Сестра ольга. часть ii. главы xvii-xviii

                Глава 17.

                Все тайное  когда-нибудь становится явным.

        Дома все было в порядке, как заметил Иван, блаженно растянувшись на диване в гостиной, только Вита чувствовала что-то нехорошее. Во-первых, домовые не встретили их у порога, дед был подозрительно тих и покладист, да и посторонний запах раздражал обоняние капризной к запахам Виты. Сначала она связала этот запах с сиделкой, но он не выветрился и к утру.

       Кое-как растормошив молодого домовенка, Виталина узнала, что в доме был чужой, сиделка его пустила, он был даже в монастыре у настоятельницы, хотя человек он черный. Домовенок на минуту замер, потом протянул в Виталине руки, выставив вертикально ладони.

        Вита этот жест знала – надо было ждать мощного удара, но вместо этого на Виту опустился тяжелый мрак и она увидела в углу комнаты темное неясное пятно, по очертаниям похожее на мужчину в черном. Но это был только контур, обрис, черт лица было не разглядеть. От всей фигуры незнакомца исходил волнами угроза, Вита с трудом поняла, что это реакция домовенка на пришельца, а не объективная картина произошедшего.

        На всякий случай Вита с зажженной церковной свечой обошла весь дом, прочитав заговор, для верности окропила квартиру и святой водой, произнеся: « Господи! Благослови святой водой мой дом отмыть от трав могильных, от железных игл, от шерсти котов и собак, от всех дел колдовских. Не всплывали бы они, не вставали ни под день, ни под ночь, ни под глухую полночь. Аминь. Аминь. Аминь».

      Так  внук превратился в правнука,  обозначилась его призрачная внешность. Утром долго расспрашивали деда, ничего толкового не добились, был он странно спокоен, что, впрочем, быстро объяснилось – в отсутствие хозяев сиделка вызывала врача и тот назначил сильнодействующие успокоительные.

       Источник запаха обнаружила Вита. В мусорной корзине было полным полно обгоревших ароматических свечей, вероятно, всего восточно-азиатского происхождения – сиделка фактически заменяла уборку аромотерапией, ей не нравился специфический запах тяжелобольного старика. Все эти мелочи, так или иначе, можно было пережить, но исчезновение с тумбочки старика фотографии Виты, насторожила потомственную ведунью. Она решила, что это недобрый знак, так как и сама знала массу способов, как навести порчу на человека через фотографию.

     Забегая вперед, скажем, что исчезновение фотографии никак не отразилось на здоровье и делах Виталины, причину понять очень сложно, то ли маг был слабее хозяйки фотографии, то ли фотография была взята не для этих целей.

     Не успели молодые прийти в себя после поездки, как на них свалилось новое горе – из монастыря пригласили попрощаться с тетей Машей, дескать, плоха очень, проживет ли еще несколько дней – одному Богу известно.

     Сердце забилось пойманной птахой в груди Виты, все вспомнилось, все сложилось в картинку: был черный человек, ходил в монастырь, разговаривал с Крыловым-старшим, водит знакомство с сиделкой, охотится за Виталиной и ее книгой. Нет, проникнуть в замыслы этого человека женщина была не вольна, но то, что он  - посланник зла, было очевидно.

     Впервые за много лет дед остался дома один  под строгим присмотром домовых. На всякий случай Вита наложила и магический засов на двери, чтобы уж только свои имели в дом доступ. Но и на такие меры предосторожности надежды были плохие, пришлось книгу Блаженной Виталины взять с собой. Чтобы сократить риск, вызвали такси.

     В келье Матушки сидели несколько монашек, сама игуменья была то ли во сне, то ли без сознания. Два часа сидела рядом Виталина, читая Евангелие.  Крылова пришлось отправить домой, визит мог затянуться.
    Вита была уверена, что правнук Ядвиги придет сегодня, ее уверенность была основана на знании законов мироздания.

      Только то, что не могло быть отнесено к определенному понятию, в этих «срединных» местах, например реки и моря, а так же на всех кромках, гранях, краях, срезах, окраинах и границах могло произойти все, что угодно. Именно на стыках и гранях, неважно чего – пространства или времени, - были лазейки, через которые в мир проникали темные силы. Магическим временем считались рассвет и сумерки, ибо отделяли фундаментальные элементы бытия: ночь от дня, тьму от света, период, когда зло выходило на волю, от того времени, когда его загоняли в тайные убежища.

      Именно сегодня было то время, когда заканчивался год, следовательно, на грани дня и ночи должен был появиться тот, чье имя не знал никто.

     Так получилось, что к полуночи Вита осталась у постели болящей одна и, как ей показалось, задремала,. Очнулась она от внезапного сквозняка, перед кроватью Матушки Марии стоял мужчина в черном одеянии и, подняв руки к небесам, читал какое-то заклинание, точно не псалом, ничего похожего на церковные песнопения или молитвы. Вита пыталась сбросить с себя оцепенение, но это не получалось, и только когда мужчина повернулся к ней, она отчетливо вспомнила, что знает его, видела в ночь перед катастрофой.

       А между тем, он приближался к ней, в каком-то гипнотическом трансе тянул руки к фолианту, лежащему у нее на коленях, искаженное судорогой лицо его представляло неприятную маску, тонкие губы шептали:
- Отдай мне расписку, отдай! Наш род искупил свой грех! Отдай!
- Что ты с ней сделал? – к Виталине от страха вернулся голос.
- Она умрет, Вы все умрете, если я не получу того, чего хочу! Маг почему-то остановился в полутора метрах от Виты.

              -     Оберег! – подумала Вита. – Его не пускает бабушкин оберег!
 Это придало ей смелости. Она открыла книгу на главе «Снятие чар низших магов».
- «Господи, явись к нам! Возле моего двора стоит каменная гора, черным маком посыпана. Печать с крестом приложена. Пресвятая Божия Матушка, укрой нас нитяной ризою. Иоанн Воин, Николай – угодник, защити нас от зла, от зверей и от лихого человека! Аминь, аминь, аминь!" - сначала тихо, потом громче и громче читала Вита.

        Казалось, никакого действия на чародея ее заклятия не произвели. Вита начала фантазировать, сочиняя на ходу свое заклинание:
- Силой трех ведьм, трех Виталин – бабушки, прабабушки и внучки, заклинаю тебя, внук Ядвиги, правнук рода ведьм, изыди из жизни нашей, забери все зло и все  проклятья свои, да будет так. Аминь!

        От страха она на миг закрыла глаза, а через мгновение в келье уже никого не было. Матушка Мария лежала с открытыми глазами. Виталина услышала невнятный шепот, наклонившись к синюшным губам, поняла, что больная просит читать. Ее взгляд, прикованный к книге, лежащей на коленях Виталины, красноречиво говорил, что именно она хочет слышать перед тем, как отойдет в мир иной.

      Виталина читала, сначала все подряд, потом по невнятному мычанию больной стала читать выборочно, а  когда, наконец, поняла, что та от нее хочет, отложила книгу и стала снимать порчу по отработанной ранее в поликлинике методике. Результата не было несколько дней, потом сеансы стали продолжительнее, и через десять дней Мария впервые села  в своей постели.

     За эти десять дней Виталина о многом передумала. Тишина церковной кельи необыкновенно подходит для этого, тут особая благостная атмосфера, и мысли, соответственно, о возвышенном..

       Думала она о том, что судьба у нее не сложилась, да и навряд ли сложится, что она потеряла интерес к своему бизнесу, что редко вспоминает погибших мужа и сына, что это грех, который ей не замолить до конца своей жизни. Еще она много думала о том, что в образе сестры Ольги ей было лучше, чем во вновь приобретенном образе Виталины Майер.

        Часто думала об Иване. Человек он, конечно хороший, но не рыба, не мясо - нет в нем страсти, огня. Конечно, он будет таскать за ней ее дамскую сумочку, тут Виталина усмехнулась, ей всегда были противны мужчины с дамской сумочкой, но ей этого не надо – не велика тяжесть в этой сумке. А вот опора из Ивана ненадежная…

       Мария почти не разговаривала, была слаба, да и не имела особой охоты беседовать с ведьмой. В ней боролись два начала – церковное восприятие мира, вера, глубинная и фанатичная, воспитанная с детства, вошедшая в нее с молоком матери, и понимание, что существует и мир зла, помощь ставленницы этого мира, она приняла.

         Будучи женщиной умной, она понимала, что несколько дней назад эта неприятная ей особа спасла ее жизнь, да и сейчас старается вдохнуть в нее силы, стремление сопротивляться недугу.

          Но ее не оставляла и мысль, что сам Господь так захотел, может, хотел примирить свою заблудшую овцу с мыслью, что проявления его власти гораздо разнообразнее, чем она привыкла видеть. Именно такими мыслями была томима душа Матушки Марии, но, даже принимая дар Господень, она роптала, что получила его через неприятного для себя посредника – ведьму Виталину Майер, внучку и правнучку ведьм рода Майеров.

     Вечером десятого дня Мария поманила Виту пальцем и попросила посмотреть книгу. Довольно долго и довольно безразлично листала фолиант, потом сказала, как бы невзначай:
- Задняя корка намного толще. Раньше в такие тайники прятали особо ценные документы.
- Это не моя книга, досталась в наследство от бабушки, а ей от прабабушки.
- А ты этого, который приходил, как выгнала? – тихо спросила Мария.

Виталина не расслышала вопроса, она старательно ковыряла заднюю корку фолианта, она действительно была толще передней. Мария повернула голову и внимательно смотрела за действиями сиделки, потом сказала:
- Ты не рви так, неизвестно, что там зашито, а то бывают случаи, если повредить хоть одну букву в заклятии, то снять его нельзя будет. Не спеши, сто лет лежало, и еще полежит.

- Это может быть только то, что ищет внук Ядвиги. Какое-то проклятье Блаженной Виталины.
- Кто это? – Мария знала, что Блаженными называют сумасшедших. – У вас в роду были ненормальные?
- Я не знаю, папа говорил, что Блаженной ее звали за то, что людей лечила, а денег не брала. А вот, вспомнила, как он ее называл –   « печальница за род человеческий».

- А бабушка? – в голосе Марии была заинтересованность.
- Бабушка тоже лечила.
Кожа задубела и никак не хотела расслаиваться. Вита сердилась:
- Надо же, чем они ее там приклеили? Откуда же у них такой мощный клей взялся?!
- Может, заклятье какое наложили? – Мария тоже с нетерпением смотрела за манипуляциями женщины.

    Вита долго думала, вспомнились слова отца о тех нескольких заклинаниях, которые Виталине не могли понадобиться в ее жизни. Но как их прочитать? Она сняла с шеи оберег, накинула на шею игуменье, дала в руки книгу и убежала вызывать такси.
     Вернулась через десять минут – в келье все было по-прежнему, только у спящей Марии книги в руках не было. Вита усмехнулась – уж если хозяйка не сняла чары, правнук Ядвиги тоже ничего сделать не сможет, если только не уничтожит книгу совсем.

      Виталина не знала главного – Илья не посмел бы уничтожить книгу, потому что срок снятия заклятия подходил к концу, правнук торопился.
    Надо сказать, что в своем стремлении найти расписку он потерял всякое представление об осторожности и скрытности. Он практически в открытую вынес книгу из монастыря, пронес через весь город, почти бегом вбежал в съемную квартиру и только тут на него напал нечеловеческий ужас – он не знал, что следует дальше делать.

        Весь прошедший год он жил в плену желания найти эту важную для него вещь, найти и овладеть любыми способами, включая и нечистоплотные, но что делать дальше он не знал, очень надеясь на то, что текст расписки сам подскажет дальнейшие действия.

     Только тот, кто получал хоть однажды заветный подарок – желанный и долгожданный, поймет  смятение Ильи. Он погладил тесненную кожу раритета, провел пальцем по корешку, пытаясь нащупать потаенное, ничего не обнаружив, он, словно с размаха нырнул в холодную воду, с силой рванул страницы книги – ничего.
          Он в первый момент подумал, что это не книга, а простой муляж, но, приглядевшись, увидел четко вырисовывающиеся страницы. Через полчаса, прочитав череду заклинаний по снятию запоров, чисто случайно наткнулся на правильный – книга распахнулась.

        Он почти целую ночь просматривал заклинания, пытаясь прочитать их в разных направлениях, через слово, через строчку, то есть пытался найти шифр, но безрезультатно. Сон сморил его под утро прямо над письменным столом.

      Вита тоже не спала этой ночью, сказалось переутомление предыдущих дней, да покоя не давал этот правнук.  Она хорошо помнила, что встречалась с ним перед самой катастрофой, вот только где и по какому поводу не помнила, но хорошо знала, что в ее предыдущей жизни этого человека не было, и встреча была разовой.

                Глава 18
                Илья Солощук.

     Различные люди ходят по свету, позвольте два слова на тему на эту… Разговор здесь не об обывателях, которые живут обычной, размеренной жизнью, и вся суть этой жизни в наличие мелочей этой жизни. Им надо немного – энное количество материальных благ и все. И это нормальное явление человеческой жизни.

       Возьмем полярную крайность этого явления – людей, которых материальные блага волнуют очень мало. Это не аскеты – это люди одержимые идеей, подчинившие всю свою жизнь осуществлению одной цели, и чем недостижимее она кажется, тем с большей страстью человек рвется вперед, а, зарвавшись, сметает все на своем пути.

        Именно таким был Илья Солощук. Еще в детстве он понял, что он не такой, как другие, бабушка подтвердила его мысли, когда он случайно столкнул приятеля с крыши.

       Мальчишка оправдывался, что не задел Саньку даже пальцем, свидетели подтвердили, что это так, но Илья знал, что виноват он, он мысленно пожелал другу, чтобы он упал и даже представил, как он распластанный  лежит на земле. Когда Илюша взглянул вниз и увидел приятеля именно в той позе, он смертельно испугался и с криком бросился домой.

     Взрослые посчитали, что это пост стрессовая реакция, одна бабушка не успокаивала внука, только коротко сказала:
- Надо привыкнуть к мысли, что тебе нельзя разбрасываться желаниями направо и налево. Твои желания часто будут исполняться, особенно сказанные во зле.
- Все, что захочу? – шестилетний пацан уже напридумывал кучу желаний.
- Не знаю. Знаю, только, что люди будут бояться тебя и у тебя не будет друзей.

Друзей у Ильи не было никогда, но только не потому, что люди его боялись, а скорее потому, что он сам не испытывал особой потребности в общении.
      Не было и девушки. Он не представлял, о чем говорят с представительницами противоположного пола, а их претензии к материальному состоянию мужчины очень раздражали молодого человека.

        У него было столько денег, сколько ему было необходимо, и он не хотел, чтобы кто-нибудь интересовался их количеством. Он, к слову сказать, и милостыню никогда не подавал, брезговал сирых и убогих. А они, эти сирые и убогие, толпами стоявшие на паперти, даже вслед ему ничего не кричали, и за руки не хватали, настолько колюч и холоден был его взор и неприступен вид.

        Он достаточно часто приходил в одну из городских церквей, подолгу стоял под куполом, о чем-то думал. Губы его что-то шептали, окружающие думали, что молитвы, но свечей он никогда не ставил, ни во здравие, ни за упокой.

             Да и читал он не молитвы, стоя под куполом храма – пенял Богу, что дал ему дар, да не дал механизма управления этим сокровищем, он был стопроцентно уверен, что всевышний причастен к его способностям. Это было примерно тоже самое, что дать пещерному человеку компьютер – возможностей у машины огромные, но пользы в пещере от него никакой

      . Все свои силы Илья сконцентрировал на поиске «Проклятья Блаженной Виталины», решив, что, сняв проклятье, с ним произойдет нечто, что возвысит его над простыми людьми, даст в руки неведомую сверх силу, позволит понять законы мироздания.

       Это не были бредни на пустом месте: так губительно подействовали на него книги, прочитанные в детстве. Идеалом человека, вернее сверхчеловека, он считал не мага и прорицателя, а ученого Николу Тесла, автора множества научных открытий, не постигнутых умами современников.

      Если говорить объективно, внешне Илья был похож на этого ученого – сухопар, высок, с тонкими губами и столь же тонкими усиками над верхней губой. Возможно, и внутренние ощущения его соответствовали описанным в книгах, либо именно эти мысли он пропустил через себя и присвоил, наложив на них свои впечатления о жизни.

       Он был уверен, что он способен, как Никола Тесла к великим открытиям, контактам с другими цивилизациями, к разным чудесам и магическим фокусам, только необходимо снять тот тормоз, что мешает ему развернуться.

      Этим тормозящим моментом, ступором, он считал проклятье Блаженной Виталины. Целых пятнадцать лет он разыскивал ее прямых наследников, и только год назад Господь внял его молитвам.

      Будучи проездом в Омске, сидя в маршрутке и тупо глядя в окошко на проносящиеся урбанистические пейзажи, от неожиданности вздрогнул. На аптеке было написано: Вита. Его удивление заметил сосед, по виду похожий на профессора. Он назидательно сказал:
- Чему Вы удивляетесь? В переводе с латыни Вита, значит - жизнь! Самое подходящее название для аптеки.
- Возможно, только необычное, - отреагировал Солощук.
- Мы привыкли. У нас их несколько, да и очень давно, - мужчина видимо любил поговорить.
- А еще и поликлиника на Поляне так называется, - встряла бабулька на соседнем сидении.

     Солощук приумолк. Вита – значит «жизнь». Логично. В этот раз он не стал выяснять ничего, уж больно убедительно выглядело объяснение. Но тонкой иголкой засело в памяти виденное: на белом фоне вывески очень коротко и емко темно-зелеными буквами написано имя его вожделенной мечты - Вита, что в переводе с латыни значит «жизнь», тогда Виталина – «несущая жизнь».

     Илья Солошук уже который час лежал без сна в комфортабельной гостинице в центре чужого города,  города, который  Илье не нравился, не нравился по большому счету и по малому.

        Мегаполис казался Илье декорацией к давно виденному спектаклю, давно виденному и практически забытому, но общий вид небрежно нарисованных однообразных часто повторяющихся картинок быстро приедался и никак не хотел запоминаться, а потому и раздражал.
          Приезжему не нравились названия улиц и остановок, недоброжелательные и угрюмые люди, то отстраненно-равнодушные, то назойливые, как тот профессор в троллейбусе или та бабка, которая...

     Мысль зацепилась за бабку, за ее малиновую кофту, вылинявшую от времени, но еще вполне, по мнению хозяйки, годную для эксплуатации. Илья мысленно отогнал образ старухи, но в ушах еще звучал ее дребезжащий старческий голос: «А еще и поликлиника на Поляне так называется..»   

    Дело, по которому он приехал, как он считал, составляло смысл его жизни.  Многолетние поиски и многолетние же сомнения привели Илью к последней точке поисков. Именно в этом городе жила та единственная женщина, которая способна снять весь груз с его измученной души. Илья считал, что она не только способна, но должна хотеть проделать эту работу.

    Он взглянул на часы: была половина второго, еще слишком рано…рано для чего? Для визита к этой самой Виталине.

    Еще семь часов назад он, выводя из равновесия нескольких телефонисток справочного бюро, все  же получил нужные ему данные. Сеть аптек и поликлиника «Вита» юридически принадлежала Майер Виталине Алексеевне, исполняющим директором и фактическим владельцем был ее муж, гражданский муж, Малиновский Валерий Павлович.

     В половине восьмого Илья не выдержал и пошел пешком к ближайшей аптеке, с удивлением обнаружив, что она круглосуточная.
     Беседа с продавцом ничего не дала.  Девушка с доброжелательной улыбкой выдала нужные лекарства,  посоветовав по всем вопросам обращаться к администратору, закрыла окошко.
    Время позволяло, и Илья пешком отправился в центральную аптеку сети.

    Его вежливо проводили к кабинету управляющего, попросили подождать.
    Ждать пришлось довольно долго. Сначала за дверью мужчина и женщина что-то сердито говорили, потом перешли на крик. Илья услышал и  то, что ему было важно,  и нужные фамилии. Потом из кабинета выскочила невероятно красивая женщина. Щеки ее пылали ярким румянцем, на лице следы только что перенесенных страданий.

      -     Виталина Алексеевна! Я к вам! – бросился к ней Солощук.
- Нет! Нет! Я сейчас не могу! Зайдите завтра! – она спешно бросилась к выходу, но внезапно остановилась и посмотрела Илье в глаза:
- У вас что-нибудь срочное? Зайдите к Валерию Павловичу!
- Нет! Нет! Я завтра! – прошептал посетитель.
       Он только сейчас оценил, что  впервые судьба улыбалась ему светлой, лучезарной улыбкой.

    Кораблев и Колобов только переглянулись, когда прозвучало предложение незнакомца. Заманчивое предложение. Кораблев сохранял свои три миллиона зеленых, Колобов тоже имел интерес в этом деле, и с исчезновением Малиновского его рынок явно увеличится.
    А этот чудак просит за информацию какую-то трухлявую книгу времен Царя Гороха?! Да боже ж мой! Да, пожалуйста! Да хоть две!

                * * *
Охотничий стан мужчина разбил по всем правилам: под разлапистыми ветками огромной ели, в вечернем сумраке  он на несколько метров разгреб до земли многолетнюю хвою, в центре разложил небольшой костер, заготовил дрова, положив в двух метрах от костра – должно хватить до утра. Все приготовления ко сну охотника не вызвали бы у стороннего наблюдателя никакого интереса, если бы не последовавшие дальше действия.

     Мужчина встал и очертил палкой почти шестиметровый круг, при этом что-то шепча то тихо, то вполголоса, но слов при этом разобрать было нельзя. Примечательно, что мужчина развел огонь только для согрева, пищу он, вопреки ожиданиям, готовить не стал. И это можно было понять – не добыл охотник сегодня дичи, а припасы закончились. Он долго сидел у костра, во всей фигуре его чувствовалась тревога – худая жилистая шея замерла в тяжелом напряжении,, шерстяная шапка сдвинута с ушей, он чутко прислушивается к каждому шороху.
      Странная картина для Саянской тайги – охотник не производил впечатления новичка. Да Алексей Францевич Майер и не был охотником - новичком. Просто сегодня удача отвернулась от него. Сегодня он сам был дичью. Вот только он доподлинно  не знал, кто на него охотится.