Пейзаж

В дверь постучали еще затемно, аккуратно так, стыдливо даже. Барон к раннему  визиту был готов. Сидел в гостиной и курил, слушал, как отворилась дверь, как гости что-то сказали дворецкому. Затем шаги, тяжёлая поступь обутого в сапоги человека и спешное перебирание ног Аристарха. В зал вошел человек в черной морской форме, за спиной винтовка, в руках бескозырка. Он остановился у двери и виновато пожал плечами.
- Эммануил Сергеевич, вы уж не обижайтесь, у нас приказ. – Из-за плеча матроса выглянул испуганный дворецкий.
- Ну какие уж тут могут быть обиды, Петр, каждый делает свое дело. – Барон выбил трубку и встал, тяжело опираясь на трость.
- Я уж замолвлю там словечко, это же ошибка, наверное, вы не серчайте. – Петр явно чувствовал себя неловко, пропустил барона и пошел следом за ним, стараясь подстроиться под медленную стариковскую походку.
У двери дома, надо сказать снаружи, а не внутри, стояло еще пять человек, при появлении барона матросы отводили глаза и вежливо здоровались. Эммануил Сергеевич взглянул на небо, хороший какой рассвет, сейчас бы кисть да рисовать.
- Куда идти, господа? – Барон обратился к матросам. Один из них – Васька Столешников, хотел было поправить, мол не господа, но прежде чем открыл рот получил тычок в бок от старшего товарища.
- Тут недалеко, вниз по улице, к пакгаузу. – Ответил Петр, видимо на правах старшего. Эммануил Сергеевич улыбнулся. Он вспомнил как двадцать лет назад рисовал портрет, на котором этот самый «старший» сидел на коленях у матушки.
Может по меркам молодого, здорового парня тут и было недалеко, но хромому старику так не показалось. Они шли по улице спускающейся к морю, иногда их обгоняли такие же группы солдат или матросов конвоирующие других арестантов. В это время город должен был бы спать, или только-только просыпаться, но видимо не сегодня. Где-то в переулках слышалась ругань, слышался стук прикладов о дерево дверей. В какой-то момент их обогнал очередной конвой, барон вгляделся, вели Генерала Мещерина. Во всех воспоминаниях, будь то юношеские или почти детские, генерал казался барону невероятно древним, готовым вот-вот рассыпаться в пыль. Сложно предположить, сколько тому было сейчас лет, но шел он явно бодрее чем сам барон. Хотя вряд ли понимал куда идет.
- Вы позволите мне немного передохнуть? – Петр почесал затылок и наморщил нос, как делал всегда, когда требовалась непосильная умственная нагрузка.
- Только чуть-чуть, а то комиссар ругаться будет.
- Благодарю. – Барон присел на лавочку у куста сирени. Мимо прошел под конвоем хмурый мужчина, судя по выправке военный, но в гражданском платье.
Эммануил Сергеевич снова взглянул на небо, задумался о том, какими красками бы пользовался, потом задумался о чем-то, чего и сам не уразумел. К реальности он вернулся когда Петр пару раз кашлянул.
- Простите, я задумался. – Барон, проклиная старость, поднялся и пошагал вниз по улице.
Минут через двадцать они вышли к тому самому пакгаузу, ворота его были распахнуты, к стене привалился часовой, лениво лузгающий семечки. Внутри оказалось не так много народу, как думалось барону, но тем не менее, практически все помещение было занято. Кто-то стоял, кто-то сидел на старых ящиках, или просто на полу у стен. Только в центре, пространство было свободным. В полутьме, напуганные люди переговаривались шепотом и иногда как-то нервно шутили.
- Эммануил Сергеевич, я там поговорю, чтоб вас побыстрее… это, опросили, чтоб не сидеть вам тут долго. – Петр постоял еще немного, не зная, что бы еще сделать для арестанта.
- Благодарю, служи честно. – Петр удалился.
Барон осмотрелся и пошел к дальнему углу. Туда падал свет из прорехи в крыше и пылинки причудливо кружились в луче света. Барону это показалось красивым.
- Садитесь – Со своего места на ящике поднялся тот самый хмурый военный в гражданском.
- Благодарю, знаете, ноги уже не те, ни прогуляться, ни на коня промчаться. – Барон улыбнулся незнакомцу, вообще-то он не любил лошадей, с того самого момента, как сверзился с одной из них и сломал ногу, но закинул эту удочку, предположив, что его собеседник кавалерист.
- Охотно верю – Мужчина был вежлив, но завязать беседу не стремился.
- А что мы тут делаем? – Почти в самое ухо барону прокричал генерал Мещерин, оказавшийся тут же.
- Помилуйте, к чему же так кричать? – Спросил это, вздрогнув, юноша, показавшийся Эммануилу Сергеевичу студиозусом.
- Что? – Генерал закрутился на месте, пытаясь обнаружить источник звука.
- Андрей Федорович, присядьте! – барон насильно усадил старика рядом с собой. Показал ему жестом, что необходимо соблюдать тишину. Мещерин в ответ заговорчески кивнул и улыбнулся.
Дальше сидели молча. Тишину прервал студиозус.
- Скажите, кто-нибудь знает почему мы тут и что теперь будет? – он крутил в руках очки и смотрел куда-то в стену.
- Не волнуйтесь, юноша, уж простите не знаю вашего имени, если вы никак не препятствовали новой власти и не угнетали местное население, то вам ничего не грозит. – Барон посмотрел на незнакомца, у того дернулся глаз.
- Простите, я не представился… - договорить юноша не успел.
В пакгауз буквально вбросили офицера. Он упал на грязный пол, пачкая форму, но тут же вскочил на ноги и зло обернулся к двум обидчикам. Те пригрозили ему оружием и он, стараясь сохранить остатки достоинства, пошел вглубь помещения. Все украдкой поглядывали на него. Поверх кителя у того было накинута шинель, без каких либо знаков отличия, но сейчас она была расстегнута, под ней виднелась форма пехотного полка. Даже награды, только разглядеть их с такого расстояния барон не мог. К счастью, офицер приближался к ним, а это значило, что Эммануил Сергеевич сможет утолить свое любопытство.
- Черт знает что, но подождите, мы вам еще устроим… - новоприбывший зло бурчал под нос и оглядывался в поисках места. Все неотрывно следили за его действиями, все кроме барона, который внимательно смотрел на молчаливого военного в штатском. Тот, увлеченный хоть каким-то зрелищем слежки не замечал и, видимо по привычке, хотел было положить руку на какой-то предмет на поясе, которого сейчас не было.
- Вот, садитесь! – студиозус радостно уступил место офицеру.
- Благодарю! Есть еще добрые люди!
- Скажите, может быть вы знаете… - Барон не дослушал, в пакгауз вошел матрос и стал искать кого-то глазами, но видимо не нашел того, кого искал и вышел.
- Поверьте мне, это ненадолго, скоро все изменится! – Иммануил Сергеевич прислушался к разговору, теперь все окружающие внимательно слушали офицера.
- Почему вы так думаете? – спросил студиозус.
- Я не думаю, я знаю! – К их кружку придвинулось несколько человек.
- И когда же, позвольте спросить, все изменится? – Спросил кто-то.
- Недели через две, если все пойдет по плану, нужно только сейчас продержаться. – Офицер окинул окружающих взглядом. Некоторые почему-то кивали.
- Что же делать? – Юноша от любопытства даже рот забыл закрыть.
- Уходить, к горам, там встретят. Мне уже терять нечего, меня отсюда не выпустят просто так. – Офицер перешел на шепот, круг еще сузился.
- Рохау! – Зычно выкрикнул кто-то. Барон со вздохом принялся вставать.
Он медленно прошел к выходу из пакгауза, сопровождаемый десятками взглядов. У барона засосало под ложечкой, с другой стороны, теперь что-то решится. Матрос отвел его в соседний склад. Там, в точно такой же пыли, посреди ящиков стоял стол. За столом сидел человек в кожаной куртке, без головного убора и что-то старательно выводил карандашом на листе бумаги. За спиной у него стоял Петр и что-то шептал на ухо.
- Разберемся! – бросил комиссар, а наверное это был он, Петру.
- Добрый день. – Барон с трудом опустился на табурет и вытянул ногу.
- Может и добрый, а может и совсем наоборот. Имя, фамилия, отчество? – мужчина продолжал что-то старательно выводить на бумаге.
- А вы, простите кто? – комиссар сбился, и посмотрел на барона. Взгляд у него был усталый и какой-то серый. Глаза будто бы неспособны были передать никаких цветов кроме серого.
- Председатель совета рабочих депутатов Михаил Гариненко. Ваше имя, фамилия и отчество. – Говор у него был какой-то не местный, наверное Московский.
- А у вас там разве не написано? – Барон указал на свое личное дело.
- Мало ли что там у меня написано? Отвечайте уже! – Петр за спиной председателя сложил руки и умоляюще посмотрел на барона.
- Барон  Эммануил Сергеевич Рохау.
- Барон значит… - Гариненко откинулся на спинку стула и стал пролистывать дело.
- Меня в чем-то обвиняют? – Похоже председатель не привык отвечать на вопросы – сморщился, будто кислятины наелся.
- В противодействии власти, возможно вооруженном, а так же в эксплуатации народа! – Слово эксплуатация прозвучало гордо.
- И как я эксплуатировал народ? – барон улыбнулся.
- Ну угнетали! – Гариненко листал дело все быстрее, казалось он просто отгородился им от барона.
- Всем известно, что сорок лет назад я дал слово, что никогда не обращу оружия против человека. Думаю все в городе знают об этом. – Петр утвердительно прогудел что-то на ухо председателю, тот захлопнул дело.
- А в Москве не знают! Подумаешь, слово! Вы дали, вы и забрали! – Барон удивленно посмотрел на Гориненко.
- Это официальная позиция новой власти или ваша личная? – это стало последней каплей.
- Матрос, увести его!
Петр сопроводил барона обратно, всю дорогу он сокрушался, что все так сложилось. Ведь грехов никаких нет за Эммануилом Сергеевичем, нужно было только помолчать да поотвечать на вопросы. А теперь неведомо, что будет. Гориненко-то он из самой Москвы, он такое может устроить!
За краткое время отсутствия барона кружок заметно разросся. В основном к нему присоединилась молодежь, но были и господа почтенного возраста. Все слушали офицера, который что-то объяснял остальным. Когда Эммануил Сергеевич подошел рассказ прервался.
- Простите, господа, мне нужно отлучиться. – Офицер двинулся к оборудованному в углу отхожему месту. Это был огороженная часть того же пакгауза.
Барон не стал садиться, он подошел к тому самому молчаливому военному.
- Вы же казачий сотник? – тот вздрогнул и огляделся. Они оказались за кругом, поэтому их никто не слышал.
- Как вы догадались?
- Я объясню вам, но немного позже, мне нужна ваша помощь, пойдемте. – Барон не дожидаясь ответа двинулся вслед к отхожему месту. У входа он достал платок и прикрыл им нос.
Офицер был внутри, он что-то насвистывал и раскуривал папиросу.
- Барон, вы решили присоединиться к побегу? Боюсь не могу вас взять с собой.
- Молодой человек, в моем возрасте уже не бегают. Вы не угостите меня папиросой?
- Конечно, простите великодушно, забыл представиться, штабс-капитан Дмитрий Иванович Еремеев. – Барон закурил, подошел сотник, постоял немного, не зная что именно от него требуется, наконец нашел чем себя занять.
- Послушайте, я портретист, мне очень нравится ваш профиль, вдобавок, судя по форме, вы служили в Георгиевском батальоне охраны Ставки, позвольте мне вас написать. Не знаю увижу ли еще когда офицера в подобной форме. – Барон приглядывался к офицеру.
- Когда же, неужели сейчас? – Еремеев поскреб щетину.
- Нет, что вы, у меня нет с собой ничего. Я запомню, вы только встаньте правильно, а я потом по памяти напишу.
- С радостью! Как велите встать? – штабс-капитан бросил сигарету и приготовился позировать.
- Скиньте шинель, вот сюда повесьте. Повернитесь вправо, еще чуть-чуть. Прекрасно, фоном сделаю поле. – барон осматривал Евремеева со всех сторон.
- Можно меня на коне запечатлеть?
- Сложнее, но идея того стоит, вот только не могу вспомнить, у вашего полка на кокарде крест черный или серебристый?
- Серебристый. – Еремеев стоял в героической позе, барон хромал вокруг, сотник недоверчиво наблюдал.
- Прекрасно, я вам весьма благодарен за такую возможность, порадовали старика. – Барон подошел к выходу.
- Что вы, барон, это честь для меня. – Еремеев расслабился и добродушно улыбнулся.
- Знаете, это и вправду огромная честь для вас. Я бы даже сказал, незаслуженная – носить форму полка, к которому никогда не принадлежали и носить георгиевский крест, который, видимо не получали. Кокарда должна быть белая, а у погон черная выпушка. – Еремеев оскалился и собирался было кинуться на барона, но сотник отреагировал мгновенно. Ударом кулака он вышиб воздух из провокатора, затем схватил за шею и стал душить. Еремеев сопротивлялся не долго, скоро он обмяк, язык его вывалился изо рта, ноги перестали дергаться.
- Я ваш должник! – сотник опустил Еремеева, а быть может это была вовсе не его фамилия, на пол и обернулся к барону. Тот стоял спиной к происходящему и по прежнему прикрывал нос платком.
- Думаю теперь вы понимаете, как я распознал в вас сотника, я и вправду портретист. Очень внимательный портретист, уже сорок лет рисующий военных. Даже не думайте бежать, этого они и ждут. Спокойно идите на допрос, выкручивайтесь и отказывайтесь. У них ничего нет, понимаете, ничего. Комиссар сидит с липовыми делами, полагаясь на интеллект, которого у него нет, чутье и Петра, что стоит за его спиной. Петр местный и знает добрую половину города, я поговорю с ним, он поможет. Когда вас отпустят приходите ко мне в дом, спросите любого – вам покажут дорогу. Я помогу вам устроиться.
- Храни вас бог, господин барон, я же… - барон прервал его.
- Потом отблагодарите.
Тело вскоре обнаружили, но так и не смогли понять, кто это сделал, да и чтобы не раскрыть свой план комиссар или кто он там, серьезного расследования проводить не стал. Эммануила Сергеевича освободили к вечеру. Петр вывел его из пакгауза к пирсу.
- Закат какой, надо бы нарисовать, давно хочу рисовать пейзажи. – Барон смотрел в небо.
- Так почему не рисуете?
- Не умею, что бы я не рисовал, получаются портреты. Пойду я Петя, не забудь пожалуйста, о моей просьбе. – Барон повернулся было, чтобы уйти, но был остановлен.
- Подождите немного, скоро пойдете. – Эммануил недоуменно посмотрел на Петра, тот указал на конец пирса. Туда, под конвоем, вели человек пятнадцать.
- Что происходит, кто это?
- Враги рабочего народа. – Барон вздрогнул, жуткая фраза.
Осужденных выстроили в линию, лицом к морю. В основном это были мужчины лет тридцати, но виднелись и фигуры, которым барон дал бы лет двадцать. Расстрельная команда готовилась привести приговор к исполнению. Эммануил Сергеевич похолодел, он не хотел на это смотреть, но его не покидало ощущение, что Петр нарочно ему все это показывает.
- Без суда?
- Время требует решительных мер.
Один из осужденных обернулся и барон его узнал. Тот самый сотник, противно засосало под ложечкой, больная нога заныла еще сильнее.
- Дайте слово, Эммануил Сергеевич, что ни словом ни делом не будете препятствовать новой власти. – Петр посмотрел барону в глаза и тот все понял – Гориненко никто, фикция.
- Не могу. – Слова будто выпали из горла.
Командир расстрельной команды вопросительно смотрел на Петра, тот кивнул. Раздался залп, барон закрыл глаза и пошатнулся, но собеседник удержал его под локоть.
- Откройте глаза, Эммануил Сергеевич, и посмотрите, какой у вас получился пейзаж!