смерть в 37 или секстур в 57? глава 19

Пассажиры купе плацкартного вагона поезда Москва-Сочи с поздней вечерней посадки познакомились и определились, все едут к морю.
Две девушки с боковушек, живущие в Мытищах и работающие в Москве, ехали в Лоо. Семейная пара из Химок ехала в Мацесту.
 Промолчала только женщина с 22-го места. Никого не замечая, она сразу легла на вторую полку и как исчезла.

  Олег Николаевич Палей уже четыре года подряд ездил в сентябре с женой в Адлер.
 Море за лето хорошо прогревалось. Жара в сентябре спадала. Школьники и студенты разъехались. Бархатный сезон.
 В этот раз он ехал один. Марию не отпустила прихворнувшая тёща.

 Утром, часам к десяти, народ умылся и придвинулся к столикам, девушки к боковому, а Олег Николаевич с Виктором и Ниной из Химок к столику в купе. Попутчики достали пирожки, колбасу, яички. Сходили за чаем.
 Виктор хитро посмотрел на Палея.
 – Может по соточке, отец.
 – А не высадят.
 – А мы тихорясь. –
 Девушки отказались, и Виктор под строгим взглядом жены разлил двухсотграммовую бутылочку коньяка по трём кружкам, слегка обделив её количеством.
 – Чай с коньяком. – Прибавил он, довольно улыбаясь.
 Беседа стала оживлённее.
 Валя с Таней, девушки с боковушек, уже трижды принимались заразительно хохотать над анекдотами.
 Женщина, ехавшая на верхней полке над Олегом Николаевичем, так ни разу с вечера и не спустилась.
  Палей, обратился к жене попутчика, Нине.
 - Интересно соседка наша жива. –
   Нина подняла голову.
 – Спускайтесь гражданочка. Утро давно. Попейте чайку. Мы подвинемся.
 – Спасибо, пока не хочется. -
 Наконец услышало купе вялый, глубокий голос соседки.

  Олег с Виктором пошли в тамбур покурить, где задержались, перебирая проблемы команды «Спартак» в нынешнем сезоне.
 Провал в защите и травмы нападающих отбросили Спартак в этом сезоне из лидера на седьмое место в турнирной таблице розыгрыша кубка России по футболу.

 Когда они вернулись, четыре соседки плотно сидели вокруг столика купе с кружками чая в руках,
но выражение лиц у всех было озабоченным.
 – Кого хороним. - Бодро начал Виктор.
 Сероглазая, пухленькая блондинка с 22-го места вздрогнула, как от удара.
 Не допив чай, она поднялась на вторую полку и накрылась простынёй с головой.
 – Дурак ты, Витя. – Буркнула Нина.
 Девушки молча, перешли на свои боковушки.
 Олег Николаевич достал кипу вчерашних газет и лёг на своё место.
 Обиженный Виктор, подсел к жене и они горячо зашептались.

 Листая, уже прочитанные, газеты, Олег слышал почти каждое слово супружеской четы.
 Пассажирка, лежащая над Олегом, поведала, пока они с Виктором курили в тамбуре, что её бабушка скоропостижно скончалась, не дожив неделю до 37 лет, а мама умерла от остановки сердца за три дня до дня рождения и хоронили её в день тридцатисемилетия.
 Едет она от младшего брата из Москвы домой в Лиски. Ездила прощаться. Прожила у него десять дней.
 Возил он её по докторам. Всё органы проверили. Заключение - здорова.
 Только деньги зря потратила на анализы и консультации.
 Послезавтра в субботу у неё день рождения. Исполняется 37 лет. Осталось два дня. 
 Я, говорит, уже смирилась с судьбой. Место на кладбище с мамой и бабушкой рядом есть.
 Пригорок. Три берёзки и рябинка рядом каждый год плодоносит, привлекая синичек и соловьёв.
 
 - Да она чокнутая. Ей нужно голову лечить. – Буркнул Виктор и полез на вторую полку напротив.
 
 Наступила тишина, только перестук колёс на стыках, похрапывания Виктора и редкие гудки тепловоза.
 Компания распалась и молча лежала с книжками и журналами на шести полках купе.

 К вечеру у Олега Николаевича появилась идея.
 Он встал, прошёл в купе проводников и рассказал им о смертельном наследстве пассажирки с 22-го места, добавив от себя:
 - Может какая хромосома выпала из молекулы ДНК. 
 Проводницы, пожилые армянки, поохали, прослезились и согласились. Пусть едет до Адлера, добавив 300 рублей.
 Перед смертью море повидает, раз в Сочи с роду не была.
 Воодушевлённый Палей вернулся в своё купе. Народ уже проголодался и дружно жевался вокруг двух столиков.
 Женщина со второй полки сидела у окна на нижней полке Олега. Он присел с краю.
 - Я сейчас быстро. Мне выходить через три часа. – Засуетилась грустная попутчица.
 - Кушайте, кушайте не спешите. – Начал Палей.
 – Давайте познакомимся. Меня зовут Олег Николаевич. Пенсионер, уже два месяца. По образованию физик. Делал всю жизнь всякие разные атомные реакторы.
 – Ольга Семёновна. Учительствую. Преподаю химию и биологию в Лисках.
 - Ольга Семёновна, а зачем Вам выходить в Лисках.
 - Как зачем. Приехала. - Вздохнула, не поднимая глаз, попутчица.
 – Вы же в отпуске. Можете поехать с нами до Сочи. Я поговорил с проводниками. 300 рублей и езжайте спокойно до Черного моря.
 – Да меня муж ждёт и Андрюшка, сын, в пятый пошёл, собрать к школе надо. Мне же на работу через десять дней.
 Да и денег у меня всего 2 000 рублей. Брат дал. - Распахнула она глаза.
 В купе поднялся гвалт. Все поддались какой-то эйфории. Виктор с Ниной из Химок предлагали 1 000 рублей и адрес. Деньги потом вышлешь. Девушки из Мытищь звали с собой в Лоо, к тётке одной из девушек.
 - Оля, Вы себя просто убиваете тяжёлыми мыслями, а мужики твои уже большие, не пропадут,
если на неделю задержитесь. – Горячилась Нина из Химок.
 – В Сочи такая атмосфера. Море. Солнце. Пляж. Вы отвлечётесь и не заметите, как пойдёт 38-год вашей ещё долгой и счастливой жизни.
  Тараторили подружки из Мытищь.
 Женщина широко открытыми глазами растерянно разглядывала своих попутчиков.
 - Товарищи ну давайте по очереди. –
 Физик на пенсии даже встал.
 – Послушайте граждане меня. Я в Адлере уже пятый год подряд отдыхаю в частной гостинице. Хозяева  очень приятные люди. Сдают они 12 комнат, которые расположены в отдельном двухэтажном домике. Там для постояльцев отдельная кухня с газовой плитой. Два холодильника. Четыре душа. Два туалета. В каждой комнате две кровати. Шкаф. Телевизор. Кушать можно ходить в столовую недалеко, но я, например, люблю готовить. Накуплю продуктов и раз в день, что-нибудь приготовлю. Утром кофе, вечером кефир. Я вчера им звонил, шесть комнат свободны. В августе, в самый сезон, они их сдавали по 300 рублей в сутки, но с 18-го сентября я договорился до 5-го октября по 150 рублей. Вода в Адлере сейчас 24, воздух 28. Учтите товарищи, Анапа, Лазоревское – это ещё Северный Кавказ, а Адлер – уже Закавказье, он за Главным хребтом. В Мацесте мандарины не вызревают, а в пяти километрах в Адлере пожалуйста.
 – Даже не знаю. - Растерялась Ольга Сергеевна.
 - Я на море и не была. - Щёки её вдруг покраснели, а глаза заблестели.
 Купе замолчало и уставилось на соседку. Первым очнулся Виктор.
 – Да Вы от одних размышлений о море просто расцвели, как куколка. Ура. Все в Адлер.
 – Спасибо за участие, люди добрые. – Женщина прикрыла лицо ладонями, чтобы спрятать слезинки.
 Нина удивлённо-ревниво посмотрела на мужа и молча, двинула его локтем в живот.
 – Да чо, я ни чо. Я вообще. – Буркнул Виктор.
 – У, да у Вас я смотрю аппетит плохой. – Продолжал Палей.
 Он достал свои пакеты с продуктами и открыл бутылку столичной.
 - Предлагаю по 50 грамм за дружную компанию отдыхающих в Сочи.
 Кстати, довожу до вашего сведения, как физик, что в любой момент на Землю может упасть крупный астероид и опять Всемирный потоп и конец земной цивилизации. Это было на Земле уже 17 раз, по данным геологии коры Земли и будет ещё 100 раз, пока Солнце не потухнет. Поэтому надо жить каждый день, а не умирать в рассрочку.
 От водки никто не отказался. Разговор стал обычным дорожным трёпом. Пошли житейские рассказы, анекдоты.
 Поезд остановился. Ольга промокнула салфеткой глаза и выглянула в окно.
 – Ой, Лиски. – Она положила руки на груди.
 Наступила тишина. Первым опять очнулся Виктор.
 - Да куда бы они делись, Ваши Лиски. Пока астероид не упал, искупаетесь в Чёрном море и вернётесь через неделю.
   При этом он пошарил рукой под столом и достал бутылку Палея с остатками столичной.
 Поезд стоял в Лисках две минуты и, когда тронулся, Ольга растеряно улыбнулась.
 Валя с Таней, из Мытищ захлопали в ладоши. Олег Николаевич рявкнул.
 – Ура.
 Наговорившись, попутчики разошлись по полкам только, когда в вагоне потушили общий свет.

 К утру, ещё до рассвета, купе опустело. Попутчики, тихорясь, вышли в Лоо и Мацесте.
 Когда в восемь часов двадцать минут Олег Николаевич Палей, 57-ми лет и Ольга Семёновна Журба, 37-ми лет вышли на перрон железнодорожного вокзала Адлера, они растеряно уставились друг на друга, опустив чемоданы на землю.
 Вокруг всё блестело от росы или ночного дождя, и тёплый бриз с моря смешивал запахи водорослей с ароматом лавра и сурепки.
 – И зачем мне здесь эти заботы. -  Подумал Палей, разглядывая незнакомку при дневном свете.

 Он родился, жил и работал в небольших городах России. В Москву переехал, что бы дать хорошее образование детям. Сейчас, когда дети закончили университеты, поженились и жили отдельно, Олег Николаевич тяготился Москвой. Уставал от её темпа жизни и, приехав в Адлер осенью на две – три недели, ни с кем не общался. Пляж. Газеты. Вечерние прогулки.
 Раз в день он обычно заходил в интернет-кафе на 30 минут. Смотрел биржевые котировки и графики акций крупнейших компаний, основные мировые индексы на биржах Токио, Лондона, Чикаго. Его небольшие сбережения лежали на счёте брокерской компании. Иногда звонил трейдеру с поручением продать или купить фьючерс на индекс или пакет акций и опять шёл бесцельно гулять по приморским бульварам.
 Он целый год мечтал о безмятежном отдыхе и сейчас испытал лёгкое раздражение от вагонного знакомства.

  Ольга Семёновна растерянно разглядывала снежные горные вершины вдали и галдящих чаек над головой, вдыхая неповторимый аромат южного приморья.
 – Я умерла. Я в раю. – Возникло в её голове. Она опустила взгляд прямо в глаза Палею и вздрогнула.
 – Что я делаю дура. Навязалась какому-то мужику. Он уже ничему не рад.
 Олег Николаевич подошёл вплотную. Взял её чемодан.
 – Ольга Семёновна поздно размышлять. Покоримся судьбе на неделю. –

 Он, не оглядываясь, пошёл на привокзальную площадь к стоянке такси. Ольга семенила сзади.
 На взгляд со стороны они походили на семейную пару надоевших за двадцать лет друг другу супругов, которых на Черноморских курортах большинство в бархатный сезон.

  Самой хозяйки, семидесятилетней учительницы на пенсии, дома не было, а договорится с её зятем, сорокалетним армянином, Палею было даже проще.
 Тот тепло поздоровался, но не показал ничем своего удивления, увидев рядом с постоянным отдыхающим не его жену.
 Курортники сняли две комнаты рядом с авансом за три дня. Через час они уже были на пляже.

 На море была волна в полтора балла, которая пугала Ольгу, но поскольку почти все окружающие купались она, вцепившись обеими руками в левую кисть Олега Николаевича, вошла за ним в воду.
 Барахтаясь в прибое, вставая и падая от метровой волны Ольга непрерывно смеялась и повторяла.
  - Надо же; вода синяя, солёная, а тёплая. -
 А Палей не мог отвести глаз от белоснежной мокрой незнакомки  и убрать улыбку.
 Вдруг сильный вал сбил их с ног, подбросил её лифчик и оголил правую грудь. Ольга ойкнула и выбежала из прибоя.
  Они оделись и пошли по Курортному проспекту, заглядывая в летние кафе по пути.
 В третьем кафе курортники  попробовали суп харчо с водочкой. В седьмом мороженое с кофе.
 Закончили они первый день в Адлере с бутылкой шампанского и коробкой конфет под живую музыку.
 Пели грустный юноша и весёлая девушка по очереди и вместе, под аккомпанемент гитары, саксофона и клавишника.
  Олег Николаевич и Ольга Семёновна сидели на веранде за ивовым плетнём под чёрным южным небом с крупными яркими звёздами.
 Слева слышался шорох и всхлип прибоя. Справа в парке трещали цикады. Они с улыбкой, удивлённо посмотривали друг на друга.
  – Почему мне вдруг так хорошо. Какой солидный мужчина. Как спокойно и приятно он распоряжается мной.
 Прибилась как бездомная собачонка к прохожему.
  Крутилось в голове молодой женщины.
 – Причём тут я. - Отвечал ей взглядом немолодой мужчина.
 – Это море, эти горы и чёрное южное небо над нами не мои, они наши. -

Рассвет застал их обнажёнными с переплетёнными ногами.
 Голова Ольги больно давила Олегу Николаевичу плечо и он ладонью осторожно столкнул её на подушку.
 Она, не открывая глаз, поцеловала грубую ладонь и убрала горячую коленку с его живота.
 Палей сел на кровати, свалив все одеяла на раскинувшуюся во сне женщину. Она открыла глаза.
 После бурной ночи, когда они в ласках познакомились со вкусом и запахом друг друга, стыда не было.
 Была такая близость, когда слова заменяют взгляд и прикосновение.
 - Хочу в душ. – Прервала молчание Ольга.
 – Пойдём вместе. - Скомандовал Олег.
 - Только я тебе ногти на ногах сейчас постригу. Смотри, ты меня поцарапала. 
 – Вчера в поезде Вы, Олег Николаевич, мне показались интеллигентным старичком, профессором. -
 Окончательно просыпаясь, возмутилась Ольга.
 - А ты, оказывается, грубый извращенец,  чуть не разорвал меня. Как можно у живого человека отрывать груди и ягодицы.
 - А сама лягалась, как первокурсница на студенческой попойке.
 - Да, делай со мной, что хочешь не спрашивая. Мне вдруг так легко. Я испаряюсь, улетаю к маме …. –
 Её глаза вдруг наполнились слезами.
 – Ну. Ну. Только без слёз. – Олег вскочил. Одел халат.
 – К какой такой маме. Бегом в душ. А я пока сварю овсянку с мёдом и сыром.
 - А кофе в постель не будет?
  – Очнись Оля. Ты уже не спишь и не героиня женского романа. –  Рассмеялся Олег Николаевич.
 - Ты в волосатых лапах маньяка, а у извращенцев на завтрак овсянка и зелёный чай.
 – Мужчина, повторите пожалуйста, я ещё не слышала такими звуками своё имя. –
  Палей раскинул полненькую блондинку поперёк сдвинутых кроватей, упал сверху и положил руки на горячие груди.
  – Олля.... Олля.... Слушай, а почему у тебя грудь вкусная, а все губы сладкие? –
 - Вот и целуй всё сладкое.
  Ольга обвила руками его голову, а ногами торс и сильно сжала.
 – Помогите. – Замычал Палей. - Я не люблю сладкое.
 – Полюбишь. Задушу. Раздавлю. – Шептала она.
 - Всё. Всё. - Вырывался Олег Николаевич. - Мы куда приехали.
 – К морю. – Крикнули они хором и рассмеялись.
 - Оля давай сегодня, если не сгорим на солнце и не утонем в Чёрном море, повторим вчерашнюю вечернюю программу.
 Три кафе. Харчо, мороженое и шампанское и обязательно везде цветы . У нас же сегодня день рождения.
 – Ой, я забыла. – Вздрогнула Ольга.
 - А вчера что было. –
  Олег Николаевич нежно гладил её по обнажённому животу, приближаясь к лобку.
 – Вчера была свадьба.
 – Какая свадьба? – Смутилась женщина, схватив его за руки.
 - Домашней болонки и дворового Барбоса. –
 Смеясь, толкаясь и обнимаясь, они пошли в душ вместе.
 - Как мне мои длинные волосы надоели. Намыль, а я зажмурюсь и подержусь за что нибудь. Я осторожно. Не оторву.
 - Совсем выздоровела учительница химии и биологии. Ещё вчера была между помешательством и самоубийством.
 Думал физик на пенсии, поливая её склонённую головку шампунью....

  Неделя пролетела незаметно. Бурные первые сутки уже не повторились. Отношения становились всё более ровными и спокойными.
 Они часами молча лежали рядом, сходив на пляж, как на работу.
 Вечером обычно Олег Николаевич читал, стараясь не шуршать громко страницами, а Ольга спала, уткнувшись ему в подмышку.
 Ночью, молча, скромно, по семейному они занимались сексом, пока Ольга не начинала метаться и вскрикивать.
 - Ой мамочка...! Ой...Ай...! Я уже два раза. Что долго.
Что, что. Старческий сухостой.
 Утром Ольга просыпалась раньше и без звука, не шевелясь, смотрела телевизор, лежа рядом, чмокая соню в плечо.
Этот ранний час, когда она лежала, касаясь плечом и бедром, с крупным, тёплым мужчиной, который тихо дышал, почмокивая, как ребёнок, почему то остался с ней на всю жизнь.
 Такие отношения чаще устраивают женщин и раздражают мужчин. Палей знал это за собой.
 Вспомнилось по юности, как иногда месяцами он вился вокруг какой-нибудь красотки, а добившись поцелуев и постели, уже через день размышлял, как бы красивее расстаться.
 Его бывшие женщины обычно после апогея отношений наоборот, как будто привязывались.
 Преследовали. Укоряли. Плакали.

  Прошла неделя. Олег Николаевич Палей и Ольга Семёновна Журба уже полчаса сидели за столиком напротив друг друга в купе скорого поезда Сочи - Воронеж. Молчали. 
 - В данный момент Вы психически здоровы, Ольга Семёновна.
 Если будут рецидивы, ждём Вас каждый год в нашем санатории во второе воскресенье сентября.
  Попытался пошутить Олег Николаевич.
 – Отправление. Отправление. Провожающие на выход. – Проводница остановилась в дверях купе.
 Палей встал. Ольга даже не повернулась, избегая взгляда в глаза.
 Она смотрела в окно, за которым была только зелёная стена вагона соседнего состава поезда.
 – Вся уже в своих Лисках, с мужем и сыном. –
 Мелькнуло у Олега Николаевича.
 Он приобнял её за плечи, с грустью коснулся губами затылка, вдохнул милый запах и, не оглядываясь, вышел из вагона.
 Проходя по перрону Палей улыбнулся окаменевшей красивой женщине в окне и укорил шаг, хотя спешить ему было некуда.
Ольга не улыбнулась, не шевельнулась. Они оба тяготились прощанием. Между их мыслями и заботами уже были сотни километров.

  Прошло два года. Олег Николаевич 15 сентября опять приехал отдыхать к старым знакомым в Адлер и, поскольку был налегке, пошёл пешком с вокзала, через железнодорожное депо к знакомому особняку за синим забором.
 Он пропустил год, как они договаривались с Ольгой и остро вспомнил своё курортное приключении, только сойдя на перрон Адлерского вокзала.

 Ольга сидела в пластмассовом кресле на веранде с ребёнком на руках.
 Рядом за столом расположились крепкий загорелый мужчина в одних трусах и парнишка лет тринадцати.
 Олег Николаевич остановился перед завтракающим семейством и спросил голосом, который сам не узнал.
 – Доброе утро. Комнаты свободные здесь есть. –
  Мужчина встал с улыбкой.
 - Проходи отец. Комнаты три свободны точно. Витька, иди, позови хозяйку. В шахматы играешь. –
  Он протянул руку.
 - Сергей.
 – Олег Николаевич. – Выдавил Палей.
 Мужчина вгляделся, напрягся, побледнел и сильнее сжал его руку.
 – Вот так значит. Познакомились, значит. Очень приятно получается. Присаживайтесь к столу. –
 Мужчина перешёл на Вы.
 - Чай, правда, остыл, но через дорогу есть кафе. Пройдёмте, сходим, перекусим. Я угощаю.
 – Серёжа, человек с дороги. –
 Впервые услышал Олег Николаевич голос Ольги.
 Она сидела, не поднимая головы. Её щёчки и шея были покрыты красными пятнами.
 – Заботливая. – Злобно выдавил Сергей.
 – А мы всё-таки прогуляемся до кафе. Позавтракаем с дороги. –
  Олег поставил сумку на пол.
 - Пойдёмте. Я не против. –
 Сергей прошёл в дом. Олег Николаевич подошёл к столу.
 Чёрные глазки, зевающей девчушки в вязаном чепчике, на розовой пелёнке, на коленях Ольги, ударили Олега прямо в сердце.
 Он пошатнулся и опёрся о спинку кресла. Голубые глаза Сергея и серые Ольги чётко говорили, дитё его.
 – Как же так, я с Чернобыльской аварии 15 лет не предохраняюсь. Боже мой. –
  Застучало в голове Палея.
 Голубые глаза, прижавшегося плечом к матери, белобрысого подростка горели ненавистью.
 Палей развернулся и вышел на улицу.
 Сергей вышел через минуту в джинсах и водолазке.
 Мужики молча зашли в пустую кафешку и подошли к бару. Сергей взял бутылку водки и два пива.
 Олег заказал шашлык и два харчо. Сели. Выпили по фужеру водки, запили пивом.
 Оба не почувствовали разницы и вкуса.
 – Что молчишь, мачо. – Начал Сергей.
 – Я рад, что Ольга Семёновна жива, здорова, дети здоровы, заботливый муж....
 – Да я тебя психотерапевт сраный. – Сергей вскочил со стула.
 Олег Николаевич не шелохнулся. Сергей опять сел. Налил себе водки. Выпил.
 – Ты зачем приехал.
 – Я у Мацуков седьмой год отдыхаю. – Начал Палей.
 – Не будешь ты здесь отдыхать. Ясно. – Перебил Сергей.
 – И давай так. Мы никогда больше не увидимся. Ясно.
 Грохнул бы суку, да сидеть не охота. Да и перегорело всё за два года. Ольге поклялся, что не трону гада. -
 Бормотал Сергей, опустив голову и сжимая фужер обоими руками.
 – Хочу я поговорить с Ольгой Семёновной пару минут. –
 Продолжил Олег Николаевич виновато, не реагируя на оскорбления.
 – Нет!!! – Заорал Сергей.
Хлопнула дверь. На входе в кафе стоял сынишка Сергея и Ольги.
 – Витька, принеси чемодан дяди. – Рявкнул отец.
Пацан обернулся за минуту и поставил вещи в дверях. 
Сергей встал. Бросил 150 рублей на стол.
 – Прощай навсегда. Понял. –
 Он постоял, сжав кулаки. Пнул стул с дороги, который отлетел, перевернувшись, и вышел из кафе.
 Палей поднял голову. За стойкой бара стояла молодая красивая армянка и игриво улыбалась.
 Он вспомнил, что это внучка хозяйки дома, где он остановился.
 – Вся деревня уже в курсе. – Подумал Олег Николаевич.
Он достал из сумки блокнот и авторучку.

 «Добрый день Ольга Семёновна.
 Очень рад, что Вы в добром здравии. Пишу Вам, поражённый чёрными глазками Вашей малышки, которая продлила Вашу счастливую жизнь на полвека.
 Восхищён Вашим святым материнским мужеством. Очень прошу Вас хотя бы раз в год высылать мне фотокарточку и два три слова, как она растёт; когда пойдёт, заговорит. Хочу инкогнито помогать в её содержании и воспитании, не мешая Вашей семейной жизни.
 А вырастет и захочет учится и жить в Москве обязательно помогу, если жив буду.
 Может и не скажем ей никогда, кто её папа, но не лишай меня радости заботится о своей кровинушке. Я теперь на этой Земле буду любить только её.
 Вышли мне свой почтовый адрес «до востребования». Мой адрес и телефон: ( …..).
 С уважением и преклонением Палей Олег Николаевич.
 Нужна будет какая помощь Вам или дочке, звоните днём и ночью».

 Палей свернул на восемь раз бумажку и подошёл к барменше.
 - Девушка не могли бы Вы передать эту записку жене вашего постояльца, как-нибудь незаметно. Пожалуйста. Обязательно. Пожалуйста.
 – На преступление толкаете. Эх москвичи, москвичи. То с одной отдыхаете. То с другой.
 Я уж думала милицию вызывать придётся. Смотрю обошлось. –  Разговорилась девушка.
Олег Николаевич положил рядом с запиской триста рублей и пошёл к выходу.