Анахронизмы жимолости

Она себя смущает поволокой,
тягучей - словно утренний туман
и с небом, разделяя синеокость,
сапфирным сочивом стекает по
губам.
И глубину,
и зыбкость,
и пространство -
зальёт её сиреневая
гладь, и с тех весов, где
зреет постоянство, мирянам
будет трудно зёрна взять - лица
не повернув, при этом, вспять.

Бездонной глыбой всех цветов агата,
развесил океан на ветках друзы, как
общность тени всех светил когда-то,
имела в лексике созвучные союзы.
Сквозь Живу,
сквозь Деметру,
через Нерту -
текут к корням
невидимые нити
и календарь, пестует
ритм событий, и ветка
отпускает в бездну цвет,
когда сплетаются в плоде
вода и свет.

Где пальцы рук сплетаются с руками,
там солнце расширяется теплом -
рояль трепещет струнными волнами
и дышит механическим нутром.
Как знак,
как символ,
как адиабата
и как маяк, как
пограничный столб,
как фотографии немых
солдатов - сокрывших интонацию
меж строф.

Им так кричать хотелось из окопов,
застрявшее свинцом в груди - "ура",
что штык лопаты черных землекопов,
по черенок съедает, тут же, ржа.
И глина,
и песок, и
даже сланец -
слоятся гумусом в
бескрайности полей.
Улыбкой робкой и смущенной
чужестранец, в седых, теряется,
морщинах матерей. И восвояси -
норовит умчать быстрей.

Чернильница в себе укрыла капли, на
простынь, от дождя, ложатся кляксы,
как люди - нарушающие клятвы,
ярмом хромают в бездну, за Аяксом.
Как шаг,
как след,
как поступь
за поступком -
покорность голове
приносят ноги, где
пыль лежала хлороформным
дустом, там куст пророс на обшлаге
дороги.

Он огибаем ветром оттого лишь, что
гибкость синим чертит его контур, и
взгляд подняв на верх, ты четко видишь,
как многоточие в когтях сжимает кондор.
Точка,
Тире,
Запятая -
телеграммы
кружат листочками,
почтальон из сгоревшего
рая, шлёт посылки с клубнями
и почками, чернозём засыпает в
конверты, а в них споры и семена,
и в строке адресата указывает -
нерождённые имена.

Кирпичи в стенах, будто ягодки,
из стеклянной синтетики шёлка.
Год. Кукушка подбросила Хроносу,
новорожденного кукушонка.
Час,
минута,
Забвение
вехами, по
кругам шестерёнки
движет и уткнувшись
в родное темечко, кем-то
близким всегда мы дышим.

Спектром видят глаза сквозь слёзы,
мироздание фольгой отражается,
по утрам, алмазные росы,
со стеблей молоком испаряются.
Вдох,
дыхание,
фотосинтез,
как алхимия
возрождения и
сливаются ягоды с
ветками, в предвкушении
отторжения.

Запирают дожди небо каплями,
диафрагма сквозь листья рвётся,
кто смолой к земле припаянный,
тот в неё с золой вольётся:
в семя,
в ветви,
в седеющий
корень, что питает
аксонами Иггдрасиль -
прорастают побеги от жимолости,
сквозь пространства пластмассовых
миль.