Maiden and Sea. Девочка и Море. 218

Но Солли, -
– «А что я могу сказать? Не я нормы девицы устанавливала. Какой меня принимают, такая я и есть. Родным можно простить всё. Я и не говорила, что я тут судья. Ибо и сама ещё толком не разобралась, что тут раньше было. Просто это больная мозоль для всех»;
– «А какие тут разборки? Про что тут вообще Гоби судачит? И какие это мы не такие? А ты кто такой Гоби? Что ты тут сопли распускаешь, что парень да? Не знаю такого парня. Я вот Боливара больше в таком случае за парня признаю, чем тебя. И Солли чего тут гадать, тоже чем-то на Бонса нашего похожа. Она права на девок можно всех полканов спускать, как это было в ранних амурах и особенно с Сильвией. Я про неё сплетен не разводила, это старался сам Симон. Мол вы мальчишки, вам и судить. И я хотела стать настоящей девчонкой как Сильвия к примеру, и что с того? Тоже про меня как про шлюху судачили. А я как странно не плачу», - осадила Гоби и Эстер. И потом Эстер поглядела на Солли, сказав, -
– «Ты может во всём своя девчонка, но просто через секс не прошла и что ты можешь про меня говорить и про этого мальчика?»;
– «Ну да, не прошла. Я просто не помню ничего, пьяная была как педаль, после танцевального марафона в клубе. У Сильвии тогда день именин был и она меня напоила и целовалась со мной в кустах. А потом за новым вином ушла, а я по лесу пошла гулять и потом на Весту с Бонни в кустах наткнулась. Веста меня уговаривала эту науку постичь, а тут я сама на них попала. А они без портков. Не помню что было, но Симон вроде выследил что-то. Бонни меня даже поколотил тогда, что-то я ему там больно сделала. И под утро пришла домой, с побитой моськой, грязная в новом платье от Селивана и с одним каблуком в руке. Тот каблучок потом долго дружки мои по лесу искали. Я же за намёки про тот случай, потом Симона и избила. А так конечно, у меня ничего не было... потом», - выговорилась Солли, задумчиво смотря в море. И Эстер задумалась, -
– «Ну если пьяная была и ничего не помнишь, то ты это не по своему желанию делала и считай не сама. И ты ведь так девственницей и осталась. Маман твоя ведь тебя проверяла. Да, порно вышло с тобой, но не секс. Считай что боженька тебя от сего разврата уберёг, той пьянкой. Но всё равно ты роковая женщина, Солли»;
– «Но это может и отбило у Солли на потом сексом заниматься? И прошёл период становления в сексе впустую, а потом уже пошло не то время. Ей надо было самой определяться в жизни. Я насколько знаю Солли, вы всегда висели у неё на шее и ныне висите, хоть она вам про то и не скажет. Так что я тут не посторонний. И у меня с этим не сахар было. И я рвал и метал в своё время», - высказал своё мнение Феликс. А Солли отмахнулась и добавила, -
– «Все вы знаете, что из-за того разврата у нас на амурах и я от этого отреклась и из-за вас же гаврики. Я может Сильвии завидовала, но и сама не сдавалась. Просто не научилась я сдаваться»;
– «Как и на море в Испании вы не сдавались? Только зачем это?», - вдруг спросил Боливар невпопад, поглядывая на лицо Солли и она уставилась на него непонимающе, чего это его такое вдруг интересует.
– «Да я просто прочёл в испанском журнале до корочки про вас», - пояснил Боливар с каким-то наивно-невинным лицом и Солли, - «Эстер? Ты что это всем своим больным про меня историю распространяешь? Это что у тебя такой метод лечения? Я тебя что, просила об этом? Одного привезла сюда; погляди это та Солли...»;
– «...Да боже упаси! Я клянусь, что не знала даже, что он про тебя читал. Про тебя пол мира знает и что ты ерепенишься? Я то что», - сердито отмахнулась Эстер и Солли подумала, но спорить не стала, хоть и не поверила этой подруге. Но Боливару всё же ответила, -
– «Не знаю что на меня тогда нашло. Любила море просто. Поклонялась ему, верила в него. А ты во что верил в пятнадцать лет?»;
– «Ни во что. Родители за меня верили. Ввели в круг таких же девчонок и мальчишек. Право ещё с ранних лет. И тут все словно меняться стали. И потом меня одна девчонка предала, потом другая. А я не жаловался родителям, но они всё сами за меня решили», - ответил Боливар, снова рассматривая рубашку на груди Солли.
– «Господи вот же знать – наломает дров со своими потомками, потом мне разгребай как хочешь. Ладно, я не жалуюсь, сама напросилась на этот кусок хлеба. Нет, чтоб как в нормальном народе, все детки изменяют своим предкам и хранят от них свои тайны, тогда и детки нормальными в амурах вырастают и никаких проблем. Нет надо взять над своим отпрыском повальный контроль, даже когда и как он пукает в туалете. Это хуже тюрьмы и армейской казармы вместе взятых. Вот и клепают к совершеннолетию таких деревянных болванчиков. Хоть ковры на них от пыли выбивай, ретрограды. Ни в жизнь за аристократа замуж не выйду – полный отстой. Какая там у них любовь вообще? Клепают наследников как кроликов на конвейере. Однако ж, измены, интриги, ревность – откуда у них-то всё это? Публику что ли потешать? Честь у них рода? Вот и пришла эпоха, когда правда всплыла – нет у них любви и не было никогда. Одна политика меж избранных сословий», - отвела душу Эстер и выдохнула устало. Но Боливар продолжил, -
– «А это похоже, как вы три дня на море, как и я при своём родовом имении. Только у меня не три дня, а тринадцать лет, не считая самых ранних лет. Но я то думал так надо для важности рода. Только не пойму, как вы можете носить такую грубую рубашку как девица? Я ещё понимаю пышное бельё. Я видел на мониторе как девицы любят это на себе задирать. Совсем без белья – это не интересно. А так всё такое кружевное и пышное, розовое и жёлтое. А тут что-то что в голове не укладывается, как такое носят?»;
– «А я просто морячка. Это равносильно что мальчишка по сути», - занятно улыбнулась Солли и Боливар странно поглядел ей в лицо.
– «Морячка? Хм... не понимаю. Я видел одну, как морячка была одета. И такое выделывала на мониторе, как в море заходила, задирая подол грубой юбки. Хоть юбка плотная была, но вырез...», - немного погодя продолжил Боливар и Солли встала и объявила, - «Всё! Все слышали. Амуры для меня на ближайшую эру отменяются. Амба. Он проститутку запомнил в наряде морячки. И вообще все наряды для девиц, чтоб их можно было задирать. Меня уже тошнить начинает от этого. Я больше не девчонка, надоело»;
И Солли пошла прочь со своей любимой возвышенности на берегу. А Эстер влепила этому отпрыску знати сильнейшую пощёчину. И все понемногу разбрелись. Да уж получился разговор по душам. Потом Солли сидела у Сильвии и пила чай, а Бенни крутился по комнате выделывая кренделя на полу и на диване. И тут зашла в гости Эстер.
– «Прости меня Солли, за этого дебила. Но таким его воспитали в правильных нормативах. Такие чаще всего из протеста, на разврат и западают. Ибо если бы имели нормальное воспитание у них в мыслях такого бы ни было. Я и сама не ожидала от него такого выступления. Видно он чем -то запал на тебя, но не нашёл чем выразить свои чувства, чтоб задеть тебя за живое. И вот задел», - села за стол Эстер и Сильвия стала наливать гостье чай в чашку.
– «Да утешься ты. Я уже про это забыла. Это ведь и тебя касалось и всех девиц. Просто ему ему какая-то одна была нужна, для образца так сказать, а у меня рубашка была немного распахнута на груди. Вот тебе и повод и причина, что все девчонки такие. Он просто всю жизнь будет мстить за что-то там своё девчонкам и ему выгоднее считать, что все мы распутницы и изменницы. Так он поддерживает своё психическое кредо. Его место в психиатрической клинике. У него просто выработаны навыки и...», - стала отговаривать Солли, Эстер от дальнейших обсуждений и тут смолкла, сделав вид что задумалась про что-то постороннее. Но Сильвия уже знала Солли и насторожилась, это заметила и Эстер.
– «Солли? Может отправить Бенни погулять? Или мы пойдём погуляем? Хотя по сути уже поздновато. Погоди я мать позову», - не выдержала Сильвия и окрикнув свою матушку, сплавила ей озорника Бенни. И потом уставилась на Солли и та поняла, что от подруги не откреститься и придётся всё выкладывать начистоту. И Солли, -
– «Да, хм... ну да. Все признаки похожи... моторные навыки. Режим воспитания тут не причём и девицы тоже, но отчасти. Я думала, что такое возможно только на море. Я не рассказывала тут про Кона. Это русский моряк с подводной лодки, что провёл в море шесть лет и прошёл через северную аномалию. У них все погибли в экипаже, кроме старшины, но тот уже был в коме. Он и вышел на связь из-за старшины. Так вот, когда мы его нашли в море – он по всем параметрам был зомби, но странным образом у него сохранилась частично память, а значит и сознание. Вот что умирало в первую очередь, а тело продолжало жить, но только по примитивным моторным навыкам. Боливар – дитё уже фактически мёртвого рода, династии, фамилии. И они как раз желая кровь из носу выжить, через последнюю надежду – этого потомка, превратили его в психического зомби. Его ни девчонки, ни либидо вообще не интересуют. Он как бесполый...