эффект сто первой обезьяны. глава восемнадцатая ча

Часть шестая. РАЗВЯЗКА

А проснулся он не от яркого солнечного луча, пробивающегося через щель палатки, а от глухого рева и сотрясения почвы. Шамши-Адид выскочил наружу и увидел, что большинство его товарищей уже покинули свои ветхие убежища и стояли, задрав головы вверх. Шамши-Адид последовал их примеру и увидел, что с горой происходит что-то нехорошее. На этот раз туман и струйки пара, прежде окутывавшие гору примерно с нижней трети ее высоты, сменился рыже-бурым смогом, который с шипением и грохотом вырывался из все новых и новых трещин, ширящихся буквально на глазах. При этом клубы дыма сопровождали камни, но они по счастью падали далеко в море. Впрочем катастрофа разрасталась с неимоверной быстротой, и вскоре земля под ногами перепуганных путешественников стала сотрясаться так, что люди попадали на песок и мощный гул сменился продолжительным грохотом, словно там, в вышине разверзлось небо и все воздушные демоны разных верований взвыли одновременно. Помимо грохота где-то там в вышине зажегся адский огонь, правда его панораму быстро начали перекрывать черно-буро-рыжие клубы дыма, которые уже не только ширились на большой высоте, но начали неотвратимо спускаться вниз, и тогда все поняли, что это конец. В этот момент те, кто способен был еще воспринимать что-то, кроме сцены чудовищного катаклизма, могли услышать дикий, нечеловеческий крик Авраама:
- Не может быть! Он дал мне гарантии, он не мог со мной так поступить! О Господи, Великий Иегова, это ты наказываешь всех нас за мою алчность и слабость! За то, что я, не желая того, отрекся от своего Истинного Бога! Но этот бес жестоко обманул меня! Я же хотел как лучше, я же не для себя принял эту присягу, я хотел возвысить и возвеличить свой народ!
Разумеется никто из присутствующих не обращал на него внимания, все молились своим богам, сознавая что очень скоро эта лавина дыма и пепла спустится вниз и все они в мгновение задохнутся, сгорят или будут раздавлены, и только Шамши-Адид понял о чем кричал израильтянин, поскольку, несмотря на обещание Эрешкигаль, он прекрасно помнил каждую деталь своего удивительного сна, и это было тем более странным, поскольку ни о каком извержении вулкана речи не шло, даже несмотря на то, что Шамши-Адид не принял предложение демоницы.
- Кажется, - с удивительным спокойствием подумал кузнец, - бесовка слишком переоценила свои полномочия. Если это настоящее извержение вулкана, то от этой горы в скором времени мало что останется, и не только мы (с нами все ясно – нам осталось жить не больше нескольких минут), но и никакие наши последователи никакого золота и железа добывать здесь не смогут: все взлетит на воздух и разнесется, и упадет в море, в том числе и золото, и серебро, и драгоценные камешки. Это ведь только начало, а вулканы могут быть активными многие дни и месяцы, и что не развеется, то будет скрыто толстым слоем застывшей лавы, либо остров вообще уйдет под воду. Но если все происходящее не дело рук Эрешкигаль или Момонны, то значит сработал третий план, о котором не подозревали темные боги! Значит тому виной Ашур или Астарта или – как там сейчас воет Авраам – израильский бог Иегова, которого те считают единственным богом на земле… или на небе… а какая разница, скоро все перемешается и от острова один гигантский кратер останется… либо вообще – гладь морская! Да, не очень благородный поступок богов света, нехорошо они с нами… и если Авраам вступил в сговор с этим золотым демоном, то меня-то за что? Я-то напротив оказался стоек, хоть она поначалу почти меня убедила… и все-таки что-то меня удержало!
Тут Шамши-Адид вспомнил свое кратковременное видение о том, что ожидало бы человечество, если бы совместный план Эрешкигаль и Момонны удался, и ему стало ясно, что в масштабе той трагедии, к какой  привело бы воцарение на земле ассирийской диктатуры, смерть пятисот человек и гибель острова Золотого яйца – это самая малая плата за неосуществление планов темных божеств. Просто так устроен мир и никогда не бывает, чтобы и овцы были целы и волки сыты, а человечество даже не узнает, какую плату оно заплатило. Скоро о смелой экспедиции на остров не вспомнит никто, ведь ни один человек не вернулся на материк. Наверное со многих точек побережья Средиземного моря будет видно это извержение – что ж, зрелище впечатляющее, ну а для нас это зрелище скоро закончится.
- Эй, братцы, скорее, еще не все пропало, туча движется не так быстро, все на ковчег, может еще успеем! – это кричал египтянин Ахтенам, и тут все поняли, что надо что-то делать, что они теряют драгоценные секунды, и стремглав побежали к лодкам. Они как раз успели добраться до ковчега, когда черное облако накрыло побережье и с шипением стало наезжать на прибрежные воды, что несколько замедлило ее стремительное наползание. Ко всеобщему удивлению дул сильный попутный ветер, то есть буквально только что сменившийся на противоположный, что позволяло ковчегу быстро отчалить от берега. В мгновение был поставлен нехитрый парус, гребцы сели за весла и судно, набирая скорость, стало отплывать от коварного острова, превратившегося в черную тучу, быстро разрастающуюся вверх и в ширь.
И тут те, кому не хватило весел и кто не правил судном упали на колени и начали громко молиться своим богам, поскольку резкая смена ветра вроде бы свидетельствовала о том, что боги вступились за них и возможно решили сохранить им жизни. Корабль быстро отходил от берега – явно быстрее надвигавшегося облака пепла, которое было уже и не совсем черным, перемешиваясь с клубами пара.
Ахтенам, стоящий у руля не потерял присутствия духа и, насколько позволяла неуклюжесть судна, лавировал между видимыми и невидимыми прибрежными рифами, предусмотрительно заранее начертив лоцманскую карту, и чем дальше отплывал корабль, тем величественнее становилась картина катастрофы. Гора была уже видна вся целиком, все ее склоны окутывали густые облака пепла, и только из самой верхушки вырывалось адское пламя вперемешку все с тем же дымом, пеплом и фонтанами расплавленной породы, возможно содержащей немалый процент золота. Густая огненная река тяжело переливалась через края кратера, возникшего при взрыве и, набирая скорость, спускалась вниз по склону, ближе к земле скрываясь в клубах тяжелого дыма и пепла. Более же легкие фракции поднимались вверх все выше и выше и уже заслоняли пол небосклона.
Чем дальше отплывал ковчег от взбесившейся горы, тем больше надежды появлялось в сердцах совсем было отчаявшихся путешественников, поскольку нижний пепел не поспевал за судном, а судя по тому, что вскоре прибрежные воды стали буквально взрываться паром, уже преобладающим над черным пеплом, лава наконец достигла моря, тут же загустевая и выстраивая сложной формы холмы, растущие прямо из воды, словно застывающий воск вокруг свечи, а это затормаживало дальнейшее продвижение лавы и пепла. Правда вскоре появилась новая напасть. Раскаленные камни и целые глыбы дымящейся породы начали падать вокруг ковчега, и время от времени врезались то в палубу, то в парус. Тут же возникли небольшие пожары, правда люди с ними справлялись, поскольку ни одного крупного камня пока в ковчег не попало, хотя то одна, то другая глыба размером с небольшой глиняный дом время от времени падали совсем близко от судна, все сильнее его раскачивая и окутывая клубами пара. Тем не менее корабль все дальше уходил от коварного острова, и людям начинало казаться что они вот-вот минуют опасную зону.
Как знать, может эта экстремальная ситуация активизировала остроту сознания Шамши-Адида, но он, увидев на палубе застывшие камни, пожар от которых они только что потушили, вдруг вытащил из-за пояса бронзовый кинжал и начал яростно скоблить поверхность одного из камней. Когда же гарь и накипь была очищена и камень заблестел металлическим блеском, который кузнец видел в оружейном зале Эрешкигаль, все окончательно улеглось в его голове: порода, из которой состояла руда, расплавилась подземным огнем и частично превратилась в то самое железо, о котором говорила демоница, а железо политое водой, превратилось в сталь. Тут в его голове – словно бы он прочитал мысли Эрешкигаль, ярким озарением вспыхнул ответ на тайну производства сначала железа из железной руды, а затем стали из железа. Причем это была не общая идея, а весь подробный технологический процесс, начиная с построения маленькой домны и кончая тонкостями изготовления слоистой стали путем многократной проковки и кузнечной сварки нескольких прутьев разной твердости как бы чередуя слой железа со слоем стали – и таких слоев  этот клинок должен был содержать до нескольких тысяч. Это позволило бы будущему клинку с одной стороны сохранять удивительную твердость и остроту, достаточную чтобы перерубить хоть человеческую кость, хоть боевой доспех, а с другой стороны не расколоться и не согнуться при боковом ударе. Это был секрет изготовления того самого клинкового металла, который много  лет спустя назовут дамасской сталью.
- Эх, - подумал Шамши-Адид, - как всегда самые ценные мысли приходят слишком поздно, - (он, в отличие от других своих товарищей почему-то был уверен, что вернуться домой им не светит, что гора еще не продемонстрировала все, на что способна), - и все же приятно, что я сам догадался до того, во что меня демоница так и не посвятила.
Это были его последние мысли, никто так и не успел понять, что произошло, поскольку все плывущие на ковчеге, вместе с самим ковчегом в долю секунды превратились в дым и пепел. И все же, прежде чем это мгновение поставило точку в земном существовании путешественников, совершивших великое, но теперь уже никому не нужное открытие, и чуть было не осуществивших мировой торгово-финансовый переворот и переворот в оружейном искусстве, что непременно привело бы к возникновению первой имперской диктатуры с постепенным переходом в мировую, перед этим самым последним мгновением каждый, вдруг что-то осознав посмотрел в сторону вулкана и увидел, как вместе с огненно-дымным столбом над кратером завис гигантский, сопоставимый размерами с самой горой, ослепительно белый голубь. И тут в сознании и израильтян, и египтян, и греков, и хеттов, и ассирийцев, и шумеров, и аккадцев, и нубийцев и прочих, нам неизвестных, прозвучала одна единственная фраза на их родном языке:
- Я, Святой дух Яхве, простите меня и покойтесь с миром, дети мои!
В следующий момент человеческие тела испарились, а души оказались в потустороннем ноуменальном буфере того слоя, той сакуаллы, которая была порождена трансмифом соответствующей метакультуры: греки оказались на берегу реки Стигс, египтяне – на берегу подземного Нила, израильтяне пред ликом архангела Михаила… впрочем каждого ожидал суд по делам прожитой жизни, к какой бы религиозной конфессии он ни относился.
Если бы мы, подобно голубю Яхве, воспарили  над жерлом вулкана, то увидел бы, что вся гора Золотое яйцо, от огнедышащего кратера до основания, неожиданно взорвалась, и взрыв был такой сила, что его гриб покрыл сплошным огнем площадь в несколько сот квадратных миль. Это было не обычное извержение вулкана. Когда астероид Баптистиана столкнулся с землей, то он прошил земную кору, завяз в мантии и магмы несколько тысячелетий слой за слоем расплавляли астероид, просачиваясь и растекаясь по его внутренним полостям и трещинам. Так они подтачивали его изнутри, пока не достигли вершины, и в конечном счете не разорвали его истончившиеся стены, когда вода хлынула через трещины в огонь. А то, что еще недавно было горой, частично в расплавленном, частично в раскаленном состоянии было выброшено высоко в стратосферу и даже в ионосферу, а некоторые фрагменты совершили по несколько витков вокруг земли, а затем метеоритным дождем выпали в самых разных и отдаленных уголках планеты. Так в разных точках земного шара появилось значительное количество редкоземельных металлов: золота, платины, серебра, иридия, большая часть которых была сосредоточена в массиве Золотого яйца, а железной руды оказалось достаточно, чтобы в далеком будущем осуществилась промышленная революция, которая во многом была обязана неограниченному количеству чугуна, железа и стали. Впрочем и золота с серебром стали добывать в количестве достаточном, чтобы столетия спустя после взрыва во многих местах планеты почти одновременно сами по себе стали возникать товарно-денежные отношения. И никто понятия не имел, что дело не только в том, что доступного золота и серебра стало достаточно для осуществления товарно-денежного обмена, но и в том, что последние мысли Авраама как голограмма запечатлелись в ноосфере земли, и то один, то другой сообразительный купец, добытчик, крестьянин и ремесленник начинали считывать эти идеи, то там, то здесь воплощая их в жизнь, пока система товарно-денежных отношений не воцарилась по всей Ойкумене, и почему-то самыми удачливыми финансистами во все века оказывались именно евреи. И никто не знал, что открытие-озарение Шамши-Адида также через ноосферу стало считываться то одним, то другим талантливым кузнецом, пока чугун и сталь не начали получать в промышленных масштабах по всей земле. В общем искусство это не стало достоянием единственной империи-деспотии, которая – обладай она монополией на это знание - с большой долей вероятности завоевала бы весь мир. К счастью этого не произошло, и оба секрета в одно и то же время оказались достоянием всего человечества. И хоть Ассирия стала первой империей-деспотией и завоевала немало земель и народов, однако в расцвете своего могущества просуществовала недолго и достаточно быстро уступила исторический пьедестал Вавилонии, а затем и Персии. А слоистая кованая сталь впервые через много-много веков после гибели никому неизвестного  Шамши-Адида была изготовлена в Дамаске сирийцами – отдаленными потомками ассирийцев, и кто знает, может быть кузнец впервые додумавшийся до технологии изготовления дамасской стали был этническим ассирийцем? Как знать, как знать, летописи не сохранили имени этого кузнечного гения.