Лодочка в быстрой реке

На Севере, в Архангельской области, есть озеро. Озеро большое, живописное, со старинным монастырём на полуострове. Как говорят, самым труднодоступным в России. Это Кожозеро.
Из озера вытекает река – Кожа.  Люди знакомые со сплавом её знают: пороги, шиверы, глухая тайга... Попасть туда непросто. Если вертолёт пока не по карману, а пешком не ваш стиль, значит – сплав Подломкой. Речкой, впадающей в Кожозеро. Или другой рекой - Никодимкой. Соединившись однажды с Подломкой, она впадает туда же. Название Никодимка, – это от святого Никодима, который отшельником в 17-м веке провёл здесь 35 лет жизни. О нашем походе Никодимкой, и дальше, вниз по реке Коже, я вам и расскажу.
 
Никодимка

Справка: Никодимка – река  в Онежском районе Архангельской области, 105 км, перекаты, завалы, богатая рыбой.

Этот путь начинается от Лудозера. Озера, сквозь которое, рождённая в глухих болотах, впадает, пока еще напоминающая ниточку, Никодимка. А вначале была станция Шаста, куда мотовоз ремонтников РЖД докатил нас. Потом – побитый временем «УАЗ». Дорога по гребню протяженного холма меж разбросанных внизу малых озёр. И переправа через разлившийся ручей, с застрявшим так не вовремя транспортным средством. Нас было шесть. Шесть свободных в отпуске мужчин. 

Июньский вечер. Раскинуты палатки, катамаран и лодки спущены на воду. Горит костёр, а над озером, выкатив навстречу бледную дорожку, вылезла погулять луна. Забегая вперёд – это были редкие часы когда небо было за нас, а футболка казалась элементом одежды достаточным для существования. Уже скоро похолодает. Небо закроется плотными облаками. Польют с перерывами похожие на осенние дожди, а солнце на время выглянувшее из-за туч будет считаться за праздник.

Я вышел раньше. Парни ещё увязывали на кате рюкзаки и непромокаемые гермы. Костёр залитый водой отплёвывался паром. Над озером висела тишина. Заход в Никодимку, в конце озера, был неразличим за трестой, пришлось его поискать. Наконец, под нависшим кустарником открылся проход и река втянула лодку внутрь.

Река оказалась неширокой, а первый перекат не вызвал особых эмоций. Течение едва спешило. Мимо вразнобой плыли лысые головы камней. Лодочка царапала их бортами. В сужениях, в заводях за ними, бросал блесну. Скоро, с поворота, увидел первый завал. Брёвна сваленные половодьем в неразгребаемую кучу. Подошел катамаран. Ребята сходу попытались взять завал бензопилой, да что толку. Обносили груз и лодки прибрежными кустами. Потеряли время.

Заломы

Перед походом листая старый отчёт – подобные составляют туристы для тех, кто пойдёт их следами – прочитал: «заломы на Никодимке, расчищены». Не знаю, кто и когда постарался, но повезло ребятам крепко.
С нами было иначе, особенно в среднем течении. Река сузилась и заломы стали приобретать устойчиво-надоедливый характер. Когда через пару сотен метров от предыдущего,  возникает новый, вспоминаешь все «добрые» слова какие мама говорить не рекомендовала.

Бензопила взятая с собой не решала проблем. Пытаться пропиливать нагромождения сучковатых брёвен, лежащих поперёк, было бы нелепо. Размером иногда завалы напоминали склад кругляка небольшого лесопильного заводика. Но, всё же, отдельные стволы, мешающие передвижению, удавалось победить.
 
Обрезки, сплавленные вниз по течению, пополняли следующий залом. Местами торчали опиленные торцы – результат работы предыдущих экспедиций. Старые побелевшие брёвна, свежие в листьях, все они были собраны здесь. Возникало ощущение: наступят дни и Никодимка превратится в один бесконечный бурелом.

Но всё когда-то заканчивается. Вот и река однажды расширилась, распахнула берега. За очередным поворотом оказалась чистая вода, за следующим тоже, и те трудности, которые напрягали, мешали жить последние дни, показались несущественным. А там и попросту забылись.
 
Рюкзак по воде

Ёлка свалившаяся в воду явилась совсем не вовремя. Она висела комлем на берегу, а телом и верхушкой перегородила пол реки. Всё бы ничего да только случилось это на перекате. Сильное течение с поворота поджимало прямо на неё, и думу думать, как это обойти, времени не хватило. За секунды до столкновения была надежда, что пронесёт. Почти выгреб, но зацепило правый борт. Благо сучьев не оказалось. Ещё надеялся, что везение в жизни есть, и борт спружинит, оттолкнётся от ствола…

Удивительно, насколько быстро всё происходит. Только что ты был расслаблен и уверен в себе, и вот уже вдребезги. Лодка влетела в ель, встала на дыбы. Вода понеслась внутрь заполняя пространство. Мгновение, и стою по грудь в холодной воде. Под ногами каменистое дно,  спиннинг в руках (как успел схватить?), а вдаль, весело, по пенным бурунам уплывают рюкзак, голубенький коврик и всё остальное.

Лодочка вцепилась в дерево, обняла его и не хотела отпускать. Течение давило. Столкнуть посудину не получалось. Попытался оторвать её двумя руками, забросив спиннинг на ветки. С трудом, но все же, лодочка поддалась и корытом полным воды поплыла вниз. Через сотню метров села на мель. С берега добрёл до неё, вычерпал воду, влез, и, промокший до нитки, – вперёд. Догонять потерянное. Первым попался на глаза рюкзак зацепившийся за берег, потом коврик. А энцифалитка, прочая мелочь, и, главное, блёсны, которые с придыханием собирал в дорогу – всё осталось лежать на дне.

Выводы простые: подвязывать вещи крепче, ну и спасжилет обязательно, всегда на себе. Вот и всё.

Слил воду из фотокамеры, развесил на кусты спальник, одежду. Благо солнце по полной отрывалось  в тот день и вещи успели немного просушиться. Парни выше ловили хариуса, подошли не скоро. Поулыбались, выразили сочувствие, подарили две блесны.

Холодно

Накатили сумерки и стало совсем невмоготу. Место для стоянки не нашли. Выходили смотреть –  всё не то. Мокрые  кусты на гнилых глинистых берегах, кочки, трава. Шли дальше по темнеющей реке, через нудную морось дождя и ветер навстречу. И холод. Он стекал ручейком под плащ, под тельник, стыли затёкшие ноги. Дождевая вода каталась по днищу в такт вёслам и, казалось, перестанешь махать, как наступит закономерный кирдык.

В конце концов, на катамаране не выдержали. Пристали к берегу. Долго бродили в поисках подходящих дров. Драли бересту дрожащими руками, жгли её. Костёр дымил, не занимался под сырыми ветками. Наконец, разошелся, затрещал. В темень над рекой полетели искры. Окружили его, отогревались, смотрели на огонь и котелок над ним. Когда ставил палатку поскрёб ногтем по полотну. К нему, бледными бусинами, намертво пристали капли замёрзшего дождя.
 
Рыбный день

Всегда думал, хариус ловить: ходи по берегу, кидай блесну, червя под нос ему подбрасывай. Ищи камушки за которыми он пасётся, ждёт, какая муха на свою голову мимо проплывёт. Валера поломал стереотипы:  «не ты его ищи – пусть он тебя ищет». Как-то вот так. Он заходил в быстрый поток переката,– мелкий, чуть выше колена, – выставлял вперёд перед собой телескопический спиннинг с вертухой на конце лески, и просто водил эту снасть поперёк течения туда – сюда. Слева направо. Никакой беготни по прибрежным кустам в поисках перспективных мест – это для тех, кто не понимает. Было странно смотреть, но хариус уверенно садился на крючок.

Щука тоже гуляла в изобилии. Каждый день на костре варилась уха или рыба жарилась на сковороде, запекалась в фольге. Дым костра привносил пикантную изюмину в процесс приготовления, а тушенка не считалась приоритетом. Не сказать, чтоб щука ловилась приличная – пара килограмм, стандарт, но нас устраивало. А кого бы не устроило?

Крест над рекой

Ещё дома узнали, что в программе похода значится возведение памятного креста, на месте возможного жития Никодима – святого, который отшельничал на этой реке. Валера – зачинщик похода, обозначил такую перспективу. Не так много святых бывало в этих краях и удивление их стойкостью и верой – естественно.

«Желание безмолвия привело его на речку Хозьюгу, (сегодня Никодимка – Авт.) в пяти верстах от Кожеезерского монастыря. Там он поставил себе в лесной чаще небольшую келлию и прожил в ней уединенно 35 лет. В полной тишине, вдали от мира совершал святой строгое молитвенное правило о мире. Он делился с братией обители рыбой, которую любил ловить на удочку. Дикие олени безбоязненно ходили и кормились около пустынника. Суровыми подвигами он достиг высоких духовных дарований, стяжая дар слез и непрерывной молитвы. Бог наградил его благодатной прозорливостью и силой исцеления болезней. Преподобный Никодим многим являлся в сонных явлениях, особенно заблудившимся путникам и мореплавателям, направляя их на верный путь и спасая от смерти».  (Жития святых. Никодим Кожеезерский (Хозьюгский).

В нашей команде, разбросанной по городам, были специалисты различного профиля, нашлись и те, что в родстве с топором. Смоляная сосна, растущая поблизости, оказалась вполне пригодной для особой миссии. Работали полдня: пилили, корили, рубили, копали яму под крест. Установили.  Всё, что могли.
 
Наглый бобр

Бобр попался непуганый. Здесь в основном такие. Встретился и мне один, на берёзе лежащей в воде. Пока не подошел к нему настолько, что веслом достать, внимания не обращал. Задумался он что ли? А этот, закатил истерику на весь лес.

Два островка посреди реки, между ними протока, течение что надо. Встал на якорь в протоке, надеясь, может, какая щучка прибежит. До того место хорошее, самое то. Только железку закинул, слева, метрах в десяти – как даст по воде, только брызги полетели! Вздрогнул даже от неожиданности. Бобр! Башку свою показал, смотрит на меня искоса. Снова хвостом по воде – хрясь!  Его, мол, территория. И так без конца. Какая тут к чёрту рыбалка? Хозяин реки, твою... Поднял якорь, ушел.

Никодимка, ещё увидимся

Однажды исчезли перекаты. Вчера ещё были, а сегодня, глядишь – чистым зеркалом река. Течения нет – маши вёслами до одурения, а ветер, если и жив, то только там, наверху, растаскивая кучевые облака. По всему было видно, что приближаемся к большой воде: широкие плёсы, низкие притопленные берега, преимущественно лиственные.

Справа, узким коридором, уходящим в лес, возникла река. Это Подломка, она течёт с юга. Идя по ней на Кожу можно обойтись без лесных завалов, их там попросту нет. Подломка, в этом смысле, чиста аки девушка. Но зато, как и всякая девушка, требует дополнительных инвестиций: попажа на Подломку, в отличие от нашего бюджетного прайса, на порядок дороже.

На «стрелке», пересечении двух рек, стоит поставленный монахами высоченный крест. От нашего самодеятельного, он отличается качеством исполнения и канонической правильностью форм. В конце реки видели пару рыбацких избушек, с виду нежилые. А за устьем, поросшим низким тростником, сколько хватает глаз – синее-синее, будто перевёрнутое небо, лежало Кожозеро.

Кожозеро

Справка: Кожозеро – крупное озеро в Онежском районе Архангельской области. Площадь 97,4 км.

Перед озером были сомнения удастся ли сходу его пройти. Всё-таки расстояние – семь километров поперёк, до истока Кожи – довольно прилично. На таких водоёмах боковой ветер, бывает, разгоняет волну не слабее морской – помаши-ка вёселками. Но повезло. Мне кажется, подобное безветрие встретилось нам впервые и именно тогда, когда было нужно. Может, это сам Никодим помогал нам? Как бы то ни было, но, вырулив из реки, мы увидели Кожозеро в замечательном штиле.

На противоположной стороне оказался серый в трещинах гранит. Каменные плиты  сползали языками в тело озера, по кромке воды валялись огромные камни, а дальше, там, где начинается исток Кожи, виднелся протяженный пляж. Добрались до стоянки без приключений. Балтийский пейзаж: песок, сосны вдоль побережья. Слева виднелся Лопский полуостров, а на нём – кирпичные строения Свято-Богоявленского Кожеезерского монастыря.  Едва успели развести костёр, как поднялся сильный ветер, с севера прибежала огромная туча и полил дождь. Прятались по палаткам, пережидали. Дождь продолжался с перерывами до самой ночи.

Настоятель

Наутро погода себе не изменила. По озеру бродила волна, из редких туч время от времени накрапывало, холодно. Оставили лодки, одним катамараном отправились знакомиться с монастырём.

Мы увидели  постройки красного кирпича: хозяйственная, и строение в два этажа, с глубокими щербинами на фасаде, будто кто-то стрелял в него из пушки. Вокруг ни души, но ощущения заброшенности и отсутствия жизни не возникало. Чтобы не казаться бесцеремонными постучали в тяжелую дверь, просить разрешения на посещение монастыря.

Открыл невысокий человек в поношенной рясе, с бородой в прожилках седины и черной шапочкой на голове. Он смотрел на нас внимательно, будто хотел понять, кто мы такие есть. Вокруг на десятки километров никого, только идущие мимо туристы, да ещё залётные рыбачки, может.

Это был отец Михей – настоятель монастыря. Валера показал ему фотографии нашего никодимского креста. Михей улыбнулся. Оказалось, крест не соответствует православным канонам, но, тем не менее, как инициатива, был оценён положительно, и с тем мы получили добро настоятеля на осмотр.

Монастырь был основан преподобными Нифонтом и Серапионом Кожеезерскими в 1560 году, к началу 20-го века богат и многолюден. А сегодня, поднимаясь в гору, где когда-то стояли его строения, мы удивлялись разрухе. За исключением Надвратной церкви, отреставрированной не так давно, всё прочее лежало в руинах: игуменский корпус, трапезная. Отсутствующие крыши, белёные когда-то стены с осколками красных кирпичей под ними  и всё вокруг заросшее травой.

Там нас нашел настоятель. В накинутом сверху на рясу камуфлированном бушлате, он мало походил на служителя церкви, на рыбака больше. Но, наверное, такими и должны быть монахи, те, что на «земле». Он посетовал на малое количество паломников последнее время посещающих обитель, а ведь к началу прошлого века, по его словам, одних монахов было более двухсот. Слишком далеко от дорог и суровые условия жизни. Зимой особенно – настоящее выживание, не каждый выдержит. Придут, посмотрят, побудут несколько дней и уйдут. Сегодня здесь только он да послушница в возрасте, больше никого, а восстанавливать порушенное надо. На вопрос, откуда на стенах следы от снарядов, он показал рукой на бывший игуменский корпус. Там, вокруг оконных и дверных проёмов, в кирпичной кладке, были видны отметины от пуль. «Пришли красные, перестреляли монахов и игумена, за ними пришли белые, с пушкой – перестреляли красных», – так сказал он.

Настоятель пригласил нас посетить Надвратную церковь, потом позвал в дом. Мы долго сидели за столом, вели разговоры. В кружки подливался чай, на столе лежал свежий хлеб собственной выпечки и  в баночке черничное варенье.

Когда мы вышли от него, солнце катилось под вечер. Отец Михей попросил нас помочь досадить его картошку, две борозды осталось всего. Выяснили, где поле, куда идти. Он показал нам телегу, на которой нужно было привезти навоз для удобрения. На вопрос: «телега есть, где же лошадь?» – ответил, мол, гуляет где-то по полуострову, и ждать её  – не дождаться. Впряглись сами, накидали приличную кучу и потащили телегу куда сказано. Когда сделали дело и вернули транспорт на место, вдали, из леса показалась бредущая домой унылая коняга. Дожидалась, похоже, когда мы закончим. Прощаясь, настоятель подарил икону святого Никодима,  пожелал доброго пути.

На стоянке покидали вещи в лодки, тронулись дальше. Сразу за поворотом начиналась Кожа. 
Кожа
Справка: Кожа – река в Онежском районе, левый приток Онеги, 96 км, богатая рыбой, пороги 1-6 категории сложности.

Мужики сразу сказали, что вода в этом году необычно высокая. Двое из них ходили этим маршрутом, и повидали всякое. Но то, что творилось в этот раз, даже их приводило в удивление. Те участки Никодимки, где раньше, из-за отмелей, не могли себе позволить двигаться сплавом, в этом году, оказались под водой. То же и с порогами Кожи – они изменили характер, стали непохожи на себя. Малые, выглядели вполне себе безобидно, даже нашим лодочкам, не говоря уж о катамаране. Зато большие, набравшие силу пороги, вызывали чувство глубокого к ним почтения. И если поначалу у кого-то и возникали мысли повторить (ребята раньше проходили их, за исключением Падуна), то, увидев это вблизи, всякое желание нарываться пропало. К тому же и погода не способствовала. Кому охота идти в порог в такой холод без возможности толком просушиться?  Такие если и нашлись, то не по своей воле. Но об этом дальше…

Падун

Сразу за Пежозером – озером вблизи истока Кожи, начинаются первые пороги: Мельничий и Кривой. На Мельничьем, как видно из названия, стояла когда-то монастырская мельница, остатки которой до сих пор сохранились. За Кривым увидели стоянку. Ловили за порогом вдоль струи щук, устроивших себе обеденный стол, поджидая рыбёшку снесённую течением. Наутро двинулись дальше и к полудню вышли к Падуну.

Перед самым порогом, справа, вывешен предупреждающий знак, говорящий об опасности. Увиденное не оставило других вариантов, как обойти Падун берегом. В истории порога  экстремалов покоривших его было немало, но  исключительно профи, о чём свидетельствуют отчёты, которых достаточно в сети. Для нас – любителей, такой задачи не стояло.

Река неслась с сумасшедшей силой сквозь скальный, узкий, поделенный на ступени  каньон, рождая на выходе мощную вспененную бочку. Обносили порог широкой тропой. Наверху, на скалах, стоянка. Задержались. С места, откуда открывался потрясающий вид на Падун, к дереву прибиты креативные дощечки – «автографы» туристических групп проходивших мимо. Долго смотрели на движение воды. Невозможно оторваться.

Сёмужий забор

Дедов пруд – следующий порожек на пути. Он представляет собой каменную плиту, с которой вниз падает вода. Слив невысок и не вызывает проблем. Дальше шли длинные плёсы с плавным течением, попадались островки, короткие шиверы. Из-за очередного поворота показался забор. Натуральный забор, перегородивший реку, набранный из тонких жердей. Это «ферма» Севрыбвода, где рабочие предприятия «моют» серебро этой реки – сёмгу. Вылавливают из реки самок и самцов, содержат их в особых садках, отдельно друг от друга. Доят икру, оплодотворяют молокой самцов, а в конце, отпускают рыбу на волю, не причинив вреда. Из икры со временем вырастает молодь. Набрав необходимый вес, она отправится обратно в реку, увеличивая сёмужью популяцию. Такой вот, круговорот жизни. В естественной среде, объясняли нам специалисты, мальков выживает значительно меньше чем таким образом. Слишком много угроз их жизни: рыбы, птицы… Я и сам видел норку переплывающую реку с сёмужкой в зубах. Сёмужкой, размером чуть меньше самой норки.

На высоком берегу две избы и баня. Баня! – после стольких дней пути, увидеть этакое чудо – самая настоящая радость. Приняли нас радушно. Впервые за прошедшее время ночевали под крышей. Несколько железных кроватей, тёплая печь, разговоры за столом – истории давно минувших дней.
 
Быль

Собрались сплавится по реке Кожа два приятеля. Туристы-водники, с немалым опытом, стажем и возраста за… Столько им было история умалчивает, но нам, с нашим неоднозначным образом жизни, подозреваю, столько не протянуть. Москвичи, профессура какого-то института, к тому же, члены РАН.  Шли они на Кожу речкой Никодимкой. Выбрали этот маршрут не случайно, бывали в тех краях, а ещё, из соображений, как им казалось, относительной безопасности, учитывая почтенные свои лета. Мнение о простоте маршрута сложилось у них, наверное, ещё во времена «физиков и лириков», когда прожитые годы не воспринимались всерьёз, трава была зеленее, а дороги короче. И вот, что из этого вышло…

Если судить о сроках прохождения Никодимки, сегодня, я думаю: если просыпаться вовремя, не тонуть где попало, не заниматься, как мы, строительством культовых сооружений – пять дней, это за глаза. Ещё столько же, если не спешить, на прохождение Кожи. Наши герои, отправляясь в поход, похоже, думали аналогично, и, по слухам, провиант их, для облегчения общего веса, был рассчитан впритык. Север, конец июля, кат – двоечка и достаточно продовольствия – что может быть лучше для достойного времяпровождения?

Всё бы ничего, но случилась в тот год аномалия, нередкая последнее время в этих краях. Засуха. Реки обмелели и Никодимка из весёлой водной артерии превратилась в дорогу вымощенную булыжником. Как «приятное» дополнение:  лесные заломы, разбросанные по всей реке. Когда друзья поняли, во что попали, было слишком поздно. 

Они шли Никодимкой 33 (!) дня, вместо запланированных, пока не добрались, наконец, до Свято-Богоявленского Кожеозерского монастыря. У них почти не осталось продуктов, голодали, питались ягодами и грибами. Иеромонах Михей и обитатели монастыря спасли друзей: накормили, снабдили едой и хлебом на оставшуюся часть пути.

Перефразируя известную поговорку водных туристов: «Если другие прошли дорогу нормально, это еще не значит, что с тобой ничего не случится».

 
Лось

Вчера ещё был прекрасный тихий солнечный вечер, и ничего, кроме барометра на стене избы, не предвещало перемен. А сегодня снова холодный дождь, промозглая, как осенью, погода. Единственное отличие: в июне листья не летят. Дальше не пошли, надеясь переждать хмарь в тепле, да только всё без толку. Просидели на месте ещё два дня, однако время поджимало, и тянуть до бесконечности было совершенно не резон. Решили выходить при любом раскладе – погоду всё равно не исправишь.

Рано утром разбудил какой-то шум и беготня. Глянул на часы – пять утра. Вышел наружу. Оказалось, ночью рекой принесло лося. То ли форсировал реку неудачно, то ли, павший, поднят высокой водой, – он всей своей массой врезался в забор. И теперь жерди и доски снесённого лосем забора представляли собой печальное зрелище – от берега до берега зияла огромная дыра. Рядом в лодке кружили озабоченные мужики, а посреди обломков, из воды, странным пузырём торчал бок животного.

Большие пороги

По-прежнему нудная морось. Плащ, подаренный моряком с норвежского судна, держал воду, тело не успело остыть, помня тепло избы. Ребята задержались. Шел по реке в одиночестве, разглядывая из-под капюшона влажную зелень берегов. Где-то здесь, по рассказам, жил медведь долгое время. Обнаружил в воде такого же лося, и никуда от него не уходил.
 
Инспектора, от забора и ниже, охраняют реку. Кожа – река нерестовая, ловить здесь можно только на выделенном участке, спиннингом-нахлыстом и по лицензии. Однако, сёмга – дело случая. То она есть, то её нет, и гарантии, что поймаешь, тебе никто не даст. Можно убить время, а вернуться ни с чем.

Лодочка плыла, а откуда-то издалека с каждым новым гребком весла нарастал низкий тревожный гул. Это начинались большие пороги.

Порог Шурус и другие

Одна ступень и несколько уступов, котёл, бочка и улово справа. Внутри улова, по кругу бродят здоровенные брёвна. Течение не смогло их выкинуть в струю, так они и болтаются здесь, в этом водовороте. Мужикам на катамаране даже в четыре весла долго не удавалось из него выскочить.
Нырять в порог не стали, обносили стороной. Я  свою лодочку спустил на воду далеко отсюда, а парни, катом, пошли вниз непосредственно с порога.

Железные ворота и Сиваньга

Вслед за Шурусом, порог Железные ворота – метров 400 длиной. А дальше, через недолгий плёс – Сиваньга. Здесь у нас случился переворот. Переплывая на противоположный берег, Артём не рассчитал силу течения и ушел в порог. Лодка сильно накренилась на высоком валу и он завалился в воду. Ярко-оранжевый спасжилет посреди порога, запомнится надолго. К счастью обошлось без травм. Жгли костёр, отогревали парня.

Порог Кямус

Он не может не нравится. И я понимаю, почему Кямус так интересен моим друзьям, хоть сам и не оцениваю пороги с точки зрения их прохождения. Для меня важнее ощущения, то, что вокруг: скалы, летящая вода … Тут всё это есть. Один остров-камень чего стоит. Прочитал где-то: «как в Карелии». Не знаю, как в Карелии, а здесь – так.

За порогом постояли на стоянке, погрелись и дальше. Следующий большой порог, последний на этой реке – Юг.

Порог Юг

К порогу Юг вышли под сумерки. Шли долго, в одной из проток видели местных мужичков на лодочке, похоже, ставящих сети. Июнь – месяц рыбный. Заночевали, утром осмотрелись. Кому как, а мне порог понравился.  Переплыл его поперёк на лодочке, там, где меж ступеней образовался небольшой плёс с обратным течением. Выбрался на островок, посмотрел на Юг с той стороны. Красиво. Пожалел о вымокшем фотоаппарате. Ребята скатились вниз на катамаране. Были чрезвычайно рады. К вечеру подошли к последней точке маршрута – посёлок Усть-Кожа, на реке Онеге. Собрали лодки, катамаран, наутро нас забрал пассажирский катер.
 
Вместо послесловия

Закончился поход, и если суммировать ощущения, думаю, стоит повторить. Нам рассказывали, группа из Чехии регулярно, из года в год возвращается туда. Я их понимаю. Нет, правда, это того стоит. Здесь можно найти то, что ищешь в подобных предприятиях. И отрыв от рутины городов, и природу с потрясающими видами. И ту долю экстрима, которую сам для себя определил. Мелкие проблемы, вроде речных завалов, неистребимых комаров и непредсказуемой погоды, компенсируются положительными эмоциями, которых, думаю, с лихвой хватит до начала будущего лета. А там, надеюсь, всё начнётся по-новой. Новые маршруты, новые впечатления – то, чего никогда не покажется слишком.