3. Отрочество. Казахстан. Соколовка

                -7-

     Как я уже писала, в 1948-49 годах к нашей группе спецпоселенцев прибавились ещё семьи "изменников Родины" и небольшое количество холостых мужчин. Через стенку с нашей комнаткой, с другой стороны дома, жила женщина по имени Павлина Метёлкина с двумя детьми Валей и Ваней. Она приняла в свою семью мужчину, высланного из Ленинграда, как "изменника Родины". На фронте он служил военным врачом. Звали его Иван Иванович. Через какое-то время к нему стали поступать посылки с лекарствами. Он лечил людей советами, народными средствами. Если больному не помогало, прибегал к помощи полученных лекарств. Нам, как соседям, помогал бесплатно. В совхозе этого врача поставили работать скотником. Осенью он возил сено на быках с поля к скирдам, зимой - со скирд на скотобазы.

     В 1950 году на нашем отделении друг за другом появлялись мужчины немецкой национальности, в рванье, исхудавшие. Поговаривали, бежали откуда-то. Но их никто не выдал и не посадил в тюрьму. А ведь за побег или за самовольный уход с места спецпоселения им грозило до 20 лет каторжных работ. Комендант Яковенко поставил этих мужчин на учёт, а директор Гаранин принял на работу в совхоз. Мама ходила к ним с фотографией нашего отца в надежде, что кто-то из них с ним встречался. И другие женщины, потерявшие своих мужей, цепочкой тянулись к вновь прибывшим, выспрашивали, верили в чудо. Надеялись даже и те, чьи мужья были арестованы органами НКВД в 1937-38 годах или раньше. Никто в то время ничего не знал, даже и предположить не мог, что почти все их арестованные мужья к этому времени расстреляны. До конца своих дней женщины ждали, ждали и их дети.

     Некоторые "овдовевшие", но с детьми, женщины сходились с этими мужчинами, жили с ними. Заключали негласный договор: если у мужчины находилась семья, он уезжал к ним, и наоборот. В жизни случалось всякое. Иногда он так прикипал сердцем к новой жене и её детям, что оставался навсегда, несмотря на возникновение из небытия старой семьи. Или пробовали жить на две семьи. А мы с Миртой очень хотели, чтобы и в нашей семье появился такой мужчина. Наши детские души так тосковали об отце, что мы бы, кажется, любого приняли и называли его "папой". И все дети сразу называли этого приёмного мужчину "папой" или "отцом". Один такой мужчина приходил пару раз и к нам в комнатку поговорить с мамой и с нами. Но мама категорически  отказала: " Нет, я буду ждать мужа, я верю, что он живой и найдёт нас!" Мы понимали, что нам стало бы лучше во всех отношениях, видели, как мужчины помогали в новой семье. Вместе они быстро поднимались на ноги: строили сараи для коровы, свиней, гусей, мастерили что-то по дому, во дворе. А главное - из этих семей постепенно уходил голод...

      А у нас тёлочка стояла в сенках, по проходу бегали, мешались гуси. Как они не замёрзли за эту долгую зиму, ведь стояли сильные, до 30 градусов, морозы! В марте гуски принялись собирать солому по коридору, строили гнёзда. У нас под столом находилась картошка, которую мы съели до марта. Мама одной гуске сделала там гнездо,  другой - под кроватью. Приучить их к в тёплому месту в комнате не составило особого труда. Когда им нужно было сложить яйцо, стучала та или другая клювом в дверь - обычно рано утром. Зайдёт гуска в комнату, сразу направляется в своё гнездо - никогда не путали. Сделает привычное дело и выходит. К столу мы приделали занавеску, но гуске она не мешала сесть на своё место. Если бы мы сделали гнёзда в сенках, яйца бы замёрзли, а так они хорошо сохранились. В мае месяце вылупились гусята, с двух гусок около 20 штук. Много - целое богатство!
 
      Сначала мы сами пасли гусей с гусятами, оберегали малышей от коршунов. Собак в посёлке в то время ещё не было. Но потом эта обязанность сама собой отпала, так как гусак оказался хорошим хозяином. Он самостоятельно охранял своё стадо, видя опасность, со злобой кидался на всех посторонних. Гусята благополучно выросли за лето. То-то нам была радость! Тётя Вера, наша спасительница, дала нам в мае курицу-наседку с яйцами. Ещё одна радость -  появились у нас пушистые жёлтенькие цыплятки! Мы привязывали курицу за камень на травке, у самого окошка нашей комнатки, чтобы она не увела цыплят далеко. Боялись коршунов, они так и кружили над посёлком, высматривали добычу. Если у кого-то из нас находилось время, мы следили за нашим стадом, пасли их, наблюдали за малышами.

       Обеды на наше отделение уже не возили. Дядя Вася Забара регулярно, один раз в неделю, доставлял нам хлеб, соль, спички, крупы, сахар. Но мы до сих пор не имели возможности выкупить свой сахар. В апреле 1951 года, как и в предыдущие весны, мы вовсю бегали босиком. Бежали через снег у домов на наши любимые проталинки. В мае уже вообще никакую обувь не надевали, и так до поздней осени. Опять бежали за озеро, рвали дикий лук и щавель. Хлеба и в этом году не ели досыта! Я заканчивала четвёртый класс.

      Люди вытаскивали из погребов на солнышко картофель, готовились к его посадке. Я с мамой ходила по людям, помогала перебирать картошку. После зимы крупный картофель опускали опять в погреб, мелкий - оставляли для посадки. За эту работу мы получили от хозяев столько клубней, что и нам хватило для огорода. Кроме того получали картофель покрупнее, для еды сейчас. Мама достала семена овощей, мы как и раньше, смогли кое-что посадить. В ящике на окошке вырастили помидорную рассаду, затем высадили кустики в землю в свой огородчик за озером.

      У брата Феди появилась главная обязанность - выгонять в стадо по утрам и по вечерам встречать нашу тёлочку. По просьбе соседей он приучал к стаду и чужих телят. В благодарность брат получал молоко или даже хлеб с маслом. Тогда Федя наедался досыта. Его постоянно донимал голод, ведь мальчик быстро рос, организм требовал питания, витаминов, а где взять? Однажды зимой, когда ему захотелось нестерпимо кушать, будучи один дома, он обнаружил сумочку с самодельными сухими дрожжами. Она висела на гвозде за печкой. Мама привезла их осенью из Кустаная в надежде испечь что-нибудь зимой из дрожжевого теста. Изготовлены дрожжи были из отрубей с добавкой хмеля. Дрожжи так и провисели, наверное, дожидались Федю. Наелся он этих сухих дрожжей - вскоре заболел живот. Брату стало совсем плохо. Спас его сосед, врач Иван Иванович, дав какое-то лекарство.  Брат Федя помогал семье, как мог, и сам себе зарабатывал на пропитание. Мама в свою очередь искренне благодарила людей за то, что иногда они подкармливали её сына.

                -8-

       Летом на каникулах, как и другие дети, как и в прошлом году, я принимала активное участие в спасении полей от сорняков. Полола тяпкой и окучивала совхозную картошку вместе с женщинами и девчонками. Помогала дома маме. К вечеру мы с Федей шли к Мирте пасти совхозных свиней. И так изо дня в день. По вечерам становилось холодно, а наши босые, все в болячках ноги болели и мёрзли. Однажды мы додумались - грели ноги в свиных отходах. Поздно вечером мы отпускали свиней и они бежали, как угорелые, в свой свинарник. Не знаю, как мы определяли время здесь, в степи? Как догадывались, что можно отпускать свиней? Ведь часов не было. Затем мы бежали домой встречать тёлочку со стада. Мы её очень любили, баловались с ней и невольно научили бодаться. Она запомнила эту нашу игру и принялась гоняться за ребятишками. Те убегали с криком, а ей казалось, что с ней играют.

      Уже что-то неуловимо изменилось в нашей жизни в лучшую сторону. Мы гордились тем, что у нас есть своё небольшое хозяйство. Началась, как каждый год, и закончилась эта долгая, снежная и морозная зима 1951 года. Перезимовали и мы, и наша тёлочка Нюрка. Наступила вновь весна - борьба с массой снега, желание, чтобы побыстрее всё растаяло. В первую очередь освобождали окошко от снега, в комнате становилось светлее. Нюрка всю зиму стояла в своём стойле в занесённом доме. По приступкам наверх, как мы, она не могла выкарабкаться. Когда в первый раз мы её выпустили на улицу, она сначала походила, всё рассматривая, потом начала бегать и весело бодаться. Мы смотрим на неё и удивляемся, как она выросла, какая стала большая.

     В сентябре 1951 года я пошла в школу в пятый класс в село Васильевку. Вернулась на время в то место, куда нас привезли в 1945 году. Приехали мы вдвоём с соседской девочкой Раей. Её отец, бригадир свинофермы, похлопотал за нас перед руководством совхоза, и нам разрешили продолжить учёбу дальше. Я - маленькая ростом, худенькая, как проволочный человечек. Другим мальчикам и девочкам, моим ровесникам, но побольше и посильнее меня, управляющий смог подобрать работу. Я до сих пор удивляюсь, как это мне разрешили учиться дальше. Ведь мы были самые нищие в посёлке, погрязшие в долгах за налоги и облигации. Хорошо хоть в этом году нам привезли муку, мама смогла что-то стряпать. А Раина семья считалась зажиточной. У них была десятилинейная лампа, часы, замок, скотина.

       Нам с Раей пришлось искать квартиру в Васильевке. Я очень хотела жить у наших близких, в семье Кутник. Мы сначала узнали у бабушки Лиды и её сына Феди, возьмут ли они нас, двух подружек, к себе на квартиру. Наш совхоз каждый месяц обещал за нас платить. Маме совхоз тоже дал немного денег мне на книжки, на одежду, на питание. Управляющий Миргородский сказал маме, что эти деньги я сама честно заработала летом в поле на прополке полей от сорняков - не отлынивала от работы, не пропускала дни и добросовестно относилась к порученному делу. Как же нам повезло с управляющим! Но дома меня будет не хватать. Маму на дежурстве поддержит брат Федя. Ему исполнилось 11 лет.

      Так мы и поселились с Раей в семье Кутник. У бабушки Лиды с Федей - всего одна маленькая комната и такая же кухонька. В ней мы и устроились. Установили односпальную кровать, на которой спали. В то время люди многого не имели, но каждый помогал как мог ближнему. Возле кровати стоял столик, на нём мы готовили уроки. Мы могли выглядывать на улицу из окошка и читать при свете семилинейной лампы. Бабушка спала на односпальной кровати, Федина кровать - напротив. Обе были красиво заправлены, между ними стоял столик. До поздней осени бабушка ставила в баночку полевые цветы.

Бабушка Лида умела хорошо шить, только швейной машинки у неё не было. У некоторых людей машинки находились, тогда по их просьбе бабушка перелицовывала старые вещи, пальто, шила, кому что требовалось. Из шинелей научилась мастерить бурки на ноги, популярная в то время обувь. Поверх бурок надевались галоши, и обут человек всю зиму дома в комнате. На улице все носили валенки. Таким трудом бабушка и зарабатывала. Люди расплачивались продуктами, так как в колхозе ещё долгое время не видели денег. Совхоз платил за наше проживание деньгами. Раин отец привозил нам картошку, муку, немного мяса, масла. Её родители просили, чтобы мы вместе кушали, чтобы я не стеснялась брать у Раи. Потом так и получилось: бабушка нам всем вместе готовила, мы вместе и за стол садились. Моя мама, что могла, тоже передавала. К тому времени и мука появилась, а мама очень хорошо стряпала, было бы из чего. Когда заканчивалась наша картошка, мама покупала у людей и высылыла с кем-нибудь нам. Так мы и учились, держась вместе.

     В начале 50-х годов вернулся из Германии Раин старший брат Василий. Он вскоре женился и с молодой женой уехал жить на центральную усадьбу совхоза. После войны Василий долго служил в Германии, его не отпускали домой. Позже, уже в мирное время, он был ранен, контужен, плохо слышал. Несмотря на молодость, пережил немало, вся грудь - в орденах и медалях. Василий не обозлился, на весь белый свет, всегда шутил, смеялся. После его появления тихая унылая жизнь с постоянными заботами и трудами явно переменилась. Люди постепенно вспоминали, что есть и другая жизнь, что можно петь, танцевать, смеяться. Особенно молодёжь! Василий по вечерам всегда и всюду ходил с гармошкой - молодёжь веселилась. Слыл Раин брат и красавцем. Все эти долгие годы его ждала местная девушка. Пока он воевал, служил, она выучилась и работала учительницей. Фамилия семьи Василия и Раи - Заводские. Позже мы узнали, что Рая не их родная дочь, а племянница. Её отца, как и многих других, забрали в небытие органы НКВД. После рождения Раи умерла и её мать. Дядя и тётя стали вторыми Раиными родителями.

     До января 1952 года мы жили у Кутников. Потом Федя привёл в дом молодую жену, и нам пришлось перейти к другим людям. Это были пожилые муж с женой - украинцы, сосланные как кулаки в 30-х годах. У них нам жилось тоже неплохо, места побольше, но идти в школу подальше. Проучились мы вместе с Раей пятый класс, потом Рая школу оставила, не захотела больше учиться, а ведь могла бы...Она устроилась на работу свинаркой и проработала много лет. В 1956 году вышла замуж за Кожухаря Алексея, эмигранта с Китая, с Харбина.

                -9-

     Весной 1951 года наша жизнь и жизнь всех односельчан неожиданно, по воле случая, начала меняться в лучшую сторону. Рассказывали, что недалеко от нашего посёлочка, в степи, вынужденно совершил посадку самолёт. На самом деле ещё в феврале 1949 года один лётчик из геолого-разведочной экспедиции, пролетая над урочищем "Сарбай", заметил, как странно ведёт себя компас. Стрелка неожиданно отклонилась на юг. Внимательный лётчик повторил попытку, и оказалось, что действительно в этом месте существовала магнитная аномалия. Внизу, в земле, скорее всего залегало мощное рудное тело.

     Вскоре у нас стали появляться чужие люди - мужчины. Приезжали всякие: и начальники, хорошо одетые, и простые рабочие, и военные. За ними пошли разведчики-геологи с приборами. Они бурили почву вручную, брали всякие пробы. Пробы отсылали в институты, в лаборатории, проходило какое-то время. Опять приезжали люди с картами в руках. Геологи наведывались в посёлок, покупали у людей молоко. От них мы и услышали, что скоро мы здесь заживём по-другому. Анализы подтверждают, что в наших краях находятся огромные залежи железной руды. Скоро поставят буровые вышки, много вышек.
 
     И действительно, вскоре на наших глазах, как по волшебству, степь начала преображаться. Хорошо это или плохо? Судите сами. Совсем рядом с нашей усадьбой Соколовского совхоза воздвигалась железнодорожная линия и строились асфальтированные дороги. Руду нашли во многих близлежащих местах казахстанских степей. На самолётах доставляли необходимое оборудование, чувствительные приборы. Рядом с нами повсюду принялись бурить землю. Шум, гул, всевозможные запахи, круглосуточный дым заполняли всё пространство вокруг. В одночасье разбудили молчаливую, прекрасную, цветущую степь. Какие росли высокие густые травы, корова ляжет, её и не видно. Телята путались в траве, не могли выбраться. При прополке посевов от сорняков, мы еле передвигались по ним, со стороны нас не было видно. Водовоз в этих посевах не сразу мог нас найти.

     Буровые вышки росли как грибы с каждым днём. Лес вышек. Тянулось это в окружности на сотню километров. В десяти километрах от нас построили Сарбайские вышки. Как это было? Сначала ставили вышки, которые бурили земные недра вглубь, брали пробу, отсылали в Магнитогорск в лабораторию, узнавали из чего состоит взятая руда - какие полезные для народного хозяйства элементы там присутствуют. Многого мы тогда не знали и не понимали, да и не должны были знать. Через время только стало известно, что железная руда, которая залегает в земляной толще на глубине 35-120 метров содержит 45% железа. Это огромная концентрация!

      Совхозные и колхозные трактористы продолжали на  полях работать, пахать землю, сеять и выращивать хлеб. Из любопытства, в перерыв или после работы наши люди ходили к этим вышкам смотреть на процесс новой, незнакомой для них работы. На одной из вышек трудилась и молодая девушка, будущая жена нашего Феди Кутника. Там они и познакомились: колхозник-тракторист Фридрих Кутник и бурильщица Марта Шнайдер.

     Сарбай от Васильевки - 12 км, а вышки занимали и васильевские поля. В Сарбай потянулась молодёжь и семейные пары со всего Советского Союза. Чтобы люди к зиме не остались без крыши над головой, началось интенсивное строительство жилья. За короткое время недалеко от Соколовки вырос посёлок Комсомольск. Вместе с финскими домами строили и землянки. Появился клуб, красный уголок, где бы молодёжь после смены могла проводить вечера. Часто организовывались различные вечера, танцы под гармошку. Веселье ширилось и лилось через край. Одновременно с общежитиями стали воздвигать и школу.

     В один из летних вечеров, в Васильевку неожиданно приехал комендант и совершил проверку по домам спецпоселенцев. Федя Кутник в эту ночь остался у своей девушки Марты на буровой, дома его не оказалось. Он имел право находиться от Васильевки в радиусе 10 км, а общежитие и клуб, где проводила время молодёжь, были в 14 км. Найти эту влюблённую парочку коменданту труда не составило. Федю арестовали, и до осени он находился в тюрьме. Хорошо хоть на Колыму его за этот проступок не сослали. Времена менялись. Подходила уборка, а опытный тракторист в колхозе - на вес золота. Федю выпустили. Возможно, похлопотал председатель Попов. Вскоре Марта и Федя поженились, и нам не нашлось больше места в их тесном домике.

     Хочу описать тот короткий период в Васильевке, что у меня остался в памяти. Дети, с которыми я начинала там учёбу в первом классе, вспомнили меня. Обрадовались мои подружки Зоя, Валя Коржова, казашка Камиля. Мы, как и раньше, все жили на одной улице. В первом классе с нами училась ещё одна девочка, чеченка, не помню её имени. Она бросила школу почти сразу, так как ей не во что было одеться. Семья многодетная, все дети сидели дома. В то время мы часто к ней заходили, учили её читать из наших листков букваря, потом из «родной речи». В школе выдавали тетради и, хотя за это влетало, мы вырывали листочки для этой девочки, чтобы она тоже могла писать и решать. Вообщем, мы учили её, как могли. Но все наши труды оказались напрасны. Вся эта многодетная семья умерла от голода. На чьей совести остались эти жизни?

     У Вали Коржовой был старший брат Ваня, переросток, но он тоже учился вместе с нами в пятом классе. Раньше он не посещал школу, помогал маме на работе. Я уже писала, что их отец и старший брат погибли. В Васильевке в школу в то время стали ходить многие дети-переростки из соседних деревень. В пятом классе училась совсем взрослая, по-сравнению с нами, девушка. Звали её Верой, и жила она тоже у кого-то на квартире. Волосы светлые, кудрявые, симпатичная. Ваня и Вера подружились, у них завязались романтические отношения. Зимой по какой-то причине Вера реже посещала школу. Нам казалось, что они ругаются. Вера часто плакала. Валя говорила нам, что брат дома тоже плачет. Дошло до беды! На перемене, на улице, при их свидании, Ваня застрелил Веру и себя. Где же он взял пистолет? У нашей одноклассицы Нины была двоюродная сестра Зина, намного старше нас. Она вернулась с фронта без ноги, вместо ноги - протез. В то время Зина училась в Кустанае на учителя. Стало известно, что у Зины дома хранился пистолет, привезённый с фронта. Но каким образом он оказался у Вани? Не дожидаясь приезда милиции, Зина в панике не нашла ничего лучшего, как покончить жизнь самоубийством. Её нашли повесившейся в сарае. Такие события не забываются, несмотря на то, что прошло много лет. Я близко знала этих людей, общалась с ними, а то, что случается в детстве, оставляет глубокие зарубки в памяти на всю оставшуюся жизнь.

http://www.proza.ru/2015/07/10/158