Сказка о рыбаке и царевне

На камне у моря девица грустила, зелёную косу на нём расстелила. Весь день понапрасну кого-то ждала, и в море ночное, вздохнув, уплыла.


***
Стояло в том месте, где воды двух морей встречаются, в древней древности царство-государство небольшое, Двуморьем звалося. Славилось оно рыбой морскою да девичьей красою. Было оно мирное, ни с кем не воевало, армию не держало. Царство как царство, с царём и царицею, со всякими придворными да слугами проворными.

И была у царя с царицей дочь, стройная да высокая, глаза цвета спелой вишни, за которые и была прозвана Кареглазкой. А уж если добавить к сему ресницы густые, брови дугою, как крылья стрижа, да косу русую ниже пояса, то картинка, а не девица получается. Отец с матерью души в ней не чаяли и многое позволяли. Часто Кареглазка, незаметно миновав стражу дворцовую, к морю убегала – на камне прибрежном позагорать, в воде ножками поболтать.

Сидит она однажды так, а с моря лодка неслышно подплыла. В лодке рыбак молодой, всё ближе и ближе подгребает, по морюшку покататься приглашает. Не знал он, что за девица перед ним, а то не был бы таким смелым.

Катаются они, о том, о сём разговаривают. Совсем освоились вскоре, водичкой брызгаются, знать, приглянулись друг дружке.

Встречались они, встречались, и уже жить друг без друга не могли. Свадьбу бы сыграть, да где это видано, чтобы царская дочь и простой рыбак могли пожениться! Скорее луна с неба сорвётся или небо с морем сольётся. Царские семьи только с себе подобными родниться могли.

Но был в Двуморье обычай один, назывался Царский день. Если в последний месяц лета невеста сама приводила в дом жениха под родительское благословение, то никто её выбору перечить не смел. Вот и решили влюблённые дождаться этого дня, а пока продолжали тайно встречаться возле камушка заветного.


***
Обитал, надо сказать, в том месте среди скал береговых змей полутораголовый, чудище необыкновенное: на хвост опирается, с одной лапы перепончатой на другую переваливается. Одна голова, как у всех, на месте, а полголовы за спиной болтается, неведомо для чего назначается. Лежит змей на самой высокой скале, на солнышке греется, всё вокруг примечает, всё запоминает.

А между тем все, кто близко или далёко жили, о Кареглазке прослышаны были. Кто-то хоть одним глазком взглянуть на неё мечтает, а кто и в жёны красавицу знатную заполучить желает. Только всех она отвергает, рыбака своего ожидает.

Вот очередной жених явился. Решила царевна подшутить над ним, метнула в его сторону взгляд игривый. А у того сердце замерло, стоит столб столбом, дурак дураком, рот разинувши.

Но рассмеялась девушка и на дверь указала неудачнику.

Вот тут незадача вышла: жених-то племянником змеевым оказался. Побежал он к дядюшке своему, ножкой топнул, слезу пустил:

– Кареглазка надо мной посмеялася. Хочу, чтобы никому не досталася!

– Быть по-твоему, – пообещал змей.


***
Чем ближе Царский день, тем чаще рыбак стал задумываться. «Негоже, – решил он, – к царю без подарка являться. Схожу-ка я в море, хоть рыбы побольше наловлю».

А змей только этого и ждал. Едва лодка от берега отошла, змей поднял свои полголовы с единственным глазом, пристально посмотрел на рыбака – и тотчас превратилась лодка в камень, а рыбак в птицу баклана.

Ловит баклан рыбу, глотает, глотает, побольше набрать старается, а потом присядет на камень,  что в море из воды торчит, и перья сушит, крылья раскинувши. И сидит, сидит неподвижно, будто вспомнить что-то старается, да никак не может. И снова за рыбой ныряет. Потому-то к берегу и не подплывает.

А змей наступил лапой на царство-государство. Земля под ними такой тяжести не выдержала, разверзлась и поглотила Двуморье со всем, что в нём находилось. Воды из двух морей устремились в то место, и образовался пролив. Где-то под его дном и лежит сейчас Двуморье.


***
С тех пор в Царский день последнего летнего месяца выходит из воды Кареглазка, садится на камень прибрежный, волосы зелёные по нему распускает. Сидит тихонько, вода перед ней гладью стелется, будто грустит вместе с нею. Потом вдруг, очнувшись, хлопает царевна в ладошки и зовёт негромко:

– Эй, го-го! Кони морские, копыта золотые, подковы серебряные!

Вскипает вода возле берега, и появляется из неё тройка коньков морских, в раковину запряжённых. Головки у них точёные, копытца золочёные, хвосты вперёд лихо закручены, скакать по волнам кони обучены. Бьют они нетерпеливо копытцами, брызги искрящиеся высекают. Садится в ту карету перламутровую царевна, и тотчас тройка с места срывается. Конями рачок морской управляет, усами длинными коньков по спинам охаживает, острым носищем-пикой попугивает.

Мчится тройка, с волны на волну перескакивает, над камнями подводными проскакивает. Ай-я-яй! Ой-ё-ёй! Не столкнись с волной крутой! А вода под копытами серебром переливается. У нас говорят – море в августе фосфорится.

А место скалистое, где змей обитался, сейчас Змеиным Мысом зовут, попросту – Змеинкой. И камень прибрежный до сих пор стоит, зелёной травкой морской покрыт, будто волосами шелковистыми Кареглазки, что выходит из воды любимого встретить.


***
Сказка в море зародилась и с волны морской скатилась. На песочке полежала и обратно убежала.

2015

Иллюстрация - рисунок дочери