Яйца Фаберже Глава VI

Волны удачи
Жизнь - очередь за смертью, но есть дураки, которые лезут вне очереди. Николай Иванович Кошкин был не такой. Он всегда отличался благоразумием и осторожностью. К моменту, когда извилистая судьба Остапа Бендера неожиданно пересеклась на затрапезной украинской станции Кобеляки с его жизненным путём, он потерял хладнокровие только однажды.
- Я всю жизнь мечтал об этом! - ликовал он в душе, получив заманчивое предложение.
Перед долгожданным открытием в начале 1941 года реконструированного дворца Павла I в Гатчине ему предложили выставить во временной экспозиции три драгоценных пасхальных яйца работы Карла Фаберже.
- Это сразу привлечёт посетителей в ваш музей! - заверил его ответственный работник Народного комиссариата просвещения РСФСР Мирзоев.
Конечно, Николай Иванович согласился, он считался признанным специалистом по драгоценностям знаменитой фирмы. В качестве ответного жеста ему было дано партийное задание.
- Нужно съездить в Германии и купить дорогостоящую картину для подарка на день рождения одному высокопоставленному партийному деятелю... - таинственно сказал Мирзоев.
- Надо так надо! - ответил окрылённый Кошкин. 
Ради мечты он был готов на что угодно. Ему выделили круглую сумму немецкий дойчмарок, и он был откомандирован в пугающий Берлин.
- Если ты упустил свой шанс, никогда не думай, что он последний, - размышлял Николай Иванович в поезде, - будут ещё и другие шансы, которые ты упустишь…
Приехал в помпезную столицу могущественного Рейха, устроился в гостинице. Жуткая зубная боль у него началась вечером и буквально сверлила мозг. Поэтому не спал всю ночь, а утром узнал, что фашистская Германия напала на СССР. Всех русских, которые были в Берлине, сразу начали отлавливать и сажать в тюрьму. Кошкин сразу просёк, что денежек он явно вскоре лишится, так и не употребив их по назначению.
- Но отдавать их проклятым фашистам не позволяет советская мораль… - благоразумно решил он.
Поэтому Николай Иванович с утра подался в самый дорогой ресторан, ел и пил всё самое лучшее вплоть до его закрытия и всё просадил там.
- Зубная боль прошла! - внезапно понял Кошкин.
Под утро вернулся в гостиницу, где его уже поджидали люди в форме. На их требование сдать наличность он гордо предъявил пустые карманы. Так что конфисковать было уже нечего. Вскоре его с группой таких же заключённых обменяли на немцев, арестованных советской стороной.
- Я отдал бы всё, что у меня есть, за то, чего у меня нет… - признался Николай Иванович, когда вернулся в родные пенаты.
Ленинград встретил его новыми патриотическими лозунгами, развешенными по всему мобилизованному городу:
- «Наши силы неисчислимы!» и «Родина-мать зовёт!»
Бюрократическая машина наркомата просвещения, отвечающего за культуру, вертелась с опозданием. 1 августа его давняя мечта исполнилась, музей получил во временное хранение три яйца Фаберже.
- Важен не сам выбор цели, а его последствия! - прошептал Кошкин, бережно приняв сокровища. - Какие они красивые!
Уже через две недели фашисты сбросили первую авиабомбу на Гатчинский дворец, её осколки повредили лепку фриза Арсенальной галереи и живописное панно на стенах соседней Овальной комнаты. Значительные разрушения причинила другая авиабомба, взорвавшаяся во дворе Арсенального каре, а также регулярные артобстрелы. 
- Нужно организовать эвакуацию коллекций! - приказал сотрудникам Николай Иванович.
Яйца он спрятал в сейф служебного кабинета и принялся за скорбную работу. Ящики, в которые укладывались музейные вещи, стояли на полу, и смотрителям всё время приходилось работать согнувшись. Вскоре у многих появилось носовое кровотечение.
- Выбившись из сил, прикорнёшь под утро на полчаса… - говорил он домашним при редких встречах. - Сознание мгновенно выключится, а полчаса или час спустя какой-то внутренний толчок снова включит сознание, отряхнёшься и опять за дело.
Было отправлено в тыл четыре железнодорожных вагона старинных ценностей, часть экспонатов перевезли в Ленинград.
- Оставшееся музейное имущество сотрудникам разместить в подвалах дворца… - пока Кошкин изо всех сил выполнял служебные обязанности, его семья находилась в Ленинграде.
В первый день войны и в первый день мира никто не верит, что это правда. Страшным военным летом люди в северной столице СССР продолжали жить обычной размеренной жизнью. Фронт был далеко, и казалось невероятным, что легендарная Красная Армия может пропустить врага так далеко вглубь бескрайней страны.
- Это такой хитрый план, - аргументировано объяснял соседям ситуацию Август Карлович, - точно вам говорю!.. Заманить немцев, а потом разбить как Кутузов.
Борис Кошкин слушал его, демонстративно раскрыв рот. Ему нравилась старшая дочь Августа Карловича.
- Далековато уже запустили… - высказал кто-то робкие сомнения.
- Значит так надо! - отрезал Карлович, мужчина лет 50-ти. - Не нашего ума дело!
Он пользовался непререкаемым авторитетом в доме, так как работал мясником на питательном колхозном рынке. Он жил со своим семейством на третьем этаже элитного дома.
- Широчайшей души человек! - восхищалась им соседка из квартиры
напротив - Алла Сергеевна, добрейшая старушка, страдающая лёгким
склерозом. - Дом у него полная чаша!
Предметом его особой гордости был первый советский компрессионный холодильник, который выпускался с 1937 года на Харьковском тракторном заводе и получил название ХТЗ-120.
- Полезный объем холодильников составляет 120 литров. - Карлович любому желающему давал осмотреть холодящее чудо.
Перед войной он и его жена взяли отпуска и махнули на месячишко вместе с детьми куда-то в теплые края. Горшки с цветами временно раздали соседям. Кого-то попросили своевременно забирать почту:
- Это чтобы квартирные воры по наполненному почтовому ящику не догадались, что хозяева отсутствуют…
Более того, Карлович, решив перестраховаться, включил в квартире свет. Чтобы возникла иллюзия, что дома кто-то находится. Они уехали, а Нина Сергеевна, божий одуванчик, совершая регулярные прогулки по двору и вокруг дома, обнаружила, что у соседей горит свет. 
- Непорядок, - подумала бдительная старушка, - уехали, а свет выключить забыли…
Она рубильником на лестничной площадке обесточила соседскую квартиру. Лишённый электроэнергии холодильник перестал выполнять свою
основную функцию. Через полторы недели из квартиры повеяло душком.
- Видать, крыса у Карлыча сдохла, - подумала Нина Сергеевна и продолжала совершать вечерние моционы.
Когда через несколько дней в подъезде натурально запахло покойником, Сергеевна не на шутку всполошилась. Даже подумала, что мясник втихаря приехал с курорта домой и также втихаря совершил суицид. Ей мерещилось бездыханное тело соседа, висящее на бельевой верёвке, либо хладный труп, лежащий в ванной с перерезанными венами.
- Ерунда! - зная весёлый нрав Карловича, соседи отказывались в это верить.
Когда запах стал невыносимым, были вызваны участковый и слесарь из жилищной конторы. В качестве понятых выступила добрая половина всех жильцов подъезда во главе с Ниной Сергеевной. Дверь вскрыли, и взору предстала ужасная картина. На полу возле холодильников стояли огромные зловонные лужи.
- Мясо испорчено окончательно и бесповоротно… - постановил мудрый участковый.
Нину Сергеевну спасали всем подъездом. Народ оказался дружным и
сплочённым и не выдал виновницу.
- А то Карлович уж больно горяч, да и рука у него тяжёлая. – Борис согласился с большинством. - Недаром же мясником работает.
В конце первого военного лета он переехал к отцу в Красногвардейск и жил на служебной квартире. Пока Николай Иванович сутками пропадал на работе, подготавливая музей к эвакуации, шестнадцатилетний юноша маялся без дела. Он шлялся по пустеющему городу, пока не увидел недавно появившиеся призывы:
- «Будь героем!» и «Молодёжь, в бой за Родину!»
Ему стало стыдно, и Борис решил довести до ума свой первый любительский радиоприёмник с огромными катушками, с самодельным детектором и тяжёлой телефонной трубкой.
- Вдруг пригодится для Красной Армии… - пару лет назад он увлёкся радиоделом, поэтому умел обрабатывать дерево, алюминий и эбонит.
Знал крепёжные детали, разные марки проводов, аккумуляторов и батарей. Изучил прикладную химию: лаки, рецепты для пропитки панелей и катушек трансформаторов.
- Хоть есть какая-нибудь польза от твоих увлечений! - часто говорила ему мать.
Он комбинировал составы электролитов, флюсы для припоя, антикоррозийные покрытия, чтобы не ржавели и не окислялись детали в приёмниках.
- От поднятия тяжестей крепнут мускулы, от слушания радио крепнут уши… - подшучивала над ним старшая сестра Екатерина.
Приёмник он сделал с огромной катушкой, намотанной из толстого звонкового провода. Она была закреплена на доске, где по канцелярским кнопкам с треском ходил пружинящий ползунок. С большим трудом, как редкую драгоценность, Борис достал кристалл для детектора. Они продавались только в одном магазине с громким названием «Всё для радио».
- В этом «универмаге» можно найти для постройки приёмников самое необходимое: кристаллы, компрессную бумагу, станиоль и провод! - делились между собой ценной информацией радиолюбители.
Всё остальное они должны были делать сами. Сколько горя испытывали радиолюбители от своенравных капризов детектора, где на блестящем кристалле тонкой спиральной пружинкой нужно было часами искать особенно чувствительную точку.
- Радио никогда не заменит газету, потому что за ним нельзя спрятаться в автобусе от стоящей рядом женщины... - подначивал его отец.
В радиолюбительском журнале «Радиофронт» предлагались разные способы защиты детектора от толчков. Советовали, например, детектор пристраивать на стене, на специальной полочке. 
- Любое устройство, требующее наладки и регулировки, обычно не поддаётся ни тому, ни другому… - иронично заметил он.
Работа шла туго. Антенна, натянутая над крышей, вызывала только смех. Хозяйки умудрялись вешать на неё бельё. Несмотря на всевозможные трудности приёмник заработал, но слушать его можно было только в комнате. 
- Нет, надо слушать без антенны! - упорствовал юноша.
Ему не хотелось быть привязанным к трубе парового отопления или к куску провода.
- Если радиоволны есть всюду, значит, их можно принимать везде: в комнате, в лесу, на лодке, на улице. - Борис без устали искал нужную волну.
Ощупью бродил, то и дело, натыкаясь на непредвиденные препятствия. Вот длинные волны, длиннее тысячи метров. На них работают многие радиовещательные станции. Слышны разговор и музыка.
- Разве здесь втиснешься со своим передатчиком!.. Куда там! - он перешерстил все диапазоны на средних волнах. - Здесь ещё хуже. - Станции как бы стараются перекричать друг друга… Нет, поищем другие волны.
Остался коротковолновый диапазон. На отдельных его участках любителям разрешено работать. Диапазон огромный, голоса тысяч радиостанций с утра и до следующего утра, не отдыхая ни минуты, так и переливаются телеграфным бульканьем.
- Но работают здесь не только телеграфные станции, - бурно обрадовался Кошкин, -  слышны музыка и голоса далёких стран.
Борис сосредоточился на них и за короткое время стал настоящим специалистом. У коротких волн особое свойство: они распространяются на невероятно большие расстояния, а на близких их не всегда услышишь. 
- Что, если взять короче десяти метров, так называемые ультракороткие волны? - внезапно осенило его.
Вскоре радиоприёмник, обеспечивающий устойчивую связь, был готов.
- Радио - изобретение, наделавшее много шуму… - невнимательно одобрил действия сына Николай Иванович, когда тот пришёл хвастаться успехами.
В начале сентября у Кошкина вдруг снова жутко разболелись зубы. Он пошёл к знакомому стоматологу. Тот сразу сказал:
- Нужно удалить два зуба.
Один он удалил немедленно, а второй - очень трудный, он оставил назавтра. А утром произошёл ударный налёт фашистской авиации на Красногвардейск. Николай Иванович хотел бежать за сыном и на вокзал, откуда уходил последний эшелон с работниками музея, но зуб болел так, что всё-таки сначала поехал к частному зубному врачу.
- Минутное дело… - наивно рассчитывал он.
Дверь кабинета пугливого зубного врача оказался закрыта. Другого врача он искать не стал и помчался на железнодорожный вокзал. Там узнал, что утренний поезд, на который он собирался сесть, разбомбили немцы, было много погибших.
- Немцы перерезали все пути! - сообщил Кошкин сыну, вернувшись домой.
- Зато теперь у нас есть надёжный радиоприёмник… - обнадёжил его Борис.
- Вряд ли он нам пригодится… - пожал плечами и спросил: - Не знаешь почему бомбоубежище у дворца накрыто сеткой?
- Чтобы бомба не знала, куда падает…
Пришлось им остаться в бывшей Гатчине, а вредный зуб как-то перестал болеть сам собой и даже не напоминал о себе.
 
продолжение http://www.proza.ru/2015/07/04/67