Наследие А. Вельского 49

    Девушка вышла, я нажал кнопку. Дверь медленно, с неприятным чмокающим звуком  закрылась. Лязгнули засовы, и стало совсем тихо. Я скинул пальто, взглянул на часы, до контрольного времени было еще сорок семь минут. В комнате отдыха, в кресле сидела Верочка. Насколько я понял, с момента нашего незаконного вторжения сюда, она даже не пошевелилась, если не считать движением ее монотонное покачивание вперед-назад. Я окликнул ее:
- Верочка…
    Она очнулась, открыла глаза, взглянула в мою сторону и спросила:
- Она ушла?
- Да, Верочка. Она ушла и мы здесь вдвоем и у нас еще целых двадцать четыре часа.
- А потом?
- А потом уже ничего не будет. Хочешь кофе?
- Да, хочу. Крепкий и горячий.
- Сейчас я приготовлю. Надо же обживать все это, - я оглядел помещение, - уж, коль все так получилось…
- А за кофе, ты мне расскажешь то, что я не знаю. Расскажешь так, что бы я поняла и перестала  бояться.
- Да, конечно, а ты пока скинь пальто, здесь жарко…  Кстати, там, за шторкой, есть ванна, хочешь искупаться?
- Не знаю, может быть, чуть позднее.
   
    Я занялся приготовлением кофе, а потом решил, что только кофе, будет мало, и добавил к столу несколько бутербродов. Пока я занимался едой, Верочка немного пришла в себя и решила переодеться в домашнее. Это было так странно – видеть ее веселенький домашний халат среди оборудования, на фоне стен, покрытых казенной, невзрачной краской…
- Верочка, где лучше накрыть, здесь, или в большом зале?
- Мне все равно, где хочешь, - услышал я ответ Верочки. Ее состояние было по-прежнему тусклым, тогда как мое, почему-то начало улучшаться. Странное такое ощущение…

* * *
   
    Тем временем пришло время подачи контрольного сигнала. Я нажал нужные кнопки и вернулся за импровизированный стол.
- Верочка, я обнаружил у этих вояк спирт, настоящий медицинский, может быть нам стоит, - предложил я.
- Сначала я хочу услышать твой рассказ, - напомнила женщина.
- Хорошо, - я закурил сигарету и тут же услышал, как включилась принудительная вентиляция. Дым от сигареты не успевал расползтись по комнате, его тут же уносило куда вверх, -  Помнишь, некоторое время назад, мы разговаривали с тобой о Вельском, и кто-то из нас заговорил о том, что его тексты, странным образом воздействуют на нас?
- Да, помню, - кивнула Верочка.
- Только тогда, мы рассматривали это, скорее, как фантастическую гипотезу, но оказалось, что мы правы. Действительно, литературные произведения А. Вельского производят необратимые изменения в организме человека…
- И все это с нами из-за него? – грустно спросила Верочка.

    Я понял смысл ее вопроса, и потряс головой:
- Нет, не все. То, что произошло и происходит сейчас между нами, принадлежит нам. Мы – причина и следствие тех чувств, которые мы испытываем. Наша любовь – именно наша. А вот агрессия, ярость, которые, я в последнее время испытываю – это из-за него…
- Агрессия, - вопросительно повторила Верочка и посмотрела на меня.
- Наверное, я не так сказал. Наверное, изначально, все эти чувства жили во мне, но произведения Вельского сработали как детонатор. Активировали их. Разбудили… Не знаю как точнее выразиться.
- Только плохие?
- Похоже на то, - ответил я и пожал плечами, - не знаю точно, но получается так, что наружу выходит именно плохое.
   
    Верочка беспомощно смотрела на меня, и мне было не по себе от ее взгляда. Слишком уж мало времени прошло от момента нашего полного, можно сказать, всеобъемлющего счастья до вот этой комнаты и до осознания того, что жить нам осталось совсем немного.
    
- Я никогда не думала, что мной так легко можно управлять, буквально как куклой. Не руками, не ногами, а именно тем, что живет у меня внутри. Я всегда думала, что мой внутренний мир принадлежит только мне. А оказывается…, - Верочка заплакала.
- Солнышко мое, - я пересел ближе к ней и обнял за плечи.
- Олег, но ведь это не правильно. Так не должно было быть. В чем наша вина, за что нам это все?
- Не знаю, - честно признался я, - не знаю, может быть, оказались мы с тобой не в том месте, и не в то время…

    Конечно, это было слабое утешение, а если подумать, то и не утешение вовсе. Так, отговорка.
- …хотя, если в другом месте, и в другое время, то мы могли бы и не встретиться.
- Ты любишь меня? - Верочка отстранилась от меня, ей было необходимо смотреть мне в глаза.
- Да, люблю, - коротко ответил я.
- Вот такой, какая я есть, точнее, какой я стала?
- Да, и такой, какой я первый раз встретил, и такой, какая ты есть сейчас.
- И между нами нет зла, между нами нет той агрессии, о которой ты говорил?
- Нет, между нами нет ничего такого.
- Что же, выходит, что на нас Вельский промахнулся?

    Я задумался, мне потребовалось, словно погрузиться в себя, в собственные глубины, и оттуда из глубины посмотреть на самого себя. И только после этого, осторожно предложить свой ответ:
- Не знаю, не уверен. Я стал другим. Во мне теперь словно не один Подольский живет, и даже не два, а намного больше. Некоторые из них – похожи на прежнего, но большинство – другие. И если говорить честно, они мне не нравиться…
- А во мне словно уже никого нет, - пожаловалась Верочка, - я словно выгорела вся. Ни боли, ни радости, только пустота. Я даже к тебе стала относиться как-то иначе… Прости…

    Теперь пришло мое время смотреть на Верочку пристально и вопросительно. А потом, через силу, выдавливать из себя вопрос:
- Ты больше не любишь меня?
- Люблю, - быстро ответила Верочка, - люблю, но раньше, я словно на крыльях летала, чувствовала себя помолодевшей, практически, девочкой. А теперь, мне тяжело это, любовь для меня словно груз…
- Но…
- Нет-нет, я рада ей и такой, только вот силы мои, истекают слишком уж быстро… Понимаешь…
- Да, наверное, точнее, да, понимаю.
- Я словно старею быстрее, чем положено по природе. Ты испытываешь это?
    И вновь я прислушивался к себе и медлил с ответом, а отвечал осторожно, словно шел по минному полю.
- Нет, я не так ощущаю происходящее со мной. Со мной даже наоборот, я бодр, я хочу действовать, хочу жить…
- А я нет. Ничего не хочу… Мне словно не нужно то время, которое у меня осталось…
- Солнышко, давай я тебе постелю, ты ляжешь, а я посижу рядом с тобой.
- Хорошо, - кивнула Верочка.
- Я сейчас…

    Были в бункере и спальные места, правда, насколько я мог судить по их виду, раньше ими никогда не пользовались, поэтому мне потребовалось некоторое время на то, чтобы разобраться с механизмом. Когда же это удалось, то передо мной оказалась вполне сносная полуторная кровать. Были там и свежее постельное белье, правда, с казенными, смазанными метками, но если их перевернуть, то получалось вполне сносное место для сна. Верочка тем временем задремала прямо в кресле. Будить ее не хотелось, поэтому я аккуратно поднял ее и перенес на кровать. Толи я был так аккуратен, толи так все произошедшее подействовало на нее, но она даже нисколько не забеспокоилась во сне. Я укрыл ее одеялом и отправился выполнение очередной контрольной проверки…

* * *
   
    Теперь мне нечего было делать. Я ходил по большой комнате, курил, заглядывал и смотрел на спящую Верочку. Чтобы хоть немного занять себя, я приготовил себе кофе, а потом, от нечего делать, осматривал помещение. Просто ходил, открывал все то, что могло открыться, заглядывал, иногда рассматривал содержимое, как оказалось многочисленных шкафчиков, иногда оставлял все без внимания, некоторое время размышлял около металлического ящика, на котором стояла печать и пломба. А потом просто сдернул эти меры предохранения и контроля, но снова наткнулся на стопку бумаг. Их содержимое меня не заинтересовало, поэтому я захлопнул шкаф и вернулся в комнату, где спала Верочка, и устроился около кровати.
   
    Верочка проснулась после моей очередной отлучки в машинный зал. Когда я уходил, она еще крепко спала, а вернулся, увидел, что она приподнялась на постели и с любопытством смотрит на меня. Да, именно с любопытством, в ее глаза даже вернулись искорки…
- Ты чего поднялась, спи…
- Олег, ты знаешь, я думала во сне.
- Думала во сне?
- Да, так получилось, но это не главное, заторопилась она, - главное, что у нас осталось совсем мало времени. Скоро нас не станет…
- Увы, - подтвердил я, - и мне…
- Молчи, - остановила она меня, - молчи и слушай. Я только сейчас это поняла. Я не хочу ничего знать. Почему, мы здесь оказались, кто виноват… по большому счету, это не важно, потому что уже этого не изменить. Так случилось. Плохо это, или хорошо, но в данный момент – меня это не интересует… Понимаешь?
- Не совсем, - признался я.
- Олег, это очень просто. Я поняла, что все случившееся следует рассматривать как данность. Ну, как часть окружающей среды, часть природы…
- И, если мы будем рассматривать это именно так, то…
- То нам ничего не остается, как заняться самими собой…

    К этому моменту Верочка уже успела выпорхнуть из-под одеяла и легко перемещалась по всему бункеру.
-  …ты говорил, что есть спирт.
- Да.
- Наливай. Я хочу безобразничать, я хочу быть пьяной и заниматься любовью. Столько, насколько хватит моих сил, и может быть еще немного…
   
    Она приняла такое решение, и я был рад этому. Более того, оно было правильным, а может быть, и единственно верным. Первый раз мы занялись любовью наспех, как умирающий от жажды, припадает к воде. А потом, после короткой передышки еще раз. Уж не знаю, пошли бы мы на третий раз, но я взглянул на часы и увидел, что подходит контрольное время. Пока я ходил и совершал процедуру, Верочка убежала в ванную комнату, и именно оттуда я услышал следующее ее требование:
- Олег, я ужасно хочу есть. Жаль, что мы прихватили с собой только пару бутербродов и кофе.
- Тут должно быть НЗ, - отозвался я, возвращаясь в комнату отдыха.

    Верочка принимала душ, но делала это практически у меня на виду. Мылилась и поглядывала на меня. Я сделал несколько пару шагов в ее направлении, но она погрозила мне и чуть задернула занавеску, теперь я мог любоваться только ее смутной тенью.
- Смотри на меня, если хочешь, но занимайся едой – я ужасно хочу есть.
- Хорошо, - отозвался я и направился к шкафчику, где, если я правильно помнил доклад Кулагина, находились продукты из неприкосновенного запаса.
   
    НЗ было на месте, а кроме спирта, на нижних полочках обнаружилась замечательная закуска. Был даже шоколад, хотя я больше обрадовался белому хлебу, немного суховатому из-за влагостойкой упаковки, но вполне пригодному к употреблению. Были еще консервы, сухофрукты, сахар… Что и говорить, наше МО действительно заботилось о своих подопечных. Продукты были извлечены на свет, расставлены на столе, которому я постарался придать вид, если не торжественного, то по крайней мере праздничного.

    Верочка наблюдала за моими действиями лежа на кровати. Я оглядывался, делал полшага в ее направлении, она поворачивалась на спину, улыбалась, но стоило мне сделать хотя бы еще шаг, она тут же поднимала пальчик и грозила мне. Игра продолжалась, и мне нравилось участвовать в этой игре.
- Прошу к столу, - пригласил я Верочку, когда все было готово.

    Она завернулась в свежую простыню и устроилась в кресле. Я устроился в кресле напротив.
    Верочка подняла рюмку и вопросительно посмотрела на меня:
- Это спирт?
- Чистый, медицинский. Может быть, тебе его разбавить водой, - предложил я, - или можно будет запить потом, я сейчас принесу…
- Не надо, - остановила меня Верочка, - надо же хоть раз в жизни попробовать настоящий, не разведенный медицинский спирт.

    Рюмка спирта произвела на Верочку ошарашивающее действие. Она на мгновение задохнулась, схватила чашку с недопитым кофе и залпом выпила ее. Потом закашлялась, из глаз потекли слезы. Я принес ей воды, та залпом выпила и его, а после этого расхохоталась, откинувшись на спинку кресла.
- Безумный напиток, как это можно пить в больших количествах, - но это был не вопрос, это было просто восклицание.
- Ты в порядке? – поинтересовался я, удивленно рассматривая женщину.
- В порядке, я – в полном порядке, - полу пропела, полу прокричала Верочка и потянулась в кресле.
 
    От резкого и размашистого движения простыня соскользнула, и мы замерли. Только я, глядя на обнаженную грудь Верочки, а она, глядя мне в лицо. Я невольно сглотнул, и словно вышел из оцепенения.
- Заморозила я тебя, - расхохоталась Верочка, - ой заморозила.

    А я вдруг засмущался и покраснел. Глупо это было наверное, сидим оба, в чем мать родила, а я краснею из-за того, что вижу грудь любимой женщины…
- Извини Верочка, я что-то растерялся, - пробормотал я очередную глупость, думал она опять рассмеется, но Верочка посерьезнела.
- Олег, пока мы не совсем пьяны и живы, расскажи мне о девочках.
- Но ты все знаешь. Когда тебя забрали в больницу, через некоторое время я вызвал их к себе. Мы даже выстроили определенный план действий, я отправился за машиной, и там, около гаража, встретил Вельскую.
- Ты этого не рассказывал.
- Разве?! Извини, я привез ее к нам домой, познакомил с девочками. Они даже понравились друг другу. Потом Вельская отправила их домой за рукописями отца, а мне объяснила ситуацию. Сказала, что может спасти девочек. Я согласился. Раздумывать было некогда, а кроме того, я посчитал, что и ты поступила бы так же, - я сделал паузу, давая возможность Верочки подтвердить или опровергнуть ход моих мыслей.
- Все правильно, - кивнула Верочка.
- Вот мы и сговорились с Вельской, она вытаскивает Анастасию и Александру, а я помогаю ей. Все остальное – результат этого договора.
- Я поняла, - кивнула Верочка, - но расскажи, как они…
- Я болван, конечно…
   
    Как мало мы не выпили, но напиток был слишком крепким, язык мой некоторое время подчинялся мне весьма условно. Поэтому, прежде чем продолжить рассказ более подробно, мы закусили…
    
- …наши девочки оказались другими. Не такие как мы. Их изменения происходило иначе, Марина объясняла мне, но я не очень-то запомнил. Главное, что они изменялись без агрессивности. Анастасия оказалась способной к лечению, а Александра вдруг стала предвидеть. Именно она и помогла найти тебя. Но их надо было вывезти из города. Правда, предварительно, Марина произвела их корректировку или, как она говорила, инициацию. А потом мы собрались на кухне, пили чай, разговаривали, совсем недолго, потому что надо было спешить. Я отдал Анастасии нашу фотографию, где мы вчетвером на даче. Нам всем было грустно, девчонки очень хотели остаться, но я убедил их твоим имение…
- Ты сделал все правильно, - кивнула Верочка, - жаль только, что не удалось посмотреть на них в последний раз. Хоть одним глазком…
- Знаешь, Анастасия сказала то же самое, слово в слово.
- Мы часто, говорили одно и тоже, по одному и тому же поводу. Мы ведь мама и дочь.
- А потом мы поехали на вокзал, я проводил их, посадил в поезд…
- Кто с ними ехал в купе, не обратил внимания?
- Они ехали одни – Вельская купила все купе, так сказать, во избежание всяческих недоразумений.
- Олег, а деньги, - встрепенулась Верочка.
- Конечно, солнышко мое, денег я дал достаточно. Вельская сказала им, чтобы они не пользовались общественным транспортом, а прямо от вокзала брали такси и ехали по нужному адресу. А их звонок из Австралии означал то, что у них все в порядке, и что они добрались до места и устроились…
- Не увидела, зато хоть немного поговорила, бестолково, конечно, но услышала голос…

* * *
   
    Я взглянул на часы и отправился в машинный зал, - надо было сделать контрольное нажатие. Без меня, Верочка, всплакнула, и отправилась в ванную комнату умываться. Без нее за столом было пусто и грустно. Я закурил сигарету, прислушиваясь к тому, как опять включаются системы вентиляции. Подошла Верочка, какое-то время смотрела на сигарету, а потом махнула рукой, дотянулась до пачки и закурила сама – я удивленно взглянул на нее.
- Верочка, ты же не курила никогда?
- Ну и что, надо же попробовать.
- Но, это не самая полезная привычка, - пробормотал я.
- Олег, - фыркнула Верочка, - жить нам осталось, всего несколько часов, я думаю, что в такой ситуации, я не успею очень уж сильно навредить себе…
   
    Мы еще выпили, потом еще закусили, покурили. Моя голова немного кружилась, мысли разбегались, но как-то очень вяло. Можно, даже сказать, еле ползли. А я, при всем, при этом, чувствовал себя счастливым…
- Душно здесь все-таки, - пожаловалась Верочка, - пойду, лягу в ванную, холодная водичка помогает.
- Верочка, можете перетащить кровать в машинный зал, там прохладнее, - предложил я.
- А ты один управишься?
- Управлюсь.
- Хорошо, я согласна…

    Верочка плескалась, наверное, минут сорок, иногда она просила меня принести ей что-нибудь в ванную. Например, сигарету, или, например, какие-нибудь сухофрукты. Наконец, она решила, что поласкалась достаточно и выбралась из ванной.
- Вот, а теперь, мне даже холодно, спрячусь-ка я в мой замечательный халат.   
 
    Я принес требуемое, пока Верочка разбиралась в рукавах, а потом запахивала халат и скрепляла полы пояском, я смотрел на нее – это было чудесное зрелище!
- А у меня что-то здесь лежит в кармане, - Верочка вытащила из кармана конверт, - это не твой?
- Вряд ли, - ответил я оглянувшись.
- Интересно, - Верочка вытащила из конверта несколько листочков и, устроившись в кресле начала читать, но прочитав, буквально, пару строк окликнула меня, - Олег, подойди ко мне…

    Я подошел ближе – Верочка протянула мне листочки. Молча взял и приблизил к глазам письмо. Пара листочков, исписанных разборчивым, угловатым почерком. Чернила выцветшие от времени, были вполне понятными и читаемые, за исключением тех мест, где лист сгибался – там бумага истерлась, а местами и совсем разорвалась. Требовалось не один раз развернуть и свернуть эти листы, чтобы довести их до такого состояния. Впрочем, я отметил это просто так, не придавая этому особого значения. Отметил и прочитал два первых абзаца: