Шепоток

      Волны набегали на белый песок одна за другой, словно деловитые пассажиры, спешащие влиться в пышущую жаром тесноту метро. Пальмы шептались, кокетливо прикрываясь веерами резных листьев. В лазурной дали, лениво взмахивая огромными крыльями, парил, высматривая рыбу, пеликан.
      — А ты уверен, что это безопасно?
      Жанна приоткрыла левый глаз, инстинктивно реагируя на звуки родной речи.
      Слева от лежака, у самой пальмы, стоял мальчик лет пяти-шести. Маленький такой, светленький, в забавной белой панаме. Она вспомнила, что уже видела его на ужине вчера. Он ещё так не по-детски серьёзно изучал меню в ресторане. Как будто прислушивался к советам кого-то невидимого.
      Сейчас мальчик с деловым видом ковырялся лопаткой в песке у подножия пальмы. Совсем один. Но она же слышала, как он только что с кем-то разговаривал. И где родители?
      Ну, да Бог с ними, с детьми этими. Чужие дети – чужие проблемы. Лишь бы не беспокоили.
      Жанна накрыла лицо соломенной шляпой, улыбнулась ласковому солнышку и погрузилась в блаженную нирвану. Волны убаюкивали, пальмы шептались о чём-то своём, сокровенном.
      Что-то всё-таки в этой странной фразе детёныша в душу запало.
      Просто так не разговаривают пятилетние дети. Взрослые так тоже не говорят. Слишком серьёзно. Трагично как-то, обречённо.
      Когда Жанна проснулась через полчаса, пляж был абсолютно пуст. Солнце садилось в деликатесный суп Карибского моря. Лопатка сиротливо лежала в вытянувшейся тени старой пальмы. И – что это там, на горизонте, в море? Жанна вскинула руку к лицу, подавляя крик. Белая панамка качалась на волнах.
      Такое трагично-одинокое, не по-детски серьёзное белое пятно на карте мироздания.