Счастливая школа

После декретного отпуска в связи с рождением дочки я вернулась на работу в ИОХ АНСССР, где работала прежде младшим научным сотрудником. И тут я узнала, что за те несколько месяцев, что меня не было, в институте сменился директор. Он же расформировал часть лабораторий, перетасовал кое-кого из сотрудников по новым рабочим местам. Я тоже попала в новый коллектив и новую лабораторию. По сравнению с прежним коллективом и самой работой здесь  меня многое не устраивало. И в это самое время я случайно на улице встретила свою школьную любимую учительницу математики Анну Михайловну. Разговорились. Она посоветовала мне уходить из института и пойти работать в школу, даже назвала мне номер школы, где не было в то время учителя химии. Меня не просто взяли работать, хоть я никогда в школе прежде не работала и имела грудного ребёнка, а как говорят « с руками оторвали». Дело в том, что шёл уже апрель, а у ребят не было химии почти весь год. В сентябре заболел их химик, слёг в больницу, а через месяц выяснилось, что он по состоянию здоровья вернуться на работу не сможет. Замену искали, но не нашли.

Так после 10 лет работы в Академическом институте я стала учительницей. Всего в школе я проработала 43 года и ни разу не пожалела о том, что ушла из науки.

Школа, в которой я оказалась волею случая, была прекрасная по своему педагогическому составу. Я имею ввиду людей, работавших с 5по 10 классы ( тогда ещё были школы десятилетки). С учителями начальной школы я общалась мало, поэтому об их человеческих и профессиональных качествах знала немного.

Иметь столько прекрасных педагогов сразу в одной школе – это счастье для школьников, поэтому я и назвала свой рассказ о них «Счастливая школа».

Любая школа начинается с директора. Здесь директором была Ксения Тимофеевна Москалёва. Она приехала в Москву из какой-то дальней деревни под Орлом, многодетная семья её была крестьянская и детям родители привили трудолюбие , бережливость и стремление к наукам. Ксения Тимофеевна рассказывала, что её родители, имея 4 класса образования, мечтали, чтобы дети их стали учёными. Детей было пятеро. Все они пошли после школы в вузы. В Педагогический поступила одна Ксения.

На директорском месте её трудолюбие, бережливость и любовь к наукам Ксении Тимофеевне очень пригодились. Коллеги уважали её именно за эти качества.  Из школы обычно директор уходила последняя, а приходила первая. Она знала о всех семейных и рабочих сложностях своих учителей и всегда старалась поддержать их на сколько это было  возможно. Все трудные ребята при любых конфликтах знали, что она их рассудит по справедливости. Дети тоже не боялись, а уважали своего директора.

Главным помощником Москалёвой в школе была завуч старшей школы Марина Игнатьевна Сиротина. В отличие от директора  она была коренной москвичкой, обожающей столицу, её музеи, театры, парки. И если для Ксении Тимофеевны при приёме нового коллеги на работу важно было, где и сколько он проработал до этого, то Марина Игнатьевна всегда интересовалась, любит ли коллега водить своих подопечных в музеи и театры.

Директор была историком по образованию, а завуч математиком. Это тоже помогало им решать некоторые школьные запутанные вопросы.

По характеру Ксения Тимофеевна была строгой к себе и другим, смеялась редко, одевалась тоже очень строго, даже немного по-мужски. Она любила носить тёмные пиджаки и такие же юбки с ослепительно белой блузкой и тёмный галстук на ней. Только во время школьных субботников, в которых она считала себя обязанной тоже участвовать, она меняла блузку и вместо пиджака надевала синий  сатиновый  халат. Внешне Москалёва не была дурнушкой. Но семейная жизнь у неё не заладилась, о чём она никогда не рассказывала. Своим домом она считала эту школу, где проводила основное время суток.

Совсем другая была Марина Игнатьевна. Хорошенькая , болтливая, хохотунья. На своих уроках часто острила и если пройти по школе , то за закрытыми дверями её класса можно было периодически слышать взрывы смеха ребят во время её урока. Ребята её не боялись, и не столько уважали, сколько любили. Правда, и Марине не везло с семейной жизнью, о чём она после каждой неудачи рассказывала  подругам-коллегам, а те практически всем. Секретов в дамском обществе можно сказать, что не существовало.

Это разница в характерах и привычках администраторов ничуть не мешали им прекрасно ладить и много лет работать вместе.

Обе они по долгу службы обязаны были бывать на уроках учителей. Историк курировала гуманитарные предметы, математик все прочие. Но часто они подменяли друг друга. Во-первых, потому, что обе знали прекрасно методику всех школьных предметов, во-вторых, потому, что им нравилось обмениваться впечатлениями о новых приёмах работы коллег. А учителя , как я уже сказала, в этой школе были удивительные. Это были люди, которые не только знали работы Ушинского, Крупской, Макаренко, Сухомлинского и прочих новаторов школьного дела. Это были по-настоящему высоко эрудированные люди. Например, Ольга Владимировна, преподававшая биологию с 5 по 10 классы, проводила уроки так, что у неё вечно кто-нибудь присутствовал из коллег, чтобы поучиться. Она вела уроки биологии, сочетая их с музыкой, уверенная в том, что эмоциональная природа музыки помогает усвоению материала. И действительно, на экзаменах по биологии десятиклассники почти поголовно сдавали экзамен на «4» и «5». А ведь в те времена экзамены сдавали не по выбору , а были обязательны для всех.

 Проигрыватель всегда стоял у неё на кафедре, рядом лежала груда пластинок. Эти пластинки то создавали фон, например, при лабораторных работах, а то помогали перед уроком всем ребятам, пропев «То берёзка , то рябина, куст ракиты над рекой» настроиться на проверочную  работу по строению листа или разнообразию видов растений. Причём Ольга Владимировна всегда пела вместе с ребятами. Во время каких-нибудь школьных вечеров, будь то детские или учительские, ей ничего не стоило сесть за пианино и начать играть Моцарта, Листа или Бетховена.

Ребят, у которых она была классным руководителем, биолог часто водила в театры и музеи. Сама она всем театрам предпочитала МХАТ, и потому её школьники видели почти все спектакли этого театра.

Не менее интересной была учительница русского и литературы.  Она знала наизусть, кажется всё у Ахматовой, Ахмадулиной и Есенина . Могла с любого места начать читать наизусть «Евгения Онегина», обожала Лермонтова и мне кажется, что и его она знала наизусть всего, включая прозу. В школе Любовь Ивановна вела бесплатно драматический кружок, куда рвались все старшеклассники, а она отбирала лишь тех, кто хорошо знал литературу.

Физику и астрономию преподавал  Фёдор Фёдорович Кузнецов.  Он приехал в Москву из Новосибирска из Академгородка. Это получилось из-за семейных обстоятельств. У него погиб сын при испытании нового прибора, жена не могла больше жить там, где это случилось, да и за мужа она всё время беспокоилась. Словом, они обменяли свою квартиру на московскую. Сказать, что он был влюблён в физику – это ничего не сказать. Из-за Фёдора Фёдоровича на физфак МГУ, как шутили в школе, каждый год рос конкурс абитуриентов. Ребята боготворили своего учителя. Все субботы и воскресенья школьники со своим «Ф.Ф.» проводили в Планетарии.

Немецкий язык преподавала Светлана Сергеевна. Она в своё время окончила Иняз( по немецкому языку, второй язык был английский). Потом с мужем жила в ГДР, где знание языка, естественно, использовала всё время. Именно поэтому её ученики прекрасно знали немецкий язык. И куда бы они его ни сдавали, всегда выдерживали экзамен блестяще.

В этой школе ко всему прочему существовал культ уважения учащихся со стороны педагогов. Это выражалось и в том, что и маленьких, и больших всегда называли на «Вы» и в том , что с ними всегда разговаривали, как с равными. Никогда я в этой школе не слышала, чтобы кто-то из педагогов повысил голос на школьника. Что надо признать, к сожалению, редко встречается в московских школах.

На первых порах я часто ходила на уроки коллег , чтобы поучиться у них общению с ребятами. Взять какие-то приёмы, чтобы было легче и школьникам и мне. Например, у Ксении Тимофеевны я научилась замолкать, если кто-то в классе отвлёкся и начал шептаться с соседом. У математика научилась разнообразить задания так, что они были похожи на соревнования: кто больше найдёт способов решения одной и той же задачи.

Физик мне понравился умением сделать из темы урока почти детектив, когда ребята угадывают , что дальше благодаря этим законом можно ещё понять! У биолога я переняла использование музыки во время лабораторных и практических занятий. Дети всегда нервничают, когда делают опыты, они бояться взрывов, опасных ситуаций, когда работают с кислотой. Даже ,если им 100 раз объясняешь, что ничего плохого не произойдёт. Тихая музыка Шопена успокаивала нервы школьников, и работы шли лучше, продуктивнее.

У учителя литературы я училась демократизму с ребятами. Например, она задала всем выучить какое-нибудь стихотворение Лермонтова. Перед началом урока спрашивает: кто не выучил стихотворение? Трое подняли руки. Она вызывает их к доске. Потом обращается к классу: кто выучил 2 стихотворения? Поднимается две руки. Вызывает тех, кто знает 2 стиха и предлагает прочитать их за себя «и за того парня». Потом этих, прочитавших по два произведения спрашивает, кого они хотели бы выручить, кому теперь ей не поставить «двойку»? Ребята называют двоих их трёх проштрафившихся. Этих двоих учительница сажает, а третьего «награждает» сборником стихов Лермонтова и предлагает за дверью срочно выучить стихи, иначе будет «двойка». Потом весь урок опрашивает по алфавиту класс, к звонку возвращается ученик из коридора. Он читает  то, что выучил, получает «три», так как это сделано в школе , а не дома. Если уроки сдвоенные, то прочитать стихи успевают все, если урок один - Любовь Ивановна договаривается с ребятами, когда им удобнее, чтобы она их выслушала: после шестого урока сегодня или в следующий раз на литературе.

В старом советском фильме «Сельская учительница» героиня Марецкой говорит молодым учителям : «Школа без дисциплины, что мельница без воды».  И наша Ксения Тимофеевна строго придерживалась этого правила. Она стояла по утрам у входа в школу , здороваясь с каждым взрослым и ребёнком. Дети знали, что, если они опоздают, первой об этом будет знать директор. И хоть рядом стояли  ребята, дежурного на этой неделе класса, отбирающие дневники у проспавших в школу, стыдно было школьникам перед директором, а не страшно, что дежурные запишут замечание за опоздание.

Во время перемен кроме дежурных ребят и дежурного по этажу учителя, на этажах то и дело появлялись и директор и завуч. Причём как-то так выходило, что появлялись они в том месте и в то время, когда между мальчишками затевались «разборки». Драчунов директор приглашала к себе в кабинет, выясняла причину драки и чаще отпускала, чем наказывала. Но ребята не хотели снова попасть к ней на разговор и потому даже самые заядлые забияки старались держать себя в руках.

Бывало, что старший обидел младшего или парень ударил девочку. В этих случаях в зависимости  от класса виновника, устраивалось общее пионерское или комсомольское собрание. Как правило, после такого ушата возмущений одноклассников, подобное не повторялось.

В школу следовало ходить в школьной форме. У девочек были коричневые платья с белым воротником и белыми манжетами, у мальчиков серая форма, напоминающая гимназическую дореволюционную. У пиджака должен был быть белый подворотничок. Дежурные строго следили за аккуратностью одежды ребят. Это тоже настраивало на деловой вид и приучало к дисциплине. В других школах я видела и рваные локти у девочек и рваные и грязные колени у мальчишек. В нашей школе это было невозможно. Если дежурный пятиклассник увидел дырки, неважно где, неважно у кого, хоть у десятиклассника. Он немедленно требовал этому школьнику пойти в кабинет труда для девочек. Там были нитки, иголки, да и дежурные девочки, которые с удовольствием помогали устранить неприятность. Я не помню, чтобы кто-то не послушался дежурного, даже самого маленького. Раз у него на рукаве красная повязка, все обязаны его слушать, такой закон был в нашей школе, и этот закон очень помогал наладить дисциплину.

Конечно, и в нашей школе были и лодыри и просто неспособные к учёбе дети. Но их воспитывали, как умели сами одноклассники, помогали на дополнительных занятиях учителя, словом,  школа с ними справлялась.

Раз в месяц устраивался вечер отдыха старшеклассников. Кроме самодеятельности ребят, а то и целого спектакля поставленного драматическим кружком, ребят учили танцам. Наш учитель физкультуры когда-то в молодости сам  занимался в школе танцев и вот на школьных вечерах, он показывал ученикам, как надо правильно держать голову, партнёршу, спину во время танго или вальса бостона, например. Ребята с удовольствием ему подражали.

А учителя тоже устраивали «посиделки» ко «Дню учителя» или в дни общенародных праздников: 8 марта , 23 февраля, Новый год,

 7 ноября. Эти сборы были хороши тем, что на них устраивались «капустники», учителя показывали такие способности, о которых никто и не подозревал. Например, никогда не забуду, как директор и завуч , нарядившись птичницами из фильма «Кубанские казаки» пели частушки на школьные темы самостоятельно сочинённые и приплясывали под баян не хуже тех артисток, что были в фильме.

Мы все просто умерли от смеха. То, что Маргарита Игнатьевна, с её смешливым характером может такое «отмочить» было не удивительно, но всегда неулыбчивая Ксения Тимофеевна раскрылась нам совершенно другой гранью. Мы хлопали, как сумасшедшие и просили этот номер повторить на «бис», что они и сделали нам на радость.

Когда по семейным обстоятельствам мне пришлось переехать на другой конец Москвы, и стало немыслимо тратить 2 часа на дорогу в один конец, чтобы добраться до школы, я вынуждена была эту дивную школу оставить. Но в душе моей она жива и живы все чудесные мои коллеги и любимые ребята, часть из которых моя гордость, потому что одни стали просто химиками на заводах, в институтах, другие учителями химии. С ними я редко , но вижусь, с коллегами тоже.

Мещёрская