Аритэль. Это было... дико, но я не осмелилась перечить. А потом... — Прекрасная советница вздохнула и прикрыла глаза. — Вряд ли я могла долго сопротивляться своим чувствам. Риголлан — прекраснейший из мужчин. Но он изменился. В последние дни его было не узнать. В этом есть часть моей вины. Именно я посоветовала ему обратиться к великому Кхарту в поисках утешения.
Алейт хмыкнула. Вот, значит, кто вправил остроухому гордецу мозги. Неудивительно, что в голове у Риголлана теперь сумятица. И эти его покаяния... подарок, что обещал избавление от голода... бедная советница. Весь её мир встал с ног на голову.
— Он изменился, — с горячностью продолжала Латейль, — этот... этот фейерверк... — Она закусила губу. — Я и представить не могла, что...
— А Ша-Ангх знает об этой внезапной и пламенной страсти?
Латейль пожала плечами. При упоминании Ша-Ангх глаза её вновь налились слезами. Алейт вздохнула, вынула из ножен меч и крутанула его в воздухе.
— М-да, Лидан, конечно, не подарок, но я рада, что не оказалась в ситуации, подобной твоей. Но чем же я могу помочь тебе? Не в моей власти влиять на повелителя Келентелле.
Латейль глазами указала на дверь. Алейт против воли расхохоталась.
— Прекрасная Латейль хочет побить Риголлана его же оружием? Но разве пристало эльфийке, пусть и смертельно оскорблённой, искать утешения в людских ласках?
— Он не человек, — Латейль гордо вздёрнула подбородок, — не кхар, не гном и не эльф. Он Залог Вердикта и стоит выше всех нас. Выше Риголлана уж точно, — добавила она злорадно.
Алейт внимательно посмотрела на свою прекрасную собеседницу.
— Ты столь же мудра, сколь и красива. Риголлан глупец, раз может себе позволить потерять тебя. Что ж, твой план мне по душе. Его Величество видел красивых женщин, но ни одна из них не сравнится с тобой. Думаю, это будет замечательный сюрприз. Проходи. А кракенов не бойся! — вдруг бросила Алейт напоследок в открывающуюся дверь.
"Всё-таки она странная, — подумала Латейль, — как и все кхары, в общем-то". И бесшумно проскользнула в покои Интериора.
Алейт устроилась на подоконнике, подставив лицо прохладному ночному ветерку и заснула глубоким, но чутким сном. Этой ночью Рилмоку грозит разве что смерть от экстаза, но он мальчик крепкий. Должен выдержать.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/03/1429