Голубиный час

Всё чаще и чаще на склоне лет вспоминается мне один случай. Даже не случай, а скорее картинка, слайд из детства.
.......................................
     Сегодня в это трудно поверить, но во времена моего детства самостоятельные поездки по железной дороге для 12-13-летних ребятишек были делом совершенно безопасным и обыденным. Учитывая мизерную стоимость билета, мы, школьники, этим пользовались и очень часто по выходным или в каникулы ездили из своего крошечного городка кто куда. Кто в областной центр в цирк, театр и музеи, кто в деревню к бабушкам-дедушкам. Я же одно время повадился ездить в соседнюю область на узловую станцию. Зачем? А вот зачем.
     Все мальчишки моего поколения своё свободное время, кроме беготни по дворам и улицам, отдавали какому-либо хобби. Круг увлечений был необъятен: многочисленные спортивные секции, аквариумистика, радиотехника, авиамоделизм, филателия, - всего невозможно даже перечесть. Я занимался фотографией. Вот, за какой-то особой фотобумагой я и ездил в соседнюю область, потому что в те годы жители каждой области были твёрдо уверены, что снабжение потребительскими товарами соседней области не в пример лучше той, в которой ты сам проживаешь. Теперь-то, по прошествии многих лет, я понимаю всю наивность этого предлога. Просто, ветер странствий уже пьянил мальчишескую голову и любые малые путешествия были сладки.
     Расписание пригородных поездов было таким, что уехать обратно домой получалось спустя 3-4 часа после приезда. Этого вполне достаточно для того, чтобы купить всё искомое, всласть настреляться из "воздушки" в тире, послоняться по местному рынку и наесться до отвала горячих вокзальных пирожков. И всё равно до поезда оставалось ещё очень-очень много времени. Никак не менее часа. И час этот был самым длинным – часом сидения на вокзальной скамье в зале ожидания.
Для меня, сельского, по сути, мальчугана, станционный вокзал постройки 70-х годов 19-го века был огромен и величественен. Пытливый детский взгляд не оставлял без внимания ничего.  Ни причудливой лепнины потолочного фонаря в заоблачной выси, ни проступающих сквозь небрежную побелку каких-то золотых букв, ни настенной живописи в огромных  медальонах, ни диковинных полукруглых световых окон второго яруса под самым потолком.
     Вот так, высиживая как-то в одну из своих поездок "последний час" в зале ожидания, я вдруг заметил, что между рамами одного из верхних окон бьётся голубь. Одно из верхних звеньев наружной рамы, видимо, вывалилось из-за ветхости, и птица попалась в эту ловушку. Голубь тщетно силился выбраться, периодически делая попытки взлететь, но безуспешно - недостаточно широкое пространство между рамами не позволяло ему этого свободно сделать. Было заметно, что птица в плену уже давно и сильно утомлена.
Я сидел, не отрывая взгляда от трагического зрелища, и внутренне напрягался вместе с голубем, когда тот совершал очередную неудачную попытку вырваться на волю. Всё моё детское сознание кричало мысленно: "Ну! Ну, же! Чуть выше и правее и ты на воле!". Увы. Я оставался неуслышанным.  Ничем более ему помочь я не мог. Обращаться к сидящим вокруг меня таким же пассажирам было совершенно бессмысленно – они всё видели и оставались совершенно равнодушными, а найти некого дяденьку, который бы принёс  семиметровую лестницу и выпустил узника, я не посмел в силу своей детской застенчивости. Так просидел я целый час или более того, не отрывая глаз от тягостного зрелища,  до самого объявления посадки.
     В следующий свой приезд я первым делом зашёл в зал ожидания и с замиранием сердца посмотрел на то самое окно. Голубя не было. Большая высота, на которой было расположено окно, не позволяло с полной определенностью решить: то ли всё закончилось счастливо, то ли трупик птицы остался лежать в пыли между рамами недоступный взгляду снизу.
     Вскоре важные детские дела и события напрочь вытеснили этот эпизод из памяти. Прошли многие годы. И лишь только с приближением старости ко мне внезапно во всей первозданной яркости вернулись впечатления того часа. Я сначала даже не осознал, почему так произошло. Казалось бы, человек с годами черствеет. До впадения в детство я, вроде, ещё не дотянул и, надеюсь, не дотяну.  Более того, мне доводилось в жизни охотиться для пропитания, что не вызывало у меня излишних сантиментов. С чего бы это, так настойчиво стучится ко мне эта картина из далёкого прошлого? И вдруг, я понял! В том голубином часе, как в капле воды, с идеальной точностью была показана мне вся моя жизнь! Всю жизнь колотился я между пыльными рамами жизненных обстоятельств, безуспешно пытаясь вырваться из них и выпорхнуть на волю, но так и не смог.
.......................................
Как часто мы, люди, видим форточку, но у нас не хватает сил или возможностей до неё подняться и ещё, наверное, чаще мы колотимся рядом с распахнутым для нас окном и не видим его.