Дневник хирурга. Главы 1-5

Эта книга была написана моим папой, Шабалиным Игорем Сергеевичем.Они с мамой, Шабалиной Татьяной Михайловной, были первыми советскими врачами в республике Чад. Отец писал книгу, будучи слепым, надиктовывая её. Папы не стало 03.04.2015г. Опубликована книга не полностью, так как часть текста пока редактирую.

Глава 1
   Итак, предстоит поездка в Африку, где придётся работать в качестве врача в течение нескольких месяцев. Еду с женой. Детей оставляем с бабушками, так как, по совету «сверху», в связи с жестокими условиями жизни и работы, их с собой брать рискованно. Неделя на сборы, и мы в Москве, где в течение 14 дней проходим инструктаж о тропических заболеваниях, готовимся к поездке.

9 марта 1967 г.
Самолёт берёт курс на Африку. Летим впятером – пять советских врачей. За 8 часов лайнер доставляет нас в Каир. Здесь удалось выпить удивительного прохладительного напитка - Кока-Колы. Масса мыслей о манере держать себя, о французском языке, что я изучал 6 месяцев в Ленинграде – смогу ли я общаться с людьми?
Через несколько часов летим в Хартум – столицу Судана. Хартум – город, который на рассвете казался своеобразным, загадочным в необычайно красивых тонах восходящего солнца.
Осмотрелись. Отель, где мы обосновались, на первый взгляд показался удобным – комнаты на втором этаже, вокруг зелень. Хозяин отеля знает несколько языков, в том числе немецкий и французский. Он предложил нам свой автомобиль, и мы немного познакомились с городом. Город полон «Бакси-магазинов» и представительств посольств. Увидели Нил, медленно несущий свои мутные воды по равнинам Африканской земли.  Попробовали местные кушанья.  Восстанавливали силы под струями воздуха, нагоняемого кондиционером.
Два дня мы были в Хартуме. Эта остановка обошлась нам слишком дорого по цене и неудобствам, в связи с изобилием насекомых в номерах. Но все мысли о том, что скоро мы будем жить и работать где-то в республике Чадской, которая всего лишь 4-5 лет назад получила независимость.

12 марта 1967г.
На Суданских авиарейсах летим в Форт-Лами. За окном самолёта однообразный пейзаж: равнина с тёмными полосами дельт бывших рек, видимо вновь наполняющихся водой в период дождей. Редко-редко квадраты человеческих жилищ. Проплывающий массив гор. Вот блеснуло озеро с мутной водой вблизи от столицы (как мы узнали позже – озеро Чад). Наш самолет приземлился на аэродроме Форт-Лами, столицы республики Чад. Душно. 12 часов пополудни.
На аэродроме встречают. Едем в посольство, где общаемся с представителями министерства здравоохранения и сотрудниками посольства Советского союза. Далее едем в отель - новое комфортабельное здание на берегу реки Шари.
 Город Форт-Лами небольшой. В центре - виллы французов, представительства, министерства, магазины. посольства разных стран, сахарный завод, несколько кинотеатров, в которых идут фильмы – боевики с утомительной рекламой. Посмотрели фильм: «Человек из Стамбула». На прогулке особое внимание привлек рынок, где утопающие в грязи местные жители продают все, что имеют и что можно продать. Навязчивые продавцы  налетают со всех сторон, тыча в лица своим товаром.
  В центре столицы асфальтированные дороги, клумбы цветов, зеленые деревья, магазины продуктовые различных государств со своей рекламой. Конечно, всё привозят в несколько раз дороже своей цены. Ресторан, с изобилием обслуживающего персонала, поразил  нас своими ценами. Фирменный обед, состоящий из супа–желе, недоваренных бараньих мозгов с картофелем и стаканом воды на душу, составляет 1500 африканских франков. Это 5 долларов или 5 рублей советских плюс чаевые 10%. Мы сразу сделали вывод - закончить с ресторанами раз и навсегда. Мы не можем позволить себе такое расточительство. Удивила обслуга - даже двери нам ни разу не разрешила открыть самим.
Река Шари довольно широкая, вода мутная. Со слов очевидцев, в ней водится много крокодилов и бегемотов, много рыбы. В окно, которое выходило на балкон, каждое утро мы видели рыбаков, идущих с сетями в воде по шею.
В Форт-Лами мы находились несколько дней. Знакомились с вопросами здравоохранения, представляющимися в основном французскими врачами. Были на оперативах у врачей. Днем  работали в госпитале и поликлинике. Вечером собирались в резиденции посольства и обсуждали интересующие нас вопросы, готовились к отъезду на места. Нам были выделены две автомашины Land-rover, на которых мы должны были добраться до Монго (префектура Гера) и Ати  (префектура Бата). Со слов французских специалистов, эти точки неизвестны. Там работали ранее французские врачи, но никаких сведений о специфике данной местности и об особенностях работы здесь нам не сообщили. Как ни странно, нас заставили выписать медикаменты на целый год для работы на месте, что мы и сделали, не зная ни заболеваемости, ни обращаемости, ни возможностей лечебной деятельности. Несколько дней подготавливались к самостоятельной езде  на автомашинах, зная, что доверить автотранспорт местным особенно нельзя (местные жители не работают в праздники, любят выпить и могут использовать автотранспорт в своих целях). Накупили всевозможных продуктов, взяв вперед зарплату на месяц, так как нас предупредили, что там нет ничего: ни хлеба, ни муки, ни сахара и т.д.

23 марта 1967 г.
Выехали в пять часов утра из Форт-Лами, взяв курс на Монго, с представителями посольства СССР.
Окрестности города с хилыми африканскими жилищами. Первая часть дороги прошла монотонно. Рассвет, одинокие деревья с редкими желтыми листьями и выжженной редкой желтой травой. Потрескавшаяся земля, иногда встречаются жилые соломенные домушки с редкими людьми – африканцами, голые ребятишки и полуодетые взрослые. Все приветливо салютуют нам поднятием руки вверх. Мы, конечно, отвечаем приветственным помахиванием рукой. На протяжении пути меняемся местами в машинах, отдыхаем, утоляем жажду водой со льдом и виски (это хорошо утоляет жажду). Конечно, мы видим зверей: обезьяны, убегающие от нас, оглядывающиеся по сторонам, страусы чёрные и серые, величественно идущие по саванне, шамо (верблюды) со своими закутанными по глаза наездниками, ишаки, зайцы, газели, прыгающие с большой скоростью, множество красивых цесарок, торжественно шествующих по дороге, не боящихся машин. Со слов сопровождающих, в имеющихся заповедниках очень много львов, слонов и т.д.
И вот -  Монго, 530 км позади. Жарко. Мы все в пыли. Приглашены к префекту, где знакомимся, пьем пиво, виски, чай, кушаем вкусные блюда, слушаем музыку, спим в вилле уехавших в отпуск французов. На открытой веранде нам показывают интересное насекомое, которое здесь называют «лошадью», - это такой паук, быстро бегающий, на которого залезает скорпион и едет куда ему вздумается. Слушаем музыку. Мы  пока без жен. Жены остались в столице и прилетят самолетом через 4-6 дней.
 Осмотрели больницу - это сущая грязь: грязные стены бараков, грязные койки, без матрасов, без простыней и подушек. Больные грязные, подчас лежат между кроватями, что-то готовят тут же на углях. Тут и дети. В общем, если бы это увидел зав. облздравотделом, то не ручаюсь за его сердце…  Работа, работа и ещё раз работа. По мере возможности выделенных средств, медикаментов и сил.
Двое врачей остаются в Монго, а мы на третий день рано утром отправляемся в Ати, в 153 км. от Монго. Дорога хорошая, на пути опять мелькают верблюды, газели, страусы, цесарки.

Глава 2
 А вот и наш Ати. Африканский городок, центр  префектуры Бата, с сетью диспансеров, удаленных на несколько десятков километров от Ати. Вокруг зеленые деревья, посажены сады. Дома сделаны из глины с соломой. Нас встретил префект, мужчина в годах, африканец, пригласил пройти в здание. Помещение с изобилием национальных украшений, низкими креслами, портретом президента Франсуа Томбалбая на стене. Угостили нас пивом, виски со льдом, содовой водой. Любезно поговорили (узнали что он страдает сахарным диабетом и амебной дизентерией). Тут же предложили познакомиться с доктором, возглавляющим Гранд-Эндеми, французом Льевром. Молодой, лет 35 мужчина, сухощавый, нервный. Работал в Алжире, Канембу. Здесь уже третий год. Ездит по префектурам, делает профилактические прививки населению, исполняет обязанности мед-сен-шефа (главного врача). Ввиду отсутствия врачей, консультирует сам всех больных. Оперировал несколько больных, последняя операция – кесарево сечение. Женщина умерла на пятый день после операции. Причина смерти не установлена. Ситуацию с другими оперированными больными никто не знает. Он живет с женой, которая является анестезиологом. Раньше работала в какой-то клинике, тоже сухощавая француженка высокого роста. Довольно приветлива, склонна к разговору с нами. Но больше говорил представитель посольства по фамилии Заика. А мы ограничивались вопросами на французском и слушали непонятный нам поток французских слов, но понимающе кивали головами, улыбались, если это было надо, но больше деловито курили. Ссылались на недостаточность знаний французского языка, но француз уверял нас, что постепенно все изменится к лучшему. Он привел пример, что один немецкий врач приехал в Чад, не зная абсолютно языка, и через два года уехал, свободно болтая на французском.  Мы несколько успокоились.
На другой день мы знакомились с больницей, представленной несколькими корпусами: терапия, хирургия, ухо-горло-нос, гинекология с акушерством, приемное отделение, канцелярия и кабинет главного врача. Отдельно расположены туберкулезное отделение , корпус аптечного склада, корпус электростанции, дающей электричество в рентгеновский кабинет и свет в операционную. Окна отделений со вставленными стеклами. Терапевтическое отделение - снаружи приятное здание. Окна со ставнями. Внутри несколько палат, грязных до неузнаваемости, стены вымазаны нечистотами, грязными пальцами. Кровати, если их можно так назвать, без матрасов, подушек. Больные все грязные, в лохмотьях, лежат на плетюшках-циновках, на полу. Миллиарды мух на людях, на полу, стенах и скарбе, который лежит тут же, с больными, источающими зловоние. Здесь же больные готовят себе еду: варят рис, сорго на углях; едят, пьют. Следующий корпус напоминает первый. Хирургия, роддом - это ведущие звенья по асептике и чистоте. Однако выглядят очень убого. Всё тоже, плюс паутина, спускающаяся с потолка, стен. Операционная: дверь расклеена плакатами, грязными записками. Внутри беспорядок: пустые коробки, грязные шкафы и операционный стол, на котором производятся все операции и перевязки. Дезрастворы заключены в две большие бутыли с потрескавшимися резиновыми пробками. Система для введения растворов внутривенно заряжена неизвестно когда, с паутиной, наполовину использована, но брошена неизвестно для каких целей. На столе - клеенка, старая, грязная. На стенах плакаты, изображающие некоторые разделы хирургии. Над столом электрическая лампа малого объема, излучающая тусклый свет из-за непробиваемой вековой грязи на ней. Другая лампа бокового  освещения, стоит в углу комнаты, загроможденная всевозможным хламом и грязным бельем. Боковой отсек, моечная комната - в том же состоянии. В стене окно, ведущее в автоклавную комнату. Автоклавная вся черная от копоти. Автоклав работает на петроле (бензин), который доставляется из Камеруна или Франции. В кабинете с рентгенологическим аппаратом больные в послеоперационном периоде. Переломы конечностей с грязными бинтами, гипсами, неправильно сросшимися и несросшимися переломами. Процедурный кабинет также грязный. Везде  грязь!
Аптечный склад - все то же. Хорошо, что нами были выписаны так нужные здесь антибиотики, сульфаниламидные препараты и противолепрозные средства, а также сердечные и витамины. Это надежды на первое время.
 Имеется ещё корпус – «центр здоровья» (социальная служба). Вполне приличный социальный центр, где работают наши знакомые французы, обучают местное население правилам личной гигиены и т.д. Вполне приличное новое здание, внутри с системой террас. На персонале чистая одежда. Кабинет мед-сен-шефа (главного врача) со столом, шкафом с медикаментами, плакатами. Вполне официально входим по одному. Льевр познакомил нас со всем персоналом больницы.
           Масса забот.
Первое: ознакомление с кредитом - хозяйственным, лечебным.
Второе: наведение порядка, чистоты в больнице, дисциплины.
Третье: пищеблок, организация питания больных.
Четвертое: введение формы для обслуживающего персонала. Необходимо запретить работать без формы.
Пятое: организация прачечной для стирки белья больных и персонала.
Шестое: диспансеризация населения.
А также масса других неотложных дел. О хирургии не может быть и речи до тех пор, пока не буду уверен в чистоте, стерильности материалов, готовности оперблока, наличии необходимого инструментария. Нужно выписать все необходимое из Форт-Лами в рамках кредита, отпущенного нам на осуществление медицинской деятельности.
          Вечером мы вновь у доктора Льевра в гостях. Они очень любезны, как все французы. (или мне так кажется?). Угощают ужином из семи блюд: и сладкие, и мясные блюда, и вино, виски, воды со льдом. Видимо много платит им французское правительство! Но не в этом дело…
Вечер прохладный, приятный. Мы развалились в удобных креслах, дышим свежим воздухом, отдыхаем от духоты и зноя дня, злых, неприятных забот. Как приятно беседовать на отвлеченные темы... Эти минуты как-то успокаивают, мобилизуют силы на борьбу с грязью, отсталостью, страданиями, недугом населения. Так хочется оказать максимальную помощь страдающим.
Дом Льевра средних размеров - вилла, огражденная забором. Одноэтажное здание с четырьмя входными дверями, террасой. Имеет большой двор с деревьями, цветами, имеет спальные комнаты, холл, кухню, туалет, ванную комнату. Все со вкусом обставлено: мебель, ковры, сувениры здешних мест: копья, бивни слонов и т.д.
Льевр имеет двух подсобных рабочих (рабочий - Бой). Они осуждены за убийство и, вместо отбывания наказания в тюрьме, работают здесь по хозяйству. Доктор имеет пять служебных автомобилей, свое отдельное здание Гранд-Эндеми (амбулаторию) с бухгалтером, секретарем и большим запасом медикаментов для профилактических прививок и лечебных целей. Сам он работает от другой системы здравоохранения, и направлен сюда для вакцинации населения от тропических болезней и не имеет никакого отношения к лечению больных в госпитале.
Ночь проведем в вилле моего коллеги врача. Моя вилла – новое здание с тремя входными дверями, кухней, душевой, туалетом, открытой верандой, но я не живу в ней до приезда жены. Ночую у него в гостевой комнате. Его вилла значительно больше, с обширной террасой. Окна закрыты ставнями, большой сад. Две комнаты, кухня, большой салон для посещений, холодильник французской работы, который работает на бензине, и масса всевозможных, оставленных уехавшим врачом, медикаментов.
Вечером сидим на террасе, слушаем музыку из купленного мной в Форт-Лами транзистора «Грюндик» и с большой радостью и волнением слушаем передачи на родном русском языке из Москвы. Следим за погодой, событиями. Да, Ярославль в апреле этого года увидит большой хоккей - горжусь я своим городом! Но неприятности тоже есть: заканчиваются консервы, купленные нами в дорогу. Съедены хлеб и колбаса, купленные у частника-булочника, которые перед употреблением мы обрабатывали предварительно на газу в плите; съедены помидоры, которые мы купили на рынке в Ати. Предварительно помидоры замачивали в крутом растворе марганца, затем обрезали все трещины. И вот, на вечер остался один паштет и чай. И все. Ну, ничего, завтра встречаем жен и все пойдет на лад, своим чередом! Будет первое и второе. Кстати, здесь очень дешевое мясо.
Есть еще беда – это масса всевозможных насекомых тварей, которые облепляют нас как в помещении, так и на террасах, когда включено ламповое освещение в вечернее время. Огромные тараканы и маленькие насекомые, лезут и скорпионы. Иногда даже жутко, когда что-то появляется или заползает на террасу, а иногда и под майку и трусы.
Ночь - приятное, время суток, в течение которого должна восстановиться трудоспособность и сила каждой мышцы. Но, увы, нет покоя и здесь. Заснуть мешают мошки, тараканы, ночные бабочки. Спим при открытых дверях, зная что это не опасно, так как территория охраняется гардами (всё теми же заключенными убийцами). Наш гард - мужчина африканец высокого роста, мускулистый, средних лет, зовут Иса. Наблюдающий взгляд – страшный. Исполнительный. Ночует рядом с виллой.
Душно, пот течет буквальным образом, постель горячая. Через час становится мокрой,  хоть выжимай от пота. Засыпаем с трудом, просыпаясь несколько раз за короткую ночь. Во сне один их нас кричит, другой вскакивает и выходит на веранду  освежиться. Не хватает воздуха. К утру все затихает.
 Встаем с рассветом. Утро - благоприятное время суток. Прохладно. Просыпаются люди, щебечут пернатые, передавая друг другу приветы. На восходе солнца, приятно вдохнуть свежий воздух, сделать утреннюю зарядку, послушать новости СССР (или западную музыку), принять душ, легкий завтрак, так как тяжелого нет. Одеваемся в шорты, рубашку, прыгаем в «ландровер» и мчимся на работу.

Глава 3
 26 марта 1967 г.
Обход больных, перевязки, исследования. Много женщин с гонореей, с фибромиомами матки. Считаю, что больным с переломами пока будем оказывать только консервативное лечение, закрытые репозиции. Оперировать не буду в связи с отсутствием приготовленной стерильной операционной и инструментария. Нуждающихся в первое время буду посылать в Форт-Лами. Записываю назначения в истории болезни. Здесь это обычный лист бумаги, с температурной кривой и местом для назначений. Даю необходимые поручения фельдшеру.
 С 12 до 17 часов - перерыв в работе в связи с невыносимой жарой. Порядок не нарушаю. Второй обход провожу после 17 часов. Затем на машине знакомимся с городом и окружающей территорией. По возвращении вновь заезжаем в больницу.  Поступил пострадавший, который получил побои и два ножевых ранения левого бедра. Оказываю помощь с введением противостолбнячной сыворотки, ушиваю раны. Все будет хорошо.
 Едем домой. Наш гард Иса подает визитную карточку: преподаватель колледжа, англичанин – представитель корпуса мира США с центром в Дакаре (Синегал), приглашает на обед. Устали, решили не ходить. Поиграем в шахматы. Но это же корпус мира США!!! Мы сегодня уже были приглашены к доктору Льевру, но решили навестить его завтра, уже с женами, которых надо встречать утром в 10:30 из Форт-Лами. Легкий ужин: банка паштета, чай со сгущенным молоком, один помидор оставшийся от обеда, хлеб, тщательно прожаренный над огнем. Вновь предстоит сон с ночными мучениями и утренним блаженством.
  Новый день готовил нам новые неприятности. После обхода в госпитале мы поехали встречать своих жен, которые должны были прилететь до полудня. Наш ландровер, словно зная наши чувства, радостно несется на аэродром. Вот-вот должн появиться долгожданный самолет! Но его нет… Жара нарастает, +42 градуса, не менее. Солнце, зной, и мы на аэродроме без малейшего присутствия тени. «Давай, съездим, попьем воды?» - говорю я. «Жить без воды не могу» - говорит Гардиевский Володя. Хорошо, что здесь всего три километра до Ати, и через несколько минут мы уже подъезжаем к дому, где в петрольном холодильнике есть вода и лед. Как приятно холодное питье в жару!!!!
Опять на аэродром и опять нет самолета.
 Все, возвращаемся! Значит сегодня не прилетят. Когда же? Префекта нет, где справиться? Телеграф не работает. К доктору Льевру? Он должен знать. Действительно, он сказал нам, что самолет прилетит через неделю, не раньше. Какой ужас! Мысли сразу о приготовлении пищи. Где брать продукты? На рынке? И обязательно первое блюдо! Как жить без жён?
 Возвращаемся домой, пытаемся шутить, поддерживая друг друга.
Вечер проводим за чтением материалов, играем в шахматы, разговариваем о работе, о доме, семье, вспоминаем, что было в школьные и студенческие годы. Выбираем из словарей нужные в обращении французские слова. Конец дня. Завтра, во что бы то ни стало, необходимо уточнить о прибытии женщин, принять прибывшие из Форт-Лами выписанные нами медикаменты, отправить намеченных больных в столичный госпиталь.  Это двое детей и один взрослый с неправильно леченными переломами конечностей. Жаль, что здесь пока нет условий и возможности оперативного лечения таких больных.

30 марта 1967 г.
   Этот день был праздником! Как обычно, в 10:30 заскочили с работы домой, выпить по стаканчику холодной воды. Надумали телеграфировать в Форт-Лами с просьбой сообщить о причине задержки женщин. Составили телеграмму. Сели в машину и в эти минуты начался наш праздник. С шумом, в клубах пыли, подъехала «Волга», сделала два поворота и застыла у подъезда. В ней сидели наши женщины, представитель посольства - Волков Геннадий Михайлович и Морис (шофер посольства). Мы не успели даже посмотреть друг на друга. Нас сдуло с ландровера и мы бросились к грязной, но такой дорогой для нас «Волге». Приветствие через окно, так как двери машины упорно не хотели открываться. Женщины уставшие, растрепанные, пыльные. Сначала упорно стеснялись вылезать из машины, ссылаясь на плохой вид. Но потом, через несколько секунд, наши доказательства и уговоры, сделали свое дело. Жены были препровождены в жилище Гардиевского, привели себя в порядок, и тут же сказалась их хозяйская жилка. Через полчаса был готов суп, мясо, салат, появились бутылочка виски, содовой воды. Стол был накрыт и мы уже праздновали прибытие женской половины - наших дорогих помощников. Оказывается,  накануне встречи они не спали ночь: делали прически, румянились, прихорашивались. Но дорога в 540 километров проглотила эти старания. Именно поэтому они так стеснялись выходить из машины. Но как же мы были счастливы! Наконец-то все в сборе! И так, 30 марта 1967 года - начало нашей нормальной жизни и работы в Чаде, в городе Ати.
           Написал маленькое письмецо в посольство с просьбой сообщить о состоянии отправленных в столицу больных и возможности транспортировки следующих больных к врачу Морену, хирургу. Больные в течении 2 месяцев с переломами обоих нижних конечностей без рентгенконтроля. Здесь есть только флюорограф.  Явления срастания костей не выявляются. Другие - дети 10-11 лет с переломами костей верхних конечностей.
Распрощались с представителем посольства, который уехал рано утром обратно в столицу. Мы перебрались с женой Татьяной в наш новый дом. Навели порядок, расставили мебель, предоставленную нам префектом. Выгребли пыль, грязь, застелили чистые простыни, скатерти и получилось вполне комфортно. Окна с москитными сетками. В вечернем воздухе приятная прохлада. Душ освежающий, снимающий усталость, а ночь оказалась прохладной. И видел я сон под утро, как летел на туфлях с длинной горы по снегу, с расстёгнутой рубахой, впереди и сзади меня знакомые лица: Никитин Георгий – давний друг детства, врачи Шишкины из Гаврилов Яма и так далее. Ностальгия…
 Утром, после обхода и назначения лечения, получили багаж из Форт-Лами с медикаментами, часть раскрыли, распределили по отделениям и фельдшерским пунктам на территории префектуры. Теперь будем экономно использовать препараты. В полдень на обед были приглашены к французам. Везем им сувениры, открытки из Москвы, Одессы (Гардиевские - одесситы). Приглашаем с ответным визитом французов к нам. Чем будем угощать их - пока не известно.
 Затем вызвали в госпиталь. Были больные с травмами, мелкими ножевыми ранениями, укус скорпионом. Хорошо, что есть сыворотка. Ввожу, назначаю обезболивающие средства, холод к ноге, возвышенное положение. Спрашиваю: какое ощущение после укуса скорпиона? Отвечает: сильные боли, не проходящие длительное время, которые переходят в состояние абсолютного онемения ноги. Работать приходится без переводчика, но понимаем все, что нам нужно. Если не хватает слов - жестикулируем. Одним словом, мы уже нормально контактируем с окружающими и обслуживающим персоналом в госпитале. Днем играем в настольный теннис, который оставили французы. Хочу поставить турник и  тренироваться по утрам. Нет газовой плиты. Не на чем готовить еду.
2 апреля 1967 г.
С 7 до 10 утра на работе. Все обычные процедуры. Затем садимся на ландровер, который стал уже нашим неотъемлемым членом семьи, и он везет нас по городу Ати. Знакомлю Татьяну с городом. Магазины. Покупаем арабские продукты. Кругом здороваются дружески, разговаривают на арабском языке, находятся помощники, которые знают французский язык. Едем на аэродром. Показываю место, где с Гардиевским ждали жен. Посадочная полоса, взлетная дорожка, прямая, ровная, почти как асфальт. Здесь обучаю Татьяну самостоятельному вождению, что получается с первого раза.
Затем едем в госпиталь, показываю все хозяйство. Родильное отделение, хирургию, терапию. «Ничего, - говорит - с грязью можно справиться. Скоро получу разрешение президента и выйду на работу.»
  Продолжаем знакомиться с городом, едем на машине. Улочки узкие, песок. Знакомимся с жителями. Дома - мазанки, небольшие под соломенными крышами с невысокими ограждениями, грязные, теснящиеся друг к другу. У мазанок сидят африканцы. Они то ищут насекомых в головах друг у друга, то торгуют арахисом, то играют в карты, расстелив циновки (плетеные из соломы, тростника коврики) на песке, то просто разговаривают между собой или, молча, прижавшись к стене дома в тени, защищаясь от африканского солнца, дремлют. Приветствуют нас. Здороваются: «бонжур» со мной и, радостно, с улыбкой - «бонжур, мадам», обращаясь к Татьяне, даже закрадывается подчас какая-то ревность. И в госпитале с ней все здороваются «мадам», улыбаются и все тут, а на тебя, как будто, никакого внимания.
          Сегодня обедаем дома у Гардиевских: суп с курой, рис. Едем домой отдыхать. Сегодня день удач: добился и доставил бензиновую печь из дома субпрефекта, установил её. Разбираем доставленные ящики, с помощью гардов – хранителей. Их имена - Барки и Серту. Конечно, за услуги они получают от нас кадо (подарок) - несколько франков. Очень довольны и желают и впредь предоставлять нам свои услуги. Позже собираемся у Гардиевских, обсуждаем минувшие и будущие дни, как устроить прием Льевра с супругой, чем угощать, как уладить все дела: бытовые и вообще все мелочи. Разъезжаемся. Ужин дома: куриный бульон, салат из помидор с луком и перцем, чай с кексом, сухарями. Кстати, лук здесь вкусный, не горький (как наш Романовский), с арахисовым африканским маслом - вызывает доверие. Ложимся рано, около 22 часов, выключаем свет, слушаем последние известия и - спать. Завтра новый день, день новых впечатлений, неожиданностей и терзаний. Кстати, сегодня в беседе женщины вспомнили свою поездку на волге из Форт-лами в Ати. Было интересно и жалко их. Они очень устали. Сумки, которые лежали с провизией сзади, у заднего окошка, били их по головам. Их укачало: тошнота, рвота. В 2 голоса говорили, что больше никуда не поедут. Мне кажется, что отдохнув, они не откажутся от турне на озеро Фитри. Интересный животный мир, изобилие диких слонов, газелей, обезьян, дикая природа! По рассказам и фотографиям Льевра, это впечатляет. Но все это пока впереди.
10 апреля 1967 г.
 Никуда не ходили. Был на работе. Провел прием хирургических больных. Много перевязок. Проводил рентгеноскопию хирургический детей. Не видно не только патологии, но и суставов и костей. Жалко больных. Ездили с Таней на рынок. Выбрали ткань на покрывало, овощи для гостей. Попросили нашего гарда Барку научить нас местному диалекту. Заучивали с переводом на наш и французский язык. Учили до головных болей. Учебный процесс продолжался и вечером. Слушали музыку, болгарскую, т.к. Москву наш «Грюндик» почему то не брал.
 Татьяна постригла меня и я удивился хорошей работе. Сказал, что может работать даже парикмахером.
 Закончился день. Завтра предстоит операция. Боюсь за асептичность инструментов и шовных материалов. Если послеоперационный период пройдет гладко у такой операции как грыжесечение (чистая операция, т.е. без признаков воспаления), то можно подумать и о более сложных операциях. Запомнил адрес посольства Форт-Лами, телефоны.
11 апреля 1967 г.
Сегодня оперирую. Да, операция не сложная - паховомошоночная грыжа, но есть ряд вопросов:
1) Анестезия или наркоз? Для наркоза имеется только маска с эфиром. Можно местную анестезию, но новокаина нет, есть ксилокаин, а с ним я не знаком, он 4%.
2) Стерильность инструмента и материала
3) Послеоперационный период.
В 10 часов беру больного на стол. Предварительно пациента помыли в душе как следует. Приказал вымыть кровать, положить новый матрац и простыни. Накрыл стерильный стол, приготовил инструмент, привязал больного к столу. Наркоз Татьяна дает под мою команду. Больной вскакивает, не может дышать эфиром. На помощь зову фельдшер -  безрезультатно. Наркоз не получается. Буду делать под местной анестезией. Развожу дистелированной водой 4% ксилокаин до полупроцентного раствора, наблюдаю за больным. Анестезия эффективная! Через несколько минут операция закончена. Какой будет послеоперационный период, как поведет себя в ране шовный материал? Ввожу антибиотики внутримышечно, вокруг операционного разреза и каждый день антибиотики, в зависимости от течения.
Привозят второго больного – молодой парень. 3 дня нет мочи. Позывы и сильные боли при мочеиспускании. Рассматриваю уретру: конкременты (камни)! Забита вся уретра, камни на ощупь. Гнойные отделения при осмотре уретры, калькулёзный уретрит. Под обезболиванием эластичным катетером захожу в мочевой пузырь с трудом. Выходит застоявшаяся моча с большим количеством мутной ткани и мелких камней. Промываю многократно дезинфицирующими растворами. Длинным зажимом удаляю три камня из уретры больного. Назначаю антибиотики внутримышечно ежедневно, промываю мочевой пузырь, госпитализирую для лечения и, возможно, решения вопроса об удалении моевого пузыря.
Перевязки больных. Обнаруживаю у девочки с переломом бедра флюктуацию (наличие жидкости) в месте перелома. Высокая температура. Вскрываю. Гной без запаха – 1,2 литра(!). Перевязка, иммобилизация конечности. Надо ставить вопрос о транспортировке таких больных в столицу.
Есть ещё несколько подобных больных с переломами конечностей. Вечером вновь обход. Больной после грыжесечения. Отмечаю умеренный отёк в области операции. Температура 38. Замечаю, что все больные с температурой, независимо от лечения. Какая-то специфическая реакция. Буду об этом думать.
Глава 4
 На завтра назначаю генеральную уборку госпиталя, но это срывается, так как завтра праздник резанья баранов: фетдокупелемутон. Для местного населения это целое событие! Нарушать установленные правила не положено. Не в нашей это власти. Отложил уборку до послезавтра. Грязь лежала веками, один день подождёт.
 По рекомендации посольства составляем список необходимых инструментов и медикаментов, которые может выслать министерство здравоохранения СССР. Очень хорошо! Письмо составлено, завтра отправим и будем ждать с нетерпением. Пишем письма домой – нашим мамам, постоянно волнующимся за своих детей. И нашим, тоскующим по нам деткам: как они там, наши куклёнки, растут? Скоро 2 месяца как я не видел их, а кажется, прошла вечность. Я думаю, что Олежка мог бы приехать к нам, что условия для жизни терпимые, и он мог бы быть с нами. Но это ещё думы, до реализации которых ещё и палкой не докинешь.
 На завтра запланирован ужин с приглашением врачей Льевров. Как женщины справятся с этим? Они целый час шептались в углу, пока мы с Володей Гардиевским писали свои бумаги, составляли меню, а после сообщили нам что будет: два салата, грибной суп, кура жареная с картофелем, виски, водка столичная, красное вино, содовая вода со льдом, компот холодный с печеньем. Что ж, посмотрим завтра на что способны наши женщины…
.Утро. Свежайший воздух с запахом деревьев. Ничто не нарушает сон, а сон утром самый приятный. Вот начинает слышаться крик петухов наперебой в ненужный час. Как у нас в деревне, ни что не отличается. Вот заворковали голуби на крыше дома. Здесь они воркуют как-то по особенному, с надрывом. Вероятно, их слышно во всей округе.
Свет начинает проникать в комнату. Первые движения, подъем, зарядка, завтрак.
Семь часов, едем на работу. В госпитале почти нет больных(?!). Замечаем, что на рынке тоже ни души. Где же брать куриц, хлеб? Ведь мы принимаем гостей! Боже мой! Молчание… Магазины не работают. Ведь сегодня у них праздник - «Рамадан».
 Все местное население, в основном, мусульмане. Люди, изменились в облике. Все в нарядных обширных накидках. Приятная одежда разных цветов - от алых до голубых. Мужчины в шапочках. Женщины в косичках, торчащих в разные стороны. Все идут в храм, служба до 9:00 – 9:30.
 В госпитале остались два дежурных фельдшера. Остальные на отдыхе. Обход больных. Мальчик ожоговый дает температуру 39 градусов. Диарея второй день. Назначаю исследование стула, крови, мочи. Назначаю соответствующее лечение по схеме. Девочка со остеомелитом бедра ожила после вскрытия флегмоны, веселая, не лихорадит.
После обхода едем домой. Наказали везде, чтобы принесли кур. К трем часам кур принесли с трех мест. Пусть лежат, съедим. Положим в холодильник. Он пока работает. Хлеб. Знаю, где живет коммерсант, пекарь. Надо ехать к нему, последнее место. Садимся с Володей на ландровер и едем. Кулуары мазанок, похожих друг на друга, веер расходящихся переулков. Улочки заполнены гуляющими праздничными африканцами. У всех довольные лица, счастливые улыбки, видимо есть о чем поговорить между собой. Разговор везде идет бесконечно. Жестикулируем руками. Приветствуют нас, салютуют руками. Девушки многозначительно смотрят на нас, застенчиво улыбаются, показывают свои белые зубы, машут нам руками, дружно отвечают на наши приветствия. Женщины постарше что-то несут в коромыслах, оттесняются от нашей машины, прижимаются к стенам домов. Не смотрят. Молодежь, видимо, другого поколения.
 Находим дом пекаря, покупаем два хлеба, отложенные у него. Возвращаемся домой. По дороге масса гуляющего народа. Тут же и качели с качающейся молодежью, и велосипедисты, и т. д. Приближается встреча гостей. У хозяек все приготовлено. Голод. Вызвали в больницу, но я успел вернуться до прихода гостей.
И вот - гости! Открывается дверь, встречаем вечно улыбающегося француза и его супругу. Льевр окончил университет в Париже в 1963 году, два года работал на родине, затем в Чаде по большим эндемиям. Его жена – анестезиолог, помогает мужу и попутно участвует в работе родильного отделения.
Обед прошел спокойно, в разговорах о работе и о жизни. Все было очень вкусно! В 21 часов они ушли. Мы обсудили проведенный вечер, остались довольны. Конечно, мы чувствовали себя несколько стесненно: то не хватает вилки или ложки, то женщины встали за вторым блюдом (нет того, кто обслуживал бы стол). Вобщем, выкручивались как могли. Ну, вот и все. Прием закончен, отлегло от сердца, не висит на душе.
И снова на работу. Сделал перевязки, осмотрел больных, провел процедуры, не отходя от перевязочного стола с семи до одиннадцати часов дня. В 12 обед, отдых. Вечером - вызов в госпиталь. Поступила молодая женщина с ушибом головы о землю с трехметровой высоты. Осмотр. Признаков перелома костей черепа нет. Жалобы на головные боли, тошноту, головокружение. Давление 110/70, пульс 60 в минуту. Признаки сотрясения головного мозга. Назначаю все необходимое.
 Есть роженица с переношенной беременностью (10 месяцев) и отсутствием родовой деятельности. За ней наблюдаю, стимулирую и на следующий день все в той же мере. Отошли мутные воды. Сердцебиение слабое. Плохая стимуляция. Стимулирующие средства не приводят к нужному результату. Буду делать кесарево сечение. Вызываю госпожу Льевр - анестезиолога. Она согласна давать наркоз. Я готовлю лекарственные средства, инструменты. Приходит фельдшер и говорит, что женщину оперировать не даст. О, ужас! Причина в том, все больные, которым делали кесарево сечение до этого - умирали. Да, трудно придется в этом смысле получить доверие у местного населения. Тем не менее, я собрал фельдшеров и объяснил, что наша общая задача заключается в пропаганде медицинской помощи населению и умелому внедрению медицинских знаний в жизнь. Все были согласны и ушли, о чем-то переговариваясь между собой. Мысли о том, как будет рожать или мучиться эта женщина не покидает меня долгие часы, т.к. родственники забрали роженицу из больницы, так и не позволив ей помочь. Фельдшер сообщил мне, что роды будет принимать повитуха (женщина, не имеющая к медицине никакого отношения, но имеющяя большой опыт в проведении родов с соблюдением всех местных ритуалов). У повитух есть народные средства и заговоры, изгоняющие плод при любых ситуациях. Я ошеломлен тем, что мне не позволили оказать помощь бедной женщине.
Чтож, надо работать дальше. Больного после грыжесечения сегодня поднял на ноги. Отек мошонки держится, но не нарастает. Это обнадеживает.
 Сегодня отыскал средство, по своим свойствам напоминающее плазму человека – суптозан. Я очень обрадовался, так как есть ожоговый мальчик, которому это крайне необходимо,
После вечернего обхода, Татьяна сделала рекордный самостоятельный автопробег - 25 км! Она была в восторге машины! Совершенная противоположность предшествующим автопередвижениям. Иная реакция была. Чувство любви к машине пробудилось, когда сама ухватилась за руль и начала управлять этой послушной и исправной техникой.
Душно, хоть небо заволокло барашками облаков. Солнце горячее, в доме пол цементный, раскаленный. Ходить даже в тапках невозможно.
 Сегодня раздал ещё несколько привезенных с родины сувениров - фельдшерам, работникам госпиталя. Впереди вечерний обход. На завтра планирую подготавить несколько выздоровевших больных к выписке. Вечерние назначения сделаны.
 Вечер дома. Ветер страшный несет песок сквозь окна, стены. Пришлось закрывать все окна ставнями. Оставили только в спальной комнате, так как воздуха не хватает. Читаем художественную литературу и засыпаем. Свечи, которые мы привезли из Форт-Лами тают, как бумага, хоть мы и выдерживаем из в холодильнике. Все равно не годятся, за один час целая свечка тает и разваливается.
Следующий день готовит мне неприятный сюрприз. После обхода ко мне пришли полицейский и секретарь. Сообщают, что вчерашняя женщина, родила дома мертвого ребенка. Надо констатировать факт. Едем в мазанку. Смотрю - среди хижины на циновке в песке лежит женщина, окруженная толкующими родственниками. Укрыта покрывалом. Спрашиваю: «Где ребенок?» Показывают нормального крепкого ребенка, мертвого. Девочка с пуповиной и последом, завернута в тряпку. Роды произошли в 4 часа утра сегодня. Едем в полицию, рассказываю полковнику о непонимании населения важности медицинских мероприятий. И что, возможно, ребенок остался бы жив, если бы сделать операцию. И, просто везение, что мать осталась жива. Подписал все документы и, по просьбе начальника полиции, направил их в дирекцию Форт-Лами. Затем едем в префектуру. На наше счастье приехал сам перфект, который отсутствовал 15 дней. Был на конгрессе в Форт-Лами. У нас накопился ряд вопросов, которые можно решить только с ним: 1) Просьба – дать нам 8-10 человек для генеральной уборки госпиталя.
2) Об организации общего питания больных
3)Об обновлении электропроводки в госпитале.
4) Некоторые вопросы – домашние: газовая плита не работает, фильтр не работает, надо оградить дом, чтоб можно было что-то посадить на усадьбе.
Возвращаюсь домой. На 17 апреля назначена генеральная уборка больницы. Префект дает людей в помощь, а значит - мы справимся!
 Солнце в зените, но менее душно, чем вчера. Ветерок. Таня уже все приготовила к обеду. Кушаем. Хорош в жару салатик из помидоров с лучком, с чесночком, с арахисовым маслом. Остановится невозможно! Хуже идет суп, второе. Вода со льдом. Все! Надо бы лечь отдыхнуть, но как представишь себе горячую кровать с ручьями пота по всему телу – все желание отпадает. Лучше что-нибудь почитать. Напишу письмо мамусе, и всем родным. Скоро дипломатическая почта и письма не залежатся.
Глава 5
Вспомнилось несколько впечатляющих сюжетов, увиденных во время нашего пребывания в Форт-Лами.
Мы посетили нескольких фельдшеских пунктов вокруг столицы. Это типовые небольшие учреждения. Здесь работют фельдшеры без стационарной базы для оказания населению первичной помощи. Были фельдшера, которые принимали и лечили больных без обследования: ставили диагноз, не измеряя ни давление, ни пульс, не проводя никаких лабораторных исследований. Например, фельдшер устанавливал диагноз: ревматизм, туберкулез, назначал серьезную терапию - уколы, таблетки. Тут же получал деньги за лечение. Вокруг таких диспансеров ютятся мазанки с африканскими семьями, с массой подростков и детей.
Наше внимание привлек колодец, служащий единственным источником воды в данной местности. Это когда-то вырытый колодец без сруба, с постоянно с обваливающимися стенками. Люди, приходящие за водой, вешают свои собственные ведра из шкур газелей и на своей же веревке через приспособление опускают это ведро на 15 метровую глубину. Зачерпывают воду, грязную мутную, с насекомыми, но без запаха и используют для приготовления пищи или питья. Не соблюдаются никакие санитарные нормы и правила.
В некоторых точках есть артезианские колонки. Это уже цивилизация! Но в большинстве случаев – колодцы, аналогичные описанному.
15 часов 20 апреля 1967 г.
          Пришел посыльный из госпиталя с запиской: прибыла партия пострадавших с массой ран – несчастный случай на авто. Сажусь на машину с посыльным и в госпиталь. От самых ворот толпа людей. Машины, полицейские, все о чем-то говорят, рассуждают. Въезжаем на территорию. Еле проталкиваюсь к хирургическому отделению. Смотрю: лежат пострадавшие прямо на песке. У крыльца трое. Быстро осматриваю. Дыхание есть, пульс прощупывается. Что-то бормочут - в сознании! Оборванная одежда, забрызганная кровью. Где ещё? Показывают на коридор. Тоже толпа народа. Выгоняю всех. Вижу европейца на носилках и африканца на полу. Обращаю внимание на бледность молодого европейца, запачканного запекшейся кровью. Пульс прощупывается. Спрашиваю - отвечает. Жалобы на сильные боли в нижних конечностях. Измеряю давление – 90/60. Осторожно беру на операционный стол. Все осторожно - раздеваю, делаю морфий с атропином (обезболивающее), приготавливаю шины. Хруст в верхних отделах бедра. Так и есть - перелом бедра верхней трети. Ощущаю многоскольчатый перелом правой голени верхней трети. И перелом лодыжек. Шинирую. Ввожу противостолбнячную сыворотку Внутривенно ставлю кровезаменители. Оставляю дежурить фельдшера. Распоряжаюсь насчет назначений. Другие. Один с сотрясением головного мозга. Визуально при осмотре перелома свода и основания черепа не определяется. Назначаю необходимые лекарства. Третий: перелом ребер без повреждения легочной ткани. Прочие - с легким испугом. Всех распределяем на полу в отделении между койками на циновках, так как все занято. Назначены необходимые мероприятия. А мысль одна: что дальше. Перелом бедра какой? Поперечный, оскольчатый?…Но точно без повреждения кровеносных и нервных стволов. Рентгенография отсутствует. все равно необходимо отправлять больного в столицу. Рентгенография необходима перед любым оперативным вмешательством.
Вечером прихожу в госпиталь, приношу европейцу холодной воды с сиропом, конфеты. Назначаю раствор 5% глюкозы, суптозан. Больной успокоился, вступает в контакт. Болей в конечности практически не ощущает, спокоен, мочился, благодарит за холодную воду, спрашивает о дальнейшей судьбе. Спрашиваю шофера о происшествии. Оказывается, ехали из Аршамбо в Форт-Лами. Француз - коммерсант по артезианским скважинам и системам водоснабжения. На большой скорости на повороте отказали тормоза. Машина врезается в деревья. Шофер почти не пострадал, остальные были доставлены спустя 7 часов с момента несчастного случая. Весь этот период времени пострадавшие были без помощи. В связи с этим происшествием в госпиталь прибыли и префект, и супрефект, и полицейские, и весь секретариат.
 Вскоре привезли еще одного пострадавшего с сотрясением головного мозга: человек упал головой вниз с кузова машины. Госпитализирован. Ушиб сильный, но без костных повреждений. Оставляю двух дежурных фельдшеров. Конечно с внесением данных об оплате. Делаю назначения. В случае ухудшения состояния пациентов требую вызывать меня немедленно.
Приезжаю домой. На столе груда румяных пирогов, чай, жареная картошка, и холодная вода в бутылке со льдом. Ох, как вкусны пироги с чаем! Ветер сильный, завывает где-то на чердаке. Невольно вспоминаю февральские морозные ветры у нас на ярославщине, особенно когда сидишь в деревне в Гаврилов Яму с пирогами, только что вынутыми бабушкой Дуней из печки. Сладки пироги, сладки и воспоминания! Какая же умница моя Танюша! Испекла на африканском континенте настоящие русские пироги!