Июнь-2015

Афганистан – Италия 

Интересную книгу прочитал: Фабио Джеда «И в море водятся крокодилы». Дневник скитаний афганца-шиита по мусульманским и европейским странам. На родине свирепствует религиозная война. Талибы наступают. Лет в десять он бежит в Пакистан: чуть лучше, чем в Газни. Однако не ахти. В Иране и Турции жизнь сладкой не показалась.
Только в Греции он встречает гостеприимство. Везение помогает Энайатолле Акбари переехать в город, полный воды. Венеция его вдохновляет, а следующий пункт, куда все дороги ведут – Рим. Он учится, получает статус политического беженца. Его в ласковые объятия принимает новая семья.
Хеппи-энд. Но в ретроспективе: летопись унижения и ужасов. Особенно на границе мусульманского и европейского миров.
(05.06.15)

Космические утраты и находки

Космических мест было немало. Улица Янгеля пересекалась с улицей Титова, проспект Гагарина вливался в Звёздный бульвар, улица Космическая лучом размашистых кварталов низвергалась к берегу Днепра. Кинотеатры «Спутник» и «Космос» вращались на орбитах зрительского внимания. Так было. А что светит в будущем Днепропетровску? Космическое забвение? Эпидемия переименований? Утрата космических рубежей?
Как бальзам на кровоточащую рану пролилась цитата Любови Смокотиной из статьи «Шагнувший к звёздам» из третьего выпуска «Балиобаловских чтений» (Кемерово, 2003): «В городах нашей области есть «космические адреса». Шесть улиц А.А. Леонова, семь улиц Космических и Космонавтов, пять улиц Циолковского, одиннадцать улиц Юрия Гагарина, а также Германа Титова, Валентины Терешковой, Павла Беляева, Валерия Быковского, Адриана Николаева, Павла Поповича. 24 октября 1984 г. в городе Прокопьевске на улице Гагарина был установлен бронзовый бюст Бориса Валентиновича Волынова. Скульптор Иулиан Митрофанович Рукавишников, архитектор В.В. Васнецов. Отлит на Мытищинском заводе художественного литья. В 1989 г. на улице Космической в городе Кемерово установлен бюст Ю.А. Гагарина. Скульптор Борис Иванович Дюжев, архитектор Лерман. В разное время Кузбасс посещали Волынов и Леонов, Гречко и Беляев, Хрунов и Титов, Жолобов и другие. Стало традицией, что космонавты проходят реабилитацию в горнолыжном комплексе на горе Югус в городе Междуреченске».
Жаль, что я ещё не встретил ни одного космонавта в Кемерово. Надеюсь, это случится. Будет о чём вам рассказать.
(06.06.15) 
   
Верхушка 

Слишком расточительным был в конце октября-2014: восемьсот, триста, две тысячи с чем-то рублей в день тратил. Привыкал к лёгким деньгам, слоняясь по магазинам электронной техники да продуктовым универсамам, покупая газеты для понимания: чем живёт Кемерово и что здесь происходит? Недостаточно читать журнал «Огни Кузбасса» – верхушку литературного айсберга местной реальности. Мало было смотреть региональные новости по телевизору и публичные страницы «в контакте» для осознания сибирской действительности. Хотелось в глубины событий нырнуть, изучить фантомы и сущности локального бытия. Оттого и набирал альбомы с фотографиями города, описаниями уличных ландшафтов, происхождения архитектуры, историй. Когда ещё изучу каждый район, отдельно взятую улицу? Допустим, Леонова.
Космонавт Леонов с трудом вернулся из открытого космоса, у него не было времени спрашивать в командном центре: как попасть на орбитальный корабль? Проблема с люком появилась. И делать пришлось всё наоборот. Не головой вперёд лезть в металлический кокон, а ногами. При этом сжимая раздувшийся пузырём скафандр. Что-то похожее и мне доводится испытывать, постигая человеческий космос Кировского района с его хитростью отношений.   
Загадкой обеспокоен: где найти такого исследователя городской территории, сторонника не уличного, а индустриального дрейфа, каким был поэт и переводчик Станислав Бельский из Днепропетровска? Он выбирал маршрут и сколачивал команду. Объект осмотра обычно какой-то далёкий участок мегаполиса: шестой массив Победы, где на отшибе надеялись обнаружить крематорий, перерабатывающий тела умерших в дым и пепел или другой район с заброшенными корпусами медицинских комплексов. Наблюдали, обогащая память диковинными впечатлениями – ржавые островки оставленных зданий, спрятавшиеся среди гор заводских отходов, бытового мусора. Лесные полоски осязали, пытаясь нащупать душу, энергетические центры периферийных пространств, куда и маршрутные такси редко забредают, где виснет над головой даже в самый солнечный и радостный час тень экологического мрака. Для чего такие вылазки понадобились? Чтоб запомнить и сохранить картины бедствия, избранные кадры нарушения природного баланса и переплавить знания в художественный текст или оставить про себя (при себе). Найду ли подобных энтузиастов поиска в Кемерово?
Хотя ведь и обобщающие примеры лежат на поверхности. Научно-теоретические публикации в краеведческих сборниках «Балиобаловские чтения». Открывая пятый выпуск, изданный в 2008-м, и окунаюсь в поток фантастически любопытных изысканий Эльмиры Афанасьевой «Семиотика и мифология города Кемерово: к постановке проблемы». Работа так интересна, что хочется её цитировать от и до.
Возьму такой кусок: «Советское время – время расцвета химической промышленности, и как следствие загазованности города, спровоцировало устойчивое представление о постоянной опасности, прежде всего, здоровью от многочисленных выхлопов газа, выбросов отходов химического производства. Мифологическим центром, вокруг которого концентрировались страшные рассказы, являлся «лисий хвост» (народное название «факела», сжигающего отходы завода). В систему сюжетов городских слухов входили рассказы об испорченных во время дождя плащах, куртках, о разъевшейся краске на автомобилях. В это время бытовое сознание активно использует словесный оборот «кислотные дожди». Другой устойчивый оборот «вся таблица Менделеева» ассоциировался с водой, «которую пьём», с воздухом, «которым дышим». То есть возникал мифологический страх перед первостихиями, от которых зависит жизнь человека. Опасения подтверждались непосредственными наблюдениями за природой. Так в Кировском районе река, куда сбрасывались отходы производства Лакокрасочного завода, получила народное именование «Красотка», так как её цвет повторял цвета «выброса» (глагол «выброс» закреплён в лексиконе горожан того времени), соответственно она могла быть красной, оранжевой, синей. Зимой индикатором становился снег, на котором оседали отходы промышленного производства. Символическим значением наделялся ветер, от него зависело, в какую сторону города будет направлено химическое облако. Рассказы о взорвавшейся цистерне с хлором вводили мотив «случайного спасения» с помощью ветра, направившего газ в сторону от города, а не на жилые кварталы. Послевоенная ситуация создавала почву и для слухов о Кемерово, как стратегически важном объекте, внесённом в список возможного уничтожения. Это придавало горожанам, с одной стороны, уверенность в важности «тайной», «засекреченной» миссии города, с другой – подобные слухи закрепляли мотив мифологического страха перед неизвестным».
Хочется продолжать, но буду сдержанным и остановлюсь. Переведу стрелки на любимый город детства, юности, зрелости – Днепропетровск. В экологическом смысле он один из самых неблагополучных на Украине. Город – промышленный кулак, сжавший лучшие инженерные силы со всего Советского Союза. Здесь трудились выпускники университетов Казани, Москвы, Ленинграда. Куда направилась могущественная пятерня? В ракетно-космическую высь и машиностроение. В начале годов девяностых вектор, общественный ветер переменился. Интеллектуально-производственные и культурно-образовательные ценности пошатнулись. Социум погряз в мещанстве, дешёвом торгашестве. Были и те, кто сопротивлялся. Каток рыночных реформ погрузил в анабиоз или уничтожил культурную жизнь Днепропетровской области. До 2013-го года творческие ресурсы восстановились, но тут их ждал коварный удар. На головы горожан обрушился молот гос. переворота февраля-2014. Волна тотальной бандеризации отнесла сознание городских масс за шкалу «добра и зла», опустила к уровню бактерий. Амёбный цинизм днепропетровского нацизма по инициативе лже-губернатора возник и в местах, призванных воспитывать разумное, вечное. Места эти стали пунктами сбора помощи для карательных войск. Своими глазами видел в Днепропетровске маразматический всплеск поддержки убийц летом-2014.   
(07.06.15)       

До старта

Четыре года назад был в гостях у Вадима Жукова на Ленинградском проспекте и услышал от него, что в Москву приехал Александр Петрушкин – участвует в поэтических чтениях за городом. Сразу возникла мысль: вот бы познакомиться, обсудить план (программу) взаимодействия в литературном пространстве Украины и России. Легче при личном общении в реальности договориться, чем при обмене сообщений в социальных сетях или по электронной почте. Не дозвонился к Александру П.
А сегодня, 30-го октября 2014-го года Славик в полночь показал на карте город Кыштым, где живёт создатель литературного портала «Мегалит». От Кемерово далеко. Между Челябинском и Екатеринбургом. Когда смогу туда поехать? И с чем? Растерял ведь журналы «Арт-ШУМ» и «Литера-Днепр», пересекая государственную границу. Признаться, ещё раньше. В год переворота не хотелось изданиями заниматься. Возможно, зря. Природа не терпит пустоты, и теперь журналов ниша заполняется, чем попало. Поеду ли скоро? Медленно решается вопрос российского гражданства. Ближайшие города – Новосибирск, Томск, Омск не увидены до сих пор.
К чему торопиться? Девять дней, как я в России. Прохожу медицинскую комиссию: сдал анализы, завтра получу результаты.
Обеспечил себя кемеровской литературой. Теперь начну наброски делать о «кузбасском тексте». Как здешнее слово играет в российском и мировом контексте, чем характеризуется? По каким сюжетным линиям и траекториям движется, вплетается в какие связи кемеровская проза и поэзия? Могу вообразить, предположить. Копать буду не глубже двадцатого столетия, а фантазировать постараюсь и о двадцать втором веке.
Четыре или пять поколений обнаруживаем. Первое поколение – литераторы довоенные. Какие поэты и писатели сочиняли до 1941 года? Неужели только заграничные. Кажется, в одном из романов Теодор Драйзер пишет об Автономной индустриальной колонии (АИК). Колония – фундамент модернизации в Щегловске. Героиня Драйзера скитается в делах и приезжает в шахтёрский край. Говорила об этом труженица тыла Тамара Щедрина – сюжет прослеживается к финалу какой-то книги ТД. Надо уточнить – какая эта книга и отрыть цитату, пусть она и будет чересчур громоздкой, пафосной.       
Второе поколение литераторов – послевоенное. Поэты вернулись на родину с фронтовыми стихами, в городах области героически трудились над строками поэм и газетной публицистики, заходя и на территорию прозы. Надо фамилии запомнить, а затем и выучить назубок.
Третье поколение – брежневская эпоха. Стабильный социализм не мог не сгенерировать волну творческих имён.
Предпоследняя генерация – участники перестройки. Некоторые из них низвели «сам себя издат» в степь (степень) графомании. Нет, не все так поступили. Среди них есть и блестящие таланты. Надо знакомиться, изучать. Расширять картину местной словесности, вносить в неё свои краски, нюансы интерпретаций.
А вот и новейшее поколение: нулевых и десятых. Получится ли сотрудничество с ним? Заинтересованы ли авторы во взаимодействии с предшественниками да современниками, не только тутошними, но из иных земель, стран? Кузбасский язык станет ли ярким, выразительным в пределах десятков (сотен?) региональных литератур?
Кажется, кемеровский стиль различим в густоте близлежащих областей. Почему же тогда мало в город приезжает гостей? Знали бы имена и возможности – толпились бы в прихожей, подбрасывая дровишки своего присутствия в печь литературного процесса, горящего в бурных измерениях Кемерово.
Насколько могу понять, литературная жизнь сосредоточена в двух местах – областной библиотеке имени Фёдорова и в Доме литераторов Кузбасса. В орбитах этих светил и вращаются сочинители. Конечно, многого не вижу и не знаю. С низкого старта (точней – до старта) рассуждаю про особенности творческого колорита.
(08.06.15)

Станции

Строгий порядок в больничном гардеробе. Категорически запретили прятать в рукав куртки шарф и кепку.
– А перчатки в карман можно засунуть?
Громогласное «нет» услышал и бросил перчатки в пакет. Напомнил себе – это не Днепропетровск, не Украина. Там, за тысячи километров на всё всем плевать, особенно в медицинских учреждениях. А это – Россия, Кемерово. Любопытно, если здесь так рьяно блюдут дисциплинарные правила – может с аналогичной заинтересованностью, помогут и с работой?
Представил диалог.
Меня спрашивают: Кто ты по специальности?
– Журналист! К сожалению, не могу найти работу. Места заняты в Кузбассе. Куда только не обращался: в газеты, на радио и телевидение, также и на факультеты различных университетов.
– Немедленно устраивайся! Сибирь не терпит и не кормит бездельников, тунеядцев. Трудись хотя бы в пресс-центре каком-нибудь или просто занимайся обработкой информации. Контор-то соответствующих пруд пруди. Кризис кризисом, а работать обязан! Это тебе не Днепропетровск, а Кемерово. Тут статистика по безработице приближается к двум процентам. Губернатор под личную опеку взял беженцев. Ты в жалком списке нетрудоспособных не значишься. Как бык здоровый – пахать не перепахать. Не симулируй, не выдумывай себе проблемы, не высасывай её из пальца. Стыдно ли палец о палец не ударить…
Кто бы приблизительно так со мной поговорил. Одни лишь обещания были. Единственное предложение – тяжёлый физический труд за пять тысяч рублей в месяц. За него и поплатился здоровьем: еле нога левая ковыляет.
Двоюродный брат посоветовал познакомиться с украинскими беженцами. В ФМС узнал: обитают бывшие жители Донецкой и Луганской областей в общежитиях на улицах Спартака и Халтурина. Брат согласился подвезти прямо к воротам общежития.
Как тут не согласиться с Эльмирой Афанасьевой, с её материалом в рубрике «Кемеровские достопримечательности»: «Кемерово способствует формированию мифологических оппозиций, в которых очевидно представление о существовании центра и периферии. Однако то, что считается центром, например, для жителей Кировского района – площадь перед ДК, то – периферия для жителей Центрального или Ленинского районов. Таким образом, восприятие города зависит от мифологического по своей сути отношения человека к пространству: в бытовой среде категория центра формируется под воздействием субъективных факторов, при этом собственное местонахождение/местожительство определяется как ценностная позиция, служащая своего рода «точкой отсчёта».
На сегодня, 30-го октября 2014-го мои точки – улица Леонова, близлежащие станции посещения – ГКБ №2 и библиотека «Гармония».
Завтра вояжирую на Левый берег.
(08.06.15)

Противопоставление

В Днепропетровске административная и социально-культурная жизнь протекает в основном на правом берегу – издательские представления в музее «Литературное Приднепровье», библиотечные встречи, концерты в окрестностях Миноры и Набережной Ленина. На левом же берегу в последние два года в лидеры внимания вырвался кинотеатр «Правда», где журналистам бесплатно показывают мировые, европейские и отечественные премьеры и привозят на растерзание «звёзд»: актёров, режиссёров. Правый берег Днепра ответил на вызов бесплатными показами в «Материке» для блогеров, правда, обошлось дешевле – не пригоняли акулам клавиатур звёздные объекты растерзания…   
В Кемерово наоборот, всё не так. «Река Томь закрепила в сознании кемеровчан противопоставление: правый берег и левый берег. На разных берегах, но практически друг напротив друга находятся два знаковых пространства: правобережный сосновый бор и левобережный городской сад (Парк Чудес, и как тут не вспомнить его певца – поэта Бориса Устинова с циклом «Паркомания»). Элементы зеркального повторения формируют центральное противопоставление: природное/городское. Если бор – место активного времяпровождения: оздоровительных прогулок, лыжных пробежек зимой, то городской сад – пространство культурного отдыха. Бор, как место, связанное с естественным миром определяет модель поведения как занятие спортом ради спорта и здоровья, при этом экипировке и снаряжению отводится вспомогательная функция. Занятия спортом в городском саду испытывает влияние урбанистической модели поведения. Летний вариант жизненной позиции: катание на роликах, скейбордах, велосипедах – не просто спорт, но и демонстрация экипировки, состязание в мастерстве.
Оппозиционный принцип сказывается на способе восприятия «альтернативного пространства». Для правобережных жителей левый берег осмысляется как «город», что закреплено в выражениях: «поехать в город», «собираюсь в город». Выезд «в город» планируется заранее, сопровождается тщательной подготовкой, сборами. А по итогам – обсуждением поездки с друзьями, соседями, родными. Для тех, кто живёт на левом берегу, правобережная часть Кемерово – нечто далёкое, и зачастую криминальное. Целевая поездка на правый берег левобережных кемеровчан также становится предметом обсуждения, сопровождаемого негативными высказываниями. Оппозиция правый/левый смещает положительную семантику в пользу более молодой части города, где расположен административный центр, театры, торговые и развлекательные комплексы».
В общем, завтра, 31-го октября 2014-го года из своего правобережного захолустья Кировского района выдвигаюсь в центр Кемерово, на Советский проспект. В редакцию журнала «Огни Кузбасса». Договорился о встрече с Димой Мурзиным.
(08.06.15)

Реальность врасплох

Получил вид на жительство в России. В течение года могу беспрепятственно находиться здесь. Нужно продолжить легитимацию.
В очереди к инспектору ФМС познакомился с фотографом из Луганска Сергеем Кушкаровым. Он читал книгу братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света». Очередь продвигалась рывками. Записал его телефон и адрес. Почему-то роман АБС навеял опасения, которыми обеспокоен Стивен Хокинг – соавтор прославленного Роджера Пенроуза. Хокинг боится, что сбудется его теория о квантовом распаде вакуума. Наша вселенная находится в высокоэнергетическом «ложном» вакууме и напоминает пузырёк воды во льде низкоэнергетического «истинного вакуума». В обычном состоянии эти вакуумы хорошо изолированы друг от друга, однако в принципе изоляцию можно и разрушить.
Позже Сергей показал свои фотоснимки Луганска, Киева и Петербурга. Руководитель фотоклуба «Томь» при областной библиотеке имени Фёдорова Любовь Фурс отметила две ведущие тенденции в работах Сергея Кушкарова: «реальность врасплох» и «метафизика обыденности». Она систематизировала пару конвертов со снимками, говоря о возможности организовать выставку. К большому сожалению, до сих пор буксует проект. Не вливается луганское искусство в плавильный котёл Кемерово.
В утешение приведу фрагменты о городе, становящемся родным: «Фольклорная среда дифференцирует городское пространство на «страшные» места, за которыми закрепляются представления о мифологической боязни, и места, исполненные положительной семантики. Топографический мотив «исполнения желаний» в Кемерово проецируется на памятники. Негативная семантика приписывается вечерне-ночному посещению бора, парков, рощи. Гиперболизация ситуации страшного, опасного проявлена в системе городских слухов. Слухи  сводятся к формуле: «об этом все знают», «все так говорят».
«Изменение облика города на рубеже 20-21 веков связано с обширным строительством, расширением границ городского пространства, включением в него прилегающих населённых пунктов, строительство города-спутника. Фольклорному осмыслению подвергается современный вариант видоизменения облика города, связанный с наделением новой функциональной значимостью старых пространств. Язык фиксирует бывшие названия магазинов применительно к новым торговым центрам. Открытие новых магазинов на месте знакомых торговых точек диктует двойное название: бывшая «Лакомка» – теперешний «Иль де Боте», бывший книжный – к аптеке №1. Эпитет «бывший» – факт памяти. 2007-08 годы прошли под знаком фольклорной адаптации строительства на базе Спорткомплекса торгового комплекса «Лапландия». Несмотря на помпезное открытие, посещение центра огромным количеством людей, городские слухи упорно наделяют это пространство вредоносной семантикой. Рассказывают о растущих трещинах на стенах, закрытых обшивкой, горящей проводке.
Мифология города формируется под воздействием политических, исторических, экономических обстоятельств. На сегодня можно говорить о фольклорном облике Кемерово, ценностные аспекты которого ещё предстоит осмыслить».
Вот я и осмысливаю. Робко. В темпе улитки. Перемещаюсь по городу, записываю наблюдения. Обобщать буду не скоро.
(08.06.15)      

Письма к Андрею

В книге «Письма к Андрею» Евгения Гришковца запоминаются последние страницы. Говорится о шагах в большую литературу начинающего автора.
Любопытно: «Письма» существуют в системе «ниппель» – односторонней связи. Гришковец обращается к Андрею Тарковскому, используя его лекции, дневники. У большинства же читателей (в том числе и у меня) доступа к изначальному материалу нет. Получается далеко не полная картина: сообщения в один конец.
Много банальности, хотя и встречаются занятные абзацы.
(18.06.15)
Исповедь сына века

Дочитываю «Исповедь сына века» Альфреда де Мюссе. Отправной точкой романа, написанного в 1836 году стали отношения писателя с Жорж Санд.
Роковые страсти творческих людей, бурная светская жизнь в Париже, всепоглощающая любовь… Не из этого ли колодца глав черпал некоторые свои сюжеты Фёдор Михайлович Достоевский?
(18.06.15)

Программа по улучшению работы ДЛК

Дому литераторов Кузбасса предстоит системно изменить свою работу, чтобы более эффективно действовать в Год литературы и в дальнейшем. Предлагаю Вам некоторые соображения по поводу того, как это может быть сделано.

1. Для привлечения творческой молодёжи в ДЛК необходимо организовать несколько клубов по направлениям: «Литература и кино» (показ фильмов – экранизаций мировой литературной классики с последующим обсуждением), «Литература и музыка» (знакомство с музыкантами Кемерова, которые исполняют песни на стихи местных авторов и творят с оглядкой на высокую поэзию), «Литературный перевод» (создание кузбасской школы переводчиков современной литературы стран СНГ, ЕС, БРИКС и др.), «Литературный журналист» (обучение поэтов и писателей газетной стилистике, различным форматам информационного письма), «Литература и живопись» (организация встреч с кемеровскими художниками, ориентированными на работу в книжной графике и не только), «История и литература» (встречи с историками, а также краеведами для обсуждения того, как преломляются важнейшие события отечественной и мировой истории в литературных произведениях; возможно в привязке к юбилеям классических имён и произведений), «Литература и театр» (клуб осуществляет постановки спектаклей по произведениям кемеровских авторов).
Клубная деятельность должна проходить ежедневно.

2. Необходимо наладить активную работу пресс-центра для популяризации деятельности ДЛК. Пресс-центр постоянно должен генерировать информацию для СМИ – готовить материалы для газет, радио, ТВ. Организовывать встречи журналистов с авторами, создавать многочисленные информационные поводы для масс-медиа.
Каждый день должна предлагаться информация, интересная для СМИ.

3. Под эгидой ДЛК важно «привязать» поэтов и писателей Кемерова не только к городской и областной, но и к районным библиотекам. Нужно составить литературную карту города – определить в каких районах живут авторы, и обеспечить их выступления в ближайших к месту жительства библиотеках. Это не «бьёт по карману» сочинителей (дорожные расходы и трата времени), при этом повышается престиж районов и факты встреч становятся достоянием библиотечной истории.
Работа с библиотекой должна быть последовательной и регулярной.

4. ДЛК может организовывать ценные в историческом плане беседы с легендарными поэтами и писателями Кемерова, относящимися к «золотому фонду классики Кузбасса». Под маркой «Свидетель эпохи» нужно вести видео-интервью с авторами, чтобы запечатлеть их воспоминания о далёких временах: 60-80-х, когда зарождалось и бурно развивалось литературное движение в области.
Видео-беседы с авторами-классиками должны записываться еженедельно.

5. На базе ДЛК необходимо основать литературный музей, активизирующий ретроспективные и филологические исследования кузбасской словесности. Музей будет сохранять рукописи, вещи поэтов и писателей. Литературный музей нужен, как источник артефактов и стартовая площадка для возникновения новых музеев. В том числе и Центра современной литературы. Музейные работники будут заняты оцифровкой ветхих и редких книг, журналов, систематизацией авторских архивов, подготовкой материалов для прессы, проведением памятных выставок, научно-практических конференций и т.д.
Литературный музей на базе ДЛК предназначен для краеведов, учёных-филологов и граждан, интересующихся историей краевой словесности.

6. Необходим системный подход в творческих контактах с вузами, школами, ветеранскими, общественными организациями. Под эгидой ДЛК могут проводиться недельники или месячники кемеровских поэтов и писателей. Например, неделя поэта Михаила Небогатова или месячник писателя Александра Волошина.
Планировать контакты ДЛК с организациями нужно в канун каждого сезона.

7. ДЛК должен стать генератором фестивальной жизни в Кемерове. На базе молодёжных клубов (кино, история, журналистика, театр, живопись) можно проводить гибридные мероприятия. Например, литературно-музыкальный или литературно-исторический фестиваль (с участием ролевиков-реконструкторов).
ДЛК может проводить один фестиваль в сезон.

8. Для осмысленной деятельности ДЛК нужны новые литературные издания, оперативно откликающиеся на потребности новой волны авторов. Это могут быть журналы с небольшим количеством страниц (до 40) и ежемесячной периодичностью. Тираж – до 100 экземпляров.
Каждый молодёжный клуб может иметь собственный журнал и публиковать тексты соответствующего направления.

9. Нужно активизировать работу на сайтах и в социальных сетях. Интересно выделить новую обойму одарённых пишущих людей, которые целиком принадлежат интернету. Во многом поиску сочинителей помогут встречи с поэтами, писателями не только из Кемерова, но также из городов области и соседних регионов.
Необходимо находить в интернете талантливых авторов и приглашать их в ДЛК.

10. Нужна поддержка старых и создание новых литературных конкурсов.
Кемеровская словесность должна быть более демократичной, действовать в режиме «социального лифта», поощряя подлинные таланты и воспитывая патриотизм.

11. ДЛК нужно последовательно и планово выпускать книги, помогать начинающим в издании своих работ.
Необходимо издавать больше книг, продавать их, продвигать на все существующие площадки творчество сочинителей Кузбасса.

12. ДЛК должен создавать полноценные информационные продукты – короткие радиопередачи, телесюжеты, качественные газетные публикации.

Автор – Александр Мухарев 
(19.06.15)

Огненный голос

На литературную студию к Игорю Пуппо я ходил в конце прошлого тысячелетия. В 1997-1998. Собирались мы в подвале областной детской библиотеки на улице Дзержинского. Нужно было идти квартал от проспекта Карла Маркса или подниматься вверх от Планетария с поворотом во дворик, откуда доносились подростковые восклицания. В маленькой комнате ютились творческие кадры и не так уж легко попадали в неё. Да, и в то время мой рост – два метра, пригибался в тесном коридоре, петлявшем словно лабиринт мимо секций: в одной комнатке в настольный теннис играли, в другой сражались глубокомысленные шахматисты, ещё в какой-то мастерили макеты орбитальных станций юные техники – миниатюрного размера, не в натуральную величину, конечно же. Настоящая бы МКС (международная космическая станция) учинила бы фурор в районе, а может и в городе, области. Впрочем, надо ли гадать? Неистребимая аура секретности продолжала довлеть над городом, спасшем человечество от ядерной войны. Днепропетровские МБР (межконтинентальные баллистические ракеты) своевременно доставлены были на Кубу и в начале шестидесятых поставили жирный крест на могилке Карибского кризиса.
Игорь Петрович Пуппо – низкорослый грек, закалившийся в журналистских и около партийных интригах. Застойные времена (как некоторые их называют) испытали его на выдержку и прочность: в КПСС не взяли по жалобе кандидата экономических наук Н. Плахтыри   http://amkob113.narod.ru/koifman/kn_4.html
Плахтыря утверждал, что Петр Васильевич – отец поэта, директор совхоза «Зоря коммунизма» в Пятихатках в 1942-1943 прислуживал немцам: помогал отправлять гарных девчат и моторных парубков на каторжные работы. Так или нет – свидетельств не найти. В автобиографии Пуппо писал: «Отец в начале войны строил оборонительные сооружения и не смог эвакуироваться в связи с болезнью матери. Пришлось ему скрываться. С 1942 по 1943 год работал директором совхоза «Зоря коммунизма» Пятихатского района. После освобождения указанной территории с октября 1943 года находился в Советской Армии. В 1946 году осужден военным трибуналом на 10 лет лишения свободы, но через два месяца в местах лишения свободы умер и похоронен в бухте Находка Приморского края. В 1961 году амнистирован». Пуппо родился в 1931 году, и доставали вопросами о родителе – эти допросы пришлись на хрупкий подростковый возраст. Колоссальное давление на психику ощутил парень и всё-таки неуклонно настаивал на своём – отец не мог быть предателем. Точка и аксиома! Незыблемая истина. Иначе жить было нельзя.
Периодически являлся к Игорю Петровичу на посиделки я: задумчивый двадцатидвухлетний. А его девушки окружали – красивые поэтессы: Елена Дон (речная прелестница, ушедшая таинственно и трагично для меня в начале нулевых), Светлана Лагутина (ныне рок-певица), Мария Бондарь (не знаю, где и кто сейчас она) и другие. Разве не приятно в эстетически привлекательном обществе читать стихотворения? Чувство комфорта и защиты сопровождали встречи с ИПП, он – борец за справедливость. И я читал:
Голодный как Эренбург в Париже
Иду совсем невесомый. Небо становится ближе.
Знакомые угощают водкой. Есть не дают.
Проклятый буржуазный уют!
О столице Франции сочинял, но с пониманием реальности апологетов сюрреализма. При этом слово «Голодный» узнавалось аудиторией не только, как состояние тела, но и как псевдоним одного из плеяды днепропетровских комсомольских поэтов. На рубеже двадцатых годов прошлого столетия Днепропетровск выстрелил целую обойму чудесных стихотворцев красного толка и нередкие из них долетели к Москве. Достаточно назвать Михаила Светлова и Дмитрия Кедрина.
Ещё из парижской серии – был мой парафраз Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных…». В моей подаче звучало так:
Бродя по улицам Парижа
В последний год эры Христа
Я видел, что людская жижа
На удивление густа.
Она лилась из всех расщелин
И слёзы таяли во рту.
Пусть взгляд мой стенами измерен,
Ведомых за свою черту…
А дальше там про беженцев, очередь по ним открыли осколки запахов роз. Может это провидческое сочинение, и пройдусь ещё столицей моды? Много интересных стихотворений у меня придумывалось в октябре-ноябре-декабре 1996: когда-нибудь пытливые архивисты-исследователи откопают артефакты днепропетровского самиздата – мои малютки-сборники «Прах войны», «Голодный рубеж», «КатаСтрофы слова», «Гетто свободы» и прочие. Пророческие вещи. Как визионёр предсказал я гражданское побоище на Украине и сценарий с точностью сбылся, будто природа под копирку вытолкнула уродов – киевских оккупантов с их американскими покровителями, все эти странные и пугающие видения оказались послушны моему мрачному воображению и воплотились исчерпывающе.
Игорь Пуппо с интересом слушал, и я дарил ему малотиражные изделия свои: «Фетиш судьбы», например. И особенно ему нравились мои тексты с упоминанием сокровищниц греческой мифологии, той ещё: античной литературы. Был там Геннадий Туманов – хороший русский поэт. Он хвалил мою поэму «Бремя алфавита» – такое никто бы не сочинил, кроме тебя!
Игорь Петрович Пуппо был прагматичным идеалистом. В разгар перестройки он клеймил бронебойными стихами разврат, хлынувший с экранов подпольных, а затем и легализованных видеосалонов. Не только бесстыдная эротика и беззастенчивая порнография, но и ужасы с боевиками стали предметом уничтожающей критики. В помещении будущего литературного музея, принадлежавшего некогда генералу Инзову, который приютил в 1826 году Александра Сергеевича Пушкина, крутили фильмы о Джеймсе Бонде, «Интердевочку», на десерт подавали «Терминатора» и «Зловещих мертвецов». Невдалеке от гигантского магазина «Славутич» на проспекте Кирова в кафе «Родничок» открыла собственный видеосалон прожжённая наркоманка, грядущая хамка или как на Украине величают её «газовая принцесса». Если в окрестных видеосалонах вход на сеанс был рубль-два, то в пещере Юлии Владимировны Тимошенко трёшка или пятёрка. Хочешь посмотреть боевик, искрящую фантастику или фильм ужасов? Трёшка с носа! Тянет к суперэротике или к порнографии? Плати пять рублей да занимай место. Игорь Пуппо клеймил эту погань изо всех сил.
Доставалось от него и эмигрантам в Израиль, которые потекли не ручьём, а масштабным потоком из Днепропетровска: историческая родина их нетерпеливо дождалась.
Кто-то (тот же Плахтыря) приписывал Игорю Пуппо, дескать он пользуется служебным положением в «Днепре вечернем». И что плохого? Во благо ведь! Он стоял у истоков газеты. В шестидесятые годы был собкором ТАСС в Казахстане, делал репортажи, поэтические зарисовки об освоении целины. За ним – грандиозный опыт, сплав лучших черт советской журналистики с мастерством публициста-стихотворца. И помогал молодым поэтам. Десятки авторов могли бы назвать его «литературным папашей». Он для них, как Державин для Пушкина. Несоизмеримые аналогии – притянутые за волосы и уши, увы никто далеко не поднялся к вершинам Олимпа. Поглотила их трясина зыбкого продажного времени. Период помните: был – сами знаете. Какой. Ненасытная алчность олигархов распахивала зловонную пасть на Украине, и творческие личности закрывали нос платком или что-то сочиняли в противовес. Что могли противопоставить? У Юлии Тимошенко – видеосалоны со смрадом, а у поэта в союзниках и за душой – лирика чистой души. Неравная борьба. Но в ней на стороне поэзии до последнего дня выступал Игорь Пуппо.
Я беседовал с ним, провожал домой под арку многоэтажных домов напротив аграрного университета. Это славный дом (один из объектов будущей литературной экскурсии в Днепропетровске, когда город очистится от бандеровской хунты). В нём жил не только Игорь Петрович, но и Михаил Селезнёв. Про него – воспоминания отдельные напишу.
Запомнилось больше всего: горячая душа, огненный голос Петровича, его творческая правота. Несокрушимый боец в кольце хамелеонов. Но блокаду прорывали, побеждали с поэтом его товарищи – «молодая гвардия» сочинителей, поколение миллениума. Он им передал свой огонь. Где теперь эти неспокойные дети перемен? Они не могут стоять под знамёнами нацистов, снимать на видео пытки в каморках истязателей. Верю, что в информационной войне на стороне правды и советских идеалов.
(24.06.15)   

Фронтовик

Михаил Селезнёв читал стихотворения в театре поэзии «Весна» на улице Ленинградской – гражданскую лирику, поэму о Великой Отечественной войне. Один из немногих поэтов-фронтовиков Днепропетровска. Были да и есть ещё «дети войны», например Александр Дёмин. Мой тёзка бесстрашно представил в мае-2014-го в Русском Центре (официально закрытым губернатором и его псами, но все продолжали его так величать) свою поэтическую книгу «Лицом к огню войны». В книге – честные акценты, вехи исторической памяти, горячая боль от зверств нацистов и эти описания вызвали среди читателей справедливые эмоции. Я поддержал поэта, подарил ему георгиевскую ленточку, как и остальным, пришедшим на презентацию.
А с Михаилом Селезнёвым периодически общался в редакции газеты «Своё мнение», которая размещалась в 2003-м году на улице Караваева. Фронтовик приносил публицистические материалы с гневом на власть, она потакала европейским порокам.
Михаил Селезнёв – один из виднейших членов национального Союза писателей Украины (или как говорят на Украине «спилки письменников»). Он в организации придерживался советской линии, под его влиянием была большая часть писательского актива. Приходилось всё-таки обороняться, а не нападать. Националистические безумцы, подпитываемые канадской и американской диаспорами, поднимали чубы. Он защищал от их сумасшествия простые истины: вояки УПА – детоубийцы, изверги, отнюдь не «герои», которым полагается сало и слава. К сожалению, фракция левых постепенно уменьшалась в Спилке – покидали мир закалённые в горниле социалистических побед авторы. Триумфаторами почувствовали себя «свидомые» виршувальники в дни первого оранжевого переворота – в декабре 2004-го и в первые месяцы 2005-го. Авангард националистов из Спилки письменников направился в Киев и склонил колени перед Владимиром Яворивским. Тот им выдал печеньки, снабдил директивами. Естественно, этой тенденции сопротивлялся со всей смелостью и отчаянием поэт-фронтовик. Но потенциалы были неравны: махина западной цивилизации против молчания только-только рождающегося Русского мира, который был над схваткой, обрекая миллионы русских подвергать себя унижениям ющенковского беспредела. В Спилке ликовали бездари, графоманы и перекодированный молодняк, лишившийся своих корней.
Не легко жилось Михаилу Селезнёву и в советское время. У него случались конфликты с заводским начальством. Боролся с лицемерием и обманами. Были партийные наказания. Бои за правду не сломили его, а только подняли общественный авторитет.
В его «Избранном» – три поэтических тома. Есть и сочинения газетного, прозаического формата. Мне выпала честь в июне 2004-го года быть напечатанным с ним на передовой полосе газеты «Своё мнение».  В республиканском еженедельнике Михаил Сергеевич написал о школьном выпускном 1941-го года, когда после бала многие ученики 10-го класса шли в военкомат и записывались добровольцами, набавляя себе возраст. Мой репортаж был о выпускном вечере в любимой школе №89. Моя родная школа, где я проучился с 1983-го по 1985-й, сохранила советский дух, преемственность великих традиций. Выходило, что и теперешние школьники могут, не смотря на соблазны и морок «клипового мышления», разорванность сознания понимать незыблемые критерии добра и зла. Не до конца их растлила западная цивилизация, соляная кислота мультикультаризма и толерантности. В 2004-м не был ещё растворён и уничтожен концептуальный скелет советской идентификации выпускников.
Жалею, что подарил Михаилу Селезнёву свой литературный сборник «Ревизия совести» – недостойные вещи в нём. Была бы сейчас возможность – сжёг бы весь тираж издания. И над пеплом горько бы рассмеялся. Видно, не понравились мои умонастроения мая 1997-го года классическому поэту Днепропетровска. Никто не поспорит: Михаил Селезнёв – классик днепропетровской поэзии. Но да. Мнение своё он оставил при себе и словом не упрекнул. Однако, прежней откровенности в разговорах у нас не стало.
Михаил Селезнёв за несколько дней до смерти выступал по телевизору. Интересно звучали его монологи. Он размышлял о вечном значении Победы для жителей Украины и всего человечества.
На панихиде в Доме профсоюзов говорили, что знамя фронтовой поэзии теперь некому нести. Но подхватил его Александр Дёмин и вновь оно цену и смысл обрело в Днепропетровске, повергая в ужас и падучую банды бандеровцев, которых вскормил и расплодил упырь – миллиардер Беня Коломойский со словарным запасом Эллочки Людоедки.
Пока знают о Михаиле Селезнёве, Игоре Пуппо – Днепропетровск в состоянии разгромить нацизм. Читайте их стихи, ощущая почву под ногами, а не разрушение основ новоявленными «поэтами» с беспамятной конъюнктурой.
(26.06.15)

Днепропетровская книга живых

Город живёт, когда в его плоскостях, частях, сегментах поэты пишут и читают стихи, выступают и заряжают публику, избавляя её и себя от равнодушия, катализируют общественные процессы.
До недавнего времени я обитал в Днепропетровске и всячески старался, чтоб «космическая столица Украины» не теряла лицо, но имело необщее выражение оного среди городов Малороссии, придерживаясь мировых тенденций и лучших традиций Советского Союза.
Хочу вам представить некоторые штрихи к портретам людей, причастных к днепропетровской поэзии – Андрея Поспелова, Владимира Буряка, Влада Клёна, Владимира Шевчука, Игоря Пуппо, Михаила Селезнёва, Руслана Панченко.
Они ушли в разное время. В них был ощутимый потенциал светлой силы. Реализовался он в разной степени. Рисовал я этюды с расстояния вытянутой руки.
Приятного и полезного чтения!
(26.06.15)

Новосибирск

Пока ещё в Новосибирске. Последний раз был здесь летом в 1986 году, и город запомнился кипящим золотом куполов. Купол был один – собор Александра Невского, но из-за жары и темпа в ходьбе он двоился, троился, бесчисленно размножался в зрительном постижении.
Сейчас на Красном проспекте сижу в тени берёз. Сумка отяжелела – наглоталась книг и газет, раздулась точно пузырь и охлаждается вместе со мной в ожидании. Обед в пиццерии «Нью-Йорк» на улице Фрунзе, а далее – автовокзал. Рейс «Новосибирск – Кемерово».
Из будущего нырну в прошлое. Начну по порядку.

День города

Проснулся вчера, 28 июня в половине шестого. На столе увидел – дезодорант «Дон Жуан», блокнот «XV конференция ассоциации писателей Урала» (осталось шесть страниц чистеньких в блокноте), связку ключей, «Российскую газету», книгу Владимира Бондаренко «Последние поэты империи», документ о том, что я – участник государственной программы и так далее.
А самого главного не обнаружил: билет потерялся. В Новосибирск… Не понимал – куда сунул его в субботней суете? Выпил пару глотков «Карачинской воды» и на выход. С Аллейной улицы двором и стадионом вышел на улицу Инициативную, напротив общежитий остановился одиннадцатый автобус. Не запылился, а помчал на вокзал.
Купил новый билет. Вжался в кресло, уминая кондитерские изделия. Запоминал названия городов, быстротечно исчезающих: Топки, Юрга. После граница областей Кузбасса и Новосибирска.
Остановка – Болотное. Двадцать минут созерцания контейнеров с мусором, возвышающемся в полиэтиленовых мешках на два и выше метра. Испепеляющее солнце. Ударяло светило по коже. В  глазах плыли красные блики. Образовалась очередь в туалет. Но мне туда не надо. Пошёл занимать задние сидения, чтобы распластаться во весь рост. В горизонтальном положении. Голова придавила сумку, проваливалась в свежий батон и рёбрышки каких-то интересных изданий.
Новосибирские приметы пропустил во сне. Дрёма закончилась, когда начались торможения. Автобус угодил в пробки. Просматривались одноэтажные дома, магазинчики, вкрапления леса. Массивная архитектура поднималась, как водопад, но без брызг. Симфония высотных зданий выстроилась, вывески красовались «Новосибирск, с днём рождения!». Сегодня 123 года исполнилось и надо бы бокалы с шампанским опрокидывать в алчущие зевы.
Двоюродный брат Сергей сказал: Новосибирский автовокзал – объект долгостроя. Кемеровский автобус причалил в непритязательную гавань. Хотелось бесконечность платформ, асфальтовых миражей с фантомной нумерацией. Шёл бы по полосе с привкусом провинциального экстаза – да, приехал. И готов к изучению центральных пространств ногами. Многообразие развлечение гарантировано праздником – живая музыка всяких направлений, спортивные чудеса на площадях эмоций, неохватные поляны с лозунгом «Я. Читаю. Новосибирск».
Спросил у брата:  – Зачем после «я» точка? Лучше бы так изменили «Я читаю. Новосибирск». Вроде правильней зазвучало бы. Устроителям видней? Собственные представления главенствуют.
Познакомили с Наташей Басоргиной – хорошей девушкой. Общался с ней, поднимаясь на холм. Ступали по магистрали Октябрьской, пересекая мост – красивейшая панорама открывалась. На наших глазах строительный кран мотался, как хобот слона или шея жирафа – призрачная новостройка обретала каменную плоть. Будущие окна смеялись нам вдогонку.
К сожалению, опоздал на поэтические чтения у фонтана. Слишком долго пил чай, жевал бисквит. Неспешно перемалывал слова, лишнее время в каменоломнях челюстей.
Блуждали от площади Ленина к трёхэтажному магазину «Капитал» – вулкану книг, который не проснулся сегодня и не выплеснул в лицо протуберанцы печатных соблазнов.
Повеселили Пушкины, Гоголи, Толстые, разгуливающие среди разбегающихся тропок в цивилизованных садах. Да и герои Шекспира тоже зажгли улыбку на онемевших устах.
Позже бабушка привезла Мишу на коляске. Миша – Наташи сын. Сразу замельтешила жизнь. Двухлетний мальчик трогал живую скульптуру, как я семь лет назад в квартире митьков на улице Марата в Петербурге ошибся и дотронулся к женщине с книгой, показавшейся застывшей. Михаил бегал вокруг стеклянного паровозика и чуть не подрался из-за удочки над прозрачной гладью искусственного водоёма.
Мы возвращались в квартиру. Останавливались то и дело. Перекусили вновь. Забросил в рот порции пельменей, глубокую тарелку борща и опять сладости.
Теперь наш путь к станции метро «Речпорт».
– А не купить ли тебе симку МТС, чтобы звонить в Новосибирске?
Пояснил Сергею, что и без телефонного звонка нагряну в редакции «Аргументов недели» да «Российской газеты», а на закуску появлюсь в литературных журналах «Беседка» и «Гармония». Ещё к Антону в библиотеку предстоит зайти. Да и с певицей Евой увидеться. Сегодня не получилось. Всё у меня получится и смогу. Энергии через край тут. Атмосфера здешняя к творчеству располагает. К энтузиазму журналиста.
Пришли на Набережную Оби. Праздные толпы надвигались волнами. Зрение фиксировало искренние и злорадные сопереживания у аттракциона с поднятием человека над уровнем наблюдающих. Дёргался испытуемый в узлах, его (или её) пеленали дюжие парни в зеркальных очках. Некоторые подопытные выпутывались из плена смирительной рубашки, подобно птице они раскидывали не крылья, а длинные руки по сторонам. Траектория полёта делалась непредсказуемой, что грозило опасностью.
Узнали цену и речной прогулке на теплоходе. В будни взрослый тариф – 250 рублей, а в пятницу и выходные – триста. Путешествие часовое. Когда-нибудь поплыву. Пока теплоходы на плавание способны.
Шли по Набережной в сторону памятника Александру III. В отличие от Днепропетровска в Новосибирске Набережная без плитки. Асфальт под ногами, но это и неплохо. Недавно пригороды пострадали – дачные участки затопило, и следы высокого уровня воды виднелись на каменных стенах, конструкциях мостов. Здесь так много мостов, что закачаешься. Видел и недостроенный мост, нацеленный в спину последнему императору России.
Вечером – пиво и политические шоу Дмитрия Киселёва, Владимира Соловьёва. Не осилил смотреть и слушать. Не было сил.

День отъезда

В 1963 году в Новосибирске – один миллион жителей. В 2015 примерно полтора миллиона. Новосибирские фрагменты напомнили Киев, Москву и Днепропетровск.
Брат Сергей довёз к остановке. Сел в двадцатый автобус. Вышел у речного порта, искал улицу Большевистскую такой-то номер. Где редакция «Аргументов недели»? Как слепой котёнок в галлюцинации. Нашёл и побеседовал, но с человеком косвенно связанным с изданием. Познакомился с главным редактором сайта НДН.инфо.
Поговорил и с представителями «Гармонии», «Беседки» да «Инфосферы». Журналы в Новосибирске носят имена, как библиотеки в Кемерово. Приятная параллель. Даёшь каждой библиотеке Кузбасса – журнал, но не какой-нибудь, а новосибирский!
Значит и в библиотеку шагаю. К Антону Метелеву. Пообщались отлично. Наметили планы, темы сотрудничества.
Затем – «Российская газета». Поведал редактору Нине Рузановой: да, со мной связывалась корреспондентка «РГ» из Москвы, но так и не опубликовала материал.
– Вы нам пришлите свою историю! От первого лица всегда интересно…
Обещал прислать.
Сейчас на Красном проспекте. Через тридцать минут встреча с певицей Евой Р. Над головой поют птицы, за спиною и перед носом шуршат настырные автомобили.
В 16-30 из Новосибирска уезжаю. Но, как и Карлсон обещаю вернуться.
(29.06.15)

Влад Клён

Влад Клён – самый яркий поэт поколения двадцатилетних. Он сочинял в нулевых годах на Украине. Предлагаю несколько фрагментов из моей недописанной книги о нём…
(30.06.15)

Мост

Иркутск и Омск, Томск и Барнаул
Ураган странствий паруса раздул:
Автобусы и поезда несут в ухабы –
Талантливые искры чертят путь.
Поэты ждут. Изобретательные бабы
О вариантах прошлого забудь!
И города ещё навстречу лягут –
Столицы регионов, новых звёзд.
Сибирь смотрю, переводя бумагу
А роль моя – литературный мост.
(30.06.15)