Я и хирургический стационар

Lectori benevolo salutem.

Волею судьбы, Девяти богов, положения звёзд на небосводе и желания моей матушки вышло так, что три лета своей пока ещё не очень длинной жизни я провёл на хирургическом отделении N-ской больницы. Нет-нет, здоровье моё было в полном порядке, в стационаре я присутствовал в качестве санитара.

Началась эта история с моего заявления матушке, что я хочу быть врачом. Мама сама была доктор-рентгенолог, поэтому, естественно, сначала я слышал категорические отказы, подкрепляемые весьма весомыми аргументами об особенностях профессии врача в частности и о системе здравоохранения в нашей богоспасаемой стране в целом. Я, как и полагается в моём тогда совсем ещё юном возрасте, доводам не внимал и продолжал стоять на своём. И тогда матушка нашла простое и изящное решение: через своего знакомого хирурга устроить меня санитаром в упомянутую больницу. Мол, пускай сын сам поймёт, что настоящая медицина сильно разнится с сериалами "Клиника" и "Доктор Хаус".

Я очень хорошо помню свой первый рабочий день. Он для меня начинался в 9.00, но в 7.45 я уже был на отделении. Картина была, должен сказать, весьма живописная: молодой худой парнишка в ушитом, но все равно большом хирургическом костюме, с растерянным видом и испуганными глазами. Всё вокруг было для меня новым, непривычным и непонятным. Первый день я разносил по палатам градусники и капельницы, отводил больных на процедуры и относил их истории болезни. Сестры и доктора присматривались ко мне, а я со своей стороны пытался как-то выстроить свои с ними взаимоотношения. А на второй день случилось то, что, по мнению моей матушки, должно было поставить крест на моем желании в дальнейшем заниматься медициной.

В одной из палат у нас лежал дед с целой россыпью заболеваний органов брюшной полости, которые я сейчас все и не упомню. Но в числе прочего у него была необходимость принимать варфарин - препарат, "разжижающий" кровь. Необходимость-то была, а вот с чувством меры у товарища явно наблюдались проблемы. Ибо в один прекрасный (хотя, сказать по совести - довольно паршивый) день он довёл себя до такого состояния, что в любом месте, от любого раздражения у него готово было открыться кровотечение. И стоит ли говорить, что в сочетании с проблемами ЖКТ (желудочно-кишечного тракта), эта ситуация вылилась, простите за бытовуху, в кровавый понос, от последствий которого мне пришлось оттирать больного, кровать и пол в палате. Это стало для меня своего рода "боевым крещением". Я никогда не боялся крови, а брезгливость у меня после того случая пропала напрочь. Дед, кстати, в тот день радостно уехал на этаж ниже в реанимацию, откуда его на следующий же день вернули обратно к нам испуганные (и, вероятно, запачкавшиеся) реаниматологи.

В общем, мало-помалу я начал втягиваться в строгий и упорядоченный ритм жизни хирургического отделения. Я запоминал имена врачей, медсестёр и наиболее "знаменитых" пациентов. Я уже знал, где находились кабинеты эндоскопии, УЗИ, рентген, реанимация и медсклад. Понимал, что последние четыре палаты по коридору - платные, а первая - общая, для поступающих на дежурных сутках. Тем временем, сёстры наблюдали за мной и, увидев, что я не дурак и кое-что могу, начали обучать меня основам сестринского дела. Под их контролем я заряжал капельницы, заполнял истории болезни вновь поступивших пациентов ("оформлял"), делал внутримышечные инъекции, а потом научился ставить капельницы в катетеры. И чем больше навыков я осваивал, тем длиннее становился мой рабочий день. Я стал уходить с работы не в 15.00, как этого требовал закон и старшая сестра (больше работать мне было нельзя в силу юного возраста), а в 16.00, 16.30... Я заряжал и разносил по палатам капельницы, мерил давление, делал уколы...

Это все меня чрезвычайно увлекало. И в какой-то момент я заметил, что обучаю некоторым вещам практикантов. Их, студентов 1-2-3 курсов медицинского института учил я, со своими неполными 9 классами образования! Признаться, это неслабо раздувало самолюбие. На деньги с первой зарплаты я разжился белым халатом, ходил по отделению всегда в шапочке, маске и перчатках (а вдруг внезапно в оперблок надо будет ехать, или больного перевести?). В карманах у меня всегда были ручки для записей в истории болезни, шприцы с гепарином для промывания катетеров, перчатки и иглы от шприцов и "систем". Мне очень хотелось выглядеть как врачи и сёстры, приобщиться к их касте. Но однажды произошло событие, которое сбило с меня спесь и вернуло с небес на землю.

Это было второе лето моей практики, работать я мог себе позволить только на летних каникулах. Наша процедурная сестра очень некстати ушла в отпуск, а практикантов на отделение тем летом присылали преступно мало. Работы было много, а рабочих рук мало. Я старался успевать всё: возить больных между отделением, процедурами, оперблоком и реанимацией, разносить истории, заряжать и ставить капельницы и.т.д. Сёстры не возражали, ибо если я за что-то брался, то делал это правильно и до конца. Но, как мы знаем, ничто не вечно, и однажды, заряжая капельницы, я допустил банальную, типичную для практиканта, но от этого не менее страшную ошибку: залил в раствор слишком большую дозу инсулина. Люди, связанные с медициной, знают, чем кончаются такие ошибки: гипогликемия, кома, смерть. Но, к величайшему счастью, мне повезло. Пациента успели спустить в реанимацию (благо, она была всего одним этажом ниже) и откачать. Когда мне всё это рассказали и объяснили, я потерял сон на неделю. Я чуть не убил человека! Чуть не открыл собственное кладбище ещё до того, как стал врачом, даже до поступления в медицинский! Ну откуда я мог знать, что цифра 2 напротив названия "Insulinum" в листе назначений - это единицы действия, а не миллилитры?

Так или иначе, после этого случая я стал предельно внимателен и придирчив. То есть, до этого я тоже был внимателен - это ж больница всё-таки, а не парк развлечений, тут от твоих действий зависит здоровье людей! Но теперь бывало, что я бегал в ординаторскую по пять раз на дню, спрашивал и уточнял у врачей выписанные ими назначения. Потому что теперь я знал: цена ошибки была слишком высока.

И мне до сих пор ужасно стыдно перед тем пациентом, который чуть не отправился на встречу с Создателем раньше положенного срока по моей вине. Но с другой стороны - это был опыт. Один из самых болезненных (простите за каламбур), но самых полезных жизненных уроков.

Dixi.