Приключения в Хантах

Простите великодушно, но я пока выставлю только начало произведения.
Как закончу, то все сразу и с фотками! Я была в тех краях, от Хантов до Салехарда.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ХАНТАХ

Кто я?

Думаю, что многие события случились не просто так, и объяснение происходящему нужно искать где-то далеко, в глубине прожитых лет. Решение летает рядом, но я не могу вспомнить и ухватиться за мысль, чтобы вытащить ее из сумбурного куска событий, какими были мои последние десять лет. Она летает около меня, дразнит безобразно, но ускользает. Паразитка такая! Когда приходит, то изводит сильно. Я курю и хочется выпить виски или бренди, чего со мной никогда не было. Я пью сопливое шампанское или красное сухое вино, не больше. А тут живот сжимается и просит погорячее. Курю еще. Три сигаретки и уже отпускает. И так до следующего раза – с регулярностью раз в две-три недели. Привет, незнакомка!

Мне исполняется 41 год. Наконец-то. Я очень ждал этой даты. Весь предыдущий год боялся, не спал, выпивал. Боялся умереть. Вот они мужские страхи. Женщины признаются в страхах, проблемах легко, а мужчина, чтобы признался в слабости! Не дай бог! Ни в жизнь! Боялся разориться и потерять работу, порывался уехать из России, и все по-дурацки и ни о чем. Так и промаялся целый год. Накрыл инсульт – боялся, что окривею и не буду больше таким душкой. Но через три дня восстановилась речь, стала слушаться левая рука и все наладилось.

Меня зовут Майкл Суровцев. Просто Майкл. Имя досталось от англичан, которые работали у моего прапрадеда на железоделательном заводе. А фамилия – старинная уральская. Правда, мама всегда звала меня Мишка, а бабушка с дедом только Майкл. Суровцевы были крепостными, а потом заслужили вольную – сам царь, проезжая через Урал, наградил моего прапрадеда за умения и мастерство в заводском деле. И дал вольную, присвоив дворянский титул. А ведь почти все местные заводы были построены руками уральских староверов. Шкатулка на карте России.

Работаю я в Екатеринбурге, на одном из крупных заводов, в комитете по внешним связям. Благодаря тому, что в семье разговаривали по-английски, хорошо владею языком. Перевожу переговоры, контракты, в курсе всех сделок. Мы с нашим юристом Жориком – на вес золота. Он говорит суть, а я перевожу, донося плюсы и минусы. Грустить некогда. Работы много, нет времени порой задуматься о жизни, о каких-то важных вещах, семье, будущем, детях. Я рано уезжаю из дома. Завтракаю в кафе. Мои два кота жрут сухой корм и всем довольны. Их можно оставить на неделю, отвалив корма побольше, да поставив третий туалет. Они молчат, всегда с тобой согласны и любят просто так. Жорик женат и мечтает женить и меня, устраивая свидания. А я ничего не чувствую, кроме красивой обертки. Мой друг записал меня в евнухи, а я не могу, если меня не тянет. У одной рот не закрывается – губы перекачала, вторая – зануда, все учится и учится, а ноги побрить не может. Ау, женщины! Где вы? Или я такой нескладный. Пока живем втроем и у нас полная гармония. И полные шкафы Роял Канина.

Командировка

К нам приехали иностранные гости. Покупать оборудование. Меня снарядили сопровождать гостей на экскурсию и развлекать. Поскольку главный офис у нас расположен в Ханты-Мансийске, то гостям разработали тур – поездку в древнее поселение коренных жителей Северного Урала, племена ханты и манси. Я уезжал на 4 дня. Котам был насыпан Роял Канин трех видов, выставлены миски с водой. Конечно, я достал третий туалет и уехал. Даже взял с собой словарь – на всякий случай.

Ханты – далеко. Туда летают самолеты, но нет железной дороги. Болота, мошкара, но город хорош:  настоящий европейский, новый, с музеями, церквями, гостиницами и хорошими ресторанами, где вполне можно вкусить оленины в разных видах и знаменитого муксуна. Дома все разноцветные – радуют жителей в полярную ночь. Закрытая территория. Просто так иностранцу не попасть.

Я встретил гостей. Притащил для них шубы – это подарок от нашего предприятия. И мы поехали в стойбище.

Около отеля стояли два снегохода с опытной командой. Иностранцев было четверо. Лица, замотанные поверх шапок русскими платками, выглядели нелепо, но лица, глядящие из под них, улыбались и, казалось, были готовы преодолеть уральский север. После обмена любезностями, узнав, что я Майкл, иностранцы смеялись. Вот, говорили, и французы у вас в России служили, и немцев на службу Петр Первый зазывал, а тут Майкл! Англичане на севере! Сами они были из Германии.

Снегоходы заурчали и тронулись. Нам предстояло преодолеть около 150 км, чтобы добраться до поселения. С собой приготовили термосы с чаем, водку и джин. Снежная пустыня стала нашим другом на ближайшее время. Я же рассказывал про племена ханты и манси, и мой рассказ совпадал с видами из окна, настраивая всех на мистический лад.

Уральские легенды поддаются реалистическому толкованию. Уральские жители, по описаниям очевидцев, были мохнаты снизу до пупа и жили в подземельях, куда уходили на полгода зимы. «Умирающие на зиму или засыпающие» - так называли жителей, потому что зимой северные народности скрывались в юртах, что сообщались ходами, вырытыми под снегом. Живут эти люди в горах за Обью, засыпают с 27 ноября по 24 апреля. Земля богатая, люди носят соболей, а боги у них золотые: при устье Оби стоит идол – Золотая баба. В народных представлениях складывался образ Уральской земли, изумительно богатой, но труднодоступной из-за природных преград. А еще ходила молва, что зовут тот народ Чудью белобрысой, белоглазой: подземные жители, покрытые шерстью, знакомые с рудознанием, с металлами и золотом…

Уральский мужик, Василий Тимофеевич Ермак, родился на Урале, в заводах под Невьянском. Сильный был парень, влюбился в дочь управляющего одного завода и стал преследоваться. Уплыл он по Чусовой, на Украину ушел, а вернулся работать на Строгановых через несколько лет, и шайку собрал.

На Чусовой много камней. Где стоит камень Ермак, была пещера, в которой нашли стрелы, чайник. Иван Грозный подарил Ермаку за службу достойную железную кольчугу, да утопила она великого атамана – утонул он в ней, не смог выплыть из Иртыша. Были у него три верных помощника: Рагозин, Лобанов и Дерябин, так в районе Верхотурья до сих пор деревни стоят – Дерябина, Рагозина да Лобанова…
Я рассказывал, а немцы слушали, кемарили, просыпались и снова слушали.