Любодеи

Зайдите в русскую деревенскую избу начала двадцать первого века. Не на дачу к новым русским, нет. А к коренным сельским жителям, которые из всех плодов цивилизации пользуются лишь электричеством, радио и автолавкой.

Что вы говорите? Интернет? Мобильная связь? И куда это втыкать? Розетка-то одна. Телевизор? Раньше был, но давно сломался и используется в качестве тумбочки. Так, что мы еще забыли? В город давно не ездим. Зачем? К нам два раза в неделю хлеб, макароны, крупы, спички, папиросы и кильки в томатном соусе привозят. А на обновки, пардон, денег нет. Так у нас ведь еще та одежда, производства советской легкой промышленности, не изношена.

Да, средний возраст жителей нашей деревни – шестьдесят три года. Это если телят считать. А так – гораздо старше. Из молодежи – только инвалид юности, ласково прозванный сельчанами Хроня, вроде бы за постоянство в употреблении крепленого вина под названием «Фиолетовая мечта». Инвалидом Хроня стал, заснув по дороге из соседней деревни, где купил три бутылки любимого напитка по три четверти литра в каждой. Одну из них он выпил сразу у магазина, чтоб легче было нести, а вторую – на полпути домой. После этого он присел на пенек, чтобы подумать, стоит ли идти домой с одной или лучше сразу вернуться за еще двумя, так как его с нетерпением и чувством жажды ждали двое друзей пенсионного возраста – дед Никодим и бабка Вера Кочерыгины. Которые являлись также его родными дедом и бабкой и к тому же получили вчера пенсию. На которую нынче и гуляли. Нет, свой единственный законный источник существования они никогда не пропивали сразу. Это была выработанная годами привычка, она же инстинкт самосохранения.

В день, определенный государством, как День Выдачи Пенсии, с утра Вера и Никодим, прежде, чем ехать в райцентр на почту, составляли список. На месяц вперед нужно было закупить хлеб, муку, макароны, крупы, растительное масло, мыло, папиросы, сырой шпик. Ладно, достаточно. Нагруженные всем этим добром, они прибывали в Малые Косяки, разгружали сумки и только после этого с чувством выполненного долга посылали внука за вином. Запой обычно продолжался дня четыре, как раз в размере отведенных на это средств. А если вдруг повысят наверху эту самую пенсию? Ну? Что ж, прикажете старикам неделю подряд пить? Так ведь весь генофонд истребим, не дай бог.

Так вот, присел Хроня на пенек, а внутри него уже плескалось полтора литра напитка, своим цветом соответствующего названию. И заснул. А дело было зимой. И отморозил парень пальцы на левой ноге. На ней под ботинком не было носка. На правой не было тоже, но почему-то она не пострадала. Но для получения инвалидности хватило и одной ноги. И теперь Хроня пил «Фиолетовую мечту» на равных основаниях с бабкой и дедом, так как получал пособие такое же большое, как и их пенсии.

На лето семейство Кочерыгиных переезжало жить в баню, а свой домик сдавало дачникам. Что давало хозяевам возможность даже покупать иногда мясные консервы из сои и дешевую водку. Бабка Вера в одиночку, как агент под прикрытием, занималась огородом, выращивая на закуску семье зеленый лук, щавель и морковку. Но до кондиции ничего не успевало дорасти, так как, несмотря на инвалидность, молодой Хронин организм постоянно требовал пищи.

Вообще, летний период был счастливым временем для семьи Кочерыгиных. Каждое утро они тянули жребий, кому идти. И тот, кому не везло, ходил по деревне в дома к приехавшим на отдых городским жителям, стреляя папиросы и мелочь на хлеб. Обставлялось сие действие всегда грамотно и красиво. К примеру, дед Никодим брал с собой на промысел старую картинку из журнала «Огонек», вставленную в самодельную рамку, и предлагал приобрести произведение искусства по сходной цене. И только после отказа начинал просить на бедность. Бабка Вера предпочитала предлагать на продажу коврик из китайской соломки, пропахший кошачьей мочой и с большим подозрительным пятном. А сам Хроня, пользуясь инвалидностью, сразу приступал к делу.

Пили Кочерыгины всегда очень громко, сопровождая процесс пением народных песен в темноте и матерной, ласковой перебранкой. Внук обычно быстро засыпал, а старики шумно переругивались, как караульные во время ночной переклички.

– Любодеи! – кричал кому-то Никодим.

– Шутишь! – отвечала на призыв Вера.

– Руки коротки! – предупреждал дед.

– Наливай! – поощряла супруга бабка.

Дачники плотно закрывали окна, несмотря на жару, и пережидали, когда у хозяев кончатся силы и вино.

Вот такая обычная деревенская семья из Малых Косяков.


(Отрывок из повести "Сплошные Косяки. Страсти по земле")