Все равно не брала!

               

       «Не оставляй юноши без наказания; если накажешь его розгою, он не умрет; ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней».
                Притчи 23:13-14

   
      Мария Петровна вырастила двух замечательных дочек и сына.Теперь они взрослые и успешные люди, а в детстве разное было, даже требовалось матери использовать крайние меры в воспитании. Эти "уроки" бывали исключительно редко, но являлись единственно верным средством. Важно отметить, что получив чувствительный "урок" от матери, дети не обижались, но запоминали его надолго. Вот какие "уроки честности"  однажды пришлось преподать матери  младшей дочери.
     Надюшка, когда ей было  восемь-девять лет, стала без спроса брать деньги: то из шкатулки возьмет немного, то из сумки старшей сестры вытащит небольшую сумму, то еще откуда-нибудь, и не признавалась. На расспросы всегда отвечала отказом: "Нет, никаких денег я не брала" - и всё тут!
 
     Однажды матери удалось-таки младшенькую уличить в воровстве и обмане. Дело было так. Девочка стала просить мать купить книгу, которую ей очень захотелось иметь. Та отказала, сославшись на то, что она дорого стоит - девять рублей. По тем временам это было недёшево. Тогда дочка говорит:
    - А что, если я найду  деньги, то купим?
    - И где же ты найдешь? – удивилась мать.
    - Да вот пойду за сберкассу, поищу в траве. Там мы  с девчонками часто находим деньги. Ксюша аж пятьсот рублей нашла однажды.
    - И ты думаешь, что вот так сейчас пойдешь и найдешь? - усмехнулась Мария Петровна.
    - Да, пойду и найду, - уверенно говорит дочь.
    - Ну, что ж,  иди.
    Не проходит и десяти минут, как она приходит и приносит матери  купюру в десять рублей.
    Та очень удивилась: и впрямь, как по заказу. А накануне ей соседка вернула долг  150 рублей  десятками, новыми купюрами. Довольная Мария Петровна их положила в шкатулку, не пересчитав, как нарочно. Только наутро она пересчитала  сумму – оказалось 140 рублей.  Конечно же, сильно расстроилась: куда делась десятка?
Спросила всех домочадцев: кто брал?  И опять никто не брал.  «Неужели соседка обсчиталась? - подумала. - Придется ее спросить, хоть это крайне неудобно».

     Мария Петровна взяла  десятку, принесенную дочерью,  и осмотрела ее: купюра была новенькая, только чуть помятая. Соседка дала ей деньги тоже новые,  которые не были еще в ходу. "А дай-ка сверю номера! Уж больно подозрительно, что Надя её нашла где-то на улице", - и сверила серии и номера на купюрах; они следовали одна за другой по счету. Затем сравнила «найденную» купюру с ними и увидела, что она именно из этой пачки. Мария Петровна тяжело вздохнула: "Вот откуда ее уверенность, что быстро найдет деньги. Ох, Надя-Надя!  Это хорошо, что я не пошла сразу к соседке разбираться.
     Моя любимица, мой последыш, и вот, что вытворяет!"
Что делать?  Мать позвала дочь и доказала, что она украла эту десятку, обманула ее. Хорошо, мол,  что не пошла к  тете Вале, а то бы  опозорилась.
    Первая реакция девочки: удивление. Она удивилась, что по цифрам на деньгах  ее уличили  в краже. Сама проверила цифры и убедилась, что так действительно можно попасться на воровстве.  Мать наказывать ее не стала, а  взяла с нее честное-пречестное  слово больше не воровать, что это нехорошо; и если это повторится, обязательно накажет ремнем.

     Прошло сколько-то времени, и вновь произошла пропажа денег. С деньгами у них туговато было, и каждый рубль был на учете. И вот у   старшей  дочери, из сумки пропали пять рублей, на которые она  очень рассчитывала: хотела что-то купить. У сына вообще не было такого, чтобы он без спроса брал, а если возьмет, то сразу скажет, что взял. Муж тоже был вне подозрений.
     Остается опять Надя. И снова она ни в какую: не брала и – все тут, даже слезы пустила в ход. Мария Петровна продолжала настаивать, чтобы она созналась, а то, мол, бить будет!
      - Ну, бей, бей, хоть убей! Все равно не брала! – вызывающе кричала  девочка ей в лицо, и опять  слезы в два ручья.
     - Ну и убью! – взорвалась Мария Петровна. Тут она вспомнила про читавший в детстве рассказ Н.Носова, как мальчик своровал на колхозном поле огурцы и принес домой. А мать, узнав, каким образом он их достал, отругала его и велела  отнести назад. Он испугался, что сторож может его убить из ружья и мать ему сказала:"Пусть лучше у меня не будет сына, чем будет сын вор!»  И Мария Петровна сказала, подобно той матери:
     - Пусть лучше у меня не будет дочери, чем будет дочь воровка!  - хотела схватить ремень с вешалки, но ремня не оказалось. Видимо, дочка его предусмотрительно спрятала. Тогда пришлось  бить полотенцем.
      - Вот тебе за воровство! Вот тебе за обман! - приговаривала она.

     Надя навзрыд плакала, упрямо стоя на своем: «Убей, убей меня!». Мария Петровна, остановившись,  плюхнулась в кресло и проговорила  упавшим голосом:
     - Не могу больше! Уходи из дому! Лучше пусть  тебя кто-нибудь на улице убьет!
     «Господи! - в мыслях Мария Петровна воззвала к Богу, - прости меня, если я поступила неправильно! Что же я такое говорю? Куда гоню дочь свою, на ночь глядя? Она такая: возьмет и уйдет, ищи потом!» - сердце ее готово было выскочить из груди, внутри ее разрывало от жалости к дочери и тревоги за нее, а внешне она сидела, как каменная, никакой  эмоции не проявляя.

     Девочка встала, пошла в прихожую, стала обуваться, а потом села на пол и заплакала навзрыд.  Мария Петровна внутренне обрадовалась такому повороту, не стала гнать, и уже мягче спросила:
     - Признайся,Надя, ты взяла деньги?
     - Да-а-а! – всхлипывая, проговорила она, - чтобы ты опять начала меня бить?
     - Нет, бить не буду, ведь я тебя уже наказала. Скажи: ты взяла деньги?
     - Да, я!  - наконец, призналась она.
     - Ну, вот и хорошо, что призналась. - облегченно вздохнула Мария Петровна. – Вставай, Надюша, умывайся и иди к себе. – Она помогла ей встать.
     - Больше так никогда не делай. Ничего нельзя  брать без спроса. Поняла? - она прижала к себе дочь и погладила.

     После  наказания дочери у Марии Петровны было так на душе скверно, будто ее саму побили. Было и сомнение: вдруг она не виновата.  Она благодарила Бога, что Он так  устроил, что  Надя не ушла из дому, а призналась. И на теле  у ребенка не было ни единого синяка, к удивлению. Но главное, дочь из этого случая извлекла урок на всю жизнь.