Звезды над урманом книга 2 глава 16

Предыдущая страница: http://www.proza.ru/2015/06/13/381

АЗОВ

Ваня проснулся, подошел к кадушке и, набрав полный ковшик водицы, вылил себе на голову. Мотнув, будто медвежонок Хвомка, косматой головой, юноша бисером рассыпал холодные капли по стенам каюты.
 – Не шали! Совсем ты чумной стал! Во сне бубнишь, ногами дрыгаешь. Так и заговариваться начнешь. Вот выкраду я у тебя пеструю ленту, пока почивать будешь, мож враз и поумнеешь, – отряхивая плечи и лицо от попавших на него капелек, возмутился Тимофейка.
– Ленточку и не помысли трогать, а то вмиг вновь в зайца обращу, – поправляя на шее шнур с Никитиным шаром, отозвался Ваня.
Услыхав про превращение в зайца, Тимофей чуть приостыл. Поднялся с лежанки и, тоже набрав в ладошки водицы, плеснул себе в лицо, а следующую порцию воды – шутливо – в лицо Ванюшки.
Подростки, взвизгнув, принялись дурачиться, обливая друг друга водой.
С палубы раздался строгий голос Ефима:
– Все наверх, в Донской лиман выходим!
Впереди расстилалась гладь Азовского моря.


***

Два месяца назад, на Каспии, крепость Нарын Кала встретила их неприветливо. Спускающийся с гор туман укутал вековые башни и стены. Виднелся лишь широкий заход из двух высоких стен, спускающихся от основной крепости в море, сложенных из желтого камня-ракушечника.
Распорядившись встать на якорь, Ибрагим, переодевшись в дорогие одежды, как и полагает мурзе и послу из Сибири, взяв с собой для охраны и солидности янычар, сыновей Ефима и Ваню, отчалил в сторону крепости.
Мурза оставил на ушкуе для охраны Тимофея с Ефимом да тайно находившихся на судне трех казаков-разведчиков, которые умеючи срисовывали угольками планы пристаней и укреплений.
Для прохода мимо Астраханской крепости на Волге и Азовского укрепления на Дону нужны были верительные грамоты от наиба , за которыми Ибрагим и поехал, прихватив с собой два мешка с пушниной и три серебренных чайных сервиза старинной работы бухарских мастеровых.
Утром к ушкую подошли две маленькие торговые галеры, они доставили питьевую воду, сушеные фрукты и вяленую конину.
– Балык барма?  – рассматривая привезенные припасы, которые сопровождали его сыновья, спросил торговца Ефим.
– Бар, бар, – подтвердил купец, открыв кадушку с обильно просоленной осетриной.

Появление знатного мурзы в крепости не привлекло внимания жителей Нарын Калы.
 Нарын Кала являлась воротами Кавказа и торговым портовым городищем. Крепостные стены, идущие от скалистых гор к морю, надежно перекрывали узкий проход в Персию.
Появление в крепости знатных людей было обыденным делом.

Тимофей, оперевшись о борт ушкуя, жадными глазами разглядывал богатство чужого города, где на берегу кипела торговля. Купцы трясли шелками, зазывалы приглашали прохожих в свои чайханы и дуканы. Повсеместно на пальцах у мужчин блестели золотые перстни, у женщин – серьги и ожерелья.
– Брать штурмом надобно только с моря, – не по годам рассудительно проговорил юноша, осмотрев схему, нарисованную казаком.
– Это точно, Разя. На стены нам не взойти, перебьют сверху из луков да пищалей, – согласился казак-разведчик, – а вот морем подойти можно, наши ялики плоскодонные, и осадка у них небольшая. А коли еще нагонный ветер на берег волну погонит, так и проскочат струги.
– Тут одна бухточка есть по правую руку, там берег песчаный должен быть. А в других местах скалы, побьем струги о них. Ваня обещал разглядеть подход, – показывая пальцем на схему, согласился Тимофей.

Казаки, действительно, спустя пятьдесят лет возьмут штурмом Дербент и, набив до верхних палуб каждый струг коврами да другой добычей, уйдут на Астрахань.


***
СИБИРЬ

Воевода Тобольска встретил Архипа радушно. Усадив за стол, лично преподнес братчину с брагой. Архип, отпив из нее три глотка, передал ее по кругу сидевшему рядом боярину.
– Ты уж не взыщи, Архип, что грамота Ивана Великого запоздала аж на четверть века, – приложив руку к груди, извинился воевода, – дарую тебе подворье и мельницу с кузней, а также людишек тамошных. Завтра грамоту о сем и составлю. А сегодня принимаем тебя в братчину нашу, – вновь поднося полную до краев деревянную чашу Архипу, вроде как виновато улыбнулся воевода.
Через месяц наступили холода. Иртыш сковало льдом. Отряд из охочих людей и полусотни стрельцов собирался в дорогу к далекому Енисею. Старшим над охочими уходил Максим.
Семидесятилетняя Ксения, понимая, что Максим уходит навсегда и она, возможно, никогда не увидит более сына, ходила по избе с красными от слез глазами.
– Матушка, да не убивайтесь вы так. Ну, куда я с одной рукой годен? А так хоть на службе государевой состоять буду. Кузнечное дело налажу на новом месте. С обозами и еще с какой оказией вам весточки слать буду.
– Понимаю я все, Максимушка, что Архипу девятый десяток пошел и мне восьмой, а тебе свою жизнь налаживать нужно, сам-то, почитай, не молод ужо. Токмо все одно горюю. Ванюшка запропастился в дороге, и ты меня покидаешь. Одна радость у меня осталась – Полинушка. А как замуж выйдет боярыня наша? Совсем мы одни останемся.
Архип, сидя на лавке, молча подшивал в дорогу пимы Максиму.
Он бы и сам не против был пуститься в дорогу, да заботы, которыми наградил его воевода, не отпускали. С рассвета и дотемна Архип разъезжал по округе, проверяя и налаживая кузнечный промысел. Еще в довесок добавились заботы по наладке мельниц, которых уже имелось в городе и его окрестностях немало.

***
ПОВОЛЖЬЕ

Сотник Иван Никитич, ловко соскочив с коня, передал поводья холопу. Обстучав от дорожной грязи сапоги, поднялся на крыльцо избы воеводы Царицына.
– Видать, важный гость пожаловал, коли во двор воеводский въехал верхом, а не завел под узды коня в ворота, – смекнул царский наместник.
– С посланием, батюшка, от воеводы земли Сибирской, – доложил Иван, подавая вынутую из рукава грамоту.
Сорвав печать, воевода раскрутил грамоту и самолично прочел ее.
– А моя какая помощь тут?
– Дозволь на постой встать, покуда ушкуй с волока не возвернется. Сопровождать его в Сибирь велено.
– А что за нужда-то в Крым им идтить? Неужто смолу сбыть боле негде?
– Неведомо мне это. Мое дело служивое.
– Ну, неведомо так неведомо. Ступай на постоялый двор к Кривому Алеше, скажешь, я распорядился пустить на постой тебя и людей твоих. А покудова ожидать будешь, приставлю я твоих стрельцов к воротам на караул. Харчи отрабатывать надобно же вам.
– Премного благодарен, – поклонился Иван.
Сотник вышел, а воевода, глядя ему в спину, усмехнулся:
– Ох и хитер же шельмец. Ведь ведает же, плут, за каким делом посланы послы из Сибири в Крым. Ну, ничего, зима впереди, выпытаю.


 ***

Хвома шел за Никитой, тяжело передвигая лапы. Он уже не был тем маленьким веселым медвежонком. За старцем шел матерый медведь огромных размеров.
Остановившись, косолапый спутник Никиты настороженно вдохнул ноздрями морозный воздух.
– Что? Дымком потянуло? Я тоже чую, что кто-то в нашей избе обосновался. Пойдем-ка, братец, с подветренной стороны зайдем, чтобы собаки, коли они есть, тебя не почуяли.
Перейдя по чуть окрепшему льду Атлымки, старец с медведем углубились в лес, обходя избушку с подветренной стороны.

Пайза, подбросив свежих поленьев в печурку, устало присел на лавку. На льняной веревке сушились мокрые вещи.
И как его только угораздило провалиться под лед в пяти верстах от избы, он и сам не понял. Собачья упряжка, проскочив полынью, звонко тявкая, ушла вниз по реке, оставив своего хозяина в воде. Купец долго не мог выбраться из водяного плена. Сняв с пояса топорик, он замерзающими руками прорубил в неокрепшем льду прогал к берегу и уже там, подтянувшись, выбрался на запорошенный первым снегом берег. Хлюпая мокрыми тисами по еще не промерзшей земле, остяк побежал напрямки к Никитиной избушке.
Мокрую, потяжелевшую от воды малицу он бросил на берегу, понимая, что в ней ему долго не пройти.
Благо что изба была уже недалеко, и, пробежав около часа по лесу, он, уже основательно продрогший, открыл подпертую поленом дверь.
В печи по сибирским законам лежала закладка дров с берестой. Тут же находились и кресало с трутом. Выбив искры и раздув трут, остяк разжег бересту в печи.
Пока дрова разгорались, Пайза подпалил взятую с полки лучину, обойдя избу, снял с крюка плетеную корзину. Достал из нее сухую безрукавку и Никитину длиннополую льняную рубаху. Быстро скинув мокрое исподнее, он, пододвинув лавку, уселся напротив топки. Печь уже ладно гудела, потрескивая поленьями.
– А ведь и впрямь Золотая Баба заколдована. Как токмо о ней подумаю, так в воду и окунусь. Предупреждали меня отец и дед, что гиблое дело искать ее. Так нет же, не верил, – прошептал он посиневшими губами, заваливаясь спать на лавку.
Пригрезилась ему во сне Баба Золотая. Сидит, улыбается, – ну что, Пайза, разыскал ты меня? Теперича жена я тебе вечная. Будешь жить со мной в одной юрте, натирать меня до блеска сажей да греть меня в стужу своим телом.
С этими словами наклонилась Золотая Баба к Пайзе да и лизнула его в губы, а после дыхнула ему в лицо такой вонью противной, что остяк веки открыл от такой мерзости. Да как открыл, так и закрыл сразу.
Потому как лизала ему губы не Баба Золотая, а огромный медведь, вошедший в избу.
Опершись о косяк, в дверном проеме стоял Никита:
– Пошто мою рубаху напялил? Чучело ты огородное. Опять, поди, Златую Бабу тут ищешь?
– Меха Архипу вез. Да упряжку упустил и сам провалился.
– Нет Архипа более в Сотниковом Логу. Вызвал его воевода в Тобольск, – хлопнув ладошкой медведя и выгнав его на улицу, присевши на лавку, грустно вздохнул Никита.


***
ПОВОЛЖЬЕ

Князь Дмитрий Пожарский, встретившись в Ярославле с сотником Иваном, поставил ему задачу – прибыть в Царицын и ожидать там долгожданного ушкуя с орудиями. Без наряда даже и думать брать Московский кремль, где засели поляки, не смел князь. Только людей зазря положишь под стенами.

В это самое время в Нижнем Новгороде Кузьма Минин сумел объединить посадский люд с купечеством и боярами для сбора средств на покупку оружия и наем служилых людей. Неудачи первого ополчения и убийство Ляпунова только сплотили население Руси, привив повсеместно ненависть к польским захватчикам. Воеводой ополчения единогласно избрали Дмитрия Пожарского.

Гетман Жолкевский, предвидя опасность, нависшую над польским гарнизоном в Москве, срочно выехал на встречу с королем, просить двенадцать тысяч воинов, но Сигизмунд медлил и всю осень 1611-го и зиму 1612 года помощи не слал.

А в это время Ибрагим к концу зимы все же сторговался с советником крымского хана. И теперь на берегу Темрюкского залива загруженные орудия лежали в трюме ушкуя, ожидая ледохода на Дону и Волге.


*- Крепость Нарын Кала – Дербент Дагестан
** - Балык барма? – Рыба есть?
*- Наиб – наместник.


Рис. Нарын Кала.

продолжение: http://www.proza.ru/2015/07/19/1173