Против течения

               


«Против течения»


 
                Кто хочет сдвинуть Мир, пусть сдвинет себя.
                Сократ

1.
 
      Зазвонил телефон. Точнее – он загремел. По крайней мере, так показалось Коле. Боль. Боль ударила в виски и растеклась по всей голове, он чуть не взвыл. Телефонный звонок  гремел на всю квартиру. Раскатываясь по комнате, этот грохот эхом отдавался в голове и усиливал страдания.
      Коля лихорадочно шарил руками вокруг и не мог найти телефон. На столике возле дивана, там, где он  должен был стоять, его не оказалось. Семенов сполз на пол, потянулся на звук. Голова раскалывалась, он хотел только одного, чтобы этот шум прекратился.
      Когда он, наконец, нашёл телефон, тот тут же замолчал.
      - « ОК», - Подумал Коля: «Кому надо, тот перезвонит, не перезвонит, значит, не надо».
      Он, наконец, открыл глаза, отчего боль сконцентрировалась в затылке и в висках. Появилась пульсация. Ощущения были такими, как будто кто-то бил маленьким молоточком по черепу.
      В комнате царил полумрак. Занавески были плотно задёрнуты. Семёнов сидел на ковре, посреди комнаты возле, непонятно как оказавшегося здесь, телефона. Из одежды на нём были только трусы. Всё остальное валялось, что где.   
      - «Твою мать, что же так х…... Нельзя тебе пить, Семёнов» - подумал Коля, с трудом вставая. Затем побрёл, пошатываясь, на кухню. Очень хотелось пить. Проходя на кухню, ударился плечом о дверной косяк. Снова выматерился. Саданул со злости по косяку кулаком, морщась от боли, подошёл к холодильнику.
      Он открыл дверцу, нашёл бутылку минералки. Она была последней. Затем откупорил её и начал жадно пить.
      - «Только минералкой и спасаюсь с похмелья. Ещё бы аспиринчику, и вообще – полный порядок».
      Семёнов порылся в дверце холодильника, нашёл растворимый. Бросил таблетку в стакан, залил её минералкой, сел на табуретку. Стал рассматривать рисунок на новых обоях. В квартире недавно сделали ремонт, и Коля ещё не успел привыкнуть к изменившемуся интерьеру. Затем смотрел, как бурлит вода и уменьшается этот белый кружок. Наконец таблетка растворилась, он осушил стакан в три больших глотка. Потёр виски руками. Боль не сдавалась и продолжала  мучить его. Затем Коля вспомнил, что они договорились с Кругловым поиграть в волейбол сегодня. И пора  бы уже привести себя в порядок.
      Таблетка начала действовать, или боль понемногу начала проходить сама, но Семёнов почувствовал себя лучше. Только настроение было отвратительным. Причём, дело было не в похмелье. У Семёнова, как говорил Сашка Круглов, был: «Обычный депресняк». Коля давно уже заметил – что-то не так. Что-то не то с ним. Даже не с ним. Его жизнь стала блёклой, серой, ему перестало нравиться жить. Он как-то не испытывал больше той радости, того восторга, как раньше.
    - «Ведь ничего же не изменилось. Школу закончил, так друзей всё равно вижу, не от расставания с учителями же у меня настроение портиться?»: думал Коля – «Вообще, ведь у меня всегда все было нормально, всё было хорошо. Детство – нормальное, родители у меня отличные, в школе было клева, поступил куда хотел. Юлька – красавица. Учусь, неблестяще, но справляюсь. Что не так? Почему так плохо? Круглов говорил, что мне надо переосмыслить свою жизнь, понять, что я хочу изменить, посмотреть на себя со стороны. Когда уберу причину, депресняк сам собою пройдёт».
    Сначала Коля отмахивался от Круглова, говорил, что тот много книжек умных начитался. Что всё с ним в порядке. Но потом стал замечать, настроение его всё хуже и хуже. Появилась непонятная тоска. Причин пока он не находил. Благо Сашка не отставал, старался помочь, тряс его. Тем более что сам Круглов учился в Мед Академии и хотел стать психологом. Можно сказать, Коля был практическим пособием для Круглова.
    Семёнов жил в трёхкомнатной квартире в центре Омска, на улице Волочаевской. Сейчас Коля был в этой квартире один. Родители уехали в Сочи на время отпуска. Они и его с собой звали, но Коля отказался. Сначала он вместе с Юлей – своей девушкой - и общими друзьями хотели поехать в «Боровое», но потом всё сложилось так, что ехать пришлось бы им вдвоём. Затем хотели вместе на море. И поехали бы, только поссорились – не получилось. В итоге Коля остался один в пустой квартире на три недели; пять дней, из которых, уже прошли. Коля не расстраивался, что так круто изменились планы. Семёнов верил – всё в жизни не случайно. Всё к лучшему. Думал, что может быт, это время дано ему для того, чтобы разобраться в себе.
       Коля сходил в ванную комнату, умылся, пригладил топорщившиеся после сна волосы. Затем решил принять душ, хотя лезть в ванну было лень. Так он стоял и думал посреди ванной комнаты, мыться ему или нет, когда вновь зазвонил телефон.
     - Да – сказал Семёнов в телефонную трубку.
     - Х…  на – ответил голос Круглова, явно довольный своей шуткой.
     - Очень смешно, придурок. Чё надо? – отрезал Семёнов.
     - Не гони волну, Сёма. Это я тебя с помощью юмора воодушевляю. Доброе утро, кстати.
     - Ага, и тебе, воодушевляло. – Сказал Коля.
     - Ну что, решил, на пляж пойдёшь?
     - Да, пойду. Сань, а что за тёлки пойдут? Серёга вчера говорил, что он с чиксами какими-то познакомился. Как раз на волейбол их пригласил.
      - Серёга всегда что-то говорит. Не знаю я, но как твой психотерапевт могу сказать, что интерес к противоположному полу говорит о том, что твои дела идут на лад. Начинаешь возвращаться к жизни.
      - Ладно. Во сколько пойдём?
      - Пацаны у «Сенкевича» договаривались в четыре, когда жара спадёт. Давай, к половине четвёртого   у моего подъезда, как раз к четырём туда подрулим.
      - Добро.
      - Ну, до встречи.
      Коля положил трубку. Настроение поднималось, тут ещё Сашка – лучший друг позвонил.
      Он прошёл на кухню. Опять открыл холодильник. Есть, по сути, было нечего, и Семёнов решил сходить в магазин. Купить что-нибудь на завтрак и вообще пополнить запас провизии. Он посмотрел на часы. Было – 11.10. Надел футболку «Армейский рукопашный бой» - свою любимую и шорты. В прихожей нацепил кроссовки, взял деньги, ключи и вышел из квартиры, захлопнув дверь.
      На улице светило яркое, июльское солнце. Начинало уже припекать – вторую неделю стояла жара плюс тридцать, обычное дело для Омска в это время года. Дождей давно не было. Воздух был сухой, хотя иногда ветер приносил с Иртыша прохладную свежесть, и тогда воздух становился похожим на морской – знойный и влажный. Его двор, хотя и располагался в центре города, но поскольку находился чуть в стороне от центральных улиц, был тихим. Шума стало больше совсем недавно, когда рядом, на чудом сохранившемся пустыре,  стали возводить новый дом.
      Коля пошёл по направлению к «Красному пути» - одной из центральных улиц, к ближайшему супермаркету. Вокруг было много зелени, погода – просто замечательная, в песочнице дети вовсю работали над созданием куличей, рядом стояли их мамы и о чём-то щебетали. Семёнов, проходя мимо, думал:
      - «Вот дети, у них никогда депрессии не бывает, наверное. Знай себе  играй, да, радуйся жизни, они и слова-то такого не знают». 
      Коля миновал двор, вышел в переулок, пройдя мимо стройки, подошёл к магазину сзади, обогнув его, поднялся по ступенькам и вошёл внутрь. Первый, кого он увидел в магазине был охранник. Мужчина средних лет с кислой физиономией. Он стоял боком к двери, и что-то, явно недовольно, выговаривал кассиру – девушке лет двадцати. Она, энергично жестикулируя, что-то объясняла ему в ответ. Семёнов взял корзину и прошёл в молочный отдел. Поскольку холодильник дома был почти пуст, Коля быстро заполнил её, двигаясь от одной полки к другой, особо не выбирая, складывал то, что было необходимо. Последним он взял хлеб и пошёл на кассу. Там он расплатился, и пока девушка считала сдачу, посмотрел туда, где стояли ящики для сумок. Его внимание привлёк плакат. Обычная реклама нового телефона. На плакате была изображена  блондинка, довольно красивая. Она держала в руке телефон и что-то им фотографировала, улыбаясь. Внизу плаката крупно был изображён телефон и разноцветными буквами красовался слоган «Взгляни на жизнь по-новому!»
      Коля уставился на плакат, как будто увидел что-то нереальное. Ему вдруг показалось, что этот слоган написан специально для него. Конечно, он понимал, что это реклама, но его как током ударило. Чувство было такое, будто это знак, сигнал, посланный именно ему. Он убрал сдачу, стал складывать продукты в пакет. Девушка, улыбаясь, проговорила отточенную, стандартную фразу, поблагодарив его и приглашая приходить к ним ещё. Семёнов пробурчал в ответ, что обязательно придёт, хотя бы потому, что это самый ближний магазин.
      В этот момент он ощутил знакомое чувство тоски и несоответствия. Несоответствия себя и этой ситуации, этой жизни вообще. Это скрытое ощущение было, последнее время, в нём всегда. Да ещё это лицо. Он опять увидел охранника у выхода, тот смотрел на него с таким выражением, как будто у него давно болит зуб и сейчас очередной приступ боли.
      Коля вышел на улицу и пошёл домой. Он яснее, чем обычно, осознал, что что-то не так. Что-то не так, в нём самом. Семёнов шёл медленно и смотрел вокруг. Солнечный летний день, всё вокруг совершенно реальное, всё на своих местах: улица, залитая солнцем, автобусы и машины, нагревшаяся на асфальте резина покрышек, люди, идущие по своим делам, и он – всему этому не соответствующий. Не такой.  Он чувствовал, как будто он – черно-белый персонаж в цветном кино, как будто он что-то не то делает, и не понимает что именно не то.
      От этого несоответствия и непонимания тоска глубоко внутри усиливалась. Семёнов осознавал одно – нужно изменить что-то, сделать так, чтобы ушла тоска, чтобы ему было так же хорошо как раньше. Ведь раньше он жил нормально, сейчас он мог сказать, что раньше он был счастлив.
      Коля возвращался домой той же дорогой, но уже не обращал внимания ни на солнце и небо, ни на детей с мамами. Он шёл домой и думал о том, почему ему становиться с каждым днём всё хуже. Так ничего нового  не придумав, Николай подошёл к своему дому. Из набирающей силу летней жары, окунулся в прохладу подъезда. Он зашёл в лифт и поднялся к себе на пятый этаж. Раньше, даже с сумками он всегда поднимался пешком. Но раньше он занимался рукопашным боем. Тренировался. Сейчас тащиться было просто лень.
      Дома Коля сложил в холодильник продукты, освежился, умывшись холодной водой. Затем приготовил себе завтрак и без особого аппетита съел его. Хорошо хоть не тошнило от вида еды, после вчерашнего. Такое могло с ним быть. По крайней мере, уже бывало.
      «Кончай бухать, Семёнов».- Подумал он: «Так ни денег не хватит, которые родители оставили, ни проблем своих не решишь».
      Коля быстро помыл посуду. Немного прибрался на кухне: бардак был страшный.
      «Если бы Мама видела всё это, наверное, убила бы»! - Думал он, собирая в один пакет остатки еды с грязных тарелок, не мытых два дня, обертки от шоколадных батончиков, валявшихся, то тут, то там, несколько бутылок из-под пива, коньяка и водки, другой мусор.
      Он собирал и собирал, и вдруг почувствовал – его раздражает всё это. Просто бесит. Бесит и выводит из себя то, что вся кухня завалена мусором, то, что он сам ведёт
себя как засранец, то, что легче не становиться, а разобраться в чём дело так и не получается. А главное – появилось ощущение, будто бы он уперся в стену, и никак не может найти двери, бьётся головой о кирпичную кладку, а толку нет. Он бросил в раздражении пакет на пол, но легче не стало. Наоборот, гнев усилился, а потом перешёл в усталость и равнодушие. Сев на пол, Коля обхватил руками голову. Так пусто было внутри… Тоска. Знакомое чувство тоски навалилось на него с новой силой. Его будто бы тянуло, затягивало в трясину, и выбраться не получалось.
      Семёнов тер голову руками, пытался отогнать возникшую вдруг апатию, но она только усиливалась.  Коля встал и побрел в зал, так и не закончив убираться. Он сел на диван. Просто сидел какое-то время, смотрел перед собой, находясь в каком-то ступоре. Потом лёг на бок и тут же заснул. Он, как будто, провалился в сон. Липкий, поглощающий сон, как воронка затянул его и понёс, потащил куда-то на глубину…
      …Коля стоял на самом краю, на берегу. Как раз там, где кончалась трава, и начинался бетон. На краю канала. Семёнов стоял на бетонном ограждении и смотрел на тёмную воду. Канал был широкий, метров сто, и уходил куда-то во тьму, как влево, так и вправо. Тьма сгущалась, плотным кольцом окружала его, как ночью, когда не видно ни звёзд, ни луны. Но что странно, он отчётливо видел ребристую гладь воды и бетонные берега канала. Слышались дикие крики, и какой-то треск.
      Шум нарастал, как надвигающаяся гроза. Тьма наступала. Она, казалось, хотела задавить его. Коля ощутил страх, он вдруг почувствовал, что его окружают какие-то твари. Ничего хорошего их приближение ему не сулило. Казалось, что вот ещё несколько секунд, и будет уже поздно, слишком поздно. Семёнов сделал единственное, что мог - прыгнул в воду. 
      На долю секунды ему стало легче, он ушёл из этого враждебного кольца. Коля погрузился под воду. Холодную, тёмную, вязкую воду. Он поплыл, ощущая течение, сильное течение. Его несло, всё сильнее и сильнее, неизвестно куда. Коля греб, сначала к краю канала. Не получалось, снова выносило на середину. Скорость течения нарастала. И вот, его уже уносит куда-то с бешеной скоростью. Слишком сильно, чтобы справиться. Как в аквапарке, только ему не весело. Коле страшно и холодно настолько, что сводит мышцы и хочется кричать. Он даже пытается, но вода заливает рот. Не получается извлечь звук, и только бульканье да шум течения в ушах.  Семёнов гребёт, выбиваясь из сил, но течение так сильно, но все его усилия ни к чему не приводят. 
      Наступает паника. Коля лихорадочно бьёт руками по воде, пытаясь справиться с течением, хоть как-то выправить, удержаться. Появляется шум, шум падающей воды. Коля не видит, но чувствует, что это водопад. Его резко разворачивает и закручивает, выносит в сторону. По-видимому, это был поворот. Семёнов оказывается у края канала. Он хватается за берег, но берег гладкий, липкий, покрыт тиной и ухватиться не за что, пальцы скользят, чуть цепляясь за стыки между плитами. Шум превращается в грохот, нарастая с каждой секундой, приближается к нему неумолимо. Коля ничего не может сделать. Вдруг его выбрасывает из потока, и он летит куда-то вниз. «Это конец» - проносится в мозгу…
      И он проснулся, в холодном поту, зубы стучат, покрывало, лежавшее на диване, собрано в комок. Видимо, последствия его гребков. Сам он лежит на полу,  упал, во сне.
        «Твою мать, не ночью, так днём! За….  меня этот сон» - думал Коля, садясь и потирая лицо руками. «Сколько можно-то? И главное – к чему? Какого х…?»
        Этот кошмар снился ему уже несколько раз. Первый - около месяца назад. Семёнов даже Круглову рассказал. Тот предположил, что подсознание предупреждает Колю о какой-то опасности. О чем точно – разгадать может только Семёнов. В конце концов, это его сон. Саша сказал только одно – что, скорее всего, с водой это не связано.
        Коля встал и поплёлся в ванную, умыться. Стало немного легче. Он вытер лицо и руки полотенцем. Ещё немного трясло от страха. Думать что именно значит сон не хотелось. Даже вспоминать о нём было противно. Коля вошёл в комнату. На часах было 15:20.
        Благо, Сашка жил не далеко. Семёнов быстро кинул в сумку полотенце, бутылку минералки, купленную утром, натянул кроссовки. Туда же сгрёб телефон, немного денег – сдачу из магазина, ключи. Вышел из дома и захлопнул дверь.
         Выйдя из подъезда, Коля пошёл к детскому саду. Идти было недолго, минут пять. Круглов жил во дворе за детским садом. Сашку он увидел издалека. Тот стоял у своего подъезда и смотрел куда-то вверх…

      Родители Круглова работали врачами, мама - акушером-гинекологом в женской консультации, отец – хирургом-травматологом в Омской Городской Клинической Больнице №1. Наверно, поэтому Саше с детства нравилась медицина. Много раз бывал он на работе отца. Ему нравилось, что все хирурги были весёлыми, радушными людьми.
      Несмотря на то, что отец сильно уставал, Саша чувствовал какую-то романтику и видел, что его родители действительно, ощутимо помогали людям. Часто он видел на улице, когда шёл куда-нибудь с ними, как их узнавали незнакомые Саше люди, улыбаясь, здоровались, иногда благодарили. Это были пациенты.
      Круглов хотел стать врачом. Собственно, ни о чём другом он даже не думал. У него сложилось впечатление, что он с детства знал, кем будет, когда вырастет. Не помнил, когда эта мысль пришла в его голову. Казалось, Круглов так думал всегда. Рос он, росло и его убеждение в том, что медицина – это его дело.
      Саша всегда радовался жизни, каждому её дню. Эта черта проявилась в нём тоже с детства. С годами она переросла в стойкий оптимизм, своего рода философию, отношение к жизни как к квэсту, интересному приключению. Саша часто просыпался с улыбкой, потому что знал, что наступивший день принесёт ему что-то радостное и весёлоё.
      Ему очень нравилось общаться с людьми. Он любил смех, разговор, любил шутить. Будучи физически развит достаточно средне, он из-за весёлого, жизнерадостного характера и смелости пользовался уважением сверстников. Саша шутил, но при этом не становился шутом, всегда «сохранял лицо». Всем было весело, но над ним не смеялись, смеялись над его шутками.
      Саша нравился девушкам, хотя, внешность его  была больше приятной, нежели красивой. Обаяние – вот чего было много, и что с лихвой всё компенсировало. Он мог расположить к себе незнакомого человека за пару минут.  Причём, он общался легко с любым, не зависимо от возраста, пола. Саша говорил с каждым на его языке. Был у него такой талант. Получалось это само собой, достаточно непринуждённо и всегда естественно.
      Легко знакомясь, как снежный ком Саша обрастал знакомыми, приятелями, друзьями. Самыми разными людьми. Настоящих друзей, конечно, у него было немного. Всего человека четыре, но зато он мог на них полностью положиться.
      Сашка искренне считал, что ему везёт на хороших людей. И хороших людей встречалось, действительно много на его пути. Как то Круглов прочитал у Горького: «Во что веришь, то и есть». Он мог подписаться под этими словами. По крайней мере, с ним было именно так. Он верил в то, что нет людей плохих, есть «плохие» обстоятельства; в то, что с каждым человеком можно, по крайней мере, договориться, только и надо, что найти общий язык. Так и получалось. Он прекрасно общался даже с людьми, которых считали «тяжёлыми», неудобными. К нему они поворачивались другой стороной. Многие потом удивлялись, тому насколько быстро он подбирал к ним «ключи».
      Круглов всегда был в курсе того, что вокруг происходило, он знал все секреты, сплетни, новости школы, затем института. Причём не из-за того, что был любопытен. Нет. Просто ему нравилось знать всё о происходящем вокруг, и он виртуозно умел задавать вопросы, делая это ненавязчиво. С ним хотелось быть откровенным, а ещё он был очень внимательным и умел слушать. Он располагал к себе собеседника, но как-то, совершенно естественно, казалось, не прилагая к этому усилий. К этому у него тоже был талант, и он им умело пользовался.
      Друзей, знакомых у Саши было много, но одним из самых близких он считал Колю Семёнова. Они оба оказались в одном классе, когда пошли в школу. Сразу подружились. Поскольку жили недалеко, всегда вместе возвращались домой, и часто играли после учёбы. Им всегда было о чём поговорить, всегда было интересно. Хотя, были они достаточно разными.
      Но дело даже было не в этом. Для Саши был  очень важен один случай, который окончательно всё расставил для него на свои места. Это произошло, когда они были в классе восьмом. Саша познакомился на дискотеке с Викой Олениной. Она училась в соседней школе. Круглова привёл туда друг, он и познакомил его с Викой. Весёлая красивая, она сразу ему понравилось, да и он ей тоже. Причём, что Саша сразу заметил, кроме него её никто танцевать не приглашал, что было странно, ведь девчонка красивая. Весь вечер они протанцевали, много смеялись, потом он её провожал домой. Обменялись телефонами.   
      После этого Саша стал ухаживать за Викой. Пару раз они сходили в кафе, затем в кино. Вика сразу рассказала, что у Саши могут быть проблемы из-за неё.
      Как это часто бывает, Вике – красавице и отличнице - не давал проходу местный хулиган Миша Цоколь. Сначала она сама дала ему надежду, немного пофлиртовав с ним. Но потом Вике наскучили ухаживания грубоватого, любящего выпить и отнять у кого-нибудь наличность парня, и она ему прямо об этом сказала. Только Миша, видимо, не на шутку влюбился, и любовь свою трудный подросток проявлял доступными ему способами – избивал всех, кто пытался проявлять Вике знаки внимания. Миша сколотил небольшую группу таких же, как он пацанов, и они вместе развлекались - то отнимая деньги у младших школьников, то приставая к пьяным по вечерам на улице.
      Цоколь использовал свою «бригаду», для устрашения потенциальных женихов Вики.
      Она рассказала обо всей этой истории Саше, предупредив, что у него наверняка будут проблемы с ней. Но Александр на это возразил, что он сам всё решит и никакой Цоколь его не напугает.    
      К этому времени Круглов ещё не знал Мишу, но много слышал о нём. Ему рассказывали, что Цоколь со своей шайкой действует последнее время очень жёстко. Но Саше не мог уже уйти в кусты, поскольку было это не в его правилах. Не выносил он, когда его заставляли делать что-то против воли.
      Прошло около недели после того разговора. Саша как обычно провожал Вику домой. Они возвращались из кино. Смеялись, вспоминая отдельные сцены из фильма, что-то рассказывали друг другу. Стояло «бабье лето», вечер был тёплым. Незаметно стемнело пока шли они до подъезда Вики. Постояли ещё немного. Саша много шутил в этот вечер, Вика смеялась. Они поцеловались и попрощались до завтра. Вика попросила, чтобы Саша обязательно позвонил ей, когда придёт домой. Круглов улыбнулся и сказал, что всё будет хорошо.
      Когда Саша пошёл домой, то в соседнем дворе его встретили три человека. Один из них невысокого роста, коренастый, с жёстким и колючим взглядом и острыми чертами лица  выступил вперёд и сказал:               
      -  Меня зовут Цоколь. Это наш двор, а ты х… тут делаешь?
      Он говорил сухо и жёстко, так же и ругался. Когда он матерился, это было похоже на хруст ломающихся веток, или треск выстрелов. Саша сразу узнал его, потому, что видел пару раз, но лично они знакомы не были. Слава о Цоколе шла впереди него. Двое других, их Саша видел впервые, ухмыльнулись и подошли чуть ближе.
      «Обступают». – Констатировал Круглов.
      - Тебе что баб у себя не хватает?
      Саша в ответ улыбнулся и сказал:
      - Во-первых, двор ты не покупал, а значит он не твой, во-вторых, где и с кем мне общаться я сам разберусь, без тебя. – Получилось немного глупо, но сейчас было главное не то, что ты сказал, а как ты сказал, и Круглов сделал это уверенно.
      После этих слов двое парней встали чуть ближе, по бокам, а Цоколь как-то помрачнел, и стал переминаться с ноги на ногу. Видимо, выбирал момент для удара. Он ещё что-то сказал, но Круглов не слушал, он не стал ждать развития событий, резко и быстро схватив одного из  двух, стоявших по бокам, толкнул его на Цоколя и побежал в сторону своего двора. Бегал он быстро, места призовые на школьных соревнованиях пару раз занимал и потому надеялся оторваться от преследователей.
      Саша пробежал два двора, погоня сзади не отставала. Цоколь что-то истошно орал,  как назло никого во дворе из взрослых не оказалось, даже машины не ездили. Фонари, в основном, не горели, свет падал из окон квартир, но всё равно дорогу было видно плохо. Круглов не видел, как из темноты подъезда кто-то выскочил, заметил это он только в тот момент, когда его уже хотели подсечь. Саша прыгнул в сторону, споткнулся о бордюр и упал на землю. Когда он поднялся, рядом стояли, тяжело дыша три человека.  Тот, что выбежал из подъезда, присоединился. Цоколь скалился больше всех, что-то говорил, ну как обычно говорят в таких случаях. «Тебе конец» – основной смысл.
      Сашка не слушал, думал только об одном: «Только бы не покалечили и не убили». Он поднял руки и встал в боксёрскую стойку, как учил его отец. Хотел сказать, что мол, давайте по очереди, не все сразу, не волнуйтесь, мы всех примем, но не успел.
      - Вы бы его ещё вдесятером загоняли! Цоколь, ты, что ли?- неожиданно раздался спокойный голос из-за спин нападавших. Они обернулись на этот голос. В свете фонаря стоял Семёнов. Спортивная сумка висела через плечо. Видимо, он возвращался с тренировки.
      «Слава Богу!» - Обрадовался Круглов. – «Теперь, хоть, двое».
      - Семён? – Как-то удивлённо спросил Цоколь. Но тут же, видимо, вспомнив, что происходит, со злостью процедил:
      - Тебе чего надо? Он не прав, девушку обидел, должен ответить.
      - Цоколь, вчетвером на одного – это беспредел. Тем более что-то девушки не видно. Может, её спросим - обидел, или нет.
      - Слышишь, иди своей дорогой, а! Или вас двое будет? – протянул Цоколь, прищуриваясь и улыбаясь. Подручные его тоже переглянулись и начали посмеиваться.
      - Рано скалитесь, – твёрдо сказал Семёнов.
      Потом всё произошло достаточно быстро. Коля отбросил спортивную сумку под фонарь, пошёл к ним. Саша не стал ждать, пока про него вспомнят, и со всей силы ударил парня, который стоял рядом; из всей цоколевской компании тот был самым крупным, да и стоял в пол оборота. Попал хорошо, в нос, бил крюком, удар получился отменный.  Парень не ожидал, голова его дернулась, раздался характерный хруст, на какое-то время здоровяк был выключен из драки.
      Но тут же Саше «прилетело» в ухо, потом в живот ногой и в голову, но уже с другой стороны. Круглов упал, на мгновение всё поплыло и в ушах зазвенело. Тем временем, Коля, уйдя от удара того парня, который сбил Круглова, когда он бежал, оказался чуть сбоку, блокировав его удар, сблизился и захватив другой рукой за куртку, сам трижды ударил коленом в низ живота. Затем, когда тот начал сползать, ударил головой в лицо, с силой крутанул его и толкнул в сторону, и тут же развернулся к двум оставшимся.  Цоколь рванулся к Коле, но Семёнов отскочил влево, и во время скачка, развернувшись, ударил его левой рукой в голову. И чуть позже, нанёс прямой удар правой ногой, не сильно, останавливая, и тут, же боковой удар левой, целясь чуть ниже середины бедра. Получилось весьма болезненно, Цоколь даже ногу эту подволакивать стал.
      - Подсушил? – Спросил Семёнов, развернувшись к следующему противнику, он входил в раж. Как всегда во время драки или боя, в крови закипел адреналин.
      - Я тебя, с… сам в…. и высушу! – Рычал Цоколь, держась рукой за правое ухо.
      В это же время встал Круглов и бросился на парня, стоявшего рядом с Цоколем. Тот был высокий и худой, как раз выбирал удобный момент для атаки на Семёнова, в помощь  своему патрону и никак не ожидал нападения. Саша свалил его с ног и начал бить в лицо как можно сильнее и быстрее. Раза три попал,  после чего парень выкрутился и сбросил с себя Сашу.
      Здоровяк к этому времени пришёл в себя и шёл на Семёнова весь в слезах, соплях и со свёрнутым на бок носом. Сукровица бежала, свисая на подбородке, пузырилась, он рычал что-то не членораздельное, в основном мат. А Коля тем временем уже успел выключить высокого, он ударил его ногой в голову, когда тот поднимался после возни с Кругловым.
      - Нокаут. – Констатировал Семёнов.
      Коля помог Саше подняться. Круглов оглянулся. Двое лежали на земле, остались здоровяк и Цоколь. Саша развернулся к здоровяку, Коля к Цоколю. И они встали спина к спине. Цоколь достал нож и сказал:
      - Ну, с….., порежу.
      - Ты совсем ах…..? – Помрачнев, выдохнул Семёнов. Вот теперь тебе пи…. точно. Отвечаю, башку оторву, чмо!
      Семёнов быстро вытащил из джинсов ремень и растянул его между руками так, чтобы оставалось сантиметров тридцать.
      Тут раздался вой милицейской сирены и во двор въехал Уазик с мигалкой.
      - Шухер, милиция – Крикнул Цоколь.
      Все бросились врассыпную, кроме тех, которые лежали. Коля дёрнул Сашу за рукав, и они побежали в сторону соседнего двора, по пути захватив сумку Семёнова. Пока бежали, Сашка увидел, что у входа во двор лежали бетонные блоки, и были вкопаны металлические столбики. Для того чтобы машины не парковались. «Тут они не проедут» - подумал он про наряд милиции. Но погони как таковой не было, поскольку милиционеры разбирались с двумя, оставшимися лежать.
      Саша и Коля бежали минут двадцать дворами, потом заскочили в подъезд.      
      - Посидим полчасика и пойдём, а то либо на ментов, либо на этих нарвёмся. – Сказал Коля отпыхиваясь.- Тебе что, бровь разбили?
      У Круглова была рассечена левая бровь, кровь сочилась, заливая глаз, стекала по щеке тёплой струйкой, мешала смотреть. В запале драки Сашка не понял, думал, что это пот.
      - Не страшно, дома разберёмся, батя  же -  хирург. – Ответил Саша.
      Семёнов достал платок.
      - На, приложи, а то всё кровью зальёшь. Чего они до тебя до…….?
      - Короче, я с Викой встречаюсь, а Цоколь её своей считает, причём, то что она    против, его, видимо, мало волнует. – Улыбнулся Круглов.
      - А, это та Вика, с которой вы в кино ходили?
      - Да. Вот они меня встретили. Вика мне говорила, что так может быть, но я такой прыти от них не ожидал.
      - В общем, недооценил противника. Ладно. У меня с тренировки друг есть – Медведь. Дима Медведев, ты его видел. Так у него брата двоюродного эти архаровцы отлупили. Он как раз разбираться хотел. Мы ещё ребят возьмём и всех их вынесем. Олень этот давно напрашивается, так что тебя он не тронет больше, троголки ему оторвём, и не тронет. Ночью пока не шарься нигде. – Сказал Коля.
      - Спасибо, Коль. – Потупившись, сказал Саша.
      - Перестань, я что, должен был смотреть, как они тебя в газон втаптывают?..
      После этого случая Круглов окончательно убедился, что Семёнову можно доверять, и сам он всегда старался, чем мог помочь Коле. Саша был рад, что у него есть такой друг.


             
   2.

        … Саша увидел приближающегося Семёнова и улыбнулся. Когда тот подошёл ближе, спросил:
      - Здорово. Сёма, а чего опять такой туманный?
      - Здорово, Сань.
      Они обменялись рукопожатиями и обнялись.
      - Да, сон хреновый приснился. Кошмар, мать его.- Мрачно добавил он через паузу.
      - Расскажи, а то я тут Кехо прочитал, теперь сны толкую.- Широко улыбаясь, сообщил Круглов.
      - Я и так чуть ли не с криком проснулся, вспоминать не хочу. Да и говорили уже. Помнишь, я там тонул. А кеха - это что?
      - А, да было. Не кеха, а Кехо. Это автор такой. Почитай, тебе как раз полезно будет. Как вчера днюху Ванькину справили?   
      - Да как, как обычно. За Серёгой зайдём? – Спросил Коля.
      - Нет, он с мячиком туда придёт.
      - Ну, короче. В «Короне» часика три посидели. Потом к Ивану домой пошли, там коньяка добавили. Не хватило, на улицу пошли в магазин. А на улице чуть не подрались. С чуваками какими-то сцепились, больше орали. Я не встревал. По-пьяни всякое может случиться. Не люблю я пьяным драться.
      Они вышли на улицу Красный путь, подошли к остановке. Как раз остановилась нужная маршрутка. Сели рядом с водителем. Газель тут же рванула с места, подрезав подъезжающий автобус. По-видимому, водитель пытался успеть на мигающий невдалеке зелёным сигналом светофор, дабы отрезать конкурентов и собрать побольше пассажиров на следующей остановке.
      - Доедем с ветерком, - улыбнулся Круглов, - а дальше что?
      - А потом вернулись к Ивану.- Добавил Коля
      - Васька опять стегал? – Спросил Саша.
      - Ты же его знаешь, он трезвый-то странный, а уж как напьётся. В общем, я в пять утра «на бровях» дополз до дома. Даже не помню, как дошёл. – Подытожил Семенов.
      - Да, Сёма, топишь ты свой депресняк. Только бесполезно это всё: забылся, проснулся, а ничего не меняется, всё ещё хуже стало.- Проговорил Круглов задумчиво.
      - Какие проблемы, едрить-колотить! Круглый, ты не врубаешься, у меня всё в порядке! – взорвался Семёнов неожиданно. – Задрал ты со своим психоанализом.
      Коля сам не ожидал от себя такой реакции. Сказал он это резко и громко так, что даже водитель покосился. 
      - Ладно, не пыли пехота. – Спокойно процитировал советскую киноклассику Саша. – Выйдем – поговорим.
      Дальше ехали молча. Приглушённо, фоном, где-то сзади играл шансон, что-то о неволе, судьбе - злодейке и несчастной первой любви. Эта музыка ещё больше действовала на нервы Коле. Так уж сложилось, что из воровской лирики Семёнов «переваривал» только Круга, да и то выборочно. В Омске же, казалось, все маршрутчики, как сговорившись, слушали исключительно шансон, да ещё и низкого качества. Видимо это у них было профессиональное увлечение. Дело ещё и в том, что в Омске только на территории города было три исправительных колонии: третья, шестая и седьмая. Несколько зон было в области. Ходила даже такая присказка в народе, что Омск по буквам можно расшифровать как: Отдалённое Место Ссылки Каторжных.
      Многие освобождавшиеся заключённые, из тех, кому не было куда возвращаться,  оставались жить в городе. Те же, кто пытался найти работу, часто устраивались водителями маршрутного такси. Всё это сказывалось и на криминогенной обстановке в городе, придавало определённый колорит ему, словно запах «Беломора», щекотало нервы.
      Они вышли недалеко от ресторана Сенкевич. Маршрутка, затормозив, встала, как вкопанная, при этом Семёнов приложился головой, вылезая на улицу. Выматерился, гневно посмотрел вслед сорвавшей с места,  жёлтой газели. Потом посмотрел на Круглова, всем своим видом словно вопрошая: «Нет. Ну, ты видел?!»   
      - Извини, - сказал он Саше, вспомнив о своих словах в машине. - Просто я сам ничего не понимаю. Вроде всё в порядке, думал и то, и это, голову сломал. Что не так? Чувствую, что-то не то, а понять не могу. Это и бесит. Да ещё шансон этот: Опять весна, опять дожди, а я сижу, а ты не жди. – Сымпровизировал Коля, хрипя, передразнив только что услышанного шансонье.
      Круглов улыбнулся и тут же запел:
      - Потому что у нас все роли главные. Видишь, мы с тобой сидим на шконке у-у-у. Даже если у нас дороги разные, видишь, ты сидишь, и рядом я сижу! - Экспромтом переделал он мотивчик из популярного сериала. Ему так понравилось, что расхохотавшись, Саша предложил:
      - Коля может нам петь дуэтом?   
      - Да иди ты. – Махнул рукой Семёнов, смеясь.
      - Я тебе уже говорил, что ключ к этой проблеме в тебе, только ты сам можешь разобраться.- Сказал Саша отсмеявшись.
      - Круглый, не дуйся, ладно.
      - Я никогда не обижаюсь.- Улыбаясь, сказал Саша, а потом добавил: - Слышал такое высказывание?: «Человека нельзя обидеть, он может обидеться»?
      - Хорошие слова.  Наверно, если так жить будешь счастливым человеком.- Говорил Коля, пиная банку из-под пива. - Скажи, Сань, ты счастливый человек?
      Саша улыбнулся ещё раз своей широкой, белозубой улыбкой, подумал немного, а потом сказал, жмурясь от солнца:
      - Да, грех жаловаться.
      - Ну, хоть ты, счастлив. Ладно, у меня всё тоже ничтяк, руки, ноги есть, голова работает, здоров, как стадо быков.
      - Твоя проблема глубже, внутри.- Вставил Саша.
      Тут Николай остановился и, молча, уперся в друга своим тяжёлым взглядом, так он смотрел, когда ему что-то не нравилось. Саша замахал руками и, смеясь, проговорил:
      - Всё, всё грузить не буду больше. Вон, кстати, Лёва стоит.
      Лёву было видно издалека, он был на голову выше всех друзей, занимался баскетболом, и с его богатырским ростом – два метра девять сантиметров это было естественно. Парень он был немного угрюмый, но добрый. Часто участвовал в соревнованиях, за институт, за город. Говорили, что его пригласили на просмотр в профессиональный клуб и скоро он уедет в Новосибирск,  но он на это ни «да», ни «нет» не отвечал. Наверное, боялся сглазить.
      Они перешли дорогу, и пошли вдоль реки. Набережная вся была щедро омыта полуденным солнцем, лучи его играли сотнями серебряных огоньков на зыбкой глади Иртыша и, отражаясь, немного слепили. Казалось, солнце не освещает город, а обнимает его и всех, кто в нём живёт. Саша смотрел на эту красоту, улыбаясь, потом перевёл взгляд на Лёву. К нему с другой стороны подошли Серёга и Дима. Когда подошли поближе Круглов, улыбаясь, сказал:
      - Здорово, шпана. Лёва, - добавил Саша серьёзным тоном,- ты человек спортивный, к тебе это не относиться.
      - Чего? – Протянул Серёга: Чёрный, слышь, тело это наезжает, встал за широкую Сёмину спину и гавкает.
      Дима по клички Чёрный сделал вид, что внимательно, изучающее вглядывается в Круглова, будто впервые его видит.
      - Не рычи, мафия - Парировал Саша.
      Все, смеясь, стали жать руки друг другу. Сергей Иванов, прозванный в детстве Немцем, не известно за что, был братом Анатолия Иванова, по кличке Вано.  Это достаточно известная криминальная  личность, в пределах города Омска. Сам Серёга входил в, так называемую, Центральную Бигаду. Да,  Вано периодически привлекал брата к своим делам, за что Серёга и получил втору кличку - Гангстер.
      Николаю всё это не очень нравилось, но Серёга, бывший боксёр, был ему другом, уважал Семёнова, да и учились они в одной школе, жили в соседних домах, как и Дима с Лёвой.
      - А эти перцы где? – спросил Коля, немного щурясь от лучей яркого солнца, из-за чего лицо его стало совсем серьёзным.
      - Да придут скоро, а ты чего такой кислый, Сёма? Обидел кто, может этот? – спросил Серёга, тыча пальцем в Сашу.- Ты смотри у меня… -  добавил он улыбаясь.
      - С похмелья я, вчера же у Ваньки днюха была, ты, кстати, почему не пришёл?- вставил Коля.
      - Брат поучаствовать вчера позвал, нельзя было отказать. Я Ивану всё объяснил, и подарок отдал уже.- Ответил Серёга.
      - Ты смотри, аккуратнее, допрыгаешься, Омск - город красный. – Добавил Семёнов.
      - Типун тебе на язык.- Серёга поплевал через левое плечо, достал сигарету и закурил.- Мы чужого не берём.- Сказал он, хитро посматривая на окружающих…
      - Ага,- вставил Саша – Вы просто берёте то, что ваше по праву!
      - Круглый, достал, честно – Ответил Серёга – Лучше расскажи, как погуляли у Ваньки?- вопрос был адресован Коле.
      - Нормально погуляли, там Егор приколюху рассказал.- Улыбнулся Семёнов вспоминая.- Егор с пацанами общался, а они увлекаются стариной. Ну, там доспехи сами делать пытаются, мечи, что-то покупают, ролевые игры, «Властелин колец» и всё такое.
       - Рыцари круглого стола, б…!- сострил Дима. 
       - Типа того. Так  вот, недавно они за городом турнир устраивали с боями на мечах, стрельбой по мишеням из луков. Всё это проходило, за Порт Артуром…
      Порт Артур – привокзальный район был одним из самых криминальных, и считался опасным местом, где лучше одному не появляться, особенно вечером.
      … - Когда всё закончилось, парень, который Егору это рассказал - Лёха, кажется, возвращался домой. Так получилось, шёл один. Денег у него было только на автобус, и он решил дойти до города, а там уже до дома доехать. Возвращался, устал и чтобы не переодеваться одел прямо на кольчугу плащ старый свой кожаный. Да и погода испортилась, дождь пошёл. Рукоять меча замотал тряпкой, чтоб менты не остановили и на спину повесил. Ну, идёт он, идёт, дождь усилился. Он промок. Волосы длинные висят, вид странноватый у него. Спереди две косички заплетены, типа, викинг, грязный весь. Смотрит, двое навстречу идут. Прикурить, говорят, дай.
      - Гоп стоп, короче. – Со знанием дела  отметил Серёга.
      - Ага. Он им говорит, - парни, не курю и денег у меня, сразу говорю, только на автобус. Они для вас всё равно ничего не решат, а я доеду. А пока он это говорил, один из них перо выхватил и два раза справа снизу ткнул.
      - Совсем ах…., это же беспредел.- Вставил Дима.
      - Тот его тычет,- продолжал Семёнов, - и чувствует, во что-то твёрдое упирается, звякает.
      - Кольчуга, - констатировал Круглов.
      - Тут Лёха в себя пришёл, в морду дал этому, с пером, оттолкнул его, меч вытащил. Второму по шее им зарядил. Тот упал. Лёха к первому разворачивается, а он перо выронил, на колени  встаёт и говорит: «Не убивай меня, Дункан Мак Клауд…
      Все разом взорвались смехом, громче всех - Чернов:
      - Жесть, - проговорил он, немного придя в себя, сквозь слёзы…
   
      Коля рос Весёлым, смешливым мальчиком. Помнил он себя лет с четырёх. И помнил он, что ему всегда нравилось жить. Его всегда окружала нежность. Нежность маминых рук, нежная улыбка отца, нежность, даже чрезмерная, как ему тогда казалось, обычно сурового деда. И внутри его была нежность. Он физически её ощущал. Это тёплое, слегка щекочущее-колющее благостное чувство, разливавшееся из области живота по всему телу когда он предвкушал, одиваясь перед выходом на улицу, как будет играть с мальчишками в «войнушку», или когда шёл с бабушкой в субботу в кино на детский сеанс, или когда лето только началось, а он уже знал, что скоро у родителей отпуск и они вместе поедут на море. Или когда Папа приезжал за ним в детский сад на велосипеде.
      Отец прикрепил на свой старенький «Аист» второе сиденье на раму и подставки для ног. Николаю было очень удобно и интересно. К тому же ни у кого тогда ничего подобного не было. Коля был просто счастлив, когда отец катал его, или когда они куда-то ехали вместе, например в лес, собирать землянику. Нежность окутывала его, наполняя истомой каждый миг его такой ещё маленькой, детской жизни.
      Ему нравился весь Мир и все люди. Как-то неосознанно, он не мог сказать: «Я люблю весь этот огромный Мир, все страны и всех людей населяющих эти страны». Он просто не мог всё это представить и не думал об этом. Просто любил всё что видел, просто радовался всему и всем. Просто испытывал нежность. И мир был нежным к нему. А когда с ним случалось что-то плохое, били, или несправедливо наказывали, это казалось чем-то не естественным, чем-то ненастоящим – сбоем компьютерной программы. Коля даже не обращал на это внимание. Его всё устраивало, и он сам себя устраивал.
      Коля Семёнов родился в Омской области, в маленьком посёлке, где познакомились его родители: Мария Фёдоровна и Михаил Александрович. Они работали там по распределению после института. Там и поженились. По началу,  было тяжело: жили даже не в доме, а в одной комнате общежития. По сути, в бараке. Вода – колонка на улице, отопление плохое, зимой стены промерзали. Ничего не достать, да и купить нельзя. Друзей и знакомых там у них не было, только такие же, только что приехавшие студенты, денег мало. Тяжело «городским» пришлось. Как раз Коля родился. Иногда даже продуктов не хватало, а те крохи, то малое, что было, отдавали Коле. Но ничего, справились.   
      Стали обживаться. Обзавелись хозяйством. Хозяйство – это, прежде всего, животными: свиньями, козами, кроликами, гусями, ну и огородом, конечно. Родители очень гордились, особенно отец, что у них – «городских» получилось обосноваться и встать на ноги, как у деревенских. Затем, положенные три года, которые они должны были отработать по распределению, окончились. Всё, что смогли - продали, что не смогли, раздали соседям и переехали в Омск. Тем более мама была родом из Омска. Здесь жили её родители, у них и поселились на первое время.
      Коля помнил всегда только Омск, потому что когда они переехали, ему было три года, и посёлок он представлял себе лишь по рассказам родителей, да по нескольким фотографиям того периода. Первые его воспоминания были связаны с этим городом.
      Ему нравилась зима. Ведь зимой было много снега, а он очень любил валяться в нём, и кататься с горки. Правда, иногда было холодно, а иногда даже очень холодно, но ему это тоже нравилось. Когда родители говорили: «Ой, Коля, на улице -39. Сегодня ты опять не пойдёшь в сад, лучше останешься с Бабушкой, а то заболеешь», ему это нравилось, было в этом приключение, какая-то угроза, что-то большое и страшное. То, что нужно было преодолеть.
    Он любил лето, много солнца и жару в июле. Бегать босиком по пыльной земле на даче у деда, потом залезать в холодную воду в ванной, стоящей за домом в тени, сидеть в ней, прячась от летнего зноя, мечтать о чём-нибудь, а потом играть с соседскими мальчишками.
      Ему было весело жить, он любил жизнь, и, казалось, жизнь любила его. По крайней мере, он чувствовал себя отлично. Нет, конечно, были и слёзы, и обиды, и стычки во дворе. Иногда ему доставалось, иногда доставалось кому-то от него. Но всё это проходило как-то незаметно, как редкие облака на летнем небе, или чуть видимые круги на ровной глади спокойной воды.
      Каждый день для него был событием, праздником. Он просто жил. Жил, не ощущая время так, как представляют его взрослые. Для них, время было прямой, разделённой на минуты и часы, дни, недели и годы. Для Коли же всё было по-другому. Он просто просыпался и окунался в новый день. Он жил этим днём. Вели ли его в детский сад, или из него, играл ли он, или занимался чем-нибудь с воспитателями, смеялся ли он, или плакал – он жил. Это как войти в реку. Или как летний дождь, когда он сильный и идёт стеной. Если едешь на машине, в него можно въехать и выехать. Сухая дорога перед тобой, и, вдруг, стена воды, льёт так, что «дворники» не справляются, а когда полоса дождя проходит, снова сухое шоссе. Вот и он, просыпаясь - окунался, засыпая - выходил из времени. Время было для него рекой, одним большим, целым, необъятным моментом, в котором он находился, жил. Оно было потоком, водопадом, скорее вертикальной, нежели горизонтальной субстанцией. По-другому он не ощущал время, да и не думал о нём.
      Часы, особенно наручные, Коле очень нравились. Он их сначала даже побаивался, потом просто уважал. Во-первых, он не знал, как они устроены, а во-вторых, часы были только у взрослых и ему их не давали, а если и давали то ненадолго, да ещё и говорили: «Аккуратно не урони», или: «Посмотрел – положи, пока не разбил».
      Коле очень хотелось иметь свои часы.  Хотелось смотреть на них, играть с ними, и он знал, что не разбил бы их никогда.
      Коля рос крупным, он всегда был большим. Больше, чем его сверстники. Когда его родителям говорили: «А он у вас в какую группу ходит в детском саду? В старшую?» И родители с гордостью отвечали: «В младшую». Тогда, обычно, говорили: «Ах, какой молодец».
      Или: «Ты в школу-то уже пошёл?»- спрашивали Колю. А когда он отвечал: «Нет. Я ещё в детский сад хожу». И ему говорили: «Какой ты молодец. Растёшь быстро». Ему нравилось, что его хвалят. Это было приятно.
      Драться он не любил. Старался споры миром решать, первым не бил никогда. Но, если его обижали, особенно те, кто был старше его, он становился предельно жёстким. Как-то раз он один играл во дворе, ему было года четыре или пять, вокруг было совсем пусто, ни взрослых, ни детей. Коля играл один. Мимо шёл парень. Коля его ни разу до этого не видел. Парень был на голову выше его и крупнее. Он увидел Семёнова и подошёл к нему.
      - Хочешь, я тебе приёмчик покажу? - Спросил парень.
      - Нет.- Ответил Коля, насторожившись. Он был ещё очень мал и не знал, что такое – «приёмчик», но смутно чувствовал угрозу.
      - Да ты не бойся, это не больно, дай руку. – Сказал он, беря его за запястье. Коля хотел потянуть руку назад, но тот резко дернул, повернувшись, и перебросил его через себя. Коля упал и больно ударился, заплакал от неожиданности, боли и испуга.
      - Да чего ты ревёшь, не больно же, - сказал парень, - ладно не реви.- Добавил он, и быстро пошёл прочь.   
      Коля не понимал, почему этот парень, будучи сильнее, больше, причинил ему боль. Зачем? Когда Семёнов вырос, он никогда не позволял себе обижать тех, кто слабее или младше. Он искренне считал, что если Бог дал тебе силу, то, скорее всего, не для того, чтобы бить тех, кому он этой силы не дал, а для того, чтобы защищать их. Ведь если бы на глазах у Семёнова кто-то вот так же бросил бы малыша, Коля бы не стал стоять в стороне.         
      Как-то раз папа показал Николаю подсечку (в юности отец занимался борьбой, и кое-что ещё помнил). Всё было просто и легко. Коля запомнил. Потом отец показал, что делать, если эту подсечку хотят использовать против тебя самого. Скоро Коля оценил «папин приём». Он играл во дворе с мальчишками, всего их было человек десять. Из-за чего-то Коля поссорился с Мишкой, он жил через подъезд от него. Тот был крупнее, сильнее, на два года старше и уже ходил в школу. В детстве разница в два года – это очень серьёзный задел.
      Мишка толкнул Колю, Коля в ответ тоже толкнул его. Другие их обступили. Кто-то крикнул, чтобы Мишка навалял Семёнову.
      Мишка схватил его за плечи, и тут Коля провёл ту самую подсечку, других он пока не знал. Мишка упал, но быстро встал. Коля повторил приём ещё и ещё. Мишка злился, падал и вставал, снова падал. А Коля просто не знал, что делать. Бить он не умел и не знал как, а броски Мишку только распыляли. «Дальше-то что делать?» - пронеслось в голове: «Он же встаёт всё время». Но тут за Колю вступился Лёха.
      Алексей был ровесником Мишки, ходил с ним в один класс. Толи ему был нужен повод, подраться с Мишкой, толи действительно стало жалко Колю, но он оттеснил Николай. Мишка и Лёха сцепились. Сначала били друг друга руками, потом катались по земле. Кончилось тем, что от удара у Лёхи пошла носом кровь. Ещё несколько минут они припирались, потом разошлись. Другие мальчишки тоже разбежались по двору – зрелище закончилось.
      Коля проводил Лёху до дома. Когда они, молча, шли рядом, Коля думал, что тот поступил, как настоящий мужик. Семёнов был горд за друга. Жаль, только, что нос ему разбили.
       Когда они подошли к дому, у подъезда уже стояла Лёхина Мама. Вид у неё был взволнованный, она сразу стала кричать на сына, сказала, что нечего лезть, когда других бьют. А потом увела его домой, продолжая ругать. Лёха шёл и улыбался, мама его отчитывала, у него текла кровь из носа. Зубы и верхняя губа были красные, а он шёл, смотрел на Колю и улыбался.
      Колю поразила эта улыбка. Он почувствовал ещё большую благодарность к Алексею, а ещё его удивили слова Мамы. Коля понимал, что тот сделал всё правильно, и ему было странно, почему она этого не понимает… 
      …Сквозь смех Лёва сказал:
      - Вон, пацаны идут.
      - Ага, и тёлок прихватили, молодцы парни. – Ухмыльнулся Серёга.
      К ним подходила компания из семи человек – двух парней и пяти девушек. Из всей компании Николай знал только Ивана Фролова и Настю Рязанцеву – девушку Ивана.
      Иван, собственно, и затеял всё это мероприятие. Он – страстный поклонник волейбола, будучи общительным и крайне добродушным, легко организовывал спортивные, да и не только мероприятия. Друзья называли его MC, или как бы Колин отец сказал: «Массовик затейник».
      - А девки прикольные. – Тихо сказал Чернов, так как компания уже почти подошла к ним.
      - Ага, с пивком потянут. – Еле слышно добавил Иванов. Друзья прыснули смехом: Это, тёлок мало, - быстро говорил Иванов, - так что шансы у всех желающих равны, кроме тебя, Круглый, у тебя девушка в городе, на юг не подалась, как у Коляна, да и вообще – хрен тебе. – Улыбнулся он.
      - Ты давай, за себя решай, а я сам разберусь, что мне делать, - жёстко проговорил Саша: это раз, а во-вторых,  я и не претендую.
      - На что не претендуешь? – спросил Иван, подошедший со своими спутниками и расслышавший только конец фразы.
      - Да на то, чтобы быть капитаном, я человек скромный, - улыбаясь, продолжил Круглов – не то, что этот, - показал он на Иванова, - с манией величия.
      Коля рассматривал пришедших. Иван, как всегда, светился от радости, предвкушая игру, да и просто от того, что скоро будет весело и шумно. «Человек–лампочка» - подумал он про Ивана и, улыбаясь, посмотрел на девушек. Взгляд его сразу встретился с взглядом одной из них. Красивая, голубоглазая, со светло русыми волосами она, казалось, тоже оценивала его. Секунду они так и смотрели, глаза в глаза, потом она, немного смутившись, отвела взгляд. Это сразу понравилось Николаю. Он почувствовал, что в нем просыпается азарт, поднимается настроение, и он подумал, что, может, и не зря сюда пришёл.
      Николай, заулыбавшись, протянул руку Ивану, который уже успел со всеми перездороваться. Он мельком оглядел остальных пришедших. Второго парня он не знал.         
      - Здорово, чемпион! – улыбался Фролов, протягивая руку Коле. - Вот, знакомьтесь.  Коля Семёнов - отличный парень. Чемпион по Рукопашному бою, между прочим.- Сказал Иван, обращаясь к своим спутникам.
      - Рома. – Представился парень, которого Семёнов видел впервые.
      - А это – Света, - указал Иван на брюнетку стоявшую чуть правее него, - Катя и Ольга, - представил он двух девчонок, стоявших за ним.
      Настя, которую представлять было не надо, и так все знали, уже всех поприветствовала.    Ольгой звали как раз ту, с кем Семёнов встретился взглядом.
      Семёнов сказал дежурное: «Очень приятно». Все сразу заговорили. Коля посмотрел на   Ольгу и подумал, что сегодня точно надо с ней познакомиться поближе.
      «Вот и депрессию разгоним» - подумал он.
      - Ну что, давайте делиться на команды, раз все познакомились. А то скоро солнце  припекать начнёт… - предложил Иван.
      - Я же говорил, надо часиков в шесть - семь вечера, жара как раз спадёт. – Сказал Лёва.
      - Не, Лёва, к сожалению, вечером многие не могут, - отозвался Иван.
      - Да и вечером можно сходить куда-нибудь, чем-нибудь более интересным позаниматься. – Включился Серёга Иванов. – Кстати, девушки, - расплываясь в широкой улыбке, он повернулся к ним, - всех желающих приглашаем отметить знакомство в «XL».
      - Немец, ты уже можешь сейчас куда-нибудь идти и отмечать, если тебе волейбол неинтересен. – Шутя, притормозил, явно спешащего друга, Иван.
      Все улыбались. Коле стало легче. Его забавляла перепалка друзей, Ольга разбудила в нём интерес и острое желание понравиться. Он внутренне ощущал прилив сил, и сам уже улыбался во весь рот. От хандры не осталось и следа.
      - Нет, Вань, нет! Ты неправ. – Парировал Сергей. – Волейбол, да и ещё с такими обворожительными девушками в компании – это моя слабость!
      Девушки дружно засмеялись, а Коля ещё раз отметил, что женщины действительно любят ушами. 
      - Вот и славно. – Подытожил Иван.
      - Как делиться будем? – Спросил Круглов.
      - Ну, девушек разделим, в целях укрепления команд. – Ответил Фролов.
      - А то они нас быстро раскатают, и играть будет не интересно. – Вставил Серёга.
      - Тогда я с Ирой буду. – Сказала Ольга, немного стесняясь.
      - А мы тогда с Катей вместе. – Проговорила Света, улыбаясь, поглядывая на Иванова.
      - Мы с Чёрным с вами, если вы, конечно, не против. – В ответ улыбнулся Серёга.
      - Кать, ты не против? – Подмигнув, спросила подругу Света.
      - Да как играть будут. – Ответила Катя игриво.
      - А мы с Кругловым тогда к вам, девушки. – Предложил Николай, не сводя глаз с Ольги, от чего та начинала смущаться ещё сильнее.
      - Ок, сыграемся. – Добродушно согласилась Ира.
      - И я к вам тоже. – Попросился Лёва.
      - Будем рады. – Улыбнулась Ира.
      - Мы, соответственно, с Настей переходим к Кате и Свете в команду, а Рому к вам. – Закончил деление на команды Иван. – Как раз поровну получается, и нас разделять нельзя.
      - Да, мы всегда вместе, - улыбнулась Настя, и они поцеловались с Иваном.
      - Ромео и Джульетта. – Сострил Иванов.
      - Завидуешь, завидуй молча. – Не удержался от ответа Круглов.
      - Волейбол нас рассудит.- Ответил Серёга напыщенно.
      - Ты мяч-то взял? – Обратился Фролов к Серёге.
      - А то. Новый совсем. – Ответил Иванов, доставая из спортивной сумки мяч.
      - Ну-ка, дайка посмотреть. Попросил Иван, и глаза его загорелись.
      Серёга пару раз подбросил мяч, покрутил в руках и кинул Фролову:
      - На, только слюной не забрызгай. – Улыбнулся он.
      - Давайте уже плавно на площадку двигаться. – Предложил Круглов.
      Вся компания перешла на площадку. Натянули сетку, разобрались, кто и где будет стоять.  Собственно, площадки не было. Было два столба, на которые натягивали сетку. Вкопаны они были прямо на пляже, так что играли на песке. Народ потихоньку подтягивался, кто искупаться, а кто просто позагорать. Поскольку сетку надо было приносить с собой, в волейбол играли редко, и площадка больше пустовала.   
      Иртыш весь искрился от летнего солнца, с каждой минутой жара всё усиливалась, но прохлада от реки освежала. Было приятно стоять босыми ногами в горячем песке, щурясь от яркого солнца, ощущать порывы прохладного, влажного ветра.
      - Колян, не спи, замёрзнешь. Иди лучше помоги. – Обратился Иван к Семёнову.
      Коля подошёл к сетке. С одной стороны Лёва и Рома, с другой Иван пытались подтянуть сетку. Коля помог Фролову, тот, наконец, добился, чего хотел. Сетка была натянута идеально.
      Ольга смотрела на этих незнакомых парней. Конечно, Ивана и Рому она немного знала, но остальных видела впервые. Они дразнились, задирались, натягивая сетку. Саша и Серёга уже перекидывали мяч друг другу. Те кто, ещё не успел переодеться, переодевались. Парни все были в шортах и по пояс голые, девушки – в купальниках, погода позволяла. Так что все уже оценили друг друга, особенно смешно было наблюдать за Серёгой и Димой, которые старались максимально продемонстрировать мускулатуру, прыгучесть, в общем, хотели произвести впечатление.
      - Подруга, не тормози, давай. – Слегка толкнув Ольгу, сказала Ира. – Как тебе Лёва, кстати.
      - Симпатичный мальчик, только робкий немного.
      - Ты сама не теряйся, главное. Парни-то классные, все спортсмены. Я понимаю, душевные раны, терзания, переживания, но ты в себя-то приходи уже. Где моя любимая подруга, весёлая и озорная? – Тепло спросила Ира.
      - Ладно, не начинай, постараюсь.
      - На тебе Коля этот смотрел постоянно, видела?
      - Ладно, сводница ты моя, я же не слепая, конечно видела. – Улыбаясь, сказала Ольга, и, взяв подругу за руку, потянула её ближе к сетке, где все уже собирались начинать игру.
      Песок был тёплым, но не горячим, идти по нему было приятно, свежий влажный ветер, обдавая прохладой, приводил в восторг Ольгу, так что настроение у неё было отличное. Где-то высоко прокричала чайка, волны слегка шелестели, набегая на берег.
      - Так мальчики и девочки, все готовы? Начинаем. – Объявил Фролов. – Как назовёмся?
      - Давайте мы будем Авангардом. – Предложила Ира.
      Все согласно закивали.
      - Мы - «Авангард»! – Выкрикнула Ира.
      - А мы «ГазМяс» - Сострил Иванов.
      - Лучше «Фиаско» - отозвался Круглов, смеясь.
      - Не захлебнись от радости. – Улыбнулся Чернов
      - Лучше мы будем – «Иртыш»! – Предложила Света.
      На том и остановились. Все разошлись по своим позициям. Коля стоял по центру, а Ольга встала под сетку. Иван подкинул мяч, подпрыгнул и ударил. Подача получилась отменная. Мяч сначала летел прямо, а затем, закрученный, ушёл в сторону, попав как раз к Круглову, который стоял в правом дальнем углу. Отбивать было не удобно, потому что мяч летел быстро, да и Саше пришлось отбивать его с уровня колен. Он присел и, сложив руки, отбил. Толи мяч в последний момент вывернул в сторону, толи руки Круглов неудачно подставил, но отбил он в аут. Противники дружно заулюлюкали, радуясь первому очку.
      - Ты уже давай, собирайся, Круглый, а то спишь на ходу. – Улыбаясь, съязвил Чернов.
      - Ты уже давай, за собой смотри. – Передразнил Саша интонацию и голос Чернова. – Не боись, мы вам фору даём.   
      - Подавай, Иван. – Сказал Семёнов, бросая мяч под сетку.
      Он смотрел на Олю, стоявшую перед ним. Она и в правду была красива. Короткие  синие шорты, купальник, тоже синий, обтягивающий её большую красивую грудь, стройные ноги, всё это притягивало его взгляд. Коля почувствовал, что его влечёт к этой девушке. Сердце застучало сильнее, радость и сила разливалась по телу, Семёнов решил, что обязательно проведёт этот вечер с ней. Он расставил ноги чуть шире и слегка поплевал на руки.
      Фролов ударил ещё раз, мяч прилетел прямо к Семёнову.
      - «Как знал» - подумал он.
      Коля выставил перед собой руки, принял, подкинув мяч вверх, Оля, стоявшая под сеткой, подработала его под удар, Коля подпрыгнул и мощным ударом вернул, мяч соперникам. Попал как раз Свете под ноги. Удар был мощным и она, вместо того чтобы отбить, с криком отпрыгнула в сторону. Что вызвало дружный смех.
      - Зашибёшь девушку. – Засмеялся Иванов.
      - Света, извини. Я не туда, к Серёге хотел.– Улыбаясь, сказал Коля и поблагодарил Олю за хороший подъём.
      К этому времени собралось уже несколько зевак, следивших за игрой, из тех, кто пришёл на пляж позагорать. Мимо трусцой пробежали несколько человек. Вокруг царила атмосфера спокойствия, отдыха, лени, зной начинал усиливаться, и это расслабляло ещё больше.   
      Ира и Лёва делали друг другу различные знаки внимания, впрочем, не отвлекаясь от игры. Борьба была равной, что отражалось в счёте. Стоило одной команде чуть-чуть вырваться вперёд, как другая её тут же догоняла. Так пролетело две партии. В первой победил «Авангард», во второй «Иртыш». Началась третья, решающая партия. Ближе к концу команда Светы и Кати вела в два очка.
      - Так, нам нужна победа. Девчонки, Сёма, Рома, Лёва собрались. – Прокричал он, жестикулируя, изображая Карполя – тренера женской сборной по волейболу. Получилось, достаточно, похоже, и смешно.
      Коля перешёл на подачу после очередной смены, взял мяч, отряхнул его от песка. И краем глаза заметил, что Ольга смотрит на него: «Всё-таки я ей нравлюсь! » - пронеслось в голове.
      Эта мысль воодушевила его, он почувствовал радость, душевный подъём. Подал, что называется на вылет, без вариантов. Ещё и ещё раз. Все галдели и кричали. Кто-то, подбадривая, Чернов и Иванов хоть как-то пытались сбить кураж Николая. Но всё было тщетно. Он подавал либо сразу на вылет, либо так, что принять было сложно, и мяч уходил в аут. Коля парил, чувство свободы и лёгкости играло в нём.
      Решающая подача. Он поднял мяч. И вдруг ощутил, кожей, всем естеством, что небо, солнце, Иртыш, песок под ногами и эти ребята, всё это родное и удивительно знакомое, как будто так уже было, он знал, что всё правильно. Вот в этот момент всё так, как должно быть. Ушли та печаль и растерянность, преследовавшие его последнее время. Секунда – мяч завис в воздухе, в голубом небе, залитом солнцем. Ещё мгновение, он ударил, зная уже, что  попал.   
      Мяч от рук Чернова улетел в аут. Партия. Матч. Команда «Иртыш»
дружно орала и обнималась, радовались так, как будто выигран Чемпионат Европы.
      - Клёва, поиграли.- Выдохнул Сашка.
      - Ты Круглов, вообще молчи. Своими подколками совсем достал, весь матч только отвлекал. Коляна надо было сразу брать, блин. – Обессилено махнул рукой Иванов.
      - Ой, ой, ой! Униженные и оскорблённые! Не умеешь, не берись. – Съязвил Сашка, но, заметив, что Иванов начинает заводиться, добавил.- Не на корову играли. Я удовольствие от игры получил – самое главное. Надеюсь другие тоже, всем спасибо!      
      - И вам тоже,- сказал Иван, задетый поражением. Он не любил, но умел проигрывать. – Ладно. Всё нормально, - продолжил он, целуя Настю, утешавшую его, - Солнце моё, хоть ты со мной - одна радость в жизни.         
      После того, как все победившие вдоволь наликовались, а «Проигравшие, но не сломленные» - по меткому выражению Серёги, всё-таки пришли к единому мнению, что поражение – это случайность чистой воды, просто в какой-то момент игры немного расслабились, за что и поплатились, сетка была снята.
      Девушки, посовещавшись, сказали, что они ещё часик позагорали бы, парни с удовольствием составили им компанию. Иванов тут же начал зазывать Свету в реку. Не смотря на все сопротивления, своего добился, и скоро весёлый смех Серёги и визги Светы прокатились по пляжу. Что, конечно, не осталось без внимания компании.
      - Утопишь девушку.- Смеясь, кричал Круглов.
      - Света, мы морально с тобой. – Прокричала Ира.
      Иван с Настей загорали, и уже ни на кого не обращая внимание. Затем Лёва, Чернов и Круглов, организовали поход до ближайшего ларька, за соком и минералкой. Пить хотелось, невыносимо, а воду захватили с собой только Семёнов и Фролов.
      Коля прилёг рядом с Ольгой и Ирой, болтавших о чём-то. Рома тоже решил поплавать.
      - Ну что, девчонки, решили по поводу вечера?! А то мы сегодня в «XL» идём, там какой-то новый DJ приезжает. – Спросил Коля.
      - Да. Мишган сегодня. – Откликнулся Иван, обнимая Настю. Они, смеясь, покачивались, слегка подталкивали друг друга.
      - Давайте сходим, – ответила Ира на этот взгляд, - ты как? – Обратилась она к Ольге.
      Ольга мельком взглянула на Колю, и слегка улыбаясь, ответила:
      - У меня дела вечером, - немного помолчав и опять посмотрев на Семёнова, добавила немного кокетливо – но я успею их сделать до десяти.
      «Не так проста», - подумал Коля.  Семёнов никак не проявил свой интерес. Лишь краешками губ улыбнулся Ольге. Между ними началась та самая вечная игра. Та игра, в которую играли и их мамы с папами, и  прадедушки с прабабушками. В эту игру играли все поколения, начиная от Адама и Евы. И называется она флиртом. Вечное влечение и вечное сопротивление, желание пощекотать нервы и намекнуть, согласиться отказавшись. Много стратегий и тактик, много моделей поведения, множество уловок, а смысл, цель одна! И как она желанна.
      - Тогда у XL-я в одиннадцать, ОК? – Предложил Иван.
      Все согласились. Затем начался общий, ни к чему не обязывающий трёп, за которым Коля не следил. Он смотрел то на Ольгу, то на друзей, то на реку и пришедших к этой старой и могучей реке людей. Пришедших просто так, позагорать и провести время. Смотрел и думал, что жизнь вот она, течёт как эта река, течёт и убегает меж пальцев, как песок. Уходит и никогда уже не вернётся назад. Это лишь иллюзия, что один день похож на другой, что времени много и все можно успеть. Это ложь, опасная ложь. Коля слишком хорошо помнил, как дед, который уже умер, говорил ему, что жизнь пролетела быстро, что он всю жизнь МНОГО работал, старался, а заработал, в сущности, небольшую пенсию. Его всегда весёлый дед немного расстраивался, когда говорил об этом. Когда вспоминал, что так мало успел из того, что хотел.
      - Живи, внук, живи сейчас. – Говорил он, глядя ему в глаза. – Потом ни сил, ни  времени не будет.
      Коля помнил об этом. Он очень крепко усвоил, что надо использовать все шансы, которые предоставляет тебе судьба. Он отвёл взгляд от Иртыша и снова сконцентрировался на разговоре. Тот его не заинтересовал. Он опять посмотрел на реку:
      - Пойду, окунусь. Никто больше не хочет? – Спросил Семёнов.
      - Смотри, пловец,  течение быстрое. – Ответил Иван, разморено развалившийся на полотенце, заботливо захваченном для него Настей.
      - Не унесёт, да я и не далеко, только до левого берега и обратно. – Улыбнулся Семёнов и, повернувшись спиной к компании, пошёл к реке.
      Ольга смотрела ему в след. Среднего роста, мускулистый, сильный, он шёл пружинящей походкой, как кошка. Она подумала, что любуется им, и как-то сразу отвернулась, как будто испугалась своих мыслей: «Нет уж, хватит пока с меня любовных историй, немного пофлиртую и всё». – Подумала Ольга.
      - Ты что, подруга, задумалась, опять грустишь? Вон смотри, как Коля рассекает.- Подойдя к ней, сказала Ира.   
      - Ага, как дельфин. – Сказала Настя.
      - Спортивная школа, он же чемпионом области был среди юниоров по рукопашному бою.- Включился в беседу Иван.- Потом завязал чего-то. Только вы его не спрашивайте об этом, не любит.
      Семёнов заплыл за буёк и повернул обратно. Не потому что устал, а потому что течение начало его и в правду сносить, потом пришлось бы дольше возвращаться. Плыл он быстро, вкладываясь в каждый гребок, старался, вдруг Ольга смотрит. Метров за двадцать до берега сбавил ход, чтобы не запыхаться и не дышать как собака, высунув язык на плечо. Он плыл, наслаждаясь водой и солнцем, чувствуя, что вот она жизнь, в каждом гребке, здесь и сейчас, и только в этом есть смысл.                Поравнявшись, с продолжавшими дурачиться Ивановым и Светой, Семёнов услышал от Сереги, что ему пора в спасатели записаться, или в «Иртышское пароходство», буксиром. Света засмеялась. Коля сказал, что подумает, и немного отпыхиваясь, пошёл к берегу. Выйдя, он почувствовал прилив сил, усталости не было совсем. Как раньше на тренировке, чувствуешь избыток сил, и кажется, что можешь всё, или почти всё.
      А ещё он поймал на себе взгляд Ольги и снова ощутил азарт.
               
      
               

3.

      Развлекательный комплекс «XL» находился в центре города. В него входил ресторан, ночной клуб, и небольшой торговый центр. Располагался как раз возле Комсомольского моста, который соединял два берега реки Омки, впадавшей метров через пятьсот после него в Иртыш.
       Семёнов пошёл пешком, благо клуб располагался минутах в двадцати ходьбы неспешным шагом от его дома. Вечер был жарким, знойным. «Солнечный город», как называл Омск про себя Коля, только начинал остывать. Небо было чистым, кое-где появлялись первые звёзды, ярко сияла Венера.
      Коля шёл, и на душе было удивительно спокойно, он смотрел по сторонам, на проезжавшие мимо машины и проходивших людей. Он ощущал умиротворение, так бывает, когда вы чего-то боитесь, ждёте и боитесь, а это не происходит. Как будто бежите от грозы но успеваете забежать домой, до того как ненастье обрушится. Что-то подобное чувствовал сейчас Семёнов, и никак не мог понять по какому поводу. Он шёл, и ему было хорошо. Не было ни мыслей, ни тревог. Он просто шёл и радовался тому, что видит, что живёт. Казалось, город наполнился новыми красками, звуками, не знакомыми до этого. Только всё это многообразие было спокойным. Круглов чувствовал умиротворение, спокойную радость, он сам не знал от чего и особо не старался узнать, просто шёл.
      В таком настроении он и подошёл к, стоявшим недалеко от клуба, Серёги, Димы и Саши.
      Ещё раз поздоровались.
      - А остальные где?- Спросил Семёнов.
      - Бабы приедут скоро, - ответил Иванов, - Фролов с Настей задерживаются, может, вообще, не пойдут, там у них что-то срочное.
      - Понятно, Иван опять «вату катает». – Сказал Семёнов, и все улыбнулись.
     Фролов, несмотря на всю свою деловитость, иногда откровенно тянул время, не мог ответить ни «да», ни «нет» на простые вопросы. Это и называлось: «катать вату». Друзья иногда называли за глаза его «ватокат», «вата», и даже на день рождение, однажды, подарили ему среди прочего рулон ваты. Всё это носило характер беззлобных шуток. Иван редко когда обижался.
      - А вот и они. – Сказал Круглов, смотря на автобусную остановку.
      Коля повернулся к дороге и увидел, как из остановившейся маршрутки выходят девчонки. Последней была Ольга. Семёнов отметил про себя, что выглядит она потрясающе…

      …Ольга была, что называется, маминой с папой дочкой, в том смысле, что она очень любила родителей. Она любила и делала всё, чтобы они не расстраивались, чтобы гордились ей. Всегда старалась учиться хорошо. И у неё получалось. Родных братьев и сестёр у неё не было, родители души в ней не чаяли, но старались воспитывать её строго, не баловать.
      В школе Ольга быстро стала любимицей классного руководителя, Ирины Николаевны.
Она очень привыкла, что и дома, и в школе её любят и ждут от неё успехов.
      С самого рождения жила она в Сургуте, небольшом типично северном городе, начавшем бурно развиваться, лет двадцать пять назад. И развитие это очень тесно было связанно с добычей в Западной Сибири нефти. Город рос благодаря промыслу. Как раз в это время сюда приехали и познакомились родители Ольги.
      Папа Ольги, Олег Николаевич, работал на трубопроводе. В составе своей бригады, он устранял различные поломки, иногда возникающие на его участке. Часто они уезжали к месторождению нефти и там, после того, как дефектоскопист определял неполадки в трубопроводе, его бригада начинала свою работу. Затем они возвращались домой. Иногда Папа подолгу пропадал в этих командировках. Начинал он с обычного рабочего, но со временем стал бригадиром. 
      Мама, Илона Георгиевна, была Врачом скорой помощи. Всю жизнь она помогала людям. Ольга слышала, как люди говорили, что её Мама – врач от Бога.      
      Ольга Ермакова росла симпатичной девушкой, милой, но скромной и застенчивой. Ей очень хотелось нравиться, чтобы за ней ухаживали и её любили. Но в школе внимание к ней проявляли совсем не те, кто нравился ей. Да и внимания этого было гораздо меньше, чем получали другие девочки.
      Есть такой период, когда две, три девочки становятся «звёздами» класса или школы, и все мальчишки, или почти все стремятся завоевать их внимание, а если не пытаются, то     мечтают об этом. Так вот, Ольга смотрела на этих «Красавиц» и не могла понять, что с ней не так, что есть в них, и нет в ней. Кроме смазливых мордашек и того, что они более раскованно вели себя, она ничего не замечала. Но мальчишки видели в них что-то ещё, чего Ольга обнаружить никак не могла.
      В конце концов, это привело к формированию определённых комплексов, она стала считать, что что-то в ней не так, что она, не достойна того, чего ей так хочется. Видимо, она совсем не красива, да и просто не заслуживает чего-то хорошего. От этих мыслей она стала ещё больше ценить родителей, ведь они её сильно любили и считали самой-самой. Жаль, что кроме родителей, казалось, это мало кто замечал. Как она не старалась, как не меняла причёски, или наряды, результат был один. «Как порчу навели» - думала она.       
      Школа прошла для неё незаметно, во многом, поэтому. Ей просто было не интересно, и она стала ждать, ждать, что будет дальше.
      Ждать, и надеется на лучшее. Она так часто мечтала о счастье, о любви, о том, кто будет любить только её и всё сделает, чтобы она была счастлива. Из-за отсутствия реальных отношений в её мыслях сложился оторванный от жизни, во многом идеальный образ того, кто должен был сделать её счастливой. Этот образ был навеян книгами о прекрасных героях, которые она читала в огромном количестве, заполняя пустоту в своём сердце. Всё чаще она думала о любви.
      Ольга даже молилась об этом. Дело в том, что её родители, как и многие советские люди были не религиозны. Её никто не научил, как надо молиться. Просто Оля видела, как молится бабушка в своей квартире перед старыми, потускневшими иконами. Баба Поля даже водила её в церковь пару раз, когда Оля ещё была маленькой. Как-то раз Она пришла к бабушке в гости, и пока та занималась чем-то в ванной, Оля ждала в комнате. Она подошла к иконам, которые стояли на старом комоде. Взгляд её упал на икону Богородицы. Небольшая, в потемневшем от времени окладе, она стояла рядом с иконой Христа. Оля смотрела в глаза Святой девы Марии и просто думала; думала о себе и родителях, о бабушке и, конечно, о своих мечтах. Она молилась и не знала, что молиться.
      Ольга просто рассказывала об этом, как в детстве родителям дети рассказывают, что с ними произошло за день в детском саду, или на улице. По лицу текли слёзы, она всё шептала и ничего не видела кроме этой старой иконы. Бабушка тихо зашла в комнату и увидела Ольгу. Она ничего не сказала, просто умилённо смотрела на внучку. Потом подошла ближе, обняла, сама всплакнула,  целуя внучку в лоб.
      Вскоре Оле пришла мысль, о том, что ей нужно начать всё с начала и лучше в другом городе. Она просто шла в школу и представляла, как было бы здорово сменить своё окружение, всех этих людей, которые думают, что знают её, а на самом деле не знают, не видят и не ценят в ней чего-то главного. Как вдруг ей  захотелось освободиться от этой духоты, она ощущала себя в аквариуме, в банке, ей казалось, что ничего не изменится, всё так и будет развиваться дальше, если она не решится на этот шаг. Одно её очень расстраивало – придётся расставаться с родителями.
      Как-то раз Папа и Мама спросили её, кем она хочет стать. Ольга была в девятом  классе, и пора было уже решать, чтобы  и в десятом, и в одиннадцатом больше внимания уделить тем предметам, по которым предстояло сдавать экзамены. Она сама так и не могла решить, что же ее больше интересует. Тогда родители предложили ей поступать в медицинский институт на стоматологический факультет. Родители считали, что став стоматологом, Ольга получит хорошее образование и неплохо сможет себя обеспечивать. Ольга подумала, подумала и не нашла причин, почему бы ей так не сделать.
      Тем более в Сургуте не было стоматологического факультета. Ольга очень хотела пожить  самостоятельной жизнью, и в глубине души надеялась, что в новой обстановке, в новом городе она, наконец, найдет своё счастье.
      Выбирать нужно было между Тюменью и Омском. Как-то сразу остановились на Омске. Хоть он был и дальше, но зато в Омске жили дальние родственники – двоюродная тётка отца с мужем. Всё не одна Оля будет, да и проживание в Омске обходилось куда дешевле, чем в Тюмени. Тем более, что Мама Ольги тоже закончила Омский мед Институт, ныне Академию. Многие преподаватели всё ещё работали, и была возможность в случаи чего, «подстраховать» дочь. И самое главное – Стомфак, на который Ольга решила поступать, в Тюмени, по слухам, открывался лишь в следующем году, а в Омске он уже лет тридцать как обучал студентов. Так думали родители Ольги Ермаковой.
      Оля полностью сконцентрировалась на подготовке к поступлению. Для неё это был шанс в жизни, и она не могла его пропустить.   
      Выпускной и последний звонок прошли как-то без особых эмоций, она чётко понимала, что в школе ей не нравилось, а впереди была неизвестная, новая жизнь. Экзамены были сданы на «отлично», ей было жаль только того, что даже на выпускном вечере она не получила того, что ей было нужно – просто внимания. Нет, она, конечно, танцевала, но только с двумя мальчиками за весь вечер – Мишей и Сашей, своими одноклассниками. Но ни один из них ей не нравился. А те, кто нравился, либо проявляли внимание не к ней, либо просто пытались напиться. Так символично, школа заканчивалась так же, как и проходила. Ольге от этого становилось грустно, но она старалась думать о хорошем, об Омске.
      В Омскую Государственную Мед Академию она поступила без проблем. Как медалистке, ей было нужно сдать тест по биологии на отлично, тогда химию и русский можно было пропустить. Она сделало это без труда. Оля хорошо запомнила, как радовались родители. Она узнала свой результат и вышла на улицу. Экзамены проходили в Санитарно-гигиеническом корпусе на проспекте Мира, проще его называли Сангиг. Она позвонила родителям по сотовому телефону, они ждали её у родственников дома. День экзамена совпал с днём рождением тётки.
      Трудно описать, каким счастьем было для них то, что она поступила. Она стояла у Сангига, большого, старого здания с колоннами, в классическом стиле, несколько обветшавшего, и разговаривала с родителями по телефону, слышала радостный смех Мамы, поздравления Отца, они радовались как дети, и ей было тоже хорошо. По голосу Мамы Оля ощутила, как сильно та переживала. Когда они немного поговорили, Оля сказала, что скоро приедет, родители просили её приехать как можно скорее.
      Она стояла на остановке и ждала маршрутку, которая увезёт её на левый берег Иртыша, туда, где ждали её родители. Стояла и думала, что в её жизни очень скоро всё изменится, вся её жизнь, подобно поезду, переходящему по стрелке на новые рельсы, перешла на другой путь. Она ощущала, что теперь что-то в её жизни будет новое, чего-то старого, привычного не будет, но и сама её жизнь станет другой. Ольга сделала свой выбор и теперь её ждала неизвестность, это немного пугало, но вместе с тем было очень интересно.

      …Девушки только выбрались из маршрутки, когда их уже окликнули, оказалось, это были ребята. Ольга посмотрела, ища Семёнова, увидела. Он вместе с Ивановым махал руками, привлекая их внимание.
      Был приятный вечер, по раскалённым за день улицам чуть-чуть потянуло прохладой ночи. Ольге было интересно и весело. Она давно не смеялась, так легко и свободно. Вот уже пару месяцев, после того, как рассталась с Серёжей.    
      - Привет, красавицы, как добрались? – Спросил Иванов.
      - Спасибо, на общественном транспорте, как видите, – ответила Света, - тесновато, зато весело. Девчонки заулыбались, вспомнив, как смеялись в маршрутке.
      Зазвонил мобильный у Круглова, он поговорил быстро, а затем сказал:
      - Иван с Настей не пойдут, можем не ждать.               
      - Сколько сейчас времени? – Спросил Дима.
      - Пятнадцать минут двенадцатого, -  ответил Семёнов – можем заходить, в принципе. Только Лёве надо позвонить.
      - Не надо, я уже здесь. – Смеясь, сказал, незаметно подошедший, Лёва.
      - Молодец, Лёва, оперативно материализовался. – Среагировал Круглов на неожиданное появление.
      - Ну что, тогда заходим. – Сказал Коля.
      Компания двинулась в сторону входа, разговаривая. Семёнов шёл рядом с Ольгой.
      - Как настроение? – Спросил Коля, что бы с чего-то начать разговор.
      - Замечательно, - ответила Ольга. Её нравилось то, что Семёнов так явно проявляет своё внимание. - Как твоё?
      - С твоим появлением поднялось ещё больше. – Сказал Коля, широко улыбаясь.
      Ольга смущённо улыбнулась, но решила промолчать. Скоро зашли в клуб, немного постояв в очереди перед входом. Всё сопровождалось смехом, и лёгкими шутками, о которых на следующий день и не вспомнишь, но сегодня, в этот самый момент, безумно смешно. Ольга была рада отвлечься, ей нравился Николай, и она точно знала, что ничего серьёзного в отношениях с ним не будет. Просто нужен был кто-то, кто развлечёт сегодня вечером. Поэтому очень скоро  она начала общаться легко, без свойственного ей стеснения.
      Чернов заказал VIP-зону – диванчики и между ними небольшой стол. В клубе было темно, только что началась шоу программа, представляли нового ди-джея. На сцене танцевали два парня и две девушки, что-то говорил эм-си. Ребята сели за столик, заказали выпить: девушки коктейли, парни водки, кроме Семёнова, водки ему ни как не хотелось. Он взял себе сок, отшутившись, что у него спортивный режим.    
      - Ну, давайте, за знакомство, и за сегодняшний вечер! – Предложил Иванов. Все поддержали, зазвенели бокалы, компания зашумела. Разговаривать приходилось громко, почти кричать, гремела музыка. Это немного мешало Ольге общаться, не так уж часто она ходила в клубы, но ей всё равно нравилось. Пили быстро, заказали ещё и ещё. Болтали обо всём и ни о чём, об Омске, об учёбе. Оказалось, что Саша, как и Ира с Ольгой учится в ОГМА, только девушки на стоматологическом, а он на лечебном факультете. Коля учился в Сибирском Автодорожном Институте, а Серёга с Димой были из ПОЛИТЕХа. Света с Катей учились на факультете экономики, финансов и бизнеса, в УПиС, факультет этот был одним из самых престижных в городе, и просто так туда не попадали.
      - Давайте выпьем за наших прекрасных дам, - предложил Коля, вставая из-за стола – гусары – стоя! – закончил он под дружный смех. Парни встали, выпили, смеясь.
      Минут через десять пошли танцевать. Коля пригласил Олю. Музыка гремела, на танцполе было тесно, они танцевали, улыбаясь, друг другу, говорить было почти не возможно, только кричать. Через пару танцев, ди-джей поставил медляк, публика с восторгом встретила музыку. Коля приблизился к Ольге, они смотрели друг другу в глаза, он взглядом спросил: «Ты не против?». Глаза её блеснули, и Коля положил ей руки на талию,  они задвигались плавно и медленно. Можно было общаться, только говорить приходилось на ухо.
      - Как тебе в меде учиться, интересно? – спросил Семёнов.
      - Когда интересно, когда нет, нормально, в общем, бывает весело. А тебе в СиБАДИ?
      - Да, так же, по-разному, в наше время без высшего образования никуда. – Ответил Коля. - А не трудно учится, Круглов, например, «ботанить» страшно стал?
      - Привыкла, наверно, да я и не убиваюсь сильно, учусь, пока без троек. Что-то интересно, что-то не нравится, как везде, наверное. Кстати мы же соседи, в Нефтяниках наши корпуса рядомнаходятся.
      - Ага, - улыбнулся Коля, - соседи. Я тоже учусь потихоньку. Как и тебе, что-то нравится, что-то не очень. Оль, а ты хорошо танцуешь, занималась чем-то?
      - Да, - смущённо улыбнулась Ольга,- немного бальными танцами, немного восточными, дома ещё. Ты тоже хорошо двигаешься, но чем ты занимался, я уже поняла. Ты сейчас не тренируешься?
      - Нет, как начал готовится к институту, бросил, форму поддерживаю, бегаю там, плаваю.- Коле вдруг стало резко грустно, на секунду он вспомнил свой зал, тренера. Он вспомнил, что бегал утром последний раз месяца два назад, ещё до сессии. – Да и не нужно, надо двигаться дальше, я же не собираюсь становиться профессиональным спортсменом, так зачем время тратить, надо вкладываться во что-то одно главное, тогда и результат будет.
      Медленный танец закончился, Семёнов поблагодарил Олю, ещё раз сказал, что она замечательно двигается. Ольга сделала ответный реверанс в его адрес. После чего предложить еще заказать что-то из напитков. Они пошли к столику, когда пробираясь сквозь толпу танцующих, на них налетели смеющиеся Серёга и Света. Иванов прокричал на ухо Коле:
      - Как отдыхается? Времени зря не теряешь, правильно.
      - Хорошо, брат, да и ты тоже. – Они оба засмеялись.
      Света подмигнула Оле, и они с Серёгой понеслись дальше. Когда Семёнов с Олей подошли к столику, там никого не оказалось. Они сели и заказали по соку.
      - Ты когда про выбор говорил, то на папу моего был похож и словами такими же почти. – Продолжила Оля.
      - Ты знаешь, наверное, по тому, что мои предки мне тоже самое говорят, их слова уже моими стали. – Сказал Семёнов, и они заулыбались.
      - Они не хотят, что бы мы повторяли их ошибки. – Сказала Оля.
      - Да, это понятно, не знаю как твои, а мои уж как-то сильно стараются оградить от проблем. В колбе тоже нельзя жить, потом без ухода зачахнешь. – Ответил ей Семёнов.
      Они допили  сок.      
      - Ну, они нас любят, и это многое объясняет.
      - Конечно, и мы их, - сказал Коля, вставая из-за столика,- ну что, вы, сегодня ещё танцуете? – Спросил он, подавая ей руку.
      - Конечно. – Отозвалась Ольга.
      Коля почувствовал, что говорит и двигается она более раскованно, стеснение прошло. Это воодушевило его ещё больше. Они прошли на танцпол. Вскоре к ним присоединились Круглов, Ира, Лёва, а затем собралась вся их весёлая компания. Они танцевали и смеялись, пили и просто радовались. Ира не узнавала подругу. Казалось, Оля светилась от счастья. Коля почти всегда был рядом с ней. Они веселились, им было очень легко, они танцевали, растворяясь в музыке и не думая ни о чём. Ночь неслась на одном дыхании, и усталость совсем не чувствовалась.
      Круглов перемещался по танцполу как шаровая молния, танцуя то с одной, то с другой девушкой. Серёга и Света, Дима и Катя отрывались, как могли, парни уже изрядно выпили, но это не мешало им танцевать. Лёва и Ира больше сидели, разговаривая за столиком. Около трёх часов ночи  Иванов предложил продолжить вечер на квартире. Чернов с Катей согласились, Лёва и Ира тоже, Круглов, который, в общем-то, пришёл повеселиться и не искал продолжения вечера, даже не старался найти себе пару, просто танцевал. Понимая, что в квартире Иванова он будет лишним, отказался, сказав, что останется в клубе.
      Оля отказалась, не смотря на протесты Иры. Семёнов вызвался её  проводить. Она долго отнекивалась, потом согласилась. Ребята ещё раз выпили, попрощались и пошли на выход. Захмелевший Сашка пожал руку Семёнову со словами:
      - Выздоравливаешь, братко, как я погляжу.
      - Психотерапевт хороший, помог, - отшутился Коля, - давай, родной. Завтра увидимся, или созвонимся.
      Они обнялись.
      На улице, окончательно попрощавшись со всеми, ребята пошли пешком, до квартиры Иванова было недалеко. Ира немного постыдила подругу за то, что та «бросает её в самый ответственный момент». Потом обняла её, шепнув:
      - Расскажешь завтра, как всё было. – И улыбнулась.      
      Оля, улыбаясь, слегка толкнула подругу:
      - Он только проводит.
      Коля и Оля сели в такси. Ольга сказала адрес и посмотрела в окно. Машина, рванув с места, понесла их по ночному Омску. Сияние витрин, рекламы и фонарей, город играл красками ночи. Машин было очень мало, в основном такси, редкие, загулявшиеся прохожие – всё это создавало обстановку уединения и покоя, как будто весь этот праздник для тебя одной, ты главный зритель этого спектакля.
      - Красиво. – Вывел Семёнов Ольгу из состояния задумчивости.
      - Да, очень, - с чувством сказала она, - Я очень люблю ночные города. Так красиво и спокойно.
      Коля понимающе улыбнулся ей. Доехали очень быстро, не прошло и десяти минут, как машина, повернув у кинотеатра «Космос» въехала во двор, Ольги. Семёнов, разумеется, не дал ей расплатиться, Ольга, разумеется, протестовала. Поскольку домой она его не пригласила, хотя Коля и ждал этого, он попросил водителя подождать и проводил Олю до двери в квартиру.
      - Спасибо за прекрасный вечер и за день тоже. – Сказала она.
      Коля улыбался, ему вдруг, показалось удивительно милой эта смущённая, красивая девушка. Ни о какой телесной близости он уже не думал. Ему было просто хорошо с  ней.
      - Тебе спасибо, - ответил он, - хочешь, повторим?
      - С удовольствием, только у меня экзамен через два дня. – Ответила Ольга.
      - Давай вечером после экзамена куда-нибудь сходим, я тебе позвоню, если ты дашь свой номер.
      - Конечно, записывай. – Оля смутилась ещё больше, а Коля не удержавшись, улыбнулся ещё шире.
      Семёнов вышел из подъезда, сел в ожидавшее его такси, сказал свой адрес и задумался о заканчивающемся дне, о том, что он был интересным и наполненным, а ещё он думал об Оле. Он знал её чуть меньше двенадцати часов, а ощущения были такие, как будто они давно знакомы. Странное чувство радости вызывали мысли о ней. Он быстро доехал, расплатился с таксистом, и вышел из машины. Прежде чем заходить в дом, постоял перед подъездом немного. На душе было радостно, спать не хотелось, да и на улице, тёплой июньской ночью было очень хорошо. Асфальт и дома немного остыли от дневного зноя, было приятно зябко. Лёгкий ветерок шелестел листвой. Звёздное небо над его двором создавало впечатление сказочности, нереальности, он стоял один под разросшимся кустом сирени и думал о том, что всё в его жизни только начинается, он неосознанно чувствовал приближение чего-то хорошего.




4.

      Коля проснулся около десяти. Быстро встал, оделся. Прежде чем завтракать ему захотелось что-нибудь сделать, поразмышлял несколько минут и решил убраться в квартире. Бардак, который он сам устроил, наводил на него тоску. Семёнов собрал весь мусор, помыл полы, пропылесосил ковёр, собрал все грязные вещи и «зарядил» их в стиральную машину. Затем принял душ и приготовил завтрак. Семёнов чувствовал, что сейчас неважно что, надо просто что-то делать. Коля захотел что-то изменить, и он начал с самого простого, с уборки.
      Около двенадцати, взяв трубку телефона, он набрал номер Круглова. Тот явно только что встал, голос был ещё сонный. Коля сказал, что ему нечего делать и предложил пойти погулять, Саша согласился, но с двумя условиями: через два часа – раз, и второе - вместо прогулки он позвал Семёнова к себе. Коля согласился.
      Эти два часа Коля провёл за просмотром спортивного канала, там шла передача о Ку До, показывали соревнования, тренировки, потом показали повтор вчерашнего матча «Спартака». Когда прошло время, Семёнов выключил телевизор, так и не досмотрев матч, оделся и вышел на улицу. Пока шёл, он думал, мысли сами лезли в голову, мысли о нём, о Юле, о родителях и об этой девочке – Ольге. Слишком много вопросов на которые он не находил ответов: «Что дальше? Как с Юлькой быть? Что с учёбой, так и буду тащиться?»
      Самое противное было то, что он не был уверен. Раньше всё в его жизни было проще и понятнее. Сейчас же он никак не мог разобраться в себе. Не на один из терзавших его вопросов Коля не мог найти ответ.
      Она показалась ему точной. Он подумал, что надо обязательно поговорить об этом с Сашей.
      Коля подошёл к подъезду Круглова, нажал три железных кнопки на кодовом замке, замок щёлкнул, дверь поддалась, и он вошёл.
      Круглов открыл дверь квартиры, улыбаясь, сказал:
      - Здорово, брат.
      - Здорово, родной, как сам после вчерашнего.
      - Да я несильно-то бухал вчера. Пойдём в комнату, а то Батя после дежурства спит. Есть, пить хочешь?
      - Спасибо, завтракал уже. – Ответил Коля.
      - Ладно, думаю, от чая с печеньем и конфетами не откажешься.
      - Давай. Не откажусь.
      Они прошли в комнату. Работал компьютер, Саша качал какие-то программы с Интернета, поэтому не мог никуда уйти, но он твёрдо пообещал, что, как только закончит, они свободны. Затем  принёс чай и тарелку со сладким.
      - Как вчера время провёл? – спросил Коля
      - Танцевал, тёлок много было прикольных, но ты же знаешь, я верный.
      - Смотри сам, хозяин барин.
      - А ты как, добился своего? – Спросил Круглов.
      - И да, и нет…
      - Это как так, - перебил со смехов Александр, - Не получилось, депрессия ушла так глубоко? – Он продолжал смеяться.
      Семёнов молчал, лицо его сделалось мрачным:
      - Не знал, что стану импотентом в девятнадцать лет.
      - Да ты что, правда? Не верю! – Круглов резко перестал смеяться и как-то странно вытаращил глаза.
      - Ты бы себя видел, нет, конечно, всё нормально. - Смеялся уже Семёнов, Круглов толкнул его в плечо, и тоже хохотнул. 
      - Развёл. – Сказал Саша.
      - Прикольная она, нежная, что ли, трудно сказать, знаю только, что нравится она мне. – Продолжил Коля.
      - А Юля? Ты прости, конечно, что я тебе кайф обламываю, с одной стороны она тебя прямо встряхнула, и это хорошо, но есть риск добавить себе в жизни ещё одну проблему.
      - Как, вы – психологи, любите всё усложнять, - попытался отшутиться Семёнов. Но он понимал, что слова друга правдивы, он и так  последнее время прибывал в «разобранном состоянии», и появление любовного треугольника в его жизни ясности и простоты не добавляло.
      - Одно дело – просто секс, другое, если эти отношения станут чем-то серьёзным. Ты, конечно, сам разберёшься, я не сомневаюсь, но как твой психолог, - говорил Саша с улыбкой, - я тебе не советую сейчас ничего усложнять.
      - Спасибо, доктор. Где мои транквилизаторы? – мрачновато пошутил Семёнов.
      Тем временем загрузка закончилась, Круглов ещё немного пощёлкал клавишами, и, успокоившись, сказал:
      - Всё, можем идти.
      Они вышли на улицу, решили дойти до «Зелёного острова» - парка, расположенного вдоль Иртыша. Заросшие аллеи, близость воды привлекали сюда многих. Это был уголок спокойствия, находящийся в самом центре шумного города.
      - Понимаешь, в чём дело, - говорил Круглов, - не смотря на то, что ты бодришься, у тебя серьёзные проблемы. Я это вижу. Причём, ты сам не хочешь себе в этом признаться, потому, что боишься.
      - Блин, Круглый, ну чего бояться-то? – Удивленно развёл руками Семёнов. – Я же говорю, что это временное, да и посуди сам, у меня же всё хорошо, причин нет переживать, - говорил он, и сам осознавал, что начинает заводиться.
      - Вот видишь -  это защитная реакция. Ты боишься даже признаться себе, что есть в чём-то проблема, потому, что не уверен, что сможешь её решить. И я тебе не смогу помочь, пока ты сам этого весь не захочешь.
      - Что значит «весь»? – удивлённо спросил Коля.
      - Твой разум состоит из сознания и подсознания. Я сейчас не буду тебе приводить источники, не бойся. Это не я выдумал, просто прими как факт, - Круглов увлёкся, он говорил о том, что ему самому было очень интересно, жестикулируя, он рассказывал как хороший лектор о любимом предмете, - причём большая часть тебя – это подсознание. Это как айсберг…
      - Понял, понял, к сути давай. – Перебил друга, Коля, крайне не любивший нравоучений, нотаций и других отвлечённых разговоров.
      - Извини, увлёкся. – Серьёзно сказал Саша. - Суть в том, что подсознание – это та сила, которая всё делает. Ум, или сознание – капитан, а подсознание – команда. Хорошая команда, которая всегда делает то, что ей приказывает капитан, сбои происходят лишь, когда капитан постоянно приказывает плыть то в одну, то в другую сторону, или как у тебя. Команда уверенна, что капитан направляет судно на рифы, и слушать ничего не хочет. У тебя созрел внутренний конфликт. Ты заставляешь себя делать то, что тебе совсем не хочется, и часть тебя, очень большая часть, против этого. Эта часть желает тебе добра, потому, что желает добра себе. Вы - одно целое. Поэтому ты видишь сны со смыслом. Язык подсознания – язык символов, поскольку подсознание у человека было уже тогда, когда слов, речи, как таковой, ещё не было. Поэтому слова здесь работают слабо.
      Они шли по аллеи, в тени больших, разросшихся ив, с Иртыша дул влажный, освежающий ветер и Коля слушал, он как будто бы начинал понимать, что с ним происходит, внутри было чувство, что Круглов говорит правду.
      - Я могу только помочь, но это твой путь, и пройдёшь его только ты. Пока ты, Коля, сам не захочешь изменить ситуацию, не справишься, с сомнениями и страхом, мои усилия будут не эффективны. Ты готов измениться?
      Семёнов шёл и хмурился, он чувствовал раздражение, которое поднималось в нём, и он понимал, что слова Саши справедливы. Коля молчал. Он думал. В голове крутилась цитата из песни «Наутилуса»: « Скованные одной цепью, связанные одной целью…»
      - ОК, я осознал, - хмуро бубнил Семёнов, - в твоих словах есть правда, давай попробуем разобраться, я готов.
      - Отлично, не сомневался в тебе ни минуты, продолжим, – предложил Круглов.
      Коля кивнул.
      - Твоё сознание, кстати, именно с ним ты отождествляешь свою личность – это капитан, а подсознание – команда. Ты даёшь направление, оно гребёт, достигая цели. Ты отдаёшь команды, оно их исполняет. Обратная связь не слова, как я уже говорил, а чувства и образы. Всё просто. Надо быть внимательным к себе, - говорил, улыбаясь, Круглов, - движешься в верном направлении – чувствуешь себя хорошо, повернул на рифы – вот и апатия, уныние, а затем и депрессия. Сны – это вообще отдельная тема для разговора. Понимаешь? – остановился Круглов.
      - Понимаю, не такой тупой. Только, Круглый, у меня один вопрос: что не так, или в чём неверен мой курс?
      - Судя по всему – во всём. Говоря простым языком, ты живёшь не той жизнью, которой бы хотел. Твоё подсознание знает, какая жизнь будет для тебя гармонична, знает, для чего ты пришёл в этот мир, и  оно даёт тебе понять, что ты идёшь не туда. Ты должен изменить курс, чтобы не налететь на рифы.
      - Замкнутый круг какой-то, - не выдержал Семёнов, - оно знает, но не говорит, я не знаю, но иду. Разговор слепого с глухим. Бред какой-то.
      - Не скажи, просто тебя этому никто не учил. Наша система образования учит нас всему что угодно, кроме того, что действительно нужно, - Круглов улыбнулся своим словам, - нас, к сожалению, не учат понимать себя. Как мы вообще что-то можем понять в жизни, если многие из нас в себе до конца свои дней не разберутся. У людей даже мысли не возникает, остановиться и просто спросить себя: «Что ты хочешь? Для чего ты живёшь?»               
      Они остановились в месте, где открывался вид на Иртыш.
      - Красиво, согласен?
      - Мне не до красот сейчас, - напряжённо ответил Коля, - как выбраться из этого всего, как понять, что мне изменить.
      - Очень просто, если ты готов, то мы начнём прямо сейчас. Давай к реке спустимся.
      - Ага, поплаваем, самое время. – Ухмыльнулся Семёнов.
      Круглов внимательно посмотрел на него и сказал:
      - Пожалуйста, пойми, это очень важно. Твои эмоции – это ключ, это обратная связь, косвенный признак, по которому можно судить, туда ты идёшь, или нет. Ты испытываешь страх, чувствуешь, что проблема, которая есть, велика, и с ней тяжело справиться, поэтому ты даже не признаёшься себе в том, что боишься. А поскольку тебе приходиться об этом говорить, ты злишься.
      Семёнова раздражало всё, прогулка, Круглов, его состояние, то, что он понимал – Сашка прав. Он нервничал, но контролировал свои эмоции:
      - Давай, все-таки, ближе к делу. – Как можно спокойнее предложил он.
      Они спустились к песчаному берегу реки. Широкий и величавый Иртыш  спокойно нёс свои воды на север. Чайка пролетела над головой Коли, совсем низко. Ветер дул в лицо, приятно освежая. Шелестели листвой близстоящие Ивы. Всё это очень успокаивало.
      - Давай, - ответил Круглов, - тебе надо расслабиться и настроиться. Как будешь готов, начнём.
      - Да готов я уже. – Протянул Семёнов, успокоившись.
      - Встань к дереву, можешь спиной на него опереться, закрой глаза и не разговаривай.
      Коля послушно выполнял то, что ему говорил друг.
      - Упражнение медитативное, требует некоторой отрешённости, так что все вопросы потом. Дыши глубоко, - голос Круглова изменился, он стал спокойным, протяжным, убаюкивающим, - Слушай себя, как будто ты прислушиваешься к тихому шуму, какому-то звуку глубоко внутри себя. Ты идёшь по лестнице, спускаешься вниз. Видишь её?
      Сначала он ничего не видел, туман какой-то, потом, стал проступать образ.
      - Да, старая, винтовая, каменная, как в замках, стены старые, в руке факел, - Семёнов был заворожен видением, он представлял всё настолько чётко, что даже не успел удивиться, откуда взялось это видение. Он вообще не ожидал, что что-то увидит, - спускаюсь. Ступени пыльные, паутиной затянуты.
      - Спускайся, внизу дверь. Подойди к ней.
      - Да, вижу, деревянная, железом обитая, старая такая, массивная.
      - Открой её, говори, что видишь. – Говорил Круглов спокойно и властно.
      - Не поддаётся.
      - Ключ. У тебя есть ключ, открой.
      - А, да, - обрадовался Семёнов, - большой такой, старый, на поясе висел. Замок вижу, открываю, с трудом поддаётся.               
      Семёнов тянул на себя дверь, она открывалась очень медленно, с трудом. Он отворил её. За ней была серая мрачная комната, тоже каменная, маленькое окошко, похоже  помещение было на камеру в старой тюрьме. По середине на цепях прикованный, висел человек, грязный, измождённый, в каких-то лохмотьях. Он висел и смотрел на Колю, и глаза его были  ему знакомы.
      - Что за дверью? – спросил Круглов.
      - Камера, человек прикован. Знакомое лицо, не разберу.
      - Кто это? Ты его знаешь. – Уверено говорил Сашка.
      Семёнов всматривался в лицо, мурашки побежали по спине, стало страшно как во сне. Коля стоял и смотрел, он узнал узника. Это был он сам, только исхудавший, измученный и постаревший.
      - Это, это я. – Выдавил он из себя.
      - Помоги себе.
      Коля подбежал к узнику, в руке была связка ключей, он открывал замки, которые висели на цепях, через какое–то время он снял их все. Пленник упал со стоном, Коля подхватил его, взял на руки, уставшее, грязное лицо, губы слегка улыбались. Семёнов как будто смотрел в зеркало. Он понес его вверх по лестнице. Сердце колотилось, по щекам текли слёзы, губы шептали: «Держись, брат, повоюем ещё». Внутри клокотала злоба, желание защитить пленника, и убить любого, кто встанет на пути в этом мрачном месте. Он долго поднимался, шёл по коридорам, пока, наконец, не вышел из замка. Они оказались на лужайке.
      - Всё, вышли, - сказал он, - трава вокруг.
      - Вода есть? – спросил Саша.
      - Да, ручей, чистый, искрится.
      - Напои его.
      - Ага, умываю, пьет.
      - Пора возвращаться, готовься открыть глаза, потри их руками. – Спокойно и тихо говорил Круглов.
      Коля глубоко вздохнул, мысленно попрощался с узником. Воображаемые образы тут же исчезли. Семёнов потёр глаза, они ещё не высохли от слёз, в голове немного шумело, ощущения были странные, стало и легче и печальнее одновременно. Он медленно приходил в себя. Коля сел на корточки, прислонившись к той же иве, у которой стоял. Он сидел и молча, смотрел на Иртыш. Круглов сел рядом, минут через пять он спросил:
      - Что ты чувствуешь?
      - Как будто вывих вправили – легче, и вместе с тем хреново как-то.
      - Ты понял, что увидел? – продолжал Саша.
      - Ну, суть-то понял. Моё подсознание показало мне, что я себя сам в тюрягу закатал, причём жёстко так, по рукам и ногам себя связываю, от этого и депрессия, видимо. Только, конкретно, что я делаю не так, я всё равно не уловил. Что именно надо изменить. Честно говоря, мне сейчас говорить трудно, внутри всё крутится.
      - Посиди и послушай тогда, - Круглов прямо светился, он положил руку на плечо другу и продолжил, - Это отличный результат, я от тебя не ожидал.
      Семёнов слабо улыбнулся.
      - Нет, ты не понял, не в смысле, что ты тупой. Не ожидал такой эмоциональности. Образ достаточно яркий, видимо, слишком велик протест, подсознание откровенно давит, потому что дальше ты такой жизни не выдержишь. Ты правильно понял посыл, ты сам себя посадил, то есть ты заставляешь, СИЛЬНО ЗАСТАВЛЯЕШЬ, себя делать не то, что хочется, и жить не так как хочется. Ты сильный, волевой человек. Это и хорошо и плохо одновременно.
      Хорошо потому, что эти качества помогают достигнуть целей в жизни. Плохо потому, что если, вот как сейчас,  выбираешь неправильный курс, ты прёшь, как танк, как баран, и возражения со стороны подсознания не принимаются. Эта позиция опасна. Надо уметь спохватиться, остановиться на секунду и задать себе чёткий вопрос: «Я этого хочу? Туда я иду?». Кстати, говоря, про себя, лучше говорить: «Мы». Конечно, на людях говори, как хочешь, но в своих мыслях лучше приучить говорить себя: «Мы», чтобы за больного не приняли. Это своего рода дань подсознанию. Это снимает эмоциональное напряжение, уменьшает эгоизм, признаёт значимость подсознания, гармонизирует твою личность.
      Семёнов смотрел на реку, изредка на Круглова, но слушал внимательно, шум в голове успокаивался, ему становилось легче.
      - Круглый, ты прямо кладезь мудрости. – Полушутя, полусерьёзно сказал Семёнов. – А почему образ такой чёткий, я думал, для этого нужны какие-то вещества, там или долгие медитации?         
      - Спасибо, - улыбнулся Круглов, - это от тебя зависит, может быть у тебя эти упражнения легко идут, талант, воображение развито. Может, что называется, назрело. Ещё раз говорю, ты молодец, ты непросто вскрыл проблему, ты решаешь её. Если помнишь, во время медитации я сказал: «Помоги себе», я не говорил: «Вытащи его от туда», или «Защити себя». Ты сам это выбрал, твой образ, говорит о том, что ты готов активно решить проблему, ты готов измениться. Что ты чувствовал, когда выносил себя из тюрьмы?
      - Желание помочь, уверенность, - Коля подыскивал точные слова, - я был готов убить любого, кто помешает, и нападёт.
      - По духу, ты - воин, ты готов справиться, я верю, что ты всё сможешь. На сегодня всё, упражнений хватит, пару дней поразмысли, что конкретно ты должен изменить. Когда родители приезжают?
      - Через неделю, Юля - через две.
      - Сейчас самое благоприятное время, чтобы разобраться в себе, - сказал Круглов, вставая, он подал руку Коле, тот взялся за неё и встал.

      …Круглов после того случая с Цоколем даже ходил на тренировку к Коле, месяца три- четыре не пропуская. А потом бросил. Рукопашный бой не увлекал его так, как Семёнова. Для Круглова это занятия были, скорее, чем-то необходимым, правдой жизни. Да и для поддержания себя в хорошей форме лучше нельзя было придумать. Помимо физической нагрузки, реакции, выносливости в спарринге и упражнениях, тренировки укрепляли его дух, а это, как считал Саша, необходимо каждому мужчине. Иногда он просил Семёнова спарринговаться с ним, чтобы не забыть полученный опыт.
      Так же тренировки укрепляли его разум - умение быстро мыслить и принимать решения. Ещё не раз пригодились ему навыки, приобретённые в спортзале.
      Саша часто мечтал. Когда он был один, и нечего было делать, или перед сном, он думал о том, что хотел бы иметь. Представляя, что он богат, полон сил и занят любимым делом, он испытывал настоящее счастье. Он видел себя за рулём дорогой машины, рядом сидит красивая девушка и улыбается ему, а он улыбается ей, он здоров и селён. Ощущение счастья охватывали его.
      Отец всегда говорил ему, что чтобы быть счастливым, мужику надо заниматься любимым делом, и найти свою, любимую женщину, ту с кем, действительно, захочешь прожить всю жизнь. Саша в пятнадцать лет, конечно, не знал чем заняться, что является любимым делом для него, но он точно знал, что хочет делать, что-то хорошее, чтобы помочь людям. Он представлял, просто проговаривал про себя, когда мечтал, что занят тем делом, которое приносит ему счастье, окружающих делает счастливыми, которое очень полезно, и приносит ему денег более чем достаточно.
      Со временем, его мечты стали более точными, сложились в, своего рода, упражнение, целый ритуал. После этих упражнений он чувствовал себя более спокойным и счастливым. Он ощущал реальность происходящего, и скоро поверил, что так и будет.
      А через некоторое время Саша заметил первые изменения, он ощутил, что деньги стали приходить легче, и их стало чуть больше, Круглов даже иногда находил их на улице. Сначала он не придавал этому значения, но вскоре заметил, что девушки стали больше обращать на него внимание. Последнее, что его убедило и, можно сказать, «добило» – это была покупка родителями подержанной «Тойоты». Было это в девяносто восьмом году, за пару месяцев до дефолта у них скопилась определённая сумма, Папа предложил купить машину, посовещавшись на семейном совете, решили занять денег и исполнить Мамину мечту – купить иномарку. Тем самым они приобрели машину и счастливо спасли накопленные рубли.
      Отец давал Саше вести машину по дороге на дачу, там где не было гаишников, тот был просто счастлив. Ощущения были почти такими же, как во время медитации. Это были первые шаги, пускай небольшие, но они доказывали, что его метод работал.
      Круглов быстро понял, что своими мечтами воздействует на свою судьбу. Он начал читать разные книги, чтобы найти ответ, как это получается, не переставая мечтать. Книги, в свою очередь, стали попадаться ему как раз те, что надо. Перелопатив много разной литературы, по парапсихологии и психологии, эзотерике, даже статьи по квантовой физике, он находил, то тут, то там, обрывки информации, и постепенно эти сведения складывались, подобно красочной мозаике, в единую картину. Он перечитал всего Кехо и Лазарева, Уолша, Джоула, Зеланда, Козлова, Хиксов, и понял главное: «Вселенная не раздаёт награды и не рассылает подарки. Она просто даёт вам то, о чём вы просите». Эта цитата из книги Клауса Джоула во многом раскрыла ему глаза.
      «Вот почему и «плохие» и «хорошие» люди могут разбогатеть, достичь своих целей, реализоваться. Просто для вселенной они не плохие и не хорошие. Она слышит всех и даёт каждому то, что он просит. Надо только уметь правильно попросить». - Так думал Саша.
      Для него весь Мир представлялся теперь мастерской, где каждый мог творить, только нужно было освоить это мастерство. Круглов осознал, что больше не слепой котёнок, тычущийся в разные стороны. Он ощутил в своих руках штурвал, с помощью которого процессом жизни можно было управлять. И ещё Саша понял, что это своего рода искусство. Он решил овладеть этим искусством в совершенстве.
      Вскоре у него стало получаться. Он играл со своими мечтами, представляя – визуализировал то, что хотел бы пережить, или то, чем хотел бы обладать. Он представлял различные картины, но не со стороны, а проживая их от первого лица, как непосредственный участник.
      Он получал удовольствие, ощущая, что уже богат и успешен, счастлив и знаменит. Представлял, что его родные и близкие, просто люди рядом, тоже здоровы и успешны. Он желал всем окружающим того, что желал себе сам. Саша ощущал реальность воображаемую, а потом просто отпускал всё и не переживал, что пока ещё нет того, что он представлял, он верил, что так и случится.
      Для него эти занятия стали чем-то вроде хобби. Отдыхом и любимым делом. В его жизни стало больше радости и счастья, он сам режиссировал свою жизнь. Небольшие желания стали сбываться влёт, очень быстро, значит и что-то глобальное, что он загадывал, тоже сбудется, он верил.
      Саша верил, что его подсознание обязательно приведёт его к достижению целей, которые он поставил перед собой.  Просто надо настроить себя, как приёмник на нужную радиоволну, и всё обязательно получится.
      Он понял, что мысли материальны, в том смысле, что есть прямая связь между тем, что ты думаешь, и тем, что ты имеешь. Сотни тысяч мыслей, проносящиеся у нас в голове за день ориентируют наше сознание на определённое настроение, всё вместе это призывает наше подсознание к определённым действиям.
      Это как сад, который надо возделывать постоянно. Если ты внимателен к своим мыслям и чувствам - в твоём саду растут цветы и деревья, которые ты посадил; позволяешь себе думать о том, что не хочешь, периодически находишься в страхе, раздражении, унынии – и твой сад зарастает сорняками. Только потом пенять можно только на себя. Кто виноват, что денег мало, жена пилит или дети не удались. Только ты сам. Круглов осознал, что мы сами кузнецы своего счастья, как и несчастья, впрочем.
      Каждый сам выбирает то, как он хочет жить, даже если отказывается от выбора – это тоже выбор. И никто кроме нас самих не отвечает за него.
      Много позже, когда вышел фильм «Секрет», Александр с удивлением обнаружил, что многие люди по всему миру знают и умеют пользоваться этим даром. Они уже достигли внушительных результатов. Круглов параллельно шёл таким же путём. Это поразило его, ещё больше уверило в своих силах. Появилось такое чувство, как будто всё в твоих силах, нет ничего недостижимого.
      Саша стал более внимателен к своим мыслям и чувствам. Его девизом была старая китайская поговорка: «Прежде чем сказать подумай, прежде чем подумать, подумай дважды».
      Круглов и Семёнов учились в одном классе, сидели за одной партой. Им всегда было о чём поговорить, после событий с Цоколем они особенно сблизились. Пару раз, даже, ходили на свидания вместе. Как-то раз они познакомились с девчонками на улице и потом гуляли и ходили в кино вчетвером.
      Саше нравилось встречаться с разными девушками, дело было не в том, что ему хотелось больше секса,  просто нравилось общаться. Он получал удовольствие от того, что может рассмешить девушку, от того, что им с ним интересно, да и все они были такими разными, это всегда приводило его в восторг. Он получал удовольствие, драйв от разнообразного общения.
      Круглов часто влюблялся, но разрывы переживал, легко. То ли чувства были пока несерьезными, то ли он сильно не к кому не привязывался, но из-за несчастной любви никогда ещё он не терял ни сон, ни аппетит.
      Семёнов же больше любил постоянство, если он начинал встречаться с кем-то, то отношения были продолжительными, и достаточно тяжело переживал расставания.
      Круглов ходил на самые различные курсы по саморазвитию, будь то скоростное чтение, или улучшение памяти; йога, или различные эзотерические семинары, он быстро погружался в тему, брал, то, что было ему нужно, и так же быстро переключался.
      Николай же все силы направлял на одно-два направления и старался в этом добиться совершенства.
      Ярким впечатлением для Круглова стали курсы Норбекова. Смесь медитативных упражнений, юмора, смеха и немного физической нагрузки, в течение десяти дней, творили чудеса. Многие его одногруппники стали лучше видеть, избавились от других проблем со здоровьем. Саша был здоров, но за десять дней он избавился от  шрама на груди, полученного в детстве. Шрам просто исчез на следующий день после того, как они в группе сделали упражнение, направленное на снятие шрамов, и очистку кожных покровов. С точки зрения традиционной медицины – это было невозможно, и он это знал, но также Саша понимал, что шрам действительно исчез. Ещё он подрос на три сантиметра за время посещения курсов.
      Круглов ещё раз убедился, что нет ничего невозможного, ни для Духа, ни для Тела. Надо просто знать, как правильно работать.
      Ещё Саша нашёл на курсах прекрасных друзей: Веронику – студентку ОМГУ и Игоря с Витей – студентов Медакадемии. Они частенько встречались, обсуждали самые разные темы, веселились, впоследствии, ходили на разные семинары вместе.
      Но самым большим изменение для Саши, произошедшим на этих курсах, стало то, что он понял – насколько неправильно он относился к людям и себе, к своей жизни. Он ощутил «вкус» этой жизни, стал учиться наслаждаться каждым прожитым днём, каждой минутой. Саша понял, что не любил себя, не ценил своё здоровье. Их наставник говорил, что нельзя напоить другого, если твой кувшин пуст, как можно кого-то любить, если не любишь себя.
      Во время одного из занятий всей группой они делали медитацию-прощение. Наставник попросил всех закрыть глаза и представить себя, идущим по дороге своей жизни.
      - К вам подходят те люди, на которых вы обижены, - плавно, размеренно говорил он, - либо те, у кого вы хотели бы попросить прощения.
      После того, как Саша представил несколько человек, он увидел, как к нему подходит маленький мальчик. Этот ребёнок показался ему смутно знакомым. Это был он сам, только в возрасте пяти-шести лет. Мальчик плакал, Саша подошёл к нему и, вдруг, ему открылось, насколько он не обращал внимания на то, что хочет он сам; сколько раз обижал он себя, даже не замечая этого.
      Он почувствовал всем сердцем, что любит этого мальчика без условий, просто, за то, что он есть, как любят маленьких детей. Он взял его на руки и успокоил, тот прижался к нему и поцеловал. Круглов плакал, когда закончилось упражнение, щемило в груди, было обидно и больно. Он понял, что должен сделать счастливым себя, ведь нет никого ближе тебе, чем ты сам. Как может человек искренне кого-то любить, уважать, если он относиться к себе как к скотине, постоянно требуя, и понукая самого себя, если не делает ничего, чтобы быть счастливым, может быть тогда счастье одного человека станет счастьем многих, окружающих его людей.   
      Эта любовь к себе не имеет ничего общего с эгоизмом. Круглов, изменив отношение к себе, начал больше ценить родных и друзей, он стал по-настоящему благодарен Вселенной, Богу за то, что имеет, он был счастлив, оттого, что просто живёт.
      Он становился с каждым днём всё счастливее, и теперь ему хотелось, чтобы люди вокруг были тоже счастливы. Только в этом он видел смысл жизни.
      Одно время Саша погрузился с головой во все эти упражнения и медитации. Он заметил, что меньше общается с друзьями, меньше стало радости в жизни. Вскоре Круглов понял, что развитие должно быть гармоничным, как будто ты одновременно идёшь несколькими дорогами.
      Так, например, человек за день может сходить на работу, в обеденный перерыв дочитать интересную книгу, вечером придти домой, и провести вечер с семьёй. Этот человек за один день сделал несколько шагов по разным дорогам, разным путям: Путь работы, Путь личного развития, Путь семьи.
      Круглов осознал, что ему ближе гармоничное движение по многим дорогам, нежели упорное и быстрое движение одним путём.
      Сашу очень привлекала культура востока - Китая, Японии, Индии. Ему нравилось в ней стремление к  внутреннему росту, гармони, счастью. Все те упражнения и медитации, которыми он овладевал, родом были с востока. Он много читал книг об этих странах, их истории. Обожал восточную музыку.  Ему очень нравились труды Конфуция, Шри Пуньджи. Конечно, в силу возраста он, может быть, и не мог полностью их осознать, но он к этому и не стремился, он брал то, что ему было нужно, и шёл вперёд.
      В конце десятого класса Круглов окончательно определился с тем, кем хочет стать. То, что он будет врачом, он решил давно, но вот каким, долго не мог выбрать. Хирургом как отец быть не хотелось, хотя в этой специальности были свои плюсы, как-то: реальная помощь больным, страдающим людям, интересная работа, и что особенно нравилось Саше – в хирургии всегда было весело.
      Хирурги часто шутили, разыгрывали друг друга. По крайней мере, так было на работе у отца, когда Саша к нему заходил. Скорее всего, смехом и шутками они просто снимали напряжение от чудовищных нагрузок. Иногда операции шли по восемь часов.
      Но также в Хирургии были и свои минусы: низкая зарплата, сумасшедшие нагрузки, чтобы что-то заработать отцу приходилось больше работать, дежурить, отдыхал он мало.
      Да и по складу своего характера – большой любви к общению с людьми - Круглову не подходила эта работа. Он чувствовал, что добьётся большего, если будет помогать людям не с физическими проблемами, а с эмоциональными. Он решил стать психологом.
      Родители его решение, стать врачом, поддержали. Папа потому, что будет продолжена династия врачей, Мама, поскольку в Медакадемии было много знакомых, и поступить туда Саше будет легко, даже если с экзаменами не заладиться.
      «Хоть не переживать: поступит, или в армию заберут». – Думала она.
       Только со специализацией они посоветовали не торопиться, войти в курс дела, поучиться, потом решить. На том и сошлись…

               
               
   

                5.


  Ольга сидела дома и «зубрила» биоорганическую химию, на подготовку к экзамену у неё оставалось ещё два дня, а успеть повторить нужно было много. Она именно зубрила, потому что давалась ей эта наука тяжело, скуку наводила страшную. Да и мысли «уходили» её всё время в сторону. Она вспоминала, как после успешной первой сессии её провожал домой Сергей. В памяти сразу завертелись, проснулись и полезли из всех углов фразы, сцены, мысли – всё то, что она вот уже полтора месяца, как хотела забыть…
      …Ольге сразу понравилась её 170 группа. Почти все были приезжими, в основном с Севера. Один парень по имени Платон - приехал из Казахстана.   Одна девочка была местной, из Омска , её и назначили старостой группы. Все были молодыми, в основном, как и Ольга, после школы, только Платон успел закончить медколледж у себя на родине. Ольгу сразу удивило и запомнилось его имя, которое не очень вязалось с восточной внешностью. Одно это сочетание производило впечатление. 
      Старосту звали Ирой Сафроновой, её родители были стоматологи. На их курсе было несколько представителей династий стоматологов. С первых занятий Ира с Ольгой нашли общий язык и вскоре стали подругами. По взглядам на жизнь, характеру, даже внешне они были похожи, первое время их даже принимали за сестёр.
      Группа у них была дружная, но ближе всех Ольга общалась помимо Иры с Настей. Настя Колыванова приехала из Радужного. Маленького северного городка. Ольгу заинтересовало его название, и она спросила, из-за чего город его получил. Настя ответила, что точно не помнит, но вроде бы, когда в том месте высадились первые геологи или строители был дождь и радуга. 
      Часто вместе они ходили в кино, клубы, вместе готовились к занятиям. Учёба в Меде Ольге не нравилась. Вся эта анатомия и латынь требовали постоянной зубрёшки и давались знания ей очень тяжело, но она понимала, что без этих предметов в будущем ей не обойтись, продолжала грызть гранит науки. Надеясь что, когда дойдёт дело до практики, ей понравиться больше, да и не привыкать ей было учить то, что не интересно.
      У Ольги в группе парней было четверо: Тагир, Петя, Олег и Платон. Петя как-то сразу понравился всем девчонкам. Приехал он из Нижневартовска. Красивый, весёлый, сын богатых родителей, он умел произвести впечатление.
      Частенько, когда их группа собиралась у кого-то в квартире, или шла в клуб, Петя приходил вместе с двумя, тремя друзьями. Он быстро перезнакомился, казалось со всем городом, друзья у него были и в меде и в других институтах, как приезжие, так и Омичи.
      Постепенно Ольга с подругами влилась в Петину компанию. Компания эта была разношерстная, но весёлая. Всё чаще они проводили свободное время вместе.
      Однажды  отмечали день рождение кого-то из друзей Пети, она точно не помнила. Всё проходило на Петиной съёмной квартире. Ольгу пригласил потанцевать Сергей, один из его близких товарищей. Они веселились весь вечер, танцевали, смеялись, было много конкурсов, каких-то глупых, но очень смешных игр, потом он проводил её домой.
      После этого дня рождения они встречались почти каждый день. Голубоглазый брюнет, спортивный и озорной, он сразу понравился Ольге. Кроме того, он был из богатой семьи и никогда не скупился на подарки, кино и рестораны, что тоже нравилось Ольге. Наконец-то её желания начинали сбываться.
      Он учился на факультете Предпринимательства и международного бизнеса. Это был самый Элитарный факультет в Омске, относился он к Академии Экономики и Права и располагался по соседству с Транспортным Университетом.
      Учёбой Сергей, как и Петя, почти не интересовался, в первую сессию всё, что было можно, он купил. Зато души не чаял в своей машине – Тайоте «Селика», подаренной ему родителями, после его поступления в ВУЗ. Вместе с друзьями он участвовал в уличных гонках – форсаж, как  называли их в Омске.
      Вскоре Сергей предложил Ольге быть его девушкой. Она как раз сдала последний экзамен первой сессии. Домой Ольга поехала абсолютно счастливой.
       Он отвёз её на вокзал, посадил в поезд. Ольге было и радостно, и грустно одновременно. На прощание они поцеловались. Сергей говорил, что будет скучать, чтобы она приезжала скорее, он был грустен. А Ольга была рада, что он любит её, ведь она сама  так любила, что хотелось кричать от счастья.
      Через две недели, когда Ермакова вернулась в Омск, Серёжа встретил её с букетом алых роз. Он улыбался, шутил, Ольга же была словно пьяна от счастья и радости. Они поехали к ней на съёмную квартиру. Потом Серёжа повёл её в ресторан, отметить приезд. Ольга словно плыла, наполняемая ощущением радости и покоя. А затем была их первая ночь, и она кричала от счастья и любви…
      …Ольга сидела и плакала, как будто всё это было вчера. Нет, не прошла ни обида, ни опустошённость. Они просто ушли вглубь, воспоминания, цепляясь одни за другие, впиваясь в память острыми шипами тех роз, которые он ей дарил, пробудили эти чувства, усилили их…
      …Ольга ощущала счастье, она думала только о нём и жила им. Так продолжалось две недели после её возвращения, а потом она просто стала замечать, что в Серёже что-то меняется, она чувствовала это сердцем, и любящее сердце её всё чаще тревожилось, словно ожидая недоброе.
      Он стал чуть реже у неё появляться, хотя говорил, что сильно её любит. Что-то тяготило его, это было видно по его взгляду.
      Через какое-то время Ольга не выдержала, и прямо спросила его, о том, что с ним происходит. Сергей рассказал, что за пару месяцев до того, как они познакомились, он расстался с Девушкой. Он рассказывал, и было видно, как тяжело ему говорить. Света, так он сказал её зовут, долго не могла понять, что они расстались, потому, что он прямо не мог сказать, просто перестал ей звонить, а она звонила, даже приходила к нему домой, устраивала истерики на улице. Периодически это продолжается и до сих пор.
      На прямой вопрос Ольги: «Ты её любишь?» Серёжа ответил смущённо, что нет, не любит, просто ему не по себе от этого, ему просто жалко её, но он не знает, как её от себя отвести. Он много говорил, она слушала. Ольга первый раз подумала, что он её разлюбил.               
И этот страх поселился глубоко в душе.
      А потом ещё через неделю Сергей не показывался и не звонил три дня. Она промучилась, не спала по ночам, ревела. А потом он позвонил и приехал вечером в понедельник. Она ни чего не спрашивала, просто заплакала, когда его увидела. Серёжа успокаивал её, говорил, что ему пришлось уехать с отцом в Новосибирск на два дня, а телефон он забыл, да и вообще закрутился.
      Ольга видела, что он врал, но её грела мысль о том, что раз он пришёл к ней, значит, она ему нужна. Она немного успокоилась. Эту неделю они встречались каждый день, кроме пятницы и субботы. Он позвонил и сказал, что не может приехать, надо помочь Отцу.
      Всё это время Ира, видя, что твориться с подругой, старалась ей помочь, когда его не было, она приезжала к ней, звонила, пыталась как-то её отвлечь.
       Она говорила Ольге, что с ним что-то не так, возмущалась, почему он её мучает, почему так ведёт себя. Ольга защищала его, они даже чуть не разругались.
      В воскресение Ира повела подругу в кино. Шла какая-то комедия, Ольга не хотела идти, но Ира пришла к ней с двумя билетами, сказала, что ей совершенно не с кем  идти. Они поехали в Кинотеатр «Маяковский».
      Когда они подходили к кинотеатру, Ольга увидела, как из касс выходит Серёжа с какой-то девушкой, длинноволосой шатенкой, они смеялись, и что-то оживлённо обсуждали.
      В этот момент для Ольги как будто всё остановилось. Теперь она понимала, что значит выражение: «Землю выбили из-под ног». Всё поплыло перед глазами, она даже закачалась и не упала только по тому, что Ира крепко держала её за руку.
      Ольга молчала, слёзы текли по щекам.
      - Вот, ублюдок,- гневно просипела Ира, - Поехали домой, подруга. Забей на этого урода морального.
      Ира узнала ту девушку. Это была Света Королёва – близкая подруга одноклассницы Иры. Ира в тот же вечер позвонила своей подруге и исподволь расспросила о Свете.
      Оказалось, что Свету действительно бросил парень – Сергей, что та его сильно любит, но  в последнее время, начиная с зимних каникул, благодаря усилиям Светы у них всё наладилось. Они снова встречаются, Светка счастлива.
      Ира рассказала всё Ольге.
      Ольга, наконец, полностью поняла, в какой ситуации она оказалась. Она открылась этому человеку, отдала ему половину себя. Словно вентиль внутри открылся, и вся та зажатая, нереализованная любовь хлынула из неё, какое это было счастье. Остановить этот поток Оля уже не могла, ей было мучительно больно. Взамен она получила лишь невнятную болтовню и редкие встречи.
      «Как старую тряпку, выкинул за ненадобностью». – Думала она.
      Скорее всего, она была для Сергея временным утешением после длительной ссоры со своей девушкой, отдушиной. И уж конечно он не любил её, если он вообще кого-то любил, кроме себя.  Потому что если человек действительно любит, он не может сделать так больно…
      …Вот уже два месяца прошло, а боль всё не унималась. Ольга сидела, плакала и вспоминала, снова плакала. Если бы не Ира с Настей, неизвестно вообще как бы она отошла от разрыва с Сергеем. Ведь он разломал её самые светлые мечты.
      «Я обязательно буду счастлива!» - Думала она, вытирая слёзы: « И хватит реветь. Сама виновата, выдумала себе принца, а он оказался непонятно кем».
Ольга немного успокоилась и продолжала читать, просто чтобы не думать.
      Около часа дня заиграл её мобильник, мелодия была общего вызова, разговаривать ни с кем не хотелось, но она всё же посмотрела на телефон. Это был Коля.
      «Ах да, мы же договаривались созвониться сегодня, может не брать?» - подумала она, но потом всё же ответила.
      - Привет, Оль, как подготовка?
      - Привет, - голос её показался ей самой чужим и усталым.
      - Что так грустно? Что-то случилось, я не вовремя звоню?
      - Нет, Коль, вовремя, просто заучилась немного. – Ответила Ольга и постаралась улыбнуться.
      - Когда Экзамен-то?
      - Скоро, но учить много. – Сказала Ольга ещё дрожащим голосом.
      - Оль, давай так, я не буду ходить вокруг, да около, а скажу сразу, зачем звоню. – Коля чувствовал, как начинает нервничать, чего за ним раньше в общении с девушками не наблюдалось. Он даже немного удивился этому.
      - Коль, ты меня пугаешь. – Серьёзно сказала Ольга.
      - Извини, - немного растерянно сказал Семёнов, - просто давай вечером в кино сходим. Ты до вечера успеешь план по учёбе выполнить на сегодня? – Так же напористо спросил он.
      - Успеть-то успею, а откуда ты про план знаешь? – Заинтересовалась Оля.
      - Ну, ты девушка серьёзная. Это сразу видно. Легче учить по плану. Я предположил…
      - Логично, - улыбалась Оля, она заметила, что даже обрадовалась звонку своего нового поклонника, как назвали бы раньше его в романе, или сказала бы Бабушка Оли, - А у тебя у самого-то план есть? – Этот трёп всё больше поднимал ей настроение, их отношения напоминали игру.
      - Конечно, есть, - не поддался Коля.
      - Ты тоже серьёзный человек. – Заключила Ольга.
      - О-о-о, - растянул он, - ещё какой, - Ну так что, давай в восемь возле Маяка. – Вернулся Семёнов к теме.
      - Подожди, подожди, - Оля сделала паузу, намеренно, ей нравилось подразнить его, - на что хоть пойдём.
      - Там разберёмся. Главное не на что, главное с кем.
      - Польщена, ну давай. Где  возле Маяка?
      - На скамейке возле касс. – Предложил Коля.
      - Хорошо, до встречи.
      - Пока.
      Ольга положила трубку, на несколько секунд задумалась.
      «На скамейке возле касс», - мысленно повторила она, - «как символично, прямо мистика»! Потом продолжила читать.

                6.

          Коля уже купил билеты, когда, выходя из касс, увидел Ольгу. Ему очень понравилось, как она выглядела, он даже ощутил что-то вроде слабого удара током. На ней был синий сарафан, лиф подчёркивал её полную грудь, на её длинной шее красовалась бижутерия. Кулон, в виде переплетающихся ветвей и цветка бирюзового цвета, такие же серьги. Лёгкие босоножки. Всё ей шло, было подобранно по фигуре, к цвету глаз. Увидев его, она улыбнулась, показав жемчуг своих ровных зубов.
      Он подошёл, улыбаясь, они поздоровались. Коля сказал, что билеты остались только на комедию и на фильм ужасов. Поэтому он позволил себе купить билеты, выбрал комедию «Жигало 2».
      Ольга сказала, что ей всё равно. Пошутила, что, мол, главное не на что, а с кем, спросила, смотрел ли он фильм? Коля сказал, что смотрел первую часть. Было смешно.
      Они пошли в зал. Уже минут через десять Семёнов был разочарован, фильм оказался редкостной пошлятиной. Если первая часть ещё была на гране, то вторая уже была за гранью, и смешного было гораздо меньше.
      «Б…., ну куда я её привел, сейчас подумает, что я озабоченный.»
      Ольга смеялась, но как Коле казалось, скорее из вежливости. Он снова начал нервничать, не хотелось всё испортить этим дурацким фильмом. Немного подождав, Коля спросил, склонившись над её ухом:
      - Тебе нравиться?
      - Ну, да. Нормально. – Как то неуверенно ответила Оля.
      - Хочешь, пойдём в кафе посидим, или просто погуляем?
      Она немного помолчала, а потом, улыбнувшись, ответила:
      - Давай лучше просто погуляем.
    
      Это был прекрасный летний вечер, они шли по Спартаковской улице вниз, к  Иртышу. Затем повернули на набережную Оми. Болтали о городе, учёбе и друзьях, обо всём. Разговор шёл без напряжения, сам собой. Им было интересно вместе. Коля даже поймал себя на мысли, что знает её давным-давно. Просто они долго не виделись, а теперь, наконец, повстречавшись, никак не могут наговориться.
      Незаметно прошло два часа. Коля заметил, что Оля начинает уставать, и предложил поймать такси и отвезти её домой. Ольга отказалась, но проводить себя разрешила, предложив добраться на маршрутке.
      Минут через двадцать пять они были у дома, в котором жила Ольга.
      - Спасибо, за прекрасный вечер… – Уже было начал прощаться Коля, как она его прервала:
      - Коль, если хочешь, пойдём ко мне. Напою тебя чаем, а то ты, наверное, проголодался уже? – Немного стесняясь, проговорила Ольга.
      Семёнов не ожидал такого поворота, но с радостью согласился.
      Факт того, что Ольга его сама пригласила, воодушевлял его, значит, он ей тоже нравиться. С этими мыслями Коля переступил порог квартиры Ольги.
      Это была типичная съёмная однокомнатная квартира, каких Коля насмотрелся, заходя к своим друзьям и знакомым – приезжим студентам. Недорогая мебель, не новые обои, квартира в старом доме. Квартира располагалась в доме, построенном в шестидесятых годах. «Хрущёвки», так их называли. В квартире была небольшой: одна комната, кухня и маленький коридорчик. Правда, что выгодно отличало её квартиру, от многих других студенческих жилищ, так это порядок, чистота и уют. Были куплены какие-то вещи, специально под интерьер, было видно, что часть вещей новые, коврик в комнате, вазы из разноцветного стекла, занавески, льняная скатерть на столе, как раз эти вещи создавали приятную, домашнюю атмосферу.
      - Очень приятная квартира, ты молодец, хорошая хозяйка, по всему видно. – Неприменул воспользоваться ситуацией Коля.
      - Ладно тебе. - Улыбалась Ольга. Видно было, что она немного смутилась. – Проходи в комнату. Вот тебе альбомы: один старый, маленький - новый, то, что в Омске было. Посиди, посмотри пока, а я чай заварю. – Сказала Ольга, давая два альбома: один большой, с фотографиями из дома, до отъезда в Омск, второй меньше, в мягкой обложке, с него Коля и начал. Он с интересом рассматривал снимки, в основном  на них Ольга была с друзьями, видимо с  одногруппниками, чаще в женской компании.
      «Либо парня не было. Хотя вряд ли, девочка красивая». - Думал он. – «Либо специально убрала фотки, а значит, думала, как он отнесётся к фотографиям другого мужчины».
      Вскоре Ольга позвала его пить чай. Посреди небольшой кухни стоял стол, застеленный льняной скатертью. На ней стояли: небольшой китайский чугунный чайник на подставке, две изящных чашки с блюдцами, конфеты и печенье в небольшой металлической вазе, индийской, судя по узорам и изображениям, нанесённым на неё. Все эти мелочи создавали ощущения настоящего дома, где каждая вещь со своей историей, каждую вещь хочется взять в руки, рассмотреть.  Они сели за стол друг напротив друга.
      Пили чай и снова разговаривали, Коля шутил. Ему нравилось в квартире Ольги, было приятно пить чай на этой  уютной кухне, а главное – нравилась сама Ольга. Как она улыбалась, и что-то рассказывала, смеялась, её черты лица, жесты, всё ему казалось милым и интересным. Настроение было отличным, выпив по две чашки, они прошли в комнату.
      Там Ольга включила музыкальный центр, какой-то диск. Музыка была плавной спокойной, наверное, сборник из серии «Одинокий пастух». Они сели на диван. Ольга взяла в руки  старый альбом и стала рассказывать о своей семье, показывая на фото.
      Она вспоминала какие-то смешные истории, говорила о том, как сначала жила у родственников, как искала квартиру в Омске. Как вместе с родителями они приводили её в порядок. Было видно, что она скучает по семье и дому.  Иногда Ольга задавала вопросы Коле, он отвечал, рассказывая о своих близких.
      Вскоре заиграл другой диск группы «Не пара», Коля решил воспользоваться этим и пригласил Ольгу на танец. Она смутилась немного, но, улыбнувшись, согласилась. Они встали друг напротив друга. Коля положил руки Ольге на талию, и они задвигались плавно и медленно, смотря в глаза друг другу. Ольга была чуть ниже его, и ей приходилось смотреть чуть вверх. Из-за этого они были лучше освещены и, казалось, сияли.
      Коля любовался красотой её глаз, большие голубые и безмерно глубокие. Семёнов поймал себя на ощущении, что они что-то говорят ему. Это трудно объяснить. Он смотрел и смотрел, а она не отводила взгляд, и они танцевали, ничего не говоря. Вторая композиция, тоже подходила под медленный танец, и они продолжили двигаться, казалось, они общаются, но без слов. По крайней мере, Коля опять поймал себя на том, что он как будто что-то говорит ей постоянно, мысли неслись, словно скорый поезд. Такое было с ним впервые. Он рассказывал ей что-то, как будто они давно не виделись, он снова поймал себя на этом ощущении, только Коля не мог понять, что. А она его слушала. Это было как во сне. Тоже говорила. Причём слов не было, только поток мыслей, поток ощущений.
      - Ты знаешь, у меня такое чувство, как будто я знаю тебя очень давно, - наконец, сказал он, и, побоявшись, что она воспримет это как какую-то банальщину, добавил – нет правда, мне даже трудно это словами выразить.
      - Странно, у меня что-то похожее, как будто я тебе, что-то рассказываю без слов.- Ольга смутилась своей откровенности и отвела глаза, а когда подняла, он поцеловал её.
      Они так и продолжали плавно двигаться и целоваться, она перенесла свои руки ему за голову, обхватив его шею, он спустил свои ниже, плотно сжав её. Они целовались страстно, настоящий пожар разгорался, вскоре сели на диван, и продолжили. Коля, ласкал её шею, Ольга была очень возбуждена, слегка подрагивая под его руками, он посадил её к себе на колени, расстегнул пару пуговиц на ее сарафане, и начал целовать её грудь, она мягко взяла его руками за подбородок, чуть подняла его и сказала нежно:
      - Сегодня ничего не будет. Я не готова.
      Коль внимательно посмотрел на неё и сказал:
      - Я знаю, просто ты очень красивая, я теряю голову.
      И они поцеловались снова.
      Минут через пять, успокоившись немного, обнявшись, сели рядом. Так и сидели, ничего не говоря, слушая музыку. Потом, когда захотелось спать, Ольга разобрала диван и постелила постель. Раздевшись, они легли, обнявшись, лежали, и им обоим было этого достаточно.
      Коля смотрел на стену, на то, как блики фар, отбрасываемые проезжавшей на улице машиной, причудливо преломлялись, подсвечивая обои, изменяли их рисунок.
      - Это был хороший день, - сказал он, - спасибо тебе за него.
      - Пожалуйста, мне тоже понравилось, - Ольга улыбнулась, что-то ещё хотела сказать, но Коля поцеловал её. Минут через пять они уснули.
      Утром, позавтракав вместе, они договорились, что вечером погуляют в парке. Днём Оля хотела ещё продолжить подготовку к экзаменам, и Семёнов сам предложил встретиться вечером. Перед выходом он поцеловал её, она улыбалась ему вслед. Настроение у нее было отличное.
       Когда Ольга закрыла дверь, она почувствовала забытое ощущение счастья. Ей захотелось выплеснуть его, и она достала свой дневник. Когда было трудно о чём-то поговорить с подругами, эта толстая, зелёная тетрадь в клеточку выручала Олю.
      Она открыла дневник, часть листов были скреплены степлером. В эти двадцать с небольшим страниц уместились её отношения с Сергеем. Поскольку Оля никогда не вырывала из дневника листы, а читать это ей было больно, она скрепила их.
      «Может быть, когда-нибудь потом и прочитаю снова» - так она думала.
      Подложив под дневник атлас по анатомии, Оля улеглась на ковре и начала писать.
      … 12 июня. Четверг.
      Что со мной? Неужели я опять влюбилась? Неужели это случилось опять. Так странно, боли, той боли, которая мучила меня всё это время, глубоко внутри, её больше нет. Мне опять легко.
      И он, он такой классный, красивый и не наглец, с ним всегда весело и интересно. Коля, Коля, Коля. Только бы не получилось всё, как в прошлый раз, только бы он не оказался сволочью.
      Ещё одного такого удара я не выдержу. Странно, я вообще не хотела ничего такого, но меня просто тянет к нему, я даже почти ничего не знаю о нём, но когда мы вместе, будто бы знаю его всю жизнь, знаю, что скажет, как посмотрит. Даже страшно, как будто иду по дороге с завязанными глазами, быстро иду, а вдруг пропасть. Господи, помоги мне!..
      Она несколько раз перечитала написанное, закрыла тетрадь, легла на спину и долго ещё думала. Потом встала и начала учить, в голову ничего не лезло, но она читала через силу, как автомат. Чтобы успеть выучить до вечера всё, что запланировала.

      Когда Семёнов вышел из дома Ольги, он ощутил настоящую радость и счастье. Радость от того, что он видел её, и они проснулись в одной пастели, ничего, что ничего не было, главное, что они вместе. И счастье, от того, что он увидит её сегодня снова.
      Никогда Коля не чувствовал такого. Прежде он не испытывал таких ощущений. Конечно, он влюблялся раньше, его любовь ещё ни разу не была столь концентрированной, поглощающей. Когда они были с Ольгой вместе, любовь вырывалась из него потоком, лавиной, и он не мог уже себя контролировать. Любовь руководила им, это напоминало помешательство, болезнь, только со знаком +.
      «С Юлей, например, все было сложно. Устроила скандал, намекнула, что если он ничего не изменит, то придётся расстаться, да как хочешь, ради Бога. Он последнюю неделю даже не вспоминал о ней. Нет, Юлька, конечно, девка классная, - думал он, - но такого я с ней никогда не испытывал».
      Коля немного поморщился, думать о скором возвращении Юли с моря совсем не хотелось. Но факт оставался фактом, с ней надо было тоже что-то решать. Причём так, чтобы Ольга ничего не узнала. А то ещё обидится, что он ей сразу не сказал.
   
      Вечером они договорились встретиться в центре, но в парк идти передумали. Долго гуляли, потом зашли в кафе на улице Ленина «Мон плезир» - так оно называлось, выпили кофе с пирожными. Играла французская музыка, зал был оформлен под Париж шестидесятых, на стенах висели репродукции картин с видами разных улочек и, конечно, Эйфелевой башни.  Видно было, что Ольге здесь нравится. Болтали они о том,  о сём, Оля рассказывала про учёбу, подруг, говорила о том, что скоро поедет домой. Коля улыбался, говорил немного, больше слушал. Его тревожили мысли о том, что с Юлькой ещё не решено, а Ольга из-за какой-то ерунды может узнать, он вдруг понял, что не хочет этого, ему было важно, чтобы Ольга  была с ним.
      «Нормально, Семёнов, а всё начиналась, как развлекаловка, чтобы из депресняка выйти. А теперь что?» - Подумал он.    
      - Тебе, наверно, не интересно, я всё болтаю и болтаю, - заметила Оля его отстранённость.- Просто мне с тобой легко.
      - Нет, интересно, просто ты говорила, я задумался. На сколько дней ты уедешь?
      - Недели на четыре, может, задержусь немножко. – А что, скучать будешь?
      - Ты знаешь, да. Буду. – Коля прикоснулся к её руке.
      Ольга посмотрела ему в глаза, взгляд её был нежным, и светлым.
      - У тебя очень красивые глаза.
      - Не смущай меня, - ответила Оля.
      - Это же правда, какое может быть смущение. Пойдём, погуляем. – Предложил Семёнов.
      - Пойдём. Хорошее место, я раньше здесь не была.
         
      Они вышли на улицу, держась за руки, и пошли, по направлению к центру города. Когда дошли до Спартаковской улицы, Коля предложил сесть на лавку. Улица была пешеходная, но прохожих было немного. Семёнов посмотрел ей в глаза, немного напрягся, а потом решив: «Была, не была», - сказал:
      - Ты знаешь, я бы не хотел, чтобы наши отношения начинались со лжи.
      - Ты меня пугаешь. – Сказала Ольга, и Коля увидел, как её радостные, большие, голубые глаза наполнялись страхом.
      - Выслушай меня. Ты мне очень нравишься. - говорил Коля, смотря на мостовую, - В общем, до того, как мы познакомились, у меня была девушка. Ну, мы встречались, - слова давались ему тяжело, он чувствовал стыд от того, что обманывал её раньше, - короче мы хотели поехать вместе отдыхать, - он заговорил с напором, быстро и отрывисто, - но поссорились с ней примерно за месяц до поездки, дело шло к расставанию, и мы договорились отдохнуть и разобраться в себе.
      Я больше не хочу с ней встречаться, и не в ней дело, просто, я её не люблю, так бывает. Она приедет через неделю, и я ей всё скажу. Мне не хочется делать тебе больно, а ты могла бы подумать, что я тебя обманываю. – Семёнов договорил и уставился под ноги, стал смотреть на сморщенный раздавленный окурок, лежавший на асфальте у его правого ботинка.
      Он ждал реакции Оли: «Или гнев, или понимание и прощение». -  Так он думал. Но в друг, через долгую паузу он услышал как она плачет, даже не плачет, как-то сдавленно ревёт, вся сотрясаясь, Коля обернулся к ней. Оля закрыла руками лицо и, вся дрожа, плакала. Такого Семёнов, как-то не ожидал. Первые секунд десять он просто сидел и, молча, смотрел, растерявшись, потом обнял её и аккуратно потряс за плечи.
      - Оля, я люблю тебе, если бы я хотел тебя обмануть, то ничего не говорил бы, был бы и с ней и с тобой встречался, но мне ты нужна. Я это очень сильно сейчас понимаю.
      - Опять, - Оля еле выдавила из себя сквозь рыдания, - опять всё то же самое. – И она попыталась освободиться от его объятий, он не пустил.
      - Что, то же самое, объясни?
      Оля минуты через две успокоилась, оттолкнула его руки, встала и молча пошла по направлению к автобусной остановке.
      - Ты куда? – спросил Коля.
      - Домой. – Сухо ответила она, - Прощай.
      «Ну, уж нет». - Подумал Семёнов и рванулся за ней.
      - Я тебя провожу. – Сказано это было как утверждение, а не как предложение. Он взял её за руку, Оля, так же, молча, вырвалась и пошла быстрее. Они, практически, добежали до остановки. Семёнов остановил маршрутку, и они забрались в салон, дорогой оба молчали, Коля думал, Ольга смотрела в окно. Когда приехали, она пошла к своему дому, так, как будто идёт одна, Коля начинал терять терпение, но догонял её, ускоряя шаг.
      - Всё. Ты меня проводил, пока. – Холодно сказала Оля у подъезда.
      - Оля, я не совсем понимаю твою реакцию, кроме того, я не могу тебя сейчас оставить одну. – Сказал Николай.
      - Нет уж, без тебя обойдусь как-нибудь. – И она зашла в подъезд.
      Семёнов тут же пошёл за ней.
      - Значит, будем в подъезде оба стоять, я не хочу, чтобы ты заходил. – С надрывом сказал Оля у своей двери. Было видно, что она ели сдерживает подкатывающий к горлу новый приступ рыданий.
      - Ради Бога. – Твёрдо сказал Семёнов. Он чувствовал, что поступает верно, и сейчас уходить нельзя.
      Минут через пятнадцать напряжённого стояния под дверью Оля открыла её, попыталась быстро захлопнуть перед Колей дверь, забежав домой. Но он подставил ногу, и, толкнув дверь, зашёл внутрь.
 
      С Ольгой такое бывало, когда её сильно обижали, или ей было очень больно, она входила в, своего рода, ступор, говорила крайне мало, была погружена в себе, казалось, ничего не замечала, через какое-то время, иногда через три, четыре часа приходила в себя. Правда, потом какое-то время плакала.
      Когда Оля услышала от Семёнова о незавершённых отношениях с другой девушкой, она почувствовала такой удар, которого никак не ожидала. Земля снова ушла из-под ног. Это было точное попадание в ещё незажившую рану на сердце.
      Одна только мысль была в её голове: «И этот такой же, опять всё с начала». Особенно после слов о том, что он мог бы встречаться и с ней, и с другой. Ей сильно захотелось бросить всё это, уйти, спрятаться, захотелось домой, где она будет одна, в безопасности.
       И она заспешила в свою квартиру, в кусочек своего рукотворного мира. Где всё на своих местах, где никто не обидит, только Коля не отставал. Она была настолько груба с ним, насколько могла, но, казалось, ему было всё равно. Он не отставал, в квартиру вообще вломился. После чего Оля решила его не замечать, делая вид, что просто смотрит телевизор, а его нет. Коля тем временем сходил на кухню, вернулся оттуда с двумя чашками зелёного чая, молча, дал Оле кружку на блюдце. Она даже растерялась немного.
      Чай был горячий, но не обжигал, Оля выпила кружку, ей немного стало легче, Семёнов забрал её у Оли из рук и сев рядом сказал:
       - Рассказывай, что это было?
       - Ничего не буду говорить, - отвернувшись, буркнула Оля и опять заплакала.
      Коля прижал её к себе, она пыталась отстраниться, но он крепко сжал ее в своих объятиях, говорил что-то успокаивающее и гладил по голове. Так они и сидели, даже когда Оля перестала плакать. На улице пошёл дождь, застучали капли по подоконнику, а он гладил её волосы и говорил медленно, так что боль и страх отступали.  Минут через двадцать, она смогла заговорить.
      - Извини за истерику, просто два месяца назад я рассталась с парнем, он вот так же красиво ухаживал, я - дура, верила, а потом оказалось, что он с девушкой поссорился, просто длительно так. Потом она его пальцем поманила, он и вернулся, только мне не сказал, что я ему больше не нужна. Выкинул он меня, как ненужную вещь на помойку. Так мне ничего и не сказал. – И она опять заревела.
      Коля, молча, сидел и смотрел перед собой. Оля плакала, но минут через пять сама успокоилась.
      - Извини, что я тебя своими проблемами нагружаю, Коль, иди домой, а? Спасибо тебе за поддержку, мне уже лучше…
      - Ты что, правда, дура? - Перебил он её. - Да, козёл он, знал бы тебя раньше, е…. ему раскурочил бы, но не значит это, что все такие, что я такой. – Уже кричал он. - Ты что не видишь, что всё по-другому, я, правда, тебя люблю. Да, когда познакомились, - продолжал он с напором, но уже гораздо тише, - просто позажигать хотел, но и ты хотела утешиться. Ведь так?! А теперь мне только ты нужна, на х.. мне было бы тебе правду говорить, если и так всё хорошо было? Включи мозги.
      Коля резко встал и вышел на кухню.
      Оля сидела и переваривала сказанное, слова его для неё оказались как холодный душ, но они окончательно привели её в чувства. Она вдруг осознала разницу, ту разницу, которую сразу почувствовала между Сергеем и Колей, но не могла понять раньше. Как будто у Коли был внутри стальной стержень, а Сережа, словно, был без позвоночника вообще, и гнулся туда, куда несла его жизнь, куда ветер дул. Мягкий и податливый, словно тёплый воск. Оля встала и пошла на кухню.
      Семёнов стоял и смотрел в окно, как в амбразуру. За окном было много деревьев, заросший палисадник, какие-то грядки, разбитые, видимо, кем-то из жильцов дома. От обилия листвы было сумрачно, как в пасмурный день, за деревьями, кое-где, был виден пустырь и ещё один такой же дом.
      Оля подошла к нему сзади, тихо и робко, но нежно обняла, обхватив его сзади, чуть ниже лопаток.
      - Прости, - просто сказала она.
      Он, молча, развернулся и поцеловал её. Оля обняла его ещё крепче.

               


                7.

      Коля не любил драться, в детстве он всегда старался избежать рукоприкладства. Да и его из сверстников особо никто не обижал. Он всегда был крупным, если его и задирали, так это всегда были ребята старше.
      Однажды, Коле было, лет пять, шесть, родители повели его в кино в воскресенье. Фильм назывался – «Хонгильдон» или может быть по-другому. Семёнов запомнил только, что главного героя звали Хонгильдон.
      Это была история о мальчике, который с детства тренировался и стал великим воином, в одиночку он мог победить человек двадцать, всегда защищал обиженных, сражался с захватчиками японцами (по национальности сам он был китайцем), играл на свирели, и его любила прекрасная девушка.  Единственное, что Коле не понравилось в фильме, так это то, что в конце главный герой всё-таки умирает.
      В общем, фильм Коле очень понравился, и он захотел быть таким же сильным и ловким, и чтобы его любила красивая девушка, и он её тоже. Только чтобы без смерти в конце, иначе какой смысл становиться самым сильным воином, если тебя всё равно убьют.
      Когда Коля учился в третьем классе, у них в школе проходили показательные выступления секции армейского рукопашного боя, которая располагалась в доме культуры «Звёздный».
      Выступали две группы: взрослая и детская. В детской были ребята постарше, но и Колины ровесники тоже. Выступление завершалось показательными боями и инсценировкой нападения на улице троих на одного.
      Одеты они были в белые и синие кимоно, шлемы, снарядные перчатки на руках.  Конечно все мальчики, как и Коля, были в восторге.
      Наконец выступил тренер, его звали Виктор Андреевич Хусаинов. Восточные черты лица делали его похожим на китайца, да и когда он улыбался, немного напоминал Джеки Чана. Он приглашал детей в младшую группу, рассказывал о том, насколько важно, в современном мире, мужчине уметь постоять за себя, о роле в формировании мужского характера боевых искусств. Это был красочный захватывающий рассказ. Он приводил примеры из своей жизни и жизни своих друзей, занимающихся боевыми искусствами. Смысл всех этих примеров сводился к тому, что Армейский рукопашный бой, или другие виды единоборств, подготавливают не только тело, но и укрепляют дух, закаляют характер. Что помогает в жизни, особенно в критических ситуациях. Будь то неожиданное нападение хулиганов, или техногенная катастрофа, полученные навыки могут спасти жизнь.
      Виктор Андреевич пригласил придти посмотреть в дом культуры «Звёздный», как проходят тренировки. Так же он добавил, что денег за занятия платить не надо, но возьмут не всех, а только тех, кто сильно будет хотеть заниматься, и будет годен по состоянию здоровья. Тренер так же сказал, что приходить лучше с родителями. 
      В этот же день, вечером Коля рассказал родителям о тренировке, сказал, что очень хочет пойти заниматься. Родители долго советовались. Мама утверждала, что Коле там: «Всю морду разобьют, что он дураком станет»», а папа утверждал, что, скорее, это произойдёт на улице, если он не научиться защищаться.
      Договорились о том, что первые несколько тренировок папа посмотрит, поговорит с тренером, и если Колю там по голове бить не будут (это было условие мамы), всё будет нормально, то тогда можно.
      Коля очень обрадовался. Он хорошо запомнил, как они пришли с папой первый раз на тренировку. Виктор Андреевич поговорил с ними. Потом он попросил Колю отжаться, несколько раз подпрыгнуть, проделать несколько несложных упражнений на реакцию и выносливость, на гибкость. Затем сказал, что Колю он бы взял, но сначала необходимо пройти мед комиссию, рассказал, где это лучше сделать. А пока можно посмотреть, как проходит тренировка.
      И они сели на скамейку и смотрели, как ребята разного возраста сначала разминались, потом стали выполнять различные упражнения, растяжки, разбивались на пары и тройки, отрабатывали удары. Тренер постоянно подходил то к одним, то к другим объяснял, поправлял, подсказывал. Иногда он шутил, вообще, было весело и интересно. 
      Ближе к концу он дал задание на отработку определённых связок, а сам взял книгу, и сев на лавку начал читать вслух, громко, чтобы все слышали. Как потом Коля узнал в последствии, читал он отрывки из «Хагакурэ» Ямото Цунетомо, затем отрывки  из «Психологическая подготовка к рукопашному бою» А. А. Кадочникова. Виктор Андреевич зачитывал те отрывки, где говорилось о том, как должно вести себя воину в бою и жизни, о долге, чести о том, что на востоке называется «путь война».
      Последним этапом тренировки было ОФП и отработка ударов на мешках. Мешков было четыре, ребята подходили к ним и под присмотром Виктора Андреевича и его помощника, парня лет двадцати, отрабатывали удары, остальные отжимались, подтягивались, упражнялись с гирями, делали упражнения на пресс.
      Наконец, все построились, тренер напомнил, что следующая тренировка будет посвящена борьбе, и, попрощавшись, всех отпустил. Тренировка понравилась как Коле, так и папе. Всю дорогу домой они обменивались впечатлениями, дома уговаривали маму, рассказывали о тренере и ребятах. Мама, поняв, что сопротивление бесполезно, окончательно согласилась. Через неделю Коля начал ходить на тренировку. Правда первые месяцы был только бег, и физические упражнения. 
   
      Как-то раз он возвращался домой, была осень, и темнело раньше, Виктор Андреевич задержал их немного, обсуждали соревнования, в которых их клуб, как они себя называли, участвовал. Коля, как и многие другие новички, не выступал, но посмотреть было на что. Прошло несколько ярких, интересных боёв. Обсуждение затянулось, Семёнов возвращался один, шёл и думал, что всё-таки здорово заниматься рукопашным боем, тренировался он уже около трёх месяцев.
      Он шёл по тротуару, пиная пустую консервную банку, у магазина повернул к своему дому. От своих раздумий его отвлёк шум. За углом магазина, сзади, с площадки, куда обычно подъезжали грузовики с продуктами, раздавались ругательства и какое-то хныканье.
      Коля присмотрелся, на небольшом крыльце стоял мальчик, на год-два младше Коли. Он стоял и ревел, прижав руки к лицу, как бы защищая голову и просто закрывая глаза от страха того, что происходило. Над ним нависал парень, лет шестнадцати на вид. Коля был ему как раз по грудь, а плачущий мальчик ещё меньше.
      - Ещё раз что-нибудь скажешь, я тебе таких пи…… навешаю, мало не покажется. –Договорив, он ударил его тыльной стороной ладони наотмашь, от чего мальчик взвизгнул,  зашёлся ещё сильнее.
      - Пожалуйста, не надо! - Ревел он, всхлипывая.
      Коля встал, как вкопанный, от удивления его, как будто парализовало, он не мог поверить своим глазам. Нет, он и раньше видел потасовки, даже драки взрослых мужиков, но чтобы такой большой бил такого маленького, тщедушного. Это не укладывалось в голове.
      Парень заметил, что Коля остановился и смотрит, и, развернувшись, рявкнул:
      - А ты, чё смотришь, пи…. отсюда, пока при памяти, а то рядом встанешь. – Он прыгнул с крыльца в сторону Семёнова
      Коля, испугавшись, рванулся, ноги несли его очень быстро, он не останавливался и не оглядывался до самого дома. А когда зашёл в подъезд, поняв, что парень так и не побежал за ним, оставшись там, с мальчиком, разревелся. Ему было обидно и больно, где-то в груди ныло от обиды на себя, что испугался и ничего не сделал, от жалости к мальчику.
      Он подождал, пока высохнут слёзы, поднялся на лифте домой, на девятый этаж, умылся, поужинал. На вопросы Мамы, мол, почему такой грустный? Ответил, что просто устал и хочет спать. А когда лёг и закрылся одеялом с головой, оставив лишь маленькую щёлку для того, чтобы дышать, он опять вспомнил про мальчика, и ему снова стало  стыдно и горько от обиды за мальчика, за свою трусость.
      Когда он вырастит, и будет вспоминать этот случай, он будет задавать себе один вопрос: «Почему не помог? Почему не позвал Отца на улицу? Тот бы не отказал». Сердце его будет сжиматься, а сам он будет наполняться ненавистью и желанием защитить, защитить того мальчика, хоть что-то сделать, что бы такого ни с кем не случилось…               
         
      Ольга сдала последний экзамен на «четыре», её это мало волновало, главное – она сдала всё с первого раза и скоро поедет домой. Завтра вечером она сядет в поезд, билеты на который были куплены за месяц, послезавтра  увидит родителей. Единственное, что заставляло её нервничать, это то, что она не знала, как сложатся дальше их отношения с Колей.
      После того разговора тему эту они не затрагивали, но факт оставался фактом, после завтра, как сказал Коля, прилетала его девушка. Он обещал поговорить с ней, всё честно рассказать. Оля видела, насколько уверен был Коля, когда говорил, где-то глубоко она знала, что он не врёт ей, но предыдущий опыт, да и её отсутствие во время прошлых каникул, заставляли её сомневаться и переживать. Тем более домой она уезжала почти на два месяца. За это время много чего могло произойти.
      Отношения, которые начинались как игра, от которых никто ничего не ждал, переросли во что-то большее. Ольга уже не могла не видеть Семёнова больше двух дней, постоянно думала о нём. Да и он не давал себя забыть, постоянно звонил, приглашал гулять, сам приезжал к ней. С ним всегда было весело и спокойно. Он смешил её иногда до слёз. Они могли по часу не разговаривать, просто гулять, или смотреть на Иртыш, ощущения были такими, как будто они понимали друг друга без слов. И это тоже было очень приятно. Ольга чётко осознавала, что если он её бросит, то подняться ей после такого удара будет ещё тяжелее, чем после разрыва с Сергеем. Она не хотела новой боли, и боялась её.
      Видимо Коля чувствовал её настроение, просил, чтобы она верила ему, убеждал и успокаивал. Но Ольга всё равно тревожилась, зная о длительной разлуке, она не была уверена, что всё будет так же хорошо и спокойно, когда она вернётся.
      Вечером перед отъездом Коля приехал с цветами и бутылкой шампанского. Весь вечер они смеялись, танцевали, отмечали окончание сессии и начало каникул. Ольга решила, что никакого секса не будет, по крайней мере, до возвращения. Но когда он притянул её к себе, она не смогла сказать «нет». Он крепко обнял её, поцеловал, посмотрел в глаза, как бы безмолвно спрашивая, согласна ли она, её глаза с нежностью согласились. Этот вкус шампанского на губах, его взгляд, будут в её сердце всю жизнь.
      Они любили друг друга долго, без перерывов, как сумасшедшие, страстно и без остатка изливая всю ту любовь и нежность, которая у них накопилась. Ольга кричала так громко, что звенели стёкла. Ни он, ни она никогда не испытывали такого переполняющего счастья и удовольствия от секса.
      Заснули они всего за пару часов до будильника. Через сорок минут после подъёма такси уже везло их на вокзал. Ольга смотрела в окно, молчала, на неё опять навалились страхи.
      - Ты хоть, звони мне, почаще. – Сказала она, отводя глаза, когда они уже стояли у вагона.
      - Глупая моя, - Коля обнял её, - всё не веришь мне, не бойся. Сюрпризы будут только приятные. – Говорил он, целуя её.
      А Ольга плакала, ей как-то сразу стало легко и спокойно, не от слов, сказать можно всё что угодно и как угодно. Глубоко внутри она вдруг почувствовала, что он говорит правду. Ольга снова верила и не боялась любить.
      Вагон, покачнувшись, с лязгом тронулся. Она смотрела в окно. Семёнов пошёл вслед,      поднял руку и ещё раз улыбнулся. Ольга улыбнулась, сдерживая слёзы. Вскоре поезд мчал её домой, мысли медленно плыли в её голове, было грустно и спокойно, когда она закрывала глаза, то видела улыбающееся лицо Коли…
          
      Когда Юля вышла из зоны прилёта в аэропорту города Омска, встречали её только родители. Семёнова не было. Она украдкой спросила у мамы, та сказала, что он не звонил уже две недели. Домой доехали быстро, родители расспрашивали о том, как она отдохнула. Юля делилась впечатлениями, много говорила, но сама думала о том, что могло Семёнова заставить не приехать.
      «Может, что-то случилось», - размышляла она. Уезжая, Юля была почти полностью уверена, что её отказ ехать отдыхать с ним вместе, как они хотели раньше, двух недельная разлука, встряхнут Николая, выведут его из того тоскливого, раздражённого состояния, в котором он прибывал вот уже несколько месяцев. Юля ожидала, что он, испугавшись её потерять, вернётся к нормальной жизни, и снова станет тем, кого она полюбила, встретив на курсах по подготовке абитуриентов год назад.
      Коля позвонил через пару часов  после того, как они с родителями пришли домой. Он попросил её выйти во двор. Юля была полностью запутана и не знала чего ожидать. Может там, на улице оркестр играет в её честь, экскаватор полный роз, или ещё что-то удивительное в знак примирения? От Семёнова всего можно было ожидать, но тогда почему голос его в трубке был таким уставшим и безразличным.
      Он стоял перед подъездом, один, в руках не было ни букета, ни даже одной розы. Хмурый, серьёзный, Юля начинала волноваться.
      - Что случилось? – испугавшись, спросила она.
      - Ничего, как отдохнула? – ответил Коля.
      - Хорошо, ты, почему даже в аэропорт не приехал, с тобой всё в порядке? – Юля пыталась понять, что происходит.
      - Я благодарен тебе за то, что у нас было и не хочу тебя обижать, поэтому пришёл и говорю всё как есть. – Коля говорил уверенно и чётко, не отводя от неё глаз. - Я не люблю тебя, и не могу обманывать тебя. Давай расстанемся, так будет лучше. Извини, если делаю тебе больно, но это как вывих вправлять, с начала больно, а потом проходит…
      Услышанное стало громом среди ясного неба для Юли, она даже немного приоткрыла рот, на секунду повисла пауза.
      Коля продолжал говорить. Слова летели, как барабанная дробь. Было видно, что он не раз прокручивал эту речь в своей голове.
      Не дожидаясь, когда Семёнов закончит, она размахнулась и со всей силы залепила ему пощёчину, потом вторую, третью, ещё и ещё. Коля не уворачивался и не перехватывал её рук.
      «Пусть разрядиться, потом легче будет». – Думал он. – «Лучше бы кулаком била, не так противно».
      Она смотрела на него, с ненавистью, замахнулась в седьмой раз, так и не ударив, потом развернулась и пошла к подъезду.
      «Он не увидит моих слёз». – Пульсировала в голове одна мысль, засевшая, как заноза. Но как только за ней закрылась тяжёлая железная дверь, она села на грязные ступени подъезда и зарыдала, схватившись за перила…

      Коля шёл домой, щёки горели, было немного стыдно, но он твёрдо знал, что лучше вот так, чем ей скажет какая-нибудь подружка, или общий знакомый, тем более он не хотел и не желал врать Юле. Лучше с треском расстаться сразу, чем будет продолжаться несколько месяцев эти беседы, всё это нытьё, когда всем и так всё понятно - любви больше нет, просто кто-то спасает своё ЭГО, а кто-то пытается вернуть прошлое.
      «Надо будет Оле позвонить», - подумал он, - «как она там? Заодно успокою».
      Зазвонил, завибрировал сотовый, сотрясая правый карман его летних льняных брюк. Коля ответил. Это был Круглов.
      - Здорово, брат. – Прозвучал бодрый голос в трубке.
      - Здорово, родной, как ты?
      - Я-то нормально, ты куда пропал, в монастырь не убежал, от наших бесед душеспасительных? – иронизировал Саша.
      - Нет, Отче, пока не готов к тому. - Говорил Семёнов, специально окая. – Кстати, поболтать бы, кажется, кризис-то заканчивается.
      - Религиозный?
      - Он самый. – Ответил Коля.
      - Хочешь, сейчас пообщаемся, я на «Водниках», подъезжай.
      - Ок, минут через десять буду, ты на остановке стоишь?
      - Да. Как в центр ехать, жду.
      Коля нажал кнопку сброса, убрал мобильник и пошёл к остановке. Юля жила недалеко от Музыкального театра, в самом центре и ехать было не долго.
      Вскоре они уже шли по направлению к парку.
      - Ну, и о чём речь? – Спросил Саша после обычного обмена общими фразами.
      - Я с Юлей расстался, и ты знаешь, даже легче стало. Да и с Ольгой мне лучше. – Начал с места в карьер Коля.
      Круглов внимательно посмотрел на него, потом сказал:
      - Да, Семёнов, то пусто, то густо, то ты ни в чём не хочешь себе признаваться, водкой всё заливаешь, то в день прилёта с девушкой рвёшь. Решительно. Кардинально, вы, молодой человек проблемы решаете. А почему так резко?
      - Наверно, в Ольге дело, не могу я её обмануть, тем более точно знаю, что с Юлей всё хорошее позади, а плохого не надо.
      - Ну, тогда молодец, Колян. Так держать. Ты считаешь, что проблема исчерпана?
      - Не знаю, пока, вроде бы, нормально, а нет, ещё же учёба, как подумаю, что на учёбу надо после каникул, хе…. становиться.
      - Коль, ты только правильно пойми, что я сказать хочу. Современная система образования, общепринятая, что у нас, что на западе, нацелена на то, что бы воспитать из человека винтик, нужный в механизме общества, своего рода рабочего муравья. Причём не важно, занимаешься ли ты тем, чем ты хочешь, или нет, правильно ты выбрал профессию или нет, система работает таким образом, что свои таланты раскрывают единицы.
      Когда каждый ребёнок в чём-то талантлив, просто из-за неправильного воспитания в семье, особенно в школе свои таланты не раскрывает. Большая часть выпускников выходит в жизнь имея,  различного рода, комплексы, с неправильными жизненными установка и без чётких представлений, о том, в какой области они могли бы наиболее полно реализоваться. Точнее, многие выбрали профессии, и ВУЗы в которых собираются учиться, но истинного осознания о своих талантах и способностях имеют единицы. А то, что каждый человек талантлив - это факт. Просто таланты эти иногда не развиты, находятся в зачаточном состоянии.
      - Не, ну это понятно, что каждый талантлив. Только, ты как-то краски сгущаешь, по-моему. – Сказал Коля.
      - Знаешь, почему летом не учатся – большие каникулы, а зимой маленькие? – Возбуждённо спросил Сашка.
      - Ну, отдыхать там, лето же, солнце. – Предположил Семёнов.
      - Х.. там! Просто раньше, когда вся эта система создавалась, основная масса людей была занята сельским хозяйством, и дети летом помогали своим родителям. Сейчас это зачем? Анахронизм какой-то. Можно было давно всё изменить, реформировать. Например каникулы сделать более равномерными, нагрузку в течение года распределить.
      - Даже не думал об этом никогда. – Сказал Семёнов.   
      - А ты подумай. Как нам, кстати, помогли понять, что мы в жизни можем делать лучше других? Что нам нравиться, а что нет? Один раз с нами провели психологический тест в девятом классе и два раза поговорили, о том, что пора выбирать, кем в жизни становиться. Причём тест был настолько «не о чём», что оставил больше вопросов, чем ответов.
      Не имея практического опыта, и грамотной поддержки многие выбирают ВУЗ за компанию, или так, чтобы к дому поближе, ещё лучше, если выбирают родители, то, что в данный момент самое модное. Как сейчас: экономист, юрист, или стоматолог. Ну, пи...., широкий спектр, а если я виолончелист от Бога и даже не знаю этого, мне, б…., что, повеситься теперь. – Круглов потихоньку начинал заводиться. – Или выбирают ту профессию для своих детей, которой сами не смогли овладеть по тем или иным причинам. Например, сами поняли в чём их счастье, но в своей жизни менять ничего не стали. Конечно, а зачем. Мы, вот, детей своих счастливыми сделаем обязательно. Благо, вроде, своим детям хотят, и не понимают, что их дети, это не они, что им свою жизнь надо строить, а не продолжать жизнь родителей.
      - Круглый, ты-то чего переживаешь, ты же занимаешься, тем, чем хочешь?
      - Да смотреть тошно, на тебя и остальных, что с людьми делает не продуманная, топорная система образования, болванки, какие-то несчастные. – В сердцах продолжал Круглов.
      - Вот спасибо. – Поблагодарил друга Семёнов.
      - Не обижайся. Ты знаешь, что от восьмидесяти до девяноста процентов современного общества – это люди занятые не теми профессиями, в которых они могут состояться. Ладно, если у человека хватает мужества и здравого смысла что-то изменить, искать, то, для чего он пришёл в этот мир, многие себе даже вопрос такой не задают. Живут, как привыкли, от выходных до выходных, ради денег, а иногда просто из страха, что изменения принесут ненужные проблемы. Особенно если есть семья, дети, рисковать совсем не хочется. Да и ещё нет гарантии, что не поменяешь шило на мыло. Отсюда многие проблемы современного общества, все эти кризисы средних лет и так далее. А дети, дети видят несчастных, нереализованных родителей, они не понимают, но неосознанно делают такой же выбор, и всё по новой. Про рабовладельческий строй в древности слышал?
      - Ну конечно, по истории, восстание Спартака и тому подобное. – Коля был сбит с толку, поражён откровениями друга и отвечал как-то автоматически.
      - Так вот ничего не изменилось, брат. Мы живём в той же несвободной, рабской цивилизации, просто на «новые рельсы». Вместо надсмотрщика с кнутом система образования, СМИ, финансовая система, банки и много чего ещё. Ты сам будешь делать то, что нужно системе, определённой группе людей в частности. За деньги, которые ничего не стоят, по крайней мере, в реальном отношении. Как думаешь, почему около девяноста пяти процентов материальных ценностей сконцентрировано в руках у трёх - пяти процентов населения земли. А ты, имей свою пайку в виде зарплаты, и будь доволен. Ничего не настораживает?
      - Ты, по-моему, совсем в другую степь пошёл. Что получается: «Мы на горе всем буржуям, мировой пожар раздуем», так, что ли?
      - Нет, пробовали уже. Ничего хорошего не получилось. Не о том речь, просто, если хотя бы двадцать процентов из тех, кто ведёт себя как сонные, осенние мухи, задали бы себе вопрос и отважились что-то изменить в своей жизни, это был бы уже другой мир. Вся система, либо эволюционировала бы, либо была заменена другой. Понимаешь?
      - Понимаю. Ты на меня столько сразу вывалил, я даже не подозревал и не думал, хотя, это многое бы объясняло. Только, ты вообще всё это к чему?
      - Колян, я тебе не так и не об этом хотел сказать, просто наболело, - Улыбнулся Круглов, - мне кажется, что по поводу универа у тебя такая же проблема. Ты обладаешь сильным подсознанием, и оно тебе сигнализирует о том, что занят ты не тем. Ты чувствуешь, что это совсем не твоё, но продолжаешь заниматься тем же, привычным.
      - Я согласен, но как тогда мне понять, что моё?
      - Главное – поняв, решить изменить свой курс. Задать самому себе вопрос: «Чем бы я хотел заниматься, для чего я пришёл в этот мир?» Можешь попробовать медитировать над этим вопросом…
      - Круглов, я понимаю, это для тебя так всё легко и просто, - перебил его Коля, - как это –«медитировать над вопросом»?
      - Расслабишься, задашь себе вопрос, можешь несколько раз, и попытаешься прислушаться к себе, к своему внутреннему голосу, сконцентрироваться на своём дыхании. Если всё получиться, то либо что-то поймёшь, либо увидишь. Иногда появляются, так называемые, знаки. Это, когда подсознание привлекает твоё внимание к определённой фразе, или ещё к чему-то. Это интересно. Иногда ты слышишь обрывок разговора людей, проходящих мимо, либо берёшь в руки книгу, или газету, и взгляд твой падает на нужные слова, и всё становиться понятным. Ты можешь получить ответ по-разному. Главное задать вопрос и чуть-чуть подождать, не забывая о том, что спросил.
      - Чего-то никогда у меня такого не было? – Искренне удивился Коля.
      - А ты попробуй, всё получится. – Поддержал его Круглов.
      Они шли по направлению к дому и болтали. Саша рассказывал о том, как лучше медитировать, приводил примеры разных техник. Попрощались у Колиного подъезда. Дома Семёнов приготовив поесть, быстро пообедал. Он всё думал над событиями сегодняшнего дня: разрыв с Юлей и беседа с Сашей. Рой мыслей крутился в голове, всё это его волновало, но чувство тревоги было смутным и непонятным. Из-за расставания с Юлей он не переживал, понимал, что всё сделал правильно, только её было жалко. Тогда Коля решил действовать. Он выключил все телефоны и на всякий случай дверной звонок, закрыл окно в большой комнате и плотно занавесил его, затем сел на ковёр по-турецки, скрестив ноги, опёршись спиной на диван. Закрыл глаза.
      Постарался в точности следовать всем указаниям Круглова. Минут десять он расслаблялся, привлекая своё внимание к своему дыханию и к напряжённым мышцам, расслабляя их, не обращая внимания на возникающие отвлечённые мысли. Затем просто задал вопрос: «Чем ты хочешь заниматься в жизни, для чего ты пришёл в этот мир?» Вопрос этот он задал не себе, а послал его вглубь себя, своему подсознанию. Далее он просто прислушивался к себе. Поначалу ничего не происходило, он лишь немного чувствовал, что затекли ноги, затем начали возникать какие-то неясные образы, картины.  Он уходил в себя, словно проваливался в глубокий колодец. Его несло, засасывало вглубь, даже было немного страшно, но интересно. 
      Он снова, как и во сне, прыгнул в тёмную гладь воды канала, уходя от надвигающейся тьмы. Поток понёс его куда-то в сторону. Коля еле держался на воде, он старался грести, но постоянно то уходил под воду, то появлялся на её поверхности. Знал, что всё окончиться водопадом, и старался грести сильнее. Но напор течения был слишком мощным. Вдруг его кто-то окликнул. Семёнов посмотрел вверх, среагировав на звук, и увидел на берегу Ольгу. Та кричала: «Сюда, сюда!» взмахом руки, показывая вниз, себе под ноги.
      Семёнов снова ушёл под воду, а когда смог поднять голову увидел толстую верёвку, привязанную к железному столбу рядом с тем местом, где стояла Ольга. Колю снесло в сторону, но и конец верёвки снесло так же. До него было всего пара метров. Это был единственный шанс выбраться. Семёнов начал грести, выкладываясь полностью, выбиваясь из сил, пытаясь справиться с течением. Липкий холод сковывал мышцы, течение не поддавалось. Он уже начинал выбиваться из сил. Конец верёвки никак не хотел приближаться. Коля застрял на месте, его усилий хватало, лишь для того, чтобы его не сносило, но продвинуться ближе к заветной веревке было очень тяжело.
      Семёнов рванулся из последних сил, вкладывая всю оставшуюся энергию в каждый гребок. Казалось, эта пытка будет вечной. Он никогда не проплывёт эти два метра.
      «Ольга!» - Пронеслось у него в голове: - «Я должен сдюжить!»
      Семёнов усилил темп, на пределе своих возможностей, уже выбившись из сил, он схватил скользкий набухший край верёвки. Вцепился в неё двумя руками и начал перебирать её, подтягивая себя к берегу. Вскоре он уже карабкался по бетонной стене, держась руками за верёвку, ногами упираясь в небольшие трещины и швы между плитами. Он лез, срываясь, чуть не падая, сбивая босые ноги о бетон, остервенело впиваясь в верёвку руками, при каждом падении, но всё же поднимая себя из этой смертельного водоворота. Наконец, схватившись руками за край бетонной стены, он повис на руках. Осталось одно – подтянувшись, закинуть ногу. Только сил больше не было. Не осталось их больше, слишком долго боролся он с течением. 
      Ольга тянула к нему руки, хотела помочь. Не помня себя от усталости, но сделав невозможное, он всё же, выбрался, упав к ней под ноги.    
      Зубы стучали, его трясло от напряжения и холода.
      «Тебе нужно согреться». – Сказала Оля и накрыла каким-то бушлатом. Он был цвета хаки, вроде таких, что в армии носят зимой. Семёнов успел удивиться, откуда у Оли такая куртка. Затем видение закончилось.
      «Что к чему?». – Подумал он, ощущая что ему до сих пор холодно: – «С Олей, ладно, ясно. Она меня спасла. Куртка-то что значит?»
      Семёнов посидел ещё немного, потом ничего больше не придумав, решил отвлечься от увиденного и позвонить Ольге, просто поболтать, чтобы она чувствовала, что всё хорошо, не придумывала ничего. О Юле он не хотел ничего говорить, а то какой-то доклад получался. Коля включил сотовый и набрал её номер.


8.
         
      На следующий день Коля проснулся около семи, сам, без будильника. Встал и, вдруг, почувствовал прилив сил, потребность что-то сделать, так же с ним было, когда он ходил на тренировки. Просыпаясь утром, Семёнов часто ощущал переполнявшую его энергию. Вот и сейчас он просто не мог сидеть на месте.
      Коля умылся, выпил стакан воды, чтобы желудок не был пустым, как следует размялся. Поприседал, растёр суставы рук и ног, сделал суставную гимнастику,  затем раз сорок отжался, надел свой спортивный костюм, который последний раз надевал, чуть ли, не полгода назад, кроссовки, взял ключи и вышел за дверь.
      На улице уже рассвело, стояло приятное утро, с Иртыша веяло прохладой и свежестью. Коля подошёл к турнику, сразу подтянуться получилось всего девять раз, раньше он делал по пятнадцать-двадцать повторений за один подход. Подходов обычно  было пять.
      «Да, Семёнов, форму потерял». – Подумал он.
      Сделав ещё два подхода, по пять раз, и, прокачав пресс, Коля побежал в сторону набережной. Он бежал вдоль Иртыша, размеренно, получая удовольствие от ещё прохладного, не успевшего нагреться асфальта, свежего воздуха и, конечно, реки. Ему очень нравился Иртыш, нравилось смотреть на него. Большая река спокойно и величаво несла свои воды из Китая на север, через всю Западную Сибирь. Он чувствовал в ней скрытую силу, мощь, чувствовал, когда плавал в Иртыше, борясь с течением, когда весной наблюдал ледоход. Раньше, весной, когда он был маленьким, вместе с Дедом специально ходили на Ленинградский мост. Смотрели, как с грохотом и страшным треском легко вода несёт, сминая огромные глыбы льда, дробя и ломая громадные льдины. Мощь этой реки наполняли его своей силой.
      Раньше, когда он тренировался и бегал по утрам четыре раза в неделю, он мысленно повторял:
      «Я сильный, как Иртыш, я мощный и сильный». – И представлял ледоход.
      Движения его становились резче, он действительно наполнялся мощью, уверенностью. Он натренировал себя на это фразу. Для его организма эти слова были командой к мобилизации, на уровне рефлекса, запускаемого эмоциями.  Так же он настраивал себя перед спаррингами и боями. И тогда не было места сомнениям и страху.
      Коля добежал до парка, свернул на аллею. Он бежал, чередуя темп: то ускоряя, то замедляя его. Прохожих почти не было, пара таких же бегунов, и всё. Немногие смогли оторваться ото сна в это субботнее утро. Он давно не бегал, и пробежка давалась тяжело, но Семёнов продолжал. Потом поотжимавшись и немного передохнув, провёл бой с тенью. Коля представлял, как бьётся с одним противником, затем с двумя, освобождался от захватов, прорабатывал свои любимые связки ударов. Конечно, это не спарринг с реальным противником, но тоже неплохо, особенно если вкладываться, выполнять правильно.
      Восстановив дыхание, он начал делать упражнения со статической нагрузкой, которым его обучил Тренер. После активной нагрузки было особенно тяжело. Немного передохнув, он повернул домой.
      Назад Семёнов бежал, испытывая радость и счастье. Он физически ощущал его, тело просто ликовало. Коля не мог сдержать улыбку.
      Забежав домой, Семёнов разделся и полез в ванну, принимать контрастный душ. Сначала тёплая вода чередовалась с прохладной, но постепенно вода стала ледяной и нетерпимо горячей. Сотни иголок вонзались во всё тело. От температурного шока организм не понимал уже, какой температуры вода. Хотелось кричать, что Коля и сделал.
      Он стоял под обжигающими струями, вращая краны то в одну, то в другую сторону, доводя себя до предела, пока кровь не начала «кипеть» от гормонов. Резкий контраст, ранее бывший пыткой, постепенно стал вызывать удовольствие и затем блаженство.
       После всего этого он, насухо вытершись махровым полотенцем, пошёл на кухню завтракать. Коля ощущал приятную свежесть в теле и ясность мыслей, расслабленность и готовность к действию одновременно.
      «Прощай, депрессия», - подумал Семёнов, заваривая зелёный чай, - «Бегать надо раза три в неделю не меньше»…
         
      …Когда прошло около года тренировок, Коля почувствовал реальные результаты своих занятий. Он стал сильнее, мышцы немного увеличились и окрепли, что называется, появился рельеф. Кроме того, Семёнов ощутил, насколько выносливее и смелее он стал. Коля читал много книг о боевых искусствах, больше всего нравились книги Кадочникова.
И эти книги формировали его, открывая новую жизнь – жизнь воина, всегда готового драться, но не нападая, а защищая себя, своих близких, свою страну. В них причудливо переплетались воинская традиция востока и православная вера. Они формировали в нём определённые взгляды и представления. Николай начинал понимать, как должен вести себя в обычной жизни, в поединке и в бою.
      Если он смотрел фильм, особенно «боевик», то теперь всё своё внимание он обращал на технику бойцов, на то, как они использовали попавшие под руку предметы, и, просто, те условия, в которых проходил бой. Конечно, в кино было много неприменимого в реальной жизни, но какие-то вещи использовались как учебное пособие. Кроме того, часто он обменивался кассетами с друзьями на тренировке. Виктор Андреевич стимулировал этот процесс. Он часто сам начинал обсуждения различных сцен, отмечал плюсы и минусы той или иной техники, говорил, о том, что многие предметы можно использовать для самообороны, иногда проводил целые занятия, отрабатывая приемы защиты и нападения используя ручки, карандаши, книги в твёрдом переплёте, ремни, металлические линейки, даже простую консервную банку. Её, например, можно было, положив в сумку или авоську, и,  сильно раскручивая, превратить в грозное оружие.
      Он говорил, что любой предмет можно использовать как оружие, только надо не растеряться, не ограничивать себя привычными схемами защиты.    
      Тренер много рассказывал о принципах нападения и защиты, он уделял много внимания тому, чтобы научить, как правильно дышать, как распределить силы во время боя, и самое важное – как быть готовым психологически как к поединку, так и к защите себя и своих близких на улице. Он рассказывал истории из своей жизни или жизни своих друзей. Он говорил, что человек может годами заниматься, но если он не готов морально, то во время драки может просто не применить то, что уже умеет.
      - Люди даже в стойку забывали встать, всё скатывалось к банальной драке с деревенским размахиванием руками и хватанием за грудки, просто ради того, чтобы потрясти противника, – говорил он. -  Происходило это, из-за того, что человек психологически не мог проявить свои знания. Он не был готов, и скорее всего тренировочный процесс был построен так, что применение в реальной жизни полученных навыков даже не рассматривалось.
      Очень часто, во время ОФП тренер читал вслух выдержки из Хагакурэ и многих других авторов. Он не просто учил их рукопашному бою, он воспитывал в них Дух воина.
      - Моя цель – чтобы вы выросли нормальными мужиками и патриотами своей страны, чтобы вас не убили на улице, ну а если вы станете чемпионами, я вообще буду счастлив. – Так он говорил.
      В конце дня, перед сном Коля вспоминал весь день и особенно саму тренировку. Семёнов прокручивал новые удары и связки, уже изученные, закреплял их в своей памяти, представляя, как делает их снова и снова. Вспоминал, что было самым важным из увиденного, сказанного тренером. Этому их тоже научил Виктор Андреевич.
      - Вот если не было у вас времени дома потренироваться, выделите тридцать минут перед сном, вспомните последнюю тренировку. Едите сюда на автобусе, представляйте, что разминаетесь, голова-то у вас всегда с собой. Ваш КПД вырастит, вы сами ощутите. Простой опыт: перед подтягиванием представьте, как вы подтянулись и самое важное, что сделали на пять повторов больше, чем сейчас у вас получается. Как минимум на два, три раза больше подтянитесь, я гарантирую. Мозг воспринимает то, что вы представляете как реальность, те же мышцы активируются. Недаром на востоке у бойцов так много медитации в подготовке. Приём не получается - перед тем как делать представьте три – четыре раза, как провели его правильно -  обязательно получится. Конечно, тяжело сначала, воображение надо иметь, или натренировать его, но голова вам дана не только для того, чтобы туда есть. – Говорил он, улыбаясь.
      Часто он рассказывал о том, насколько важно настраиваться на тренировку, готовиться к ней, как правильно расслабляться и восстанавливаться после интенсивных занятий. Он учил их даже как самому себе сделать массаж. Он отмечал, что длительная визуализация должна заканчиваться массажем и полным физическим расслаблением.
      Тренер разработал и запатентовал уникальную методику по подготовке к соревнованиям, включавшую много медитативных упражнений. Несколько научных работ и статей на эту тему написал вместе со своими друзьями: один был врачом, работал преподавателем в Меде; другой Биофизикой занимался. Как результат – его воспитанники побеждали чаще, а травм получали меньше. Это, в свою очередь, привело к тому, что он стал известен в спортивных кругах, их секция стала считаться одной из самых лучших в городе.
      Виктор Андреевич с детства занимался боевыми искусствами. Как он рассказывал, начал с бокса и самбо, затем, когда в нашей стране начало развиваться карате, занялся и карате. Служил в спорт роте. После Армии поступил в СиБГАВК, так в Омске назывался физкультурный институт. Он получал настоящее удовольствие от своей работы. Рукопашный бой был смыслом жизни для него, его идеологией, хотя это не мешало ему вести нормальную жизнь, воспитывать сына и дочь. Коля знал его жену. Милая, добрая женщина, она как нельзя лучше ему подходила. Он отдавал всего себя секции, но не был одержим спортом. Было у него и любимое хобби – рыбалка.
      Семёнов тренировался три раза в неделю, на выходных, обычно, старался либо играть в футбол, баскетбол, либо бегал. Иногда ходил в бассейн, обычно раз в две недели. Бегать по утрам он старался и между тренировками. Физически он нагружал себя основательно, но это было ему не в тягость. Он радовался утром в тот день, когда у него была тренировка.
      Ещё он вёл несколько тетрадей. В них Коля записывал свои мысли о тренировках, в частности, и о боевых искусствах вообще. Он описывал различные приёмы, тактику и технику ведения боя, упражнения и впечатления о них. Он изучал рукопашный бой, познавал его как науку. Эти записи не являлись регулярным дневником, скорее пособием, инструментом, помогавшим ему понять и запомнить.
      Коля старался выполнять всё, что говорил ему Виктор Андреевич. Было видно, тренер замечает его рвение, частенько он ставил Колю в пример, отмечал его прогресс, но любимчиков он не из кого не делал, все получали в одинаковой мере его внимание.
      Семёнов навсегда запомнил свои первые соревнования. За несколько дней он начал нервничать, он думал, о том кто будет его противником, как это драться на глазах у зрителей, как он будет выглядеть. И, наконец, он просто не знал готов он, или нет.
      Виктор Андреевич собрал всех за два дня перед соревнованиями на очередной тренировке. Коля запомнил, как он построил их в самом конце занятия, внимательно оглядел и сказал: «Парни, я верю в каждого из вас. Каждый из вас – чемпион! Не волнуйтесь перед боем, не думайте о судье, или о зрителях. Только ВЫ и ваш ПРОТИВНИК, ничего больше. Просто покажите то, на что способны, то чему научились и у вас всё получится».
      Когда Семёнов готовился к соревнованиям, то недели за три до них он представлял каждый раз перед сном, что сегодня соревнования закончились, и он победил в них, он не знал, как это будет, потому что ни разу не участвовал в них. Коля просто представлял, что одержал победу, его поздравляет тренер и друзья, он ощущал радость и спокойно засыпал, чувствуя, что это уже произошло с ним.
      Наконец соревнования начались, в первый день после торжественного открытия сразу же начались показательные выступления, а затем бои. Коля дрался после обеда. Он нервничал, как и другие парни, которые выступали сегодня. Тренер успокаивал их, что-то рассказывал, и постепенно его уверенность передавалась всем.
      Семёнов, вдруг, понял, что победит он или нет, понравиться зрителям или нет – это неважно. Важно сделать всё, что в твоих силах, чтобы ты сам после боя знал – ты сделал всё, что мог. Коля понял и успокоился. Он расслабился и просто ждал, переключившись на выступления других участников.
      Поединок был непростым. Его противник хоть и был равен ему по весу, но был старше на два года и занимался дольше, был опытнее и выступал не первый раз. Он накинулся  на Семёнова, как кот на канарейку. Коля только и успевал ставить блоки,  уварачиваться, но пару раз в голову он всё же пропустил. Пронеслись мысли что, если вот так вот пойдёт, то он проиграет первый бой и второго боя на этих соревнованиях просто не будет, система проведения была олимпийской, проигравший выбывал.
      Мысли пролетали за доли секунд, Коля почувствовал, что он просто должен победить. Дальше всё развивалось очень быстро. Коля не думал, он просто реагировал, действовал. Казалось, тело само знало, что делать, в голове было одно – противник должен оказаться на полу. После его очередной серии Коля ушёл в сторону и вперёд, и сильным боковым ударом правой руки попал ему в область уха, дрались в шлемах. Удар получился неожиданным и сильным, так, что противник даже мотнул головой и чуть-чуть остановился. Отскочивший Семёнов тут же нанес прямой удар ногой, двойку руками, и чувствуя, что противник ошеломлён, продолжал бить, причём проходило почти всё. В конце соперник просто закрылся, попытался произвести захват, но Коля перехватил и сам бросил его через бедро. Оказавшись на полу, Семёнов захватил его свободную руку и провел болевой. Бой был остановлен. Это была первая победа Коли.
      Первый раз в жизни Семёнов ощутил себя…, он не мог выразить это словами, он чувствовал полное спокойствие и наполненность, силу, силу духа, прежде всего. Он ощутил себя «собой». Понял, что только во время боя он не старался чего-то достигнуть, не старался быть как кто-то, кто лучше его. Он просто был.
      Следующий бой он тоже выиграл, а третий Коля проиграл, но боролся до конца, просто немного поторопился, опыта не хватило, пропустил захват и бросок в самом конце. И победу отдали его противнику.
      Это было очень обидно, вот так в самом конце равного боя проиграть. Ведь дальше были четвертьфинальные бои. Правда, он особого внимания этому не уделил. Отметил про себя, порадовался, что хотя он и не сделал, что хотел, но уже что-то из себя представляет. Да ещё и тренер был им доволен. На следующей после соревнований тренировке, в самом конце, в заключении Виктор Андреевич сказал:
      - Парни, вы все молодцы, все кто участвовал, все показали характер – это самое главное. Особенно хочу отметить Руслана Арифулина, Колю Семёнова и Сашу Глушко. Их более опытные и, как у Руслана, более физически сильные противники, поначалу не давали им продохнуть. Так что пришлось ломать ход поединка, побеждать в сложных условиях. Они победили за счёт техники, и самое главное – воли к победе, уверенности и нацеленности на результат. – Говорил он, обращаясь к тем, кто занимался совсем недавно и не участвовал в соревнованиях. -  Семёнов, например, в своём первом бое победил просто классически, приятно было смотреть, в какой-то момент боя казалось, что его соперник просто потерялся и не понимает, что происходит.
      В третьем бое немножко не хватило, но не будем забегать вперёд. На следующую тренировку придти всем в обязательном порядке. Мне обещали передать кассету с нашими боями, телевизор здесь есть, видак я принесу, будем смотреть все бои, анализировать. Без подробного анализа ваших ошибок не будет роста. Эта работа только ваша и ничья больше. Всё. Смирно.  Вольно.
      Он поклонился, все поклонились ему в ответ. Это значило, что тренировка закончена…
      …Когда Коля вспоминал те времена, поневоле ему становилось грустно. Он чувствовал, насколько был наполнен тогда, насколько он был «цельным». А теперь этого не было. И настроение неуклонно падало. Он бросил заниматься, потому что решил определиться в жизни, овладеть специальностью и так далее и тому подобное. Может это были всего лишь отговорки, а настоящих причин своего поступка Семёнов не осознавал, Коля не мог ответить себе точно на этот вопрос.
      Он убирал квартиру, к приезду родителей, когда в дверь позвонили. Семёнов посмотрел в глазок, на лестничной площадке, перед дверью стоял Круглов и улыбался во весь рот. Коля открыл дверь и дал Сашке зайти.
      - Здорово, Круглый.
      - Здравствуй, родной!
      Они пожали руки.
      - Чего скалишься? – Спросил Коля. - Проходи.
      - Настроение хорошее, день прекрасен уже потому, что я сегодня проснулся и могу его прожить. А ты чего такой кислый? – поинтересовался Саша, проходя в комнату. Он увидел лежавший посреди комнаты пылесос.
      - Не, пойдём на кухню, чаю попьём. – Сказал Семёнов и потянул друга из комнаты.
      - К приезду родителей стараешься. Молодец, - заключил Круглов, - бутылки из под дивана все выбросил?
      - Круглый, не хами, не в том настроении я. – Сказал Коля, ставя чайник на плиту.               
- Вот тебе на, что у нас с настроением? Опять хандрим, или это ты так на отъезд Ольги реагируешь? - спросил Саша.
      - Да, ты  знаешь, нет. Заметил, что когда вспоминаю про тренировки, ну как раньше занимался, то либо хреново начинаю себя чувствовать, либо хандра накатывает.
      - Ну и что это значит? - Сказал Круглов, немного улыбаясь.
      - Только не надо считать меня идиотом. - Немного напряжённо сказал Семёнов. -   Я отлично понимаю уже, что вся эта моя хренатень связана была с Юлькой, не любил я её уже, и с тем, что я бросил заниматься. Но понимаешь, бросил-то я тоже не просто так тренироваться. Сам же этого хотел. Универ там, подготовка, пора становиться серьёзнее и всё такое...
      - Короче, ты точно не знаешь, почему ты бросил, иначе бы эту х.... мне про институт, экзамены, сессию не плёл. - Неожиданно перебил его Круглов. - Пойми, почему бросил, и поймёшь, что делать дальше. Развяжешь ещё один узел.
Коля молчал, разливая чай, а когда поставил кружку перед другом и достал плетёную вазочку с конфетами, сказал:
      - Ты прав, только понять мне это тяжело. Что мне делать?
      - Вообще, если часто об этом думать, то рано или поздно либо осенит, либо прочитаешь где-нибудь, в общем, Вселенная даст знать. Но учитывая, что родители у тебя приезжают завтра, а задача для нас была поставлена разобраться до приезда.
      - Кем поставлена? - Улыбнулся Коля.
      - Жизнью, Сёма, жизнью. - Ответил Круглов. - Есть другой путь. Задать этот вопрос подсознанию в медитации и посмотреть что увидишь.
      - Опять медитации?
      - Они самые. Но под моим чутким руководством. – Круглов так и светился, распространяя хорошее настроении и бодрость.
Попив чаю, они прошли в большую комнату, где стоял музыкальный центр. Саша посоветовал поставить какую-нибудь спокойную музыку. Коля поставил один из любимых дисков отца из «Relax collection». Дальше как обычно сел на диван и постарался расслабиться, как его учил Круглов.
      - Валяй, тарахти, как космические корабли бороздят просторы Большого театра. –  Процитировал Семёнов комедийную киноклассику.
      Круглов заговорил, направляя Колю, заговорил плавно и спокойно, от его слов он начал всё глубже погружаться в дрёму.
      - Ты спускаешься по старой винтовой лестнице, ведущей глубоко вниз, куда-то внутрь тебя, - говорил Саша, и Коля уже чётко представлял эту каменную винтовую лестницу, ступени были так же покрыты многовековым слоем пыли, но на каменных стенах висели пылающие факелы, и было довольно светло. - Всё глубже и глубже, пока не подойдёшь к двери. Видишь дверь? – Спросил Круглов через какое-то время.
      - Угу. – Выдавил Семёнов.
      Дверь была тоже старая, с большой круглой железной ручкой и засовом, покрытым ржавчиной, но не такая, как раньше.
      - За дверью зал, где ты узнаешь ответ. Прежде, чем войти, задай вопрос, который тебя волнует. – Плавно говорил Саша.
      Коля подумал о том, почему он бросил заниматься, почему выбрал этот Университет, об учёбе, и затем с большим трудом отодвинув массивную щеколду потянул на себя дверь. В зале, напоминавшем залы каменных замков, также горели факела на стенах, сами стены в некоторых местах были украшены гобеленами. Посреди округлого, со сводчатым потолком зала стоял круглый стол, за ним сидел человек. Семёнов внимательно всматривался в черты его лица, оно показалось ему знакомым. За столом сидел его отец. Он жестом указал Коле на стул напротив. Коля плюхнулся на него, он был ошарашен видением, и ничего не понимал. Отец смотрел ему в глаза и улыбался, как бы успокаивая. И тут, как будто откуда-то издалека, из глубокого прошлого всплыло воспоминание.
      Коля вспомнил, как в детстве он очень хотел быть, как его отец. Не просто похож на него, а как он. Таким же умным и сильным. Коля очень любил папу, особенно в возрасте начальных классов школы. Он и сейчас был для него непререкаемым авторитетом. Когда его спрашивали в школе: «Кем ты хочешь стать, когда вырастишь?» Он неизменно отвечал: «Я хочу быть, как папа». И эти слова стали для него заклинанием. Всё сложилось в его голове, как куски мозаики складываются в одну картину. Тут же исчез зал и лестница, Колю будто бы понесло прочь, на поверхность.
      Он потёр руками глаза, открыл их и ошарашено посмотрел на Круглова.
      - По ходу, я в детстве сильно хотел быть, как мой батя.
      - И начал слепо копировать его поведение, ты просто задал программу. Ты понимаешь, что выбрал Универ не тот, который нравился тебе, а тот который закончил твой отец, боевые искусства бросил только потому, что он у тебя не занимается ими. Ты выбираешь то, что выбрал он, и делаешь это автоматом, неосознанно. Ах….! Ты понимаешь это? – Проговорил Круглов возбуждённо.
      - Да, - через паузу ответил Семёнов,- похоже на то. - На самом деле всё, чем я всегда действительно хотел заниматься – это была рукопашка. – Сокрушённо говорил Коля. - Ты знаешь у меня такое ощущение, что я схожу с ума от твоих упражнений.
      - Нет, просто правда, для тебя, явилась серьёзным стрессом, в данном случае. Это как гнойник опорожнить, когда хирург вскрывает – больно, а потом сразу легче.
      - Будем надеяться. Ну и что мне теперь делать? – Спросил Коля друга.
      - Родителей встречать, - улыбался Круглов, - а потом просто поменять программу. По сути, начать жизнь с чистого листа. Но ты и так её уже начал, с девушкой расстался, с Ольгой теперь встречаешься, скорее всего, она послужила пусковым механизмом для решения твоих проблем, тут тебе повезло. Да и сам ты молодец, я, если честно потрясён твоими результатами. Так что, так держать, сынок. – Сострил Круглов, явно радуясь за друга. – Полдела ты уже сделал. Дальше - легче.
      - На х.. пошёл, папаша. – Улыбаясь, огрызнулся Семёнов. - Вечером давай что-нибудь замутим. А то мне отвлечься хочется, не могу так.
      - Полностью к вашим услугам. Самое реальное – пойти в кино. Там как раз «Звёздные войны» новые вышли. Надо всех наших обзвонить.
      - Тема. Давай. – Поддержал Семёнов и потянулся за телефоном. 
               

   
            
9.

      Договорились пойти в кино часов на восемь, как всегда в «Маяковский». Просто все, кто собирался идти жили рядом, и этот кинотеатр был ближе других. Семёнов дал Круглову денег и поручил купить билеты на восемь человек.
      - Ты мне деньги только на двоих дал остальные где брать? – Поинтересовался Саша.
      - Ну не могу я больше, продукты надо купить, родители приедут завтра, приготовить надо. Свои добавь. Я же обговаривал, что билеты сейчас купим, поэтому точно надо сказать: пойдёшь, или нет. Все восемь точно пойдут. Деньги вечером тебе отдадут.
      - Дело не в этом, я тут потратился - подарок предкам на день свадьбы купил, так что, на сегодня, на пять биллетов есть, а на шестой не хватит.
      - Ну, вызвони кого-нибудь, вон Ваню, например, пусть с тобой сходит, денег возьмёт. Только берите места на двух рядах: четыре, под ними ещё четыре. Давай, у меня дел не впроворот.
      - Не учите меня жить, помогите материально, - ответил Круглов словами Ильфа и Петрова и, натянув кроссовки, вышел в подъезд.
      - Саш, спасибо ещё раз за всё, - сказал Коля, понизив голос.
      - Ладно, брат, это же наша работа, - улыбнулся Саша, - до вечера, купим - смс скину.
 
      До самого вечера Семёнов был занят. Он хотел приготовить родителям праздничный обед. Готовить Коля умел, но делал это только, когда было особое настроение, или большой праздник. Семёнов побежал в ближайший супермаркет за продуктами, меню он сочинил как раз на бегу. Притащив две больших сумки продуктов и сгрузив их в холодильник, Коля отправился на рынок за уткой, которую намеривался фаршировать фруктами.
      - К семи часам Семёнов «вылизал» всю квартиру, нарубил пару салатов, и подготовил утку, сложив всё это в холодильник. Готовить утку он решил с утра. Коля пошёл к Круглову. Быть сейчас одному, ничем не занимаясь, он не мог и не хотел. Настроение было отличным, немного возбуждённым и по дороге Коля позвонил Ольге.
      Они говорили, пока у Коли не закончились деньги, перебивая друг друга, рассказывали что-то, спрашивали друг друга: «Ну как ты?», и другие вопросы, в том же духе. Разговор получился, как обычно в таких ситуациях, немного сумбурным, но таким радостным. Оля перезвонила. Коля посоветовал ей не тратиться, но они всё равно проболтали ещё десять минут. Сказав, на прощание, друг другу, что любят друг друга, они нажали на сброс. Коля опять ощущал, как здорово жить, просто дышать, видеть это солнце и этот город, знать, что есть человек, которого любишь ты, и который любит тебя.
      Круглов уже ждал его, они быстро вышли и пошли в сторону кинотеатра. Саша ещё раз проверил, взял ли он билеты - билеты были на месте. Саша сказал, что придут Иван с Настей, Плотный и Серёга.
      Когда подошли к кинотеатру все уже были в сборе. Обменялись приветствиями. Круглов тепло поздоровался с Плотным, которого давно не видел. Плотным звали Андрея Петрова. Дело в том, что раньше он был обычной комплекции, играл в футбол и особого ужаса никому не внушал во время драк, в которые иногда попадал. Всё изменилось, когда он, вдруг, начал серьёзно заниматься тяжёлой атлетикой. Железо он тягал с большим удовольствием и достаточно быстро стал набирать мышечную массу. Причём, в отличие от многих сверстников, Андрей «качался в сухую», без применения различных средств и препаратов. Правда есть стал раза в два больше.
      Выглядел он теперь внушительно, да и бить стал сильнее поэтому, иногда гасил конфликты одним своим видом, за что и получил кличку – Плотный. Ещё иногда его называли Ральф. Причиной послужила его постоянная тяга поесть. Злые языки, точнее злой язык Круглова и заметил однажды, что у Плотного восемь желудков, как у известного киноперсонажа Ральфа.
      - Давно тебя не видел Сёма, - улыбаясь, жал руку Андрей.
      - Ну, вот и увиделись, ты, кстати, в бассейн ещё ходишь?
      - Да, послезавтра пойду, стабильно два раза в неделю. – Ответил Андрей.
      - Айда вместе? – Предложил Коля.
      - Давай, с радостью. Что решил плавание подтянуть?
      - Надо форму возвращать былую.
      - Эй, спортманьяки, всех задерживаете. – Вмешался Фролов.
      - Чья бы мычала. Вань, пойдём в волейбол поиграем? – Пошутил Круглов.
      - Погодите. Прикол расскажу. – Вспомнил Серёга.
      - Да, опоздаем же. – Заводился Фролов.
      - Без нас не начнут, - улыбнулся Серёга и начал рассказывать, -
Короче, парняга есть у меня во дворе, раньше общались, но он потом в мусарню пошёл, ну в школу милиции поступил. Ну, я с ним редко сейчас общаюсь, только так, когда пересекаемся. Он, кстати ещё ничего, скурвиться не успел. Тело такое, аровый тип, ну тут во дворе его встретил, после присяги, не знаю, там дела их какие ментовские, но в общем он мне прикол рассказал.
      Они после этого афициоза пошли бухать, ну в форме, всё как положено, отмечают. То, говорит, в одном месте, то в другом, человек десять их было. А один у них был отличник, до этого особо не отличался, а тут бухнул и его развезло. Короче этот тип опал у них, ну они его за собой всё равно таскали.
      -В смысле опал? - спросил Круглов.
      - Как озимый. – Хохотнул Чернов. - Да заснул, - пояснил он, - а потом проснулся. Они в баре каком-то были, и давай он  убегать от них, они ему: "Стой, Вася,  куда?". А он вырывается, бежит, падает, опять бежит. Короче раза три от них убегал, пока его ещё не напоили, потом на такси домой отправили.
      - В чём прикол-то? - Прервал его Семёнов.
      - Ты дослушай, да! - изображая кавказский акцент, сказал Чёрный. - Короче на следующий день его спрашивают: "Ты чего убегал-то?" А он, прикинь, базарит: "Я пить начал, сморило, уснул, просыпаюсь, смотрю вокруг менты. Б.., думаю, попал, надо сваливать, по-тихому хотел, а менты за мной, ну я и бежать."
Прикинь, он забыл, что сам мент, и в форме же был. - Говорил Чёрный сквозь смех..
      Все дружно заржали, смеясь, они поднялись по ступенькам и зашли в кинотеатр.
      …Фильм смотрели, как всегда комментируя, из-за чего периодически та часть зала, где они сидели, взрывалась бурным хохотом. Семёнову «Звёздные войны» нравились, а последние серии с умопомрачительным количеством спецэффектов, особенно. Тем более тема джедаев, тема настоящих воинов, рыцарей, посвятивших себя защите людей от сил зла, будила в нём тот особенный трепет, который испытывают все мальчишки, когда смотрят фильмы или читают книги о героях войны или просто отважных людях.
      Домой шли вместе, смеясь, обсуждали фильм. Вскоре разделились - Коля, Саша и Андрей пошли в сторону своих дворов, Иван с Настей и Лёва - к себе.
      Плотный учился в Политехе, жил в общаге в Нефтяниках, поскольку был он не местный, Приехал из города Нягань. Домой Плотный ездил два раза в год на каникулы, иногда зимой не ездил, когда сессия не позволяла, добраться до дома ему было не просто: или на самолёте и на автобусе, или летом на теплоходе. Но по реке можно было добираться две недели. Ветки железной дороги к ним не было, билет на самолёт был не дешёвым. Поэтому, частенько, зимой он оставался в Омске.
      С Семёновым они познакомились случайно, на остановке автобуса. Корпуса СибАдИ и  ПолиТеха располагались недалеко друг от друга. Как-то раз оба залезли в одну маршрутку, было тесно, повздорили, вышли, чтобы выяснить отношения, но разговорились, как-то само собой подружились.
      Затем часто тренировались вместе, плавали в бассейне. Человек по натуре добрый и общительный Андрей быстро перезнакомился со многими друзьями Семёнова и стал своим в их компании. Коля через Андрея узнал многих из ПолиТеха.
      Андрею не хотелось ехать в общагу, тем более общественный транспорт уже почти не ходил, пешком было идти далеко, а такси исключалось из-за экономии, к которой Андрей прибегал из-за, прямо скажем, студенческих доходов.
      Видя раздумья, в которых находился друг, Семёнов пригласил его переночевать. Плотный просто не мог отказаться, он всегда был рад случаю нормально помыться, да и просто сменить обстановку. В комнате общаги из развлечений были только старенький компьютер и книги.
      Расставшись с Кругловым, друзья пошли к дому Семёнова.   
      - Пару раз подтянуться нет желания? – спросил Коля.
      - Давай. - Оживился Плотный. - Потом в магазин зайдём. 
     - А зачем в магазин, - спросил Семёнов улыбаясь
      - Да, честно говоря, пожрать было бы неплохо. – Честно ответил плотный.
      - Найду уж для голодающего что-нибудь. – Успокоил его Коля.
      - Не, я так не могу, - отрезал Андрей, - хоть к чаю я должен что-то купить. Нельзя с пустыми руками в гости, неправильно это.
      - Ок, - ответил Коля.
      - В лесенку, или просто так? – Спросил Плотный.
      - Вдвоём в лесенку не интересно, давай просто подходов по пять. – Предложил Семёнов.
      - Тогда я по десять буду. – Сказал Плотный.
      - Ну, я, как только набирающий форму, по восемь. – Ответил Семёнов.
      Стали подтягиваться на турнике прямо напротив подъезда Коли. Семёнов из последних сил закончил последний подход. Плотный же гораздо легче справился с задачей, правда, последние пять раз дались ему тоже нелегко. Коля подгонял его, подбадривал. А когда тот, закончив, спрыгнул, сказал ему:
      - Молодец, уважаю - кабан. –  Семёнов похлопал друга по плечу. – Ты домой когда поедешь?
      - Послезавтра ночью, - улыбнулся Плотный. - Сессию вчера закрыл.
      - Поздравляю.
      Отдышавшись, они пошли в супермаркет. Купив вафельный торт, вернулись к подъезду Семёнова.
      Дома поужинав, стали пить чай.
      - Ты знаешь, стал замечать, за собой, - говорил Андрей, - что куда-то несусь постоянно, то на тренировку, то к Наташе, то ещё куда-нибудь. А, ты понимаешь, - все вокруг несутся, все бегут. Я даже хочу как-нибудь, на бегу остановиться, и посмотреть на людей, знаешь, прямо в толпе остановиться и посмотреть. Только я потом забываю.
      - На что посмотреть? – Спросил Коля, не понимая, к чему ведёт Андрей.
      - Да на глаза их. – Ответил Плотный, - Не хочу я как все, как родители, всю жизнь в этой беготне прожить, так ведь ничего не поймёшь, понимаешь? – Спросил Андрей.
      - Понимаю, - сказал Коля, задумавшись, - я тоже.
      - Только не знаю что делать, ты понимаешь. Не хочу просто так с работы домой, из дома на работу – ни о чём. В выходные только живёшь, как хочешь, да и то, если «бабки» позволяют.
      - А ты думай об этом чаще, - посоветовал Семёнов, - и делай что-нибудь, чтобы не спать на ходу, как остальные. Я думаю, для мужика важно жить с той, которую любишь,
      - Чтобы было кому кусок мяса приносить. – Вставил Плотный.
      - Ага,  и заниматься тем, что больше всего нравиться. – Закончил Семёнов.
      - Легче сказать, чем сделать. – Заключил Плотный, явно соображая, что ему нравиться больше всего делать.      
      - Ну, у каждого есть выбор, живи как все, или что-то ищи в жизни. – Сказал Семёнов. Уверен, у тебя получиться, только надо попробовать.
      - Хотелось бы.
      - Ладно, давай спать, мне родителей завтра встречать. – Предложил Семёнов.
      - Когда мне свалить надо? – Спросил Плотный.
      - Часов в восемь, полдевятого. – Ответил Коля.
      - Ок, можно я ванной воспользуюсь? – Спросил Андрей.
      - Без проблем, ложись на диване в зале. Я спать пошёл.
      - Давай, - улыбнулся Андрей, - спасибо, Сёма.
      - Заканчивай, - отмахнулся Коля, - Ладно, до завтра.
      Семёнов заснул не сразу. С начала он думал о том, что сказал Андрей, потом о прошедшем дне, о том, что всю свою жизнь, не осознавая, копировал путь Отца. Он всем сердцем ощутил, что больше всего хочет заниматься рукопашным боем, и конечно, чтобы Оля была с ним рядом.
      Он заснул спокойно и что-то видел во сне. Что он не помнил, но что-то хорошее. А последнее, что увидел – улыбающиеся глаза Ольги. Проснулся он с улыбкой. О чём сразу же написал в смс Ольге, пожелав ей доброго утра…

      - Ну и как, ты, тут? Выглядишь хорошо! – Обнимая, говорила мама.
      Папа стоял сзади, весь обвешенный сумками и улыбался. Родители сильно загорели на средиземноморском солнце, выглядели помолодевшими. Казалось, даже морщины на лицах расправились.
      - Вы как американцы. – Оценил внешний вид родителей Коля. – Помолодели прям.
      - Мы бы лучше выглядели, если бы как они жили. – Сказал папа.
      Во время обеда родители, перебивая друг друга, рассказывали, как проходил их отпуск. Вспоминали, что видели интересного, смешного. Историй набралось на небольшую повесть.
      Мама просто сияла от счастья, было видно, что она очень довольна отпуском, да и папа был в отличном настроении. Коля был очень рад за них.
      Когда наплыв эмоций, связанных с отпуском, схлынул, мама спросила:
      - Юлю встретил, как они съездили?
      - Не знаю, не спрашивал. – Ответил Коля.
      - Ты её что, не видел, они не приехали ещё? – Не поняла она.
      - Так, скажу сразу. Мы с Юлей расстались сразу, как она с родителями приехала, навсегда расстались, больше меня о ней, пожалуйста, не спрашивайте. – Коля терпеть не мог, когда кто-нибудь начинал интересоваться его личной жизнью, даже собственные родители. Он всегда считал, что это дело лишь двух человек и никого больше.
      - Ладно, расстались и расстались, - примирительным тоном сказал папа, давайте чайку попьём, нормального, а то там всё этот, в пакетиках был.
      Мама была несколько расстроена, Юля ей очень нравилась, она искренне считала, что лучшей пары для Коли не найти, но спорить, зная сына, не стала. Впрочем, она достаточно быстро успокоилась, и они так же весело пили чай. Говорить об Ольге Коля благоразумно не стал, сохраняя свою новую возлюбленную пока в тайне.

      Проснувшись на следующий день рано утром, Семёнов начал день с зарядки. Сделал лёгкую разминку и растяжки, затем захотел помедитировать. Решил попробовать одну из медитаций, о которых рассказывал  Круглов.
      Устроившись  поудобнее, стал погружаться в себя, прислушиваясь к своей душе, он «открыл сердце»: просто представил, как ставни глубоко в груди медленно открылись. Появился луч света. Коля усилил его и стал наполнять любовью себя, Ольгу, родителей, всё, что окружает их. Вдруг, ему захотелось послать любовь Тренеру. Коля всегда чувствовал, насколько он обязан ему, сколько вложил в него Виктор Андреевич.    
      «Может, хоть так долг отдам». – Думал Коля, наполняя тренера своей признательностью и энергией Любви. Он буквально заливал, по крайней мере, он так это представлял, золотистым потоком, выходящим из груди, из области сердца, Тренера, весь спортзал и всех кто там тренировался. Он чувствовал, что поток усиливался, даже немного начало болеть за грудиной. Но его это не напугало. Круглов говорил, что так бывает, когда поток резко становиться сильным.
      Когда он закончил, то открыл глаза, улыбка как-то сама собой появилась на его губах. Настроение было отличным. И ему в голову пришла интересная идея. «Что если поговорить с ним, может, простит и разрешит вернуться на тренировку». – Думал Семёнов.
      Коля был человеком действия, человеком порыва. Вот и в этот раз он решил сегодня же поговорить с Виктором Андреевичем. Ему было стыдно, он уже записал себя, чуть ли не в предатели, бросившего своё дело и своего Тренера – учителя, наставника, если пользоваться восточной терминологией. Но он знал, что ошибка лишь тогда полностью совершена, когда отказываешься или не можешь её исправить. Так всегда говорил его Отец.
      Семёнов знал, что Тренер сегодня будет вести детскую группу, которая начинала заниматься с десяти утра, точнее вел её его ученик – Валера Стефанюк, а Виктор Андреевич лишь  корректировал и дополнял тренировочный процесс, плюс отмечал молодёжь на будущее. По сути, он контролировал работу Валеры. Хотя, с того времени, как Семёнов ушёл с тренировки, могло многое измениться, например Валере детская секция могла быть доверена полностью. Но Коля знал, что Виктором Андреевичем – человек основательный, пока он не будет уверен в Валере, как в себе он так не поступит, да и с друзьями с тренировки Семёнов контакт поддерживал и те ему бы обязательно сообщили бы о таком событии.
      Коля решил, что риск - дело благородное и попробовать поговорить с Тренером стоит утром.
      «Если рукопашка - моё, то он разрешит мне вернуться, тогда я приму это, как знак». – Подумал Семёнов, натягивая майку и шорты. Чтобы скоротать время до разговора и не нервничать, Коля решил пробежаться, потренироваться на улице.
      «Бл., с Плотным же сегодня стрелу забили, надо позвонить».
      Поговорив с Андреем, Семёнов понял, что всё складывается как надо. Плотный предложил пойти в бассейн в три часа, раньше он не мог из-за каких-то дел.
      Коля пробежался, затем уделил время растяжкам, после чего поработал над техникой ударов, провёл бой с тенью, с одним и несколькими воображаемыми противниками, закончил подтягиваниями, отжиманиями, по пять подходов на максимуме и, наконец, три подхода по шесть минут удары коленями. Немного успокоившись, померил пульс – сто девяносто ударов в минуту. Ещё немного и было бы двести – верхний порог для его возраста.
      «Сбавь обороты, Коля, больно круто начал. Загонишь». – Мысленно обратился он к себе. – «Ещё надо в покое замерить».
      Родители мирно спали, поэтому Коля быстро принял душ, позавтракал и отправился на поиски тренера. Семёнов пришёл как раз минут за двадцать до начала детской секции. Он остановился у главного входа в спортивный комплекс и просто ждал, разглядывая  деревья и прохожих. Семёнов всё думал, что сказать Тренеру. Но  ничего конкретного в голову не приходило.
      - Здравствуй, Коля. – Голос Виктора Андреевича вывел Семёнова из задумчивости. - Ждёшь кого-то?
      - Да, Вас. – Ответил Коля, пытаясь понять в каком настроении Тренер.
      - Меня? – Удивился он. – Ну и что же ты хотел?
      - Извиниться, - Коля говорил быстро, немного волнуясь, но твёрдо, уверенно. - За то, что бросил тренировки, после всего, что Вы для меня сделали, как учитель. Только сейчас понял, чего себя лишил. Рукопашный бой – лучшее, что было у меня в жизни. Это её смысл. Я не могу без этого, чахну, депрессия началась, правда. Извините и разрешите вернуться.
      Виктор Андреевич смотрел на него по-особенному, так только он мог. Казалось, он сканирует тебя, видит всё, даже твои мысли, и оценивает, что ты можешь, а что нет. А секунд через пять сказал:
      - Приходи, конечно, - улыбнулся и продолжил, - я не обижен на тебя, только подготовиться тебе надо, всё-таки год прошёл. Я так и думал, что ты вернёшься. – Добавил он, протягивая ему руку.
      Семёнов нервно затряс её, от радости он  чуть не закричал.
      - Ладно, в пятницу приходи, посмотрим в какой ты форме. – Сказал Виктор Андреевич и, попрощавшись, зашёл в здание.
      Коля чувствовал, как счастье заполняет его изнутри, он, разбежавшись, подпрыгнул, крикнул свой победный  клич, что-то типа: «Й-Е-Х-У-У-У», затем сделал стойку на руках, проделал так шагов пять, потом кувырок, встал и пошёл на остановку. Этот победный ритуал он делал всегда, когда ему удавалось что-то, что он считал невозможным или очень сложным. 
      Всё это видел из окна Тренер. Он искренне рассмеялся и пошёл в спортзал, сегодня у него было отличное настроение и работать хотелось как никогда.

      Коля поверить не мог своему счастью, ему казалось, что Тренер обратно его не возьмёт, но тот оказался настоящим мужиком, и теперь Семёнов не о чём другом не думал, как о предстоящей тренировке. Да и все страхи Семёнова были лишь его собственными фантазиями.
      После обеда, сходив с Плотным в бассейн и отлично поплавав, Коля пришёл домой. Родители были дома и смотрели только что распечатанные  фото.
      - Быстро вы! – Удивился Коля.   
      - Маме не терпелось, - сказал старший Семёнов  и сонно потянулся, - пришлось сходить в ателье. Хотел тебя отправить, а ты вовремя ретировался.
      - Да, я бегал. – Коля вдруг решил сказать всё сейчас. – Родители, я вам хотел сказать. – Начал он, но замялся, подбирая слова.
      - Говори, раз хотел. – Улыбнулся Папа            
      - В общем, на тренировку я опять буду ходить. – Выложил Коля, ему так было легче. Не любил он витиевато подводить собеседника к тому, что хотел до него донести, говорил всё прямо. Не был он дипломатом, иногда это ему мешало. 
      - Это опять сборы, соревнования, травмы твои, синяки опять. – Сразу завелась мама. – А учиться, ты, когда думаешь? Итак на тройки сессию сдал, а потом вообще вылетишь.
      - Да, погоди, ты, - не выдержал папа, - запричитала, заголосила сразу. Ты толком объясни, чем вызвано? – Обратился он к Коле.
      - Да не могу я, вы что, не видите, как бросил всё хуже и хуже. Вы как уехали, у меня вообще депресняк начался. Круглов помогал, так бы сам не разобрался. А оказалось всё просто: встречался не стой, с кем хотел, бросил любимое дело.
      - А Юля здесь причём? – Не поняла мама. - Зря вы с ней расстались. Она же прекрасная девочка.
      - Может быть, но я её не люблю! – Заявил Коля. Разговор начинал переходить на крик.
      - Да прекратите вы! – остановил их папа, видя, что всё это перерастает в скандал,  – значит так, - заговорил он твёрдо и решительно, - ты, приведи себя в порядок, успокойся. А ты, - обратился он к Коле, - марш за мной на балкон, покурим.
         
      - Ну что, ты, не мог как то по-другому рассказать всё это? – Спросил папа закуривая.
      - Да, хотелось радостью поделиться с вами, да и настроение, вроде, у вас хорошее было.
      Папа улыбнулся, - Сейчас, ты его поднял ещё выше, особенно маме. Ладно, - похлопал он сына по плечу, - коряво, но, в общем, всё правильно сделал. Это твоя жизнь. Не моя, не мамина, твоя. И, даже, если ты ошибаешься, то это твои ошибки.
      - Я всё делаю правильно. – Уверенно сказал Коля.
      - Тем лучше, Институт бросать не надумал ещё?
      - Нет пока, - улыбнулся Коля.
      - И на том спасибо. Ладно, докурю и пойду с Мамой поговорю, пока здесь постой, потом зайдёшь. – Закончил переговоры папа и, молча, продолжил  курить. Затем затушил окурок в банке и сказал. – Только помни всегда, что если мы давим на тебя, то только от того что не хотим, чтобы ты наделал ошибок по молодости.
      - Я знаю, - смущённо сказал Коля.
      Отец зашёл домой. А Коля остался стоять на балконе и смотреть на Иртыш. Второй раз за день был удивлён людьми, которых, как он думал, знал очень хорошо. Ему очень понравились слова отца, его поддержка.
      Когда он зашёл домой мама немного успокоилась. Она сказала ему сразу.
      - Только будь осторожен, я прошу тебя, я не переживу если тебя там инвалидом сделают.
      - Мам, но у меня даже серьёзных травм не было никогда, так синяки, да растяжения, ни нос не сломан, ничего. – Сказал Коля, примирительно обнимая маму.
      - Просто мы с Отцом очень любим тебя. – Сказала она, целуя сына.
      Вечером они вместе поужинали, настроение снова поднялось, папа и Коля шутили, мама смеялась. Потом долго пили чай, родители снова вспоминали отпуск и то, что ещё не было рассказано.
      Коля лёг спать с ощущением, что вот в этот день, вот сегодня, он сделал несколько шагов по своей дороге, по пути обретения себя. И от этого ему стало легко и радостно. Заснул он быстро и снов никаких не видел.   

10.
       
      Ольга шла домой из стоматологической поликлиники, где проходила её летняя практика. Это была её первая практика. А первая практика в мед. ВУЗах всегда была сестринской. Предполагалось, что за две недели будущие врачи освоят смежную специальность, то есть станут медсестрами и мед братьями. Вообще-то практика должна была проходить в стационаре, в отделении челюстно-лицевой хирургии, но Оле в деканате прозрачно намекнули, что если она не собирается становиться хирургом, то и поликлиники хватит.
      Практика оказалась простой, отработав под руководством  медсестры четыре дня, Оле разрешили, конечно, если она сама не против, прийти к концу практики, только подписать документы. Олю это вполне устроило, и она шла домой довольная, что каникулы нежданно продлятся на полторы недели.      
      Она подумала о Коле и поймала себя на том, что невольно улыбнулась. Действительно, для неё всё было так странно, как в сказке какой-то. Только недавно было так плохо, что просто хотелось умереть, ощущение было, будто ей в душу плюнули. Использовали как носовой платок и выкинули, не удосужившись даже сказать об этом.
      И вдруг появляется он. Как будто тучи расступились, она опять полюбила и поверила.
      Зазвонил мобильник. Играла песня   «Love me tender» Элвиса Пресли, её Оля поставила персонально на Семёнова.
      - Да, - улыбаясь, сказала она в трубку.
      - Привет, красавица! – Услышала его голос, - Как ты?
      - Хорошо, практика сама собой сократилась. Прикинь, только о тебе думала.
      - Клево, а я смотрю, ты про меня думаешь, дай, думаю, позвоню.
      - Ладно, остряк. Что у тебя нового?
      Коля замялся, тон из весёлого стал серьёзным, он заговорил быстро:
      - Я не отчитываюсь, ты пойми правильно, просто чтобы ты была спокойна, я с Юлей расстался. Глупо конечно по телефону, надо было бы, когда ты приедешь, но кто тебя знает, что ты там за месяц нафантазируешь.
      Оля молчала.
      - Чего молчишь? – Подождав немного, спросил Семёнов.
      - А что сказать. Тяжело ей, ну а тебе я и так верю, не бойся, ничего не фантазирую.
      - Ладно, проехали. – Сменил тему Коля. – Что делать думаешь?
      - С родителями общаться, может, с подружками школьными встречусь. Отдыхать буду. Каникулы же.
      - Ну, вы там с подружками по клубам-то не ходите. – Полушутя, полусерьёзно сказал Коля.   
      - Ладно, Отелло, не ревнуй. Не к кому.
      - Я на опережение работаю, чтобы и не было к кому.
      Они протрепались ещё минут пять в том же духе, затем, тепло попрощавшись, отключились.
      Ольга шла домой и думала, то о себе и о Коле, то о не знакомой ей Юле.
      Вечером она снова взяла в руки свой дневник. Оля описала свои впечатления от того, что практика закончилась и, наконец-то, можно отдохнуть, а потом написала следующее:
      «В сущности, какая странная штука жизнь. Не хочешь, но невольно делаешь кого-то несчастным, а иногда так стараешься, и несчастным кто-то делает тебя. Всё так зыбко, как в тумане, если бы не любовь, только из-за неё за жизнь держишься, только она возрождает»…

      В пятницу, в день тренировки Коля встал в шесть утра. Он проснулся, умылся и начал делать разминку, затем растёр руки и ноги, после чего сел медитировать. Расслабившись, Коля представлял, как в центре его груди открывается дверца, и из-за неё струиться  золотистый, солнечный свет - поток любви. Семёнов начал наполнять себя, потом ему захотелось наполнить родителей и друзей, после он послал так много любви, сколько смог Тренеру и парням на тренировке, после чего, он понемногу остановился, и постарался сконцентрироваться на сегодняшнем дне.
      Он старался не увидеть, а почувствовать все его возможности, все трудности и опасности, конечно, настроиться на тренировку. Семёнов ощущал, как будто он уже прожил этот день и просто вспоминает его. Коля стал так делать сам, он нигде не читал об этом, и ему не рассказывал об этом Круглов. Просто он однажды попробовал и заметил, в течение дня, что ведёт себя так, как будто знает наперёд, что будет. Конечно, от ошибок полностью это его не страховало, но в целом он стал вести себя гораздо увереннее. Как будто знал наперёд, как поступить и что сделать. 
      После медитации, одевшись, Коля устроил себе лёгких кросс, затем дома перед зеркальной дверью шкафа купе поработал над техникой ударов руками и ногами, делал все удары медленно, контролируя свои движения, правильность стойки и расслабленность мышц всех, кроме тех, что были задействованы в движениях. В конце, сделав растяжки, он принял контрастный душ.
      Не зная чем заняться, он посидел в интернете, копаясь в сайтах посвящённым боевым искусствам. Потом проголодавшись, пошёл на кухню и приготовил свой фирменный омлет. Приготовил много, чтобы и родителям хватило, он знал, что они не откажутся.
      За завтраком обсудили планы на день. Родители хотели навестить Бабушку, которая всё лето проводила на даче. Коля решительно отказался, объяснил, что сегодня у него первая тренировка после долгого перерыва. Папа попросил его сходить в гараж, помочь загрузить в прицеп какие-то деревяшки и пару мешков с цементом. Он согласился. Бабушка просила поправить ступеньки, ведущие в дом, что-то ещё починить. Папа сказал, что посмотрит, если один справиться, то сделает сам, а если ей надо будет крышу чинить, или что-то ещё серьёзное, то он завтра за Колей приедет.
      Когда Коля помог отцу загрузить багажник их старенькой Хонды, присоединить прицеп и загрузить его, было около двенадцати часов. Они подъехали к дому. Во дворе машина ехала тихо, как бы переваливаясь на ямах, прицеп гулко подпрыгивал, глухо стучали в нём доски.
      - Десять лет дороги не ремонтируют. – Гневно констатировал Отец. – Так в центре заплатки положат и всё. Вчера с матерью ездили на левый берег в «Континент». Едим через девятый микрорайон, так там на дороге дыры битым кирпичом кто-то засыпал. Город, блин, до центра пять минут на машине, а ямы кирпичом закрывают. В гаражах так только делают.
      - С нашим мэром мы хороших дорог не увидим. – Констатировал Коля.
      - Ага, - Возмутился папа, - С начала «ОмскЭнерго» развалил, потом мэром стал – за город взялся.
      - А его за эти «заслуги» и повысили. – Горько пошутил Коля.
      - Мэром его сделали за то что бабки он отстёгивал всегда вовремя, а то что люди его по полгода зарплаты не получали, так это никого не волнует. Вон дядя Витя, - не унимался отец, - в девяностые, когда особенно задерживали, так есть до того было нечего, что они с семьёй по  весне суп варили из травы, которая успевала на даче проклюнуться. Петрушка там, укроп, лук.
      - Жесть.
      Они заехали во двор. Как раз выходила из подъезда мама. Она несла две здоровых сумки. Коля вышел из машины перехватил их и помог уложить на заднее сидение. Попрощавшись с родителями, Семёнов пошёл домой.
      Дома он решил что-нибудь почитать. Порылся в книжном шкафу, на полке где стояла любимая фантастика Отца. В конце концов, остановил свой выбор на братьях Стругацких: «Трудно быть богом». Устроившись на диване, зачитался и не заметил, как заснул. Последнее, что он прочитал было:
      «Одна арбалетная стрела пробила ей горло, другая торчала из груди. Он
взял ее на руки и перенес на кровать. "Кира..." - позвал он. Она
всхлипнула и вытянулась. "Кира..." - сказал он. Она не ответила. Он
постоял немного над нею, потом подобрал мечи, медленно спустился по
лестнице в прихожую и стал ждать, когда упадет дверь...»

      Сон ему приснился странный, но удивительно реальный. Он стоял посреди поляны, окружённой лесом, было раннее утро. Коля видел росу на траве. Лес вокруг был едва различим из-за тумана. Семёнов посмотрел на свои босые мокрые ноги. Одет он был в льняную, расшитую на рукавах и у ворота, рубашку и такие же льняные, намокшие до колен от росы штаны.
      «Как в русских народных сказках». – Подумал Коля, рассматривая рубашку.
      Вдруг, дымка немного рассеялась, и он ощутил, что кто-то смотрит на него. Семенов резко перевёл взгляд и увидел старика, точнее сказать старца. Он был весь в чёрном, одежда напоминала монашескую. Старец стоял прямо перед ним и безмолвно взирал на него своими серо-голубыми глазами, наполовину прикрытыми седыми ресницами. Он, словно, сиял, и Коля видел его удивительно чётко, всё остальное таяло, тонуло в тумане. Взгляд был сильным, пронизывающим и добрым, любящим одновременно.
      Старец безмолвно позвал его, поманив рукой, движение было плавным, мягким, приглашающим. Коля подошёл, от чего-то он улыбался, ему стало весело, как будто он увидел старого друга. Старец улыбнулся одними глазами, губы были еле видны из-за массивной седой бороды и усов. Семёнов смотрел в эти смеющиеся глаза и они, казалось, говорили с ним без слов, Коля ощущал это. И это было замечательно. Потом Коля встал на правое колено, и старец положил ему руки на темя. Так прошло какое-то время, по-видимому, Старец молился над ним.
      - Встань. – Услышал Коля его твёрдый голос.
      Семёнов поднялся с колен, старец крестил его, затем он положил свою ладонь ему на грудь в область грудины, Коля ощутил тепло, жар в груди, кистях рук и ступнях ног. Вдруг, сзади послышался страшный грохот. Коля обернулся и увидел как из-за горизонта с дикой скоростью, как-то нереально быстро на них неслась гроза. Причём туча отчётливо напоминала медведя с раскрытой пастью, тянущего к ним свои лапы. Медведь был громаден, на полнеба, изнутри подсвечиваемый молниями, медведь с диким рёвом несся на них.
      - Ничего не бойся, - спокойно, но твёрдо сказал Старец, - ни один волос не упадёт с твоей головы. Помни, в сердце твоём…

    … Коля проснулся. В голове отчётливо звенела незаконченная фраза: «В сердце твоём… В сердце твоём…» Казалось, она разлетелась осколками по комнате. Коля поёжился, вспоминая медведя.
       «Чтобы это могло значить?» - Думал он. – «Вроде как благословили. Надо в церковь сходить».
      Семёнов тер глаза руками, пытаясь понять, что значит сон. Непонятно было, что означал медведь. Если это какие-то проблемы, угроза, то касается ли это ближайшего времени или предупреждение на будущее? Было не ясно.
      Наконец-то, Коля дождался тренировки. Доехал он быстро, постоянно ловил себя на ощущении что вот теперь всё правильно, теперь всё как раньше. Пришёл минут за пятнадцать до начала, переодевшись, Коля зашёл в зал. Про себя он поздоровался с залом, поскольку очень уважал это место, относился к нему как живому, считал себя обязанным и ему тоже.
      Зайдя, он увидел несколько человек, в основном всех он знал. Со всеми вместе занимался.  Двое были не знакомы, видимо, пришли, пока его не было.
      Колю тепло встретили. Особенно обрадовались Руслана Арифулин и Саша Глушко. На тренировку они попали в один год и были ровесниками. Вскоре сдружились, частенько выручали друг друга. Дрались вместе на улице, но чем оба нравились Коле, что Сашка, что Руслан оба были с головой. Они хотели чего-то добиться в жизни, реализоваться.
      Познакомившись с новенькими и объяснив друзьям, что теперь он вернулся, и будет тренироваться как раньше, Коля начал разминаться.
      Вскоре пришли ещё люди. Всего на «взрослую» часть секции ходило человек двадцать пять, из них человека четыре старше тридцати. Мужики, как их называли. Все они занимались для себя, просто для поддержания формы, остальные были возрастом до двадцати пяти. Двоим новеньким, переведённым из детской группы, было по пятнадцать.            
      Появился Виктор Андреевич. Он сосредоточенно оглядел присутствующих, скомандовал построиться. Поприветствовал всех поклоном. Ему поклонились в ответ. Дальше он быстро рассказал о плане на тренировку, сказал, что сегодня больше времени уделит силовым упражнениям и борьбе, затем сказал:
      - Сегодня к нам присоединиться ещё один новенький. Многие его знают, практически все.
      Руслан, улыбнувшись, толкнул плечом Колю.
      - По традиции новичок показывает то, на что способен. Правила для всех одинаковые так что, Семёнов выйди и покажи нам, что ты ещё можешь.- Улыбнулся Тренер. – Давай, давай. Правила для всех одинаковые. – Повторил он ещё раз.
      Многие заулыбались, раньше эту процедуру проходили все, пришедшие первый раз. Семёнова же все ещё хорошо помнили.
      - С большим удовольствием, - улыбнулся Коля и вышел из строя. Он постарался представить противника, как делал это сотни раз. В памяти сразу всплыл Цоколь. Коля встал в стойку и начал наносить удары ногами и руками, ставить блоки, передвигаться, то сближаясь, то удаляясь от воображаемого противника, минуты через две Тренер его остановил.
      - Ну что ж, не плохо, думал, будет хуже. Но хочу тебе сказать, скорость упала, выносливость, скорее  всего тоже, и дыхание, дышать стал неправильно. Обрати внимание, надо всё исправить. Сроку тебе на исправление ошибок и возвращение в прежнюю форму - месяц, не справишься, уйдёшь. Всё, спасибо, встань на место.
      - Я справлюсь. – Уверенно сказал Коля.
      - Не сомневаюсь, - улыбнулся Виктор Андреевич, - Так ладно побежали, Семёнов, руководи разминкой.
      Тренер часто любил ставить задачи перед каждым, причём, иногда ставил их жёстко, если не справишься, то следовали какие-либо наказания. Например, если человек к указанному сроку не увеличивал свою скорость, то последующие тренировки, иногда срок наказания доходил до месяца тренировался с грузами и повышенной нагрузкой. Так он стимулировал своих учеников. Но запрет на посещение тренировки он назначал всего пару раз, по крайней мере, из того, что помнил Коля. Чаще те, кто не выдерживал, уходили сами.
      «Преодоление искусственных трудностей помогает расти и готовит к трудностям настоящим». Вспомнил Коля слова Тренера, сказанные ранее. «Ничего, справимся»- подумал Семенов.   
      В самом конце тренировки Виктор Андреевич перед строем рассказал о типичных, встречающихся у многих, ошибках, возникающих при выполнении упражнений:    
      - Ещё раз, обратите внимание… - Дальше он просил выйти кого-то из строя и вместе с ним показывал, неправильные действия, затем правильные.
      Коля старался быть максимально внимательным, но чувствовал, как ему тяжело, раньше таких нагрузок не было, или сказывался большой перерыв.
      После тренировки Коля с Сашей и Русланом вместе зашли в магазин купить сок. Потом стояли на остановке, болтали, дожидаясь маршрутку.
      - А, Рус, расскажи ему анекдот, ну тот ты на прошлой тренировке травил. – Вспомнил Глушков.
      Руслан ухмыльнулся и начал рассказывать:
      - Короче, в одной китайской деревне жил парень, который захотел стать мастером боевых искусств. Он ушёл из деревни в поисках учителя. В конце концов, нашёл настоящего мастера и попросился к нему в ученики. Но мастеру не хотелось никого учить, он решил отделаться от ученика и тогда он сказал:
      «- Хорошо, я буду тебя учить, но с начала ты должен год медитировать, наблюдая рассветы, закаты и виды природы, кроме этого ничего не делать.
      И парень ушёл, и целый год медитировал каждый день. А когда пришёл к мастеру, то сказал:
      - Я сделал то, что ты сказал, учитель.
      Учитель ели его вспомнил. А когда узнал, заметил, насколько парень стал одухотворённым. Ему было лень учить его, и тогда он сказал:   
      - Теперь ты должен пешком дойти до океана и обратно. Парень отправился через горы и леса к океану. Через три года он вернулся и снова обратился к учителю:
      - Я сделал то, что ты просил, учитель.
      Учитель обратил внимание на то, что парень возмужал и окреп, но его раздражало то, что он никак не отстанет и тогда он сказал:
      - Хорошо, теперь последнее испытание. Я хочу, чтобы ты научился летать. Сможешь – возьму тебя в ученики, не сможешь – больше не приходи.
      - Хорошо, - ответил парень».
      - Какой-то бесконечный анекдот. – Вставил Семёнов.
      - Дослушай. – Прервал его Саша.
      «Пять лет парень учился левитировать и, в конце концов, научился. Он пришёл к мастеру и сказал:
      - Я сделал то, что ты просил.
      - Ну, давай, взлетай. – Сказал мастер, ожидая, что у того ничего не получиться.
      Парень просто светился и вдруг, развёл руки в стороны и взлетел.
      - Ах..ть! – Подумал Мастер»
      Семёнов засмеялся, такого конца он никак не ожидал.
      - Аровый анекдот, - смеясь, сказал Глушко.
      - Ага, с пивком потянет. – Заключил Руслан.
      Подошла маршрутка с номером 373, и друзья зашли внутрь…
               



11.

      Весь месяц Семёнов старался восстановить свою физическую форму. Он хотел одного – остаться на тренировке. Коля делал всё, что говорил ему Тренер, дома он перерыл все свои прошлые записи по боевым искусствам и начал выполнять все упражнения, которые помогли бы ему развить скорость, выносливость, реакцию.
      К концу августа он вышел примерно на тот же уровень, что и до прекращения тренировок. Ровно через месяц, так же в конце тренировки Виктор Андреевич попросил его встать в спарринг с Русланом. Бой он остановил минуты через три и сказал, что Семёнов справился, прогресс на лицо, и он может остаться. Коля так обрадовался, что после тренировки, на улице сделал колесо, а затем прошёлся на руках.
      Ещё одно событие произошло в самом конце августа, тридцатого числа приезжала Ольга. Коля достаточно соскучился, но последнее время он был сильно увлечён тренировкой, поскольку перед ним стояла задача - остаться. С Олей они часто созванивались, по всему было видно, что она сильно измучилась и очень скучала.
      Её поезд приходил в Омск около четырёх часов дня. Коля встречал её на вокзале. Бесконечно тянулись минуты. Он стоял с цветами на перроне и всматривался вдаль. Наконец-то, из-за поворота появился локомотив поезда. Она была в девятом вагоне.
      Дальше всё было, как в кино. Точнее Семёнов наблюдал за происходящим, как зритель: Вот уже подходит поезд, останавливается. Он бежит к вагону, промахнулся немного, встал у начала восьмого. Люди спускаются по ступеням, и она, смотрит, ищет его глазами. Коля кричит ей на бегу, Ольга оборачивается, пробирается сквозь толпу приехавших и встречающих к нему.
      Они подбегают друг к другу. Оля роняет сумку. Коля обнимает её, целует, хочет сказать, всё сказать, что любит, что соскучился, но не может выразить этого словами. От нахлынувших чувств, всё смешалось в голове, только отдельные бессвязные слова вырываются. Оля в таком же состоянии. Пытается что-то сказать, прижимаясь к нему, целует, слёзы стоят у неё в глазах. Вокзал пустился по кругу, кажется, в эти минуты весь Мир вращается вокруг них, всё кружилось. Время остановилось, был только этот момент, это счастье, и эта радость, как на пёстрых картинах экспрессионистов.
      Так сильно Семёнов ещё никогда не любил, не волновался каждой клеткой своего тела, всей душой. Понемногу они успокоились. Коля взял сумку, и они пошли по переходу через пути. Поймав такси, они поехали к Оле домой.      
      Пока Ольга отдыхала после дороги, Коля пробежался по близлежащим магазинам, купив всё необходимое к ужину. Домой к Ольге он прибежал обвешенный пакетами со  съестным.
      - Заходи, добытчик мой. Ты же сказал: «Только самое необходимое». – С удивлением проговорила Оля, открыв Коле дверь.
      - Так у тебя ничего нет же, тебе всё надо. – Парировал Семёнов.
      - Я тебе деньги отдам, - серьёзно сказала Оля, - так нехорошо.
      -Прекращай, считай – это мой подарок тебе на твой приезд.
      - Всё равно, я так не могу. – Настаивала Оля.
      - Заканчивай, от подарков не отказываются. – Сказал Коля, скидывая кроссовки.
      Потом они вместе готовили ужин, и с большим удовольствием ели и пили шампанское, которое Семёнов тоже приобрёл в близлежащем магазине. Было весело и хорошо, так легко, они смеялись, слушали музыку, потом он поцеловал её, она ответила и не остановила его. Они любили друг друга до тех пор, пока не устали, до изнеможения. Семёнов наслаждался Ольгой, так сильно он никогда не чувствовал. Он любил её и телом и душой одновременно. Создавалось ощущение полёта. Ольга кричала, затихала и кричала опять. Потом они просто заснули, обнявшись.
         
      Утром Коля проснулся около семи утра. Ольга ещё сладко спала и немного улыбалась во сне. Он поцеловал её и аккуратно, чтобы не разбудить, вылез из-под одеяла. Выпив немного кипячёной воды на кухне, он сел по-турецки на маленький коврик возле окна и закрыл глаза. Коля чувствовал, что ему нужно расслабиться и попробовать погрузиться в себя. Он ощущал потребность в медитации. Как будто что-то внутри мягко, почти неслышно подсказывало ему.
      Семёнов какое-то время расслаблял своё тело, перемещая своё внимание с одних мышц на другие. Он представлял, что его тело массирует опытный массажист, расслабляя напряжённые участки. Вскоре Коля с этим справился и переместил своё внимание внутрь себя.
      Он погружался всё глубже и глубже, пытаясь понять, уловить, что хочет от него его подсознание, чего желает его дух.       
      Вскоре перед глазами стали возникать картины одна за другой. Коля увидел лес, поле, белые купола парашютов в небе, маленькие фигурки людей, паривших в небе. Люди становились всё больше и больше, приближаясь к земле, их было много. В небе были видны большие самолёты, освободившиеся от десанта и только начинающие высадку, из них сыпались маленькие, как горох точки, и снова появлялись купола.
      Приземлившись, люди быстро собирали парашюты, слышны были крики командиров, Коля видел разгорячённые молодые лица. Все делалось с задором весело и грозно одновременно. Одно лицо ему показалось особенно знакомым. Поправив автомат, парень подбежал к офицеру, вскинул руку вверх и что-то проговорил на выдохе. Офицер ответил и махнул кому-то рукой. Отделение начало строится в цепь. Картина исчезла.
      «Это же был я.» - Подумал Семёнов, постепенно возвращаясь к действительности. Тот офицер. Он чувствовал радость и возбуждение, и ещё ему очень захотелось прыгнуть с парашютом.
      «Опять про армию» - Думал Коля. – « К чему бы это. Надо с Кругловым обсудить.»
      Мысли крутились в голове одна за другой, кишели, как обилие рыбы в мелкой реке, обрывочные, не конкретные, словно что-то поднималось с глубины. Вдруг, одна из них проявилась особенно четко, как будто всплыла на поверхность:
      «А если Армия – это моё?» - Коля почувствовал, как волнуется, по спине пробежал холодок. – «Тогда всё встаёт на свои места».
      Семёнов потер виски, встал, походил по комнате, размял затёкшие ноги. Он отчётливо понимал, что получил ответ на ещё один терзавший его вопрос. Получалось, что он просто не инженер. Ему это не нужно и не интересно.  А инженером он захотел стать, потому что хотел быть таким же как Отец. Это он уже понял, но вот теперь ему открылось, кем он хочет стать сам. Как вспышка в голове моментально сложились все фрагменты мозаики. Ему стало ясно, всё действительно было просто, как день.
      Он был создан для Армии или спорта, всё время подсознательно тянулся к этому, но однажды решил изменить себе, не понимая, что изменяет. Он бросил тренировку, поступил в СибАдИ. Хотел стать инженером, заставлял себя учиться, потому что хотел быть как Отец.  Но каким бы хорошим человеком и классным мужиком не был его отец, Он – Коля и его Отец – разные люди. Ну, не создан он для того, чтобы быть инженером, ну и не надо головой было биться о стену. Бороться с самим собой.
      Коля был возбуждён, он ходил всё быстрее по кухне, мысли проносились одна за другой, ускоряя свой бег. Он понял, что жил не свою жизнь, он старался соответствовать тем идеалам, стереотипам, которые впитывал, как губка с самого детства. У него было всё, к чему он стремился, но ничего из того, в чём он так нуждался. Его внутреннее Я вопило о том, что он давно уже едет на автобусе по маршруту «Нитуда», а он сам боролся со своим подсознанием, как тупой баран, который бьётся головой о стену, пытаясь пройти, не видя рядом двери. При этом за каждым шагом вперёд следовало два шага назад.
      Он чувствовал стыд, злость по отношении к себе из-за своей глупости и упрямства.
      - Какой же я баран, - выговорил он, - дэбила кусок, б….! Как же так можно?
      «Слава Богу, опомнился, не спился, Олю нашёл, тренируюсь. НЕТ, НИЧЕГО ЕЩЁ НЕ ПОТЕРЯНО». – Думал он, а в груди распалялся огонь желания что-то сделать, жажды быть собой, просто жить, как ты хочешь. Одного этого уже достаточно, чтобы быть счастливым.
      - Ты встал уже? – Спросила Ольга, сонно потягиваясь. Оказалось, она уже стояла за его спиной.         
      - Да, - обернулся, Семёнов и тут же обнял её, потянулся, чтобы поцеловать.
      - Подожди, - говорила она, продолжая тянуться, стоя уже на цыпочках, раскинув руки в стороны. Было видно, что ей очень нравиться. – Не обламывай кайф.
      Коля засмеялся и поцеловал её в губы, она улыбнулась.

      Семёнов даже не заметил, как закончился август. Началась Осень, в этом году тёплая, солнечная, совсем без дождей. Они часто гуляли с Ольгой, иногда после её занятий, иногда вместо лекций. Это была настоящая «золотая осень», каждый день был не похож на предыдущий. Казалось, Семёнов вернулся назад в то время, когда жизнь для него была сплошным процессом, интересной игрой, фильмом, состоящим из красочных картин и радостных переживаний. Он постоянно был чем-то занят, то общением с Ольгой, то тренировкой, опять же Круглов продолжал «ставить над ним свои опыты», как он сам называл их совместные упражнения.
      Он больше не переживал о том, что ему не нравиться учёба, Коля просто исполнял свои обязанности, связанные с ней, но не более того. Все лекции и практические занятия, которые только можно было пропускать, он пропускал. В это время он либо встречался с Ольгой, либо тренировался. Готовился по стольку поскольку, но самое смешное, что стал учиться даже чуть лучше. Хотя ему было всё равно.
      Снова на его лице заиграла привычная улыбка. Коля чувствовал, что идёт правильной дорогой, своим путём, он не видел ещё, в чём заключается следующий шаг, но чувствовал, что он обязательно скоро это узнает.
      Семён всё больше доверял себе и своему подсознанию, отчасти этому способствовали многочисленные упражнения, которым обучил его Круглов, направленные в основном на развитие интуиции, так же книги, которые он же ему давал. Коля ощутил, что он может чувствовать, что ему предстоит. Он не видел какие-то картины, или видения, как показывали в фильмах о провидцах, у него всё было по-другому: если он куда-то собирался и чувствовал, что настроение резко падает, то он, либо просто туда не шёл, либо что-то менял в своих планах, всегда прислушиваясь к себе, к тому, что он чувствует. Это вообще было самым трудным для него – всегда сохранять определённую долю своего внимания на своих эмоциях, своём настроении. Об этом ему тоже рассказал Круглов.
      Саша всё меньше давал ему готовых ответов, а всё больше передавал ему определённые навыки. Они стали вместе ходить на различные семинары и тренинги, которые в изобилии проводились в Омске.
      Родители, видя, проснувшийся интерес чада к жизни и то, что их сын снова прежний, денег на новые увлечения не жалели. Тем более результат был на лицо. Семёнов не просто стал жизнерадостнее, он стал спокойнее, более уравновешенным. Как-то Коля нечаянно подслушал разговор родителей на кухне. Отец сказал:
      - Он мне в последнее время напоминает молодой дубок, чувствуется в нём стержень, что ли, сила, которая только начинает раскрываться.
      Коле была приятна такая оценка Отца. Он и сам чувствовал, что он только начинает раскрывать свои способности. Семёнов ощущал, что находится в самом начале интересного пути, его это волновало и подстёгивало. Хотелось узнать, понять, что дальше.
      Как-то перед тренировкой они договорились встретиться с Кругловым и поболтать немного. Саша собирался уехать на неделю в Новосибирск на очередной семинар толи по НЛП, толи что-то другое, связанное с психологией. Коля поехать не захотел, встретиться до отъезда не получалось, и вот наконец они договорились поболтать перед тренировкой Семёнова. На следующий день рано утром Саша уезжал. Они шли по проспекту Мира в сторону д.к. «Малунцева», оттуда Семёнов отправился бы на тренировку, а Круглов домой, собираться к отъезду.
      - Пропустить много не боишься? – Спросил Коля.
      - Неделя всего, отработаю, да и с зам. декана у меня хорошие отношения, преподы в курсе, еду на международный семинар по психологии. – Рассмеялся Круглов.
      - Не гони, Круглый, вот выпишут тебе рога в Академии, будешь знать. – Улыбнулся Коля.
      - Сёма, не гунди, ну, не совсем международный, но семинар хороший, интересный, да и корочки дадут. Будет что показать. Ты мне лучше скажи, чем ты собираешься заниматься?
      - В смысле, - не понял Семёнов, - так же жить и радоваться.
      - Я не о предстоящей неделе. - Уточнил Круглов. – Тебя всё устраивает в твоей жизни?
      - Ты об учёбе? – Спросил Николай.
      - Мне просто интересно, что ты хочешь делать дальше, заканчивать то, что начал или что-то новое?
      Семёнов шёл, молча, он уже думал об этом, но не решался что-то конкретно предпринять. Это было решение, которое созревало в нём всё это время и, вдруг, оформилось в эти минуты. Всё произошло быстро, как удар молнии. Он ещё не успел до конца «додумать» то, что пришло ему в голову, как язык уже выдал ответ:
      - Честно, в армию хочу пойти. В ВДВ попасть. – Выговорил Коля. – Думаю это то, что мне надо.
      Круглов внимательно посмотрел на друга, он даже замедлил шаг. Его всегда весёлые, озорные глаза, переменились. Взгляд вдруг стал серьёзным, взрослым. С минуту он что-то обдумывал, потом сказал.
      - Всё логично Сёма, и сны твои к тому же тебя вели, - он помолчал, - думаю, ты всё делаешь правильно. Но, как же тебе будет непросто… Родители, да все вокруг, тебя никто не поймёт. Сейчас от армии модно косить, а ты наоборот.
      - Да, мама особенно начнёт. – Согласился Коля.
      - И её можно понять, имей  в виду, тебе придётся постараться, хотя всё равно, будет тяжело, по любому.
      -  Думаю, у меня просто нет другого выхода, жить как раньше я уже не смогу. Тем более, когда уже знаю, что надо делать. А родители, друзья – поймут. Знаешь, не страшно мне. Если иду своим путём, всё сложиться как надо, как бы тяжело не было.
      - Да, ты прав, если следуешь зову своего сердца, Вселенная тебе помогает. Правда, для того чтобы решиться что-то действительно изменить в своей жизни надо обладать небольшой долей безумия. Наверно это и есть мужество.
      - Опять проповедь началась. Круглый, вот ты не можешь без этого, опять тебя унесло, книжек ты много читаешь. – Прервал его Семёнов, улыбаясь.
      - Что, страшно далёк становлюсь от народа? – Парировал Саша.
      - Нет, просто у меня иногда складывается впечатление, что я телевизор смотрю с американским проповедником-баптистом. Знаешь там: «И они мне сказали: Ты не сможешь. Но был мне голос, и этот голос был Бог. И он сказал: «Ты сможешь!» И я смог. Теперь я вам говорю: Вы сможете! ДА! ДА! Да! Аллилуйя! Братья!» - похоже изобразил Коля акцент и интонацию американского проповедника.
      - Чётко, - смеясь, сказал Круглов, - извини, буду стараться более естественно. Кстати, должен тебе сообщить, думаю, моя роль, как твоего наставника-психолога-зануды и скорой помощи закончена. Ты прекрасно справился, дальше сможешь сам.
      - Но как же, Отче, на кого вы нас, что же мы без вас? – Полушутя спросил Семёнов.
      - Будет не хватать проповедей - обращайся.- Круглов улыбнулся.
      Они дошли до остановки, пожали руки, похлопали друг друга по спинам. Саша заскочил в троллейбус. Двери которого с лязгом захлопнулись, и Коля остался на остановке один. Постаяв так секунд десять, он пошёл думая о том, что сказал Круглов и о том, что сказал он сам. Он думал, как ему попасть в Военное Училище. В какое, он уже тоже решил – в Рязанское.   
      

12.

      Ольга радовалась, она всё больше радовалась. Каждый день приносил в основном лишь приятные впечатления. Эта осень была самой счастливой в её жизни, по крайней мере, она сама так думала. Конечно, причиной всего был он. Коля изменил её саму и вместе с ней всю её жизнь. Она даже к людям начала по-другому относиться, терпимее, спокойнее…
      Как-то она поделилась с Семёновым своими мыслями, на что он ответил:
      - Регулярная сексуальная жизнь! – Пошутил он и засмеялся.
      - Какой же ты дурак, - Ольга обиженно толкнула его, - вы мужики, ни о чём другом и думать не можете! Извилина у вас одна, прямая, и вся там. – Она показала где.               
      Коля, смеясь, обнимал её, целуя, не давал оттолкнуть себя. Повалил на диван, потом сказал:
      - А если серьёзно – просто мы любим, у меня тоже всё меняется и взгляды, даже привычки. Человек, когда сильно любит, - он помедлил, подбирая слова, - он что ли лучше становиться, чище.
      - Коль, почему нельзя сразу нормально сказать? – продолжала дуться она.
      - Наверно, тяжело серьёзно говорить о серьёзном, смеясь проще.
      - А тебе не кажется, что всё как-то идеально? Всё очень хорошо. Я просто боюсь, что так хорошо не бывает, что всё … - теперь она подбирала слова, - всё плохо закончиться.
      - Думаю, что всё будет хорошо. - Семёнов заговорил серьёзно. – Круглов говорит, что если ты делаешь всё правильно, двигаешься в русле Вселенной, гармонично, то Вселенная в свою очередь всё делает для тебя. События развиваются наилучшим образом, и всё само идёт в руки. Так что это наоборот хорошо, что идеально, значит, мы должны быть вместе.
      - Ты, правда, так думаешь? – Спросила Ольга, заглядывая ему в глаза.
      - Конечно, родная.
       Они лежали на диване, обнявшись. Ольга положила ему голову на грудь, слушая, как бьётся сердце. Он гладил ей волосы. Так они и лежали, молча обнявшись, думая об одном и том же по-своему. Оле было очень приятно, казалось, они были одним целым и ничего больше не надо…
      …«А ещё он честный, говорит как есть, не виляет, это видно. По-мужски ведёт себя». - Писала она о Коле в своём дневнике. – «Ведёт себя как мужик, не ангел, конечно, но ангел мне и не нужен. Господи, как я его люблю. Мне даже страшно становиться».
      
      Двадцать второго октября у Ольги был день рожденье, ей исполнялось девятнадцать. Семёнов перед этим остался у неё с ночевкой, и поздравил её самым первым, сбегал рано утром за большим букетом белых роз и подарил ей золотой браслет. Ольге всё очень понравилось. В универ они оба не пошли, до обеда гуляли. Потом Коля помог ей приготовить вечерний ужин, должны были прийти Лёва и Ира, Наташа и Маша с Ромой. Ира, Наташа учились в одной группе с Ольгой, Маша с Ромой - в параллельной. В общем, получался какой-то стоматологический вечер. Семёнов даже начал беспокоиться, что будет скучно. «Хоть Лёва придёт». – Утешал он себя.
      Но ребята оказались весёлые, не ботаники. Было много смеха и шуток, перекусив и выпив, решили потанцевать. Старенький Олин центр справился со своей задачей на твёрдую четвёрку и по громкости и по качеству звука. Потом поиграли в мафию, другие ролевые игры, которых в изобилии знала Ира. Вечер пролетел на одном дыхании. Коля наблюдал за реакцией Ольги, казалось, она была счастлива, глаза блестели, улыбка то и дело сияла  на её лице.
      Закончили чаепитием и, как положено, тортом. Свечей было две: розового цвета, одна в виде цифры один, другая – девять. Ольга задула их и быстро загадала желание.
      Было около часа ночи, когда Рома вызвал такси. Стали собираться, долго и весело прощались, все были довольны. Ребята уехали вместе на одном такси. Коля и Ольга быстро прибрались и помыли посуду, вспоминая, как всё прошло, смеясь, толкались, настроение было потрясающим. Закончили часам к трём, разобрав диван, легли обнявшись. От Ольги пахло шампанским, и духами, этот запах дурманил и возбуждал Колю. Семёнов ласкал Олю, но та так устала, что заснула почти сразу, положив голову ему на грудь. Последнее что она сказала было:
      - Мило, как мило! Спасибо тебе, это был мой лучший день рождения в жизни. –  Она поцеловала его в грудь.
      - Толи ещё будет, было бы потеплее, съездили бы на спорт базу, вот там бы оторвались.       -  Говорил Коля, но вскоре он замолчал, поскольку понял, что Ольга спит. Он просто гладил её по голове и смотрел на стену, по которой иногда пробегали блики от фар, изредка проезжавших за окном, машин. Так было спокойно и хорошо, так сладостно. Он уже привык к этой квартире и к этим бликам по ночам. Он лежал и думал о том, что столько в жизни ещё не видел, он знал, что всё в его жизни только начинается, вот сейчас. Это как просмотр интересного сериала. Вот закончилась серия, пошли титры, а ты уже знаешь, что титры закончатся и сразу будет другая серия, и ты уже ждёшь её, вот и Коля лежал и чувствовал, что в его жизни начинается другая серия, ещё интереснее, чем предыдущая. Само это ожидание было очень интересно. Он сам не заметил, как заснул…
 
      Две недели Семёнов узнавал, что ему нужно, чтобы поступить в военное училище. Начал он с того, что определился,  в какое именно он хочет поступить. То, что ему нужно в ВДВ, он знал. Где-то он слышал, что лучшее в Рязани, но он хотел удостовериться сам. Спросить было не у кого, и он обратился к интернету. Вскоре нашёл все Высшие Военные Училища в том числе и «Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище имени генерала армии Маргелова В. Ф». Он листал и листал страницы, читал отзывы, правила приёма, и понял две вещи: что это именно то училище, в которое ему нужно попасть, интуиция его не подвела, и то, что это училище – настоящая легенда.
      Коля решил, что сделает всё, что только сможет, чтобы достигнуть своей цели. Он разработал для себя план подготовки. Для начала следовало подготовить родителей, поговорить с Ольгой и посоветоваться с тренером. Затем разузнать все поподробнее об училище, позвонить туда, может быть съездить. В военкомат сходить, поговорить. Затем подготовить документы, параллельно готовиться к вступительным испытанием и ещё одно, он хотел до поступление получить КМС по рукопашному бою. Это повышало его шансы.
      Он чувствовал лёгкое волнение, когда думал обо всём этом, но одно он осознавал чётко: если сейчас он не решиться, то второго шанса не будет, он не решится никогда. Тогда он так и будет медленно гнить, скатываться вниз, а дна всё не будет. Видимо, есть вещи в жизни, которые были предопределены заранее. Иначе как объяснить всю эту историю. Когда он даже думал об училище, о поступлении, его настроение поднималось, он чувствовал радость. Как будто что-то внутри подбадривало его, говорило: «Давай, давай, братка,  так держать!»
      Ему было страшно, страшно, что у него не получиться, а ещё он представлял, какая кутерьма начнётся дома. Ведь он резко менял не только свою жизнь, но и жизнь своих близких.
      «Ладно, если я движусь в русле вселенной, как говорит об этом Круглый, значит и им это пойдёт на благо, пускай пока они этого не понимают. Опять же всё тогда получится, а  не получиться, что я теряю? Родители понервничают, да Ольга. Жалко. Из института уйду, так и х.. с ним, не велика потеря. Если не получиться, вернусь - в другой поступлю». - Так он думал, и ему становилось легче.

      Первой с кем он решил поговорить, это была Ольга. Семёнов понимал, что она расстроиться, но такой реакции не ожидал.
      Для разговора Коля выбрал вечер, когда он остался у Ольги на ночь. Сначала всё было как обычно, он встретил её после занятий, они поехали к ней домой, у кинотеатра «Космос» зашли в супермаркет и купили продуктов, для того чтобы приготовить что-нибудь поесть. Дошли до дома, разговаривая обо всём и ни о чём. Ольга рассказывала что-то смешное, что произошло сегодня у них во время какой-то лекции, но Коля слушал в пол уха, он думал, как начать нужный ему разговор, его прямо подмывало.
      С большим трудом он дождался окончания ужина. «Пусть хоть поужинает нормально, целый день ни чего не ела в своей медресе. Так перекусы, шоколадки» - думал он. Когда Ольга разлила чай, Семёнов сказал:
      - Оль, мне надо с тобой серьёзно поговорить.
      Оля внимательно посмотрела на него, на лице у неё застыла какая-то растерянная улыбка, она явно не знала, что ожидать, но ждала чего-то плохого.
      - Коль, ты меня пугаешь, когда так говоришь. – Честно сказала она.
      - Короче, слушай как есть. Долго и витиевато говорить я не умею. – Он смотрел ей прямо в глаза и читал в них страх. – Не бойся, я не собираюсь тебя бросать, я тебя люблю и сильно, дело не в этом, точнее и в этом, но главное то, что я хочу пойти в армию.- Выпалил он.
      - В какую такую армию? - Растеряно проговорила Ольга.
      - В нашу, Оля, Российскую. Я хочу поступить в Рязанское Высшее Воздушно-десантное Военное Училище и стать офицером.- Он сделал паузу, чтобы она осознала смысл слов, только что произнесённых. Он понимал, что ей сейчас сложнее, чем ему, но по-другому Коля не мог.
      - Ну, а я что теперь буду делать? – Проговорила она и по лицу у неё потекли слёзы, - знала же, знала, что что-то случиться, не может так хорошо быть. – И она заревела отвернувшись к окну.
      - Прекрати реветь, во-первых, - жёстко сказал он, - это не разговор. Иначе я уйду. – Слава вылетали из него отрывисто сухо и чётко, как одиночные выстрелы из автомата.
      - Сейчас, сейчас, - сказала она, - я успокоюсь. Несколько минут ещё текли слёзы, Оля успокаивалась. Они молчали и просто смотрели друг на друга.
      - А что с нами будет? - Наконец поменяла она вопрос.   
      - Я об этом и говорю. – Сказал Коля. – Ты должна понять меня, - продолжил он чуть мягче, - Я не могу здесь, я задыхаюсь, в этом институте, в этой жизни. Два светлых пятна: у меня – Ты и Тренировка. Но ведь это не всё. У меня такое чувство, что если я не сделаю то, что хочу, то это буду уже не я, а другой человек. Понимаешь? – Спросил он, глядя её в глаза.
      - Стараюсь. – Ответила Оля.
      - Я знаю, что для тебя это очень сложно, сложнее, чем для меня, но ты должна всё знать. Я создан, для того, чтобы стать воином, - продолжал он возбуждённо, - по крайней мере, я так думаю, я уверен. Раньше не знал, а теперь знаю. Я уже начал скатываться, когда бросил тренировку. Ты меня привела в чувства, если бы не ты, так бы сейчас и пил бы дальше. – Его уже несло, пёрло, как будто внутри опять кто-то открыл кран, и этот поток правды изливался из него всё сильнее и сильнее, он говорил, но как будто слышал свои слова со стороны.
      Семёнов обошёл стол, подойдя к ней, встал на одно колено. Он был уверен, что всё делает правильно, никаких сомнений. Он был единым целым, и он продолжил:   
      - Тебе надо решить, что ты будешь делать. Но знай, учиться я буду пять лет, в другом городе и приезжать смогу редко: раз, два в год, да, и то первый год без увольнений, но если ты согласишься всё это вынести, то уже сейчас я прошу твоей руки, - и он протянул ей свою руку. - Только подумай хорошо, стоит ли со мной связываться, - Коля постарался улыбнуться, получилось достаточно нервно и натянуто.
      Оля обхватила его голову руками, и прижала  к себе, заплакала, как-то сдавленно и почти беззвучно, вся сотрясаясь. Семёнов так и стоял на левом колене, положив голову ей на колени, и просто ждал, пока она успокоиться, а он плакала и гладила его волосы, понемногу, успокаиваясь. А потом Ольга сказала:
      - Я согласна, - голос её дрожал, - знаешь, мне кажется, что я родилась, чтобы встретить тебя. Только не смейся.
      - И не думал. – Отозвался Семёнов.
      - Нет, правда. Если ты уйдёшь, то мне нет смысла… Я тоже, задохнусь, это не жизнь будет, а так воспоминание. А с тобой, как бы трудно не было, - она ещё всхлипывала, голос продолжал дрожать и подводил в самый нужный момент, - я мечтала, чтобы ты меня об этом попросил.
      Семёнов поднял голову, посмотрел ей в глаза, а потом сказал:
      - Ольга Ермакова, я прошу тебя стать моей женой и обещаю тебе,  Небу и Земле и этому Городу, что женюсь на тебе, если ты меня дождёшься.
      Ольга печально улыбалась, глаза её светились. Вместо ответа она поцеловала его. Семёнов взял её на руки и аккуратно, чтобы не ударить при выходе с кухни и дальше в узком коридоре, понёс в комнату. 
      
      На следующий день он решил поговорить с родителями, вечером, тоже во время ужина. Родители подначивали друг друга, беззлобно, в шутку, потом разговор сам собой перешёл в русло обсуждение Коли. Настроение у всех было хорошее. Родители много смеялись. Мама попросила привести, наконец, Олю в дом, познакомиться, а то  мол, у вас такая любовь, а мы даже не знаем с кем дружит наш сын. Коля сказал, что может привести её как-нибудь в воскресенье на обед, если им так хочется, а потом добавил:
      - Кстати я хотел с вами серьёзно поговорить. – Решился Коля.
      - Только не говори, что Оля беременна, и вы женитесь, - смеясь, проговорила мама.
      - Я ценю ваше чувство юмора, но сказать хочу следующее: Я не могу больше учиться в этом институте, это не моё. Я в нём чувствую себя чужим. Я не представляю себя в этой профессии, да, я сам туда хотел, - Коля, как обычно пытался выложить все и сразу, как будто он освобождался от тяжёлого груза, и сил не было больше нести, - но я ошибся. – Он помедлил, - просто я хотел быть как папа.
      Родители не ожидали такого поворота. Пауза повисла секунд на десять. Мама опомнилась первой:
      - Ты соображаешь, что ты говоришь? Я так поняла, ты уйти хочешь? Тебя же в армию загребут.

      - Вот, по поводу армии, кстати. Весной я подам документы в Рязанское высшее воздушно-десантное военное училище, я хочу стать офицером. – Сказал он тоже самое, слово в слово, что и Ольге.
      Воцарилась тишина, как принято говорить в таких случаях, гробовая. Потом Михаил Александрович спросил:
      - Это что, шутка такая?
      - Нет, я серьёзно.- Коля говорил тихо, словно смирившись с тем, что ему предстояло услышать, но уверенно, поскольку он для себя всё уже решил.
      - Нет, ты послушай этого юного патриота, - не выдержала Мария Фёдоровна, - пионер, блин. Ты соображаешь, куда ты лезешь??? Да там же казарма, дедовщина, да у меня через неделю инфаркт будет. Ни один нормальный парень сейчас служить не хочет.
      - Значит я не нормальный. – Бубнил своё Коля. – И потом, кто сказал, что нормально, когда никто в Армию не идёт.
      - Хоть кто-нибудь из твоих друзей в армию по своей воле пошёл? Круглов, или авантюрист этот – Чернов? – Она начинала заводиться. – Потому что там калеками делают, там убивают.
      - Со мной всё будет хорошо. – Оборонялся Коля.
      - Ладно, если так, жить ты как собираешься? Ольга твоя, она хоть знает? Жить, вы, где будете, в казармах, в гарнизонах, на чемоданах постоянно. Зарплата - гроши эти. Наше государство не любит свою Армию. – Уже кричала мама. Было видно, что она вот, вот заплачет.
      - Маша, успокойся, - Вмешался папа, - Выйди в комнату, - Сказал он Коле хмуро.
      Он вышел и сел на диван. Из кухни доносились причитания и всхлипывания Марии Фёдоровны и спокойный бас Михаила Александровича. «Ну вот, довёл маму до слёз» - Думал Николай. Он чувствовал себя скотиной, но ничего не мог поделать. «Да, эгоист, но не могу я по-другому. А, будь, что будет». - Наконец решил он - «Делай что можешь, и будь что будет». - Повторил он рыцарский девиз.
      Через минут двадцать папа вышел с пачкой сигарет в одной руке и зажигалкой в другой.
      - Пойдём, перекурим. – Сказал он и открыл балконную дверь.
      На улице был осенний, спокойный вечер. Начинало смеркаться, было зябко. На чистом безоблачном небе появились звёзды. Алая полоса на западе понемногу уменьшалась, уходя за горизонт.
      Папа прикурил, около минуты он молчал, медленно затягиваясь и так же медленно, выдыхая дым, смотрел на Иртыш, убегавший на север, а потом спросил:
      - Ты давно это решил?
      - Около месяца назад.
      Михаил Александрович говорил с паузами, думая над каждым словом своим и тем, что говорил сын.
      - Ольга твоя знает, у вас с ней как, серьёзно?
      - Если сможет дождаться, то будет серьёзно. Я ей вчера сказал.- Семёнов отвечал ровно, но всё больше он чувствовал неудобство, внутреннее напряжение, из-за того, что он заставляет родителей нервничать.
      Папа ещё немного помолчал, потом добавил:
      - Понимаешь, ты у нас один, если вдруг что, - Отец  опять затянулся, чуть прищуриваясь - в общем, мать этого не переживёт. Имей в виду.
      - Пап, но… - Начал, было, Коля.
      - Не перебивай, я ещё не закончил. Это главное. Деньги, квартира, это всё ерунда. Главное чтобы у мужика был характер, голова на плечах и здоровье, остальное – дело наживное. Помни, ты никому не нужен, ни Государству, ни Армии. Только своей семье, родителям, да иногда друзьям, если друзей хороших нажил.
      Поэтому я прошу, подумай хорошо неделю. Как мужик я тебя понимаю. Но как Отец я такой судьбы для тебя не хочу. Но это твоя жизнь. Тебе выбирать.
      Коля просто стоял, смотрел на ребристую поверхность Иртыша, молчал, а Михаил Александрович продолжал:
      - Когда я был в твоём возрасте, то хотел стать инженером. В Армии я тогда уже отслужил, но твой дед видел меня кадровым офицером. Он считал это единственным достойным занятием. А я, понимаешь, как ты, задыхался в Армии, еле дембеля дождался. Короче достал он меня. Но его понять тоже можно, Войну Отечественную в Берлине закончил, потом служил всю жизнь, почти. В запас уволился и умер вскоре, не смог без службы.
      Так вот, я даже из дома ушёл после школы, задрал он меня своей дрессурой, поэтому и Армию я ненавижу, наверное. Мы потом несколько лет не разговаривали. Перед смертью его лишь помирились. Короче, если ты выберешь этот путь, я противиться не буду, но подумай хорошо.
      - А почему ты раньше никогда не говорил? – Ошарашено спросил Коля.
      - А ты не спрашивал, - лукаво улыбнулся Михаил Александрович, - кажется, мечта Деда сбывается, пускай и через поколение. – Договорил он, затушив окурок в банке. – Ладно, пошли маму успокаивать. – Отец похлопал Колю по спине, и они зашли в квартиру.
   
 
          
         
13.

      Ольге было очень тяжело. Страх опять посилился в её сердце, и всё чаще она ловила себя на мысли о том, что будет с ними дальше. Семёнов был тоже немного подавлен, родители пытались нажать на него, больше всего он не хотел их расстраивать, но сейчас он не сдавался. Ольга, как могла, старалась его поддержать, но иногда не сдерживалась и начинала реветь ни с того ни с сего. Коля терпеливо её успокаивал, давал выговориться, даже проводил с ней вместе какие-то упражнения, что-то вроде медитации. Он подробно объяснял, что и как нужно делать, Ольга представляла.
      После них ей становилось немного легче. И она старалась делать их, когда была одна, но у одной у неё получалось плохо. Наверно, потому что не очень она во всё это верила.
      Ольга всё чаще писал в своём дневнике. Вот, что действительно ей помогало, она писала, перечитывала, писала снова, и страх выходил из неё. Записи получались у неё следующие:
      «Я не знаю, будем ли мы вместе. Смогу ли я его дождаться, а самое главное – сможет ли он сам. Ведь пять лет – это так долго. И видеться будем урывками, редко, как он сказал. Почему всё стало так непросто, ведь вот оно счастье, я как будто летала. И главное, я люблю его всё сильнее. Кажется, знаю его лет десять. Понимаю без слов и он тоже. Боже помоги нам!»
      Она даже ходила в церковь, чтобы помолиться, за него и за себя. После чего снова писала:
      «Сегодня была в Никольском Соборе. Молилась за него Николаю и Деве Марии за нас. Когда вышла, увидела в небе двух белых голубей. Они летели в одну сторону, рядом.» - Тут она снова заплакала, от капель расплывались отдельные буквы, превращаясь в сини, расплывшиеся карикатуры. Ольга закрыла лицо руками, а когда успокоилась, написала: « Если это был знак. Господи, вот бы это действительно был знак. Тогда всё будет хорошо. Надо просто верить. Верить в него, верить в себя и в своё счастье. В наше счастье. Тогда всё обязательно будет хорошо, как бы тяжело не было».
      И она верила, верила и жила одним днём, не думая, что будет дальше, о том, что пройдёт зима, весна и он уедет надолго. Она радовалась, когда они были вместе, когда он её встречал, она была счастлива, когда он будил её поцелуями, и Мир вокруг снова оживал, наполнялся радостью и светом, даже цвет осенних листьев казался ей более яркими, запахи острее, вкус насыщеннее.
      Она жила любовью, дышала ей, как дышат воздухом. И любовь к нему была всем для неё, в том числе «обезболивающим», подавляющим страх, как боль. И она снова писала: «Так странно. Когда сильно любишь, словно, становишься другим человеком. Вот ты живёшь, как хочешь, ни от кого, особо, не зависишь. А теперь, думать ни о ком не можешь кроме него. Как будто часть тебя, большая часть перешла к нему, и теперь Я НЕ МОГУ БЕЗ ЭТОЙ ЧАСТИ. Когда его нет рядом долго, мне что- то не даёт покоя, я уже не я, как будто кусок тебя оторвали. Но какое счастье, когда мы вместе. Словно он возвращает мне часть меня, и добавляет ещё часть себя. С одной стороны я сильно зависима от него, но с другой стороны и он от меня. Если, конечно, у него всё так же. И счастье, это счастье всё окупает!»
      Как-то Коля сказал ей:
      - Знаешь, если мы пройдём с тобой через это, то сможем прожить вместе всю жизнь, а если нет, то всё равно так лучше, чем поженившись, через год разбежаться.
      - А ты сам-то сможешь, а то уедешь, встретишь там какую-нибудь девочку и всё? – Спросила его Ольга, потупившись.
      - В себе я уверен, - ответил Семёнов, а потом, улыбнувшись, добавил, - да и в тебе, пожалуй, тоже.
      Больше Ольга старалась не говорить о будущем, а жить здесь и сейчас. Одним днём. И у неё вскоре это начало получаться.

      Семёнов всю неделю выдерживал пресс со стороны родителей, особенно Марии Фёдоровны. За это время с ним провели три душеспасительных беседы. Коля стоял на своём, и сдаваться не собирался. В порыве она даже обещала, что спрячет его паспорт. Николай ответил на это, что подаст заявление об утере, и вообще всё это не серьёзно. Михаил Александрович, как и обещал, открыто сына не поддерживал, но объяснял жене, что сохранить отношения лучше, чем разрушить их и он всё равно уедет.
      Неделя прошла, Коля не сдался, а мама заняла выжидательную позицию, и от активного наступления перешла к позиционным боям. При каждом удобном случаи она пыталась убедить Сына. Продолжала приводить ему различные доводы, рисовала страшные картины будущей жизни. Но Семёнов продолжал стоять на своём.
      Коля говорил о своём отъезде, как о свершившемся факте. Так он старался приучить родителей к этой мысли. Как он справедливо считал, главное в данном деле была непреклонность.
      И ещё одно помогло Коле. Как и договаривались, Семёнов привёл Ольгу на обед в воскресенье. Оля, правда, сильно стеснялась. Переживала накануне, да и когда пришла, чувствовала себя скованно.
      Разговор поначалу не клеился. Чувствовалось напряжение, связанное с недавним выбором Коли круто изменить свою судьбу. Но постепенно мама с Олей разговорились. Затем отец позвал Колю постоять с ним, пока он курит. А на балконе сказал:
      - Пусть пообщаются, надо дать женщинам выговориться. Пойдём в гараж прогуляемся.
      Затем, под предлогом того, что им что-то срочно понадобилось в гараже они вышли и пробыли там три часа, пока мама не позвонила на сотовый отца:
      - Идите домой, гулёны, мы уже наговорились. Чай попьём и торт съедим.
      За чаем, Коля сразу заметил, что маме, как будто, легче стало, да и Ольга вела себя расковано, они  даже смеялись. Затем мама очень тепло прощалась с Олей, когда та собралась уходить. По всему было видно, что она понравилась родителям и особенно маме, на счёт которой Николай имел ряд опасений. Он побаивался, что та не примет Ольгу из-за Юльки, с которой у неё были хорошие отношения, или из-за последних событий. Но толи предстоящий отъезд Николая их сблизил, как общая проблема, или просто сразу сошлись характерами, но отношения с самого начала складывались хорошие.
      Всю дорогу до дома Ольги, пока её провожал, Семёнов пытался выведать, о чём они так долго разговаривали. Но Оля уходила от прямого ответа, сказала только, что очень тепло и искренне поговорили, немного поплакали, немного посмеялись. Больше ничего она не рассказывала.
      После этой встрече Мария Фёдоровна заметно стала спокойнее. Конечно, она продолжала переубеждать Колю, но делала это скорее по инерции. Николай понял, что он на верном пути.
 
      Когда дома страсти поулеглись, Коля решил поговорить с тренером. Он хотел, чтобы тот правильно его понял, что бы он знал, для Коли – это не очередная блажь. В конце концов, Семёнову была нужна поддержка и совет, тем более взрослого, опытного человека.
      Семёнов позвонил Виктору Андреевичу и попросил о встрече, сказал, что ему очень нужно с ним поговорить, что это очень важно для него, Коли. Тренер согласился, предложил ему прийти минут за тридцать до тренировки.
      Разговор состоялся в тренерской комнате, которую Виктор Андреевич, шутя, называл своим кабинетом.
      Коля стоял и смотрел ему прямо в глаза, к своему удивлению, был спокоен и без лишних подробностей и сантиментов, рассказал ему о своем решении, и о том, что ему это очень важно.
      Коля говорил и говорил, ловя себя на мысли, что он начинает уже нести какие-то глупости. Николай пытался уловить настроение тренера, но по его лицу трудно было что-то понять.
      А когда он закончил, Виктор Андреевич продолжал на него так же пристально смотреть. Затем тренер жестом указал Семёнову на стул, стоявший у двери, а сам сел на своё место за стол. Виктор Андреевич тёр большими пальцами рук подушечки средних, так он делал в минуты концентрации, когда размышлял о чём-то серьёзном, важном и, как было уже не раз проверенно, от этих мыслей его лучше было не отвлекать. Парни даже шутили в таких случаях: «Тише. Каа  думает!»
      Вот и Коля молча сидел и ждал, когда тренер сам заговорит.
      - Ну, на счёт родителей и института я не спрашиваю, - неожиданно начал Виктор Андреевич, - ты человек уже взрослый, это твои заботы, да и за поступки свои ты сам отвечаешь. А вот по поводу решения твоего я вот что скажу, только не думай, пожалуйста, что это лесть или похвала. Дело в том, что за свою жизнь в людях я разбираться научился, а особенно в тех, кто ко мне попадает. Я научился видеть людей, отличать одних от других.
      Вот, например, вижу, что этот может хорошим спортсменом стать, а этому ну никак не суметь. И правда, потом один становиться мастером спорта международного класса, а другой, даже если очень хочет, не достигнет почти ничего.
      Не спрашивай почему, просто вижу это, чувствую. Так вот, ты, Коля – боец, солдат, если хочешь. Ты и спортсмен потому, что воин. Просто не можешь по-другому, для этого ты рождён. Я не так часто встречаю на своём пути настоящих воинов, но встречаю. Так вот ты один из них. Я это понял когда ты только пришёл сюда. Это не хорошо и не плохо, просто кто-то приходит в этот мир, чтобы лечить, кто-то чтобы молиться, творить, а кто-то, чтобы защищать и служить.
      Так что если решил – делай. Помочь тебе могу, у меня в военкомате друг есть, служили вместе. Он с бумагами поможет, характеристики там, и так далее. Подготовиться тебе помогу к поступлению. – Тренер, казалось, разговаривал уже не с Колей, а сам с собой, разрабатывая  план действий. – На КМС тебе надо сдать.
      - Я как раз об этом поговорить хотел. – Вставил Коля.
      - А что разговаривать, сдавать надо. – Пошутил Виктор Андреевич. – Займёмся, но имей в виду. От тебя это потребует работы практически на приделе возможностей. Времени не так много, да и не только физический план тебе надо подтянуть, там же ещё экзамены будут, твоё поступление в гражданский ВУЗ не учитывается. Да и эмоциональные перегрузки. Сомневаюсь, что такие резкие переходы твои родители спокойно воспримут. Так что проблемы будут, готовься.
      - Уже есть, но я к ним готов. – Ответил Коля.
      - Ладно, пора начинать, иди, разминайся. Об этом поговорим ещё, и не раз.

      Для того чтобы поступить в военное училище Семёнову было необходимо пройти медкомиссию, сдать нормативы по физической подготовке (на счёт этих двух пунктов Николай был спокоен), наконец, сдать экзамены: Математика, Физика и Русский.
      По Алгебре у Семёнова всегда была твёрдая пятёрка, с физикой ещё туда-сюда, а вот за Русский язык Николай волновался. Дело в том, что Семёнов к стыду своему иногда писал с ошибками, особенно когда торопился. Когда поступал в СибАДИ, чуть сочинение не завалил, тройку поставили за грамотность. Сейчас он рисковать не хотел.
      Коля засел за учебники. По Русскому попросил «понатаскать» себя Свету Иванову – Серёгину старшую сестру. Она заканчивала Педагогический и согласилась подтянуть его.
      Круглов свёл его с каким-то своим знакомым, который хорошо разбирался в физике. Тот тоже был готов ему помочь. В итоге Коля всё своё свободное время готовился к поступлению. Занятия в Институте он пропускал всё чаще и чаще, но так, чтобы совсем не выгнали. Ему нельзя было попасть под весенний призыв, для этого нужно было числиться в институте. Приходилось сдавать зачёты, экзамены, а значит, хоть немного, но готовиться. Да и физически Семёнов загружен был полностью.
      Кроме тренировок  Виктор Андреевич предложил Коле встречаться ещё раз по субботам. Что-то вроде факультатива. Обычно они занимались на берегу Иртыша, «Зелёный остров» - так назывался небольшой парк в центре города.
      Помимо пляжа и большого количества зелени там были брусья турники, лестницы, всё это   можно было использовать, как небольшую полосу препятствий. Тренировка была силовой. Сначала Коля бежал с грузами от дома до места занятий. Там его ждал Виктор Андреевич. Затем Семёнов до изнеможения подтягивался, отжимался, качал пресс, преодолевал полосу препятствий, построенную здесь неизвестно кем и когда. Так же он выполнял разнообразные упражнения, которые предлагал ему Тренер. Всё это для того, чтобы максимально нагрузить его физически. И только когда Семёнов доходил до крайнего напряжения, Тренер доставал лапы и Коля, одев перчатки, начинал работать по ним.
               
      В следующую субботу  к Семёнову присоединился Руслан. Перед этим на тренировке Виктор Андреевич подозвал Арифуллина, быстро обрисовав ситуацию, попросил прийти его в субботу.
      - У Семёнова авральная подготовка, ему партнёр нужен, а тебе тоже полезно, ты ещё не передумал весной на КМС сдавать? Согласен?
      - Конечно. – Улыбнулся Руслан.
      В следующую субботу Коля и Руслан бежали уже вместе по аллеям парка. После того, как тренер нагрузил их различными упражнениями так, что они уже еле стояли, Виктор Андреевич достал лапы. И они немного поработали над  ударами и связками. Затем тренер повёл их на пляж и сказал:
      - Так мало кто готовит, все в основном ОФП после спаррингов делают, но это наш секрет. Сейчас вы будете бороться, начнём с партера. На усталости, когда вы уже измотаны, прямо здесь на песке, когда вам неудобно и всё мешает, вы должны каждый выложиться на сто процентов. Только тогда в зале на соревнованиях всё пройдёт как надо. Этими тренировками мы имитируем самые тяжёлые моменты поединка, вы привыкаете к этому напряжению. Оно должно стать для вас обычным. Именно в эти моменты нужно натренировать организм активировать свои резервы. Привыкнуть преодолевать себя, расширяя свой потенциал.
      И имейте в виду, будете филонить, жалеть друг друга начнёте - повешу на вас грузы. Каждый должен поверить, что от этого боя зависит всё в его жизни. Этот бой чемпионский. Тогда в реальном поединке для вас всё будет знакомо и привычно, вы будете готовы. Но голову не теряем, без фанатизма и ненужных травм.
      Коля и Руслан начали бороться, сил почти не было, ноги упрямо разъезжались на песке, и было, действительно, страшно неудобно и непривычно по сравнению с тренировкой в зале.
      - Коля, переходи на болевой, переходи, переходи, - Возвышался над ними тренер. - Рус, активнее, активнее. Вот правильно. Поднялись, ещё раз.
      Минут через десять они уже ели вставали.
      - Ещё раз, выкладывайтесь, мухи варёные. – Напирал Виктор Андреевич.
      Руслан сипел от напряжения. Семёнов дышал с большим трудом, песок попадал в рот и скрипел на зубах. Движения были не такими быстрыми, как хотелось бы, но Коля упорно пытался превратить эту возню в нормальную борьбу. Он отрабатывал несколько своих любимых болевых и удушающих, планомерно один за другим. В голове не было мыслей, только общая усталость, ощущение недостатка кислорода, и ломота рук и ног при попытках продвинуться, провести приём.
      Рус упорно сопротивлялся и хорошо атаковал сам. Хотя весил он меньше, в силе и сноровке Семёнову не уступал. Коля боролся на пределе своих возможностей. Казалось, это никогда не кончится.
      - Достаточно, молодцы. На сегодня хватит. Ну как, оценили прелести такого спарринга? – Спросил Виктор Андреевич чуть позже.
      В ответ оба промычали что-то неразборчивое, но явно утвердительное по смыслу. Потом они с трудом поднялись, поблагодарили друг-друг за тренировку, обнявшись. Посмеялись немного над своим внешним видом: оба были мокрые от пота и из-за этого лица и руки их были все в песке.
      - Готовьтесь, это только начало, дальше будет ещё интереснее. – Обнадёжил их тренер. - Ладно, отдохнули, замерьте пульс. Завтра, советую вам, уделить время статическим упражнениям и растяжкам, только без бассейна, а то к понедельнику не успеете восстановиться. – Виктор Андреевич говорил быстро и чётко, как обычно.
      Коля и Рус отправились к Иртышу умыться, затем, собрав вещи и приведя себя в порядок, они пошли в сторону остановки.

      В ноябре стало совсем холодно, и тренер перевёл их субботние встречи в зал. В зале тренироваться было действительно легче и проще, по сравнению с улицей. Но Виктор Андреевич тут же усложнил им жизнь: Во-первых, теперь тренировались с грузами на руках и ногах, а во-вторых, перед самой борьбой тягали до изнеможения гири. А потом  опять боролись на усталости, доходя до предела своих физических возможностей.
      Вскоре Семёнов отметил, что в спаррингах, которые обычно проводились по пятницам на тренировке, он стал двигаться быстрее, да и сила удара его выросла. Если спарринг переходил в борьбу, то Коля спокойно его выигрывал, без лишнего напряжения. Да и Рус заметно прибавил как в скорости, так и в силе.
      Виктор Андреевич, видимо, то же оценил их личный рост. Для него это было, что-то вроде обкатки новых методик занятий. В декабре он пригласил на дополнительные субботние тренировки всех желающих. На эти встречи в субботу ходили не все, поскольку тренер сразу сказал, что эти занятия дополнительные, и всех он «загонять» туда не стремиться. Но от половины до двух третей обычного состава собиралось всегда.
      Было тяжело, тренировки, институт, репетиторы «съедали» почти всё время. Иногда спал по четыре – пять часов. Свободного времени было не так много, но всё его Коля проводил с Ольгой.
      Как-то раз они пили чай вечером у неё дома. Семёнов немного обсох после душа, но волосы на голове ещё не высохли и смешно топорщились. Ольга улыбалась, глядя на него, что-то рассказывала о том, что сегодня было интересного у неё в Академии, как Коля вдруг сказал:
      - Оль, ты знаешь, если бы ты меня тогда не разбудила бы, ничего не было бы.
      - Чего не было? - Не поняла Ольга.
      - Ну, если бы мы не встретились, я бы не стал собой. Короче, просто знай, ты спасла меня. Я словно тонул тогда и сам не понимал этого.
      - А ты меня, - сказала Оля серьёзно, - Если бы не ты, то я бы наверно так и не поняла бы, что такое счастье.
      Семёнов улыбнулся и взял её за руку. Ольга немного смущённо, заморгала глазами, в них стояли слёзы.
      - Ну, давай поплачем теперь. – Нежно сказал Коля, прижимая её к себе. – Ты чего, родная, успокойся.
      Ольга закрыла глаза, положив ему голову на плечо. Ей было хорошо и спокойно, совсем не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался.

      Недели пролетали быстро, одна за другой и Семёнов, словно, не замечал их. Он готовился к экзаменам, тренировался. События для него слились. Теперь всё представлялось как в калейдоскопе, цветные картины бесконечно сменяли одна другую. Жизнь снова стала одним сплошным процессом, а не чем-то вроде пауз между приёмом пищи и сном. Коля ощущал себя цельным, единым, собранным и мобилизованным для достижения цели. Так бывает, когда занимаешься тем, что тебе нравится.
      Вот и Новый год близко. Семёнов долго думал, что подарить любимой. Родителям подарок выбирали вместе с Ольгой. С друзьями договорились встречать Новый год за городом, на лыжной базе. В Красноярке. Компания собралась шумная. Как говорится: «Всё те же лица». Только Иванов со Светой отказались. Они решили встречать вдвоём в городе. Приехали туда утром тридцать первого. До обеда успели покататься на лыжах, затем вместе подготавливали комнаты, отведённые им, и холл, к празднику. Девчонки заправляли сделанные ещё дома салаты и готовили горячее. В десять уселись за стол.
      Было весело. Фролов с Кругловым подготовили целую развлекательную программу. Скучать никому не пришлось.
      Под бой курантов пили шампанское и кричали ура. Ольга загадала желание, о том, чтобы у них с Колей всё получилось. Затем начали поздравлять друг друга. Дарить подарки. Круглов вытащил из-под стола мешок из ткани красного цвета, наполненный всякой всячиной, отобранный у Деда Мороза, как он утверждал. Оттуда предлагалось каждому вытянуть не глядя подарок.
      Все как дети, стали толкаться у мешка, пытались подсматривать. Затем Коля подарил Ольге свой подарок - подвеску с изумрудом. Камень выбрал специально. Ольга была Весы по знаку Зодиака. Считалось, что изумруд один из тех камней, которые ей подходят. Всё прошло просто отлично. Оля была очень довольна и праздником, и подарком. Она же подарила Коле серебряное церковное кольцо, на нём было выгравировано «Спаси и сохрани». Кольцо было широкое, Семёнов его сразу одел на средний палец правой руки, оно поблёскивало, отражая свет ламп. Оля казала, что это кольцо его будет хранить, попросила, чтобы Николай его, по возможности, не снимал. Коля пообещал, что так и сделает.
      Позже с этим кольцом приключилась одна история. Как-то раз, уже в городе Коля возвращался от Ольги домой, он ехал на маршрутке, сидя рядом с водителем. Справа от Семёнова сидел парень. Он попросил остановить на остановке, а Коля решил выйти раньше и попросил Водителя остановить перед перекрёстком, за которым, метров через сто пятьдесят, была остановка. Тот притормозил.
      Толи парень не расслышал, что Коля просил остановить, толи не понял, думая, что водитель остановил ему здесь, а не на остановке, но он, вылезая из кабины, с силой захлопнул дверь, как раз в тот момент, когда Семёнов, ухватившись правой рукой за крышу, пытался выбраться наружу. Удар двери был страшным и пришёлся как раз на пальцы. Раздался лязг, Коля, ошарашенный, открыл дверь, вылез:
      - Ты, что, о…...? Смотри, что делаешь, дебила кусок  – крикнул Семёнов ошарашено, посмотрев на парня.
      Тот, видимо испугавшись, бросился бежать. Коля перевёл взгляд на руку, на пальцы, он ожидал, что как минимум один или два сломаны. И это перед соревнованиями. Странно, что боли не было. То, что Коля увидел, его потрясло. Кольцо было расплющено, оно приняло на себя весь удар, от этого и был слышен лязг. Оно точно попало во время удара между дверью и кабиной. Рука была невредима. Пальцы целы.
      «Вот как после этого в Бога и Любовь не верить»? – Думал Семёнов по дороге к дому, разглядывая причудливый вид Олиного подарка. Кольцо он смог снять только дома, придав плоскогубцами ему прежнюю форму.
   
14.
 
      В конце января у Ольги должны были быть каникулы, две недели. Но она решила не ездить домой, а остаться в Омске с Колей. Не могла Оля уехать, зная, что скоро просто не сможет видеться с ним. Уже летом он уедет. От одной мысли об этом у неё замирало сердце. Ей даже пришлось соврать родителям, что она очень не любила делать, сказав, что «завалила» один из экзаменов. Необходимостью пересдать объяснялся её отсутствие дома во время канукул.
      И они провели эти две недели с Семёновым вместе с утра до вечера. Мама даже разрешила Оле оставаться у них на ночь, чего раньше за ней не наблюдалось никогда.
      Семёнов всё так же упорно тренировался, в конце февраля в Новосибирске должны были проходить ежегодные соревнования. Туда съезжались серьёзные бойцы, со всей страны. Эти соревнования рассматривались как этап подготовки перед чемпионатом страны и международными соревнованиями. В этом году должно было приехать около ста – ста двадцати бойцов из многих регионов России, по крайней мере, заявлено уже было сто пять.
 На четыре возрастные группы приходилось двадцать весовых категорий. Николай весил восемьдесят четыре килограмма и, соответственно, выступать должен был в категории до восьмидесяти пяти.
      За месяц до соревнований Виктор Андреевич назвал имена тех, кто поедет, Семёнов был среди них. Тренер сказал, что для Коли это реальный шанс получить Кандидата в Мастера Спорта.
      Для достижения цели Николаю необходимо было занять первое место в своей весовой категории. По общепринятым правилам Семёнов мог претендовать на звание Кандидата в мастера спорта, если он займёт первое место на чемпионате (кубке) одного из регионов России. Были и дополнительные условия, такие как: участие в соревнования в его весовой категории не менее пяти бойцов с первым разрядом, проведение им самим не менее трёх боёв.
      Как сказал тренер, в заявке в его весовой категории уже набралось шестеро (из них трое, включая Семёнова, с первым разрядом, двое КМС и двое мастеров спорта), не считая второй и третий разряд.
      Коля понимал, что другого шанса стать КМС у него до поступления уже не будет. Он занимался с удвоенной силой. Всё чаще Виктор Андреевич «притормаживал» его на тренировках:
      - Коля, без фанатизма, загонишь себя, легче, легче. – Так же он обращал внимание Семёнова на то, чтобы тот не придавал излишней важности этому турниру. – Тебе будет вдвойне тяжелее, ведь, ты, знаешь, как тебе надо победить, но труднее будет втройне, если будешь думать об этом постоянно, накручивать себя. Просто сгоришь до начала боёв. 
     Тренер всё больше давал им медитативных упражнений по своей методике. Коля дотошно выполнял всё, что говорил им делать Виктор Андреевич.
      Весь цикл тренировок перед соревнованиями проходил по определённому плану. Тренер постепенно поднимал нагрузки, чередуя тяжёлые, в физическом отношении, тренировки с разгрузочными, построенные, в основном, на растяжках, медитациях и тактической подготовке, выводя их на пик формы к началу соревнований.
      И вот наступило время отъезда. На следующий день вечером они уезжали в Новосибирск. Билеты на поезд туда и обратно оплачивал спорткомитет города. Проживание оплачивали сами. Ночь перед отъездом Семёнов провёл у Ольги. Она не плакала, не переживала, просто верила, что с Колей всё будет хорошо. Семёнов подбадривал её.
      - Оленька, со мной всё будет хорошо, не волнуйся. Не первый раз же. – Говорил он.

      За полтора часа до поезда Коля отправился на вокзал, там был назначен сбор. Прощался с Ольгой быстро, боялся, что она расплачется. Но Ермакова не ревела, немного грустно улыбалась и только.
      Такси довезло его минут за тридцать, постояли в центре в пробке, столкнулись троллейбус с  маршруткой и перегородили три полосы движения, образовался затор, но таксист сумел вовремя объехать его, свернув во дворы.
      Билеты оказались в плацкартный вагон.
      - С нашим Спорткомитетом не пошикуешь. – Отметил Саша Глушко, затаскивая две огромных спортивный сумки со своими вещами.
      - И то хлеб. – Ответил ему тренер. – Саш, а ты чего как на войну собрался, или переезжаешь?
      - Только самое необходимое брал, Виктор Андреевич, самое необходимое. – Улыбнувшись, ответил Саша. Вагон был полупустой. Ехали весело шумно, пока на одной из станций в вагон не зашла семейная пара с грудным ребёнком и маленькой девочкой лет четырёх. Малыши тут же уснули, и Виктор Андреевич объявил отбой. Пришлось ложиться спать.
      Они прибыли за сутки до начала соревнований. Вместо тренировки вечером слегка пробежались по скверу, расположенному недалеко от гостиницы, затем растяжки и сон. Выходить в город тренер им до начала соревнований строго запретил, наверно из каких-то своих суеверий или боязни, что кто-то из парней попадёт в милицию. Город они успели посмотреть только из окна автобуса. Коля сразу заметил, что в городе мало старых домов. Город бурно застраивался. То тут, то там, пока они ехали, возвышались мачты подъёмных кранов. С рёвом и лязгом проносились мимо грузовики с землёй, строй материалами. На первый взгляд Новосибирск Семёнову не очень понравился. Слишком суетно. Но потом он решил, что лучше жить в городе-стройке, чем в городе, котором долгие годы власти ничего толком не делают.
       Гостиница была простенькая, советская, ремонт если и делали, то косметический. Мебель в холле и коридорах оставалась прежней, но было чисто и, что особенно радовало, персонал был приветлив и доброжелателен. Во время самого заселения было много сумбура, вдруг оказалось, что мест забронировано меньше, чем приехавших постояльцев. Виктор Андреевич постоянно звонил кому-то, бегал к директору гостиницы. В итоге всё удалось уладить.
      Номера им достались двух и трёх местные на разных этажах. Семёнов поселился с Русланом Арифулином в двухместном.
       Вечером перед соревнованиями они собрались все вместе в номере тренера, сначала разговаривали, но не о соревнованиях, а просто о жизни, много смеялись, Виктор Андреевич старался их отвлечь, потом включил фильм, какую-то комедию, специально для этого он захватил с собой ноутбук.
      Перед сном Семёнов медитировал, потом просто уснул.

      Понедельник. В десять часов  состоялось открытие соревнований, торжественная часть продолжалась около часа и заключалась в следующем: Все участники собрались в зале громадного спортивного центра, на трибунах было много зрителей. Под гимн Российской Федерации торжественно подняли три флага: флаг России, флаг с изображением герба Новосибирска и эмблемой Федерации Армейского Рукопашного боя. Затем участников и зрителей приветствовали мэр города Новосибирска, организаторы соревнований, спонсоры и ветераны боевых действий – Герои России.
      Далее рассказывали о регламенте проведения боёв, говорили о количестве участников, называли регионы страны и клубы представляющие эти регионы.   
      Бои одновременно должны были проводиться на шести площадках. Первый день квалификационный этап и показательные выступления. Квалификацию все, кто приехал с Виктором Андреевичем, прошли без особого труда.
      Ужинали в столовой гостиницы. Еда была простой, но сносной. За столом шутили, подначивали друг друга, перед предстоящими боями. Но вечером Семёнов ощутил, что начинает нервничать, все мысли его были только о завтрашнем дне. Коля не знал, чем себя отвлечь и попросил ноутбук у Сашки Глушко, который в своих бездонных сумках и его захватил. Наубивавшись фашистов всласть в очередной стрелялке, Николай наконец успокоился и лёг спать, перед глазами ещё долго маячил прицел снайперской винтовки. 
      Утром, уже в спортивном центре Коля поймал себя на том, что он как-то странно спокоен, нет волнения, как будто ему всё равно. Никаких мыслей, только полная концентрация на настоящем моменте.
      «Здесь и сейчас». – Повторял Семёнов про себя: - «Есть только здесь и сейчас».
      Первый бой, наконец-то. Всего их сегодня у него будет четыре.
      Против Семёнова выступал  парень помоложе, мене опытный, сразу было видно. Он сильно нервничал, переминался  с ноги на ногу, суетился перед началом поединка. Коля внимательно смотрел как, он разминался, изучая, старался почувствовать противника.
      Это был стиль Семёнова, его секрет. Он старался перед боем ощутить себя одним целым с соперником, почувствовать его. Обычно после такой настройки ему было легче реагировать, угадывать его действия во время боя. О чём-то подобном часто говорил тренер, они даже выполняли различные упражнения, направленные на развитие этого чувства, но Семёнов знал, что это было не совсем то, о чём говорил Виктор Андреевич. Николай вышел на это ощущение как-то сам, незаметно, интуитивно. Он даже объяснить этого словами не мог, просто осознал во время тренировки, что, когда «чувствует» соперника драться легче и он чаще побеждает. Он бьёт, а ты уже знаешь как, и тело уворачивается, неосознанно, на уровне подсознания.
      Вот и сейчас после нескольких обменов ударами Коля вовремя угадал выпад в ноги, с целью захвата и броска и встретил противника коленом и затем двойкой в голову. Было видно, что парень от неожиданности потерял ориентацию. Следующий удар ногой в голову отправил его на пол за пределами площадки, встать он смог не сразу. Бой закончился досрочно. Семёнов победил нокаутом.
      Три других поединка Коля выиграл: два по очкам, с завидным преимуществом, поскольку соперники были явно хуже готовы. В третьем, можно сказать, что ему повезло.
      В последнем поединке дня он должен был встречаться с бойцом из  Челябинска, Владимиром Харитоновым. Это был бы серьёзный соперник, он уже являлся КМС и в прошлом году занял первое место на этих соревнованиях, правда, в весовой категории до восьмидесяти килограммов. Но произошло следующее:
      Предыдущий бой Владимир почти выиграл, на сто процентов. Вопросов ни у кого к концу поединка не возникала, по очкам он вёл уверенно, но вот беда – противник всё время вставал после очередных бросков, подсечек и самых сильных ударов. Харитонов же хотел именно чистой победы, за тридцать секунд до конца он решил поставить эффектную точку – бросок с большой амплитудой, так, чтобы приземлиться на своего соперника. Всё почти получилось, но вот только с броском, что называется, не довернул. В результате не удачного падения Харитонов получил серьёзную травму плеча и продолжить схватку не смог. Болевой шок был таким, что он потерял сознания и с площадки его унесли на носилках. Победу присудили его оппоненту.
      В итоге Семёнову достался измочаленный, морально уже побеждённый противник, к которому Коля всё равно относился с уважением. Тому, что Владимиру не повезло, он не радовался.
      «Сейчас не повезло ему, в другой раз в такоё же ситуации могу оказаться я». – Так думал Семёнов.
      Это была «спокойная работа». Семёнов победил, экономя силы, немного атакуя, но все его выпады были результативными и приносили очки. У соперника же решительно ничего не получалось, что было неудивительно, учитывая что он ещё и получил травму в предыдущем бою и немного прихрамывал.
      «Всё равно вышел, мог ведь отказаться. Молодец».
      
      Вечером же Виктор Андреевич снова собрал всех у себя в номере и, поблагодарив за проведённые бои, рассказал, на что следует обратить внимание завтра. Он говорил о каждом в отдельности, предостерегал от ошибок и советовал как себя вести в различных ситуациях. Затем тренер сделал анонс завтрашнего дня с краткой характеристикой тех бойцов, на которых они выходили по турнирной сетке.
      Коля снова отметил, насколько Виктор Андреевич посвящал себя Армейскому рукопашному бою. Казалось, он знал почти всех бойцов, выступавших на турнире. Только одного он не смог охарактеризовать из тех, кто должен быть драться с ними завтра, и то, потому, что до этих соревнований тот на крупных замечен не был.
      После часовой беседы тренер отправил всех ужинать и спать.
   
      На следующий день Семёнов дрался одним из первых. Противостоял ему Алексей Жирко из Тольятти. КМС он стал уже давно. Массой обладал такой же, ростом чуть-чуть превосходил Семёнова, был на три года старше, а значит и опытнее. К слову, официальных боёв он провёл уже пятьдесят три, как объявили, когда их представляли зрителям, против тридцати двух у Николая.
      «Вот и проверим свои силы». – Думал Коля.
      После команды судьи, противники сблизились и поприветствовали друг друга, коснувшись перчатками. Прозвучала Команда: «К бою»! Они приготовились. И «Бой»!
      Соперники пошли друг на друга. Алексей плавно, слегка пружиня, чуть-чуть подпрыгивая. Коля двигался, скорее по-кошачьи, и не совершая лишних движений. Первый выпад Жирко - неудачно, Семёнов ушёл, разорвав дистанцию. Коля старается не торопиться, чтобы не пропустить, с таким противником всё может решить два, три очка. Он, то приближался к Алексею, то уходил в сторону, провоцируя того на активные действия. Жирко, наконец, решает атаковать, и резко бросившись вперёд, наносит два удара руками, Коля уходит в сторону, и только один удар попадает в его блок. Алексей пытается захватить Семёнова, но он, стоя полубоком, резко повернувшись, наносит удар локтем в голову противника, и тут же, отскочив, прямой ногой.
      Коля уже заметил, что Жирко несколько тяжеловат, и не так поворотлив. Тренер вчера говорил о нём, что тот не любит борьбы, старается чаще побеждать «из стойки», и больше выигрывает за счёт нокаутов.
      Алексей, пропустив, тут же бросается на Семёнова. Старается сразу подавить. Связки ударов идут одна за другой. Коля блокирует, уходит. Но вот Жирко загоняет его в угол ковра.
      «Не буду играть по твоим правилам». – Как молния проноситься мысль в голове у Николая.
      Обозначив удар левой рукой в голову он бросается так быстро, как только может, в ноги к Алексею, всё таки пропуская мощный боковой удар в голову. Но главное – захват и бросок произвести успевает, переводя поединок в борьбу.
      Тут уже Семёнову гораздо легче, чувствуя себя, как рыба в воде, он не даёт Жирко ни провести болевой, ни оторваться, сам навязывая ему свою тактику. Коля вьётся ужом, пытаясь выйти на болевой, судья не останавливает поединок. Зрители кричат и с этим криком сливаются надсадные подсказки тренеров.
      - Коля болевой на руку, болевой!!!
      - Лёша уходи от него, уходи, вставай!!!
      Семёнов проводит захват руки, и вкладывается весь в эти движения. Жирко сипит от напряжения, вскоре он начинает рычать, рычит и Коля, вытягивая его руку. И вот противник,  весь напрягшись, быстро отводит свободную руку, и хлопает ею по мату.
      - Стоп! – Командует судья.
      После того как Семёнов был объявлен победителем, соперники пожимают друг другу руки и разгорячённый ещё Жирко искренне, слегка улыбаясь, говорит:
      - Молодец, не ожидал!
      - Спасибо, за бой! – отвечает Коля, похлопывая его по спине.
      - За мной должок! – Так же улыбается Алексей.
 
      Следующий бой. Прошло два часа. Коля готов. Последнее напутствие тренера:
      - Так, Семёнов, напоминаю, тут надо хитрить. Джанаев - очень опытный боец, не смотри, что на два года моложе. Он быстрее тебя и любит борьбу, так что предельно осторожно, лучше не доводи до партера. Давай, с Богом.
      И вот Семёнов показывает перчатки судье, тот осматривает амуницию бойцов. Коля смотрит на Джанаева. Марик похож на молодого бойцового пса, так и прыгает на месте. Было видно, что ему не терпеться начать бой.
      «Сейчас ринется на меня», - думает Семёнов, - «хорошо будем хитрить, только бы получилось, всего три минуты времени. Ладно, хитрить, так хитрить».
      Коля полностью собран. Переминается с ноги на ногу, пытается изобразить нервную дрожь, но слегка, чтобы не переигрывать. По команде судьи бойцы сходятся, Семёнов приветствует слабо, даже что-то говорит, так чтобы было слышно, что голос дрогнул. Замечает, как загораются глаза Джанаева. Коля втянул голову в плечи, он крайне напряжён, осталось только взять в руки плакат с надписью: «Я боюсь!» 
      - «Бой!» - Командует судья.
      Марик тут же ускоряется, как разжимающаяся пружина, налетает на Семёнова,  обрушивая град ударов. Коля не подставляется, закрываясь, но кое-что пропускает, правда не специально, пятится назад, но при каждой попытке Марика произвести захват, чуть отскакивает в сторону и вяло атакует. Прошло уже полторы минуты, по очкам без вариантов, Коля далеко позади. Он ждёт. Две минуты.
      - Семёнов, давай! – Не выдерживает тренер.
      «Я мощный, как Иртыш» - Внутренне говорит Николай, вспоминая ледокол из своего детства. Как и раньше, эта команда мобилизует его, отточенная на тренировках и проверенная в спаррингах и боях, словно молния проноситься по телу. Семёнов взрывается, как термоядерная бомба. 
      Коля отскакивает назад и тут же, пружиня чуть левее. Джанаев, дернувшийся за ним, и уже выкинувший вперёд правую руку, попадает в пустоту. Семёнов же вкладывает в боковой удар левой руки всё: желание победить, ярость от пропущенных ударов и запасённую силу. Попадает в область уха. Марик, чуть не падая, останавливается, упираясь на левую ногу, и главное – правая рука чуть опущена. Удар явно его ошеломил, Коля тут же, немного отскочив, бьёт правой ногой в голову, затем два прямых удара ногами в живот. Джанаев, пропускает, не соображая, но прёт на противника, как бык на тряпку. Семёнова бьёт ногой с разворота в область солнечного сплетения. Жестко и резко, нужно только одно – послать его в нокаут.
      Марик отлетает назад и падает на татами прямо у границы площадки. Судья подбегает, но тот через какое-то время встаёт, встряхивая голову. Нокдаун.
      «Выдержал, молодец». – Констатирует Семёнов.
      Коля уже не ждёт ни чего, налетает на Марика, как Сокол на голубя, первые десять секунд тот не может придти в себя и пропускает ещё и ещё, каждый раз, как удар молотом. Семёнов рискует, проводит захват, отрывает Джанаева от земли и бросок с большой амплитудой – опять удачно. Марик еле встаёт, но продолжает бой. Как второй нокдаун это падение не засчитали. Семёнов проводит ещё бросок, но Марик снова встаёт. Как тогда, в детстве вставал Мишка после его подсечек.
      «Упорный, бодается до конца».
      Он бьётся на пределе своих сил, использует все свои любимые связки. Проходит почти всё, но в победе по очкам Николай не уверен, объявление, о том, что осталось тридцать секунд до конца поединка уже прозвучало.
      «Будет обидно не успеть». – Думает Коля, снова налетая на Марика. Но тот, уже пришёл в себя, и бой превращается в рубку. Соперники бьются, буквально позабыв о защите. Семёнов решает пойти ва-банк, бросаясь в ноги Марику. Джанаев сопротивляется всем телом, пытаясь разорвать объятья, но поздно. Коля проводит бросок и тут же пытается развить успех и переходит на болевой. Опытный Марик сопротивляется, контратакует, но Коля блокирует любое его действие, за три секунды да конца он, всё таки, захватив руку Джанаева, рвёт её на себя, перекинув на него ноги, и заканчивает встречу болевым приёмом. Через секунду после хлопка Джанаева по татами заканчивается время встречи.
      Марик не просто расстроен, он плачет, как ребёнок, не от боли, от удивления и обиды.
      Семёнов дрожит от возбуждения, адреналин горным потоком бушует в крови.

      Следующий бой около четырёх вечера следующего дня, Коля восстанавливает силы. Вместе с Русланом, только что одержавшим победу, они пошли перекусить в кафе на втором этаже спорткомплекса. Другие либо дерутся, либо разминаются перед поединком,  поэтому они отправились вдвоём.
      - Сёма, ну ты артист! – Жуя, говорит Руслан.
      - Ага, секунд бы на десять не успел и всё. – Отмахивается Семёнов, увлечённо поедая суп с фрикадельками. После этой нервотрёпки в последнем бою проснулся зверский аппетит.
      - Да брось, ты бы и по очкам его сделал. – Не унимался Рус.
      - Да ладно, вот ты чисто победил, просто «вынес» парня.
      - Нет, повезло просто.
      - Не скромничай, - перебивает Семёнов, - я же видел.
      - Ты знаешь, после того, как Андреич подтянул меня для усиления твоей подготовки, я что ли азартом от тебя заразился. Раньше я так не тренировался, да и ты тоже. – Говорил Рус, подбирая слова.
      - Как так? – Уточнил Коля.
      - Ну, как будто тебе нечего терять. Знаешь, вот у меня дед участвовал в обороне Москвы в 41. Он в составе Дальневосточных частей прибыл как раз в самое жаркое, тяжёлое время, в декабре. Он не часто рассказывал, только когда выпьет, но когда рассказывал, как они тогда фашистов били, у него глаза, аж светиться начинали. Так вот у тебя, в последнее время глаза так же светятся. Я даже его всё чаще вспоминаю.
      - Лестно. Спасибо. Просто у меня есть цель, и мне действительно нечего терять. Дед у тебя – Герой. – Помедлив, сказал Коля.
      - Был Герой, семь лет назад умер, от гангрены. Три раза был ранен в одну и ту же ногу. Она у него болела часто. Потом воспалилась, опухла вся. В больницу попал. До последнего не хотел её отнимать, а когда согласился, поздно было. – Говорил Рус, и его глаза стали чуть грустнее, чем обычно.
      - Извини, я не знал.
      - Нормально всё. Он жил, как мужик, и ушёл, как мужик – сражаясь до последнего. Займу первое место в своей категории – посвящу победу ему. – Улыбнулся Руслан. – Правда, на могилу медаль отнесу.
      - Он в Омске похоронен? – Спросил Коля.
      Рус утвердительно кивнул, запивая съеденное соком.
      - Вместе сходим. – Сказал Семёнов, смотря другу в глаза.

      На следующий день Семёнову повезло в последний раз на этом турнире. В стыке противник получил травму и отказался продолжать бой. Семёнова объявляют победителем. Коля выходит в четвертьфинал.
      Вечером Коля включил сотовый и набрал номер родителей, а затем Ольги. Рассказал им о сегодняшнем дне соревнований, успокоил, пообещал беречься, как обычно в таких разговорах, он больше успокаивал любимых женщин. Телефон он выключил специально. Как бы он их не любил, но дом он оставил дома, а здесь для него существовали только бои, соревнования.
      
      Четверг. В этот день пройдут четвертьфиналы и полуфиналы. Коля вместе со своей командой разминался перед поединками. К этому дню не один из их них не сошёл с дистанции. Все продолжали борьбу за медали, и это не могло не радовать Виктора Андреевича. Но тренер не показывал своих эмоций. Он был ещё более сосредоточен и серьёзен, чем обычно. Никого особо не хвалил, критика его всегда была конструктивной. Только во время боя было видно, насколько сильно он переживает. Как и раньше, накануне вечером тренер дал краткие, но ёмкие характеристики соперникам, с которыми предстояло биться.
      Семёнову достался Олег Шинкаренко – перворазрядник из Москвы. Виктор Андреевич, говоря о нём, впервые отметил: «Семёнов, будь осторожен. Он ни менее амбициозен и техничен, чем ты. Думаю, вы примерно равны по силам и опыту. Всё зависит от того в какой форме моральной и физической вы оба подойдёте к бою».
      С первых секунд боя Коля понял, лёгкой прогулки не будет. Олег, финтил, пытался запутать, неожиданно взрывался и на каждое удачное действие, на каждый удар Семёнова отвечал достойно и адекватно. Коля чуть-чуть лучше чувствовал дистанцию, что иногда позволяло чуть быстрее уходить от атак, но перевес был явно не большим.
      И тут, к концу второй минуты Шинкаренко бросил Семёнова и перевёл схватку в партер. Коля тут же понял, что и в борьбе Олег ему ничем не уступает, более того, он с трудом ушёл от болевого. Вскоре их поднял судья.
      «Меньше минуты осталось, сейчас, или никогда». –  Решил Семёнов.
      Он представил, что всё - это его последний бой в жизни, и терять теперь действительно нечего. Вспомнилось, как Виктор Андреевич цитировал из какой-то книги слова генерала Драгомирова: «В бою тот бьёт, кто не боится погибнуть».
      И Семёнов пошёл на Шинкаренко, как идут в последнюю атаку. Поначалу Олег всё так же ни в чём не уступал, даже чуть точнее бил. Только Семёнов не унимался, а лишь наращивал темп и бил всё сильнее и сильнее. В самом конце Олег, всё таки, дрогнул,  он прозевал захват, и Николай мастерски провёл бросок, резко и жёстко.
      Когда Олег с трудом встал, время поединка закончилось. Судьи немного посовещались и отдали победу Семёнову. Он опередил противника на два очка.
      Николай искренне поблагодарил Олега за встречу, поклонился судьям и зрителям, а потом, встав на руки, пошёл по направлению к тренеру. Так Семёнов праздновал победу.
      - Рано. После финала попрыгаешь, если силы останутся, успокойся. – Остановил его Виктор Андреевич. 
      Прошло три часа. Коля чувствовал себя отлично, он был готов на все сто. Стараясь не думать о важности поединка, Семёнов концентрировался на предстоящем противнике. Свои четвертьфиналы проиграли четверо из его команды. Семёнов наблюдал два поединка,  во всех была упорная борьба, но сказывалась разница в опыте. Проигравшие не так давно занимались, а для Игоря Карпенко, не так давно начавшего тренироваться - это вообще были первые соревнования. Тренер вполне мог гордиться своей молодёжью. И вообще всё пока складывалось удачно. Оставалось одно – поставить эффектную точку, а значит занять как можно больше призовых мест.
      Виктор Андреевич собрал всех, кто вышел в полуфинал, вместе и ещё раз поговорил с каждым, отмечая, чему уделить внимание в предстоящей встрече особенно. Семёнову он сказал:
      - Иван Портнов дерётся жёстко, шесть из десяти его поединков заканчиваются нокаутами, так же, имей в виду, любит он грязные приёмы, можешь попробовать его спровоцировать. Но будь осторожен, очень многие получили травмы во встречах с ним. Борьбу он не любит, но бросковая техника у него отличная.
      Семёнов принял к сведению услышанное, но как обычно доверился своей интуиции. А интуиция ему подсказывала, что Портнова следовало подавить с первых секунд поединка, не дать ему поймать кураж, и навязать свой темп и стиль борьбы.
      Коля завёл себя перед поединком так, что готов был драться хоть с целой ротой Портновых. Как только прозвучала команда судьи: «Бой», он набросился на Ивана так, как будто тот его кровный враг, и вообще единственное воплощение зла на этой планете. Через пятьдесят секунд судья засчитал нокдаун. Семёнов отправил Портнова на ковёр после удара ноги в голову. Было видно, что Иван вне себя от ярости, с каждым разом он пытался опрокинуть Колю, но всякий раз Семёнов оказывался чуть быстрее. Пару раз Иван бил в пах ногой Семёнова, но Коля успевал уйти от удара, или блокировал его.
      «Теряет терпение», - отметил Николай, - «нужно быть осторожнее».
      - Ну пи…, я тебе сейчас устрою! – Сказал Иван, вставая, после очередного броска Семёнова.
      Портнову повезло, что судья не услышал «мата».
      - Семёнов не обратил внимания на оскорбление, лишь собрался чуть больше и снова, захватив Ивана, бросил его на ковер. Дальше, развивая успех, Коля хотел продолжить борьбу, поскольку чувствовал, что Портнов выдыхается, и дожать его следовало именно в партере. Но Иван каким-то чудом вывернулся после броска и перекинул Семёнова через себя, упёршись в него правой ногой.
      Коля приземлился на спину, а Иван в этот момент оказался на коленях, он тут же вскочил и замахнулся ногой, метя в голову. Семёнов лёжа, крутанулся в сторону от удара, и инстинктивно отмахнулся правой рукой.
      Удар пришёлся прямо на кисть, Иван приземлился на руку Николая.  Семёнов не сжал её в кулак, и дикая боль пронзила всё предплечье. Ему даже показалось, что что-то хрустнуло.
      Судья остановил бой, точнее он свистнул ещё тогда, когда Портнов  прыгнул.
      - Да не услышал я, товарищ судья, не услышал, - оправдывался Иван, - сейчас извинюсь. – Сказал он, склонившись над встающим Семёновым.
      - Что, ублюдок, ручонку отдавили? – Тихо прошипел он.
      - Молись, чтобы тебя дисквалифицировали, - спокойно сказал Николай, потирая запястье. Боль была настолько сильной, что он чуть не выл.
      Судья осмотрел Семёнова.
      - Боец, как себя чувствуешь? Продолжить сможешь? Покажи руку?
      Коля утвердительно кивал, сжав зубами капу, вращая сжатым кулаком.
      «Нельзя показать, что с рукой что-то не то, ещё технический нокаут присудят». – Думал Коля, с трудом улыбаясь.
      - Товарищ судья, разрешите продолжить, всё в порядке со мной. – Сказал он.
      - Смотри, боец.      
Портнову вынесли предупреждение. Он, ухмыляясь, ждал продолжения поединка, понимая, что рассчитывать на победу он может, только в случаи нокаута соперника.
      Команда судьи, и Портнов несётся к Семёнову как ракета, заходя под правую руку. Коля встречает его жёсткими прямыми ударами ногами и, вдруг, тут же бросается в ноги Ивану, каким-то чудом захватывает, поднимает и бросает его назад, навалившись всем телом, так, чтобы оказаться на верху и своим весом «впечатать» противника в татами.
      А дальше, придавив правой рукой левую руку Ивана, бьёт своей свободной левой в голову Портнова. Тот, видимо, опешив от такой резкой контратаки, ожидал, что Семёнов постарается отсидеться остаток боя в защите, не сразу включается и пропускает. У Николая проходят три хороших, плотных удара, затем Иван, всё-таки, справляется с натиском, они какое-то время пытаются бороться, но вскоре Судья останавливает Бой и возвращает их в стойку.
      После команды «Бой» голос диктора сообщает, что осталось тридцать секунд до конца встречи. Противники налетают друг на друга как бойцовые петухи. Семёнов пропуская, тут же отвечает, бьёт из последних сил, отскакивает. Замечает, что правая рука Ивана опущена ниже, чем должна быть, тут же со скачка бьёт левой. Всё сложилось: удар технически был выполнен безукоризненно, ярость, дошедшая до остервенения, жажда наказать за травмированную руку и хамство во время боя, сила, вложенная максимально, и вот Портнов, дёрнув назад головой, пошатываясь, делает шаг в сторону, даже не отвечая.
      Семёнов развивая успех, подскочив ещё ближе бьёт левой, и опять точно. Его несёт, Николай не слышит уже ничего вокруг. Звуки сначала слились в один сплошной шум, затем исчезли. Нить времени скрутилась в клубок. Время не идёт, оно еле движется.  Только он и противник и одна цель – «вынести» его с ковра.      
      Иван, опуская руки, закатывает глаза и начинает оседать, рот его чуть приоткрыт, видна капа. Семёнов успевает догнать падающего противника ударом правой ноги, попадает в голову, точнее в лицо сбоку. На полу Портнов оказывается уже без сознания. Семёнов, ещё не понимая, что нокаутировал противника, нависает над ним, ожидая, когда тот начнёт вставать, чтобы успеть «влепить» ещё раз до окончания боя. Но Иван лежит без движения.         
      Судья, подбежав, буквально отодвигает Семёнова, но тот как не слышит. Дышит тяжело, и ждёт, что Иван встанет, не понимает, почему, тот не встаёт. Оттолкнуть его удаётся не сразу. На татами выбегают двое мужчин в спортивных костюмах с небольшой сумкой, на которой наклейка: красный крест в белом круге.
      Вот тут Николай приходит в себя. Страшно болит запястье правой руки. Он не знает что делать, подходит к Ивану, которого в этот момент пытаются привести в чувства. Врачи уже успели снять шлем и активно растирают  виски чем-то пахучим, похоже на нашатырный спирт, прикладывают ватку к носу, проверяя пульс. Сам нос неестественно свёрнут в сторону, струйками начинает бежать сукровица из ноздрей. Врач убирает вату.
      - Ты, что не видел, когда ногой бил, что он уже готов? – Спрашивает рядом стоящий судья.
      - Да завёл он меня, научить хотел, чтобы так не делал больше. Да и увлёкся. – Честно отвечает Семёнов.
      - Теперь он твою науку надолго запомнит. – Мрачно шутит судья.
      В этот момент Иван начинает чихать, кашлять и открывает глаза. Пытается высморкаться. Доктор останавливает его. Что-то хочет сказать, но получается у него не членораздельно. Как будто что-то мешает ему говорить.
      - О, ещё и челюсть нижняя сломана. – Отмечает один из врачей.
    
      После того, как Портнов при помощи своего тренера и врачей встаёт и приходит в себя, судьи признают победу Семёнова. Николай подходит к Ивану, молча, протягивает левую руку для пожатия. Портнов вяло её пожимает. После чего они, молча, расходятся.
 
      Тренер сразу всё понял. В раздевалке, когда никого не было рядом, он аккуратно осмотрел руку Николая.
      - Так, перелом, я думаю, в лучшем случае растяжение сильное. Снимок надо сделать, к врачу съездить, тогда точно можно сказать. – С сожалением сказал Виктор Андреевич. -  Только в любом случае, в завтрашнем финале ты не участвуешь.
      - Виктор Андреевич…
      - Что, Виктор Андреевич? – Резко перебил он Семёнова. – Что Виктор Андреевич? Я тебя завтра без правой руки против Монахова не выпущу. Это не тренировка, это – финал. Он тебя инвалидом сделает. Мастер Спорта всё-таки. Тем более что, уверен, не только я заметил, что у тебя с рукой проблема. Ты потом с искалеченной рукой ни в какое Училище Военное не попадёшь. Это я тебе гарантирую. Ни одна медкомиссия не пропустит.
      Тренер нервно заходил по раздевалке вдоль новеньких синих шкафчиков для одежды. Таким Коля его ещё никогда не видел.
      - По крайней мере, Портнову ты желание превращать поединок в уличную драку отбил в прямом и переносном смысле. – Продолжал тренер.
      - Виктор Андреевич, - быстро и твёрдо заговорил Семёнов, - вы же знаете, я просто не могу завтра не выйти. Тем более загадал, что если всё как надо получиться, то Армию правильно выбрал.
      - Вот видишь, загад - небогат. -  Опять перебил его Виктор Андреевич.
      - Но, вы, же наверняка этого Монахова как облупленного знаете. Подскажите. Да и на обезболивающих я смогу выйти. От отёка, там, «Супрастина» нажрусь. Вы же меня к жизни готовили, вот она жизнь – началась. Да и если там перелом, за полгода до поступления заживёт, как на собаке.
      - Деловой! Подскажите. – Не унимался тренер. – Тебе драться, не мне, что мои советы. Ни ударить сильно, не захват толком сделать. Правша. Ты его как, из стойки сделать хочешь?
      - Я его как угодно хочу сделать, тем более, вы же видите, прогресс у меня есть. Год назад я бы в четвертьфинале закончил бы…
      - А ты нос-то не задирай, - не выдержал Виктор Андреевич, - ты и здоровый против Монахова не много шансов имеешь, а уж без руки. – Тренер демонстративно махнул на Семёнова.   
      - Здоровый может быть. А вот в этой ситуации, когда всё против, смогу прыгнуть выше головы. – Николай говорил с жаром, глядя прямо в глаза тренеру, он уже не сомневался, что если выйдет завтра на ковёр, то победит.
      Сначала, глаза Виктора Андреевича выражали только досаду и крайнее раздражение, но после последней фразы Николая, в них появилась небольшая надежда. Хотя он продолжал активно отговаривать Семёнова от этой авантюры.
      - Нет, Семёнов, решено, завтра откажемся от поединка. Сейчас в травмпункт поедем.
      - Не поеду. Смысла нет, с гипсом уж точно завтра не выпустят. – Не унимался Николай.
      - Так, соколики, вы чего раскричались? – Вдруг со стороны двери послышался не знакомый старческий голос.
      Спорщики, так были увлечены, что не заметили появления уборщицы. Виктор Андреевич и Николай, ничего не понимая, смотрели на пожилую женщину в синем, застиранном халате и косынкой неопределённого цвета и узора на голове, державшую в руках ведро с водой и швабру. Оба они лишь хлопали глазами.
      - Освобождаем помещение, - Скомандовала Баба Нюра, почувствовав явное замешательство в рядах «противника», - и побыстрее, у меня работа стоит. - Стараясь быть как можно строже, сказала она.
      Они вышли в коридор и рассмеялись.
      
      Приехав в гостиницу, Семёнов тут же нашёл в холодильнике лёд, высыпал его в полиэтиленовый пакет и обмотал правую кисть этим пакетом. Затем Рус помог зафиксировать всё это скотчем. Выпив две таблетки «Тавигила», Коля отправился убеждать тренера.
      Они два часа спорили с Виктором Андреевичем, после чего тот всё же согласился.
      - Семёнов, я тебе сразу скажу, все проблемы со здоровьем будут на твоей совести, не возьмут в училище – на себя пеняй.
      - Виктор Андреевич, вы от меня жалоб не услышите. – Не сдавался Николай.
      Тренер задумался, он ничего не говорил, просто смотрел в окно. Коля молчал, ждал.
      - Приходи в девять, будем обсуждать завтрашние встречи и о Монахове поговорим, а сейчас марш в номер.
      - Так точно. – Улыбаясь, отреагировал Семёнов и вышел.
      

15.

      Вечером, когда все собрались вместе, тренер обсудил прошедшие бои, отметил успехи и ошибки в действиях каждого, при этом он делал постоянно какие-то записи у себя в блокноте. Видимо он отмечал,  чему следовало больше уделить внимания на тренировках.
      Затем Виктор Андреевич перешёл к предстоящему дню. Как всегда чётко и кратко он охарактеризовал доставшихся им соперников, кое-что посоветовал, по поводу тактики ведения боя против каждого, в конце остановился на бое Семёнова с Монаховым.
      - Шансы у тебя не велики, - честно сказал он, - но они есть! Ты практически лишён правой, в том смысле, что бить сильно ею не сможешь, но бить придётся. Он наверняка знает, что у тебя травма, не дай ему понять, насколько она тяжела. Никаких вздохов и охов, и вместе с тем не переигрывай. Так что лучше тебе постараться всё решить быстро, иначе он тебя просто просчитает, и спокойно победит. Твой козырь – болевой или удушающий. Хотя бороться он тоже умеет отлично. Прошу, постарайся, выйти раскрепощённым. Не переживай за исход. Ты в этой ситуации уже победил, независимо от результата. И последнее, если хочешь победить – тебе действительно придётся прыгнуть выше головы. 

      Утром Семёнов, как только проснулся, сразу же посмотрел на правую руку. Она, конечно, опухла, но не так сильно, как он ожидал. Перчатка должна была налезть. Коля позавтракал вместе со всеми. За столом много шутили, вспоминали вчерашние бои, какие-то смешные случаи. Тренер балагурил, стараясь отвлечь от предстоящих финалов тех, кто участвовал, да и те, кто уже «отстрелялся» не должны были себя чувствовать лишними. Виктор Андреевич везде и всегда старался, чтобы все, кто у него занимаются, чувствовали себя единой командой, одним коллективом.
      Перед выездом в Дворец Спорта, в вестибюле гостиницы устроили «кучу-малу». Эта была давняя традиция, в день финала, все сваливались в одну кучу, начинали кричать и вели себя так, как будто всё, что можно они уже выиграли. Всё это действо продолжалось несколько минут. Но впечатлений случайным очевидцам хватало надолго. Причём Виктор Андреевич периодически с этим явлением боролся, скорее из-за суеверия, но неизменно, «традиционная свалка» повторялась на каждых соревнованиях, всё новые и новые его ученики продолжали этот ритуал. Считалось, что тот, кто громче кричит в этот момент, тот обязательно выиграет в предстоящем бое. Семёнов кричал так сильно, как только мог.
      Наконец они прибыли в спортивный центр. Коля должен драться одним из первых. И это его радовало, поскольку чисто психологически так ему было легче, не сидеть и ждать, думая о предстоящем поединке. Долгие ожидания всегда для него являлось настоящей пыткой. Толи дело, когда разогревшись сразу выходишь на татами. Думать и переживать уже некогда. Остаётся только действовать.
      Перед самым боем Виктор Андреевич обколол ему руку обезболивающим, затем потуже забинтовал её. Перчатка налезла с большим трудом, но всё-таки она налезла. Коля быстро прочитал про себя молитву. Он знал на память всего две: «Отче наш…» и «Богородица Дева, радуйся…», читал их не так часто, когда действительно этого хотелось. Ещё он попросил о помощи Святого Николая – своего заступника и покровителя всех воинов. После они вместе с тренером вышли из раздевалки.
      Пока соперников объявляли, Семёнов настраивался на бой. Сначала он представил, что проиграл, и постарался почувствовать, что ему всё равно, он не привязан к результату. Затем тут же в красках представил поверженного Монахова и себя, победившего. После просто начал «разгонять» себя.
      Михаил Монахов чернявый, крепкий, кряжистый, уверенный в себе парень лет двадцати пяти, оценивающе, исподлобья смотрел на Семёнова, слегка переминаясь с ноги на ногу, и вращая кистями рук. Казалось, он был спокоен и уверен в себе, как уверен медведь, ожидающей лёгкой добычи. Будто для него это рядовой бой или спарринг.
      Вот судья осматривает их экипировку. У Семёнова он особенно осматривает кисти рук, просит повращать сжатыми кулаками, смотрит на реакцию Николая, тот абсолютно спокоен.
      Наконец звучит команда: «К бою!»…
      «Ну, всё, Коля, сейчас или никогда. Победи, или сдохни!» - Мысленно обращается он к себе и какая-то странная, злая радость наполняет его. Нечего терять. Он уже победил, потому что вышел и не струсил. Пусть теперь Монахов пробует, думает, и что-то решает. Семёнов просто будет драться.
      - Бой!
      Коля скачками приближается к противнику, приветствует, касаясь перчатками. Михаил тут же атакует, бьёт в голову «двойку». Семёнов уходит чуть в сторону и бьёт левый боковой, попадает в блок. Тут же отскакивает, бьёт прямой удар ногой, попадает в корпус, атакующего в этот момент Монахова, и останавливает его. Коля на подскоке, обозначая удар левой рукой в голову, уходит на захват в ноги, пропускает удар коленом в голову. Искры сыпятся из глаз в буквальном смысле, хотя удар у Михаила получился не совсем чётким, не сразу он среагировал, и это позволило Николаю продолжить действие. Чудом Семёнову всё же удаётся провести бросок. Позиция, в которой Коля оказывается после броска, неудобная для продолжения борьбы, и он отскакивает. Чувствуя боль Семёнов заводиться ещё сильнее.
      Как только Монахов встаёт,  Семёнов тут же нападает. Двигается резко и быстро, напоминая разъярённую рысь, да ещё эта лёгкая полуулыбка на лице, слегка сочиться кровь из разбитой губы, глаза аж светятся. Со стороны похоже, что он не в себе. Это настораживает Михаила. И дерётся он так же. Пропуская удар, Семёнов жёстко и своевременно отвечает. Он не прыгает, почти скользит. Вместо того, чтобы отойти в защиту рискует, бьёт и чаще попадает.
      Но опыт на стороне Михаила. Он пытается сбить навал Семёнова, ждёт, когда тот совсем откроется и можно будет провести что-то серьёзное. Вскоре момент такой появляется.
      После финта Семёнов проводит серию ударов и в конце бьёт левой ногой в голову. Монахов ставит блоки и тут же перехватывает ногу противника. Затем тянет на себя, не давая высвободиться. Николай беспомощно прыгает на левой ноге…
      - Монах! Монах! Монах! – Скандирует большая группа зрителей на трибунах. В этих криках тонут вопли Руса, Сашки и остальных парней.
      - Семёнов, не дай бросить себя! Ногу освободи! – Срывает голос Виктор Андреевич, перекрикивая рёв трибун.
      Того, что произошло потом, не ожидал никто. Монахов чуть перехватил  ногу Семёнова, желая, наконец, свалить этого «щегла желторотого» на ковёр и там, на татами, уже закончить этот цирк. Как раз в это момент, Николай, резко подпрыгнув, чуть в перёд на противника и крутанувшись вокруг своей оси, наносит мощнейший удар правой ногой, левая же остаётся в неплотном захвате Михаила. Такие «вертушки» больше свойственны для караты, в реальном бою они редки, чаще их можно увидеть в кино, в постановочных трюках. Наверное, на тренировке в подобной ситуации у Николая не получилось бы ничего, даже из нескольких попыток, да и не любил он эти вертушки за их ненадёжность. Сейчас же тело само выбрало единственное возможное действие, сработало, как автомат.
      Плотный, мощный удар приходится в область правого уха Монахова, тот падает, выпуская ногу. Приземляется на колено. Семёнов успевая поджать освободившуюся ногу, приземляется, тут же оттолкнувшись, встаёт и бросается на, ещё не понявшего как это произошло, соперника.
      Начинается борьба, Семёнов решительно захватывает руку Михаила, тот сначала пропускает момент захвата, затем активно сопротивляется. Николай действует молниеносно, чётко, травмированная правая уже  не слушается, он держит руку Михаила левой и предплечьем правой руки прижимает её к себе. Если бы можно было вцепиться в неё зубами, он бы вцепился…
      Опять нет ни звуков, ни мыслей. Только тишина, в его сознании, в его сердце. Он не слышит ни рёва зрителей, ни советов тренера. Не видит склонившегося над ними судью. Действия происходят будто бы сами собой. Натренированное тело знает, что ему делать…
      Семёнов перемещает ноги, держа руку соперника, Монахов бьёт, не попадая, брыкается всем телом, стараясь уйти от болевого.
      Коля рвёт на себя руку, вкладывая всю свою силу в это последнее движение, спиной тянет её к себе и кричит от напряжения.
      Михаил разжимает свободный кулак и ладонью бьёт по татами. Судья командует: «Стоп». Семёнов продолжает орать и не сразу понимает, что победил.
      Судья уже переходит на крик, только тогда Коля отпускает руку противника. Разом на него наваливаются все звуки: рёв трибун, крики тренеров.
      - Бл…., берсерк, какой-то. – Раздосадовано говорит Михаил вставая.
      Семёнов с трудом поднимается. Медленно начинает приходить в себя. Ноги предательски трясутся. Только сейчас, после схлынувшего напряжения и нагрузок, как океанская волна, накатывается, заполняя всё тело усталость и эмоциональное опустошение. Он подходит к Монахову:
      - Извини, не сразу понял команду.
      - Ну ты, щегол, даёшь! – Отвечает отдышавшейся Михаил. – Но всё равно, молодец. – Неожиданно заканчивает он, похлопывая Николая по плечу. – Бился как зверь, руку чуть не оторвал.
      Судья подзывает бойцов. Затем, при объявлении победителя вскидывает руку Семёнова вверх. Трибуны ревут. Бойцы ещё раз пожимают друг другу руки.
      Коля смотрит на зрителей и улыбается, победно подняв руки, правая вся горит и начинает болеть, тупая злая боль съедает её от кисти до локтя. Подбегает Виктор Андреевич, подхватывает Семёнова и поднимает его над собой, смеётся, что-то говорит. Коля не всё разбирает. Тренер «уносит» его с ковра. Их окружат команда. Колю хватают несколько человек и начинают качать. Коля смеётся, кричит что-то вроде: «Уроните, черти. Поставьте!» Друзья не обращают внимание.
      «Да, на руках походить сейчас не получится».  – Мелькнула в голове странная мысль.



16.
   
      - Ну и что с рукой? – Спросил Круглов, рассматривая небольшой гипс, покрывающий всю ладонь и большую часть предплечья Семёнова.
      - Связки сильно растянуты, и косточка какая-то сломана, не помню, как называется. – Ответил Коля.
      - У тебя хоть диагноз где-нибудь записан, рентгеновский снимок есть? – Уточнил Саша.
      - Ну, снимок с описанием есть. Травматолог сказал, что я ещё долго рукой бить нормально не смогу, и могут быть проблемы дальше. Короче со спортом он советовал завязать. Но это для меня не вариант, ты же знаешь. Мне не только вернуться надо, полностью восстановиться до приёмной комиссии, там ведь и медосмотр серьёзный будет. – Волнуясь, затараторил Николай.
      - Не блажи, Сёма, поможем вашему горю. – Улыбнулся  Саша, показав свои белые ровные зубы. – У меня есть женщина знакомая. Любовь Петровна - Мама парня, с которым на курсах Норбекова познакомились. Она Су Джок терапией занимается. Результаты хорошие. Так что, с рукой, думаю, поможет, хуже точно не будет.
      - Су что? – с ухмылкой переспросил Семёнов.
      - Су Джок – корейская медицина. Там и иглоукалывание, семянотерапия и много чего ещё. Кстати зря смеёшься. У неё и высшее медицинское образование есть. Она целитель от Бога. Людям от онкологии вылечиться помогает. Твоя ручонка для неё – семечки. Тем более у неё опыт лечения спортивных травм есть. Вот последний пример: Алексей Немчинов, может быть, слышал, чемпион области по боксу. Ему на улице правое плечо изуродовали. Травматологи тоже говорили, что заканчивать со спортом надо. Она его за три недели поправила. Сейчас к соревнованиям готовиться. Так что могу договориться, только у неё запись сумасшедшая.
      - Да мне хоть пиявки ставь, лишь бы результат был. – Оживившись, заговорил Семёнов. – Звони, я на связи.
      - Ок. Расскажи лучше, как после соревнований себя ощущаешь? Андреич сильно переживал? – Спрашивал Саша улыбаясь? Его глаза горели, по всему было видно, что он искренне рад за друга.
      - Да нормально ощущаю, тренер как обычно переживал. Парни сказали, что во время финалов, он столько раз за голову хватался, что они подумали – полысеет раньше времени. Но мы в этот раз даже лучше выступили, чем ожидали, бойцы серьёзные во всех категориях были. Но три первых и два вторых места. А, ты, что такой довольный, светишься весь?   
      - Честно, рад твоему преображению! – Ещё шире заулыбался Круглов. – Ещё летом ты больше напоминал… - Саша подбирал определение, - живой труп. Наверное, так, можно сказать.
      - Да, Круглый, спасибо. – Вставил, не ожидавший такого сравнения Николай.
      - Извини, но так и было. Взгляд отсутствующий, чёткое желание спрятаться от проблем, - Круглов начал жестикулировать, говорить громче, - уйти от жизни…
      - Умоляю, доктор Юнг. Нет, этот, как его, Бехтерев. Пожалейте, избавьте от своих проповедей. – Смеясь, перебил Семёнов.
      - … И главное, ты перестал быть самим собой. – Не унимался Круглов. – Затем Саша снова широко улыбнулся, наблюдая реакцию друга. – С Олей у вас как? – Спросил он.
      - Да отлично, только она напугалась сильно, когда руку в гипсе почти по локоть увидела. Реветь начала, еле успокоил. Да и Мама: «Я так и знала, что этим закончиться!» - Похоже передразнил Николай.
      Круглов хохотнул.
      - А отец? – Спросил он.
      - Поздравил с первым местом. – Пожал плечами Семёнов. – Он у меня спокойно ко всему относиться. Если и переживает, то по нему незаметно этого.
      - Что дальше делать думаешь? – Спросил Круглов серьёзно.
      - Жить и радоваться, - улыбнулся Николай, - готовиться к поступлению надо. Но мне кажется, на этих соревнованиях я что-то важное сделал. Дело даже не в победе, не в КМС. Я в себе что-то преодолел, понимаешь. – Семёнов говорил с жаром, смотрел в глаза Сашке. Было видно, что он хочет выразить что-то очень значимое для него, но не может сделать это словами.
      - Я думаю, что для тебя это было испытанием. Своего рода входные ворота. Прошёл – значит, попадёшь, куда хочешь попасть. Не пройдёшь – извини, что-то обязательно сложиться не так. Ты прошёл, и поэтому, я уверен, рука восстановиться быстро и без осложнений. Да и в остальном при поступлении серьёзных проблем не должно возникнуть, по крайней мере, мне так кажется. Но ты всё равно не расслабляйся. – Заключил Круглов.
      - Ну, я примерно так же себе всё это представляю. – Сказал Семёнов задумчиво, и тут же оживившись, добавил, - Бл…, как же здорово жить. Для меня теперь жизнь, снова не манная каша, а приключение – квэст.
      - Она всегда будет для тебя тем, чем ты захочешь, только надо это понимать. Тогда твоя жизнь зависит от тебя, а не ты от судьбы или рока. – Сашка опять улыбнулся, - Всё-таки, рад за тебя. Небо и земля, Сёма, правда.
      - Да тебе, братка, спасибо, помог. Ты для меня был «пинком под зад», хорошим таким пинком, дружеским.
      Они улыбались и смотрели друг на друга, Круглов смеялся.

      Как и обещал Сашка, Любовь Петровна оказалась опытным, сильным специалистом. Сначала Семёнов, честно говоря, особо не верил в результат. Ну не мог он относиться серьёзно к каким-то иголочкам, семенам. Он вообще не видел связи между тем, что она, работая только на кисти здоровой, может помочь ему с переломом и растяжением связок другой руки.
      Но Николай ошибался. Серьёзная, жизнерадостная, вдумчивая и властная Любовь Петровна вела себя и разговаривала так, что даже выражать сомнения в исходе лечения рядом с ней совсем не хотелось. Она как-то заставляла верить в то, что всё будет хорошо. Уже после второго сеанса, начались изменения, рука перестала поднывать, появился небольшой зуд внутрии неё, Семёнов даже удивился. Всего они встречались семь раз. Каждый день она массировала ему кисть, втирая какие-то масла. Затем ставила иглы, каждый раз по-разному, но всё время на здоровой кисти. Несколько раз прикрепляла семена перца, гречки и яблока. В самом конце Любовь Петровна сказала, чтобы он сделал снимок недели через три, и вместе с ним пришёл к ней.
      - Если что-то будет не так, то можно доработать. Повторить курс. – Сказала она бодро. – Не дрефь, спортсмен, заживёт.
      - Да я не боюсь, - смутился Семёнов, - просто лечиться так не привык.
      - Ничего, всё бывает когда-то в первый раз. Да и некоторые проблемы лучше решать только так. Сам смотри, иногда бывает как: толи операция дорогостоящая и то, не известно восстановится человек потом полностью, или инвалидом останется, или курс иголочек да семянотерапии с массажем. Организм сам восстанавливается, ему только помочь надо, задействовать его скрытые резервы. Но я всё равно стараюсь работать вместе с «традиционными» врачами. Всесторонне подхожу. Ладно, беги, а то мы с тобой и так засиделись. Следующего задерживаем на пятнадцать минут. – Говорила она быстро, почти тараторила, стараясь выдать как можно больше информации за короткое время. – Помни два месяца совсем нельзя бить этой рукой, из-за связок, иначе за результат не ручаюсь.
      - Но как же… - Начал было Коля, но она перебила его:
      - Другую будешь развивать, тяжести травмированной рукой тоже не поднимай, если конечно, не хочешь со спортом завязать. Удачи тебе, Коля. – Добавила Любовь Петровна, улыбнувшись ему на прощание.
      Как и было оговорено, через три недели Семёнов сделал рентгеновский снимок. Рука его к тому времени совсем не беспокоила. Но врач, не смотря на все протесты Николая, снимать гипс без контрольного снимка наотрез отказался. Более того сказал что скорее всего придётся подождать с гипсом, ещё пару недель, поскольку исходя из его опыта такие переломы срастаются долго и достаточно тяжело.
      Коля согласно хмыкнул, взял подписанное направление на рентген и отправился на первый этаж. Медсанчасть располагалась в старом здании, находящемся недалеко от проспекта Богдана Хмельницкого, рядом с автобусной остановкой имени Лизы Чайкиной, или просто Лиза, как все называли это место.
      Само здание производило удручающее впечатление, особенно внутри и со двора. Ремонт здесь не проводился давно, хотя время уже пришло.
      Семёнов спускался вниз по грязной лестнице между этажами. Он смотрел на обшарпанные стены, облупившуюся и местами оторвавшуюся побелку грязно-серого цвета, проступавшие белёсые кирпичи. Здание производило удручающее впечатление.
      «Ладно, даже месяц я ещё с гипсом прохожу, но главное, чтобы всё восстановилось нормально, без проблем». – Надеялся Семёнов.
      Хмурый рентгенолог с красными, как у сенбернара глазами сделав и проявив снимок написал своё заключение, без особого интереса посмотрев плёнку на свет, и молча отдал их Николаю.
      - Ну и что там? – Не выдержал Коля.
      - Доктор расскажет. Мне некогда. – Сказал врач безразлично и вызвал следующего.
      Коля быстро вернулся обратно в кабинет хирурга-травматолога. По счастью тот был свободен и ждать не пришлось.
      - Можно? – Спросил Коля, практически забежав в кабинет.
      - Не мона, а нуна! – Процитировал Фёдор Николаевич бородатый анекдот. – Быстро, ты.
      Затем он взял старый и новый снимки в обе руки. Откинулся на спинку стула, положив нога на ногу, и развернулся к окну. Посмотрел сначала на свет старый, внимательно не торопясь, будто бы в первый раз его видит. Затем положил его на стол.
      - Так, что тут у нас? – Сказал он, обратившись к новому. Держа его в правой руке, левой он мерно отбивал пальцами дробь по столу.
      «Он что, издевается? Смотрит и молчит». – Возмущался внутри себя Семёнов.
      Вдруг по лицу доктора пробежала какая-то волна. Дело в том, что глаза его, обычно весёлые, даже озорные, сильно и неестественно увеличились, выражая крайнее удивление, а затем, в прямом смысле, поползли на лоб. Причём чем больше врач смотрел, тем выше они ползли. Казалось, ещё немного и они минуют не большую растительность на его лысеющей голове и окажутся на макушке. Довершая картину, он приоткрыл рот.
      «Сушите вёсла, сливайте воду. Сейчас скажет: «Молодой человек, всё плохо, вам необходимо делать операцию».  – Думал Семёнов, наблюдая бурю эмоций проносящуюся на лице врача.
      Фёдор Николаевич тем временем быстро читал заключение рентгенолога. Сначала старое, приобщённое к медицинской карте, затем новое. Потом снова старое. Так же вновь и вновь смотрел снимки. Причём с каждым разом делал всё это быстрее и быстрее, как-то лихорадочно, почти абсурдно. 
      «Да что это за цирк, за такой?» - Подумал Семёнов, еле сдерживаясь.
      - Фёдор Николаевич, можно узнать уже, что, там на снимке? – Не выдержав напряжения, раздражённо спросил Николай.
      - Да, что-то я совсем не пойму. – Растерянно говорил доктор. – На старом снимке одна картина, на новом – ни перелома, ничего. Со связками, похоже, тоже норма, хотя об этом рано пока. – Сокрушённо продолжал он, казалось, он произносит свои мысли вслух и совершенно сбит с толку. – Нет, это определённо твой снимок, ошибки быть не может. Но так быстро, да при такой сложности. Нет, ну, костная мозоль, ну обычно минимум месяц. – Продолжал он бормотать. Было видно, что у человека рушились его представления о том, как должны проходить процессы восстановления.
      Семёнов с интересом наблюдал за врачом. Было видно, как разум его пытается найти хоть какое-то оправдание случившемуся.
      - Нет, ну, в наших условиях… - Наконец нашёлся разум. – Организм молодой, да и гипс вовремя наложили. Рад за тебя, Семёнов. Недельку ещё походи, на всякий случай, и снимать будем.

      Коля еле дотерпел, до выхода из больницы. На улице, убедившись, что его никто не видит, он просто заорал от счастья. Затем смеясь, и ещё не до конца веря в происходящее, набрал номер Любови Петровны и взахлёб рассказал ей о случившемся. Договорились, что как только ему выдадут снимки, он зайдёт к ней в гости, попить чайку и покажет их.
      После Коля позвонил Ольге и Маме. Обе очень обрадовались. Ольга, конечно, захлюпала носом, но реветь не стала.
      Поговорив, Семёнов решил пройтись, настроение было просто отличное. Он чувствовал себя таким молодым и сильным, казалось, всё в его руках, и нет ничего невозможного, как в детстве.
      - Невозможно – это всего лишь громкое слово… - Процитировал Коля Мухаммеда Али.
      Снег скрипел под подошвами его зимних ботинок, он шёл, улыбаясь, стараясь глубже вдохнуть морозный, колючий омский воздух. Шёл по заснеженному тротуару, думая о том, что нужно сделать, шёл к Ольге, смеясь и пряча улыбку от случайных прохожих, чуть отворачиваясь. Он был счастлив и ощущал себя монолитом, скалой, богатырём.    Дребезжа стёклами, подъехал троллейбус, весь покрытый инеем, как будто, его изваляли в сахарной пудре и расписали причудливыми узорами. Он остановился на остановке. Солнце, искрясь, отражалось, заставляло троллейбус блестеть. Создавалось впечатление сказочности и нереальности происходящего.    
      «Пусть он отвезёт меня туда, где всё, что я желаю, сбудется!» - Загадал Коля, и не успев ещё оценить свои мысли, легко заскочил в открывшиеся двери. Троллейбус дёрнулся и быстро начал набирать скорость. Толком ничего не было видно из-за зимнего узора на окнах.
      «Так странно, даже номер не посмотрел. Хотя тут всё в одну сторону». – Думал счастливый Николай. – «Веду себя как пацан».
      
      Вечером Они с Ольгой устроили праздник в честь «чудесного выздоровления» Семёнова. Идти никуда не хотелось. Поэтому, Коля заказал по телефону доставку на дом. Пиццу и пару салатов, привезли через час, как и обещали. За это время Николай сбегал в близлежащий супермаркет, который Ольга упорно называла универсамом, купил небольшую, на два фужера, бутылку шампанского, того, которое нравилось ей, красной икры, фруктов и сока, а Ольга накрыла стол, в комнате, а не на кухне (что делалось обычно по большим праздникам), порезала сыр, овощи, красную рыбу.
      Когда Семёнов прибежал обратно с пакетом, полным еды, Оля успела уже переодеться. Открыв ему дверь, она смущённо заулыбалась. На ней было вечернее платье, чёрное с вышитым бисером разного цвета узором, то, в котором она встречала новый год. Она чуть подкрасила ресницы и губы, обычно Ольга косметикой не пользовалась. Увидев её Семёнов «завис», просто стоял и смотрел.
      - Ну чего, ты, так смотришь? – смеясь, спросила Ольга. – Что-то не так?
      - Просто, ты у меня очень красивая. – Только и смог он сказать. Затем поцеловал её, обнимая свободной от гипса рукой.
      - Разуйся сначала, Ромео, - улыбаясь, шептала Оля, - я вчера уборку делала.
      Семёнов послушно разделся и разулся, затем выставил с гордостью на стол всё, содержимое пакета. Он купил всё, что хотел, да и было в этом что-то первобытное. Он принёс своей женщине еду. Коля улыбался Ольге, своим мыслям.
      Затем сели за стол. Пока ели Семёнов ещё раз рассказал, точнее, показал в лицах сценку «Как доктор смотрел мой рентген».  Ольга очень смеялась, затем они дурачились, кривлялись. Коля откупорил шампанское. Раздался хлопок, Оля чуть вздрогнула, хотя и ожидала его. Семёнов наполнил два бокала.
      - Я хочу выпить за тебя, за тот день на пляже, который мне подарил тебя, за твои глаза, - Семёнов говорил с выражением, улыбаясь, тост рождался, как экспромт, слова шли от сердца, - за каждую минуту, которую мы проводим вместе. Я люблю тебя, милая! – Закончил он, подняв бокал, в котором продолжали взрываться маленькие шарики газа.
      - А я хочу сказать спасибо тебе, - мягко сказала Оля, - без тебя бы я не поверила бы в любовь снова, не была бы счастлива, не жила бы так.
      - Рано спасибо говоришь, проживём лет двадцать вместе, тогда скажешь! – Полушутя полусерьёзно сказал Коля. Они выпили, не чокаясь, Оля считала, что чокаться с любимым человеком – дурная примета, к расставанию. Затем обнялись и просто сидели так какое-то время. Тихо играла музыка. Они ели и пили, что-то рассказывали друг другу. Смеялись. Затем Коля поцеловал её, начал ласкать и она откликнулась, они любили друг друга долго, пока оба не устали. Заснули они незаметно. Просто лежали обнявшись.
      Сон подкрался к ним, укутал тёплым, тяжёлым одеялом, и унёс далеко, далеко. Коля точно не помнил куда.
      …Просто чувствовал, что летит, точнее, раскачивается, и кто-то поёт ему колыбельную, голос был незнакомый, но приятный бархатный, слов было не разобрать, что-то старославянское, баюкающее. Потом он видел какую-то избу, город, затем всё замелькало и исчезло, снова появилось. Город горел, горел дом, бежали люди от всадников. Им в спины летели стрелы и копья. Повсюду плачь, крики. И он посреди этого ужаса – мальчик. За ним тоже скачут. Он бежит, быстро, как только может, кричит, убегая. Слёзы текут, нет, не от страха, а от того, что уже убили всех кого любил, а он сделать ничего не может, потому что мал. Он хватает копьё, валявшееся на земле, рядом с окровавленным телом,   разворачивается назад, пытается упереть его в землю, выставить перед собой, чтобы проткнуть, хоть одного, или лошадь, чтобы остановить эту летящую дикую степную ярость, но копьё так тяжело для него. Он ещё слишком мал.
      Последнее что видит – перекошенное рот кочевника, он что-то гневно кричит, злой ощеренный взгляд и серебристый, как молния, взмах его сабли…
      Семёнов проснулся на вздохе и сразу сел. Ольга недовольно заворочалась, бормоча что-то во сне, повернулась на другой бок. Коля часто дышал. Увиденное только что во сне было реально, как воспоминание вчерашнего дня. Он даже потёр рукой себе голову в том месте, куда должен был прийтись удар сабли, проверяя, нет ли раны.
      «Бред какой-то», - нервно улыбнулся он, поймав себя на этом движении, - «что к чему?»
      Вскоре он успокоился и перестал думать о сне. Встал, оделся и отправился на маленькую уютную кухню Ольги, чтобы приготовить для неё завтрак: тосты, омлет и кофе. 

      Недели шли быстро, одна за другой. Раньше дни тянулись, однообразно и как-то серо, буднично. Сей час же когда Коля готовился к поступлению, время изменило свой ход. Вечером, лишь перед сном Семёнов отмечал, что ещё один день подошёл к концу, он успевал отметить, что им сделано сегодня, а сделано обычно было много, и проваливался в сон, глубокий и спокойный. И, что странно, не было ни страха, ни сомнений, ни раздумий, Коля просто шёл к своей цели, шаг за шагом, как скалолаз движется к вершине.
      Готовился ли он к теоретическим экзаменам, тренировался ли, он представлял, что уже учится там, в училище, он представлял себя в форме десантника, и постепенно, начал верить, что так и случиться, всё у него получится.
      В институте он уже почти не появлялся, просто не видел в этом смысла:
      «Так и так документы забирать перед поступлением, с военкоматом проблем не будет. Зачем время попусту тратить, отчислить уже не успеют». – Думал он.
      Коля стал более спокойным, взвешенным. Он был увлечён, и жить стало легче и интереснее, чувства стали острее. Даже в мелочах. Например, он, вдруг, обращал внимание на деревья, которые росли рядом с его подъездом, на то, что их ветви причудливо изогнуты и тянутся друг к другу, словно руки. Но ведь он тысячи раз проходил мимо них раньше и не видел этого. Или цвет неба, его оттенки в разное время суток, особенно зимой, когда сильный мороз, а раньше небо казалось ему всегда одинаковым. Он словно проснулся.
      Гипс сняли давно, и Семёнов потихоньку стал разрабатывать правую руку. Сначала лишь слегка разминая, осторожно, чуть-чуть напрягая, затем увеличивая нагрузку. Пришлось всё делать медленно, осторожно, день за днём. Коле давалось это тяжело, поскольку ему было свойственно действовать быстро. Привык он решать проблемы кавалеристскими наскоками. Такой уж у него был темперамент. Здесь же понадобилась выдержка, и Коля старался, старался, как мог не перегрузить руку.
      Не имея возможности бить правой, он больше уделял времени ударом левой. Тренер допустил его до тренировок через две недели, как сняли гипс, но Виктор Андреевич запрещал ему выполнять все упражнения, в которых Коля мог повредить неокрепшую руку, и зорко следил за этим. Спарринги тоже были для Семёнова ограничены: без борьбы, и правая всегда за спиной.
      - Сеня, береги руку! – подкалывали его друзья, и Коля улыбался в ответ.
Тренироваться было непривычно, но эта сложная ситуация и вынужденные ограничения помогли научиться лучше действовать одной рукой.
      - Злато искушается огнём, а человек напастями! – Говорил Семёнову тренер, повторяя слова Даниила Заточника.
      -  Чтобы добраться до источника, надо плыть против течения. – Цитировал Семёнов в ответ Станислава Леца. На что тренер смеялся:
      - Греби, греби, только одной рукой тяжеловато, ногами сильнее работай. И Виктор Андреевич вешал Семёнову и нескольким другим бойцам на ноги грузы.

            
17.

      Мама уже совсем успокоилась и, видимо, просто смирилась с мыслью о том, что сын решил стать офицером. Изредка она начинала недовольно ворчать, когда разговор заходил о предстоящем отъезде, но чувствовалось, что она уже не надеется, что Коля изменит своё решение.
      Чаще стала она появляться в церкви, прося защиты для сына и успокоения для себя. Часто плакала, но старалась, чтобы ни сын, ни муж не видели её слёз. Постепенно, всё больше и больше смиряясь. Она, наконец-то, ощутила покой в сердце, доверившись судьбе. Да и Михаил Александрович успокаивал её, как мог:
      - Для мужика что важно – себя найти в жизни, женщину, такую, чтобы с ней всю жизнь прожить мог. А остальное будет. Пусть ищет, не мешай, тем более Ольга, как я думаю, ему подходит. 

      Наступила весна, как-то сразу, без длительного периода оттепелей и заморозков, солнце грело по-летнему, снег в избытке выпадавший всю зиму, тут и там превращался в ручьи. Асфальт освобождался от ледового панциря, местами достигавшего тридцати – сорока сантиметров. На Иртыше с треском и грохотом пошёл лёд, словно заявляя: «Весна пришла! Она уже здесь». Ветви деревьев, тянущиеся к солнцу, покрывались почками. А по небу неслись тяжёлые, полные дождя и снега облака. Быстро пробуждалась природа от сна, как, впрочем, всегда в этой местности. После того, как снег сошёл, появилась первая листва, молодая и нежная. Потянулись птицы, наполняя небо забытыми звуками своих песен. 
      Семёнов был готов, почти готов к поступлению, к тому, чтобы изменить свою жизнь окончательно, но ему не хватало ещё одного. Дело в том, что Николай решил испытать себя ещё раз. Перед тем, как поступать в военное училище, он захотел прыгнуть с парашютом. Для него это был, своего рода, экзамен на состоятельность. Ведь, если он не сможет прыгнуть, то и поступать не стоит. Какие ВДВ без прыжков. Правда Семёнов боялся, что сломает при первом прыжке ногу, или получит ещё какую-нибудь травму и тогда о поступлении точно можно будет забыть. Поэтому он решил прыгнуть тандемом с инструктором.
      Кроме того, сосед Николая по лестничной площадке – Владимир Крыжовский подрабатывал тандем-мастером по парашютным прыжккам. У них с Николаем были приятельские отношения, несмотря на разницу в возрасте лет в десять.
      Семёнов даже точно не помнил, как они начали общаться. Лет пять назад Владимир с женой и дочкой переехали в Омск из Нижневартовска. Будучи добродушным и крайне общительным, он быстро перезнакомился со всем подъездом. С Семёновым их сблизила любовь к боевым единоборствам и жизнелюбие, оптимизм Владимира.
      Работал Крыжовский адвокатом, но, поскольку, давно и серьёзно болел парашютным спортом, всегда, когда была возможность, в выходные выезжал на ближайший аэродром, где располагался местный клуб парашютистов и прыгал тандемом. Он давно звал Николая прыгнуть, но тот всё не решался.
      Как-то Семёнов узнал от родителей, что Владимир работал следователем в Нижневартовске, вёл дело какого-то авторитета. Ему предложили взятку за то, чтобы закрыть дело, или «развалить» его, но Крыжовский отказался. Потом ему выстрелили в лицо из обреза зарядом из дроби разного калибра. Вова потерял глаз. Видимо он попал к классным пластическим хирургам, потому что шрамов на лице почти не было видно, и искусственный глаз не выделялся, казалось, что у него косоглазие.
      После ранения Владимир уволился из органов, уехал из Нижневартовска. Стал адвокатом, уголовные дела вёл нечасто, чаще гражданские. О случившемся рассказывал неохотно, да Коля и не спрашивал.
      Крыжовский обрадовался тому, что Николай всё-таки решился на прыжок, сказал, сколько будет стоить это удовольствие, посоветовал заказать ещё фото- и видео съёмку – отдельную услугу.
      - Не пожалеешь, потом будешь пересматривать и штырить будет, мама не горюй, как после прыжка, кайф продлишь. – Со знанием дела советовал он.
      Семёнова цена устроила, договорились прыгать в ближайшую субботу. Коля даже не нервничал, он всё уже решил и просто не думал о прыжке.
      Родителям и Ольге, конечно, ничего не сказал, придумал, что-то о том, что кому-то из друзей нужно помочь переехать из общаги.
      Ехать до аэродрома было часа два, договорились выехать часов в восемь утра на машине Владимира.
      
      Утром Коля немного размялся, позавтракал, собрался и зашёл за Владимиром. Тот был уже готов. В коридоре стояли какие-то сумки, парашют.
      - Ну что, готов? Как настроение? – Улыбаясь, поинтересовался Вова.
      - Да нормально, наверное. По крайней мере, не волнуюсь.
      - Правильно, правильно. Ни о чём не думай, твоя задача – кайф получить, остальное выбрось из головы. Ладно, давай бери эту сумку и пошли.
      Они вышли во двор. Загрузились в новый «Гетц»  Владимира, немного подождали пока машина прогреется. Владимир курил, рассказывая какие-то хохмы из жизни парашютистов. Коля посмеивался, но думал о своём. Он вдруг почувствовал, как много изменилось внутри него и вокруг. Это можно сравнить с кораблём. Он вспоминал прошлое лето и то состояние, в котором он находился – болото, мель. Потом, когда он мучительно искал, что не так – выбирал новый курс, боролся с течением. Теперь, казалось, что его корабль уже в море, ветер наполняет паруса, небо ясное и главное – он знает, куда и зачем плывёт.
      Сели в машину. Поехали. Разговаривали ни о чём. Вскоре Владимир выбрался из города на трассу, через какое-то время свернул. Ехали быстро, Крыжовский обгонял, часто там, где обгон запрещён. Один раз чуть под фуру не влетели, Семёнов ничего не говорил, веря в то, что рождённый повеситься - не утонит, и сегодня с ним, точно ничего не случиться.
      Взлётная полоса раньше принадлежала военной части, сокращённой потом. Затем её передали ДОСОАФ.
      Проехав сквозь старенькие, давно крашенные ворота, Семёнов увидел несколько полуразобранных военных ЗИЛов, пару локаторов и кучу другой ржавеющей техники.
      - Мощи великой и непобедимой Красной Армии. – Грустно пошутил Владимир.
      Остановились у небольшого двухэтажного здания. Рядом с другими машинами. На стоянке их было пока шесть. Припарковавшись и выгрузив вещи, зашли внутрь.
      - Тебе надо на манифесте отметиться, я пока узнаю, когда вылет. – Сказал Вова, подтолкнув Колю к небольшой застеклённой будочке у самого входа. Там уже была очередь из четырёх человек, желающих прыгнуть. Как понял Коля, двое из них были спортсменами, двое других такие же, как и он, новички. Кода Семёнов заполнил необходимые бумаги: анкету, расписался за то, что с ним проведён весь необходимый инструктаж, а так же подписав документ, который должен был максимально обезопасить организаторов прыжков в случае, если что-то случиться; его попросили пройти медосмотр. Врач просто спросила, есть ли у Николая какие-либо жалобы. Когда он сказал, что нет, то она поставила печать на заполненном бланке и отдала его Николаю.
      Затем Семёнов заплатил за прыжок. Вскоре вышел Вова, улыбающийся, одетый в разноцветный комбинезон. Он шёл вместе с человеком, одетым в похожую одежду, который увлечённо что-то рассказывал.
      - Знакомься – Это Серёга, тоже тандем мастер.
      Семёнов пожал протянутую руку и представился.
      - Подождать надо, - сказал Владимир, - ветер сильный. Вылет на час отложили.
      - Подождём. – Ответил Николай.
      Они вышли на улицу. Владимир курил, попеременно здороваясь с пилотами, инструкторами. Коля смотрел на людей, так же как и он, приехавших сюда, чтобы прыгнуть. Были среди них и профессионалы. Коля судил по экипировке, и те, кто собирался прыгнуть впервые. Среди новичков было несколько девушек.
      Недалеко от него стояли самолёты поменьше, пару вертолётов. По небу неслись большие белые облака, из-за которых выглядывало солнце.
      -  Знаете, откуда пошло манифест? – Спросил Серёга.
      Семёнов и Крыжовский пожали плечами.
      - Mani fest. От английского. – Довольный собой засмеялся Он. – Сначала деньги, потом прыгать.
      Улыбнувшись, Коля спросил:
      - Как ветер наверху измерить? Ну, он же по-разному дует на высоте и внизу.
      - Да как вороны жопой вперед летать перестанут, так мы и взлетаем. – Ответил Вова.
      Серёга с Колей засмеялись.
      - Кстати, может быть, пробный вылет сделают, чтобы убедиться. – Серьёзно добавил Крыжовский.
      За час ожидания подъехали ещё люди. В основном, все были веселы, возбуждены, кто-то радовался предстоящему прыжку, кто-то так прятал свой страх за показным весельем, странными, немного надрывными шутками.
      Вскоре Вова позвал Семёнова, показал где раздевалка. Дал костюм для прыжка: комбинезон, шлем и очки.
      - Одевайся, я тебя с оператором твоим познакомлю.
      Семёнов переоделся в синий с красными полосами комбез. Было очень удобно. Шлем он держал в руках.
      Выйдя в вестибюль, Коля увидел человек двадцать. Владимир и оператор стояли в углу у окна, в руках тот держал шлем с камерой и прикреплённым фотоаппаратом.
      «Как бы у него эта конструкция на высоте не развалилась». – Подумал Семёнов.
      - Вот познакомьтесь, Юра – твой оператор. Николай. – Показал Владимир на Колю.
      Юра был чем-то похож на Moby. Почти лысый, худой, с добрыми светлыми глазами, он говорил тихо, смущённо улыбался.
      - Давай я тебе расскажу, что нужно делать, потом на камеру ещё раз повторим. У нас минут двадцать осталось до вылета. – Проговорил Крыжовский.
      Семёнов оживился, только сейчас он полностью осознал, на что он решился.
      Вова надел на него какие-то ремни, на спине были крепления, по средствам которых Семёнов будет закреплён к Владимиру. Затем, Крыжовский два раза рассказал что Николаю нужно делать в самолёте, перед прыжком, во время полёта и после раскрытия купола. Третий раз рассказывал и показывал уже Семёнов. Всё же им предстоял тандемный прыжок, и от Семёнова требовалось не так много. Не создавать дополнительных трудностей, в основном.
      Вова говорил быстро. Так говорят, когда часто объясняют одно и то же. Фразы превращаются в шаблоны, содержащие самую суть. Так легче передать информацию за короткий промежуток времени.
      В конце повторили всё на камеру. Юра в паузах задавал вопросы: «Что сподвигло на подвиг?» - в этом ключе.
      По громкой связи объявили трёхминутную готовность и вскоре посадку.
      Вова надел парашют, подтянул поперечные ремни. Из здания вывалил народ. Кроме тех, кто собирался лететь, было довольно много «провожающих».
      Пока шли до самолёта, не было уже тех шуток. Казалось, все были собраны, лишь редкие фразы и улыбки в ответ. Старенький самолёт бодро шумел двумя своими двигателями, двери не было. Как потом узнал Николай, для прыжков её снимали, проём же во время взлёта закрывали заглушкой из дерева и фанеры. Её потом легко можно было отодвинуть.
      Подойдя ближе, Семёнов увидел, как одна из тех, кто собирался прыгать тандемом – девушка, не выдержала и начала проталкиваться от самой двери обратно, прочь от самолёта. Она что-то кричала, он не мог разобрать, что из-за шума винтов. Её остановили, успокоили. Вскоре она все-таки залезла внутрь.
      «Что нужно было сказать, чтобы она передумала». – Подумал Николай.
      - Прыгать будем вторыми, залезай после всех.- Прокричал на ухо Вова.
     Семёнов послушно ждал, пока все погрузятся. Залез вместе с Юрой, одним из последних.
      
      В самолёте не было лавок. Все уселись в два ряда, друг к другу спиной, лицом к выходу. Заслонили вход, шум стал чуть тише. Вскоре самолёт начал разгоняться. Серёга, оказавшийся рядом, спросил у своего подопечного:
      - Волнуешься?
      - Нет. – Ответил тот. На вид он и в правду был спокоен.
      - Зря, я вот давно прыгаю, а всё равно волнуюсь. – Сказал Сергей.
      - Я же не знаю как это, поэтому и бояться чего не знаю.
      Владимир, сидевший сзади, громко сказал:
      - Когда я хлопну по плечу, нужно будет встать на колени. Пристегну тебя.
      Самолёт дёрнулся и начал разгоняться. Серёга стал взмахивать вверх обеими ладонями. Призывая всех делать тоже самое, чтобы помочь пилотам. Места было мало, взмахи получались малой амплитуды, и выглядело это довольно смешно. Вскоре все, смеясь, начали так же махать.
      Машина оторвалась от земли и стала быстро набирать высоту, кружа над аэродромом. Семёнов смотрел в окно. До этого он летал только в наших Ту-154, да Боингах. Здесь ощущения от набора высоты были острее, четче. Здания, Озёра, находящиеся невдалеке, дороги с машинами, всё уменьшалось на глазах. Леса и поля превращались в лоскуты зелёного и салатового цвета. Кровь уже бурлила. Ему нравилось.
      Через какое-то время Крыжовский показал высотомер. Стрелка показывала тысячу метров.
      Коля обратил внимание, что заинтересованно  крутили головой и смотрели вокруг лишь новички. Остальные привычно, спокойно ждали, когда самолёт наберёт высоту. Иногда зевали.
      Немного трясло, закладывало уши. Семёнов тоже зевал. Облака, с земли казавшиеся большими и белыми, в иллюминаторе оказались просто светлым дымом.
      Минут через пять Владимир снова показал Семёнову высотомер. На нём было три тысячи метров. Раньше Коля слышал, что первый раз прыгают с тысячи метров и сейчас он вспомнил об этом. Почему такая высота спрашивать было некогда, да и говорить, особенно что-то объяснять, из-за рёва двигателей было очень сложно. 
      Ещё через минут загорелись лампочки. Колю хлопнули по плечу, он встал на колени. Сзади что-то щёлкало. Остальные так же готовились. Спортсмены отодвинули заглушку, освобождая выход. Место стало ещё меньше. Вовка практически стоял на полусогнутых ногах, Коля тянулся на коленях. Ломило быстро затёкшие ступни.
      Тут Коля стоял недалеко от выхода и видел, что облака располагались внизу. Они были похожи на сметану, сияющие взбитые сливки. Сравнить это зрелище было с чем-то очень тяжело, ничего подобного он никогда не видел. Тем более, вот так в метре от тебя выход. Протяни руку и дотянешься до этой царственной белизны. Отражённый свет солнца бил в глаза. Семёнов смотрел заворожено щурясь.
      Двое спортсменов, стоявшие у самого выхода выпрыгнули в проём один за другим. Их тут же унесло далеко вниз, к этим парящим, божественным облакам, крутя, как щепки в быстрой горной реке.
      Вот тут Николаю стало страшно.
      «Сейчас и мы, и я так же». – Пронеслось в голове.
      Затем «вышли» Серёга с пристёгнутым к нему ранее невозмутимым парнем и оператор, работавший с ними.
      Потом Юра, держась двумя руками за борт, высунулся вперёд спиной. Вова хлопнул по плечу два раза, как условились, Коля положил свою голову ему на левое плечо и поджал ноги. Владимир, тяжело шагая, приблизился к выходу. Юра оттолкнулся и следом выпали они.
      Семёнов видел, что всё под ним, насколько хватало глаз, было сияющей белизной. И он не падал, нёсся к этой белизне с дикой скоростью. Стиснув зубы, он пытался кричать, получилось какое-то завывание.
      Начало крутить, всё вокруг завращалось. Только сейчас Семёнов почувствовал, как Вова усиленно бил его, то по одной, то по другой ноге.
      Коля был просто загипнотизирован увиденным и совсем забыл обо всём, о чём говорил ему Крыжовский: нужно было сильно прогибать спину, особым образом держать руки и ноги. Нужно было расслабиться. В противном случае нарушалась аэродинамика, тандем начинало вращать и переворачивать.
      Семёнов, вспомнив, начал прогибаться, попытался расслабить мышцы. Чуть ниже летел оператор и снимал их падение. Коля  сжал кулаки с поднятыми вверх большими пальцами, попытался улыбнуться, но это было тяжело из-за сильного ветра, бившего в лицо. Они камнем неслись в низ. Облака под ними всё росли, вскоре они стали белёсым дымом, который достаточно быстро закончился. В этот момент Юра ушёл вверх и в сторону. Вова хлопнул Семёнова по плечу. Тот сначала не понял, что это значит, но когда в следующее мгновение с силой дёрнуло вверх, так резко, что Коля стиснул зубы от боли. Позвонки хрустнули. Затем он увидел над головой купол.
      Семёнов кричал, чувство радости, удовольствие полёта переполняли его. Вовка тоже кричал. Коля почти чувствовал себя птицей. Выше и ниже кругом медленно спускались вниз такие же «птицы» как и они. Ему было весело и интересно, адреналин бушевал в крови. Он был счастлив и горд. Горд не тем, что прыгнул, а тем, теперь он знал точно, что правильно выбрал свой путь. По-другому не могло быть, ведь его сердце пело.
      А ещё он захотел увидеть Ольгу, что бы поделиться с ней, чтобы рассказать…


 
 
   





































       
      
       
                Вместо послесловия.


      Эта история была, как мозаика, собрана из историй разных людей, встречавшихся мне в жизни. Их переживания и жизненный опыт легли в основу книги.
      У многих героев несколько прототипов, у каких-то по одному. Но все эти прототипы – реально живущие люди. Как, например те, чьи истории были использованы для образов Николая и Ольги. Конечно, имена и фамилии их изменены.
      Кстати, они живут счастливо, воспитывают двух детей. Николай на данный момент Капитан ВДВ. Несколько раз был награждён за службу. К сожалению, связь с ним потеряна. Это последние, что я слышал о них от общих знакомых.
      Александр стал психологом, женился. Сейчас пишет кандидатскую диссертацию, ведёт приём и курсы, направленные на развитее личности, и производит впечатление счастливого человека. Недавно у них с Настей родился сын.
      Буду рад, если эта история кому-то поможет. Слишком много встречал я хороших, но несчастных людей. Несчастных, живущих и даже не замечающих, что занимаются они совсем не тем, что им нравится, или в чём они талантливы.
      Знаете, есть такое высказывание Назыра Хикмена Рана: «Счастье- это когда утром очень хочется идти на работу, а вечером очень хочется идти домой». Казалось бы, навязшие в зубах, всем известные слова. Я с ним согласен, как и многие, наверно. Но, почему-то не так много людей могут похвастаться и тем и другим. Многие могут  сказать: «Дома мне хорошо, да и на работе не плохо». Тогда почему мы с такой радостью бежим с работы, или ждём, как избавления от работы пятницы?
      Хотите небольшой психологический тест? Задайте себе всего один вопрос: «Если мне перестанут платить зарплату, я буду ходить на работу?»
      Многие даже боятся себе признаться в том, что они несчастные люди. Что жизнь их похожа на серую безвкусную массу – кашу, наполненную нереализованностью и разочарованием. Конечно, не всё так ужасно. Есть отпуск, выходные. Но приносить себя в жертву, ради выходных? Заниматься совсем не тем, чем бы хотелось – отдавать себя в рабство из-за зарплаты. Таких людей слишком много.
      Я сам был таким человеком. Пока не стал себе задавать вопросы. Главные из них: «Почему я не испытываю радости от жизни, такой же как в детстве?»; «Что приносит мне счастье?»; «Что надо делать, чтобы быть счастливым?»
      Причём моё сознание, оболваненное стереотипами мышления, навязанными обществом, системой образования, боролось с моим подсознанием. Почему-то я представлял счастье для себя в одном, а оно для меня, на самом деле, заключалось в другом. Этот конфликт завёл меня в тяжёлое депрессивное состояние. Разбираться в себе, а уж тем более что-то делать, что-то менять в своей жизни было мучительно. Как вытаскивать себя за волосы из болота. Слава Богу, когда понимаешь, что конкретно нужно менять, становиться чуть легче. Когда начинаешь менять, становиться легче значительно.
      Конечно, можно уйти от этих проблем. Просто спрятаться, замаскировать неудовлетворённость в жизни. Пить, например, застрять в компьютерных играх, игровых автоматах. Заполнять дыры в себе тем, что имеет какое-то отношение к тому, что действительно хочется делать, но не заниматься этим целенаправленно, полностью. Например, сделать это маленьким хобби. Но жизнь можно прожить только один раз, и тратить время на то, что не интересно непозволительная роскошь.
      Книга эта была написана с одной целью – дать тем многим людям, находящимся в подобном кризисе, инструмент, действительно способный вывести человека на качественно новый уровень сознания, а значит и бытия. Данный текст создан с использованием знаний по воздействию на подсознание человека. Дело в том, что полное прочтение книги запускает скрытые механизмы подсознания, заставляет человека ясно понимать свои настоящие проблемы и делать первые шаги по их решению. Поверьте, это действительно так. Хотя, если не верите – просто прочтите, и вы сами всё поймете.
      Только не надо думать, что прочитав книгу больше ничего не надо делать. Это палочка-выручалочка, но лишь на первое время. Она программирует человека, помогает ему  вплоть до первых реальных шагов. За тем всё зависит только от вас. Своего рода автопилот, пока капитан корабля в отключке. Как вы понимаете этот КАПИТАН – ЭТО ВЫ!
      Хорошо если родители, окружающие, или сам человек заметили какой-то талант. А если нет? Если этот талант, или стремление к чему-то человек не обнаружил, в силу разных причин? Я думаю, что каждый человек в чём-то талантлив и уникален. Как говорит мой дед: «Рыба, она везде есть, её только надо уметь ловить». Так вот надо найти в себе этот талант, призвание. Всё очень просто: делаешь и получаешь кайф, ощущение полёта, единения, цельности с самим собой от того, что делаешь -  занимаешься тем, что тебе необходимо. Плохо, или ничего не чувствуешь, не интересно – ищи дальше. Легче искать, если можно прислушаться к себе. Понять себя, хотя бы приблизительно.
   Очень надеюсь, что эта книга хоть кому-то поможет задуматься и сделать первый шаг, что-то изменить в своей жизни. Будет пинком под зад. Дружеским таким пинком. Поверьте моему опыту. Потеряете меньше, чем приобретёте. В любом случае, как сказал Клаус Дж. Джоул: «Возьмите в этой истории всё, что вам нужно, а остальное оставьте другим».
      Спасибо вам за ваше бесценное внимание и время. Будьте счастливы, любите и будьте любимыми. 
 
      P.S. Кстати, КАПИТАН, книга прочитана! Поздравляю. Держите штурвал в своих сильных руках крепче. Ваше путешествие началось. Удачи!