Весёлая семейка

У нас в доме демократия. Как ты аукнешь, так тебе  и  мяукнут.       
Было так весело, что сбегалась вся улица и стучала в наши окна.
- Уже ночь. Приглушите звук.
Когда для всех была ночь, для нас был день.
 Наш папа уже давно мучал нас своим присутствием,
 но когда он умер, то лежал тихо в гробу.
Из гроба только торчал его живот, от чего не закрывалась крышка. 
Пришлось попросить  его встать и перейти в другой гроб.
Была вероятность, что он больше не захочет  лечь.
Мы же знаем, с кем имеем дело! 
Пока он жил, сколько  народа умерло. Только  он не спешил. 
Если бы вы знали его характер?
Говорят, что ослы упрямы. Наш папа круче.
- Мойша, сколько тебе лет, спрашивали соседи.
- Не ваше собачье дело.
Это он ещё красиво сказал.
Не удивительно, что люди  о нём плохо думали.
- Чем попасть  Мойше в рот,
лучше под грузовой состав междугороднего  экспресса.
Жена и дети уже давно мечтали получить независимость.
- У нас демократия или нет?
Наши соседи, вопреки всему, говорили.
- Ваш папа умный. Он хороший  муж и отец семейства.
- Хотите взять его себе?
- Мы его не видим.
- Вот он как раз идёт.
Соседи разбегались по домам. Вот вам пример лицемерия.
Отец прошёл мимо, и не остановившись,
 зашёл в дом и закрыл  плотно  дверь.
Оттуда  были  слышны его крики.
- Какого чёрта в этом доме всегда пахнет борщом,
и всегда пустые стаканы!
Трахх. Когда-то  это был стакан!
Мадам Эстер не могла не ответить.
Раздался звон разбитой тарелки и змеиное  шипение,
от которого потух  газ.
 Мойша на неопределённое время  застыл на месте с открытым ртом.
Они были отличной парой!
Не давал соседям покоя  и мой старший брат.
Он слушал днём и ночью громкую музыку.
Не оперу, не дай Бог...  Джаз.
-  А что вы хотите, чтоб он смотрел балет?
У него от ног балерин может случиться инфаркт, или инсульт.
Кто лучше знает моего брата? Я или вы?
Моего среднего брата никогда не было дома.
По нему даже стены скучали,
и печально бились друг о дружку. 
Зато утром, когда он возвращался,  так стучал дверью,
что погибшие во вторую мировую войну
вставали из гробов и встречали его бранью.
Самым тихим в нашей семье был я.
Я играл на скрипке и так её пилил,
что скрипка плакала, как ребёнок.
- Нюма, спрашивали  добрые  соседи, как здоровье ваших детей.
- Какие дети? Я сам умом ещё ребёнок. 
- Не может быть! Вы умом  в папу.
- Как! Вы ещё не знаете?
Вчера целый вечер на первой программе телевиденя об этом говорили.
- Мы им не верим. Они вам завидуют.
Привет детям!
Я продолжал играть на скрипке, а
скрипка у соседей на нервах.